CC BY
25
учно, точно и доказательно описывает, как «человеческое, слишком человеческое» вырождается в «элементарную частицу»; описывает без иронии и сострадания.
В западной культуре пережили уже «сумерки богов», а за ними неотвратимо следуют «сумерки человечества», которые показал в своем романе Мишель Уэльбек. Герои его, лишенные глубоких чувств и переживаний, живут в эрзац-действительности, мире-обманке, но еще тоскуют о том, что потеряли: о любви, дружеской привязанности, семейственности, сопереживании; о том, что всегда называлось вечными и естественными человеческими ценностями. Окончательно утратив все это, человек лишится и своей природы, может стать «неочеловеком», о котором упоминает французский писатель: счастливым, спокойным человеком-роботом. «Элементарные частицы» -роман-предупреждение современному читателю. А чтобы не оставалось никаких сомнений относительно возможного «счастливого будущего» человечества, М. Уэльбек напишет в 2005 г. роман « Возможность острова», который иначе
УДК 81.37 1Ш.С. 81.37
НОРМА КОЛИЧЕСТВА СТАТИЧЕСКОГО ИЛИ ДИНАМИЧЕСКОГО ПРИЗНАКА ЛИЦА КАК ФРАГМЕНТ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ НОРМЫ
Статья посвящена исследованию одного из сегментов функционально-семантического поля нормы в аспекте структурных особенностей составляющих его слов и средств выражения категориальной семантики. Основным элементом содержания нормы количества статического или динамического признака лица являются представления об обычной степени появления присущих каждому человеку свойств и способностей, а также регулярно выполняемых действий. Семантика названной нормы выражается преимущественно при помощи суффиксальных имен лиц, включающих в свое значение оценочные коннотации. В статье рассматриваются особенности выражения значения нормы количества статического или динамического признака лица в зависимости от ее принадлежности к числу аксиологических или параметрических норм.
Ключевые слова: семантическая категория, функционально-семантическое поле, параметрическая норма, аксиологическая норма.
как страшной и печальной антиутопией будущего назвать невозможно.
1. Уэльбек М. Элементарные частицы. М., 2006.
2. Уэльбек М. Мир как супермаркет. М., 2003. 156 с.
3. Бодрийар Ж. Система вещей. М., 1995. 224 с.
4. Дубин С. Действительно ли scripta manent // Иностранная литература. 2001. № 5. URL: http://magazines.russ. ru/inostran/2001/15/dub.html
5. Ногез Д. Уэльбек как он есть. Екатеринбург, 2006.
6. Носков А. М. Уэльбек «Элементарные частицы» - рецензия. URL: http://www.littera h1/ ruZb_houellebecq.html
7. Chassay, Jean-François, "Apocalypse scientiste et fin de l'humanité : les Particules élémentaires de Michel Houellebecq" // Fabula, la recherche en littérature. URL: http://www fabula. org/ actualites/ecriturs-hors-foyer_4049.php
© EcayneHKO n. A., 2013
fl. r. EQaHOBa L. G. Efanova
THE NORM OF QUANTITY OF STATIC OR DYNAMIC CHARACTERISTIC OF THE PERSON AS A FRAGMENT OF FUNCTIONAL-SEMANTIC NORM FIELD
The article is devoted to investigation of one segment of the functional-semantic field of norm in the aspect of structural peculiarities of its constituent and the means of the categorical semantic expression. The ideas of the usual intensity of the human qualities and abilities and regular actions are the main content element of the norm of quantity of static or dynamic characteristic of the person. This norm semantics is mainly expressed by substantives with suffixes that include estimative connotations in their meaning. In this article the peculiarities of the meaning expression of the norm of quantity of static or dynamic characteristic of the person are examined in connection with its belonging to axiological or parametric norm.
Key words: semantic category, functional-semantic field, parametric norm, axiological norm.
Функционально-семантическое поле нормы в русском языке составляют лексические и фразеологические единицы, обозначающие соответствующие имеющимся у носителей языка представлениям о должном состоянии названных этими единицами объектов, а чаще - наиболее регулярно проявляющиеся аномалии. В состав этого поля входят норма видовой идентичности, норма стабильности, норма результативности действия, собственно параметрическая и собственно аксиологическая нормы, а также некоторые другие (см. об этом: [4; 5; 6; 7; 8; 9]). В данной статье
предметом исследования является норма количества статического или динамического признака лица как фрагмент функционально-семантического поля нормы.
Нормативной оценке с точки зрения количественного проявления в нем того или иного признака может подлежать любой одушевленный предмет, однако чаще всего такой оценке подвергаются индивидуальные внешние или внутренние качества человека. Норма количества статического или динамического признака лица отражает разнообразные характеристики человека как активного субъ-
екта и носителя определенных признаков. Содержанием этой нормы являются представления о том, что все люди обладают приблизительно одинаковым набором свойств, способны осуществлять одни и те же действия, участвовать в одних и тех же процессах и становиться субъектами одинаковых состояний. При этом каждый субъект способен проявлять эти признаки и выполнять эти действия с разной частотой и интенсивностью, что позволяет сформировать представления о нормальной (среднестатистической) степени их реализации. Особенностью названной нормы является то, что отклонения от нее обозначаются преимущественно при помощи производных личных существительных с оценочным значением.
Основным средством обозначения отклонений от нормы количества признака лица являются личные существительные, образованные от имен прилагательных и существительных (при характеристике статического, непроцесс-суального признака) или глаголов (при обозначении признака динамического) способом суффиксации или сложения с суффиксацией. Семантика превышения нормы количества статического или динамического признака лица в производных существительных выражается при помощи следующих суффиксов: -аг(а) / -яг(а) (молодчага (прост.), бродяга); -ак / -як и -ячк(а) (простак, пошляк (разг.), вертячка (прост.)); -ак(а) / -як(а) (зевака (разг.), гуляка (разг.)); -аль (враль (разг.)); -арь (бунтарь, технарь (разг.)); -ач (трепач (прост.), портач (прост.)); -ей (грамотей (разг.), богатей (прост.)); -ень (баловень (разг.), сидень (разг.)); -ец и -иц(а) (наглец, упрямец, упрямица); -ён(а)( гулёна (прост.), сластена); -ёр(паникёр, ухажёр (разг.)); -ик, -иц(а) и -ник, -ниц(а) (жеманник и жеманница (разг.), шутник и шутница); -ин(а)(молодчина (разг.), вредина (прост.)); -иц(а) (умница (разг.), пьяница); -к(а) (белоручка (разг.), лакомка); -л(а) (воротила (разг.), доставала (разг., прост.)); -л(о) (трепло (прост.), чудило (прост.)); -лец (скиталец, рыдалец); -льник (молчальник (разг.), висельник (прост.)); -л(я) (пискля (разг.)); -ок (недоумок (прост.), знаток); -он(я) (тихоня (разг.)); -ох(а) (побироха (прост.), растереха (прост.)); -с(а) (крикса (разг. уничижит.), плакса (разг. уничижит.)); -тель (вредитель, предатель); -уг(а)/-юг(а) (хапуга (прост.), подлюга (разг.)); -уй (обалдуй (прост.)); -ул(я) /юл(я) (крохотуля (разг.), чистюля (разг.)); -ун и -унь(я) (драчун и драчунья, горюн (прост.)); -ух (питух (прост. шутл.)); -ух(а) (вековуха (прост.), визгуха (прост.)); -уш(а) (хромуша (разг.), дорогуша (разг.)); -ушк(а) (побирушка (разг.), хохотушка (разг.)); -х(а) (затеряха (прост.), побираха (прост.)); -ц(а) (кровопийца, убийца); -чак (весельчак (разг.), смельчак); -чик (наводчик, обидчик); -ш(а) (растеряша); -щик (анонимщик (разг.), обманщик); -ыг(а) (торопыга (прост.)); -ыш (заморыш (разг.), малыш); -ышк(а) (худышка (разг.), коротышка (прост.)); -юк(а) (злюка (разг.), подлюка (прост.)); -ян (грубиян (разг.), буян); -яшк(а) (притворяшка (разг.), двойняшка (разг.)); нулевой суффикс имеют разговорные слова хроник, недотрога, соня, острослов, зёва, растрепа, мямля, разиня, пролаза, подлиза, привереда и т. д. Значение превышения нормы статического признака способны выражать также производные существительные с префиксом раз- (раскрасавец, расподлец) и сложные слова с элементами -лю-бец (властолюбец, корыстолюбец, себялюбец, сла-
волюбец, сластолюбец, честолюбец), -угодник (чревоугодник), -фоб (женофоб, русофоб).
Некоторые из перечисленных суффиксов многозначны и могут принимать участие в обозначении лиц по профессии или роду деятельности, социальной роли, ср.: бодряк (разг.) и вожак, кривляка и писака, враль (разг.) и коваль (устар. и обл. 'кузнец'), бунтарь и пекарь, дрыхач (прост.) и трюкач (разг.), глупец и жнец, паникёр и гравёр, безобразник и работник, неженка (разг.) и писака, зубрила (разг.) и меняла, страдалец и кормилец, шкодник (прост.) и лошадник (разг.), недоумок (прост.) и стрелок, соглашатель и учитель, лгун и бегун, питух и пастух, скрипуха (прост.) и стряпуха, придумщик и летчик и т. д. Обозначения лиц по профессии или роду деятельности не выражают какой-либо оценки, поскольку, «став профессиональным, чрезмерно практикуемое действие вводится в норму жизни» [2, с. 10].
Слова, обозначающие характеристики человека как активного субъекта и носителя определенных признаков, отличаются от наименований лиц по профессии наличием кон-нотативных компонентов, а также градуируемым характером обозначенного ими признака. Благодаря этим свойствам названные производные способны вступать друг с другом в антонимические отношения и образовывать скалярно-антони-мические комплексы. Элемент «скалярный» в составе этого термина образован от латинского слова эсаапэ 'ступенчатый' и указывает на то, что представленная в комплексе последовательность языковых единиц отражает интенсивность проявления признака или динамику процесса по отношению к норме как точке отсчета, например: разумник (разг.) - безумец; копун и копунья (разг.), копуша (разг.) - торопыга (прост.); силач - слабак (прост. пренебр.); толстяк, толстуха (разг.) - худышка (прост.); недотёпа (прост.) -ловкач (разг.), ловчила (разг.); задира (разг.) - недотрога (разг.); бодряк (разг. неодобр.) 'тот, кто проявляет необоснованный оптимизм и благодушие' - нытик (разг.), паникёр. Одной из особенностей скалярно-антонимических комплексов имен, выражающих отношение к норме количества статического или динамического признака лица, является то, что их составляющие, как правило, находятся друг с другом в отношениях квазиантонимии, различаясь наличием/отсутствием экспрессивной окрашенности, степенью обозначенной ими интенсивности признака или некоторыми другими компонентами семантики [1, с. 312-315].
Антонимы в составе комплекса могут быть одноко-ренными (например: умник и недоумок (прост.), всезнайка (разг. ирон.) и незнайка (разг.), сидень (разг.) и непоседа (разг.), удачник (разг.) и неудачник, сребролюбец (устар.) и бессребреник), но чаще бывают образованы от разных корней, сохраняя антонимию своих производящих (например: старик - юноша, умница (разг.) - глупец, пьяница - трезвенник, чистоплюй (разг. пренебр.) - грязхну-ха (прост.), добряк (разг.) - злюка (разг.)). Системные отношения внутри антонимических комплексов могут опираться на общий словообразовательный тип входящих в их состав производных, которые в этом случае обычно относятся к одному функциональному стилю (ср.: шептун (разг.), шептунья (разг.) и крикун (разг.), крикунья (разг.); старец и юнец; молчун (разг.) и говорун (разг.); чистюля (разг.) и грязнуля (разг.); здоровяк (разг.) и хиляк (прост.); мудрец и глупец). К одному словообразовательному типу могут от-
носиться и синонимы, ср.: несмеяна и неулыба. Отношения квазиантонимии не требуют тождества словообразовательных моделей и стилистической принадлежности производных, входящих в состав антонимического комплекса, вследствие чего в такой комплекс могут быть включены помимо основных членов антонимической пары и их разнообразно стилистически окрашенные синонимы, например: добряк (разг.) и добряга (разг.) - злюка (разг.) и злыдень (прост.); смельчак, храбрец, удалец (разг.) - трус, бо-яка (прост.); труженик, работяга (разг.), трудяга (разг., прост.) - ленивец и ленивица, лентяй и лентяйка, лежебока (разг.), лежень (обл.), гулена (прост.), (праздный) гуляка (разг.); крепыш (разг.), здоровяк (разг.), здоровила (прост.), здоровяга (прост.) - хиляк (прост.), доходяга (прост.).
Члены скалярно-антонимического комплекса могут отличаться друг от друга как корневыми, так и прочими словообразовательными элементами, например: бедняк, неимущий, нищий, нищенка, побирушка (разг.), побираха (прост.), беспорточник (прост.), голодранец (прост.), - богач, толстосум (прост.), богатей (прост.). При этом на разных концах оценочной шкалы может располагаться неодинаковое количество производных слов, ср.: шептун (разг.), шептунья (разг.) - горлан (прост.), крикун (разг.) и крикунья (разг.), крикса (разг. уничижит.), горлодер (прост.), горлопан (прост.), крикуха (прост.), крикуша (прост.); умница (разг.), умник, разумник (разг.), мудрец - глупец, несмышленыш, недоумок (прост.), дурак, дурило (прост.), дурила (прост.), обалдуй (прост.), глупыш (разг.), тупица (разг.), дурень (прост.), дуралей (разг.), простец (разг.), дурачина (прост.).
Асимметрия скалярно-антонимических комплексов объясняется разными причинами, в том числе и типом нормы, отношение к которой они отражают. Большая часть производных, объединяющихся в такие комплексы, отражает представления о параметрической норме. Параметрическая норма - это «центральная и наиболее важная точка отсчета, относительно которой определяются значения антонимов в рамках скалярно-антонимического комплекса» [3, с. 65]. Эта норма располагается в центре оценочной шкалы и, как правило, специальными языковыми средствами не обозначается. Исключения из этого правила редки, например: бедняк - середняк - богач.
На полюсах антонимического комплекса, отражающего представления о параметрической норме, как правило, находится разное количество слов, т. е. обозначения недостижения и превышения нормы отражаются в языке с разной степенью регулярности. Причины этого могут быть различны. На количество обозначений того или иного отклонения от нормы чаще всего влияет его оценка со стороны социума, при этом более негативная оценка вызывает большее количество наименований одной и той же аномалии, которые могут различаться степенью экспрессивности и стилевой принадлежностью. Например, чрезмерная наивность и доверчивость получает у носителей языка отрицательную оценку (например: простак (разг.), простофиля (разг.)), однако это отношение выражено в меньшей степени, чем негативная оценка противоположного им свойства хитрости: хитрец, хитрюга (разг.), хитряга (прост.), плут (разг.), лукавец (разг.). Расточительность воспринимается членами социума неодобрительно (например: расточитель, мот (разг.), транжир и транжир(а) (разг.)),
однако жадность получает более резкую оценку: скупец, скопидом (разг.), скаред (разг.), жадина (разг), жад(н)юга (прост.), скупердяй (прост.). Сказанное относится и к норме, выраженной членами комплекса тихоня (разг.) - буян, бузила (прост.), бузотер (прост. неодобр.). Количество обозначений того или иного отклонения от нормы может зависеть также от силы эмоциональной реакции на него со стороны носителей языка. По-видимому, по этой причине превышение нормальной степени удачливости обозначается меньшим числом производных (счастливец и счастливица, счастливчик (разг.), удачник (разг.)), чем противоположная аномалия, названная словами неудачник и неудачница, страдалец и страдалица, бедняга (разг.), горемыка (разг.), сердяга (прост.). Наконец, еще одной причиной количественного несоответствия производных, находящих на разных полюсах параметрической оценочной шкалы, может быть то, что обозначенные ими ситуации привлекают к себе разное количество внимания. Например, отсутствие речи является менее заметным признаком, чем ее избыточность по тому или иному признаку и вследствие этого обозначается меньшим числом производных (ср.: молчальник (разг.), молчун (молчунья) (разг.) и говорун (говорунья) (разг.), болтун (болтунья) (разг.), болтушка (разг.), тараторка (разг.), балаболка (разг., прост.), трещотка (разг.), стрекотуха (разг.), щебетуха (разг.)). Избыточная активность более заметна, чем недостаточная и обозначается большим количеством слов (ср.: сидень (разг.), увалень (разг.) и непоседа (разг.), вертун (вертунья) (разг.), вертушка (разг.), попрыгун (попрыгунья) (разг.), хлопотун (хлопотунья) (разг.), бродяга (разг.) - 'любитель странствовать, менять местожительство'). В тех случаях, когда на полюсах параметрической шкалы располагаются признаки примерно одинаковой интенсивности, количественное преимущество получают наименования тех из них, которые характеризуются негативными коннотациями (ср.: хохотун (хохотунья) (разг.), хохотушка (разг.), весельчак (разг.), веселяга (прост.) и нытик (разг.), нюня (разг.), рева (прост.), плакса (разг. уничижит.), хныкса (разг. уничижит.), хныкала (прост.), хныкало (прост.), нудяга (прост.), ворчун (ворчунья) (разг.)).
В тех случаях, когда норма является аксиологической и «лежит не в серединной части шкалы, а совпадает скорее с ее позитивным краем» [3, с. 66], слова, обозначающие соответствие норме, находятся на одном из концов шкалы, и их количество немногочисленно, поскольку «нормативные ситуации однотипны. «...Они менее разнообразны, чем отрицательные». Напротив, «отклонений от нормы может быть сколь угодно много» [3, с. 205-206]. Например, отклонения от этической нормы скромности могут выражаться в заносчивости и высокомерии (гордец, гордячка (разг.), воображала (прост.), зазнайка (разг.), задавала (разг.) и задавака (прост.), спесивец (уст.)), хвастовстве (хвастун и хвастунья, бахвал (прост.)), стремлении выделиться (выскочка (разг.)), дерзости и бесцеремонности (нахал и нахалка (разг.), наглец), в то время как соответствие этой норме обозначается немногочисленными однокоренными словами: скромник, скромница, скромняга (разг.). Для указания на нормальную степень образованности в разговорной речи используется слово грамотей, а несоответствие этой норме обозначаются при помощи
указания на причины ее недостижения, в качестве которых указываются отсутствие образования (неуч (разг.)), его неполнота (недоучка), отсутствие знаний в какой-либо области (невежда, незнайка (разг.)) или неполные знания (полузнайка (разг.)). Обозначения отклонений от аксиологической нормы могут различаться степенью интенсивности выраженного в них отрицательного отношения к обозначаемому. Таковы, например, наименования обладателей непривлекательной внешности (ср: дурнушка (разг.) и уродина (разг.), страшила (прост.), образина (прост.)); в то же время высокая степень привлекательности характеризуется производными, относящимися к одному словообразовательному типу (ср.: миляга (разг.) и симпатяга (разг.)) или же образованными от одного корня (ср.: красавец, красавица и раскрасавец, раскрасавица (разг.), красавчик, красотка (разг.)).
В некоторых случаях аксиологическая норма может вступать в противоречие с представлениями о стереотипе. Например, словами бессребреник, правдолюб и правдолюбец (разг.) обозначается степень бескорыстия и правдивости, соответствующая идеальной норме, но редко встречающаяся в реальной жизни; разговорное слово трезвенник для носителя русского языка отражает скорее недостижение той степени склонности к употреблению спиртного, которая считается нормальной, чем соответствие ей. Тем не менее нарушения аксиологической нормы обычно обозначаются столь же большим количеством производных слов, как и нарушения нормы параметрической, в то время как соответствие ей может быть обозначено лишь одним или двумя словами (ср.: трезвенник (разг.) и алкоголик, пьяница, выпивоха (прост.), запивоха (прост.), питух (прост. шутл.), пропойца (прост.), пьянчуга (прост.), выпивала (прост.); правдолюб и лжец, лгун (лгунья), враль (разг.), врун (врунья) (разг.), вруша (прост.), завирушка (разг.), завирала (разг.), завироха (прост.), брехун (прост.), надувала (разг.); бессребреник и сребролюбец (устар.), деляга (разг., прост. пренебр.), рвач (разг.), хапуга (прост.), обирала (разг.), обироха (прост.)).
Отношение к норме количества статического или динамического признака лица выражено в семантике многих фразеологических оборотов, например: баловень судьбы (книжн.), баловень фортуны (книжн.), не блещет талантом, вавилонская блудница (книжн.), боек на язык, бойкий на ногу (прост.), ботало коровье, бездонная бочка, бояться тележного скрипа (прост.) и т. д.
Количество динамического признака одушевленного субъекта может быть представлено в языке с помощью глагольной лексики, отражающей процесс его накопления. Момент достижения этой нормы обозначается глаголами, образованными при помощи формантов от- и от-... -ся, которые представляют обозначенный ими процесс как завершенный в результате выполнения его субъектом определенной нормы, установленной извне или определенной способностями этого субъекта, например: отбегать (разг.), отболеть (чем) (разг.), отбыть (срок), отгоревать, отгостить (разг.), отжить, отлюбить, отпеть, отработать (разг.) (свое), отстрадать, а также: отбегаться (разг.), отбомбиться (разг.), отвоеваться (разг.), отгуляться (прост.), отделаться (разг.), отдоиться (разг.) (о корове), откоситься (разг.), отловиться (разг.) (о рыбаках), отмаяться (прост.), отмучиться (разг.), отпахаться (разг.), отсеяться (разг.), отстряпаться (разг.), отъ-
ездиться (разг.). Недостижение этой нормы может быть обозначено производными с префиксом недо-, которые образуются только от основ глаголов, обозначающих положительно оцениваемые процессы, например: недожить, недолюбить. В силу того, что границы этой нормы не зависят от субъекта действия, они не могут быть превышены, а сама норма имеет характер аксиологической нормы.
Наименования лиц по статическому или динамическому признаку могут вступать в отношения контрарной или контрадикторной антонимии в зависимости от того, отношение к какому типу нормы они выражают. Производные, обозначающие отклонения от параметрической нормы, образуют контрарные антонимические пары (например: молчун - болтун, сидень - непоседа, верзила - коротышка, бродяга - домосед, простак - хитрюга), в то время как один из членов комплементарных пар обозначает соответствие аксиологической норме (например: добряк - злюка, знаток - невежда, чистюля - грязнуля, здоровяк - заморыш, отлюбить - недолюбить). Особенностью нормы количества статического или динамического признака лица является то, что многие слова, обозначающие отклонение от этой нормы, не имеют однословных антонимов (например: крикса, хапуга, подлюга, растеряша, драчун, притворяшка, вредина, баловень и т. д.). Не образуют антонимических пар и многие глагольные производные с суффиксом -от-и конфиксом от-.-ся (отгоревать, отмаяться).
1. Апресян Ю. Д. Избранные тр.: в 2 т. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. Т. 1. Лексическая семантика (синонимические средства языка). 472 с.
2. Арутюнова Н. Д. Аномалии и язык (К проблеме языковой «картины мира») // Вопросы языкознания. 1987. № 3. С. 3-19.
3. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
4. Ефанова Л. Г. К вопросу о параметрических нормах // Вестник Томского государственного университета. 2013. Вып. 1 (21). Сер. Филология. С. 22-31.
5. Ефанова Л. Г. Норма видовой идентичности как фрагмент функционально-семантического поля нормы // Сибирский филологический журнал. 2011. № 2. С. 122-129.
6. Ефанова Л. Г. Норма результативности действия и особенности ее выражения в семантике языковых единиц // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2013. Вып. 3 (131). С. 129-133.
7. Ефанова Л. Г. Норма стабильности как фрагмент функционально-семантического поля нормы // Современная филология: теория и практика: материалы IX Международной науч.-практ. конф., Москва, 2-3 октября 2012 г. М.: Спецкнига, 2012. С. 56-59.
8. Ефанова Л. Г. Способы выражения семантики аксиологической нормы в русском языке // Теоретические и практические аспекты развития современной науки: материалы 5-й Международной науч.-практ. конф., Москва, 2-3 октября 2012 г. М.: Спецкнига, 2012. С. 166-170.
9. Федяева Н. Д. Нормы в пространстве языка. Омск : Изд-во ОмГПУ, 2010. 181 с.
© Ефанова Л. Г., 2013
