CC BY
135ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК: 340.1
Урматова А. Д.
доцент кафедры уголовного права и процесса Юридического факультета КНУ им. Ж. Баласагына, Кыргызской Республики, г. Бишкек
НОРМАТИВНАЯ ПРАВОВАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ
В представленной статье автором рассматривается нормативная правовая терминология. По мнению автора, каждому нормативному понятию надлежит присвоить свой собственный и строго однозначный термин, раз и навсегда данный для отраслей законодательства, использующих соответствующее понятие.
Ключевые слова: нормативность термина, системность термина, язык закона, законодательная техника, классифицирование нормативной терминологии.
Термин входит в лексическую систему языка лишь через посредство конкретной терминологической системы (терминологии). Нормативная правовая терминология — это совокупность терминов, используемых для обозначения понятий всей системы правотворчества, образующая особый сектор лексики, наиболее доступный сознательному регулированию и упорядочению. Терминология, занимая в специальных языках центральное место, обладает определенной самостоятельностью, спецификой формирования и развития. Отсюда неизбежно вытекает и некоторая самостоятельность лингвистического критерия оценки термина и, в частности, нормативной ее оценки [1].
Нормативность термина — это правильность образования и адекватность употребления нормативного термина. Норма правовой терминологии должна соответствовать нормам общелитературного языка, одновременно должна соответствовать особым требованиям, которые впервые были сформулированы основоположником русской терминологической школы Д. С. Лотте. Это требования системности терминологии, независимости термина от контекста, краткости термина, его абсолютной и относительной однозначности, простоты и понятности, степени внедренности термина [2].
В научных исследованиях последних лет, наряду с вышеперечисленными требованиями, которые получили дальнейшее развитие, выделяются и такие требования к терминологии, как точность термина, общераспространенность, стабильность, современность, интернациональность, благозвучность, отсутствие синонимов.
По мере изменения и совершенствования правовой системы требования к нормативной функции терминов усиливаются и конкретизируются. Каждое из вышеперечисленных требований характеризуется соответствующей спецификой:
Системность термина, т. е. внутренняя согласованность, обусловленная логикой самого права, — важнейшая черта юридического термина. Системность предполагает целостность и внутреннее единство права, действие правовых норм в тесном взаимодействии с множеством других норм в составе юридических институтов и отраслей, предопределяет тот факт, что юридические понятия связаны и взаимозависимы друг от друга [3]. Поэтому и юридическая терминология имеет такие свойства, как системность и взаимообусловленность. С системным термином тесно связана его мотивированность, т. е. семантическая прозрачность, позволяющая составить представление о называемом термином понятии. Систематичность дает возможность отражения в структуре термина его определенного места в данной терминосистеме, установления связи называемого понятия с другими, его соотнесения с определенной логической категорией понятий. Юридические термины составляют сложную органическую систему, находятся между собой в
разнообразных связях. Например, существуют между ними связи согласования (преступление, административное правонарушение, дисциплинарный проступок), субординации (сделка как родовое понятие и конкретные виды сделок). Взаимозависимость терминов заключается также в том, что из одного термина, представляющего собой гнездовое слово, образуются устойчивые словосочетания, отражающие близкие понятия. Например, посредством термина «право» образуются такие словосочетания-термины, как «правоотношение», «правонарушение», «правосознание» и т. п. Для юридической терминологии характерно большое количество словосочетаний, обозначающих устойчивые юридические понятия, — например, обычай делового оборота, преступление, совершенное с прямым умыслом, социальная норма площади жилья и т. п.
Характеризуя системность термина, некоторые авторы допускают наличие большого количества терминов в законодательстве, значение которых в определенной степени имеет условный характер и не требует дополнительных разъяснений (например, термины исковая давность, юридическое лицо, недвижимое имущество). С данным утверждением нельзя согласиться, поскольку существующая в настоящее время практика дефиниции узловых понятий в начальных статьях текстов нормативных правовых актов позволит избежать разного рода неопределенностей в системе юридической терминологии.
Требование однозначности термина. Однозначность — основной признак термина, без которого он не может выполнять функцию обозначения строго определенного понятия. Признак однозначности термина имеет относительное значение и, в первую очередь, означает, что термин не должен быть многозначным. Наиболее реалистичен тот взгляд, согласно которому можно говорить об относительной однозначности терминов в пределах одной терминосистемы с учетом такого явления, как «категориальная многозначность» [4]. С течением времени однозначный термин может трансформироваться в многозначное слово. Для юриспруденции особенно важно, чтобы такая относительность проявлялась как можно реже и в идеале была сведена к нулю.
Под многозначностью термина понимается одинаковая словесная форма знака, произвольно выбранного символа объективной реальности, соотносящегося с различными понятиями и предметами. В нормативных правовых текстах явления многозначности неизбежны, поскольку основанный на литературной речи язык правовых норм не может быть лишен неотъемлемых свойств естественно языковой системы. Проблема лишь в том, чтобы эти свойства в полной мере обеспечивали определенность и точность правовых предписаний.
Однозначное использование и применение юридической терминологии означает не только одно-единственное значение термина, но и его одинаковое восприятие и единообразное толкование. Поэтому в процессе работы над внешним изложением нормативных правовых предписаний надо одновременно устранять не только синонимию и многозначность, но и все то, что мешает связать со словом известный смысл и безошибочно узнать предмет, названный данным словом. Упорядочивая терминологию, т. е. фиксируя значение каждого термина данной системы понятий, устанавливается однозначность термина. Поэтому наиболее важным и центральным вопросом в кругу лингвистических требований, предъявляемых к терминологии, признается необходимость однозначного и унифицированного применения терминологии, однажды уже использованной для обозначения определенного понятия.
Как отмечалось выше, термины существуют не просто в языке, а в системе определенной терминологии, и если в языке вне данной терминологии слово может быть многозначным, то попадая в определенную отраслевую систему терминологии, оно приобретает техники однозначность. В большинстве случаев термин не нуждается в контексте, как обычное слово. Он, во-первых, является членом определенной терминологии, что и выступает вместо контекста; во-вторых, может употребляться изолированно, например, в текстах реестров или заказов в технике, в-третьих; термин должен быть однозначным не
вообще в языке, а в пределах данной терминологии [5]. Один и тот же термин входит в разные терминологии литературного языка, что представляет собой межнаучную терминологическую омонимию. Например, термин реакция используется в химии, в физиологии, политике; термин редукция — в философии, в юриспруденции, в фонетике; термин ассимиляция — в этнографии, в фонетике.
Специфика языка юриспруденции проявляется в том, что полисемия или многозначность юридической наукой рассматривается как средство законодательной техники, предназначенное для оптимального изложения нормативно-правового текста. Она определяется как результат обобщения едва заметного сходства между предметами, явлениями, результатом группировки и так называемого исторического наращивания разных значений в пределах одного слова [6]. Наиболее активно в действующих правовых нормах полисимируются термины «право», «закон», «правовой акт», «юридическое лицо» и т. д., а также слова «акт», «орган», «область», «ведомство». Например, слово «акт» имеет около 15 значений, и это полисемическое свойство не создает каких-либо негативных явлений при условии рационального конструирования правового предписания. Правильное понимание одного и того же термина в разных значениях обеспечивается как за счет контекста, так и посредством нормативных дефиниций.
Между тем термины должны быть отграничены от полисемии, от экспрессивности и тем самым от обычных нетерминологических слов, которые по преимуществу многозначны и экспрессивны. Однако при этом необходимо учитывать, что термины подчиняются грамматическим законам языка, и между терминами и не терминами происходит постоянный обмен: слова общего языка, утрачивая некоторые свои свойства, становятся терминами, не переставая быть фактами общего языка (сапожок в сеялке, мушка на стволе ружья, лебедка в порту и т.п.).
Одной из разновидностей полисемии является метафора, которая представляет собой переносное употребление прямого (номинативного) значения слова или термина. Речь идет об использовании значения термина с целью уточнения мысли нормодателя, подчеркивания точности, недвусмысленности выражения. Например, собственно юридический термин «граница» в правотворческой практике используется в смысле линии раздела («граница территории», «граница пригородной зоны») [7].
Является неприемлемой категориальная многозначность, когда в пределах одной терминосистемы одна и та же форма используется для обозначения операции и ее результата. Например, в уголовном праве арест — это «вид наказания» и арест — это «задержание подозреваемого», «заключение под стражу», т.е. мера процессуального принуждения (ст. 115 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики). Действующее законодательство вообще употребляет термин «арест» в нескольких значениях: 1) заключение под стражу в качестве меры пресечения; 2) как один из видов уголовного наказания; 3) как мера административного наказания; 4) как мера дисциплинарного воздействия (взыскания).
Из вышеизложенных примеров явствует, что высшее достоинство языка нормативного акта заключается в точности и однозначности выражения предмета правового регулирования, и очевидно, что синонимия и многозначность здесь недопустимы. Каждому нормативному понятию надлежит присвоить свой собственный и строго однозначный термин, раз и навсегда данный для отраслей законодательства, использующих соответствующее понятие. Однако с учетом свойств естественного языка это требование нереально, а попытки полностью избавить терминологию правовых актов от синонимии и многозначности подобны изобретению вечного двигателя в том смысле, что заранее обречены на неудачу [8].
Литература
1. Урматова А. Д. Нормативные правовые термины и их классификация для целей
унификации терминологии нормативных правовых актов. // Наука. Новые технологии и инновации Кыргызстана №9, Б.: 2016. — С.215.
2. Лотте Д. С. Образование системы научно-технических терминов. Основы построения научно-технической терминологии. М. -1961. §2: Независимость термина от контекста. С.73.
3. Граудина Л. К., Ширяев Е. Н. Культура русской речи / Норма. — М. 2001. С. 170. -
С. 198.
4. Урматова А. Д. Юридический термин в нормативно-правовой системе Кыргызской Республики. // Наука. Новые технологии и инновации Кыргызстана №9, Б.: 2016. — С.196.
5. Язык закона / Под ред. А. С. Пиголкина. — М.: Юр. лит. 1990. С. 67-68.
6. Терминология и норма. О языке терминологических стандартов // Академия наук СССР / Институт русского языка. — М., «Наука» 1972. С. 11.
7. Губаева Т. В., Пиголкин А. С. Лингвистические правила законодательной-Проблемы юридической техники / Сборник статей. — Под ред. В. М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С.279.
8. Урматова А. Д. «О единстве терминологии нормативно-правовых актов». // Наука. Новые технологии и инновации Кыргызстана №9, Б.: 2016. — С.196. ISSN 1694-7649.
