CC BY
20ваются в двусторонней субъект-объектной связи «учащийся-педагог», где педагог выступает не в качестве посредника между учеником и культурным пространством, а, скорее, в качестве фасилитато-ра, запускающего процесс восприятия и стимулирующего процесс анализа информации, полученной в ходе образовательного путешествия.
Подводя итог, следует заметить, что
образовательное путешествие — форма освоения мира, которая может быть вполне продуктивно принята в качестве одного из аспектов внеурочной учебной деятельности. Эта образовательная методика решает свои задачи, имеет сильные и слабые стороны и должна применяться в адекватной ей ситуации педагогического пространства, дополняя основные формы учебного процесса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ванюшкина, Л. М. Внеаудиторное образование — путь в новое образовательное пространство : монография / Л. М. Ванюшкина. — СПб. : Лита, 2003. — 224 с.
2. Ванюшкина, Л. М. Образование в пространстве культуры : монография / Л. М. Ванюшкина, Н. Н. Ко-робкова. — СПб. : АППО, 2012. — 176 с.
3. Голованов, Г. Н. Город в подарок. Образовательные путешествия по Санкт-Петербургу. Век девятнадцатый / Г. Н. Голованов. — СПб. : Санкт-Петербургский Центр культурно-образовательных инициатив «Среда», 2009. — 95 с.
4. Коробкова, Е. Н. Город в подарок. Образовательные путешествия по Санкт-Петербургу. Век восемнадцатый / Е. Н. Коробкова [и др.]. — СПб. : Санкт-Петербургский Центр культурно-образовательных инициатив «Среда», 2007. — 72 с.
НОНСЕНС И АБСУРД КАК ЛИТЕРАТУРНО-ФИЛОСОФСКИЕ ПОНЯТИЯ: ОБЩНОСТЬ И СПЕЦИФИКА
С. 3. ИТКУЛОВ, кандидат культурологии,
старший преподаватель кафедры иностранных языков ГСХА им. академика Д. К. Беляева (Иваново) italian.sergey79@mail.ru
В статье проводится анализ понятий «нонсенс» и «абсурд» как философско-эстетических концептов на основе работ отечественных и зарубежных исследователей. Делается попытка установить общность и специфику нонсенса и абсурда на основе отношения человека к миру. Нонсенс понимается автором как категория эпистемологическая, а абсурд — онтологическая.
The article analyzes the concepts of «nonsense» and «absurd» as a philosophical and aesthetic concepts based on the works of domestic and foreign researchers. Attempts to establish the generality and specificity of nonsense and absurd on the basis of man's relationship to the world. Nonsense is understood by the author as an epistemological category and the absurdity is ontological.
Ключевые слова: нонсенс, абсурд, литература, смысл, семантика Key words: nonsense, absurd, literature, sense, semantics, structure, language
Нонсенс не просто «приводит к нелепости», он стремится познать и возродить мир.
В работах отечественных и зарубежных исследователей часто встает проблема разграничения понятий «нонсенс» и «абсурд», которые часто трактуют как синонимы. В данной статье мы попытаемся рассмотреть и проанализировать некоторые точки зрения на эти понятия.
В статье «Литература и значение» Р. Барт выделяет такие категории, как «не-смысл» (nonsense), «вне-смысл» (hors-sense) и «противосмысл» (contre-sense). Согласно Р. Барту, «все "внесмысленное" (hors-sense) непременно поглощается "несмыслом", имеющим совершенно определенный смысл (известный как абсурд)... Собственно говоря, у смысла может быть только противоположный смысл, то есть не отсутствие смысла, а именно обратный смысл. Таким образом, "не-смысл" всегда нечто буквально "противное смыслу", "противосмысл" (contre-sense), "нулевой степени" смысла не бывает» [1, с. 288].
Иначе говоря, французский структуралист и семиотик уравнивает абсурд и нонсенс (то, что он называет «не-смыс-лом» либо «противосмыслом») и противопоставляет их, с одной стороны, смыслу, а с другой — «вне-смыслу». Но что такое «вне-смысл», исследователь не поясняет. Вероятнее всего, «вне-смысл» и есть нонсенс (не «не-смысл», а то, что выходит за пределы обычного смысла). Абсурд же можно с полной уверенностью назвать «противосмыслом» (то, что противопоставляет себя смыслу, так как существование последнего определяется существованием его противоположности).
Особо следует рассмотреть точку зрения О. Бурениной, которая считает, что
нонсенс следует называть «логическим абсурдом»: «Логический абсурд проявляется в поэтической традиции речи в нарушении синтагматических и парадигматических связей, то есть функционирует как бессмыслица речи, испорченная рациональность. Таково понятие non-sens^». Далее исследовательница указывает, что абсурд — это «не то, что лишено смысла, а то, в чем смысл уловить трудно или почти невозможно» [2]. Точно таким же образом можно охарактеризовать и нонсенс. Однако О. Буренина не уравновешивает понятия «нонсенс» и «абсурд», а считает, что нонсенс — одна из составляющих абсурда: «Одним из излюбленных приемов "логического абсурда", то есть поэтической бессмыслицы можно назвать reduction ad absurdum, то есть прием приведения к нелепости, заключающийся в обнаружении противоречия основного положения или его выводов» [там же].
С этим утверждением вряд ли можно согласиться. Нонсенс не просто «приводит к нелепости», он стремится познать и возродить мир. Все дело в том, что О. Буренина пытается вывести специфику нонсенса, исходя из специфики абсурда, вследствие чего выделяет «семантический абсурд» (нарушение правил обыденной речи) и «ситуационный абсурд» (алогичность человеческих отношений)» [2].
Данная дихотомия приводит к обедненному пониманию как нонсенса, так и абсурда. Согласно О. Бурениной, нонсенс представляет собой нарушение механизма языковой коммуникации. Но в таком случае нонсенс не имеет отношения к литературе и говорить о «поэтической бессмыслице» нелепо. Кроме того, алогичность человеческих отношений свойственна нонсенсу в не меньшей степени,
чем абсурду, поэтому сводить абсурд только к алогичности человеческих отношений некорректно. О. Буренина пытается охарактеризовать нонсенс с точки зрения логики и философии. Исследовательницу не волнуют встающие при этом литературоведческие проблемы.
Иную точку зрения высказывает Е. Клюев в работе «Теория литературы абсурда»: «нонсенс в собственном смысле не дает ничего для понимания: фактически он не оставляет никакой другой данности, кроме формы, и законы, о которых говорилось выше (в частности: литературный нонсенс есть игра по правилам), суть законы формообразования, законы структурирования художественного текста» [3]. Законы смыслообразования, по мнению исследователя, являются фикциями [там же]. Подобная концепция не может не вызвать удивление: нонсенс как раз служит средством открытия новых смыслов. В качестве примера можно привести известные строки К. Чуковского: Рады, рады, рады Светлые березы, И на них от радости Вырастают розы. Рады, рады, рады Темные осины, И на них от радости Растут апельсины.
Или же вот такие строки Тима Соба-кина:
Вот летают бегемоты Над журчащим ручейком. Я бегу, обутый в боты, С фиолетовым сачком. Почему данные строки выглядят как бессмысленные? Ответ очевиден: потому что розы на березах, как и апельсины на осинах, не растут, а бегемоты не умеют летать. Да и крыльев у них нет. Однако то, что кажется странным и ложным, при внимательном рассмотрении оказывается совершенно истинным. Как пример можно привести знаменитые часы Шляпника из «Алисы в Стране Чудес» Л. Кэр-
ролла. Эти часы показывают не время, а число. Во времена Л. К. Кэрролла это казалось бессмысленным, однако в XX веке появились электронные часы, показывающие число, и бессмысленность перестала быть таковой. Напротив, Л. Кэрролл стал восприниматься как своего рода предсказатель.
Еще один пример — кажущееся бессмысленным объявление в повести С. Боброва «Волшебный двурог»: «Прием от 22 часов утра до 10 часов дня. Перерыв на обед — с 3 до 11 часов». Объявление воспринимается как бессмысленное, поскольку: 1) 22 часа — это 10 часов вечера; 2) 10 часов может быть только утра или вечера, а вовсе не дня; 3) обед длится 8 часов, причем до 11, тогда как в 10 часов прием уже закан-чивается. Однако объявление имеет свой секрет — цифры в нем даны в четверичной системе измерения: первый класс —единицы, затем — четверки, потом — четверки в квадрате, то есть 16. И если, в десятичной системе числа принимают значения от 0 до 9, то в четверичной — от 0 до 3: 0, 1, 2, 3; 10, 11, 12, 13; 20, 21, 22, 23; 30 и т. д. Таким, образом, бессмысленное объявление в десятичной системе принимает такой вид: «Прием от 10 часов утра до 4 часов дня. Перерыв на обед — с 3 до 5 часов». Как видим, объявление вполне осмысленно и истинно.
Таким образом, можно сделать следующий вывод: данные нонсенсы являются бессмысленными лишь потому, что нет тех критериев, которые позволяют считать данные высказывания осмысленными. Как только такие критерии появляются, высказывание перестает быть бессмысленным. Возможно, в будущем появятся березы с розами и осины с апельсинами, будут открыты бегемоты, умеющие летать, и тогда нонсенсы К. Чуковского и Тима Собакина перестанут быть
То, что кажется странным и ложным, при внимательном рассмотрении оказывается совершенно истинным.
Человек в абсурде резко противопоставляет себя этому миру. В нонсенсе человек, напротив, чувствует себя слитым с окружающим миром.
таковыми. С. Поцелуев замечает: «Априорная несовместимость значений, якобы позволяющая умозаключать о невозможности бытия соответствующих предметов — это часто лишь видимость, порождаемая недостаточностью наших знаний о мире» [5, с. 23].
Иной подход к проблеме нонсенса и абсурда у В. Ю. Чарской-Бойко, которая высказывает мысль, что «категория нонсенса — явление исключительно литературное, а абсурд — еще и философское, этическое, психоаналитическое» [6, с. 216]. Возразить автору можно тем, что существует такое явление, как «философский нонсенс», представленный именами К. Пруткова, Л. Кэрролла, П. Трэверс, Д. Родари, А. де Сент-Экзюпери. Философский нонсенс показывает, с одной стороны, что все в мире устроено разумно, а с другой — что мир бесконечен в своем разнообразии. И вот здесь обнаруживается важный аспект специфики нонсенса и абсурда. В. Ю. Чарская-Бойко пишет: «Писатели-абсурдисты в своих произведениях стараются опровергнуть, развенчать какую-то, по их мнению, изначально ложную идею.... Например, Ф. Кафка строит жизнь своих героев не по человеческим законам, а по бюрократическим, т. е. так, как того хотели бы дипломаты, юристы и другие "кабинетные" работники. В итоге получается абсурдный мир, в котором невозможно жить думающему человеку» [6, с. 216].
Данное замечание очень важно. Жизнь в абсурде — трагический фарс. Попытка гармонизировать хаос — иллюзия. Человек в мире абсурда не ощущает гармонии жизни. Авторы сборника «Литература XX века» указывают, что абсурд является раздирающим противоречием между желанием и жизнью личности и теми пределами, которыми мир не прекращает ограничивать его свободу» [7, с. 659].
Таким образом, абсурд — свидетельство бессилия обнаружить организующее начало в окружающем мире. Человек в абсурде резко противопоставляет себя этому миру. В нонсенсе человек, напротив, чувствует себя слитым с окружающим миром. Птицы, рыбы, животные, насекомые, фантастические существа, неодушевленные предметы осмысливаются в нонсенсе как существа той же природы, что и человек (например, птичий нос, баранья голова, гора, пень и нос у Н. В. Гоголя; щипцы для орехов и щипцы для конфет у Э. Лира; цветы, карты, шахматы, окорок и пудинг у Л. Кэрролла; деревянные манекены, мраморная статуя, звезда Вторая Плеяда и солнечный луч у П. Трэверс; нос, люди из масла и старые пословицы у Д. Родари; телевизор и консервированная селедка у Т. Со-бакина).
В. Ю. Чарская-Бойко указывает на еще один важный аспект: «Нонсенс и абсурд роднит то, что создавая свою реальность, построенную по особым законам, часто противоречащим действительности, они не разрушают уже существующие смыслы, не стремятся к бессмыслице, а трансформируют их» [6, с. 217]. Данное утверждение верно лишь отчасти. Дело в том, что нонсенс является столь же отрицающей, сколь и утверждающей силой. Выворачивая мир наизнанку, нонсенс преображает и обновляет его. 3. Г. Минц указывает, что «в нонсенсе основной является антитеза идеального мира как имеющего смысл (и одновременно гармонического) и обыденного как бессмысленного (и одновременно хаотического)» [4, с. 392]. Таким образом, нонсенс, отрицая (реальный мир) и утверждая (собственный мир), возрождает (первозданный мир). Поскольку в основе абсурда лежит отчаяние, абсурд отрицает и утверждает, но не возрождает. Трансформированный мир так и остается без изменений (показательной в этом отношении является пьеса С. Беккета «В ожи-
дании Годо», где персонажи не двигаются с места в ожидании Годо, встреча с которым внесет смыл в их бессмысленное существование).
Можно подвести некоторые итоги. «Нонсенс» и «абсурд» являются далеко не тождественными понятиями. Как нонсенсу, так и абсурду свойственны две фазы — деструктивная и креативная—однако цели формирования новых миров в нонсенсе и абсурде разные. В нонсенсе поколеблена прямая логическая вероятность, зато царствует вероятность статическая. Этот мир в конце концов «распрямляется», приходит к реальности, только эта реальность теперь живее, богаче возможностями. Причем данный процесс — разупорядочивания и упорядочивания действительности — может продолжаться бесконечно, его (используя стилистику М. Жванецкого) нельзя закончить, а можно только прекратить.
Разупорядочивание свойственно и другой эстетической категории — абсурду. Однако новой реальности абсурд не создает. Абсурд выдвигает смятенную личность, беспомощно опускающую руки перед мировым хаосом. Если в нонсенсе человек сливается с окружающим миром,
сохраняя при этом свое тождество, то в абсурде человек противостоит миру, чтобы не быть повергнутым в хаос.
Используя философские категории, можно сказать, что нонсенс — категория эпистемологическая, а абсурд — онтологическая. Нонсенс является столь же отрицающей, сколь и утверждающей силой. Выворачивая мир наизнанку, нонсенс преображает и обновляет его. Таким образом, нонсенс, отрицая (реальный мир) и утверждая (собственный мир), возрождает (первозданный мир). Что касается абсурда, то в его основе лежит отчаяние. Мир в абсурде так и остается без изменений, а смятенная личность беспомощно опускает руки перед мировым хаосом. Нонсенс, напротив, утверждает мысль о свободе и силе человеческого духа. Иначе говоря, нонсенс стремится к познанию мира, поэтому «нелепость» здесь создается не для отрицания, а для поиска смысла. Абсурд ни к чему не стремится, он задумывается о бессмысленности человеческого существования и всего, что происходит в мире.
Если в нонсенсе человек сливается с окружающим миром, сохраняя при этом свое тождество, то в абсурде человек противостоит миру, чтобы не быть повергнутым в хаос.
ЛИТЕРАТУРА _
1. Барт, Р. Литература и значение / Р. Барт // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. — М., 1979.
2. Буренина, О. Что такое абсурд, или по следам Мартина Эсслина / О. Буренина // URL: http:// ec-dejavu.ru/a/Absurd.html.
3. Клюев, Е. Теория литературы абсурда / Е. Клюев // URL: http://modernlib.ru/books/ klyuev_evgeniy_vasilevich/teoriya_literaturi_absurda/read/.
4. Минц, 3. Г. Блок и русские писатели / 3. Г. Минц. — СПб., 2000.
5. Поцелуев, С. Бессмыслица в аспекте семантики / С. Поцелуев // URL: http://ecsocman.hse.ru/data/ 795/198/1208/Potseluev_Bessmyslitsa.pdf.
6. Чарская-Бойко, В. Ю. К вопросу о концепции абсурда и нонсенса в европейской традиции / В. Ю. Чар-ская-Бойко // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. — 2009. — № 110. — С. 215—218.
7. Littérature XXe siеde. — Paris, 1996.
