Норманистская сущность «Советского антинорманизма». Часть первая Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 930.23

НОРМАНИСТСКАЯ СУЩНОСТЬ «СОВЕТСКОГО АНТИНОРМАНИЗМА». ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В.В. Фомин

Липецкий государственный педагогический университет им. П.П. Семенова-Тян-Шанского Россия, 398020, г. Липецк, ул. Ленина, д. 2 e-mail: [email protected] SPIN-код: 1914-6761

Авторское резюме

В статье рассматривается советская историография «варяжского вопроса» и показывается, что вопреки распространенному мнению о существовании некоего «советского антинорманизма» реально в советской науке о Древней Руси господствовали «норманистские» взгляды, которые просто были прикрыты марксистской фразеологией о государстве как результате внутреннего развития общества. Со временем наука, все более и более убеждаясь в несостоятельности «советского антинорманизма» (а негативное отношение к нему автоматически распространялось на труды истинных антинорманистов XVIII-XIX вв.), переходит на откровенно «норманистские» позиции, давно ставшие неотъемлемой частью сознания нашей научной общественности, глубоко погрузив науку в топи — по точной оценке Ю.И. Венелина, данной в 1836 г., — скандинавомании. А одним из весьма специфических ее проявлений являлся «советский антинорманизм», приведший в наше время к торжеству «взвешенного и объективного норманизма», под личиной которого выступает все тот же «"ультранорманизм" шлецеровского типа».

Ключевые слова: историография, СССР, норманизм, антинорманизм, Древняя Русь.

NORMANIST ESSENCE OF SOVIET ANTI-NORMANISM. PART ONE

Vyacheslav Fomin Lipetsk state pedagogical university 2 Lenin Street, Lipetsk, 398020, Russia e-mail: [email protected]

Abstract

The author examines Soviet historiography on the Varangian issue and shows that contrary to the widespread belief that there was a certain level of Soviet anti-Normanism, the Normanist views actually dominated in the Soviet history of Ancient Rus' but were simply obscured by Marxist phraseology about the state as a result of internal development of a society. Over time, scientists, becoming more and more convinced of the failure of the Soviet anti-Normanism (and automatically extending a negative attitude to the works of true anti-Normanists of the 18th-19th centuries), moved openly to the Normanist positions,

which have long become an integral part of the consciousness of our scientific community deeply plunging our science into the swamps of Scandinavia-mania, according to an accurate assessment given by Yu.I. Venelin in 1836. And one of its very specific manifestations was Soviet anti-Normanism that resulted in the triumph of 'balanced and objective Normanism,' under the guise of which there is still the same ultra-Normanism of the Schlozer type.

Keywords: historiography, USSR, Normanism, anti-Normanism, Ancient Rus'.

* * *

В предвоенные годы, заключал в 1985 г. Л.В. Черепнин, «борьба с буржуазной и мелкобуржуазной историографией внутри страны была в основном завершена победой марксистско-ленинской идеологии» (Черепнин 1985: 5)1. Эта победа отразилась на норманизме, который во второй половине 1930-х гг. был облачен, с учетом политического момента, в марксистские одежды, что повлекло за собой некоторые в нем изменения, преимущественно внешнего свойства.

В 1932 г. в СССР было положено начало целенаправленному курсу на преодоление основных недостатков в деле преподавания истории в школе и ее изучения в научных учреждениях. В качестве их причины была названа в совместных постановлениях ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 26 января 1936 г. и 14 ноября 1938 г. «школа Покровского», выражавшая «антимарксистские, антиленинские, по сути дела ликвидаторские, антинаучные взгляды на историческую науку» и искажавшая «действительную историю» (Против Покровского 1939: 3, 8. См. также: Мавродин 1967: 53-55; Дворниченко 2014: 193-208).

В ходе борьбы с проявлениями этой школы советская историческая наука перешла на новые методологические принципы. Рассматривая ранее Русь как прямой продукт деятельности норманнов (вот почему С.В. Юшков в 1949 г. подчеркивал, что у М.Н. Покровского «норманизм стал проявляться в наиболее грубой своей форме»: Юшков 1949: 34), она теперь приняла одно из главных положений марксизма, согласно которому определяющая роль в процессе складывания, в данном случае этого крупнейшего государства раннего Средневековья, отводилась внутреннему фактору — социально-экономическому развитию восточнославянского общества. Такой подход таил в себе много продуктивного, но он, к сожалению, был возведен в абсолют (марксизм, как известно, не отрицает не менее важной роли внешнего фактора в образовании государств), что придало варяжскому вопросу во всех отношениях абсолютно ложное звучание, заставлявшее ученых двигаться в ложном направлении.

Воцарилось представление, что они, разработав новую, подлинно научную марксистскую концепцию генезиса Русского государства, впервые поставили антинорманизм, как отмечал, например, Д.А. Авдусин, «на прочную, отличную от норманизма, методологическую основу: историко-материалистическую теорию происхождения классов и государства. В рамках этой теории норманистское

1 Во всех случаях курсив, разрядка, жирный шрифт, подчеркивание в цитатах принадлежат авторам.

объяснение создания Русского государства скандинавами утратило смысл и историческое содержание» (Авдусин 1988: 26-27).

И утратило потому, что наши специалисты, подвергнув «всесторонней критике» «пресловутую» норманскую теорию происхождения Русского государства, доказали его возникновение в процессе внутреннего развития восточных славян, генезиса феодализма, «а не действий норманнов-варягов» (Черепнин 1953: 55; Мавродин 1967: 57; 1971: 127), убедительно разоблачили ее «идеализм» (Шушарин 1964: 236; Шаскольский 1965: 5), установили несоответствие «современным научным представлениям о сущности государства и о процессе его формирования», «неспособность дать серьезное научное объяснение сложных процессов создания государства в 1Х-Х1 вв. на огромной территории восточнославянских земель», окончательно продемонстрировав, таким образом, научную и методологическую несостоятельность норманизма (Шаскольский 1960: 223, 225, 236; 1961: 335, 339; 1965: 3, 13-14, 17-18). Те же слова лились со страниц популярных изданий, например, «Советской исторической энциклопедии», в которой Шаскольский в 1962 г. доносил до массового читателя, что антинаучная норманская теория отвергнута «учеными-марксистами ввиду ее несостоятельности» (СИЭ 1962: 390).

Сама же «несостоятельность» норманизма доказывалась по-марксистски предельно просто — полнейшим отрицанием участия в процессе классообразования у восточных славян воздействия, как уверяли в 1939-1965 гг. лидеры тогдашней науки Б.Д. Греков, Б.А. Рыбаков, И.П. Шаскольский, «внешних сил», насаждением тезиса, что «поиски внешних импульсов безрезультатны» (Греков 1939: 9; Рыбаков 1960: 26; 1993: 258; Шаскольский 1960: 225-226; 1961: 335, 339, 341; 1965: 14-18, 58). Из данной посылки, преподносимой в качестве победы над норманизмом и важнейшего достижения советской науки, но совершенно убаюкивавшей критическую мысль и уродовавшей мысль творческую, последовал непреложный вывод, что разговор об этносе варягов, утверждали в разные годы в один голос известные в науке историограф С.Л. Пештич, лингвист А.И. Попов, археолог Д.А. Авдусин, утратил прежний смысл, стал «беспредметным», в связи с чем полемика норманистов и антинорманистов «потеряла всякий интерес и значительность» (Пештич 1961: 73; Попов 1973: 61; Авдусин 1986: 120-121).

Ибо, излагал в 1960-1983 гг. кредо советской науки Шаскольский, в рамках марксистской концепции возникновения классового общества и государства, «самим своим материалом» опровергающей норманскую теорию, «не находилось места для варягов — создателей русской государственности»: были ли они «скандинавами или другим иноземным народом, все равно не ими было создано государство в восточнославянских землях». Потому как установлено, «что и государство, и классовое общество формировались в результате глубокого и длительного процесса внутреннего социально-экономического развития, происходившего на огромном пространстве восточнославянских земель от Ладоги до низовьев Днепра и от Карпат до бассейна Оки и Верхней Волги. При таком решении проблемы просто не оставалось места для сколько-нибудь значительной роли внешнего фактора —

появившихся в IX-X вв. в Восточной Европе варягов». А посему, заключал он, «антинорманизм утратил всякий практический смысл — незачем стало доказывать, что варяги не были скандинавами»: были ли они таковыми «или другим иноземным народом, все равно не ими было создано государство в восточнославянских землях» (Шаскольский 1960: 224-226; 1965: 3-5, 14-17, 88-89, 213, прим. 27 и 33 на с. 18 и 20; 1971: 44; 1978: 158, прим. 21; 1981: 204-205; 1983: 47-50).

Вопрос об этнической принадлежности Рюрика, вторил М.А. Алпатов в 1973 г., есть «сугубо второстепенный» (Алпатов 1973: 49). В связи с чем дискуссии «горячо закипели» в иной плоскости: варяги Повести временных лет (ПВЛ) были скандинавами, и «полемика, — объяснял в 1966 г. правофланговый советской археологии А.В. Арциховский, — идет об их значении», в рамках которой, по уточнению Шаскольского, «можно говорить лишь о какой-то — большей или меньшей — степени участия норманнов в этом грандиозном внутреннем социально-экономическом и политическом процессе». Весьма показательны вместе с тем его же слова: «Примечательно, что даже сами ученые, разрабатывавшие марксистскую концепцию Древнерусского государства, не сразу осознали, что их концепция подрывает основы норманской теории», т.е. изначально ее никто и не считал антинорманистской, потому как она создавалась норманистами, точнее «причесывавшими» свои взгляды под новые политические и идеологические реалии (Арциховский 1966: 36).

В том же «антинорманистском» ключе речь вели в 1978 г. на страницах датского издания «Scando-Slavica», точно также закрывая варяжский вопрос в его норманистской редакции, археологи А.Н. Кирпичников, Г.С. Лебедев, В.А. Булкин, И.В. Дубов, В.А. Назаренко: «Длительная дискуссия между норманистами и антинорманистами, в общем, завершена. Фундаментальные исследования, проведенные советскими учеными в 1940 — начале 1960-х гг. раскрыли объективные внутренние предпосылки образования Древнерусского государства, его обусловленность процессами социально-экономического развития восточнославянских племен» (Кирпичников, Лебедев, Булкин, Дубов, Назаренко 1978: 63-64).

В отечественной науке вместе с тем возобладало убеждение, что ее представители, как утверждал в 1945 и 1949 гг. авторитетный историк В.В. Мавродин, не могут, поскольку базируются на научном познании законов человеческого общества, на историческом материализме, вести борьбу с норманизмом «теми методами и приемами, которыми пользовались "варягоборцы" XIX века, времен Венелина и Забелина, Иловайского и Гедеонова», зачастую подменявшие источники размышлениями и руководившиеся «велениями сердца, а не достижениями науки» (Мавродин 1945: 382-383; 1949: 6-7). Ярлыки «варягоборцы», «норманофобы», «антинесторовцы» навешивал на оппонентов, по причине полнейшего бессилия опровергнуть их критику, крупнейший норманист XIX в. А.А. Куник (Куник 1875: 396-400, 446-449, 450-451, 454, 457-459, 461-462, 687, прим. 18; 1903: 04-08, 031, 039, 047, 053-054, 057; 2015: 136-137, 143).

Рассуждая в подобном духе, наши исследователи, совершенно игнорируя ПВЛ, повествующую о созидательной деятельности варяжских князей и их значительного варяжского окружения на протяжении длительного времени, когда сложилась, окрепла и мощно заявила о себе на внешней арене Русь, сохранили в абсолютной неприкосновенности основополагающий постулат категорически неприемлемого ими «антинаучного» норманизма о скандинавской природе варягов и династии Рюриковичей, что и заставляло их жестко смотреть на ее начало лишь через призму догмата норманской теории, при котором, если вспомнить правомерный вывод С.А. Гедеонова, «научная разработка древнейшей истории Руси немыслима» (Гедеонов 2004: 56). Но только смягчая свои заключения словами, что, как говорил в 1938 г. С.В. Бахрушин, «варяжские конунги лишь возглавили тот процесс, который шел внутри славянских обществ Восточной Европы». А далее утверждая в полнейшем согласии с норманистами, что «отдельные конунги со своими дружинами захватывали наиболее важные пункты на речных путях, перерезывавших территорию восточных славян», что так «возникли небольшие варяжские "княжества"» на их землях, что «один из искателей приключений Рорек утвердился сперва в Ладоге», а позже в Новгороде, что в Полоцке в Х в. «находилось княжество Рогнвальда», что «конунг Торвард (Трувор)» сел в Изборске, причем «скандинавские имена» князей автор «подтверждает» ссылкой на датчанина В. Томсена, с именем которого принято связывать классическое изложение основных положений и аргументов норманизма (Бахрушин 1938: 91-92).

Однако при этом советские ученые, массово тиражируя главный постулат норманской теории, ни в коей мере не считали себя норманистами. Как выразил тогда общий настрой Шаскольский (и во многом его определявший), марксистская наука ее отвергает, но в то же время, с одной стороны, признает, «как об этом свидетельствуют достоверные источники», что в 1Х-Х1 вв. в русских пределах «неоднократно появлялись наемные отряды норманских воинов, служившие русским князьям, а также норманские купцы, ездившие с торговыми целями по водным путям Восточной Европы. И, конечно, признание этих фактов совсем не тождественно согласию с выводами норманизма». С другой, не отрицает участие скандинавов «в событиях, приведших к формированию и дальнейшему развитию Древнерусского государства», а в исторической энциклопедии историк рассказывал самой широкой аудитории, что Владимир Святославич и Ярослав Мудрый неоднократно приглашали из Скандинавии отряды варягов, используя их в междоусобиях и войнах с соседями (СИЭ 1962: 390).

В 1971 г. В.В. Мавродин, полагая, что со времени спора Н.И. Костомарова и М.П. Погодина столько накопилось материала и так развилась научная критика, «что самое понятие норманизма требует уточнения», разъяснял сомневавшимся (а они, несмотря на тотальную обработку умов, были), что «признание скандинавского происхождения династии русских князей или наличия норманнов-варягов на Руси, их активной роли в жизни и деятельности древнерусских дружин отнюдь еще не является норманизмом» (Мавродин 1971: 132-134); в 1945 г. историк подчеркивал, что

скандинавское происхождение династии «Рюриковичей», ее окружение и связи «не могут быть взяты под сомнение» (Мавродин 1945: 384).

В 1973 г. лингвист А.И. Попов также резюмировал, что «наши выводы и соображения не имеют, разумеется, никакого отношения к спорам так называемых "норманистов" и "антинорманистов"», ибо «были окончательно установлены истинные внутренние, органические причины возникновения Древнерусского государства — в основном на восточнославянской почве со значительным участием чудских племен и скандинавских наемных дружин, явившихся сюда гораздо позже, после того как экономические предпосылки для образования государственного организма уже сложились вполне» (Попов 1973: 57, 59, 61).

В унисон тому звучало, что, как убеждал в 1949 г. Мавродин в публичной лекции, в которой нещадно громил норманизм и которая тут же вышла отдельным изданием, не совсем правильно «причислять к норманистам всех признающих скандинавское происхождение русских князей», что если таковыми являлись Н.М. Карамзин и М.П. Погодин, то С.М. Соловьева, В.Г. Васильевского и В.О. Ключевского нельзя безоговорочно считать норманистами в полном смысле этого слова: «у Соловьева мы находим такую мысль: "Норманны... только служили князьям туземных племен. При начале русского общества не может быть речи о господстве норманнов, о норманском периоде"», и Ключевский придавал варягам «не очень большое значение», уготовив им в своих произведениях «роль стражи торговых городов древней Руси» (Мавродин 1949: 12-13, 17-18).

В 1968 г. М.А. Алпатов уверял, что выдающиеся дореволюционные специалисты — А.А. Шахматов, В.О. Ключевский, А.Е. Пресняков — не были ни норманистами, ни антинорманистами и двигались по пути правильного решения варяжского вопроса (Алпатов 1968: 121).

В своей массе представители историко-филологической науки СССР, думая точно так же, начали именовать себя антинорманистами, а свое отношение к варяжскому вопросу выдавать за «советский антинорманизм», искренне полагая, что историк-марксист, как чеканно выразил этот тезис в 1982-1984 гг. археолог Д.А. Авдусин, «всегда антинорманист» (Авдусин 1984: 255).

В 1965 г. И.П. Шаскольский отметил, говоря о конференции в Познани в январе 1958 г. по проблеме происхождения Древнерусского государства, что ее польские участники в целом подтвердили правильность советской концепции его возникновения «в результате внутреннего процесса социально-экономического развития восточнославянских земель и признали невозможность научного решения этой проблемы с позиций норманизма», а в 1978 и 1983 гг. сообщал, что борьбу против норманизма с середины 50-х гг. начали «вести с марксистских позиций ученые социалистических стран»: Польши, ГДР, Чехословакии и что с того же времени марксистская концепция происхождения Русского государства «стала оказывать определенное влияние и на ученых капиталистического Запада» (Шаскольский 1960: 224; 1978: 161; 1983: 48).

Одновременно с тем они утверждали в качестве незыблемой истины, как это делал, к примеру, причем буквально мимоходом (такая манера была характерна для дореволюционного норманизма, демонстрировавшего свою позицию везде и во всем, по поводу и без), в 1962 г. директор Государственного Эрмитажа и крупнейший представитель археологической науки М.И. Артамонов: «Летопись сообщает, что русью было норманское племя, приведенное с собою варяжскими князьями, утвердившими свою власть над восточными славянами... а современной языкознание доказывает, что финны называли и называют "руотси", "руси" шведов, что название "русь" представляет собою закономерное видоизменение этого финского термина в славянском языке и что, следовательно, его распространение следует связывать с продвижением норманнов в славянскую среду», или с той же безапелляционностью говорить через 10 лет, что русским у Константина Багрянородного «выступает норманский язык, что вполне объяснимо, так как соответствует данным о захваченной норманнами и их династией власти над Русью» (Артамонов 2001: 393, 395-396; 1990: 288).

По причине всеобщего «антинорманистского» настроя Д.А. Авдусин в 1987 г. охарактеризовал монографию польского историка Х. Ловмяньского «О роли норманнов в образовании славянских государств» (1957), изданную в 1985 г. на русском языке под названием «Русь и норманны», как «энциклопедию антинорманизма», первое в истории антинорманизма комплексное исследование письменных, археологических, лингвистических и других источников. При этом особо отмечая: в результате того, что автор видит в образовании раннесредневековых славянских государств итог социально-экономического развития общества, следствие зарождения и становления феодализма, то «при такой позиции в истории образования государств не остается места для определяющего влияния пришельцев. Таким образом, и в посылках и в выводах Ловмяньский был последовательным антинорманистом», но его антинорманизм проявился лишь в критике «ультранорманистских» измышлений, прежде всего прошлого, совсем уж явно выходивших за пределы разумного, а далее он признает, со всеми вытекающими отсюда последствиями, норманство варягов и норманство династии Рюриковичей, причем утверждает, что русские антинорманисты XIX в. отрицали присутствие «скандинавов в Восточной Европе вопреки очевидным свидетельствам источников» (Ловмяньский 1985: 57, 204-229).

Высоко отзываясь о труде зарубежного коллеги, рецензент выразил сожаление только об одном: он стремится «во что бы то ни стало обойтись без скандинаво-финских корней названия "русь"», что являлось заблуждением, свойственным «старым антинорманистам» (Авдусин 1987: 132-134).

В предисловии к той же книге видный историк В.Т. Пашуто указывал, повторяя им же сказанное в 1959 г., что Ловмяньский «подчеркивает новое качество советского антинорманизма, сформулированного Б.Д. Грековым и его школой, которая видит корень решения проблемы в социально-экономической истории Руси, тогда как старая наука искала средства для противопоставления норманским

"творцам" русского государства элементы финские, хазарские, литовские, аланские и т.п.», показывает, что посылка норманистов, «что внутренний процесс может привести к образованию государства лишь в силу "влияний и импульсов извне"... не имеет решающего значения», и что, «конечно, исследователь не решил окончательно всех вопросов, но путь, которым он шел, как подтверждают его собственные работы и исследования советских медиевистов, был верен» (Пашуто 1959: 115, 120; 1985: 15, 22).

В силу того же мнения И.П. Шаскольский в 1965 г. охарактеризовал эту работу как «наиболее крупное и фундаментальное выступление против норманизма» (Шаскольский 1960: 224).

Наши специалисты были твердо уверены в том, что они, продемонстрировав происхождение Руси как этап внутреннего развития восточнославянского общества задолго до появления варягов-норманнов, тем самым «решительно порвали с наследием норманизма» (Гурвич 1949: 118), «окончательно разгромили» и «добили норманскую теорию», видели в ней «труп» (Мавродин 1949: 11; Ломоносов 1952: 553, прим. 6; Фруменков 1970: 14) и «руины» (Новосельцев, Пашуто, Черепнин, Шушарин, Щапов 1965: 83; Пашуто 1970: 52), но в то же время продолжая наносить по ней в 40-60-х гг., и все также больше на словах, напоминавших сводки с фронта, «новый сильный удар», «жестокий удар», «решающий удар» или просто «еще один удар», от которых она, как заключал уже в 1949 г. С.В. Юшков, «не в состоянии оправиться» (Черепнин 1948: 248; Авдусин 1951: 80; Юшков 1949: 55; Шаскольский 1960: 225; 1965: 15, 17-18; 1978: 158; 1983: 48; Ковалевский 1964: 197-199).

В 1967 г., когда накал такой борьбы с норманизмом значительно снизился, В.В. Мавродин и И.Я. Фроянов констатировали: «Работы советских исследователей — историков и археологов, языковедов и антропологов — подорвали "норманскую теорию" происхождения Древнерусского государства» (Мавродин, Фроянов 1967: 47).

«Советские антинорманисты», пребывая в благодушно-радужном настроении победителей норманизма, решающую роль в его «подрыве» отводили, как конкретизировал в 1974 г. в «Большой советской энциклопедии» А.М. Сахаров, основанным на марксистско-ленинской методологии работами Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова, М.Н. Тихомирова, С.В. Юшкова, В.В. Мавродина (БСЭ 1974: 131), по словам же Рыбакова, произнесенным в 1982 г., трудами Б.Д. Грекова, М.Н. Тихомирова, А.Н. Насонова (Рыбаков 1993: 85).

Вместе с тем внушая себе, что, «отступая под давлением передовой науки», современные норманисты «фактически ведут оборонительные бои, стремятся во чтобы то ни стало отстоять норманскую теорию от нанесенных ей ударов и, сдавая в ряде случаев некоторые, нередко довольно существенные позиции, стараются спасти главные основы норманизма» и «создать модернизированный, улучшенный» его вариант, но их «отчаянные усилия» «заведомо обречены на провал», что для нынешнего норманизма характерна в целом оборонительная позиция по отношению к трудам советских ученых (Яцунский 1955: 219; Шаскольский 1960: 230; 1965: 18, 214).

В 1950 г. академик Б.Д. Греков, объясняя финскому «норманисту» В. Кипарскому, что всерьез защищать норманскую теорию «в настоящее время, при нынешнем уровне исторической науки (имею в виду подлинно прогрессивную науку), просто невозможно», дал ей следующее объяснение: «Под норманизмом мы понимаем "теорию", "доказывающую" неполноценность русского народа, его неспособность создать свою культуру и государственность, утверждающую за варягами-норманнами роль основателей русского государства и творцов русской культуры» (Греков 1953: 561).

В 1960 г. И.П. Шаскольский сказал то же самое, подчеркнув: «В основе норманской теории лежит стремление доказать "неполноценность" русского народа, его неспособность самостоятельно создать свою государственность. Норманисты уверяют, будто в возникновении древнерусского государства решающую роль сыграли норманны, представители западной, более высокой культуры и цивилизации» (Шаскольский 1960: 223-224).

В том же духе утверждал в 1960 и 1965 гг. Л.С. Клейн: норманисты «ставят себе целью доказать неспособность славян к самостоятельному историческому развитию вообще, природную тупость и пассивность народных масс России», «что славяне в древности не сумели цивилизоваться, создать государство и высокую культуру самостоятельно, без призвания норманнов» (Клейн 1999: 99; 2009: 42, 132). Вот почему он сейчас уверяет, что «норманизма нет!» (Клейн 1999: 100; 2009: 199; 2015: 346-347).

Конечно, перечисленных им благоглупостей в подобном стиле сейчас никто, наверное, прямо не скажет, но из работ современных норманистов близкие к тому выводы следуют непременно. Более того, в 2012 г. — год празднования 1150-летия зарождения российской государственности — археолог С.П. Щавелев заключил без обиняков, что «горсточка» викингов, во главе которых стоял Рюрик и которые «выступали носителями более сложной культуры», «основала целое государство», и основали они «Русь потому, что местный социум был готов принять их помощь» (Щавелев 2012: 18-20).

В свете чего советские исследователи видели в «настоящих норманистах» лишь тех, кто «ставит своей целью во что бы то ни стало отстоять норманизм от нанесенных ему ударов и любыми средствами опровергнуть или опорочить советскую концепцию о возникновении Русского государства без участия норманнов» (Шаскольский 1961: 341; 1965: 5), «кто утверждал неспособность славян самим создать свое государство» (Новосельцев 1991: 7), что, как уже существенно смещал акценты в 1965 г. Л.С. Клейн, камуфлируя совершенно явную норманистскую сущность своего «антинорманизма», «количество варягов, их вклад и влияние в русской культуре — вот главные вопросы современного спора, по которым определяют сейчас, кто норманист, кто — нет» (Клейн 2009: 124). И потому вели, ходя по кругу, из которого почти невозможно было вырваться, бесконечные разговоры об «антинаучном», «антирусском» и «антисоветском» политическом смысле взглядов норманистов (БСЭ 1938: 403; Пушкарев 1974: 36; Рыбаков 1993: 296). Одновременно с тем репродуцируя и создавая, часто того не осознавая,

норманистские мифы, которыми сегодня так полна российская историко-филологическая наука и на основе которых в искаженном свете продолжает массово тиражироваться наша история IX — начала XI века.

В такой обстановке предшествующий антинорманизм, антинорманизм истинный, был объявлен «антинаучным» и «тенденциозным» (а точно так его именовали «антинаучные», с точки зрения советских ученых, дореволюционные норманисты), противоречащим «научной марксистской концепции генезиса Древнерусского государства». Ибо его сторонники, равно как и сторонники норманизма, если привести слова корифеев тогдашней исторической науки Б.Д. Грекова, В.В. Мавродина, Б.А. Рыбакова, И.П. Шаскольского, «стояли на одинаково ошибочных методологических позициях» и причины возникновения государства на Руси «искали и находили вовне страны», переводя вопрос «в плоскость того, откуда пришли "создатели" русского государства и на каком языке они говорили», признавали достоверность Сказания о призвании варягов (Греков 1945: 134; Мавродин 1949: 17; Рыбаков 1960: 18).

К тому же, как заостряли внимание историков-марксистов в 1965, 1973 и 1983 гг. И.П. Шаскольский и М.А. Алпатов, «борьба норманистов и антинорманистов в XIX в. была борьбой двух русских монархических концепций», что норманисты и антинорманисты были решительными защитниками царизма, что «по своим политическим воззрениям главные деятели норманизма, и антинорманизма стояли на одной и той же монархической платформе. Так, убежденными сторонниками самодержавия были не только норманисты М.П. Погодин и А.А. Куник, но и антинорманисты Д.И. Иловайский и С.А. Гедеонов; последний при том был не только историком, но и одним из главных чиновников Министерства императорского двора» (Шаскольский 1961: 335-373; 1965: 10-11; 1983: 43; Алпатов 1968: 121; 1973: 12). Последнее утверждение представляет собой явное преувеличение: он с 1863 г. был первым директором Эрмитажа, очень много сделавшим для его становления, а с 1867 г. — еще и директором императорских театров (Фомин 2004: 568-575).

Поэтому, как высокомерно и с оттенком враждебности объяснялось, в том числе в популярных энциклопедиях, «доводы антинорманистов против признания варягов скандинавами, норманнами надо признать неубедительными», что С.А. Гедеонов, хотя и написал капитальный труд «Варяги и Русь», но не понимал социально-экономических причин и условий образования Русского государства и пытался доказать западнославянское происхождение варягов, что «История России» Д.И. Иловайского создана в дворянско-монархическом духе, что его учебники имели глубоко консервативный характер и написаны с позиций защиты монархизма, а И.Е. Забелин в последний период жизни «перешел с либеральных позиций на реакционные» (Юшков 1949: 45; СИЭ 1963: 171; 1964: 583, 796; БСЭ 1972: 134).

При этом особенной критике, точнее, грубейшему шельмованию подвергался Иловайский (в том числе в учебниках по историографии для студентов и в «Очерках истории исторической науки СССР»). Потому как явными политическими

симпатиями и антипатиями ученого, соответственно, к монархизму и к марксизму (и вместе с тем, любовью к Родине и переживанием за ее судьбу, которыми наполнены многие статьи в издаваемой им газете «Кремль», на дух не переносившей революционеров всех мастей) легко было перечеркнуть его научные достижения, в первую очередь, антинорманизм. А также по той еще причине, что нелестной оценки историка удостоил сам В.И. Ленин, который в 1902 г. в известной своей работе «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения» (в ней он с издевкой прошелся, несмотря на его крестьянское происхождение, и по М.В. Ломоносову), ведя речь об оппортунистах, резюмировал, что «иногда называют себя марксистами люди, которые смотрят на историю буквально "по Иловайскому"» (Ленин 1959: 11, 65-68).

Как заметил в 2012 г. В.А. Толстов, «в СССР труды Д.И. Иловайского не издавались, однако имя его не забыли. Его использовали как символ косности и консерватизма в науке, политике, педагогике» (Толстов 2012: 136-144).

Причем этот символ с годами наполнялся все большим негативом (в очернении ученого словно шло всесоюзное социалистическое соревнование, в котором хороши были любые средства). В 1941 г. Н.Л. Рубинштейн отмечал, что Иловайский «получил, может быть, несколько одностороннюю оценку в исторической литературе своей "Историей России" и своими учебниками русской истории с их ярко выраженной охранительной идеологией, в научном отношении представляющими простую компиляцию», хотя вместе с тем историограф, надлежит сказать, подчеркивал, а данный мотив почти или даже вовсе исчезнет со страниц трудов других экспертов творчества историка, что он в своих специальных монографиях, включая «Разыскания о начале Руси», «стоит на уровне современного исторического знания, следуя за его ростом», привлекая данные археологии, новых письменных источников, фольклорного материала, и что эти сочинения «сохраняют свое значение тщательностью обработки документального и фактического материала» (Рубинштейн 1941: 414).

В 1957-1971 гг. В.Е. Иллерицкий утверждал, что содержание «Истории России» «типичного представителя реакционной дворянской историографии» Иловайского обнаруживало устарелость его взглядов, «особенно сравнительно со взглядами такого выдающегося буржуазного историка, как С.М. Соловьев» (его как ученого значительно превосходил и другой, следует акцентировать внимание на этом существенном моменте, норманист К.Н. Бестужев-Рюмин), что в понимании задач и содержания исторической науки он «по существу возрождал официально-охранительные принципы Карамзина», что довольно примитивно понимал законы общественного развития, что в критике норманизма, имевшей положительные моменты, «был очень далек от научного понимания процесса возникновения государства в России. Рассматриваемая проблема сводилась им только к доказательству вывода о том, что иноземные элементы не принимали никакого участия в этом процессе. Критика норманизма с позиции представителей передовой общественной и исторической мысли в России решительно отвергалась

Иловайским», что в его «казенных учебниках» «реакционно-монархические убеждения. получили наиболее откровенное выражение», содержали откровенную «пропаганду черносотенной монархическо-крепостнической идеологии», были в глазах демократических и либеральных элементов «символом мракобесия в области истории» (Иллерицкий 1957: 52-57; 1960: 101-102; Историография 1961: 276-279; Историография 1971: 248-250).

В 1962 г. А.Л. Шапиро назвал Иловайского «твердолобым реакционером», одним «из самых реакционных русских историков», а его учебники — «варевом», которым он «с помощью Министерства просвещения пичкал учащихся», на протяжении десятков лет воспитывая их «в верноподданническом духе» (Шапиро 1962: 6).

В 1965 г. В.И. Астахов увидел в тех же учебниках «идеологические костыли, на которые пыталось опираться одряхлевшее самодержавие», в «изучении истории "по Иловайскому"» — «крайний монархизм, убожество мысли и верноподданническую лесть», в пятитомной «Истории России» — «примитивный прагматический рассказ», «методологическую беспомощность» и «научную несостоятельность», в выводах этого «апологета монархии» — «антинародную основу», а понимание им процесса образования Русского государства охарактеризовал как «примитивное» (Астахов 1965: 417-420, 425-426).

В 1978 г. А.М. Сахаров отнес ученого к числу наиболее ярких приверженцев «откровенно монархической в политическом отношении концепции» и указал, что его учебники насаждали «верноподданнические чувства среди молодежи», что его «выступление против норманской теории происхождения древней Руси было обусловлено стремлением отстоять тезис о самобытности русской истории». Поэтому такой историк, к тому же издававший «крайне реакционную газету "Кремль"» и выступавший «с яростными нападками на учение Маркса», «был очень нужен реакционным силам» (Сахаров 1978: 163-167).

В 1986 г. А.Н. Цамутали утверждал, что «элементы черносотенной идеологии были представлены и в сочинениях историков-охранителей», например, Иловайского, что его учебники «были своего рода эталоном выражения крайне монархических взглядов в исторической литературе» и проникнуты «крайне реакционным духом», что он «стоял на крайнем фланге официально-охранительного направления» и «выступал ревностным защитником интересов самой реакционной части дворянства», что еще в конце XIX в. историк «стал одиозной личностью не только в революционных, демократических и либеральных кругах, но и в среде, вполне верноподданнически настроенной», говорил о его «примитивных построениях», заметив при этом, что С.Ф. Платонов, критикуя Иловайского, представил Ф.И. Успенского и В.Г. Васильевского, которые исповедовали норманизм, в качестве ученых «строжайшего критического приема и точного знания» (Цамутали 1986: 25-32).

В 1982-1987 гг. А.Н. Фукс в многотиражных педагогических журналах — «Преподавание истории в школе», «Советская педагогика», «Народное образование»

— настойчиво убеждал учителей-историков в «реакционной сущности» учебников крупнейшего представителя охранительной историографии пореформенного периода Иловайского, которые насаждались царским правительством с целью увести «учащихся подальше от революционных событий современности», представлял их автора как апологета самодержавия, крайнего реакционера и компилятора, разжигавшего «у учеников под видом патриотизма шовинистические и националистические чувства» и ставшего к 1916 г. синонимом «отсталости и ретроградства», что его теория «государственного быта» является антинаучной, что норманской теории он противился «сознательно, в угоду своей дворянско-монархической концепции, одним из основных компонентов которой (как проявление крайнего национализма в историографии) было стремление к доказательству особого, самобытного пути развития России, а именно незыблемости монархического строя и преимущества русской нации перед другими народами мира» и что в своей газете «Кремль» «он обрушивался с яростными нападками на учение К. Маркса» (Фукс 1982: 75-78; 1982а: 97-98; 1985: 82; 1987: 104-105. См. также: Фукс 1983: 10, 12).

«Советский антинорманизм», рассматривая Иловайского исключительно, констатирует И.В. Бабич, как представителя «дворянско-монархического охранительного направления историографии, поддерживаемого и внедряемого правительством» (Бабич 2001: 258), и вместе с тем категорично отвергая его антинорманизм, не мог в оценке талантливого историка подняться даже до того уровня, который демонстрировал ряд известных дореволюционных норманистов (потому как нисколько не утруждал себя изучением трудов ученого вообще, довольствуясь узаконенными стереотипами, рожденными еще до 1917 г.).

Так, А.Н. Пыпин в 1876 г. говорил, весьма критически рассматривая только что вышедшие «Разысканиях о начале Руси» Иловайского, «что в его исследованиях высказано также немало веских возражений против существующих понятий о древнем периоде нашей истории, и некоторые его замечания не могут быть обойдены в дальнейших изысканиях и, вероятно, окажутся очень справедливыми». И подчеркивал далее, что он «справедливо указывает недостаточность и натянутость многих толкований норманской теории, которые притом, настаивая на отдельных подробностях летописного рассказа, не разъясняют общего состояния народной жизни до и после предполагаемого призвания», что не лишены вероятности его предположения «о давней связи киевской Руси с азовским краем и их сношениях не через устье Днепра, а прямо от восточного угла, образуемого течением этой реки, волоком и реками, впадающими в Азовское море» (Пыпин 1876: 707-708).

В 1877 г. И.И. Первольф охарактеризовал его сочинения как «прекрасные исторические работы» (Первольф 1877: 91, прим. 1). Тогда и позже В.О. Ключевский признал, что если принять выводы Иловайского, то «мы освобождаемся от массы противоречий, неясностей и неразрешимых вопросов, которыми наполнили первые страницы нашей истории Погодин и его предшественники», хотя тут же добавил,

причем совершенно правомерно, что «встречаем ряд новых противоречий и вопросов, созданных новой теорией» (Ключевский 1983: 116-117).

Резко дистанцируясь от норманизма и антинорманизма, деятели советской науки были убеждены в том, что от того и другого она избавилась совершенно. В середине 30-х гг., утверждал Шаскольский в 1960-1961, 1965 и 1978 гг., когда была доказана несостоятельность норманской теории и разработано марксистское учение о происхождении Русского государства, «норманизм целиком переместился на Запад и стал течением буржуазной науки Западной Европы и Америки». В 1965 г. он добавил к сказанному, что туда же «вместе с эпигонами русской буржуазной науки переместился» антинорманизм, где и «умер естественной смертью в 1930-х годах». В 1983 г. ученый уточнил, что «после Октября антинорманизм целиком переместился в страны Западной Европы, стал течением российской эмигрантской историографии» и «умер с нею» в 1950-е гг., потому как мог «существовать только как течение русской идеалистической дворянско-буржуазной историографии» (Шаскольский 1960: 226; 1961: 335; 1965: 13, 17-18, прим. 7 на с. 11; 1978: 158; 1983: 4547).

Однако за границей могли оказаться только норманисты, поскольку на родине противников у них практически не было. Антинорманизм же в истинном смысле этого слова постепенно получает распространение среди той части эмиграции, которая начала, в том числе под влиянием раздумий над причинами страшной катастрофы 1917 г., пролившей реки русской крови и лишившей их Родины, иными глазами смотреть на аксиомы, с детства вбиваемые в головы нашего образованного общества. Как заключал в 1950 г. в письме В.А. Рязановскому выдающийся философ И.А. Ильин, «давно пора сбросить этот шлецеровоски-байеровский гипноз, который странно заворожил русских историков, кончая Ключевским и Струве» (Ильина 2010: 23, прим.). В 1955 г. в Париже вышло завершенное в конце 30-х гг. женой мыслителя Н.Н. Ильиной действительно антинорманистское «Изгнание норманнов. Очередная задача русской исторической науки», которое Шаскольский в 1965 г. посчитал написанным «дилетантски» и стоящим «вне науки» (Шаскольский 1965: 11, прим 7). В 1971 г. В.В. Мавродин высказался еще резче: «Произведения некоторых антинорманистов (С. Лесной, Н. Ильина) далеки от науки и враждебны марксизму-ленинизму» (Мавродин 1971: 133).

В умах советских ученых, выдававших «шлецеровоски-байеровский гипноз», освященный марксизмом, за новое слово в науке, за «антинорманизм» самой высочайшей пробы, сложилось соответствующее видение такого «антинорманизма», в рамках которого только и мог теперь решаться варяжский вопрос. И вся суть которого была сведена к тому, что, как ее четко и по пунктам изложил в 1960-1965 гг. Шаскольский своим коллегам (тем самым жестко рекомендуя, чем они — «советские антинорманисты» — должны заниматься), «главные события и явления в жизни нашей страны IX-XI вв. — формирование классового общества, образование Древнерусского государства, начало развития феодальных отношений, формирование русской народности и ее материальной и духовной культуры — были

результатом глубоких и длительных процессов внутреннего развития восточнославянского общества без сколько-нибудь значительного воздействия внешнего фактора — норманнов».

Вместе с тем заявляя, в том числе перед западными коллегами в 1979 г., что подлинная сущность позиции марксистской исторической науки состоит «не в огульном отрицании всяких следов норманнов на русской территории, а в установлении действительной, достаточно скромной роли норманнов в сложном процессе формирования классового общества и государства на огромном пространстве восточнославянских земель» (Шаскольский 1960: 228-229, 235-236; 1965: 4-5, 53-54, 84-86, прим. 33 на с 20; 1981: 204-205).

Точно так рассуждали в историографии других соцстран. В 1957 г. польский историк Х. Ловмяньский уверял, что «единственно научной основой антинорманизма стала славянская теория происхождения русского государства, и разногласия об этимологии названия русь утратили актуальность» (Ловмяньский 1985: 84-85), в 1970 г. болгарский ученый Б. Михайлов отнес Б.А. Рыбакова к «крайним» антинорманистам, а Б.Д. Грекова и В.В. Мавродина — «к "объективным" антинорманистам, признающим более или менее значительный вклад норманнов в создание политической надстройки Древней Руси» (Кузьмин 1971: 186).

В это же видение входило своеобразное понимание борьбы с норманизмом, духом и содержанием которого была пропитана вся советская наука (а с нею и вся система преподавания отечественной истории в школах и вузах, только и воспроизводившая «советских антинорманистов»). Отчего борьба с ним, поставленным, как тогда утверждалось, на службу «целям политической антисоветской пропаганды в области русской истории», чтобы «оклеветать славное прошлое великого русского народа», фальсификаторы русской истории сделали его «своим знаменем, превратили легенду о призвании варягов в символ всей русской истории» (Греков 1953а: 76; Рыбаков 1962: 37; 1966: 488; 1993: 55, 175, 296; Шушарин 1964: 235-238), свелась к дежурным обвинениям (переходящим порой в ругань) норманской теории времен царской России и современной буржуазной науки, в том числе эмигрантской: она, являясь «величайшим злом русской исторической науки» (Рыбаков 1958: 735), есть «лженаучная», «реакционная», «антинаучная», «клеветническая», «порочная», «политически спекулятивная» (Яковлев 1947: 27; Ломоносов 1952: 539, 550; Белявский 1953: 117; Греков 1953: 562; Тихомиров 1955: 191; БСЭ 1955: 1970: 530; СИЭ 1962: 47, 390; Астахов 1965: 106; Пештич 1961а: 34, 196; 1965: 179, 242; Алпатов 1973: 13; Сахаров 1978: 58; Очерки истории СССР 1956: 455; История Академии наук 1958: 126; Лысцов 1983: 253; 1993: 52, 61), даже «густопсовая», как счел нужным выразиться в 1949 г. В.В. Мавродин (Мавродин 1949а: 30), «самая антиисторическая» (Рыбаков 1993: 174), враждебная нашему народу (Астахов 1965: 110).

Эту посылку усиливали точно такими же посылками, что русь является исключительно славянским племенем, издавна проживавшим в Среднем Поднепровье, хотя еще в 1938 г. С.В. Бахрушин привычно видел в ней скандинавов

(Бахрушин 1938: 91), иногда она признавалась, как это полагал С.В. Юшков вслед за В.О. Ключевским и Л.В. Падалко, некой социальной группой, возникшей в среде славян во второй половине VIII в. и включавшей в себя профессиональных воинов, купцов, ремесленников, жителей городов, затем скандинавов, и которая взимала дань с менее развитых в культурном отношении славян (Юшков 1940: 52-57), что Русь — исконно местное наименование в Восточной Европе, что Сказание о призвании варягов, в котором видели главный аргумент норманистов, есть чисто легендарный рассказ, тенденциозное и полное несуразностей сочинительство летописцев, не имевшее (или практически не имевшее) под собой никакой исторической основы, потому и не способное быть источником (Пархоменко 1938: 106-107, 111; Мавродин 1949: 24-26; Греков 1945: 75; Шаскольский 1960: 235-236; 1965: 53-71, 84-86. Ср.: Попов 1973: 61, прим. 69).

Так, под видом «советского антинорманизма» начался новый, как неоднократно указывал пишущий эти строки (см. напр.: Фомин 2005: 147-161; 2006: 135-177; 2014: 44-50; 2017: 126-133; 2017а: 54-65), по хронологии, пятый этап в развитии норманской теории, обильно приправленной марксисткой фразеологией. Тем самым поставленной под прямую защиту государства, в котором марксизм являлся официальной идеологией, что неимоверно усилило, по сравнению с дореволюционным временем, ее позиции в научном и общественном сознании. Однако, несмотря на шумные разглагольствования о непримиримой борьбе «советского антинорманизма» с норманизмом (и, конечно, триумфе над ним), на его некоторые — отсюда неоднозначность в оценке этого явления в нашей историографии — действительно антинорманистские выводы (разоблачение мифа о больших поселениях скандинавов в русских землях, следовательно, о скандинавской колонизации Руси и др.), в советской науке находились люди, которые, в силу разных мотивов, называли вещи своими именами.

Например, 10 июня 1944 г. на совещании историков в ЦК ВКП(б) Е.Н. Городецкий констатировал, что норманизм дожил «благополучно до наших дней» и что «формальное отрицание норманской теории сопровождается фактическим ее признанием», например, в учебниках для высшей и средней школ под редакцией, соответственно, В.И. Лебедева, Б.Д. Грекова, С.В. Бахрушина и А.М. Панкратовой. Как тут же поспешил возразить Греков, «бороться с варяжским вопросом нужно, и, вероятно, больше других боролся именно я», показывая, что Русское государство образовалось и существовало и без варягов «и даже до них» (Стенограмма совещания 1944: 85-86).

В 1965 г. Л.С. Клейн заметил, что норманизм был «в рамках марксистской науки, и притом с самого ее начала (К. Маркс) — и до современности (вспомним выступление познанских историков против ак. Ловмянского в 1958 г.). И в рамках марксистской советской науки — и тоже с самого ее начала (Покровский!)». В 2009 г. он привел слова своего ученика Г.С. Лебедева, сказанные в том же 1965 г. в ходе, если использовать оценку Клейна, «Норманской баталии», что «первым норманистом в марксистской традиции был не М.Н. Покровский, а Карл Маркс». В 1999 г. Лебедев,

вспоминая те же события, вел речь о «махровом норманизме Маркса» (Лебедев 1999: 103; Клейн 2009: 98, 109, 139).

Имеется в виду его статья «Секретная дипломатия XVIII в.» (или «Разоблачения дипломатической истории XVIII века»), не включенная в советское время ни в одно из собраний сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. И в ней Маркс в рассуждениях о русских варягах руководствовался, делится своими наблюдениями Л.П. Грот, исключительно А.Л. Шлецером. В связи с чем рассматривал начало Руси как «естественный результат примитивной организации норманского завоевания... Завоевательные походы первых Рюриковичей и их завоевательская организация ни в чем не отличались от норманнов в других частях Европы. Можно было бы возразить, что победители и побежденные слились воедино в России быстрее, нежели в других областях, завоеванных скандинавскими варварами, что предводители очень скоро смешались со славянами, каковое видно из их браков и их имен. В период правления Ярослава господство варягов было подорвано, одновременно с чем исчезают завоевательские устремления первого периода и начинается закат готской России. История этого заката показывает еще более отчетливо, что завоевание и образование государства в империи Рюриковичей носило исключительно готский характер».

Как подытоживает Грот, данная статья «была хорошо известна российским историкам марксистского направления уже в дореволюционный период», так, ее положения воспроизвел М.Н. Покровский (Грот 2010: 336-337; 2012: 523, прим. 34). Однако с ней были хорошо знакомы советские ученые (Джаксон, Плимак 1988: 3557), сверяя, таким образом, свой марксистский «антинорманизм» с «ультранорманизмом» Шлецера в его передаче основоположником марксизма, чтимом в СССР наравне с В.И. Лениным.

Как отмечали В.В. Мавродин и И.Я. Фроянов, наши исследователи в 30-х гг., «овладевая теоретическим наследием классиков марксизма-ленинизма», изучали эту статью (Мавродин, Фроянов 1967: 42), а в 1949 г. Б.Д. Греков, акцентировал внимание Мавродин, критиковал С.В. Бахрушина, Н.Л. Рубинштейна, В.А. Пархоменко за их попытки архаизировать Русь до Владимира ссылками на нее (Мавродин 1967: 60). Десятью годами ранее Греков, стоит добавить, в первом томе учебника «История СССР», вышедшем в 1939 г. и переизданном через 9 лет, словами Маркса объяснял студентам-историкам, т.е. будущим учителям и научным деятелям, значение «империи Рюриковичей» в истории Восточной Европы (История СССР 1939: 106). В 1938 г. С.В. Бахрушин именно через призму его утверждений рассматривал сложение «державы Рюриковичей» (Бахрушин 1938: 88-98). В 1971 г. Мавродин, пересказав основные положения той же статьи, подчеркнул, что ее «давно и широко используют советские историки» (Мавродин 1971: 133-135).

Наши ученые, уверовав в абсолютную истину «научной марксистской концепции генезиса Древнерусского государства» и в примат внутреннего фактора, всю свою колоссальную энергию и свой огромный научный потенциал направили на отыскание элементов социального неравенства в восточнославянском мире, которое

должно вести к образованию классов и государства (в том числе и по этой причине разработку варяжского вопроса в 1960-х гг. перехватят и монополизируют археологи-«антинорманисты», навязавшие науке и обществу, в силу работы с конкретным вещественным материалом, который можно воспринимать всеми пятью основными внешними чувствами, и даже попробовать, если возникнет такое желание, на зуб, догмат непогрешимости своих норманистских выводов). Воцарившийся в науке столь ошибочный методологический подход к изучению истории Руси, по верному замечанию И.Я. Фроянова, сделанному в 1992 г., надолго сковал историческую науку (Фроянов 1992: 6).

При этом сам вопрос о составе социальной верхушки русского общества перестал быть существенным, хотя признание ее иноплеменной, заострял в 19701986 гг. внимание «советских антинорманистов» на концептуальной ущербность превозносимого ими «антинорманизма» истинный антинорманист тех лет А.Г. Кузьмин, «делает беспредметным рассуждение о возникновении государства как автохтонного процесса: представители крайнего норманизма как раз и настаивают на ведущем положении пришельцев-норманнов» (Кузьмин 1970: 28, 48; 1974: 55; 1980: 58; Русская земля 1986: 18).

Параллельно с тем в науку вводились аргументы, отброшенные, под влиянием доводов не-марксистских антинорманистов, ведущими норманистами прошлого, но реанимированные нашими эмигрантами, «достижениями» которых (несмотря на исключительное восприятие их тогда в качестве «классовых врагов», «контры» и «белогвардейцев») подпитывались марксистские ученые. Так, в 1936 и 1939 гг. новый лидер наших историков академик Б.Д. Греков своими работами, становившимися эталонами в изучении Руси, растиражировал мнение, что варяжская русь вышла из «Рослагена»: «Эта гипотеза кажется мне наиболее вероятной». А в упомянутом учебнике «История СССР» в разделе «Термин "Русь"» отмечал: «Северная Русь, по-видимому, связана со Скандинавией, а именно с частью Швеции на северном берегу Финского залива — Упландом, к северу от озера Мелара. Прибрежная полоса, лежащая против Финского залива, называлась Рослаген (см. у Томсена)» (также и за это утверждение критиковал его в 1944 г. Городецкий), и что «в нерусских источниках Рюрика мы нигде не встречаем, если не считать упоминания франкскими анналами о герцоге Фрисландском Рерике, исчезнувшем из Ютландии в конце 50-х годов IX в. и в то же время появившемся, если верить летописи, в нашей стране» (Греков 1936: 169; 1939: 226; История СССР 1939: 91-92).

В ранг аксиомы была возведена им же высказанная мысль, что «варяги — лишь эпизод в истории общества, создавшего Киевское государство», и что они играли в нашей истории «далеко не главную роль» (Греков 1936: 18). Д.А. Авдусин в 1988 г. преподнес ее в качестве «объективной, антинорманистской по сути характеристики места скандинавов в истории Руси» (Авдусин 1988: 28).

С годами эта мысль стала звучать жестче, ибо ей «советские антинорманисты» придавали важное значение в своей «бескомпромиссной» борьбе с норманизмом. В 1947 г. К.В. Базилевич убеждал, что «во всех главных явлениях исторической жизни

Киевской Руси роль норманнов — выходцев из Скандинавии была совершенно ничтожной» (Базилевич 1947: 55).

Б.А. Рыбаков, в 1960-1966 гг. подчеркивая, что их историческая роль была не просто «ничтожной», но даже «несравненно меньше, чем роль печенегов и половцев», заключил: «Не ускорить, ни существенно задержать исторический процесс на Руси они не могли» (Рыбаков 1960: 26; 1962: 38-39; 1966: 491).

В.В. Мавродин в 1971 г. также твердо полагал, что скандинавы во внутреннем процессе развития восточных славян «являлись лишь одной из случайностей конкретного исторического развития. И не больше» (Мавродин 1971: 128).

Чтобы не было и тени сомнения в этом «и не больше», насаждалась идея, что на Руси присутствовала либо «горсточка» (Державин 1945: 18), либо «незначительная кучка» норманнов (Гуревич 1966: 86), являвших собой «каплю в славянском море» (Пашуто 1970: 56), в цифровом выражении Рыбакова получившую даже свою конкретность: количество скандинавских воинов, живших постоянно на Руси, было, судя по археологическим данным, «очень невелико и исчислялось десятками или сотнями» (Рыбаков 1962: 37; 1966: 489).

Еще в дореволюционную пору норманисты (например: Платонов 1997: 66) признали, что в общественном и культурном отношении скандинавы не были выше славян. В 1939 г. Е.А. Рыдзевская высказала мысль, что те и другие стояли приблизительно на одной ступени такого развития (Рыдзевская 1978: 133-134). Но вскоре, дабы все также свести значимость варягов-норманнов в русской истории к нулю или вообще к знаку минус, получил силу закона взгляд, согласно которому скандинавы, как это утверждали в 1945, 1949 и 1953 гг. В.В. Мавродин и Б.Д. Греков, слова которых многократным громким эхом отзывались в нашей науке, «стояли на более низкой стадии общественного и культурного развития, чем восточные славяне, и уже по одному этому не могли принести с собой на Русскую землю ни новой и более высокой культуры, ни государственности», хотя еще в 1939 г. Греков был убежден, что «в культурном отношении варяги не стояли выше славян» (Мавродин 1945: 383-384; 1949: 26; Греков 1953а: 77).

В редакции Х. Ловмяньского 1957 г. тезис советских ученых звучал несколько иначе: норманны и славяне в IX-X вв. находились примерно на одном уровне развития, но «восточные славяне скорее опередили скандинавов как в политической организации, так и в культуре» (Ловмяньский 1985: 30).

В разговор о варягах, воспринимавшихся с нескрываемым раздражением («тень Рюрика... как и всякая нежить, только мешает живой работе»: Толстов 1946: 123), потому как приходилось постоянно и натужно развязывать «антинорманистский» гордиев узел, в котором неразрывно переплелись факт признания варягов норманнами с бодренькими уверениями «советского антинорманизма», что такая ситуация не является норманизмом, был привнесен резко негативный тон.

В 1938 г. С.В. Бахрушин утверждал, что славяне «могли в отдельных случаях и добровольно подчиниться той или иной шайке завоевателей, поскольку присутствие

ее гарантировало им безопасность от набегов и грабежей со стороны других подобных же разбойников», что варяжские «княжества» «сохраняли тот военно-разбойничий характер, какой носила вся торговля варягов», что мощное Древнерусское государство, добавлял он в 1943 г., «достигшее большой степени политического могущества и высокого культурного расцвета, не могло быть создано шайкой скандинавских искателей приключений, как это полагали историки XIX века» (Бахрушин 1938: 92; 1943: 103).

В 1939 г. Б.Д. Греков говорил, что норманны «появились в Восточной Европе в качестве разбойников и торговцев» (История СССР 1939: 90). В 1960 г. один из теоретиков современного зарубежного и российского норманизма А. Стендер-Петерсен заострил внимание на «разницу» в тональности разговора о варягах-норманнах в советской и эмигрантской литературе: если у Грекова они разбойники и торговцы, то у Ф.А. Брауна — воины и купцы (Stender-Petersen 1960: 5). Варяги-норманны, перечислял в 1960 г. Б.А. Рыбаков, «вероломные», «жадные», «трусливые», «разнузданные» и совершали на Руси «неблаговидные действия» (Рыбаков 1960: 20, 22).

Время сгладит острые углы подобных рассуждений и утвердит окончательный приговор советской науки, звучащий, например, в 1959 г. (и в 1970, 1985): «Норманский элемент играл лишь второстепенную роль в истории государственного развития славян, и в частности Руси», «варяги — это внешний и сравнительно поздний и второстепенный фактор в становлении Древнерусского государства» (Пашуто 1959: 115; 1970: 53, 56, 61; 1985: 16), в 1960 г.: «.Норманны, служившие русским князьям, сыграли лишь очень скромную, ограниченную роль участников глубокого внутреннего процесса, обусловившего возникновение древнерусского государства. Правда, многие наши историки признают, что княжеская династия ("Рюриковичей") имела, по-видимому. скандинавское происхождение. Среди правящей верхушки древнерусского государства в Киеве и в других крупных городских центрах имелись норманны и в качестве дружинников, и в качестве представителей княжеской администрации» (Шаскольский 1960: 228-229), в 1966 г.: «Хотя выходцы из Скандинавии сыграли немалую роль в укреплении княжеской власти и связанных с нею учреждений, разумеется, не они создали основы Древнерусского государства» (Гуревич 1966: 86), в 1968 г. (и в 1973): приход скандинавов к восточным славянам, по всем данным, ускорил формирование Русского государства, они захватили власть в Новгороде и Киеве, посадив в последнем свою династию (Алпатов 1968: 117; 1973: 44-46; 1982: 36-37), в 1973 г.: роль норманнов в образовании государства на Руси «была достаточно скромной, несмотря на то, что одному из их предводителей удалось» основать династию (Попов 1973: 6162), в 1982 г.: факты, прежде всего археологические, показывают «второстепенную и вторичную роль варягов в процессе создания государства Руси» (Рыбаков 1993: 296).

Тезис дореволюционных норманистов о быстрой ассимиляции скандинавов на Руси, который позволял им спокойно закрывать разговор об отсутствии каких-либо следов норманнов в многогранной жизни русского общества на протяжении более

чем полутора столетий, в которой отразилось участие многих народов, но только не скандинавов, также безоговорочно был принят «советскими антинорманистами», что дополнительно «гасило» интерес к проблеме этноса варягов.

В 1938 г. С.В. Бахрушин отмечал, что ко времени Святослава скандинавские элементы «княжеских дружин уже окончательно потонули в массе восточного славянства», что «ославянившиеся потомки Рюрика оседали постепенно в Приднепровье» (Бахрушин 1938: 95-96).

В 1939, 1945 и 1950 гг. Б.Д. Греков говорил, что потомство Рюрика и все его окружение «поразительно быстро ославянились» (внук Рюрика «носил уже чисто славянское имя — Святослав»). Потому как, объяснял он в 1947 г., «варяжская дружина очень хорошо поняла, что необходимо для удержания в своих руках захваченной власти, и варяги заговорили на русском языке, стали молиться русским богам, называть своих детей славянскими именами и выполнять задачи, давно поставленные перед русским государством всем ходом предшествующей истории» (История СССР 1939: 90; Греков 1953: 565; 1953а: 137; 1959: 556-557).

В 1945 г. В.В. Мавродин уверял, что на Руси, в привычной им социально-родственной дружинной «среде норманны охотно и быстро растворялись. Женясь на русских, эти скандинавские воины бесповоротно садились на русскую почву и русифицировались часто уже во втором поколении» (Мавродин 1945: 210).

В 1949 г. Д.А. Авдусин, исходя из преобладания славянских вещей в гнездовских захоронениях, заключил, что «варяги-дружинники быстро ославянились» (Авдусин 1949: 12).

В 1960 и 1965 гг. И.П. Шаскольский подчеркивал: «Из источников очевидно, что норманские "находники", пришедшие в конце IX и в X в. на службу к русским князьям, очень быстро утратили свой норманский облик и ославянились», слившись с местным населением, и что «очень быстро ославянилась» и княжеская династия (ибо уже Святослав носил славянское имя) (Шаскольский 1960: 228-229; 1965: 88-89).

В 1964 и в 1967 гг. речь о «быстрой славянизации варяжских князей», в целом норманнов вели В.П. Шушарин и Д.А. Авдусин (Шушарин 1964: 253, 256; Авдусин: 1967: 237, 238). Норманны растворились в местном населении, писал в 1968 г. М.А. Алпатов, перешли на славянский язык (Алпатов 1968: 117). В 1979 г. В.Т. Пашуто и В.И. Салов утверждали, что «небольшой норманский верхний слой вскоре после 900 г. растворился в славянстве» (Пашуто, Салов 1979: 54).

В 1978 и 1980 гг. археологи А.Н. Кирпичников, Г.С. Лебедев, В.А. Булкин, И.В. Дубов, В.А. Назаренко полагали, что скандинавы во втором-третьем поколениях «полностью теряли свой этнографический облик и смешивались с местной средой» (Кирпичников, Лебедев, Булкин, Дубов, Назаренко 1978: 79; 1980: 32). Относительную быстроту этого процесса археолог В.Я. Петрухин в 1983 г. объяснял как малочисленностью скандинавов, так и тем, что государство «подавляло те племенные черты в экономике, политике и культуре Руси, которые мешали ее единству» (Петрухин 1983: 179). В 1985 и 1989 гг. он в соавторстве с филологом Е.А. Мельниковой отмечал, что в середине — второй половине X в. произошла быстрая

ассимиляция и норманнов и скандинавской династии русских князей (в третьем поколении, судя по имени князя Святослава) в славянской среде (Мельникова, Петрухин 1985: 242; Константин Багрянородный 1989: 311). В 1986 г. археологи А.Н. Кирпичников, И.В. Дубов, Г.С. Лебедев заключали, также не видя несомненных и ярко выраженных свидетельств пребывания норманнов на Руси (по поводу чего недоумевал еще А.Л. Шлецер), что «процесс аккультурации и ассимиляции скандинавов в Х в. прослеживается вполне отчетливо» (Кирпичников, Дубов, Лебедев 1986: 217).

В науке вместе с тем возобладало мнение, что, согласно точке зрения историка М.А. Алпатова, высказанной в 1973 г., «нельзя смешивать два разных по своей значимости вопроса — вопрос о создании государства и вопрос о династии», который является несущественным (Алпатов 1973: 45; 1982: 36). Точно так тогда же считал лингвист А.И. Попов: «...Вопрос об этнической принадлежности и происхождении династии не имеет прямого отношения к началу государства», впрочем, как и вопрос об этническом происхождении термина "Русь"» (Попов 1973: 62-63).

Археолог Л.С. Клейн в том же 1973 г. на страницах норвежского издания говорил, что советские ученые руководствуются марксистским положением «о происхождении государства из социально-экономического процесса эволюции и классовой дифференциации; определяет именно эта точка зрения, а не этническая принадлежность (в том или ином виде) верхнего социального слоя» (цит. по: Авдусин 1975: 147-148).

Таким образом, в результате очередного принципиального самообмана варяжская проблема была искусственно расчленена на вопрос о создании государства у восточных славян и на вопрос об этнической атрибуции варягов (а также и на вопрос происхождения имени «Русь»), хотя их органическая неразрывность вполне понятна, тем более, что в своих умозаключениях норманисты всегда увязывают эти вопросы. Так, в 1979 г. Г.А. Хабургаев, отмечал А.Г. Кузьмин, разъяснял историкам М.Н. Тихомирову и Б.А. Рыбакову, что вопрос о происхождении имени «Русь» «не имеет отношения к происхождению государственности. Но сам норманистскую интерпретацию использует для доказательства гипотезы о норманских колонистах и их преобладании в составе древнерусской знати» (Хабургаев 1979: 216-217, прим. 124; Кузьмин 1980: 57).

В 1991 г. С.В. Думин и А.А. Турилов, отстаивая скандинавскую природу этого же слова и утверждая, что само по себе происхождение названия страны не является решающим для оценки генезиса ее государственности, заключили: в создании государства у восточных славян варяги-скандинавы сыграли очень важную роль, стояли у его истоков (Думин, Турилов 1991: 13, 19, 27).

Норвежский ученый Й.П. Нильсен, характеризуя Б.Д. Грекова в качестве основоположника «советского антинорманизма», говорил, что он сделал уступку старым норманистам в вопросе этнической принадлежности варягов, который, в чем Нильсен солидаризируется с ним, «не является решающим» (Нильсен 1992: 8, 50).

Как раз, напротив, он-то и есть главный, и если его игнорировать, то варяжская проблема, независимо от самых благих пожеланий, будет разрешаться только в норманистском духе.

Это настолько очевидно, что было подмечено датским норманистом А. Стендер-Петерсеном. Сопоставив в 1949 г. «антинорманизм» в советской исторической науке и норманизм в зарубежной, он констатировал, что «провести точную, однозначную грань между обоими лагерями теперь уже не так легко, как это было в старину. Нельзя даже говорить о двух определенно разграниченных и взаимно друг друга исключающих школах. От одного лагеря к другому теперь уже гораздо больше переходных ступеней и промежуточных установок». Вместе с тем этот датский лингвист утверждал абсолютно в духе «советского антинорманизма», что «в самом процессе создания русского государства скандинавы сыграли не роль основателей или завоевателей, а роль более скромную, роль одного из многих исторических факторов» (Stender-Retersen 1953: 241, сборник статей по варяжскому вопросу, написанных автором за предшествующую четверть века, впервые был издан в 1949 г.).

В унисон с ним говорил в 1987 г. в СССР Д.А. Авдусин: «Норманизм в его прежних формах стал по преимуществу уделом дилетантов, а среди западных ученых теперь немало антинорманистов», например, «П. Сойер (Англия), Ш. Блиндхейм, А. Стальсберг (Норвегия), К. Рабек Шмидт (Дания), М. Дрейер (Финляндия) и др.» (Авдусин 1987: 134, прим. 7), т.е. исповедовавших норманизм, но вместе с тем критиковавших совсем уж впавших в скандинавские фантазии единомышленников или, как он еще выразился в 1988 г., названные ученые, стремясь «к объективному исследованию истории Руси», встали «на позиции научного антинорманизма» (Авдусин 1988: 34).

Поэтому абсолютно прав был А.Г. Кузьмин, указывавший, начиная с 1970 г. и тем самым прямо бросая вызов могущественному «советскому антинорманизму» (на страже интересов которого стояли все структуры советского государства), что его приверженцы, «сосредоточив внимание на основных социально-исторических проблемах, не пересматривали заново многих постулатов норманской теории. Важнейшим из них как раз и является представление о германоязычии и скандинавском происхождении "варягов", с "призвания" которых один летописец начинал русскую государственность» (при этом ученый подчеркнул, что «чем дальше вглубь веков, тем больше интерпретация зависит от общего понимания источника и принимаемой исторической концепции»).

Норманизм, акцентировал он внимание, критиковался главным образом за игнорирование или недооценку марксистского положения об общих и конкретных условиях возникновения государств как спонтанного закономерного процесса, а «представление о незначительной роли в древнерусской истории варяжского элемента делало, по существу, излишним уточнение вопроса о том, что он собой представлял. Фактически же была сделана уступка норманизму: признавалось, что варяги — скандинавы» («причем все, принимающие фактическую аргументацию

норманистов, неизбежно являются ее приверженцами, как бы далеко они не расходились в оценке роли и влияния норманнов в Восточной Европе»). Закономерным итогом чего стало появление работ, «уже прямо смыкающихся с построениями норманизма». Например, ленинградские археологи Л.С. Клейн, Г.С. Лебедев, В.А. Назаренко обнаруживают «значительное количество скандинавского населения и на пути "из варяг в греки" и по Верхней Волге», а в Киеве скандинавы составляют «социальную верхушку общества. Все эти представления вполне согласуются с легендой о призвании варягов в ее норманистской интерпретации». В свою очередь лингвист Г.А. Хабургаев «признает преобладание норманно-германской прослойки в социальной верхушке древнерусского общества, то это и есть норманизм в его крайнем проявлении».

Констатируя, что в условиях приоритета социально-экономических проблем над проблемами политическими вопрос о составе социальной верхушки русского общества перестал быть существенным, историк показал истинное лицо «советского антинорманизма», якобы повергшего «лженаучный» норманизм: наши исследователи, видя в варягах скандинавов и приписывая им, по сравнению с норманистами прошлого, куда большую роль в русской истории, признавая норманской (шведской) не только династию, но и дружину, в то же время «не считают себя норманистами». Кузьмин, прекрасно зная источники и историографию по всему кругу вопросов варяго-русской проблемы, забытые советскими специалистами или игнорируемые ими (необходимо, говорил он, учитывать «выводы немарксистских ученых прошлого и настоящего»), не только увидел, насколько не соответствует этим знаниям норманистская трактовка этноса варяжской руси, но и увидел те причины, в силу которых современная ему наука была не в состоянии выйти за рамки норманизма и была обречена на повторение тех доводов, от которых еще в XIX в. отреклись норманисты, что является наивысшей оценкой качества аргументации их оппонентов, предложивших ее без помощи Маркса и Ленина.

Ошибочно полагать, подчеркивал Кузьмин, «будто, отдав политическую историю Руси К-К! вв. норманистам, можно остаться на позициях антинорманизма, опираясь на общий тезис о государстве как продукте внутреннего развития общества», что принцип историзма «конечно, не сводится к примату во всех случаях социального или экономического факторов. Историзм требуется и при изучении таких явлений, которые вообще не имеют отношения к социальным или экономическим вопросам».

Как он заключал в 1971 г., точку зрения В.В. Мавродина и А.Я. Гуревича «едва ли стоит относить к "антинорманистской". У этих ученых прослеживается тенденция решить многолетний спор норманистов и антинорманистов своего рода компромиссом: с одной стороны, признается, что социально-экономическое развитие у восточных славян подводило к образованию государства, с другой стороны, политическая сторона этого процесса, то есть конкретная история, представляется ими в согласии с обычной схемой норманистов», и что

«С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, В.Г. Васильевский, А.А. Шахматов и многие другие русские и зарубежные ученые-норманисты также не отводили норманнам большей роли».

Указав, что археологи Клейн, Лебедев, Назаренко (имеется в виду их «антинорманистская» статья 1970 г. о массовом пребывании норманнов на Руси) «ни в коем случае не отходят от принципов марксизма, признавая преобладание норманнов в господствующей прослойке на Руси», Кузьмин резюмировал: «Их концепция вызывает сомнения и возражения в конкретно-историческом плане». Так, «если признать норманскими многочисленные могильники в Приладожье, на Верхней Волге, близ Смоленска, в Киеве и Чернигове, то станет совершенно непонятным, почему «из синтеза норманской и финской культур на Верхней Волге (где славяне якобы появляются значительно позднее норманнов) складывается славяно-русский язык с характерными признаками смешения славянских и финских языческих верований», «почему нет сколько-нибудь заметных проявлений германских верований в язычестве Древней Руси», «почему в языке древнейшей летописи нет германоязычных примесей, а династия Рюриковичей состоит из Святославов, Владимиров и других князей, носивших типично славянские имена» (тогда как в Болгарии «тюркские имена в правящей династии сохранялись два столетия»).

Отмечая, что «последовательный антинорманизм вытекает отнюдь не из патриотических настроений отдельных ученых», Кузьмин пояснил: если в Сказании о призвании варягов говорится, что новгородцы «от рода варяжска», а «мужи Рюрика считаются строителями славянских городов Изборска, Новгорода и Белоозера (последний даже в земле веси), то следует признать, что перед нами либо абсолютно недостоверная легенда, либо варяги — это тоже славяне». Видимо, завершал историк разговор о построениях Клейна, Лебедева, Назаренко, что-то в них не так: «либо факты, либо осмысление». А чтобы не впадать в подобные ошибки, «нужно отказаться от традиционного германоцентризма и той наивной "скандинавомании", которую Ю. Венелин остроумно развенчал еще полтора столетия назад», и «необходимо более тщательное выяснение природы тех этнических элементов, которые многие археологи и отчасти лингвисты признают северогерманскими», причем «новейший археологический материал все более убеждает в том, что история Прибалтики и Руси не может быть понята без учета роли в ней вендской группы славянства» (Кузьмин 1970: 28, 48; 1971: 186-188; 1974: 55; 1980: 59; 1985: 110-111; Русская земля 1986: 18-19; Славяне и Русь 1998: 258, 293, 370371).

Приведенные слова ученого содержали в себе не только объективную оценку состояния и перспектив разработки варяжского вопроса в советской науке (вернее, их полнейшего отсутствия), но и явную критику марксистской концепции начала государственности на Руси, точнее того, что под ней тогда понималось (как им было замечено позже, «действительный марксизм не содержал тех глупостей, которые ему хотели привнести под флагом антинорманизма»). Шаг по тем временам, без

преувеличения, очень смелый. В 1986 г. Кузьмин пошел еще дальше, говоря, что в образовании Руси значительную роль сыграла власть внешняя, в том числе и варяги, выступив тем самым против практики абсолютизации каждого слова классиков марксизма, слепого доверия тому, что им приписывалось.

При этом он указал на факт упрощенной трактовки мысли Ф. Энгельса (ставшей для советских исследователей «ключом» к раскрытию варяжского вопроса), что «государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу», когда ее воспринимали в том смысле, «будто государства вообще не могут возникать в результате завоеваний», что в действительности являло собой попытку «"закрыть" спор норманистов и антинорманистов». Тезис этот, вновь он подчеркнул в 1998 г., «совершенно несостоятелен... Достаточно примеров Англии, Франции, да и многих других государств, для его опровержения» (как пояснял в 2003 г. историк, «у Энгельса речь в действительности шла о независимости от каких-то запредельных сил», и что «возникновение государства в результате завоеваний не только не исключительные, а преобладающие случаи»: так возникали практически все империи). Вместе с тем Кузьмин констатировал в 1986 г., что «экономических потребностей в объединении обширнейшей территории союзов племен не было ни в IX веке, ни много позднее. Соединение разноязычных территорий могла осуществить только именно внешняя власть», которая выступает в ПВЛ как «род русский» (Кузьмин 1980: 57-58; 2003: 84; 2003а: 23-29; 2003б: 219-220, 242; Русская земля 1986: 8, 20-21, 29; Славяне и Русь: 365).

В 1975 г. археолог Д.А. Авдусин (а он при всем своем «советском антинорманизме» видел и чувствовал многие его несуразности) выражал обеспокоенность по поводу того, «что ограничение норманского вопроса проблемой происхождения Древнерусского государства таит в себе ряд опасностей. Он дает возможность Л.С. Клейну заявить: "Ни я, ни мои соавторы не считаем нашу позицию норманистской"» и ему же в зарубежных публикациях говорить, «что антинорманизм в советской исторической науке не моден» (Авдусин 1975: 148).

В 1991 г. С.В.Бушуев и Г.Е.Миронов констатировали, что «советские антинорманисты» «сохранили в неприкосновенности исходную посылку норманской теории о тождестве варягов и норманнов» (Бушуев, Миронов 1991: 56-57).

Начиная с 1999 г. В.В. Фомин называет причины, приведшие к тому, что норманизм из СССР никуда не исчезал, как это декларировал И.П. Шаскольский, и выступал в советской науке, мимикрируя под марксизм, под флагом «антинорманизма». Причем исследователи, подчеркивает он, выдавая норманизм за его антипод, создали основательную путаницу в понимании варяжской проблемы, в своих концепциях ранней истории Руси и конкретно-исторических выводах, «что только еще больше усиливало норманистские настроения в академических кругах, в преподавании отечественной истории в вузах и школах» (Фомин 1999: 71-72; 2002: 230-232, 249; 2004а: 42-43; 2004б: 149).

По мнению Ю.Д. Акашева, высказанному в 2000 г., советские историки-антинорманисты остановились на полпути: «Признание Рюрика и всех варягов, а

многими историками и народа русь норманнами... неизбежно ведет к возрождению и усилению» норманской теории (Акашев 2000: 192).

Но норманисты не способны видеть явное и потому живут в мире самовоспроизводящихся, в силу их природы, фантасмагорий, навязанных, по причине господства в науке, практически всему нашему обществу. И свою монополию на истину они привычно защищают тем, что любое посягательство на нее выдают за происки патриотов (в советское время, особенно на его исходе, а затем в 1990-е гг. термин «патриотизм» подвергся, как это было в России в пред- и послереволюционную пору, самой серьезной девальвации). Так, в 1991-2001 гг. из лагеря норманистов, в том числе из уст бывших «советских антинорманистов», звучало, все также грубо искажая суть и варяго-русского вопроса, и антинорманизма, на ложном понимании которых выросло несколько поколений ученых, что в советское время господствовал антинорманизм «воинствующий» (Думин, Турилов 1991: 15, 17), «воинствующий», «примитивный», «ультрапатриотический» (Пчелов 1994: 27; 1999: 367; 2001: 19), «политический, патриотический», приглушавший при Сталине скандинавский фактор «как не отвечающий задачам патриотического воспитания» (Кан 1999: 50).

При этом они, разумеется, не объясняли, какой «антинорманизм» и какой «патриотизм» заключается хотя бы в словах В.В. Мавродина, произнесенных в 1945 и 1949 гг., что «слишком зримо ощутимы следы норманнов в древней Руси для того, чтобы отрицать их роль в образовании и развитии древнерусского государства», что весьма существенно значение «скандинавов в истории Руси», что «из имен членов семьи Игоря видно, что династия киевских князей, несомненно, норманского происхождения», что в Х в. русские князья содержали многочисленные норманские дружины, что «в составе "русов" было большое число норманнов», что по русским городам сидели варяжские конунги, что Сказание о призвании варягов повествует о приглашении одной скандинавской дружины для борьбы с другими скандинавами или с соседними местными племенами, в 1967 г. ученый вел речь о «князьях-варягах (конунгах)» и «варяжских конунгах» (Мавродин 1945: 242, 245, 383-384, 388; 1949: 25; 1967: 55, 59).

Или в утверждениях фундаментальных изданий АН СССР — «Всемирной истории» и «Очерков истории СССР» 1957 и 1958 гг., что варяги — это норманны (Всемирная история 1957: 200, 248; Очерки истории СССР 1958: 654, 733, 739, 767-770, 781, 784 и др.), в заключении С.М. Дубровского 1962 г., что М.Н. Покровский указал на «ошибочность норманской теории», считая, что было не призвание варягов-норманнов, а завоевание восточных славян в его более мягкой форме, когда побежденные не истреблялись, а превращались в подданных (Дубровский 1962: 17). Или же в выводе О.Д. Соколова 1970 г., увидевшего «обстоятельную критику» тем же Покровским норманизма в том, что он говорил о зачатках государственности у славян до прихода норманнов (Соколов 1970: 145-146. Тогда как С.В. Юшков в 1949 г. назвал его «горячим сторонником норманизма» (Юшков 1949: 34), а В.В. Мавродин утверждал в 1967 г., что он «в вопросе образования Киевской Руси, счел нужным

присоединиться к мнению автора начальной летописи о норманском происхождении Руси»: Мавродин 1967: 53), в характеристиках М.А. Алпатова 1982 г., вызывающих в памяти стиль М.П. Погодина, что «по своему поведению Рюрик, Олег, Игорь, Святослав — типичные викинги» (Алпатов 1982: 39).

Или в том, что археолог Г.С. Лебедев в 1985 г. представил Русь как «монолитное политическое образование, подчиненное власти одного князя, конунга» (Лебедев 1985: 189, 198). В 1999 и 2009 гг. Л.С. Клейн вел речь о «советской войне против норманизма», а в 1960 г. уверял, что некоторые советские ученые выступали «с позиции крайнего антинорманизма». И прежде всего археолог Д.А. Авдусин, считавший скандинавскими лишь часть гнездовских погребений (Клейн 1999: 100; 2009: 107, 200). Такой характеристики Авдусин удостоился во много потому, что шведский археолог Х. Арбман, глазами которого по сию пору смотрит на русские древности Клейн, видел в кладбище в Гнездове, насчитывающем несколько тысяч могил, «шведское кладбище, последнее пристанище представителей шведской колонии», что встретило законное возражение даже со стороны его зарубежных коллег-норманистов, например, англичанина П. Сойера (Сойер 2002: 96).

Или в утверждениях разного рода словарей (отечественных, в том числе переизданиях дореволюционной поры, а также переведенных на русский язык), авторами которых являлись, в том числе, знаменитые лингвисты, что варяги — это скандинавы (Преображенский 1958: 66-67; Фасмер 1986: 276; Етимолопчний словник 1982: 335).

Или в твердом убеждении академика Б.А. Рыбакова (по оценке Клейна, не любящего церемониться с теми, чьи взгляды хоть в чем-то расходятся с его собственными, «русского националиста» и «ультра-патриота», «долго в угоду антинорманистским убеждениям» отрицавшего «весомость скандинавских компонентов в русских древностях»: Клейн 2004: 70, 72), преподнесенном в работах 1962 и 1966 гг., о существовании в истории Руси «норманского периода», который охватывал 882-912 гг. и который олицетворял собой норманский конунг Олег Вещий, захвативший власть в Киеве и на время ставший киевским князем, что варяги-норманны жили в укрепленных лагерях: под Новгородом «в "Рюриковом городище", под Смоленском — в Гнездове, под Киевом — в урочище Угорском». Наличие «антинорманизма» и «патриотизма» вряд ли также можно заподозрить в его рассуждениях, что этот период «в русской истории буржуазная наука всегда излишне преувеличивала, растягивая его на несколько столетий», что княжение варяга Олега в Киеве есть «незначительный и недолговременный эпизод, излишне раздутый некоторыми проваряжскими летописцами и позднейшими историками-норманистами». Или же в той его мысли, что одним из путей проникновения христиан в Киев был, как он полностью солидаризировался в 1987 г. с видным норманистом прошлого Е.Е. Голубинским, «приход на службу к киевскому князю варягов из состава константинопольской норманской общины, крещенных скандинавов» (Рыбаков 1962: 36-39; 1966: 488, 490-491; 1987: 383).

В данном случае уместно напомнить, что в 1846 и 1859 гг. М.П. Погодин «норманским периодом», вошедшим в название двух его книг, считал 862-1054 гг. (Погодин 1846: 545; 1859: 70, 76, 105, 107, 139, 144, 150). По мнению «Большой энциклопедии» 1903-1904 гг. (одним из редакторов которой был норманист П.Н.Милюков), его «норманский период» не был принят в общее употребление, т.к., «сказав по этому поводу, при всех крайностях и увлечениях, много дельного, он, однако, не мог доказать живучестью норманского элемента — необходимости вводить в схему русской истории особый норманский период» (БЭ 1903: 414; 1904: 174).

Но сей фантом, по оценке сторонника норманской теории В.А. Мошина, «наиболее выразительного представителя ультранорманизма» Погодина (Мошин 2010: 33) спокойно «воскресил» «советский антинорманист» Рыбаков, и его в 1965 г. подхватил точно такой же «антинорманист» И.П. Шаскольский (Шаскольский 1960: 81, 89). Через два года В.В. Мавродин и И.Я. Фроянов увидели в нем проявление критики «современных норманистских взглядов» (Мавродин, Фроянов 1967: 49), а в 1987 г. его появление в публикациях академика положительно восприняли археологи В.А. Булкин, И.В. Дубов, Г.С. Лебедев (Булкин, Дубов, Лебедев 1987: 12-13). После тихой кончины «советского антинорманизма» А.А. Хлевов в 1997 г. преподнес выделение «варяжского периода русской истории» в качестве важного фактора объективизации знаний о варягах-норманнах (Хлевов 1997: 69).

На самом же деле позиция Рыбакова — в чистом виде, если убрать марксистскую мишуру, — норманизм в советской редакции. Поэтому глубоко заблуждался в 1998 г. И.Н. Данилевский, полагая, что «глава советской "антинорманистики"» Рыбаков, борясь с норманизмом, «сам оказывался вынужденным сторонником норманской теории» (Данилевский 1998: 62, 64, 65). Точно также заблуждался в 2014 г. А.Ю. Дворниченко, утверждая, что он всю свою научную жизнь был активным противником норманизма (Дворниченко 2014: 246). «Антинорманизм» одного из самых авторитетных и выдающихся советских ученых (звучащая в современной историографии его критика, тон которой задал в 1993 г. А.П. Новосельцев, грешит весьма большой предвзятостью: Новосельцев 1993: 23-31; Дворниченко 2014: 244-248) кажущийся, ибо он был таким же норманистом, как и его современные критики, и отличался от них только тем, что хотел, согласно «советскому антинорманизму», максимально приглушить разговор о варягах-скандинавах, а потому и убеждавший, что их призвание — «это был вполне реальный мелкий провинциальный эпизод» (Рыбаков 1993: 7).

Лишь полным господством в умах советских исследователей норманской теории объясняется тот факт, что мало кто из них услышал В.В. Мавродина, в 1946 г. констатировавшего: забыто то, на что обращали внимание М.В. Ломоносов и С.А. Гедеонов, — на связь поморско-славянского мира с восточными славянами. Через три года историк добавил, что казавшиеся в свое время странными попытки И.Е. Забелина и С.А. Гедеонова связать варягов с западнославянским миром приобретают сейчас, в свете последних работ советских археологов и филологов, особый смысл и

что стремление «разыскать начало руси... в скифо-сарматском мире» является «не таким фантастичным» (Мавродин 1946: 112; 1949: 14, 19).

Мавродин заметил не только эту аномалию «советского антинорманизма», совершенно не принимавшего в расчет наследие антинорманистов прошлого и сводившего весь разговор о варягах исключительно к скандинавам. В 1945 г. он в монографии «Образование Древнерусского государства» позволил себе некоторые отступления от принятых норм в варяжском вопросе, сказав, что нет оснований отрицать большую роль варягов в деле создания государства у восточных славян, где они «выступают в роли катализаторов» (Мавродин 1945: 210, 225, 383-386, 388-389). Данное утверждение нисколько не ставило под сомнение всеобщую убежденность в норманстве варягов, но оно отступало от марксистской концепции начала государственности на Руси и не соответствовало политическому моменту.

Когда Л.С. Тивериадский в 1942 г. указал, ведя речь о варяжской легенде, что «мы имеем налицо несомненный исторический факт: наличие варягов в славянской среде и их участие в формировании русского государства» (Тивериадский 1942: 40), то его слова остались без внимания, т.к. они еще не резали слух, хотя и шла война с нацистской Германией, поставившей норманизм себе на службу (Пауль 2014: 55-61; 2015: 237-244).

Однако на «крамолу» Мавродина тут же последовала незамедлительная реакция (до революции господство норманизма, также носившего официальный характер и также выдаваемого за абсолютную истину, все же было не столь всеобъемлющим, как в советское время, и у сторонников норманской концепции всегда были оппоненты, не боявшиеся идти против мощного течения и своими трудами значительно умерявшие его силу. Но в норманизме советской трактовки, возведенном, благодаря марксизму, в ранг официальной исторической доктрины, усомниться было небезопасно). Как бил тревогу С.А. Покровский, Мавродин «возрождает по существу норманистскую теорию», «попал в плен к норманизму, объявив, по сути дела, организаторами Киевского государства варяжских князей» (Покровский 1946: 108-109). К.В. Базилевич призвал бороться с пережитками норманизма, к которым принадлежит утверждение Мавродина «о весьма существенном значении скандинавов в истории Руси» (Базилевич 1947: 54-55), Н.Л. Рубинштейн же увидел в его работе «путаную книгу по истории Киевской Руси» (Рубинштейн 1946: 109-114. См. также: Мавродин, Фроянов 1967: 48).

Такого рода критика не носила принципиального характера, ибо велась в рамках норманизма и всецело работала на него. Под ее напором Мавродин в 1949 г. лишь преуменьшил, как того от него и требовалось, значимость роли варягов-норманнов в русской истории, заверяя, что мы не собираемся отрицать норманнов-наемников (купцов и воинов), «имевших известное значение в жизни древней Руси» (Мавродин 1949: 28). В связи с чем нельзя согласиться с норвежским исследователем Й.П. Нильсеном, охарактеризовавшим кампанию против Мавродина «антинорманистским крестовым походом» и приписывавшим ей «возрождение» антинорманизма XVIII в. Вместе с тем ученый полагал, что она была необходимой

частью массивного наступления на космополитизм в советской науке (Нильсен 1992: 64, 67-68). И.Я. Фроянов также увидел в «критике» своего будущего учителя веяние времени: «в стране начался сезон охоты на "космополитов"» (Фроянов 1991: 4; 1992: 79-80).

Но посредством этой «критики» Мавродина советским ученым был преподан хорошо запомнившийся им урок на тему: «в чем заключается суть варяжского вопроса». Причем они еще заодно чуть ли не поклялись, в лице С.В. Юшкова в 1949 г., что возвращение к никем не принятой теории Гедеонова «мы не считаем нужной» (Юшков 1949: 56), тем самым поставив ее, нанесшую, по признанию дореволюционных норманистов, непоправимый урон их учению. Как констатировал в 1874 г. Н.П. Ламбин, Гедеонов «разгромил эту победоносную доселе теорию, созданную трудами целого ряда ученых; по крайней мере, расшатал ее так, что в прежнем виде она уже не может быть восстановлена» (Фомин 2004а: 6-54; 2005: 137142).

Поэтому очень скоро в советской науке, по мере смягчения политического климата в стране, в первозданном виде воцарится норманизм, лишь сохранивший на себе слабый налет официального «антинорманизма». Как подчеркивал в 2009 г. Л.С. Клейн, невольно обнажая подоплеку «советского антинорманизма», против которого он, несмотря на все якобы грозящие ему страшные опасности, мужественно восстал, что «сталинская» наука отбросила, «ввиду полной фантастичности», «начальный антинорманизм» (в смысле дореволюционный) и что в советское время лишь В.Б. Вилинбахов, А.Г. Кузьмин и В.В. Похлебкин придерживались «архаичного мнения, что варяги — не скандинавы, а балтийские славяне... остальные антинорманисты поголовно признавали варягов норманнами» (Клейн 2009: 8, 56, 123).

Во-первых, к тому неумолимо вели как непоколебимая убежденность советских исследователей в норманстве варягов, так и жесткий диктат ортодоксального «антинорманизма», посягнувшего на самое святое — на их творческую свободу (потому как не позволял в полный голос говорить о норманнах, а тем более их славословить), что уже само по себе не могло не вызвать его принципиального неприятия (к тому же многие тогда лишь старались казаться «антинорманистами»).

Во-вторых, этот «антинорманизм» настолько явно противоречил и себе и показаниям ПВЛ, что просто не мог не породить даже у своих искренних первоначально сторонников самые серьезные сомнения в своей состоятельности, следовательно, все более крепнущую веру в истинность того, против чего он был направлен. Недоверие к нему многократно усилили хрущевская «оттепель», суетливая ревизия наследия И.В. Сталина (в целом ценностей социализма) и неизбежное отсюда разочарование научной общественности в марксистской идеологии, что заставило многих из них совершенно иначе взглянуть на «антинорманизм», который зиждился на ее постулатах.

В-третьих, следует в какой-то мере согласиться с Н.И. Платоновой, что издание в 1950-1970-х гг. скандинавских саг, работ А.Я. Гуревича, М.И. Стеблин-Каменского

«вскрыли перед читателем целый пласт принципиально новой информации о североевропейском Средневековье, о Скандинавии тех самых времен, когда по соседству с нею зарождалась и складывалась Русь. Так открылось широкое поле для всевозможных аналогий, для разработки проблем, мало освещенных в древнерусской письменности» (Платонова 2017: 205-206). Необходимо уточнить, что названные источники и вызываемые ими аналогии давно присутствовали в науке, но теперь они были обновлены и актуализированы быстро набирающим в СССР обороты мифом о викингах. Сюда же стоит добавить публикации «Скандинавских сборников» (с 1956 года) и проведение (с 1963 года) всесоюзных конференций по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии, основательно подпитывавших соответствующий настрой наших ученых.

В-четвертых, этот настрой получил, что было очень важно для той эпохи, обоснование в рамках того же марксизма, в чем огромная роль принадлежит трудам «советского антинорманиста» И.П. Шаскольского, убежденного сторонника норманской теории, в котором Клейн, и сейчас легковерно принимая его «антинорманистские» слова за истинную позицию, видит «несомненного лидера в отстаивании антинорманистской концепции» (Клейн 2009: 162).

Характеризуя норманскую теорию, как и подобало для тех лет, «реакционной» и целиком направленной против советской науки и против СССР, Шаскольский указал на недостатки «советского антинорманизма». Это прежде всего отрицание деятельности варягов на Руси в IX-XII в., вытекавшее из игнорирования «какой-либо роли внешних влияний» на русскую историю. Хотя марксистская наука, отмечал он, «не отрицает определенной роли» таких влияний «на развитие той или иной страны, в частности России» (но тут же, как того требовал «антинорманистский» официоз, заявлял, что государство у восточных славян возникло «в результате внутренних процессов развития, а не вследствие воздействия внешних сил», ибо, по Ф. Энгельсу, «государство никоим образом не представляет из себя силы, извне навязанной обществу»).

Приведенные слова, произнесенные в 1960-1961 гг., были совершенно справедливы, но были сделаны в норманистском ключе. Причем ученый не без умысла оперировал в основном термином «норманны», а не «варяги», и полагал, что нет никаких оснований считать, как это делалось еще недавно, будто бы «норманны в IX-XI вв. стояли на более низкой ступени развития, чем восточные славяне», и потому «правильнее полагать, что уровни развития и Скандинавии и Руси в этот период в основных чертах совпадали». В 1963 г. последнее утверждение легло в основу его мысли, тут же с энтузиазмом подхваченной «советскими антинорманистами» (в первую очередь, археологами), о параллельности и синхронности процессов социального и политического развития на Руси и в скандинавских странах в период формирования классового общества и государства (IX-XI вв.), что опять же заставляло рассматривать их прошлое в неразрывной, но в совершенно надуманной связи.

В условиях тотального господства норманизма тонкая и выдержанная в духе Маркса-Ленина (и в стиле Эзопа) критика Шаскольским официального «антинорманизма» основательно подорвала доверие к нему и качнула маятник симпатии советской науки в сторону норманнов, что вызвало в ней настоящий «скандинавский бум» и резко возросшее число трудов по славяно-русским древностям, на которых тут же увидели «многочисленные» и «бесспорные» следы норманнов. Будучи весьма последовательным, Шаскольский в 1961 г. уверял, что именно летописец приписал основание Русского государства норманнам и что без его рассказа о призвании варягов «вряд ли вообще смогла возникнуть норманская теория как цельная ученая концепция, считающая, что древнерусское государство образовалось в результате деятельности завоевателей-норманнов» (однако ПВЛ, повествуя о варягах и руси на протяжении почти 180 лет: с 859 г. по 1030-е гг., нигде прямо не обозначает их этнос. По этой в том числе причине исследователи выдавали варягов и русь за представителей порядка 30 народов, видя в них норманнов, славян, финнов, литовцев, венгров, хазар, готов, грузин, иранцев, кельтов, евреев и пр.: Мошин 2010: 69-70).

В 1965 г. Шаскольский с позиций «достижений современной марксистской науки» раскритиковал «норманизм в буржуазной исторической науке», поставленный, в силу его «антирусской политической тенденции», на службу «империалистической антисоветской пропаганде» (он мешает «широким кругам зарубежных читателей правильно понять историю нашей Родины»). И тут же преподнес его «советским антинорманистам» (которые вроде бы не раз уже справляли тризну по нему), несмотря на ошибочные трактовки им важных проблем истории Руси, в качестве научной теории «в рамках буржуазной науки», опирающейся «на длительную, более чем двухвековую, научную традицию» и «большой арсенал аргументов». Потому-то с этим сильным противником «эффективную борьбу можно вести только во всеоружии, опираясь на все достижения современной марксистской науки». Говоря при этом, что шведские археологи Т.Ю. Арне и Х. Арбман заметно преувеличивают «роль норманнов в Гнездове, объявляя весь могильник в основном норманским», но вряд ли прав и их советский коллега Д.А. Авдусин, «доказывая почти полное отсутствие в Гнездове погребений скандинавов».

В связи с чем предложил более мягкое понимание норманизма, резко контрастирующего с традиционным, которое он недавно полностью разделял: «Норманизм — это преувеличение роли норманнов в различных сторонах жизни Древней Руси, преувеличение, вызванное неправильным истолкованием источников или использованием только некоторых, произвольно избираемых свидетельств, а не всей совокупности имеющихся данных». Одновременно им опять же было указано (в том же сопровождении мысли Энгельса), что советская наука «не отрицает определенной роли внешних влияний». Показательно, что никто из ее представителей не выступил с критикой коллеги, как это было сравнительно недавно в случае с намного меньшим «ревизионистом» Мавродиным, т.к. уже думали в

полном единении с ним. Или соглашались с его вполне правоверными словами, что, «правда, с марксистской точки зрения эта теория дает неверное, ошибочное освещение рассматриваемых проблем, т.е. не является научной», но с той же точки зрения «вообще все буржуазные научные теории и, более того, вся буржуазная историческая наука в целом не являются подлинной наукой, не дают научного освещения хода исторического процесса».

О научности норманизма ученый говорил затем в 1978 (вступив при этом в прямую полемику с В.П. Шушариным, в 1964 г. убеждавшим, что норманская теория со своими антинаучными построениями «"превратилась в средство фальсификации истории»: Шушарин 1964: 236-239) и 1983 гг., вместе с тем в первом случае отметив, ведя речь о монографии Мавродина «Образование Древнерусского государства», вышедшей в 1945 г. и вызвавшей «антинорманистский» переполох, однако которая полностью соответствовала устоявшимся чуть позже стандартам «советского антинорманизма», что автор признал, во-первых, «зафиксированное многими источниками участие норманнов в процессе формирования государства на Руси, но в то же время показал и достаточно ограниченный характер этого участия в грандиозном внутреннем процессе, определявшемся действием местных социальных сил», во-вторых, «норманское происхождение княжеской династии». Параллельно Шаскольский утверждал о наличии «большого числа норманских археологических памятников» на территории Руси.

Уже в новых условиях, в 1993 г., историк опять сказал, так не избавившись от инерционности «советского антинорманизма», что норманская теория, с которой он полемизирует 35 лет, «является безусловно научной теорией, содержит немало серьезных аргументов в свою пользу, которые пока еще нам трудно опровергнуть». Хотя разве можно побороть тень и опровергнуть то, что «советские антинорманисты» отстаивали и от имени которых Шаскольский заявлял в 1986 г., что особенный вклад в изучение норманского вопроса (а он только так именовал варяжский вопрос) за последние двадцать лет внесла советская археология, открывшая крупный комплекс находок скандинавского происхождения на Рюриковом городище и расширившая сведения о пребывании скандинавов в Старой Ладоге, Ярославском Поволжье, Гнездово и др. (Шаскольский 1960: 223, 225-226, 228, 236, 238, прим. 10 на с. 224; 1961: 335-337, 341, 351, 355, 372-373, прим. 98 на с. 364; 1965: 5-8, 14-15, 18, 117-120, 214, прим. 19 на с. 14, прим. 33 на с. 20; 1978: 159-163; 1983: 36, 46; 1986: 95; 1986а: 123; 1993: 100).

В 1988 г. Д.А. Авдусин констатировал, что в исследованиях Шаскольского 50-х — 60-х гг. «норманизм выглядит даже респектабельнее противоборствующего течения», а его монография «Норманская теория в современной буржуазной науке» (1965) содержала основные положения критики антинорманизма, в 1983 г. только сведенные воедино в статье «Антинорманизм и его судьбы», и «способствовала появлению серии работ ленинградских археологов, которые преувеличивали роль скандинавов на Руси и удревняли варяжские находки», но увидев в этом, а речь он

вел о статье 1970 г. Л.С. Клейна, Г.С. Лебедева, В.А. Назаренко, лишь «своего рода "перекос"» (Авдусин 1988: 31-32).

В 1998 и 2003 гг. А.Г. Кузьмин сказал в адрес той же книги Шаскольского, что она «реабилитировала норманизм как определенную теоретическую концепцию, вполне заслуживающую серьезного к ней отношения», причем автор свел аргументы антинорманистов к словам Ф. Энгельса, будто «"государство не может быть привнесено извне", оставаясь в остальном норманистом» (Славяне и Русь 1998: 365; Кузьмин 2003: 84).

Но совершенно иначе воспринимали этот труд остальные наши ученые. В 1967 г. В.В. Мавродин и И.Я. Фроянов объясняли им, что в нем «дан обстоятельный обзор современного норманизма в целом, норманистской литературы о Начальной летописи, о норманской колонизации. Все это показывает, что ныне спор с норманистами ведется в спокойной и деловой атмосфере, от чего следует ожидать неплохих результатов» (Мавродин, Фроянов 1967: 50).

Справедливость оценок Авдусина и Кузьмина видна из слов Л.С. Клейна и его учеников — Г.С. Лебедева, В.А. Назаренко, Е.Н. Носова. Первый резюмировал в 1965 г.: «И.П. Шаскольский теперь признает, что так называемая норманская теория не является просто фальсификацией истории в политических целях, как это утверждалось прежде, а представляет собой течение в буржуазной науке. Это очень важный шаг» и «большой прогресс» (Клейн 1999: 93; 2009: 108-109). В 1970 г. он же с Лебедевым и Назаренко отметил, что «достаточно полной и четко систематизированной библиографической и историографической разработкой археологических источников по варяжскому вопросу мы обязаны» его монографии, ставшей для них «необходимым подспорьем» (Клейн, Лебедев, Назаренко 1970: 231232). В 1999 г. Лебедев подчеркнул, что «современный этап изучения "варяжской проблемы" в России открывается выходом в свет книги И.П. Шаскольского "Норманская теория в современной буржуазной науке" (Л., 1965) и состоявшейся» 22 декабря 1965 г. дискуссией по ней на истфаке Ленинградского университета (Лебедев 1999: 102).

Тогда же Носов на страницах двух изданий сказал, что она, построенная «на критической оценке современного норманизма, норманской литературы о Начальной летописи, теории норманского завоевания, норманской колонизации в работах археологов и историков», «оказалась чрезвычайно ценной для советской археологической науки». Ибо, по его разъяснению, автор «детально излагал концепции западных исследователей по варяжской проблеме и истории Древней Руси, обильно цитировал их труды, привел огромное количество литературы, в том числе почти недоступной в СССР, особенно на периферии», тем самым «"просвещал" отечественную историческую аудиторию от студента до научных работников, не знакомую или знакомую весьма поверхностно со взглядами западных коллег» (т.е. советская археология, замешанная и взросшая на норманизме, хотя и критиковала, в духе «советского антинорманизма», теории «буржуазных» археологов, включая Т.Ю. Арне и продолжателя его идеи норманской колонизации

Руси Х. Арбмана, но в то же время активно оплодотворялась их идеями, идущими вразрез с изрядно уже всем поднадоевшими марксистскими догмами). И Носов был, конечно, абсолютно искренен, закончив в 2009 г. (в чуть измененной статье десятилетней давности) свой дифирамб Шаскольскому благодарностью: «Спасибо Игорю Павловичу» (Носов 1999: 157 (в тот же год статья вышла в журнале: Stratum plus. 1999. № 5. С. 112-118); 2009: 350-351).

В том числе, несомненно, и за его участие в декабрьской дискуссии 1965 г. в ЛГУ, которая свелась к тому, что, по характеристике Клейна, «лидер» «советских антинорманистов» Шаскольский вел речь о малочисленности норманнов на Руси и малой степени их участия в складывании Русского государства. Тогда как другие «советские антинорманисты» — Клейн с соучениками — отстаивали мнение дореволюционных норманистов по этим позициям и выиграли, считает их учитель, третью (после дискуссии по «диссертации» Г.Ф. Миллера 1749-1750 гг. и диспута М.П. Погодина и Н.И. Костомарова 1860 г.) схватку «антинорманизма с норманизмом за два века». В 1993 г. археолог, вспоминая дискуссии 1965 г. (именуя прения единомышленников, разыгранные перед студентами, «Норманской баталией» или «Варяжской баталией»), прямо сказал, что тогда его и бывших с ним «не без некоторого резона» обвинили в норманизме и что они камуфлировал норманизм марксизмом.

По-марксистски диалектично, т.е. также туманно разъяснил Клейн в 1965 г. позицию Шаскольского: «.Есть норманисты, есть антинорманисты, а есть позиция советских ученых: ни норманизм, ни антинорманизм, а нечто третье». Но это ни то, ни се и есть норманизм в советской редакции (Клейн 1993: 52, 81-89; 2009: 7, 11-12, 95-101, 109-110, 140, 142, 261-262).

В 1980 г. ученики Клейна — Лебедев, Булкин, Дубов, Назаренко, а также Кирпичников — разъясняли, что «и норманизму, оценивающему скандинавские древности Руси как свидетельство вовлечения славян в экономическую, политическую и культурную орбиту северных государств, и антинорманизму как полному отрицанию наличия этих древностей, была противопоставлена марксистская концепция "варяжского вопроса"», согласно которой «норманны в Восточной Европе оказывались в сфере действия закономерностей развития восточнославянского общества и не были создателями государства. Задача, следовавшая из этой посылки, — выяснить, насколько это позволяют данные археологии, процесс взаимодействия скандинавов и славян» (Кирпичников, Лебедев, Булкин, Дубов, Назаренко 1980: 25).

Причем Клейн подчеркивает в наши дни, пытаясь создать предельно негативный облик «советского антинорманизма», иначе в глаза бросается, если не принимать во внимание марксистское обрамление, его полнейшее тождество с норманизмом, и раздуть свою роль непримиримого «борца за идею», что по своему напряжению эта дискуссия была «самой острой», хотя эта «самая острота» абсолютно укладываются в слова норманиста К.Н. Бестужева-Рюмина, произнесенные в начале 1880-х гг.: «Весь вопрос сводится к тому, много ли или мало

скандинавского элемента в дружине, скандинавское происхождение вождения которой едва ли можно отрицать» (Бестужев-Рюмин 1882: 7), являла собой идейную борьбу, «которая для нас была трудна и опасна», что поражение в ней ему и его единомышленникам могло стоить «тюрем и лагерей» (и это во второй год правления Л.И. Брежнева!).

Однако, продолжает геройствовать Клейн, вспоминая «баталию» минувших дней, мы сумели отстоять «не только свое существование», но и «возможности заниматься объективным исследованием варяжского вопроса в условиях тотального строя и идеологического пресса, когда государственно-партийной нормой было четкое рассечение на норманизм и антинорманизм, а последний был единственно допустимой позицией для отечественных историков и марксистов». В 2015 г. он скажет с куда уже большим размахом, а таковы законы мифотворчества: «Мы отвоевали тогда не только для себя, но и для всех историков возможность еще некоторое время объективно, невзирая на результаты, заниматься изучением материалов древней Руси» (Клейн 1999: 91; 2009: 7, 10-12, 91-92, 95-99, 140, 142, 171, 261-262, 276-279; 2015: 348).

Эти «преданья старины глубокой» вместе с Клейном транслируют сейчас другие лица, все более преувеличивая, но что поделаешь, законы того же жанра неумолимы, им сказанное: он «и его соратники и ученики, — пишет О.Л. Губарев, — имели мужество выступить на дискуссии, организованной парткомом института (хотя это мероприятие состоялось в Ленинградском университете, и было, по Клейну, инициировано партбюро исторического факультета. — В.Ф.)» (Губарев 2015: 352), и что в итоге была одержана, по оценке Н.И. Платоновой, «феерическая победа» (Платонова 2017: 219).

В свете чего Клейн представляет свой «Славяно-варяжский» семинар на истфаке ЛГУ, который «возник в ходе борьбы шестидесятников за правду в исторической науке и сложился как очаг оппозиции официальной советской идеологии», в качестве своего рода научного питомника, взрастившего большое число влиятельных фигур в археологии и названных им в 1999 г. «видными славистами»: Г.С. Лебедева, В.А. Булкина, В.А. Назаренко, И.В. Дубова, Е.Н. Носова, В.П. Петренко, С.В. Белецкого и др. Точнее, ставших видными норманистами, утверждавшими своими работами, в которых весьма произвольно обходились с вещественным материалом, норманскую теорию. Как вспоминал в 2009 г. Ю.М. Лесман свое «мужание» в этом семинаре «с юных лет», в котором он вырос с желанием «работать честно, профессионально и тщательно», «присутствие и активная роль норманнов в восточноевропейской истории, — сомнений не вызывали (мы на этом были уже воспитаны), антинорманизм был проявлением научной ограниченности и политической конъюнктурности» (Клейн 2009: 282). И в норманизм (причем, согласно Петренко, в «оголтелый») они «уверовали», став носителями «норманизма седых скрижалей» (Лебедев 1999: 103; Клейн 2009: 302; Томсинский 2014: 363; 2017: 164, 166), в том числе и под огромным влиянием монографии Шаскольского.

Надлежит также отметить, что Шаскольский в 1964-1967 гг. вводил в науку норманистские аргументы. Обоснованно критикуя мнения зарубежных коллег по поводу происхождения имени Русь от финского Ruotsi, он в то же время подчеркнул, что «с лингвистической стороны переход» из Ruotsi в Русь «представляется возможным». Вслед за чем многозначительно указал, причем, в подстрочнике, что этот вывод «не может рассматриваться как какое-то ущемление нашего национального престижа». А чтобы в том ни у кого не было сомнений, привел довод, которым ошибочно руководствовался еще Г.Ф. Миллер: «Так, Франция и французы получили свое имя от германского племени франков, Англия и англичане — от германского племени англов, Болгария и болгары — от тюркского племени болгар и т.д. При этом французы, англичане, болгары не считают подобное происхождение названий недостаточно почетным». Или же горячо убеждал, что ничтожное количество рунических надписей, обнаруженных в Восточной Европе, и на чем правомерно заострялось внимание в науке, не может служить веским аргументом против норманской теории (Шаскольский 1964: 127; 1965: 136, прим. 160; 1967: 158, прим. 114).

Чрезвычайно важную роль сыграл Шаскольский в деле дискредитации дореволюционного антинорманизма «с его не очень скрытой национально-патриотической направленностью», в лице прежде всего С.А. Гедеонова, благодаря которому, согласно говорили крупнейшие норманисты XIX-ХХ вв., наука избавилась от многих принципиальных заблуждений в варяжском вопросе. Так, А.А. Куник, назвав его труд «Варяги и Русь» «в высшей степени замечательным» и увидев в авторе «замечательно-проницательного критика», признал опровержение им связи Roslagena с русской историей «совершенно справедливым» и резюмировал, что «сопоставление слов Roslag и Русь, Rôs является делом невозможным уже с лингвистической стороны» (Куник 2015: 223-224; 1875: 451; 1878: 1-7, 13).

М.П. Погодин также согласился, что финское название Швеции Руотси и шведский Рослаген не имеют отношения к имени «Русь» (Погодин 2015: 179). Датский лингвист В. Томсен указывал, что нет «никакой прямой генетической связи между Рослагеном как географическим именем и Ruotsi или Русью» (Томсен 1891: 84-86).

С.М. Соловьев отмечал, что «Варяги и Русь» «замечательны своею отрицательною стороною», где опровергаются «некоторые мнения ученых, держащихся скандинавского происхождения варягов-руси», и что Гедеонову «принадлежит честь за то, что он заставляет начального летописца указывать на славянское происхождение варягов-руси» (Соловьев 1993: Прим. 150 к т. 1).

И вот творчеству этого выдающегося ученого, как и антинорманизму в целом, «советский антинорманист» постепенно давал все более низкую оценку. В 1960 г. он, подчеркивая, что критическая часть его работы «представляет большую научную ценность», сказал, оставив эти слова без объяснений, что «утверждение автора о происхождении варягов из славянского поморья на современном этапе развития исторической науки не выдерживает критики». Через пять же лет утверждал с

марксистских высот, что Гедеонов и Иловайский, дав «серьезную и основательную критику главных положений» норманизма, «в силу своих идеалистических представлений о процессе возникновения государства не смогли противопоставить отвергаемой ими норманской теории сколько-нибудь убедительное положительное построение, не смогли дать убедительное научное освещение процесса формирования Древнерусского государства».

Наконец, в 1983 г. фундаментальный труд Гедеонова «Варяги и Русь», который, по справедливым словам В.О. Ключевского, составил «новую эпоху в развитии спора» (Ключевский 1983: 118), Шаскольский охарактеризовал совсем нелестно: в нем «чувствуется налет дилетантизма». Тогда же он сказал в адрес антинорманистов, что побудительным мотивом их борьбы была не наука, а «дворянско-буржуазный патриотизм», а у Д.И. Иловайского — еще и национализм (Лысенко, Шаскольский 1960: 53; Шаскольский 1965: 11, 18, прим. 27; 1983: 37, 44, 49, прим. 24 на с. 41). Тем самым он отказал антинорманизму действительному в научности и возродил главный «довод» норманистов прошлого, авторство которого принадлежит А.Л. Шлецеру: признавать норманизм — «дело науки, не признавать — ненаучно», которым они, пользуясь официальным статусом своей теории, не только вводили в заблуждение российское общество, но и беззастенчиво шельмовали и травили оппонентов.

Вместе с тем Шаскольский, будучи одним из авторитетнейших представителей «советского антинорманизма», навязывал науке негативную оценку о работах В.Б. Вилинбахова, единственного из советских ученых 50-х — 60-х гг., кто занимал подлинно антинорманистскую позицию, но при этом не вступая с ним в открытую полемику. Так, в 1964-1965 гг. он с нажимом говорил, что этот историк пытается возродить «старую теорию» Гедеонова и других антинорманистов XIX в., «согласно которой летописные варяги были не скандинавами, а балтийскими славянами. По нашему мнению, эта концепция уже не может оказаться жизнеспособной и вряд ли может быть полезной в деле развертывания критики современного норманизма», отстаивает «одно из совсем гипотетических построений» — «давнюю, но малоубедительную гипотезу» о переселении части южнобалтийских славян на Северо-Запад Руси. Суть подобных выпадов против себя и против концепции, подкрепленной большим количеством самых разнообразных источников, точно выразил в 1980 г. сам Вилинбахов: Шаскольский полагает, «что несколькими ироническими фразами можно покончить с проблемой, над которой трудилось несколько поколений ученых» (Шаскольский 1964: 127; 1965: 195-196; Вилинбахов 1980: 79).

Но этих «иронических фраз», прозвучавших в атмосфере повальной убежденности в норманстве варягов, было достаточно, чтобы в науке сформировался чуть ли не массовый скепсис к публикациям Вилинбахова и проводимым им идеям. В 1966 г. археолог П.Н. Третьяков отрицал причастность южнобалтийских славян к истории славян новгородских, указывая, что археологическая аргументация автора слабая (Третьяков 1966: 285). Историки В.В. Мавродин, Р.М. Мавродина и

И.Я. Фроянов утверждали в 1970 г., что его положения о переселении славян Южной Балтики в Восточную Европу и их активнейшем участии в образовании Руси «остаются на уровне более или менее остроумных догадок» (Мавродин, Мавродина, Фроянов 1970: 117).

В 1970-х гг. лингвисты Ф.П. Филин и Г.А. Хабургаев категорично заключили, что сама мысль о появлении славян на Северо-Западе Руси из прибалтийских земель представляет собой «фантастическую» и «исторически недопустимую гипотезу», при этом Филин, обращая свою резкую критику и против покойного выдающегося этнографа Д.К. Зеленина — он крупный диалектолог, но оказался неспособным для историко-лингвистических исследований и потому возрождает давно оставленную историками гипотезу о переселении балтийских славян морским и сухопутным путем к славянам восточноевропейским (Филин 1972: 82-83; 1980: 44; Хабургаев 1979: 108, 113, прим. 10).

В 1972 г. археолог М.И. Артамонов, хотя и заметил в своей последней статье, опубликованной в 1990 г., что, вполне возможно, под варягами подразумеваются южнобалтийские славяне — «руги» (о чем так настойчиво говорят антинорманисты, в том числе Вилинбахов), но тут же все перечеркнул (вопреки уже имеющимся данным, в том числе археологическим): «Ввиду этого следует указать, что в археологических памятниках времени формирования Русского государства никаких следов южнобалтийского славянского происхождения не отмечено. Все, что можно отнести за счет южнобалтийского влияния на северо-западе Руси, датируется более поздним временем — XII, и особенно XIII вв., да и то с большой долей сомнения в таком именно происхождении этого рода элементов... Что же касается связей с южнобалтийскими славянами, устанавливаемых лингвистами, то они, как обычно в языковых данных, оказываются весьма неопределенными по времени своего возникновения, что лишает их доказательности в решении вопроса об отношениях Северо-Западной Руси с Южной Прибалтикой в интересующее нас время» (Артамонов 1990: 284).

Подобного скепсиса в отношении археологических и лингвистических «аргументов» норманистов никто, понятно, не выражал. Хотя, как точно сказал в том же году Д.А. Авдусин, «излюбленный прием норманистов — утверждение без аргументации» (Авдусин 1972: 169).

Поэтому полагать сейчас, что в советские годы господствовал «воинствующий», «ультрапатриотический» и «патриотический» антинорманизм, значит либо глубоко заблуждаться и тем самым вводить в такое же заблуждение других, не давая им никакого шанса приблизиться к истине, либо стремиться по максимуму задействовать «советскую страшилку» и изображать себя гонимыми, что дает несомненные дивиденды. Вот почему эту карту любит разыгрывать Л.С. Клейн, рассказывая, что он по вине зловредных «антинорманистов» и КГБ, «смолоду» за ним надзиравшего, в 1981-1982 гг. оказался в тюрьме и лагере (Клейн 1999: 91; 2009: 10-12, 91-92, 97-98, 224; Фомин 2010: 366-367). Либо, наконец, стараться не замечать того, что «советский антинорманизм» и сегодняшний норманизм, как бы его не

называли («взвешенно-объективным» или «научно-умеренным») — близнецы-братья. Только первый из них не «кричал» так громко о роли скандинавов в русской истории, как делает сейчас второй. Но при этом ложно интерпретировал важнейший для нашей истории варяго-русский вопрос и предельно дискредитировал антинорманизм настоящий.

«Советский антинорманизм» основательно также подтачивала, следовательно, в той же степени укрепляла доверие к норманской теории критика трудов ее западных приверженцев, которая прозвучала во второй половине 40-х — начале 60-х годов. Представители нашей науки, являясь норманистами, всю свою критику свели лишь к тому, что пытались детально разъяснить оппонентам, т.е. тем же норманистам (или, по лексике тех лет, «неонорманистам»), суть их главной ошибки, которая заключалась, с точки зрения «советских антинорманистов» и «прогрессивной историографии», в непонимании буржуазными коллегами марксистской концепции происхождения Русского государства. Заостряя внимание преимущественно на этом пункте, в котором все больше разуверялась научная общественность СССР, они вместе с тем говорили о присутствии скандинавов в жизни восточных славян и недостоверности Сказания о призвании варягов, в котором варяги будто бы ошибочно отождествлены со шведской русью (см. напр.: Греков 1959: 554-558; Тихомиров 1948: 112-115; Литаврин 1956: 386-395; Шаскольский 1960: 223-236; 1961: 335-373; 1965: 12-13, 20, 23-54, 100-101, 109-113; 1967: 128-176; Рознер 1962: 185-186; Шушарин 1964: 229-288; и др.). Отчего эта критика, хотя и содержала ряд позитивных элементов, в целом представлялась выхолощенной и зачастую имела обратный (просветительский) результат. По причине чего, а также в связи с вышеназванными факторами, усиливавшимися по мере ослабления хватки марксистской идеологии, в советской науке начался процесс очищения норманизма от защитной окраски под названием «советский антинорманизм».

Тому в значительной мере способствовали еще и работы датского норманиста А. Стендер-Петерсена 1930-1950-х гг., оказавшие, как и когда-то книга его соотечественника В. Томсена, огромное влияние на воззрения, в первую очередь наших археологов и филологов. Этот известный лингвист в чем-то отвергал, что располагало в пользу его позиции, традиционный норманизм, утверждавший об однотипных завоевательных действиях викингов на Западе и на Востоке, критикуя, например, эмигранта Ф.А. Брауна за упрощенный взгляд на шведско-русские связи, которые моделируются по образцу походов викингов на Запад (да при этом почти по-«антинорманистски» говорить, что многие летописные имена не являются славянскими, однако это не повод объявлять их сплошь скандинавскими. Хотя тут же считать, а подобная игра в «нет» и «да» скандинавам, в которой всегда побеждают последние, — характерный стиль норманистов, что Святослав по-скандинавски «мог называться Свенельдом»). Взамен он в разноязычных публикациях проводил, вслед за шведским археологом Т.Ю. Арне, теорию норманской колонизации Руси. При этом уверяя в духе того же Томсена, что исходит (а подобные заклинания — также в стиле норманистов) из «чисто-объективной интерпретации» фактов, «строгой

филологии» и «известных этимологических фактов, которые пора бы считать незыблемыми». И тут же демонстрируя свою «объективность» словами, что как скандинав принадлежит «к племени варягов».

Согласно его рассуждениям, свеи-землепашцы из центральной Швеции, «с незапамятных времен» (приблизительно с VIII в.) беспрерывно, мирно и постепенно двигаясь на восток «ради приобретения бесхозяйственных пространств», вклинились «в пограничные области между неорганизованными финскими племенами (чудью, карелами, ведью, весью и мерею) и продвигающимися с юга славянами». Причем, это стихийное движение было, возможно, активировано созданием в Центральной Швеции (в VI-VII вв.) раньше, чем в других скандинавских странах крепкого государства свейских конунгов — Sveariki (но такого государства источники не знают, и оно есть плод «чисто-объективной интерпретации» фактов автором), которое своей объединительной политикой «вызвало стихийную эмиграцию на восток, через Аландские острова и вдоль южнофинского побережья через Неву и Ладожское озеро недовольных новым строем свейских бондов-землепашцев». В результате чего в треугольнике Белоозеро, Ладога, Изборск осело шведское племя (народ) русь: «das schvedische Ruotsi — oder Rus'-volk», которое «сначала, может быть, и признавало верховную власть князя свеев в Упсале», но такая зависимость продолжалась «сравнительно недолго».

Со временем шведский «Rus'-volk», вступив в мирный симбиоз с финскими и славянскими племенами и втянувшись в балто-волжско-каспийскую торговлю, создал, в связи с угрозой, исходившей от булгарского и хазарского каганатов (те требовали дани), и опираясь на «определенные традиции государственности», принесенные ими с родины и активированные этой угрозой, государство «Русь». Первоначально Стендер-Петерсен видел в нем Верхневолжский («русский») каганат, существовавший уже в 829 г. и образованный в районе названного треугольника и Верхнего Поволжья. Затем все основные события он перенес в Приладожье, говоря, что в первой половине IX в. «возникло вокруг Ладоги, а затем при Ильмене под руководством свеев первое русское государство, в создании которого приняли участие и славяне и финны», и которое взяло в свои руки балто-каспийскую торговлю. Именно этот «Ладожский каганат»/«шведско-русский каганат»/«торговый каганат» (ранее он в том же случае говорил о Верхневолжском каганате) заявил о себе в Константинополе и Ингельгейме в 839 году. Позже три брата — Рюрик, Синеус и Трувор — пришли из-за моря из Швеции, из Рослагена («kamen übers meer aus Schweden, und ganz besonders oft aus Roslagen»).

Затем русско-свейские дружины «под предводительством местных конунгов» двинулись на завоевание Днепровского пути, захватили Киев и освободили местных славян от хазарской зависимости. Тем самым завершив создание «норманно-русского государства» — Руси, в котором весь высший слой — князья, дружинники, управленческий аппарат, купцы — состоял исключительно из скандинавов (имена Рюрик, Синеус, Трувор, Аскольд, Дир, Олег, Игорь, Ольга, Асмуд, Свенельд, Рогволод, Рогнеда — «сплошь скандинавские», а Тор и Перун, представлявшие

собой, как известно, совершенно разные по социальному значению религии, абсолютно равнозначны). В короткое время скандинавы растворились в славянах, что привело к образованию национального единства и созданию в XI в. «особого смешанного варяго-русского языка», в который входили как скандинавские слова, перешедшие затем в русский язык (скот, шнека, якорь и др.), так русские слова, вошедшие впоследствии в шведский (кнут, торг и др.), а также «гибридные слова, наполовину русские, наполовину скандинавские (вроде tapar-ух "топор", poluta-svarf "полюдье", Gull-varta "Золотые Ворота" и т.д.»).

Однако в области Двины продолжало существовать еще одно «скандинаво-славянское» государство с центром в Полоцке, во главе которого стоял «könig Ragnvald» (Рогволод) и которое в 980 г. разгромил «скандинавский ^ram^^^g» Владимир (его отец — «könig Svatoslav», а мать, продолжал он эксплуатировать идею М.П. Погодина, Малмфрид. Хотя в 1925 г. норманист А. Брюкнер показал беспочвенность отождествления Малуши с Малмфрид). Своими безбрежными рассуждениями скандинав-«варяг» Стендер-Петерсен буквально наводнил Русь скандинавами-варягами: к «беспрерывно» веками идущим на ее территорию земледельцам постоянно добавлялись новые массы их сородичей. Например, купцы, «наплыв» которых в IX-XI вв. в Новгород «был, по-видимому, огромный», а Владимир (Вальдемар) привел из Швеции, для борьбы с братом Ярополком, «громадное войско» (причем это предприятие, уточнял лингвист, обладавший богатой норманистской фантазией, «было делом отнюдь нелегким и непростым», т.к. для его реализации «требовалось, вероятно, разрешение конунга», а также «хорошо действующий аппарат вербовки и организации вербовки войска и. финансовая поддержка». Но Владимир, опираясь на связи торговых товариществ варягов и колбягов, «смог набрать в Швеции желаемое войско и финансировать его перевод в Новгород»). Затем «grosse könig» Ярослав Мудрый несколько раз «выписывал» норманские дружины — в 1014, 1018, 1024, 1036 и, может быть, в 1043 гг., используя их «в междоусобных и других войнах».

Сразу же безапелляционно заявляя, и все также в духе «старого, доброго» норманизма, «что считаю вопрос о происхождении термина Русь окончательно решенным», его решение Стендер-Петерсен видел в «особенном достижении» норманизма — теории А.А. Куника, усовершенствованной В. Томсеном и покоящейся на двух «предположениях». Во-первых, «термин Русь так или иначе восходит к названию шведского поморского края Roslagen, или, вернее, к более древней форме этого названия, а именно Röper». Во-вторых, что от последнего возникло старинное название гребцов (моряков) «с побережья указанного края, и что назывались они по-древнешведски röps-karlar, röps-mxn, röps-buggiar», что от его первой части финны образовали «краткую форму Rötsi (теперешнее Ruotsi) как удобное название для приплывавших из-за моря и оседавших среди туземного населения Финляндии и Эстонии заморских выходцев из Швеции. Это название впоследствии перешло от финнов к русским славянам» (но оно вначале обозначало

не шведов вообще, а лишь только тех, кто осел «на земле в непосредственном соседстве со славянами»).

Однако, пояснял датчанин, в данной теории есть «один серьезный недочет», для ликвидации которого он принял «гениальную гипотезу» шведского лингвиста Р.Экблома, по которой «термины типа rдps-buggiar образованы от род. падежа гдр(ег^ имени существительного, гдрег, обозначавшего «пролив между островами, защищенное место для плавания», и что первые шведы, встретившись с финнами, «называли себя, в отличие от других свеев, жителями проливов», шds-karL После чего заключил, опять же не скрывая гипотетического характера своих выводов (да потому как абсолютно был уверен в том, что гипотезы норманистов есть высшие законы, в которых никто не может усомниться), что «получившееся из этих предпосылок финское *Rдtsi приняло среди славян форму имени собирательного женского рода Русь» (и тут же категорично отвергая теорию о «слиянии двух однозвучных этнически-политических терминов, слияние Руси северной с Русью южной», а также сопоставление термина Русь как «с разными топонимическими и гидронимическими названиями типа Ръсь, Рось, Русь, Рус(с)а, Рша (т.е. Орша)», так и «с именем иранского народа роксолан»).

В 1955 г. ученый, уверяя на Х Всемирном конгрессе историков в Риме о возникновении Руси в результате действия трех факторов: скандинавского (внешний импульс), византийского (культурное влияние) и славянского, сказал в духе незабвенного А.Л. Шлецера, что «внешнее влияние или импульсы того или иного рода необходимы для того, чтобы примитивный, живущий племенными порядками народ организовался в государство» (Stender-Petersen 1934: 48-49, 52-53, 56, 62; 1953: 42-76, 78-83, 89-113, 115-138, 140, 242-252, 255-257; 1954: 8-22; 1959: 43-55; 1955: 167168, 174-188; 1960: 1, 3-4, 10-17; Стендер-Петерсен 1956: 386-395; 1960: 147-148, 151-152; Литаврин 1956; Ловмяньский 1985: 225; Похлебкин, Вилинбахов 1960: 132-134; Вилинбахов 1963: 323-336; Шаскольский 1965: 144; 182-206).

Вместе с ним так смотрела на генезис Русского государства «буржуазная» заграница, а вскоре к ней присоединилась подавляющая часть советских исследователей, постепенно охладевавших к «научному» «советскому антинорманизму» и все больше симпатизировавших, в том числе в силу, видимо, неистребимых и не всегда осознаваемых западнических настроений нашей интеллигенции, «антинаучному» норманизму (это чувство быстро перерастет в бурную и преданную любовь).

Хотя, как в один голос говорили в 1960 и 1965 гг., с одной стороны, искренние антинорманисты В.В. Похлебкин и В.Б. Вилинбахов, с другой, «советский антинорманист» И.П. Шаскольский, усиленно пытавшийся скомпрометировать в лице последнего южнобалтийскую концепцию, построения датского лингвиста не имеют «совершенно никаких данных, ни в письменных, ни в археологических источниках», основаны «лишь на общих соображениях и домыслах», в целом представляют собой «фантастическую концепцию», «еще более далекую от конкретных исторических фактов, чем обычные традиционные построения старых

норманистов типа Томсена и Куника» (Похлебкин, Вилинбахов 1960: 133; Шаскольский 1965: 144, 206).

ЛИТЕРАТУРА

Авдусин 1949 — Авдусин Д.А. Варяжский вопрос по археологическим данным // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. 30. М.; Л., 1949.

Авдусин 1951 — Авдусин Д.А. Раскопки в Гнездове // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры Академии наук. Вып. 38. М.; Л., 1951. Авдусин 1967 — Авдусин Д.А. Археология СССР. М., 1967.

Авдусин 1972 — Авдусин Д.А. Гнездово и днепровский путь // Новое в археологии. М., 1972. Авдусин 1975 — Авдусин Д.А. Об изучении археологических источников по варяжскому вопросу // Скандинавский сборник. Вып. ХХ. Таллин, 1975.

Авдусин 1984 — Авдусин Д.А. Рецензия на книгу: Gräslund Anne-Sofie. Birka-IV. The Burial Customs. A study of the graves on Björkö. Stockholm, 1980 // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1982. М., 1984.

Авдусин 1986 — Авдусин Д.А. Современный антинорманизм // Х Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Ч. 1. М., 1986.

Авдусин 1987 — Авдусин Д.А. Рецензия на книгу: Ловмяньский Х. Русь и норманны. М.: Прогресс, 1985 // Вопросы истории. 1987. № 9.

Авдусин 1988 — Авдусин Д.А. Современный антинорманизм // Вопросы истории. 1988. № 7. Акашев 2000 — Акашев Ю.Д. Историко-этнические корни русского народа. М., 2000. Алпатов 1968 — Алпатов М.А. Как возник варяжский вопрос? // Тезисы докладов Четвертой Всесоюзной конференции по истории, экономике, языку и литературе скандинавских стран и Финляндии. Ч. I. Петрозаводск, 1968.

Алпатов 1973 — Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. Х11-ХУ11 вв. М.,

1973.

Алпатов 1982 — Алпатов М.А. Варяжский вопрос в русской дореволюционной историографии // Вопросы истории. 1982. № 5.

Артамонов 1990 — Артамонов М.И. Первые страницы русской истории в археологическом освещении // Советская археология. 1990. № 3.

Артамонов 2001 — Артамонов М.И. История хазар. Издание второе. СПб., 2001. Арциховский 1966 — Арциховский А.В. Археологические данные по варяжскому вопросу // Культура Древней Руси. М., 1966.

Астахов 1965 — Астахов В.И. Курс лекций по русской историографии (до конца XIX в.). Харьков, 1965.

Бабич 2001 — Бабич И.В. Дмитрий Иванович Иловайский (1832-1920) // Историки России. Биографии. М., 2001.

Базилевич 1947 — Базилевич К.В. Из истории образования древнерусского государства // Большевик. 1947. № 5.

Бахрушин 1938 — Бахрушин С.В. «Держава Рюриковичей» // Вестник древней истории. 1938. №

2 (3).

Бахрушин 1943 — Бахрушин С.В. Рецензия на книгу: Греков Б.Д. Борьба Руси за создание своего государства. Госиздат УзССР. Ташкент, 1942 // Под знаменем марксизма. 1943. № 7-8.

Белявский 1953 — Белявский М.Т. Работы М.В. Ломоносова в области истории // Вестник МГУ. 1953. Серия общественных наук. Вып. 3. № 7.

Бестужев-Рюмин 1882 — Лекции по историографии профессора Бестужева-Рюмина за 18811882 года. СПб., 1882.

БСЭ 1938 — Большая советская энциклопедия. Издание первое. Т. 39. М., 1938.

БСЭ 1955 — Большая советская энциклопедия. Издание второе. Т. 30. М., 1955. БСЭ 1970 — Большая советская энциклопедия. Издание третье. Т. 2. М., 1970. БСЭ 1972 — Большая советская энциклопедия. Издание третье. Т. 10. М., 1972. БСЭ 1974 — Большая советская энциклопедия. Издание третье. Т. 18. М., 1974. Булкин, Дубов, Лебедев 1987 — Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Русь и варяги: новый этап изучения // Вестник ЛГУ. 1987. Серия 2. История, языкознание, литературоведение. Вып. 3.

Бушуев, Миронов 1991 — Бушуев С.В., Миронов Г.Е. История государства Российского. Историко-библиографические очерки. Кн. 1. М., 1991.

БЭ 1903 — Большая энциклопедия. Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знания / Под ред. С.Н. Южакова, П.Н. Милюкова. Т. 4. СПб., 1903.

БЭ 1904 — Большая энциклопедия. Словарь общедоступных сведений по всем отраслям знания / Под ред. С.Н. Южакова, П.Н. Милюкова. Т. 14. СПб., 1904.

Вилинбахов 1963 — Вилинбахов В.Б. Несколько замечаний о теории А. Стендер-Петерсена // Скандинавский сборник. Вып. VI. Таллин, 1963.

Вилинбахов 1980 — Вилинбахов В.Б. Современная историография по проблеме «Балтийские славяне и Русь» // Советское славяноведение. 1980. № 1.

Всемирная история 1957 — Всемирная история. Т. III. М., 1957.

Гедеонов 2004 — Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В. Фомин. Издание второе. М., 2004.

Греков 1936 — Греков Б.Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.; Л., 1936. Греков 1939 — Греков Б.Д. Киевская Русь. М.; Л., 1939.

Греков 1945 — Греков Б.Д. Образование русского государства // Известия Академии наук СССР. Серия истории и философии. Т. II. № 3. М., 1945.

Греков 1953 — Греков Б.Д. Киевская Русь. М.; Л., 1953.

Греков 1953а — Греков Б.Д. Образование Древнерусского государства и происхождение термина «Русь» // Очерки истории СССР. Период феодализма. IX-XIII вв. Ч. 1. М., 1953.

Греков 1959 — Греков Б.Д. О роли варягов в истории Руси (по поводу статьи шведского профессора Туре Арне) // Греков Б.Д. Избранные труды. Т. II. М., 1959.

Грот 2010 — Грот Л.П. Утопические истоки норманизма: мифы о гипербореях и рудбекианизм // Изгнание норманнов из русской истории / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2010.

Грот 2012 — Грот Л.П. О Рослагене на дне морском и о варягах не из Скандинавии // Слово о Ломоносове / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2012.

Губарев 2015 — Губарев О.Л. «Неонорманизм» или «неоантинорманизм» // Stratum plus. 2015.

№ 5.

Гурвич 1949 — Гурвич Д.М. М.В. Ломоносов и русская историческая наука // Вопросы истории. 1949. № 11.

Гуревич 1966 — Гуревич А.Я. Походы викингов. М., 1966.

Данилевский 1998 — Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). Курс лекций. М., 1998.

Дворниченко 2014 — Дворниченко А.Ю. Зеркала и химеры. О возникновении древнерусского государства. СПб.; М., 2014.

Державин 1945 — Державин Н.С. Славяне в древности. Культурно-исторический очерк. М.,

1945.

Джаксон, Плимак 1988 — Джаксон Т.Н., Плимак Е.Г. Некоторые спорные проблемы генезиса русского феодализма (В связи с изучением и публикацией в СССР «Разоблачений дипломатической истории XVIII века» К. Маркса) // История СССР. 1988. № 6.

Дубровский 1962 — Дубровский С.М. Академик М.Н. Покровский и его роль в развитии советской исторической науки // Вопросы истории. 1962. № 3.

Думин, Турилов 1991 — Думин С.В., Турилов А.А. «Откуда есть пошла Русская земля?» // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала ХХ века. М., 1991.

Етимолопчний словник 1982 — Етимолопчний словник украшсько1 мови. Т. I. Кшв, 1982. Иллерицкий 1957 — Иллерицкий В.Е. Русская историография второй половины XIX века (лекции для студентов Московского государственного историко-архивного института). М., 1957.

Иллерицкий 1960 — Иллерицкий В.Е. Официальное охранительное направление // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. II. М., 1960.

Ильина 2010 — Ильина Н.Н. Изгнание норманнов. Очередная задача русской исторической науки // Изгнание норманнов из русской истории / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2010.

Историография 1961 — Историография истории СССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции / Под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. М., 1961.

Историография 1971 — Историография истории СССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Издание второе, исправленное и дополненное / Под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. М., 1971.

История Академии наук 1958 — История Академии наук СССР. Т. I. М.; Л., 1958. История СССР 1939 — История СССР. Т. I. С древнейших времен до конца XVIII в. / Под ред. В.И. Лебедева, Б.Д. Грекова, С.В. Бахрушина. М., 1939.

Кан 1999 — Кан А.С. Швеция и Россия в прошлом и настоящем. М., 1999.

Кирпичников, Дубов, Лебедев 1986 — Кирпичников А.Н., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы / Общая редакция Е.А. Мельниковой. М., 1986.

Кирпичников, Лебедев, Булкин, Дубов, Назаренко 1978 — Кирпичников А.Н., Лебедев Г.С., Булкин В.А., Дубов И.В., Назаренко В.А. Русско-скандинавские связи в эпоху образования Древнерусского государства (IX-XI вв.) // Scando-Slavica. T. 24. Copenhagen, 1978.

Кирпичников, Лебедев, Булкин, Дубов, Назаренко 1980 — Кирпичников А.Н., Лебедев Г.С., Булкин В.А., Дубов И.В., Назаренко В.А. Русско-скандинавские связи эпохи образования Киевского государства на современном этапе археологического изучения // Краткие сообщения Института археологии АН СССР. Вып. 160. М., 1980.

Клейн 1993 — Клейн Л.С. Феномен советской археологии. СПб., 1993.

Клейн 1999 — Клейн Л.С. Норманизм — антинорманизм: конец дискуссии // Stratum plus. 1999.

№ 5.

Клейн 2004 — Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб., 2004.

Клейн 2009 — Клейн Л.С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. СПб.,

2009.

Клейн 2015 — Клейн Л.С. Ленинградский неонорманизм — в самом деле? // Stratum plus. 2015.

№ 5.

Клейн, Лебедев, Назаренко 1970 — Клейн Л.С., Лебедев Г.С., Назаренко В.А. Норманские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения // Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв. Л., 1970.

Ключевский 1983 — Ключевский В.О. Наброски по «варяжскому вопросу» // Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М., 1983.

Ковалевский 1964 — Ковалевский С.Д. Еще один удар по сторонникам норманской теории // Вопросы истории. 1964. № 1.

Константин Багрянородный 1989 — Константин Багрянородный. Об управлении империей (Текст, перевод, комментарий) / Под редакцией Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. М., 1989.

Кузьмин 1970 — Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море // Вопросы истории. 1970.

№ 10.

Кузьмин 1971 — Кузьмин А.Г. Болгарский ученый о советской историографии начала Руси // Вопросы истории. 1971. № 2.

Кузьмин 1974 — Кузьмин А.Г. Об этнической природе варягов (к постановке проблемы) // Вопросы истории. 1974. № 11.

Кузьмин 1980 — Кузьмин А.Г. Заметки историка об одной лингвистической монографии // Вопросы языкознания. 1980. № 4.

Кузьмин 1985 — Кузьмин А.Г. Об истоках древнерусского права // Советское государство и право. 1985. № 2.

Кузьмин 2003 — Кузьмин А.Г. История России с древнейших времен до 1618 г. Кн. 1. М., 2003. Кузьмин 2003а — Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003. Кузьмин 20036 — Кузьмин А.Г. Облик современного норманизма // Сборник Русского исторического общества. Т. 8 (156). Антинорманизм. М., 2003.

Куник 1875 — Куник А.А. Дополнения // Дорн Б. Каспий. СПб., 1875.

Куник 1878 — Куник А.А. Замечания А. Куника (По поводу критики г. Фортинского). СПб.,

1878.

Куник 1903 — Куник А.А. Известия ал-Бекри и других авторов о руси и славянах. Ч. 2. СПб.,

1903.

Куник 2015 — Куник А.А. Предисловие и замечания к «Отрывкам из исследований о варяжском вопросе» С.А. Гедеонова // Скандинавомания и ее небылицы о русской истории / Сб. статей и монографий / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2015.

Лебедев 1985 — Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. Л., 1985.

Лебедев 1999 — Лебедев Г.С. Varangica проблемного семинара Л.С. Клейна // Stratum plus. 1999.

№ 5.

Ленин 1959 — Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 6. М., 1959.

Литаврин 1956 — Литаврин Г.Г. Вопросы образования Древнерусского государства // Средние века. Вып. VII. М., 1956.

Ловмяньский 1985 — Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. Ломоносов 1952 — Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. М.; Л., 1952. Лысенко, Шаскольский 1960 — Лысенко Т.И., Шаскольский И.П. Неизданные труды С.А. Гедеонова и А.А. Куника по варяжскому вопросу // Вопросы архивоведения. 1960. № 6.

Лысцов 1983 — Лысцов В.П. М.В. Ломоносов в русской историографии 1750-1850-х годов. Воронеж, 1983.

Лысцов 1993 — Лысцов В.П. Жизнь и деятельность М.В. Ломоносова в освещении П.П. Пекарского. Воронеж, 1993.

Мавродин 1945 — Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. Мавродин 1946 — Мавродин В.В. Рецензия на книгу: Академик Н.С. Державин. «Славяне в древности». Культурно-исторический очерк. Академия наук Союза ССР. Научно-популярная серия // Вестник древней истории. 1946. № 4.

Мавродин 1949 — Мавродин В.В. Борьба с норманизмом в русской исторической науке. Стенограмма публичной лекции, прочитанной в 1949 году в Ленинграде. Л., 1949.

Мавродин 1949а — Мавродин В.В. Очерки по истории феодальной Руси. Л., 1949. Мавродин 1967 — Мавродин В.В. Советская историография Древнерусского государства (К 50-летию изучения советскими историками Киевской Руси) // Вопросы истории. 1967. № 12.

Мавродин 1971 — Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971.

Мавродин, Мавродина, Фроянов 1970 — Мавродин В.В., Мавродина Р.М., Фроянов И.Я. Некоторые вопросы внешней политики и торговли Древней Руси в новейшей советской исторической литературе (1960-1969 гг.) // История СССР. 1970. № 6.

Мавродин, Фроянов 1967 — Мавродин В.В., Фроянов И.Я. К пятидесятилетию советской историографии Киевской Руси // Вестник ЛГУ. 1967. Серия: История. Язык. Литература. Вып. 4. № 20.

Мельникова, Петрухин 1985 — Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Послесловие // Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985.

Мошин 2010 — Мошин В.А. Варяго-русский вопрос // Варяго-русский вопрос в историографии / Сборник статей и монографий / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2010.

Нильсен 1992 — Нильсен Й.П. Рюрик и его дом. Опыт идейно-историографического подхода к норманскому вопросу в русской и советской историографии. Архангельск, 1992.

Новосельцев 1991 — Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель // Вопросы истории. 1991. № 2/3.

Новосельцев 1993 — Новосельцев А.П. «Мир истории» или миф истории? // Вопросы истории. 1993. № 1.

Новосельцев, Пашуто, Черепнин, Шушарин, Щапов 1965 — Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.

Носов 1999 — Носов Е.Н. Современные археологические данные по варяжской проблеме на фоне традиций русской историографии // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999.

Носов 2009 — Носов Е.Н. Послесловие // Клейн Л.С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. СПб., 2009.

Очерки истории СССР 1956 — Очерки истории СССР. Россия во второй половине XVIII в. М.,

1956.

Очерки истории СССР 1958 — Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР. III-IX вв. М., 1958.

Пархоменко 1938 — Пархоменко В.А. К вопросу о «норманском завоевании» и происхождении Руси // Историк-марксист. 1938. № 4.

Пауль 2014 — Пауль А. Норманизм как метод обоснования германского господства над славянами в немецкоязычной историографии первой половины ХХ в. // Материалы научной конференции по проблемам гуманитарных наук «Бартеневские чтения», посвященной 100-летию начала Первой мировой войны. Липецк, 10-11 октября 2014 г. Липецк, 2014.

Пауль 2015 — Пауль А. Норманизм на службе фашистской Германии // Варяги и Русь / Сборник статей и монографий / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2015.

Пашуто 1959 — Пашуто В.Т. Труды польского академика Г. Ловмяньского по истории Литвы, Руси и славянства // Вопросы истории. 1959. № 10.

Пашуто 1970 — Пашуто В.Т. Русско-скандинавские отношения и их место в истории средневековой Европы // Скандинавский сборник. Вып. XV. Таллин, 1970.

Пашуто 1985 — Пашуто В.Т. Труды польского академика Х. Ловмяньского по истории народов Восточной Европы // Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985.

Пашуто, Салов 1979 — Пашуто В.Т., Салов В.И. Антикоммунизм в школьных учебниках ФРГ // Вопросы истории. 1979. № 12.

Первольф 1877 — Первольф И.И. Варяги-Русь и балтийские славяне // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 192. СПб., 1877.

Петрухин 1983 — Петрухин В.Я. Об особенностях славяно-скандинавских этнических отношений в раннефеодальный период (IX-XI вв.) // Древнейшие государства на территории СССР. 1981. М., 1983.

Пештич 1961 — Пештич СЛ. Русская историография о М.В. Ломоносове как историке // Вестник ЛГУ. 1961. Серия: История. Язык. Литература. Вып. 4. № 20.

Пештич 1961а — Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Ч. I. Л., 1961.

Пештич 1965 — Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Ч. II. Л., 1965.

Платонов 1997 — Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. СПб., 1997.

Платонова 2017 — Платонова Н.И. «Неонорманизм», постмодернизм и Славяно-варяжский семинар: размышления археолога // Ex ungve leonem. Сборник к 90-летию Л.С. Клейна. СПб., 2017.

Погодин 1846 — Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции о русской истории. Норманский период. Т. 3. М., 1846.

Погодин 1859 — Погодин М.П. Норманский период русской истории. М., 1859.

Погодин 2015 — Погодин М.П. Господин Гедеонов и его система о происхождении варягов и руси // Скандинавомания и ее небылицы о русской истории / Сб. статей и монографий / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2015.

Покровский 1946 — Покровский С.А. О начале русского государства // Вестник древней истории. 1946. № 4.

Попов 1973 — Попов А.И. Названия народов СССР. Введение в этнонимику. М., 1973.

Похлебкин, Вилинбахов 1960 — Похлебкин В.В., Вилинбахов В.Б. Несколько слов по поводу гипотезы проф. А. Стендер-Петерсена // Kuml. 1960.

Преображенский 1958 — Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1958.

Против Покровского 1939 — Против исторической концепции М.Н. Покровского. Ч. 1. М.; Л.,

1939.

Пушкарев 1974 — Пушкарев Л.Н. Академия наук и русская культура XVIII века // Вопросы истории. 1974. № 5.

Пчелов 1994 — Пчелов Е.В. Легендарная и начальная генеалогия Рюриковичей // Летопись Историко-родословного общества в Москве. Вып. 2 (46). М., 1994.

Пчелов 1999 — Пчелов Е.В. Предки Рорика Ютландского // Россия в IX-XX веках. Проблемы истории, историографии и источниковедения. М., 1999.

Пчелов 2001 — Пчелов Е.В. Рюриковичи: история династии. М., 2001.

Пыпин 1876 — Пыпин А.Н. Новые опыты построения русской истории // Вестник Европы. Т. IV. Кн. 8. 1876.

Рознер 1962 — Рознер И.Г. Против концепции современного норманизма // Вопросы истории. 1962. № 5.

Рубинштейн 1941 — Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941.

Рубинштейн 1946 — Рубинштейн Н.Л. Путаная книга по истории Киевской Руси // Вопросы истории. 1946. № 8-9.

Русская земля 1986 — Откуда есть пошла Русская земля. Века VI-Х / Составление, предисловие, введение к документам, комментарии А.Г. Кузьмина. Кн. 2. М., 1986.

Рыбаков 1958 — Рыбаков Б.А. Предпосылки образования Древнерусского государства // Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР. III-IX вв. М., 1958.

Рыбаков 1960 — Рыбаков Б.А. Спорные вопросы образования Киевской Руси // Вопросы истории. 1960. № 10.

Рыбаков 1962 — Рыбаков Б.А. Обзор общих явлений русской истории IX — середины XIII века // Вопросы истории. 1962. № 4.

Рыбаков 1966 — Рыбаков Б.А. Киевская Русь // История СССР с древнейшего времени до Великой Октябрьской социалистической революции. Т. 1. М., 1966.

Рыбаков 1987 — Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987.

Рыбаков 1993 — Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII веков. Издание второе. М., 1993.

Рыдзевская 1978 — Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1978. М., 1978.

Сахаров 1978 — Сахаров А.М. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978.

СИЭ 1962 — Советская историческая энциклопедия. Т. 2. М., 1962.

СИЭ 1963 — Советская историческая энциклопедия. Т. 4. М., 1963.

СИЭ 1964 — Советская историческая энциклопедия. Т. 5. М., 1964.

Славяне и Русь 1998 — Славяне и Русь: Проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / Составитель А.Г. Кузьмин. М., 1998.

Сойер 2002 — Сойер П. Эпоха викингов. СПб., 2002.

Соколов 1970 — Соколов О.Д. М.Н. Покровский и советская историческая наука. М., 1970.

Соловьев 1993 — Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 1. Т. 1-2. М., 1993.

Стендер-Петерсен 1956 — Стендер-Петерсен А. Проблема древнейших византийско-русско-норманских отношений // Средние века. Вып. VII. М., 1956.

Стендер-Петерсен 1960 — Стендер-Петерсен А. Ответ на замечания В.В. Похлебкина и В.Б. Вилинбахова // Kuml. 1960. Aarhus, 1960.

Стенограмма совещания 1944 — Стенограмма совещания по вопросам истории СССР в ЦК ВКП(б) в 1944 году // Вопросы истории. 1996. № 4.

Тивериадский 1942 — Тивериадский Л.С. К вопросу о происхождении Руси в связи с этногенезом славян // Исторические записки. 1942. № 13.

Тихомиров 1948 — Тихомиров М.Н. Откровения Чадвик о начале русской истории // Вопросы истории. 1948. № 4.

Тихомиров 1955 — Тихомиров М.Н. Развитие исторических знаний в России периода дворянской империи первой половины XVIII в. // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. I. М., 1955.

Толстов 1946 — Толстов С.П. Древнейшая история СССР в освещении Г. Вернадского // Вопросы истории. 1946. № 4.

Толстов 2012 — Толстов В.А. Вожди и оппозиционеры советской эпохи об учебниках Д.И. Иловайского // Наследие Д.И. Иловайского и М.К. Любавского в русской историографии. Труды Всероссийской научной конференции «VI Историографические чтения памяти историков Д.И. Иловайского и М.К. Любавского» (к 180-летию со дня рождения Д.И. Иловайского). Рязань, 23-25 мая 2012 / Отв. ред. Л.В. Чекурин. Рязань, 2012.

Томсен 1891 — Томсен В. Начало Русского государства. М., 1891.

Томсинский 2014 — Томсинский С.В. Ленинградский неонорманизм: истоки и итоги // Stratum plus. 2014. № 5.

Томсинский 2017 — Томсинский С.В. Чего и следовало ожидать: снова о том же (по поводу ленинградского неонорманизма и статьи Н.И. Платоновой) // Исторический формат. 2017. № 3-4.

Третьяков 1966 — Третьяков П.Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.; Л., 1966.

Фасмер 1986 — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. I. М., 1986.

Филин 1972 — Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Историко-диалектологический очерк. Л., 1972.

Филин 1980 — Филин Ф.П. О происхождении праславянского языка и восточных языков // Вопросы языкознания. 1980. № 4.

Фомин 1999 — Фомин В.В. Русские летописи и варяжская легенда. Липецк, 1999.

Фомин 2002 — Фомин В.В. Скандинавомания или небылицы о шведской Руси // Сборник Русского исторического общества. Т. 5 (153). Россия и Средняя Азия. М., 2002.

Фомин 2004 — Фомин В.В. Жизнь С.А. Гедеонова — подвиг высокого служения Отечеству (биографический очерк) // Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В. Фомин. Издание второе. М., 2004.

Фомин 2004а — Фомин В.В. Российская историческая наука и С.А. Гедеонов // Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В. Фомин. Издание второе. М., 2004.

Фомин 2004б — Фомин В.В. Южнобалтийское происхождение варяжской руси // Вопросы истории. 2004. № 8.

Фомин 2005 — Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005.

Фомин 2006 — Фомин В.В. Ломоносов: Гений русской истории. М., 2006.

Фомин 2010 — Фомин В.В. Ломоносовофобия российских норманистов // Варяго-русский вопрос в историографии / Сбрник статей и монографий / Составитель и редактор В.В. Фомин. М., 2010.

Фомин 2014 — Фомин В.В. Ультранорманизм в прошлом и настоящем // Историческое образование. 2014. № 2.

Фомин 2017 — Фомин В.В. «Советский антинорманизм» и его норманистская сущность // Известия Воронежского государственного педагогического университета. 2017. № 4 (277).

Фомин 2017а — Фомин В.В. «Советский антинорманизм» на примере трудов И.П. Шаскольского // Гуманитарные исследования Центральной России. 2017. № 4 (5).

Фроянов 1991 — Фроянов И.Я. Исторические реалии в летописном рассказе о призвании варягов // Вопросы истории. 1991. № 6.

Фроянов 1992 — Фроянов И.Я. Мятежный Новгород: очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия. СПб., 1992.

Фруменков 1970 — Фруменков Г.Г. М.В. Ломоносов — историк нашей Родины. Архангельск,

1970.

Фукс 1982 — Фукс А.Н. Школьные учебники Д.И. Иловайского и их реакционная сущность // Преподавание истории в школе. 1982. № 5.

Фукс 1982а — Фукс А.Н. Школьные учебники по русской истории в конце XIX — начале XX в. // Советская педагогика. 1982. № 6.

Фукс 1983 — Фукс А.Н. Историографическое значение учебников и учебных пособий по русской истории для средних учебных заведений (90-е гг. XIX в. — 1917 г.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1983.

Фукс 1985 — Фукс А.Н. Идейная борьба вокруг учебников русской истории // Народное образование. 1985. № 8.

Фукс 1987 — Фукс А.Н. Учебник по русской истории в дореволюционной России // Советская педагогика. 1987. № 3.

Хабургаев 1979 — Хабургаев Г.А. Этнонимия «Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции глоттогенеза. М., 1979.

Хлевов 1997 — Хлевов А.А. Норманская проблема в отечественной исторической науке. СПб.,

1997.

Цамутали 1986 — Цамутали А.Н. Борьба направлений в русской историографии в период империализма. Историографические очерки. Л., 1986.

Черепнин 1948 — Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. Ч. I. М.; Л., 1948.

Черепнин 1953 — Черепнин Л.В. Историография // Очерки истории СССР. Период феодализма. ГС-ХШ вв. Ч. 1. М., 1953.

Черепнин 1985 — Черепнин Л.В. Основные этапы развития советской исторической науки // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М., 1985.

Шапиро 1962 — Шапиро АЛ. Русская историография в период империализма. Л., 1962.

Шаскольский 1960 — Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной историографии // История СССР. 1960. № 1.

Шаскольский 1961 — Шаскольский И.П. Современные норманисты о русской летописи // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 3. М.; Л., 1961.

Шаскольский 1964 — Шаскольский И.П. Рецензия на: Скандинавский сборник. Т. V, VI, VII // Вопросы истории. 1964. № 11.

Шаскольский 1965 — Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке. М.; Л., 1965.

Шаскольский 1967 — Шаскольский И.П. Вопрос о происхождении имени Русь в современной буржуазной науке // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 10. Л., 1967.

Шаскольский 1971 — Шаскольский И.П. Норманская проблема на современном этапе // Тезисы докладов Пятой Всесоюзной конференции по изучению истории скандинавских стран и Финляндии. Ч. I. М., 1971.

Шаскольский 1978 — Шаскольский И.П. Норманская проблема в советской историографии // Советская историография Киевской Руси. Л., 1978.

Шаскольский 1981 — Шаскольский И.П. О роли норманнов в Древней Руси в IX-X вв. // Les paus du Nord et Buzance (Skandinavie et Buzance). Actes du colloque nordique et international de buzantinologie temi a Upsal 20-22 avril 1979. Uppsala, 1981.

Шаскольский 1983 — Шаскольский И.П. Антинорманизм и его судьбы // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Генезис и развитие феодализма в России. Вып. 7. Л., 1983.

Шаскольский 1986 — Шаскольский И.П. Возникновение государства на Руси и в Скандинавии (черты сходства) // Древнейшие государства на территории СССР. 1985. М., 1986.

Шаскольский 1986а — Шаскольский И.П. Норманская проблема в исторической науке 19701980-х гг. // Х Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Ч. 1. М., 1986.

Шаскольский 1993 — Шаскольский И.П. Славяне и норманны на древнерусской равнине и на берегах юго-восточной Прибалтики // XII Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. Ч. 1. М., 1993.

Шушарин 1964 — Шушарин В.П. Современная буржуазная историография Древней Руси. М.,

1964.

Щавелев 2012 — Щавелев С.П. 1150: юбилей российской государственности. От «призвания варягов» (862) до основания житийно-летописного города Курска. Курск, 2012.

Юшков 1940 — Юшков С.В. К вопросу о происхождении русского государства // Ученые записки Московского юридического института НКЮ СССР. Вып. 2. М., 1940.

Юшков 1949 — Юшков С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949.

Яковлев 1947 — Яковлев Н. О преподавании отечественной истории // Большевик. 1947. № 22.

Яцунский 1955 — Яцунский В.К. Историческая география. История ее возникновения и развития в XVI-XVIII веках. М., 1955.

Stender-Petersen 1934 — Stender-Petersen A. Die Varägersage als Quelle der altrussischen Chronik. Aarhus, 1934.

Stender-Petersen 1953 — Stender-Retersen A. Varangica. Aarhus, 1953.

Stender-Petersen 1954 — Stender-Petersen A. Anthology of Old Russian Literature. New York, 1954.

Stender-Petersen 1955 — Stender-Petersen A. Das Problem der ältesten byzantinisch-russischnordischen Beziehungen // X Congresso Internazionale di Scienze Storiche. Roma 4-11 Settembre 1955. Relazioni. Vol. III. Roma, 1955.

Stender-Petersen 1959 — Stender-Petersen A. Varagersporgsmälet // Viking. Bd. XXIII. Oslo, 1959.

Stender-Petersen 1960 — Stender-Petersen A. Der älteste russische Staat // Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1. München, 1960.

REFERENCES

Akashev 2000 — Akashev YU.D. Istoriko-ehtnicheskie korni russkogo naroda [Historical and ethnic roots of the Russian people], Moscow, 2000 [in Russian].

Alpatov 1968 — Alpatov M.A. Kak voznik varyazhskij vopros? [How there was a Varangian question?], in: Tezisy dokladov CHetvertoj Vsesoyuznoj konferencii po istorii, ehkonomike, yazyku i literature skandinavskih stran i Finlyandii. CH. I [Theses of reports of the Fourth All-Union conference on history, economy, language and literature of the Scandinavian countries and Finland. Part I], Petrozavodsk, 1968 [in Russian].

Alpatov 1973 — Alpatov M.A. Russkaya istoricheskaya mysl' i Zapadnaya Evropa. XII-XVII vv. [Russian historical thought and Western Europe. 12-17th centuries], Moscow, 1973 [in Russian].

Alpatov 1982 — Alpatov M.A. Varyazhskij vopros v russkoj dorevolyucionnoj istoriografii [Varangian question in the Russian pre-revolutionary historiography], in: Voprosy istorii [History questions], 1982, № 5 [in Russian].

Arcihovskij 1966 — Arcihovskij A.V. Arheologicheskie dannye po va-ryazhskomu voprosu [Archaeological data on a Varangian question], in: Kul'tura Drevnej Rusi [Culture of Ancient Russia], Moscow, 1966 [in Russian].

Artamonov 1990 — Artamonov M.I. Pervye stranicy russkoj istorii v arheologicheskom osveshchenii [The first pages of the Russian history in archaeological lighting], in: Sovetskaya arheologiya [Soviet archeology], 1990, № 3 [in Russian].

Artamonov 2001 — Artamonov M.I. Istoriya hazar. Izdanie vtoroe [History Khazar. Edition second], St. Petersburg, 2001 [in Russian].

Astahov 1965 — Astahov V.I. Kurs lekcij po russkoj istoriografii (do konca XIX v.) [Course of lectures on the Russian historiography (until the end of the 19th century)], Kharkiv, 1965 [in Russian].

Avdusin 1949 — Avdusin D.A. Varyazhskij vopros po arheologicheskim dannym [Varangian question according to archaeological data], in: Kratkie soobshcheniya Instituta istorii material'noj kul'tury. Vyp. 30 [Short messages of Institute of history of material culture. Release 30], Moscow; Leningrad, 1949 [in Russian].

Avdusin 1951 — Avdusin D.A. Raskopki v Gnezdove [Excavation in Gnyozdovo], in: Kratkie soobshcheniya o dokladah i polevyh issledovaniyah Instituta istorii material'noj kul'tury Akademii nauk. Vyp. 38 [Short messages on reports and field researches of Institute of history of material culture of Academy of Sciences. Release 38], Moscow; Leningrad, 1951 [in Russian].

Avdusin 1967 — Avdusin D.A. Arheologiya SSSR [Archeology of the USSR], Moscow, 1967 [in Russian].

Avdusin 1972 — Avdusin D.A. Gnezdovo i dneprovskij put' [Gnyozdovo and Dnieper way], in: Novoe v arheologii [New in archeology], Moscow, 1972 [in Russian].

Avdusin 1975 — Avdusin D.A. Ob izuchenii arheologicheskih istochnikov po varyazhskomu voprosu [About studying of archaeological sources on a Varangian question], in: Skandinavskij sbornik. Vyp. XX [Scandinavian collection. Release XX], Tallin, 1975 [in Russian].

Avdusin 1984 — Avdusin D.A. Recenziya na knigu: Graslund Anne-Sofie. Birka-IV. The Burial Customs. A study of the graves on Bjorko. Stockholm, 1980 [Review of the book: Graslund Anne-Sofie. Birka-IV. The Burial Customs. A study of the graves on Bjorko. Stockholm, 1980], in: Drevnejshie gosudarstva na territorii SSSR. Materialy i issledovaniya. 1982 [The most ancient states in the territory of the USSR. Materials and researches. 1982], Moscow, 1984 [in Russian].

Avdusin 1986 — Avdusin D.A. Sovremennyj antinormanizm [Modern antinormanizm], in: X Vsesoyuznaya konferenciya po izucheniyu istorii, ehkonomiki, literatury i yazyka skandinavskih stran i Finlyandii. Tezisy dokladov. CH. 1 [X All-Union conference on studying of history, economy, literature and language of the Scandinavian countries and Finland. Theses of reports. Part 1], Moscow, 1986 [in Russian].

Avdusin 1987 — Avdusin D.A. Recenziya na knigu: Lovmyan'skij H. Rus' i normanny. Moscow: Progress, 1985 [Review of the book: Lovmyansky X. Russia and Normans. M.: Progress Publ., 1985], in: Voprosy istorii [History questions], 1987, № 9 [in Russian].

Avdusin 1988 — Avdusin D.A. Sovremennyj antinormanizm [Modern antinormanizm], in: Voprosy istorii [History questions], 1988, № 7 [in Russian].

Babich 2001 — Babich I.V. Dmitrij Ivanovich Ilovajskij (1832-1920) [Dmitry Ivanovich Ilovaysky (1832-1920)], in: Istoriki Rossii. Biografii [Historians of Russia. Biographies], Moscow, 2001 [in Russian].

Bahrushin 1938 — Bahrushin S.V. «Derzhava Ryurikovichej» [«Power of Ryurik dynasty»], in: Vestnik drevnej istorii [Messenger of ancient history], 1938, № 2 (3) [in Russian].

Bahrushin 1943 — Bahrushin S.V. Recenziya na knigu: Grekov B.D. Bor'ba Rusi za sozdanie svoego gosudarstva. Gosizdat UzSSR. Tashkent, 1942 [Review of the book: Greeks B.D. Fight of Russia for creation of the state. State publishing house of UZSSR. Tashkent, 1942], in: Pod znamenem marksizma [Under a Marxism banner], 1943, № 7-8 [in Russian].

Bazilevich 1947 — Bazilevich K.V. Iz istorii obrazovaniya drevnerusskogo gosudarstva [From history of formation of the Old Russian state], in: Bol'shevik [Bolshevik], 1947, № 5 [in Russian].

BEH 1903 — Bol'shaya ehnciklopediya. Slovar' obshchedostupnyh svedenij po vsem otraslyam znaniya / Pod red. S.N. YUzhakova, P.N. Milyukova. T. 4 [Big encyclopedia. The dictionary of public data on all branches of knowledge / Under S.N. Yuzhakov, P.N. Milyukov's edition. Volume 4], St. Petersburg, 1903 [in Russian].

BEH 1904 — Bol'shaya ehnciklopediya. Slovar' obshchedostupnyh svedenij po vsem otraslyam znaniya / Pod red. S.N. YUzhakova, P.N. Milyukova. T. 14 [Big encyclopedia. The dictionary of public data on all branches of knowledge / Under S.N. Yuzhakov, P.N. Milyukov's edition. Volume 14], St. Petersburg, 1904 [in Russian].

Belyavskij 1953 — Belyavskij M.T. Raboty M.V. Lomonosova v oblasti istorii [M.V. Lomonosov's works in the field of history], in: Vestnik MGU. 1953. Seriya obshchestvennyh nauk. Vyp. 3. № 7 [Bulletin of MSU. 1953. Series of social sciences. Release 3. No. 7] [in Russian].

Bestuzhev-Ryumin 1882 — Lekcii po istoriografii professora Bestuzheva-Ryumina za 1881-1882 goda [Lectures on a historiography of professor Bestuzhev-Ryumin for 1881-1882], St. Petersburg, 1882 [in Russian].

BSEH 1938 — Bol'shaya sovetskaya ehnciklopediya. Izdanie pervoe. T. 39 [Big Soviet encyclopedia. Edition first. Volume 39], Moscow, 1938 [in Russian].

BSEH 1955 — Bol'shaya sovetskaya ehnciklopediya. Izdanie vtoroe. T. 30 [Big Soviet encyclopedia. Edition second. Volume 30], Moscow, 1955 [in Russian].

BSEH 1970 — Bol'shaya sovetskaya ehnciklopediya. Izdanie tret'e. T. 2 [Big Soviet encyclopedia. Edition third. Volume 2], Moscow, 1970 [in Russian].

BSEH 1972 — Bol'shaya sovetskaya ehnciklopediya. Izdanie tret'e. T. 10 [Big Soviet encyclopedia. Edition third. Volume 10], Moscow, 1972 [in Russian].

BSEH 1974 — Bol'shaya sovetskaya ehnciklopediya. Izdanie tret'e. T. 18 [Big Soviet encyclopedia. Edition third. Volume 18], Moscow, 1974 [in Russian].

Bulkin, Dubov, Lebedev 1987 — Bulkin V.A., Dubov I.V., Lebedev G.S. Rus' i varyagi: novyj ehtap izucheniya [Russia and Varangians: new stage of studying], in: Vestnik LGU. 1987. Seriya 2. Istoriya, yazyko-znanie, literaturovedenie. Vyp. 3 [Bulletin of the LSU. 1987. Series 2. History, linguistics, literary criticism. Release 3] [in Russian].

Bushuev, Mironov 1991 — Bushuev S.V., Mironov G.E. Istoriya gosudarstva Rossijskogo. Istoriko-bibliograficheskie ocherki. Kn. 1 [History of the state Russian. Historical and bibliographic sketches. Book 1], Moscow, 1991 [in Russian].

Camutali 1986 — Camutali A.N. Bor'ba napravlenij v russkoj istoriografii v period imperializma. Istoriograficheskie ocherki [Fight of the directions in the Russian historiography in the period of an imperialism. Historiographic sketches], Leningrad, 1986 [in Russian].

CHerepnin 1948 — CHerepnin L.V. Russkie feodal'nye arhivy XIV-XV vekov. CH. I [Russian feudal archives of the 14-15th centuries. Part I], Moscow; Leningrad, 1948 [in Russian].

CHerepnin 1953 — CHerepnin L.V. Istoriografiya [Historiography], in: Ocherki istorii SSSR. Period feodalizma. IX-XIII vv. CH. 1 [History USSR sketches. Feudalism period. 9-13th centuries. Part 1], Moscow, 1953 [in Russian].

CHerepnin 1985 — CHerepnin L.V. Osnovnye ehtapy razvitiya sovetskoj is-toricheskoj nauki [Main stages of development of the Soviet historical science], in: Ocherki istorii istoricheskoj nauki v SSSR. T. V [Sketches of history of historical science in the USSR. Volume V], Moscow, 1985 [in Russian].

Danilevskij 1998 — Danilevskij I.N. Drevnyaya Rus' glazami sovremennikov i potomkov (IX-XII vv.). Kurs lekcij [Ancient Russia eyes of contemporaries and descendants (9-12th centuries). Course of lectures], Moscow, 1998 [in Russian].

Derzhavin 1945 — Derzhavin N.S. Slavyane v drevnosti. Kul'turno-istoricheskij ocherk [Slavs in the ancient time. Cultural and historical sketch], Moscow, 1945 [in Russian].

Dubrovskij 1962 — Dubrovskij S.M. Akademik M.N. Pokrovskij i ego rol' v razvitii sovetskoj istoricheskoj nauki [The academician M. N. Pokrovsky and his role in development of the Soviet historical science], in: Voprosy istorii [History questions], 1962, № 3 [in Russian].

Dumin, Turilov 1991 — Dumin S.V., Turilov A.A. "Otkuda est' poshla Russkaya zemlya?" ["From where is the Russian land went"in: Istoriya Otechestva: lyudi, idei, resheniya. Ocherki istorii Rossii IX — nachala XX veka [Fatherland history: people, ideas, decisions. Sketches of history IX of Russia — the beginning of the XX century], Moscow, 1991 [in Russian].

Dvornichenko 2014 — Dvornichenko A.YU. Zerkala i himery. O vozniknovenii drevnerusskogo gosudarstva [Mirrors and chimeras. About emergence of the Old Russian state], St. Petersburg; Moscow, 2014 [in Russian].

Dzhakson, Plimak 1988 — Dzhakson T.N., Plimak E.G. Nekotorye spornye problemy genezisa russkogo feodalizma (V svyazi s izucheniem i publikaciej v SSSR "Razoblachenij diplomaticheskoj istorii XVIII veka" K. Marksa) [Some controversial problems of genesis of the Russian feudalism (Due to the studying and the publication in the USSR of "Revelations of diplomatic history of the 18th century" of K. Marx)], in: Istoriya SSSR [History USSR], 1988, № 6 [in Russian].

Etimologichnij slovnik 1982 — Etimologichnij slovnik ukrains'koi movi. T. I [Etymological dictionary of Ukrainian. Volume I], Kiev, 1982 [in Ukrainian].

Fasmer 1986 — Fasmer M. EHtimologicheskij slovar' russkogo yazyka. T. I [Etymological dictionary of Russian. Volume I], Moscow, 1986 [in Russian].

Filin 1972 — Filin F.P. Proiskhozhdenie russkogo, ukrainskogo i belorusskogo yazykov. Istoriko-dialektologicheskij ocherk [Origin of the Russian, Ukrainian and Belarusian languages. Historical and dialectological sketch], Leningrad, 1972 [in Russian].

Filin 1980 — Filin F.P. O proiskhozhdenii praslavyanskogo yazyka i vo-stochnyh yazykov [About an origin of praslavyansky language and east languages], in: Voprosy yazykoznaniya [Linguistics questions], 1980, № 4 [in Russian].

Fomin 1999 — Fomin V.V. Russkie letopisi i varyazhskaya legenda [Russian chronicles and Varangian legend], Lipetsk, 1999 [in Russian].

Fomin 2002 — Fomin V.V. Skandinavomaniya ili nebylicy o shvedskoj Rusi [Skandinavomaniya or tales about the Swedish Russia], in: Sbornik Russkogo istoricheskogo obshchestva. T. 5 (153). Rossiya i Srednyaya Aziya [Collection of the Russian historical society. Volume 5 (153). Russia and Central Asia], Moscow, 2002 [in Russian].

Fomin 2004 — Fomin V.V. ZHizn' S.A. Gedeonova — podvig vysokogo slu-zheniya Otechestvu (biograficheskij ocherk) [S.A. Gedeonov's life — a feat of high service to the Fatherland (a biographic sketch)], in: Gedeonov S.A. Varyagi i Rus'. V 2-h chastyah / Avtor predisloviya, kommentariev, biograficheskogo ocherka V.V. Fo-min. Izdanie vtoroe [Gedeonov S.A. Varangians and Russia. In 2 parts / the Author of the preface, comments, a biographic sketch V.V. Fomin. Edition second], Moscow, 2004 [in Russian].

Fomin 2004a — Fomin V.V. Rossijskaya istoricheskaya nauka i S.A. Gedeonov [Russian historical science and S.A. Gedeonov], in: Gedeonov S.A. Varyagi i Rus'. V 2-h chastyah / Avtor predisloviya, kommen-tariev, biograficheskogo ocherka V.V. Fomin. Izdanie vtoroe [Gedeonov S.A. Varangians and Russia. In 2 parts / the Author of the preface, comments, a biographic sketch V.V. Fomin. Edition second], Moscow, 2004 [in Russian].

Fomin 2004b — Fomin V.V. YUzhnobaltijskoe proiskhozhdenie varyazhskoj rusi [South Baltic origin of Varangian Russia], in: Voprosy istorii [History questions], 2004, № 8 [in Russian].

Fomin 2005 — Fomin V.V. Varyagi i varyazhskaya rus': K itogam diskussii po varyazhskomu voprosu [Varangians and Varangian Russia: To discussion results on a Varangian question], Moscow, 2005 [in Russian].

Fomin 2006 — Fomin V.V. Lomonosov: Genij russkoj istorii [Lomonosov: Genius of the Russian history], Moscow, 2006 [in Russian].

Fomin 2010 — Fomin V.V. Lomonosovofobiya rossijskih normanistov [Lomonosovofobiya of the Russian normanist], in: Varyago-russkij vopros v istoriografii / Sbornik statej i monografij / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [Lomonosovofobiya of the Russian normanist], Moscow, 2010 [in Russian].

Fomin 2014 — Fomin V.V. Ul'tranormanizm v proshlom i nastoyashchem [Ultranormanizm in the past and the present], in: Istoricheskoe obrazovanie [Historical education], 2014, № 2 [in Russian].

Fomin 2017 — Fomin V.V. "Sovetskij antinormanizm" i ego normanistskaya sushchnost' ["The Soviet antinormanizm" and its normanistsky essence], in: Izvestiya Voronezhskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta [News of the Voronezh state pedagogical university], 2017, № 4 (277) [in Russian].

Fomin 2017a — Fomin V.V. "Sovetskij antinormanizm" na primere trudov I.P. SHaskol'skogo ["The Soviet antinormanizm" on the example of I.P. Shaskolsky's works], in: Gumanitarnye issledovaniya Central'noj Rossii [Humanitarian researches of the Central Russia], 2017, № 4 (5) [in Russian].

Froyanov 1991 — Froyanov I.YA. Istoricheskie realii v letopisnom rasskaze o prizvanii varyagov [Historical realities in the annalistic story about calling of Varangians], in: Voprosy istorii [History questions], 1991, № 6 [in Russian].

Froyanov 1992 — Froyanov I.YA. Myatezhnyj Novgorod: ocherki istorii gos-udarstvennosti, social'noj i politicheskoj bor'by konca IX — nachala XIII stoletiya [Rebellious Novgorod: sketches of history of statehood, social and political struggle of the end of IX — the beginning of the XIII century], St. Petersburg, 1992 [in Russian].

Frumenkov 1970 — Frumenkov G.G. M.V. Lomonosov — istorik nashej Rodiny [M.V. Lomonosov is a historian of our Homeland], Arkhangelsk, 1970 [in Russian].

Fuks 1982 — Fuks A.N. SHkol'nye uchebniki D.I. Ilovajskogo i ih reakcionnaya sushchnost' [School textbooks of D.I. Ilovaysky and their reactionary essence], in: Prepodavanie istorii v shkole [Teaching history at school], 1982, № 5 [in Russian].

Fuks 1982a — Fuks A.N. SHkol'nye uchebniki po russkoj istorii v konce XIX — nachale XX v. [School textbooks on the Russian history at the end of XIX — the beginning of the 20th century], in: Sovetskaya pedagogika [Soviet pedagogics], 1982, № 6 [in Russian].

Fuks 1983 — Fuks A.N. Istoriograficheskoe znachenie uchebnikov i uchebnyh posobij po russkoj istorii dlya srednih uchebnyh zavedenij (90-e gg. XIX v. — 1917 g.). Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchyonoj stepeni kandidata istoricheskih nauk [Historiographic value of textbooks and manuals on the Russian history for average educational institutions (the 90th of the 19th century — 1917). The abstract of the thesis for a degree of the candidate of historical sciences], Moscow, 1983 [in Russian].

Fuks 1985 — Fuks A.N. Idejnaya bor'ba vokrug uchebnikov russkoj istorii [Ideological fight around textbooks of the Russian history], in: Narodnoe obrazovanie [National education], 1985, № 8 [in Russian].

Fuks 1987 — Fuks A.N. Uchebnik po russkoj istorii v dorevolyucionnoj Rossii [The textbook on the Russian history in pre-revolutionary Russia], in: Sovetskaya pedagogika [Soviet pedagogics], 1987, № 3 [in Russian].

Gedeonov 2004 — Gedeonov S.A. Varyagi i Rus'. V 2-h chastyah / Avtor pre-disloviya, kommentariev, biograficheskogo ocherka V.V. Fomin. Izdanie vtoroe [Varangians and Russia. In 2 parts / the Author of the preface, comments, a biographic sketch V.V. Fomin. Edition second], Moscow, 2004 [in Russian].

Grekov 1936 — Grekov B.D. Feodal'nye otnosheniya v Kievskom gosudarstve [The feudal relations in the Kiev state], Moscow; Leningrad, 1936 [in Russian].

Grekov 1939 — Grekov B.D. Kievskaya Rus' [Kievan Rus'], Moscow; Leningrad, 1939 [in Russian].

Grekov 1945 — Grekov B.D. Obrazovanie russkogo gosudarstva [Formation of the Russian state], in: Izvestiya Akademii nauk SSSR. Seriya istorii i filosofii. T. II. № 3 [News of Academy of Sciences of the USSR. Series of history and philosophy. Volume II. No. 3], Moscow, 1945 [in Russian].

Grekov 1953 — Grekov B.D. Kievskaya Rus' [Kievan Rus'], Moscow; Leningrad, 1953 [in Russian].

Grekov 1953a — Grekov B.D. Obrazovanie Drevnerusskogo gosudarstva i proiskhozhdenie termina "Rus'" [Formation of the Old Russian state and origin of the term «Russia»], in: Ocherki istorii SSSR. Period feodalizma. IX-XIII vv. CH. 1 [History USSR sketches. Feudalism period. 9-13th centuries. Part 1], Moscow, 1953 [in Russian].

Grekov 1959 — Grekov B.D. O roli varyagov v istorii Rusi (po povodu stat'i shvedskogo professora Ture Arne) [About a role of Varangians in the history of Russia (concerning article of the Swedish professor Toure Arne)], in: Grekov B.D. Izbrannye trudy. T. II [Grekov B.D. Chosen works. Volume II], Moscow, 1959 [in Russian].

Grot 2010 — Grot L.P. Utopicheskie istoki normanizma: mify o giperboreyah i rudbekianizm [Utopian sources of a normanizm: myths about Hyperboreas and a rudbekianizm], in: Izgnanie normannov iz russkoj istorii / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [Exile of Normans from the Russian history / the Originator and editor V.V. Fomin], Moscow, 2010 [in Russian].

Grot 2012 — Grot L.P. O Roslagene na dne morskom i o varyagah ne iz Skandinavii [About Roslagen at the bottom sea and about Varangians not from Scandinavia], in: Slovo o Lomonosove / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [The word about the Lomonosov / Originator and editor V.V. Fomin], Moscow, 2012 [in Russian].

Gubarev 2015 — Gubarev O.L. "Neonormanizm" ili "neoantinormanizm" [Neonormanizm or "neoantinormanizm"], in: Stratum plus, 2015, № 5 [in Russian].

Gurevich 1966 — Gurevich A.YA. Pohody vikingov [Campaigns of Vikings], Moscow, 1966 [in Russian].

Gurvich 1949 — Gurvich D.M. M.V. Lomonosov i russkaya istoricheskaya nauka [M.V. Lomonosov and Russian historical science], in: Voprosy istorii [History questions], 1949, № 11 [in Russian].

Haburgaev 1979 — Haburgaev G.A. EHtnonimiya "Povesti vremennyh let" v svyazi s zadachami rekonstrukcii glottogeneza [Etnonimiya of "The story of temporary years" in connection with problems of reconstruction of a glottogenez], Moscow, 1979 [in Russian].

Hlevov 1997 — Hlevov A.A. Normanskaya problema v otechestvennoj isto-richeskoj nauke [Norman problem in domestic historical science], St. Petersburg, 1997 [in Russian].

Il'ina 2010 — Il'ina N.N. Izgnanie normannov. Ocherednaya zadacha russkoj istoricheskoj nauki [Exile of Normans. An immediate task of the Russian historical science], in: Izgnanie normannov iz russkoj istorii / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [Exile of Normans from the Russian history / the Originator and editor V.V. Fomin], Moscow, 2010 [in Russian].

Illerickij 1957 — Illerickij V.E. Russkaya istoriografiya vtoroj poloviny XIX veka (lekcii dlya studentov Moskovskogo gosudarstvennogo istoriko-arhivnogo instituta) [The Russian historiography of the second half of the 19th century (a lecture for students of the Moscow state historical and archival institute)], Moscow, 1957 [in Russian].

Illerickij 1960 — Illerickij V.E. Oficial'noe ohranitel'noe napravlenie [Official guarding direction], in: Ocherki istorii istoricheskoj nauki v SSSR. T. II [Sketches of history of historical science in the USSR. Volume II], Moscow, 1960 [in Russian].

Istoriografiya 1961 — Istoriografiya istorii SSSR. S drevnejshih vremen do Velikoj Oktyabr'skoj socialisticheskoj revolyucii / Pod red. V.E. Illerickogo i I.A. Kudryavceva [History USSR historiography. Since the most ancient times before Great October socialist revolution / Under V.E. Illeritsky and I.A. Kudryavtsev's edition], Moscow, 1961 [in Russian].

Istoriografiya 1971 — Istoriografiya istorii SSSR. S drevnejshih vremen do Velikoj Oktyabr'skoj socialisticheskoj revolyucii. Izdanie vtoroe, ispravlennoe i dopolnennoe / Pod red. V.E. Illerickogo i I.A. Kudryavceva [History USSR historiography. Since the most ancient times before Great October socialist revolution. The edition second corrected and added / Under V.E. Illeritsky and I.A. Kudryavtsev's edition], Moscow, 1971 [in Russian].

Istoriya Akademii nauk 1958 — Istoriya Akademii nauk SSSR. T. I [History of Academy of Sciences of the USSR. Volume I], Moscow; Leningrad, 1958 [in Russian].

Istoriya SSSR 1939 — Istoriya SSSR. T. I. S drevnejshih vremen do konca XVIII v. / Pod red. V.I. Lebedeva, B.D. Grekova, S.V. Bahrushina [History USSR. T. I. Since the most ancient times until the end of the 18th century / Under V.I. Lebedev, B.D. Grekov, S.V. Bakhrushin's edition], Moscow, 1939 [in Russian].

Kan 1999 — Kan A.S. SHveciya i Rossiya v proshlom i nastoyashchem [Sweden and Russia in the past and the present], Moscow, 1999 [in Russian].

Kirpichnikov, Dubov, Lebedev 1986 — Kirpichnikov A.N., Dubov I.V., Lebedev G.S. Rus' i varyagi (russko-skandinavskie otnosheniya domongol'skogo vremeni) [Russia and Varangians (Russian-Scandinavian relations of domongolsky time)], in: Slavyane i skandinavy / Obshchaya redakciya E.A. Mel'nikovoj [Slavs and Scandinavians / General editorial office E.A. Melnikova], Moscow, 1986 [in Russian].

Kirpichnikov, Lebedev, Bulkin, Dubov, Nazarenko 1978 — Kirpichnikov A.N., Lebedev G.S., Bulkin V.A., Dubov I.V., Nazarenko V.A. Russko-skandinavskie svyazi v ehpohu obrazovaniya Drevnerusskogo gosudarstva (IX-XI vv.) [The Russian-Scandinavian communications during an era of formation of the Old Russian state (the 9-11th centuries)], in: Scando-Slavica, Volume 24, Copenhagen, 1978 [in Russian].

Kirpichnikov, Lebedev, Bulkin, Dubov, Nazarenko 1980 — Kirpichnikov A.N., Lebedev G.S., Bulkin V.A., Dubov I.V., Nazarenko V.A. Russko-skandinavskie svyazi ehpohi obrazovaniya Kievskogo gosudarstva na sovremen-nom ehtape arheologicheskogo izucheniya [The Russian-Scandinavian communications of an era of formation of the Kiev state at the present stage of archaeological studying], in: Kratkie soobshcheniya Instituta arheologii AN SSSR. Vyp. 160 [Short messages of Institute of archeology of Academy of Sciences of the USSR. Release 160], Moscow, 1980 [in Russian].

Klejn 1993 — Klejn L.S. Fenomen sovetskoj arheologii [Phenomenon of the Soviet archeology], St. Petersburg, 1993 [in Russian].

Klejn 1999 — Klejn L.S. Normanizm — antinormanizm: konec diskussii [Normanizm — an antinormanizm: end of a discussion], in: Stratum plus, 1999, № 5 [in Russian].

Klejn 2004 — Klejn L.S. Voskreshenie Peruna. K rekonstrukcii vostoch-noslavyanskogo yazychestva [Perun's revival. To reconstruction of East Slavic paganism], St. Petersburg, 2004 [in Russian].

Klejn 2009 — Klejn L.S. Spor o varyagah. Istoriya protivostoyaniya i ar-gumenty storon [Dispute on Varangians. History of opposition and arguments of the parties], St. Petersburg, 2009 [in Russian].

Klejn 2015 — Klejn L.S. Leningradskij neonormanizm — v samom dele? [The Leningrad neonormanizm — really?], in: Stratum plus, 2015, № 5 [in Russian].

Klejn, Lebedev, Nazarenko 1970 — Klejn L.S., Lebedev G.S., Nazarenko V.A. Normanskie drevnosti Kievskoj Rusi na sovremennom ehtape arheologicheskogo izucheniya [Norman antiquities of Kievan Rus' at the present stage of archaeological studying], in: Istoricheskie svyazi Skandinavii i Rossii IX-XX vv. [Historical links of Scandinavia and Russia of the 9-20th centuries], Leningrad, 1970 [in Russian].

Klyuchevskij 1983 — Klyuchevskij V.O. Nabroski po "varyazhskomu voprosu" [Sketches on "a Varangian question"], in: Klyuchevskij V.O. Neopublikovannye proizvedeniya [Klyuchevsky V.O. Unpublished works], Moscow, 1983 [in Russian].

Konstantin Bagryanorodnyj 1989 — Konstantin Bagryanorodnyj. Ob upravlenii imperiej (Tekst, perevod, kommentarij) / Pod redakciej G.G. Litavrina, A.P. Novosel'ceva [On the Governance of the Empire (The text, the translation, the comment) / Under G.G. Litavrin, A.P. Novoseltsev's edition], Moscow, 1989 [in Russian].

Kovalevskij 1964 — Kovalevskij S.D. Eshche odin udar po storonnikam normanskoj teorii [One more blow to supporters of the Norman theory], in: Voprosy istorii [History questions], 1964, № 1 [in Russian].

Kunik 1875 — Kunik A.A. Dopolneniya [Additions], in: Dorn B. Kaspij [Dorn B. Caspian Sea], St. Petersburg, 1875 [in Russian].

Kunik 1878 — Kunik A.A. Zamechaniya A. Kunika (Po povodu kritiki g. Fortinskogo) [A. Kunik's remarks (Concerning criticism of mister Fortinsky)], St. Petersburg, 1878 [in Russian].

Kunik 1903 — Kunik A.A. Izvestiya al-Bekri i drugih avtorov o rusi i slavyanah. CH. 2 [News al-Bekri and other authors about Russia and Slavs. Part 2], St. Petersburg, 1903 [in Russian].

Kunik 2015 — Kunik A.A. Predislovie i zamechaniya k "Otryvkam iz is-sledovanij o varyazhskom voprose" S.A. Gedeonova [The preface and remarks to "Fragments from researches about a Varangian question" S.A. Gedeonov], in: Skandinavomaniya i ee nebylicy o russkoj istorii / Sb. statej i monografij / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [Skandinavomaniya and her tales about the Russian history / Sborink of articles and the monographs / Originator and editor V.V. Fomin], Moscow, 2015 [in Russian].

Kuz'min 1970 — Kuz'min A.G. "Varyagi" i "Rus'" na Baltijskom more ["Varangians" and "Russia" on the Baltic Sea], in: Voprosy istorii [History questions], 1970, № 10 [in Russian].

Kuz'min 1971 — Kuz'min A.G. Bolgarskij uchenyj o sovetskoj istoriografii nachala Rusi [The Bulgarian scientist about the Soviet historiography of the beginning of Russia], in: Voprosy istorii [History questions], 1971, № 2 [in Russian].

Kuz'min 1974 — Kuz'min A.G. Ob ehtnicheskoj prirode varyagov (k posta-novke problemy) [About the ethnic nature of Varangians (to statement of a problem)], in: Voprosy istorii [History questions], 1974, № 11 [in Russian].

Kuz'min 1980 — Kuz'min A.G. Zametki istorika ob odnoj lingvisticheskoj monografii [Notes of the historian about one linguistic monograph], in: Voprosy yazykoznaniya [Linguistics questions], 1980, № 4 [in Russian].

Kuz'min 1985 — Kuz'min A.G. Ob istokah drevnerusskogo prava [About sources of the Old Russian right], in: Sovetskoe gosudarstvo i pravo [Soviet state and right], 1985, № 2 [in Russian].

Kuz'min 2003 — Kuz'min A.G. Istoriya Rossii s drevnejshih vremen do 1618 g. Kn. 1 [History of Russia from the most ancient times to 1618. Book 1], Moscow, 2003 [in Russian].

Kuz'min 2003a — Kuz'min A.G. Nachalo Rusi. Tajny rozhdeniya russkogo naroda [Beginning of Russia. Mysteries of the birth of the Russian people], Moscow, 2003 [in Russian].

Kuz'min 2003b — Kuz'min A.G. Oblik sovremennogo normanizma [Shape of a modern normanizm], in: Sbornik Russkogo istoricheskogo obshchestva. T. 8 (156). Antinormanizm [Collection of the Russian historical society. Volume 8 (156). Antinormanizm], Moscow, 2003 [in Russian].

Lebedev 1985 — Lebedev G.S. EHpoha vikingov v Severnoj Evrope. Istoriko-arheologicheskie ocherki [Era of Vikings in Northern Europe. Historical and archaeological sketches], Leningrad, 1985 [in Russian].

Lebedev 1999 — Lebedev G.S. Varangica problemnogo seminara L.S. Klejna [Varangica of a problem seminar of L.S. Klein], in: Stratum plus, 1999, № 5 [in Russian].

Lenin 1959 — Lenin V.l. Polnoe sobranie sochinenij. T. 6 [Complete works. Volume 6], Moscow, 1959 [in Russian].

Litavrin 1956 — Litavrin G.G. Voprosy obrazovaniya Drevnerusskogo gosudarstva [Questions of formation of the Old Russian state], in: Srednie veka. Vyp. VII [Middle Ages. Release VII], Moscow, 1956 [in Russian].

Lomonosov 1952 — Lomonosov M.V. Polnoe sobranie sochinenij. T. 6 [Complete works. Volume 6], Moscow; Leningrad, 1952 [in Russian].

Lovmyan'skij 1985 — Lovmyan'skij H. Rus' i normanny [Russia and Normans], Moscow, 1985 [in Russian].

Lyscov 1983 — Lyscov V.P. M.V. Lomonosov v russkoj istoriografii 1750-1850-h godov [M.V. Lomonosov in the Russian historiography of the 1750-1850th years], Voronezh, 1983 [in Russian].

Lyscov 1993 — Lyscov V.P. ZHizn' i deyatel'nost' M.V. Lomonosova v osveshchenii P.P. Pekarskogo [Life and M.V. Lomonosov's activity according to P.P. Pekarsky], Voronezh, 1993 [in Russian].

Lysenko, SHaskol'skij 1960 — Lysenko T.I., SHaskol'skij LP. Neizdannye trudy S.A. Gedeonova i A.A. Kunika po varyazhskomu voprosu [S.A. Gedeonov and A.A. Kunik's unpublished works on a Varangian question], in: Voprosy arhivovedeniya [Archive science questions], 1960, № 6 [in Russian].

Mavrodin 1945 — Mavrodin V.V. Obrazovanie Drevnerusskogo gosudarstva [Formation of the Old Russian state], Leningrad, 1945 [in Russian].

Mavrodin 1946 — Mavrodin V.V. Recenziya na knigu: Akademik N.S. Der-zhavin. «Slavyane v drevnosti». Kul'turno-istoricheskij ocherk. Akademiya nauk Soyuza SSR. Nauchno-populyarnaya seriya [Review of the book: Academician N.S. Derzhavin. "Slavs in the ancient time". Cultural and historical sketch. Academy of Sciences of USSR. Popular scientific series], in: Vestnik drevnej istorii [Messenger of ancient history], 1946, № 4 [in Russian].

Mavrodin 1949 — Mavrodin V.V. Bor'ba s normanizmom v russkoj isto-richeskoj nauke. Stenogramma publichnoj lekcii, prochitannoj v 1949 godu v Leningrade [Fight against a normanizm in the Russian historical science. The shorthand report of the public lecture given in 1949 in Leningrad], Leningrad, 1949 [in Russian].

Mavrodin 1949a — Mavrodin V.V. Ocherki po istorii feodal'noj Rusi [Sketches on stories of feudal Russia], Leningrad, 1949 [in Russian].

Mavrodin 1967 — Mavrodin V.V. Sovetskaya istoriografiya Drevnerusskogo gosudarstva (K 50-letiyu izucheniya sovetskimi istorikami Kievskoj Rusi) [The Soviet historiography of the Old Russian state (To the 50 anniversary of studying by the Soviet historians of Kievan Rus')], in: Voprosy istorii [History questions], 1967, № 12 [in Russian].

Mavrodin 1971 — Mavrodin V.V. Obrazovanie Drevnerusskogo gosudarstva i formirovanie drevnerusskoj narodnosti [Formation of the Old Russian state and formation of Old Russian nationality], Moscow, 1971 [in Russian].

Mavrodin, Froyanov 1967 — Mavrodin VV, Froyanov I.YA. K pyatidesyatile-tiyu sovetskoj istoriografii Kievskoj Rusi [To the fiftieth anniversary of the Soviet historiography of Kievan Rus'], in: Vestnik LGU. 1967. Seriya: Istoriya. YAzyk. Literatura. Vyp. 4. № 20 [Bulletin of the LSU. 1967. Series: History. Language. Literature. Release 4. No. 20] [in Russian].

Mavrodin, Mavrodina, Froyanov 1970 — Mavrodin VV, Mavrodina R.M., Froyanov I.YA. Nekotorye voprosy vneshnej politiki i torgovli Drevnej Rusi v novejshej sovetskoj istoricheskoj literature (1960-1969 gg.) [Some questions of foreign policy and trade of Ancient Russia in the newest Soviet historical literature (1960-1969)], in: Istoriya SSSR [History USSR], 1970, № 6 [in Russian].

Mel'nikova, Petruhin 1985 — Mel'nikova E.A., Petruhin V.YA. Posleslovie [Epilog], in: Lovmyan'skij H. Rus' i normanny [Lovmyansky H. Russia and Normans], Moscow, 1985 [in Russian].

Moshin 2010 — Moshin V.A. Varyago-russkij vopros [Varyago-russky question], in: Varyago-russkij vopros v istoriografii / Sbrnik statej i monografij / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [Varyago-russky a question in the historiography / Collection of articles and the monographs / Originator and editor V.V. Fomin], Moscow, 2010 [in Russian].

Nil'sen 1992 — Nil'sen J.P. Ryurik i ego dom. Opyt idejno-istoriograficheskogo podhoda k normanskomu voprosu v russkoj i sovetskoj istoriografii [Rurik and his house. Experience of ideological and historiographic approach to a Norman question in the Russian and Soviet historiography], Arkhangelsk, 1992 [in Russian].

Nosov 1999 — Nosov E.N. Sovremennye arheologicheskie dannye po va-ryazhskoj probleme na fone tradicij russkoj istoriografii [Modern archaeological data on a Varangian problem against the background of traditions of the Russian historiography], in: Rannesrednevekovye drevnosti Severnoj Rusi i ee sosedej [Early medieval antiquities of Northern Russia and its neighbors], St. Petersburg, 1999 [in Russian].

Nosov 2009 — Nosov E.N. Posleslovie [Epilog], in: Klejn L.S. Spor o varyagah. Istoriya protivostoyaniya i argumenty storon [Klein L.S. Dispute on Varangians. History of opposition and arguments of the parties], St. Petersburg, 2009 [in Russian].

Novosel'cev 1991 — Novosel'cev A.P. Obrazovanie Drevnerusskogo gosu-darstva i pervyj ego pravitel' [Formation of the Old Russian state and its first governor], in: Voprosy istorii [History questions], 1991, № 2/3 [in Russian].

Novosel'cev 1993 — Novosel'cev A.P. «Mir istorii» ili mif istorii? [«World of history» or myth of history?], in: Voprosy istorii [History questions], 1993, № 1 [in Russian].

Novosel'cev, Pashuto, CHerepnin, SHusharin, SHCHapov 1965 — Novosel'cev A.P., Pashuto V.T., CHerepnin L.V., SHusharin V.P., SHCHapov YA.N. Drevnerusskoe gosudarstvo i ego mezhdunarodnoe znachenie [Old Russian state and its international value], Moscow, 1965 [in Russian].

Ocherki istorii SSSR 1956 — Ocherki istorii SSSR. Rossiya vo vtoroj polovine XVIII v. [History USSR sketches. Russia in the second half of the 18th century], Moscow, 1956 [in Russian].

Ocherki istorii SSSR 1958 — Ocherki istorii SSSR. Krizis rabovladel'cheskoj sistemy i zarozhdenie feodalizma na territorii SSSR. III-IX vv. [History USSR sketches. Crisis of slaveholding system and origin of feudalism in the territory of the USSR. 3-9th centuries], Moscow, 1958 [in Russian].

Parhomenko 1938 — Parhomenko V.A. K voprosu o "normanskom zavoevanii" i proiskhozhdenii Rusi [To a question of "a Norman gain" and an origin of Russia], in: Istorik-marksist [Historian Marxist], 1938, № 4 [in Russian].

Pashuto 1959 — Pashuto V.T. Trudy pol'skogo akademika G. Lovmyan'skogo po istorii Litvy, Rusi i slavyanstva [Works of the Polish academician H. Lovmyansky on stories of Lithuania, Russia and Slavic peoples], in: Voprosy istorii [History questions], 1959, № 10 [in Russian].

Pashuto 1970 — Pashuto V.T. Russko-skandinavskie otnosheniya i ih mesto v istorii srednevekovoj Evropy [The Russian-Scandinavian relations and their place in the history of medieval Europe], in: Skandinavskij sbornik. Vyp. XV [Scandinavian collection. Release XV], Tallin, 1970 [in Russian].

Pashuto 1985 — Pashuto V.T. Trudy pol'skogo akademika H. Lovmyan'skogo po istorii narodov Vostochnoj Evropy [Works of the Polish academician H. Lovmyansky on stories of the people of Eastern Europe], in: Lovmyan'skij H. Rus' i normanny [Lovmyansky H. Russia and Normans], Moscow, 1985 [in Russian].

Pashuto, Salov 1979 — Pashuto V.T., Salov V.I. Antikommunizm v shkol'nyh uchebnikah FRG [Anticommunism in school textbooks of Germany], in: Voprosy istorii [History questions], 1979, № 12 [in Russian].

Paul' 2014 — Paul' A. Normanizm kak metod obosnovaniya germanskogo gospodstva nad slavyanami v nemeckoyazychnoj istoriografii pervoj poloviny XX v. [Normanizm as a method of justification of the German domination over Slavs in a German-speaking historiography of the first half of the 20th century], in: Materialy nauchnoj konferencii po problemam gumanitarnyh nauk "Bartenevskie chteniya", posvyashchennoj 100-letiyu nachala Pervoj mirovoj vojny. Lipeck, 10-11 oktyabrya 2014 g. [Materials of the scientific conference on problems of the humanities "Bartenevsky readings" devoted to the 100 anniversary of the beginning of World War I. Lipetsk, on October 10-11, 2014], Lipetsk, 2014 [in Russian].

Paul' 2015 — Paul' A. Normanizm na sluzhbe fashistskoj Germanii [Normanizm on service of fascist Germany], in: Varyagi i Rus' / Sbornik statej i monografij / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [Varangians and Russia / Collection of articles and monographs / Originator and editor V.V. Fomin], Moscow, 2015 [in Russian].

Pchelov 1994 — Pchelov E.V. Legendarnaya i nachal'naya genealogiya Ryuriko-vichej [Legendary and initial genealogy of Ryurik dynasty], in: Letopis' Istoriko-rodoslovnogo obshchestva v Moskve. Vyp. 2 (46) [The chronicle of Historical and genealogical society in Moscow. Release 2 (46)], Moscow, 1994 [in Russian].

Pchelov 1999 — Pchelov E.V. Predki Rorika YUtlandskogo [Rorik Yutlandsky's ancestors], in: Rossiya v IX-XX vekah. Problemy istorii, istoriografii i istochnikovedeniya [Russia in the 9-20th centuries. Problems of history, historiography and source study], Moscow, 1999 [in Russian].

Pchelov 2001 — Pchelov E.V. Ryurikovichi: istoriya dinastii [Ryurik dynasty: dynasty history], Moscow, 2001 [in Russian].

Pervol'f 1877 — Pervolf I.I. VaryagI-Rus' i baltijskie slavyane [Varangians Russia and Baltic Slavs], in: ZHurnal Ministerstva narodnogo prosveshcheniya. CH. 192 [Magazine of the Ministry of national education. Part 192], St. Petersburg, 1877 [in Russian].

Peshtich 1961 — Peshtich S.L. Russkaya istoriografiya o M.V. Lomonosove kak istorike [The Russian historiography about M.V. Lomonosov as the historian], in: Vestnik LGU. 1961. Seriya: Istoriya. YAzyk. Literatura. Vyp. 4. № 20 [Bulletin of the Leningrad state university.1961. Series: History. Language. Literature. Release 4. No. 20] [in Russian].

Peshtich 1961a — Peshtich S.L. Russkaya istoriografiya XVIII veka. CH. I [Russian historiography of the XVIII century. Part I], Leningrad, 1961 [in Russian].

Peshtich 1965 — Peshtich S.L. Russkaya istoriografiya XVIII veka. CH. II [Russian historiography of the XVIII century. Part II], Leningrad, 1965 [in Russian].

Petruhin 1983 — Petruhin V.YA. Ob osobennostyah slavyano-skandinavskih ehtnicheskih otnoshenij v rannefeodal'nyj period (IX-XI vv.) [About features of the Slavyano-Scandinavian ethnic relations during the early feudal period (the 9-11th centuries)], in: Drevnejshie gosudarstva na territorii SSSR. 1981 [The most ancient states in the territory of the USSR. 1981], Moscow, 1983 [in Russian].

Platonov 1997 — Platonov S.F. Lekcii po russkoj istorii [Lectures on the Russian history], St. Petersburg, 1997 [in Russian].

Platonova 2017 — Platonova N.I. «Neonormanizm», postmodernizm i Slavyano-varyazhskij seminar: razmyshleniya arheologa [Neonormanizm, postmodernism and Slavyano-varyazhsky seminar: reflections of the archeologist], in: Ex ungve leonem. Sbornik k 90-letiyu L.S. Klejna [The collection to L.S. Klein's 90 anniversary], St. Petersburg, 2017 [in Russian].

Pogodin 1846 — Pogodin M.P. Issledovaniya, zamechaniya i lekcii o russkoj istorii. Normanskij period. T. 3 [Researches, remarks and lectures about the Russian history. Normansky period. Volume 3], Moscow, 1846 [in Russian].

Pogodin 1859 — Pogodin M.P. Normanskij period russkoj istorii [Norman period of the Russian history], Moscow, 1859 [in Russian].

Pogodin 2015 — Pogodin M.P. Gospodin Gedeonov i ego sistema o prois-hozhdenii varyagov i rusi [Mister Gedeonov and his system about an origin of Varangians and Russia], in: Skandinavomaniya i ee nebylicy o russkoj istorii / Sb. statej i monografij / Sostavitel' i redaktor V.V. Fomin [Skandinavomaniya and her tales about the Russian history / Sb. articles and monographs / Originator and editor V.V. Fomin], Moscow, 2015 [in Russian].

Pohlebkin, Vilinbahov 1960 — Pohlebkin VV, Vilinbahov V.B. Neskol'ko slov po povodu gipotezy prof. A. Stender-Petersena [Several words concerning a hypothesis of the prof. A. Stender-Petersen], in: Kuml, 1960 [in Russian].

Pokrovskij 1946 — Pokrovskij S.A. O nachale russkogo gosudarstva [About the beginning of the Russian state], in: Vestnik drevnej istorii [Messenger of ancient history], 1946, № 4 [in Russian].

Popov 1973 — Popov A.I. Nazvaniya narodov SSSR. Vvedenie v ehtnonimiku [Names of the people of the USSR. Introduction to an etnonimika], Moscow, 1973 [in Russian].

Preobrazhenskij 1958 — Preobrazhenskij A.G. EHtimologicheskij slovar' russkogo yazyka. T. 1 [Etymological dictionary of Russian. Volume 1], Moscow, 1958 [in Russian].

Protiv Pokrovskogo 1939 — Protiv istoricheskoj koncepcii M.N. Pokrovskogo. CH. 1 [Against the historical concept of M.N. Pokrovsky. Part 1], Moscow; Leningrad, 1939 [in Russian].

Pushkarev 1974 — Pushkarev L.N. Akademiya nauk i russkaya kul'tura XVIII veka [Academy of Sciences and Russian culture of the 18th century], in: Voprosy istorii [History questions], 1974, № 5 [in Russian].

Pypin 1876 — Pypin A.N. Novye opyty postroeniya russkoj istorii [New experiments of creation of the Russian history], in: Vestnik Evropy. T. IV. Kn. 8 [Bulletin of Europe. Volume IV. Book 8], 1876 [in Russian].

Rozner 1962 — Rozner I.G. Protiv koncepcii sovremennogo normanizma [Against the concept of a modern normanizm], in: Voprosy istorii [History questions], 1962, № 5 [in Russian].

Rubinshtejn 1941 — Rubinshtejn N.L. Russkaya istoriografiya [Russian historiography], Moscow, 1941 [in Russian].

Rubinshtejn 1946 — Rubinshtejn N.L. Putanaya kniga po istorii Kievskoj Rusi [The confused book on stories of Kievan Rus'], in: Voprosy istorii [History questions], 1946, № 8-9 [in Russian].

Russkaya zemlya 1986 — Otkuda est' poshla Russkaya zemlya. Veka VI-X / So-stavlenie, predislovie, vvedenie k dokumentam, kommentarii A.G. Kuz'mina. Kn. 2 [From where is the Russian land went. Centuries of VI-X / Drawing up, the preface, introduction to documents, comments A.G. Kuzmin's. Book 2], Moscow, 1986 [in Russian].

Rybakov 1958 — Rybakov B.A. Predposylki obrazovaniya Drevnerusskogo gosudarstva [Prerequisites of formation of the Old Russian state], in: Ocherki istorii SSSR. Krizis rabovladel'cheskoj sistemy i zarozhdenie feodalizma na territorii SSSR. III-IX vv. [History USSR sketches. Crisis of slaveholding system and origin of feudalism in the territory of the USSR. 3-9th centuries], Moscow, 1958 [in Russian].

Rybakov 1960 — Rybakov B.A. Spornye voprosy obrazovaniya Kievskoj Rusi [Controversial issues of formation of Kievan Rus'], in: Voprosy istorii [History questions], 1960, № 10 [in Russian].

Rybakov 1962 — Rybakov B.A. Obzor obshchih yavlenij russkoj istorii IX — serediny XIII veka [The review of the general phenomena of the Russian history IX — the middle of the 13th century], in: Voprosy istorii [History questions], 1962, № 4 [in Russian].

Rybakov 1966 — Rybakov B.A. Kievskaya Rus' [Kievan Rus'], in: Istoriya SSSR s drevnejshego vremeni do Velikoj Oktyabr'skoj socialisticheskoj revolyucii. T. 1 [The history USSR since the most ancient time before Great October socialist revolution. Volume 1], Moscow, 1966 [in Russian].

Rybakov 1987 — Rybakov B.A. YAzychestvo Drevnej Rusi [Paganism of Ancient Russia], Moscow, 1987 [in Russian].

Rybakov 1993 — Rybakov B.A. Kievskaya Rus' i russkie knyazhestva XII-XIII vekov. Izdanie vtoroe [Kievan Rus' and Russian principalities of the 12-13th centuries. Edition second], Moscow, 1993 [in Russian].

Rydzevskaya 1978 — Rydzevskaya E.A. Drevnyaya Rus' i Skandinaviya v IX-XIV vv. [Ancient Russia and Scandinavia in the 9-14th centuries], in: Drevnejshie gosudarstva na territorii SSSR. 1978 [The most ancient states in the territory of the USSR. 1978], Moscow, 1978 [in Russian].

Saharov 1978 — Saharov A.M. Istoriografiya istorii SSSR. Dosovetskij period [History USSR historiography. Pre-Soviet period], Moscow, 1978 [in Russian].

SHapiro 1962 — SHapiro A.L. Russkaya istoriografiya v period imperializma [The Russian historiography in the period of an imperialism], Leningrad, 1962 [in Russian].

SHaskol'skij 1960 — SHaskol'skij I.P. Normanskaya teoriya v sovremennoj burzhuaznoj istoriografii [The Norman theory in a modern bourgeois historiography], in: Istoriya SSSR [History USSR], 1960, № 1 [in Russian].

SHaskol'skij 1961 — SHaskol'skij I.P. Sovremennye normanisty o russkoj letopisi [Modern normanist about the Russian chronicle], in: Kritika novejshej burzhuaznoj istoriografii. Vyp. 3 [Criticism of the latest bourgeois historiography. Release 3], Moscow; Leningrad, 1961 [in Russian].

SHaskol'skij 1964 — SHaskol'skij I.P. Recenziya na: Skandinavskij sbornik. T. V, VI, VII [The review on: Scandinavian collection. Volumes V, VI, VII], in: Voprosy istorii [History questions], 1964, № 11 [in Russian].

SHaskol'skij 1965 — SHaskol'skij I.P. Normanskaya teoriya v sovremennoj burzhuaznoj nauke [The Norman theory in modern bourgeois science], Moscow; Leningrad, 1965 [in Russian].

SHaskol'skij 1967 — SHaskol'skij I.P. Vopros o proiskhozhdenii imeni Rus' v sovremennoj burzhuaznoj nauke [Question of a name origin Russia in modern bourgeois science], in: Kritika novejshej burzhuaznoj istoriografii. Vyp. 10 [Criticism of the latest bourgeois historiography. Release 10], Leningrad, 1967 [in Russian].

SHaskol'skij 1971 — SHaskol'skij I.P. Normanskaya problema na sovre-mennom ehtape [Norman problem at the present stage], in: Tezisy dokladov Pyatoj Vsesoyuznoj konferencii po izucheniyu istorii skandinavskih stran i Finlyandii. CH. I [Theses of reports of the Fifth All-Union conference on studying of history of the Scandinavian countries and Finland. Part I], Moscow, 1971 [in Russian].

SHaskol'skij 1978 — SHaskol'skij I.P. Normanskaya problema v sovetskoj istoriografii [Norman problem in the Soviet historiography], in: Sovetskaya istoriografiya Kievskoj Rusi [Soviet historiography of Kievan Rus'], Leningrad, 1978 [in Russian].

SHaskol'skij 1981 — SHaskol'skij I.P. O roli normannov v Drevnej Rusi v IX-X vv. [About a role of Normans in Ancient Russia in the 9-10th centuries], in: Les paus du Nord et Buzance (Skandinavie et Buzance). Actes du colloque nordique et international de buzantinologie temi à Upsal 20-22 avril 1979 [Countries of the North and Byzantium (Scandinavia and Byzantium). Works of the international colloquium on stories of Byzantium in Uppsala on April 20-22, 1979], Uppsala, 1981 [in Russian].

SHaskol'skij 1983 — SHaskol'skij I.P. Antinormanizm i ego sud'by [Antinormanizm and his destinies], in: Problemy otechestvennoj i vseobshchej istorii. Genezis i razvitie feodalizma v Rossii. Vyp. 7 [Problems of national and general history. Genesis and development of feudalism in Russia. Release 7], Leningrad, 1983 [in Russian].

SHaskol'skij 1986 — SHaskol'skij I.P. Vozniknovenie gosudarstva na Rusi i v Skandinavii (cherty skhodstva) [Emergence of the state in Russia and in Scandinavia (line of similarity)], in: Drevnejshie gosudarstva na territorii SSSR. 1985 [The most ancient states in the territory of the USSR. 1985], Moscow, 1986 [in Russian].

SHaskol'skij 1986a — SHaskol'skij I.P. Normanskaya problema v istoricheskoj nauke 1970-h — 1980-h gg. [Norman problem in historical science of the 1970th — the 1980th], in: X Vsesoyuznaya konferenciya po izucheniyu istorii, ehkonomiki, literatury i yazyka skandinavskih stran i Finlyandii. Tezisy dokladov. CH. 1 [X All-Union conference on studying of history, economy, literature and language of the Scandinavian countries and Finland. Theses of reports. Part 1], Moscow, 1986 [in Russian].

SHaskol'skij 1993 — SHaskol'skij I.P. Slavyane i normanny na drevnerusskoj ravnine i na beregah yugo-vostochnoj Pribaltiki [Slavs and Normans on the Old Russian plain and on coast of the southeast Baltics], in: XII Konferenciya po izucheniyu istorii, ehkonomiki, literatury i yazyka skandinavskih stran i Finlyandii. CH. 1 [XII Conference on studying of history, economy, literature and language of the Scandinavian countries and Finland. Part 1], Moscow, 1993 [in Russian].

SHCHavelev 2012 — SHCHavelev S.P. 1150: yubilej rossijskoj gosudarstvenno-sti. Ot «prizvaniya varyagov» (862) do osnovaniya zhitijno-letopisnogo goroda Kurska [1150: anniversary of the Russian statehood. From «calling of Varangians» (862) to foundation of the zhitiyno-annalistic city of Kursk], Kursk, 2012 [in Russian].

SHusharin 1964 — SHusharin V.P. Sovremennaya burzhuaznaya istoriografiya Drevnej Rusi [Modern bourgeois historiography of Ancient Russia], Moscow, 1964 [in Russian].

SIEH 1962 — Sovetskaya istoricheskaya ehnciklopediya. T. 2 [Soviet historical encyclopedia. Volume 2], Moscow, 1962 [in Russian].

SIEH 1963 — Sovetskaya istoricheskaya ehnciklopediya. T. 4 [Soviet historical encyclopedia. Volume

4], Moscow, 1963 [in Russian].

SIEH 1964 — Sovetskaya istoricheskaya ehnciklopediya. T. 5 [Soviet historical encyclopedia. Volume

5], Moscow, 1964 [in Russian].

Slavyane i Rus' 1998 — Slavyane i Rus': Problemy i idei. Koncepcii, rozhdennye trekhvekovoj polemikoj, v hrestomatijnom izlozhenii / Sostavitel' A.G. Kuz'min [Slavs and Russia: Problems and ideas. The concepts which are given rise by three-century polemic in an axiomatic statement / the Originator A.G. Kuzmin], Moscow, 1998 [in Russian].

Sojer 2002 — Sojer P. EHpoha vikingov [Era of Vikings], St. Petersburg, 2002 [in Russian].

Sokolov 1970 — Sokolov O.D. M.N. Pokrovskij i sovetskaya istoricheskaya nauka [M.N. Pokrovsky and Soviet historical science], Moscow, 1970 [in Russian].

Solov'ev 1993 — Solov'ev S.M. Istoriya Rossii s drevnejshih vremen. Kn. 1. T. 1-2 [History of Russia since the most ancient times. Book 1. Volume 1-2], Moscow, 1993 [in Russian].

Stender-Petersen 1934 — Stender-Petersen A. Die Varägersage als Quelle der altrussischen Chronik [Stories Varangians as source Old Russian chronicles], Aarhus, 1934 [in German].

Stender-Petersen 1953 — Stender-Retersen A. Varangica, Aarhus, 1953 [in German].

Stender-Petersen 1954 — Stender-Petersen A. Anthology of Old Russian Literature, New York, 1954 [in English].

Stender-Petersen 1955 — Stender-Petersen A. Das Problem der ältesten byzantinisch-russischnordischen Beziehungen [Problem of the most ancient Byzantine Russian-Norman relations], in: X Congresso Internazionale di Scienze Storiche. Roma 4-11 Settembre 1955. Relazioni. Vol. III [X International congress of historical sciences. Rome 4-11 September, 1955. Volume III], Roma, 1955 [in German].

Stender-Petersen 1956 — Stender-Petersen A. Problema drevnejshih vizantijsko-russko-normanskih otnoshenij [Problem of the most ancient Byzantine-Russian-Norman relations], in: Srednie veka. Vyp. VII [Middle Ages. Release of VII], Moscow, 1956 [in Russian].

Stender-Petersen 1959 — Stender-Petersen A. Varœgersporgsmâlet [Varangians], in: Viking, Bd. XXIII [Vikings. Volume XXIII], Oslo, 1959 [in Norwegian].

Stender-Petersen 1960 — Stender-Petersen A. Der älteste russische Staat [The most ancient Russian state], in: Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1 [Historical magazine. Volume 191. No. 1], München, 1960 [in German].

Stender-Petersen 1960 — Stender-Petersen A. Otvet na zamechaniya V.V. Pohlebkina i V.B. Vilinbahova [Answer to V.V. Pokhlebkin and V.B. Vilinbakhov's remarks], in: Kuml, 1960, Aarhus, 1960 [in Russian].

Stenogramma soveshchaniya 1944 — Stenogramma soveshchaniya po voprosam istorii SSSR v CK VKP(b) v 1944 godu [The shorthand report of a meeting on the history USSR in the Central Committee of the All-Union Communist Party (bolsheviks) in 1944], in: Voprosy istorii [History questions], 1996, № 4 [in Russian].

Tihomirov 1948 — Tihomirov M.N. Otkroveniya CHadvik o nachale russkoj istorii [Revelations Chadvik about the beginning of the Russian history], in: Voprosy istorii [History questions], 1948, № 4 [in Russian].

Tihomirov 1955 — Tihomirov M.N. Razvitie istoricheskih znanij v Rossii perioda dvoryanskoj imperii pervoj poloviny XVIII v. [Development of historical knowledge in Russia of the period of the noble empire of the first half of the 18th century], in: Ocherki istorii istoricheskoj nauki v SSSR. T. I [Sketches of history of historical science in the USSR. Volume I], Moscow, 1955 [in Russian].

Tiveriadskij 1942 — Tiveriadskij L.S. K voprosu o proiskhozhdenii Rusi v svyazi s ehtnogenezom slavyan [To a question of an origin of Russia in connection with ethnogenesis of Slavs], in: Istoricheskie zapiski [Historical notes], 1942, № 13 [in Russian].

Tolstov 1946 — Tolstov S.P. Drevnejshaya istoriya SSSR v osveshchenii G. Vernadskogo [The ancient history of the USSR according to G. Vernadsky], in: Voprosy istorii [History questions], 1946, № 4 [in Russian].

Tolstov 2012 — Tolstov V.A. Vozhdi i oppozicionery sovetskoj ehpohi ob uchebnikah D.I. Ilovajskogo [Leaders and oppositionists of the Soviet era about D.I. Ilovaysky's textbooks], in: Nasledie D.I. Ilovajskogo i M.K. Lyubavskogo v russkoj istoriografii. Trudy Vserossijskoj nauchnoj konferencii "VI Istoriograficheskie chteniya pamyati istorikov D.I. Ilovajskogo i M.K. Lyubavskogo" (k 180-letiyu so dnya rozhdeniya D.I. Ilovajskogo). Ryazan', 23-25 maya 2012 / Otv. red. L.V. CHekurin [D.I. Ilovaysky and M.K. Lyubavsky's heritage in the Russian historiography. Works of the All-Russian scientific conference "the VI Historiographic readings memory of historians D.I. Ilovaysky and M.K. Lyubavsky" (to the 180 anniversary since the birth of D.I. Ilovaysky). Ryazan, on May 23-25, 2012 / Otv. edition L.V. Chekurin], Ryazan, 2012 [in Russian].

Tomsen 1891 — Tomsen V. Nachalo Russkogo gosudarstva [Beginning of the Russian state], Moscow, 1891 [in Russian].

Tomsinskij 2014 — Tomsinskij S.V. Leningradskij neonormanizm: istoki i itogi [Leningrad neonormanizm: sources and results], in: Stratum plus, 2014, № 5 [in Russian].

Tomsinskij 2017 — Tomsinskij S.V. CHego i sledovalo ozhidat': snova o tom zhe (po povodu leningradskogo neonormanizma i stat'i N.I. Platonovoj) [It was to be expected: more of the same (Leningrad's Neo-Normanist theory and N.I. Platonova's publications)], in: Istoricheskij format [Historical format], 2017, № 3-4 [in Russian].

Tret'yakov 1966 — Tret'yakov P.N. Finno-ugry, balty i slavyane na Dnepre i Volge [Finno-Ugrics, Balts and Slavs on Dnieper and Volga], Moscow; Leningrad, 1966 [in Russian].

Vilinbahov 1963 — Vilinbahov V.B. Neskol'ko zamechanij o teorii A. Stender-Petersena [Several remarks on A. Stender-Petersen's theory], in: Skandinavskij sbornik. Vyp. VI [Scandinavian collection. Release VI], Tallin, 1963 [in Russian].

Vilinbahov 1980 — Vilinbahov V.B. Sovremennaya istoriografiya po probleme «Baltijskie slavyane i Rus'» [Modern historiography on a problem «The Baltic Slavs and Russia»], in: Sovetskoe slavyanovedenie [Soviet Slavic studies], 1980, № 1 [in Russian].

Vsemirnaya istoriya 1957 — Vsemirnaya istoriya. T. III [World history. Volume III], Moscow, 1957 [in Russian].

YAcunskij 1955 — YAcunskij V.K. Istoricheskaya geografiya. Istoriya ee voz-niknoveniya i razvitiya v XVI-XVIII vekah [Historical geography. History of its emergence and development in the 16-18th centuries], Moscow, 1955 [in Russian].

YAkovlev 1947 — YAkovlev N. O prepodavanii otechestvennoj istorii [About teaching national history], in: Bol'shevik [Bolshevik], 1947, № 22 [in Russian].

YUshkov 1940 — YUshkov S.V. K voprosu o proiskhozhdenii russkogo gosu-darstva [To a question of an origin of the Russian state], in: Uchenye zapiski Moskovskogo yuridicheskogo instituta NKYU SSSR. Vyp. 2 [Scientific notes of the Moscow legal institute of NKYu USSR. Release 2], Moscow, 1940 [in Russian].

YUshkov 1949 — YUshkov S.V. Obshchestvenno-politicheskij stroj i pravo Kievskogo gosudarstva [Social and political system and right of the Kiev state], Moscow, 1949 [in Russian].

Фомин Вячеслав Васильевич — доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной и всеобщей истории Института истории, права и общественных наук Липецкого государственного педагогического университета (Липецк, Россия).

Vyacheslav Fomin — Doctor of historical sciences, professor of department of national and general history of Institute of history, right and social sciences of the Lipetsk state pedagogical university (Lipetsk, Russia). E-mail: [email protected]