CC BY
52
УДК 81’42; 8G1.7
Е. Н. Пугачева
НЕЛОЖНОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ КАК СРЕДСТВО ОТКАЗА ПАРТНЕРУ ПО КОММУНИКАЦИИ В ПРАВЕ НА ПОЛУЧЕНИЕ ПОЛНОЦЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ
Данная работа посвящена исследованию особенностей функционирования неложного высказывания в коммуникативных актах русскоязычной художественной прозы (в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»), а также выявлению вербальных и невербальных компонентов реализации неложного высказывания в ситуации запроса информации.
Ключевые слова: акт коммуникации, высказывание, средства отказа, партнер по коммуникации, проблемная информационная зона.
Non-false utterance as a means to deny the communicative partner a right to obtain complete information. ELENA N. PUGACHEVA (Russian Language Department Institute of Foreign Language Vladivostok State University of Economics and Service, Vladivostok).
The article is concerned with the peculiarities of non-false utterances functioning in communicative acts of the Russian-language fiction (as in the novel Anna Karenina by L.N. Tolstoi). Also, verbal and non-verbal components of a non-false utterance realised when asking for information have been established in it.
Key words: communication act, non-false utterance, ways of refusal, communication partner, problematic information zone.
Вслед за многими учеными [1, 9, 11, 12], исследующими проблему речевого взаимодействия, мы рассматриваем акт коммуникации как процесс взаимодействия равноправных партнеров, в котором адресат имеет право на получение полноценной информации, а адресант обладает правом не признавать данного права адресата.
Непризнание говорящим «права на правду» [9] становится причиной существования в коммуникации феномена отказа в сообщении полноценной информации. Уклоняясь от ответа на вопрос, адресант нарушает право адресата на получение полноценной информации и использует для этого разные средства.
В настоящее время по вопросу исследования выделяются работы Н.Д. Арутюновой, В.В. Знакова, Г.Е. Крейдлина, П. Экмана [1, 6, 7, 15].
Н.Д. Арутюнова, анализируя содержание речевых актов, подводимых в русском языке под категорию говорения правды, высказывает мысль о том, что правда несовместима со злым умыслом [1]. В.В. Знаков считает, что степень правдивости сообщения для общаю-
щихся людей «всегда обусловлена целями говорящего и слушающего» [6, с. 61]. В реальных жизненных ситуациях человек обычно ориентируется на «субъективно-личностную правду, отвергая безличную объективную истину» [Там же]. Таким образом, «субъективная правда» может трансформироваться в ложь. Исследователь делает вывод, что в русской духовной традиции существует разное отношение к лжи в межличностном и официальном общении.
Следует отметить, что в научной литературе [1, 6, 15] описание лингвистических и паралингвисти-ческих средств реализации неложного высказывания практически не включает описание структурного соотношения между данными средствами. Не выделяется ни одного признака (выражаемого лингвистическими или паралингвистическими средствами), который бы единственно и сам по себе означал, что говорящий реализует неложное высказывание.
Мы исследовали в текстах художественной литературы XIX в. (в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»1) акты коммуникации, содержащие неложное
ПУГАЧЕВА Елена Николаевна, ассистент кафедры русского языка Института иностранных языков (Владивостокский государственный университет экономики и сервиса, Владивосток). E-mail: [email protected] © Пугачева Е.Н., 2011.
Исследование проведено на средства Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы в рамках реализации мероприятия № 1.2.2. Проведение научных исследований научными группами под руководством кандидатов наук.
1 Цитируется по: Собрание сочинений. В 8 т. Т. 5. М.: Астрель, 2006. 480 с.
высказывание как средство отказа партнеру по коммуникации в праве на получение полноценной информации или информации как таковой. Поиск фрагментов текста, содержащих акты коммуникации, производился методом сплошной выборки. Всего в работе проанализировано 78 диалогов.
Среди различных видов высказываний, отобранных нами согласно классификации О.М. Попчук [9], в текстах русскоязычной прозы наиболее частотными являются: 1) неложные высказывания с низкой степенью информативности (28,2%), 2) эксплицитные ложные высказывания о том, что говорящий не владеет информацией (7,7%), 3) молчание (игнорирование вопроса) как средство косвенного отказа, блокирующее выдачу запрашиваемой информации (17,9%), 4) высказывания, содержащие средства прямого отказа в праве на получение информации (12,8%).
Проведенный нами анализ фактического материала дал возможность определить средства, являющиеся показателями обмана при реализации неложных высказываний. Наряду с вербальными (речевыми) признаками (языковыми оговорками, многословием, речевыми ошибками) в проанализированных актах коммуникации выделяются невербальные: молчание, движение глаз, уход от визуального контакта, покраснение, смятение, повышение или понижение тона голоса, паузы и т.п. [8].
Основным материалом анализа актов коммуникации служит контекст высказывания. Д. Франк считает, что только из контекста видна «внутренняя логика в развитии диалога» [14, с. 258], т.е. речевые намерения коммуникантов. Кроме того, утверждает исследователь, необходимо учитывать, что значимой для взаимодействия является не одна перспектива, а «столько перспектив, сколько имеется коммуникантов» [Там же]. Контекст понимается в широком смысле: лингвистические условия, экстралингвистические условия, уровень лингвистических и энциклопедических знаний коммуникантов, влияющих на формирование смысла высказывания. Для того чтобы понять контекст определенного речевого события, его коммуникативную роль в составе общего повествования, говорящий и слушающий должны обладать общими фоновыми знаниями, которые включают не только собственно языковые знания, но и сведения исторического, культурного, социального характера.
Помимо прагматического контекста в центре нашего внимания оказывается потенциальное воздействие на адресата. Благодаря определенным языковым способностям, говорящие могут по-разному моделировать ситуацию в целях языкового кодирования. Это обусловлено прагматическими обстоятельствами и широко используется как в художественных произведениях, так и в устной практике.
Цель речевого общения для коммуникантов может заключаться в том, чтобы получить или сообщить сведения, договориться о проведении какого-нибудь
мероприятия, обменяться мнениями о состоянии какого-нибудь дела или оказать влияние на других и подчинить себя чьему-либо влиянию и т.п. Средством достижения этой цели является вербальный обмен - диалог в устной форме или переписка в случае использования письменной формы общения. Мы рассматриваем диалог в письменной форме, так как прагматический контекст позволяет безошибочно вычленять неложное/ ложное высказывание из общего потока информации, а в художественном произведении, как известно, создаются модели реальной речевой ситуации и в них наиболее четко проявляют себя правила организации речевого взаимодействия и формируется социальная модель поведения, принятая в обществе.
Опираясь на современные исследования в области лингвистики [10], мы считаем, что наблюдения над речью героев реалистических художественных произведений в эмоциональных ситуациях не менее объективны, чем наблюдения над речью людей в сходных ситуациях действительности.
Анализ актов коммуникации, содержащих средства отказа в праве на получение информации, производился по классификациям О.М. Попчук [9] и П. Экмана [15]. В классификации О.М. Попчук все средства отказа партнеру по коммуникации делятся на средства отказа в праве на получение полноценной информации (высказывания, передающие неполноценную информацию, -только средства косвенного отказа) и средства отказа на получение информации как таковой (средства, блокирующие выдачу запрашиваемой информации, - средства прямого, косвенного и потенциального отказа).
Потенциальный отказ в праве на получение информации заключается в том, чтобы «не подпустить партнера по коммуникации к проблемной информационной зоне или переключить внимание партнера с проблемной информационной зоны» [9, с. 17]. С этой целью коммуникант может реализовывать различные высказывания: неложные с низкой степенью информативности, эксплицитные ложные или высказывания, содержащие средства прямого, косвенного или потенциального отказа. Например:
- Для чего же ты уезжал?
- Ах, постой! Ах, сколько мыслей! Сколько надо спросить! Послушай. Ты ведь не можешь представить себе, что ты сделал для меня тем, что сказал. Я так счастлив, что даже гадок стал; я все забыл...
Я нынче узнал, что брат Николай... знаешь, он тут... я и про него забыл. Мне кажется, что и он счастлив. Это вроде сумасшествия. Но одно ужасно... Вот ты женился, ты знаешь это чувство... Ужасно то, что мы — старые, уже с прошедшим... не любви, а грехов... вдруг сближаемся с существом чистым, невинным; это отвратительно, и поэтому нельзя не чувствовать себя недостойным.
- Ну, у тебя грехов немного (с. 49). Полужирным шрифтом выделены высказывания, содержащие средства потенциального отказа.
В данном акте коммуникации говорящий в качестве средства отказа использует пролонгированное высказывание с целью переключить внимание партнера с проблемной информационной зоны. На наш взгляд, подобные высказывания могут реализовываться в ситуации общения малознакомых, посторонних людей. Коммуниканты могут обмениваться лестными комплиментами, говорить «ни о чем» и в итоге не получить никакой полезной информации.
Под проблемной информационной зоной коммуниканта понимается информация, которой владеет данный коммуникант и которая связана для него с чувством стыда, вины, с вероятностью понести наказание в случае сообщения данной информации партнеру по коммуникации и т.п. В ходе реализации высказываний, содержащих средства потенциального отказа, коммуникант обычно испытывает определенное психологическое состояние, влекущее за собой физиологическую реакцию (например, покраснение вследствие смущения).
В следующем акте коммуникации герой рассматривает намек на любовное чувство как вторжение в личную жизнь, поэтому блокирует выдачу требуемой информации с помощью встречного вопроса, переключающего внимание партнера по коммуникации. Реакция покраснения является следствием переживаемой эмоции, которая вызвана, на наш взгляд, неожиданностью и правдивостью задаваемого вопроса.
Степан Аркадьич чуть заметно улыбнулся.
- Как же ты говорил, что никогда больше не наденешь европейского платья? - сказал он, оглядывая его новое, очевидно от французского портного, платье.
- Так! я вижу: новая фаза.
Левин вдруг покраснел, но не так, как краснеют взрослые люди, - слегка, сами того не замечая, но так, как краснеют мальчики, - чувствуя, что они смешны своей застенчивостью, и вследствие того стыдясь и краснея еще больше, почти до слез. И так странно было видеть это умное, мужественное лицо в таком детском состоянии, что Облонский перестал смотреть на него.
- Да, где ж увидимся? Ведь мне очень, очень нужно поговорить с тобою, - сказал Левин (с. 53). Полужирным выделено высказывание, содержащее средства потенциального отказа, подчеркнута психофизиологическая реакция.
Проблемная информационная зона говорящего зависит от конкретного партнера по коммуникации и может меняться со сменой адресата. В этом случае в одном акте коммуникации возможна реализация высказываний, содержащих средства прямого, косвенного или потенциального отказа. Коммуникант, желающий увести партнера из проблемной для себя информационной зоны, испытывает эмоции, аналогичные возникающим при реализации ложного высказывания:
- А что? - испуганно спросил Левин.
- Да ничего, - отвечал Облонский. - Мы поговорим. Да ты зачем, собственно, приехал?
- Ах, об этом тоже поговорим после, - опять до_ ушей покраснев, сказал Левин.
- Ну, хорошо. Понятно, - сказал Степан Аркадь-ич. - Так видишь ли: я бы позвал тебя к себе, но жена не совсем здорова. А вот что: если ты хочешь их видеть, они, наверное, нынче в Зоологическом саду от четырех до пяти. Кити на коньках катается. Ты поезжай туда, а я заеду, и вместе куда-нибудь обедать.
- Прекрасно, до свидания же.
- Смотри же, ты ведь, я тебя знаю, забудешь или вдруг уедешь в деревню! - смеясь, прокричал Степан Аркадьич.
- Нет, верно (с. 61). Полужирным выделены неложные высказывания и высказывания, содержащие средства потенциального отказа, подчеркнута психофизиологическая реакция.
В данном акте коммуникации психофизиологическая реакция (испуг, покраснение) связана с реализацией высказывания, содержащего средства потенциального отказа: вопрос, переключающий внимание партнера (Да ты зачем, собственно, приехал?), а также неложного высказывания (Ах, об этом тоже поговорим после) - коммуникант понимает, что «после» разговор не состоится.
В данном исследовании мы представили также акты коммуникации, содержащие неложные высказывания как наиболее частотные среди других средств отказа собеседнику в праве на получение полноценной информации. В процессе реализации неложных высказываний с низкой степенью информативности адресант может испытывать чувство вины за свое высказывание. Результатом этого чувства становятся психофизиологические реакции (покраснение, смятение, чувство досады и др.). Например:
- О чем вы говорили? - сказал он, хмурясь и переводя испуганные глаза с одного на другого. - О чем?
- Ни о чем, - смутясь, отвечал Константин.
- А не хотите говорить, как хотите. Только нечего тебе с ней говорить. Она девка, а ты барин, - проговорил он, подергиваясь шеей (с. 113).
Полужирным шрифтом выделено неложное высказывание с низкой степенью информативности, подчеркнута психофизиологическая реакция.
- Отчего ты не женишься?
- Не пришлось, - покраснев, отвечал Константин.
- Отчего? Мне - кончено! Я свою жизнь испортил. Это я сказал и скажу, что, если бы мне дали тогда мою часть, когда мне она нужна была, вся жизнь моя была бы другая.
Константин Дмитрич поспешил отвести разговор (с. 74). Полужирным выделено неложное высказывание с низкой степенью информативности, подчеркнута психофизиологическая реакция.
При реализации данного высказывания коммуникант испытывает чувство вины: он предоставляет неполноценную информацию близкому человеку.
Эмоции стыда, вины вызывают у героя покраснение и желание отвести разговор.
- Но вы нездоровы или огорчены, - продолжал он, не выпуская ее руки и нагибаясь над нею. - О чем вы думали?
- Все об одном, — сказала она с улыбкой.
Она говорила правду. Когда бы, в какую минуту ни спросили бы ее, о чем она думала, она без ошибки могла ответить: об одном, о своем счастье и о своем несчастье. Она думала теперь именно, когда он застал ее, вот о чем: она думала, почему для других, для Бетси например (она знала ее скрытую для света связь с Тушкевичем), все это было легко, а для нее так мучительно? (с. 193). Полужирным выделено неложное высказывание с низкой степенью информативности, подчеркнута психофизиологическая реакция.
Выделенное высказывание является, на наш взгляд, неложным, так как предполагается, что адресат знаком с ситуацией и должен понимать, о чем говорит партнер по коммуникации. Вероятно, цель адресанта в данном случае - «разговорить» адресата, заставить его сопереживать.
Пол Экман [15] считает, что особое внимание при выявлении признаков обмана нужно уделять телу и голосу коммуниканта. Таким образом, мы можем прийти к выводу, что психофизиологическая реакция покраснения, смятения является закономерностью в случае отказа партнеру по коммуникации в праве на получение полноценной информации или информации как таковой.
В ходе анализа неложных высказываний, являющихся средствами отказа в праве на получение полноценной информации, мы встретились также с реакцией откашливания. Опираясь на классификацию функциональных разновидностей речевых единиц Г.Е. Крейдлина [7], мы рассматриваем кашель как психофизиологическую реакцию при реализации неложного высказывания в ситуации отказа партнеру по коммуникации в праве на получение полноценной информации.
- Костя, ты знаешь, что у меня уж остается только пятьдесят рублей.
- Ну что ж, я заеду возьму из банка. Сколько? - сказал он с знакомым ей выражением неудовольствия.
- Нет, ты постой. - Она удержала его за руку.
- Поговорим, меня это беспокоит. Я, кажется, ничего лишнего не плачу, а деньги так и плывут. Что-нибудь мы не так делаем.
- Нисколько, - сказал он, откашливаясь и глядя на нее исподлобья.
Это откашливанье она знала. Это был признак его сильного недовольства, не на нее, а на самого себя. Он действительно был недоволен, но не тем, что денег вышло много, а что ему напоминают то, о чем он, зная, что в этом что-то неладно, желает забыть.
- Я велел Соколову продать пшеницу и за мельницу взять вперед. Деньги будут во всяком случае.
- Нет, но я боюсь, что вообще много...
- Нисколько, нисколько, - повторял он. - Ну, прощай, душенька.
- Нет, право, я иногда жалею, что послушалась мама. Как бы хорошо было в деревне! А то я вас всех измучала, и деньги мы тратим...
- Нисколько, нисколько. Ни разу еще не было с тех пор, как я женат, чтоб я сказал, что лучше было бы иначе, чем как есть.
- Правда? - сказала она, глядя ему в глаза (с. 218). Полужирным выделены неложные высказывания с низкой степенью информативности и авторская ремарка, подчеркнута психофизиологическая реакция.
Неложные высказывания, передающие неполноценную информацию, включают высказывания с низкой степенью информативности (1); высказывания, относящиеся к плану будущего времени, при реализации которых отсутствует вера говорящего в истинность данных утверждений (2); обещания, условие искренности которых не выполняется (3):
1. - Ведь он уж стар был, - сказал он и переменил разговор. - Да, вот поживу у тебя месяц, два, а потом в Москву. Ты знаешь, мне Мягков обещал место, и я поступаю на службу. Теперь я устрою свою жизнь совсем иначе, - продолжал он. - Ты знаешь, я удалил эту женщину.
- Марью Николаевну? Как, за что же?
- Ах, она гадкая женщина! Кучу неприятностей мне сделала. - Но он не рассказал, какие были эти неприятности. Он не мог сказать, что он прогнал Марью Николаевну за то, что чай был слаб, главное же за то, что она ухаживала за ним, как за больным. - Потом вообще теперь я хочу совсем переменить жизнь. Я, разумеется, как и все, делал глупости, но состояние
- последнее дело, я его не жалею. Было бы здоровье, а здоровье, слава богу, поправилось (с. 280). Полужирным выделено высказывание с низкой степенью информативности.
2. - Кушать дома не будете? - сказал провожавший Матвей.
- Как придется. Да вот возьми на расходы, - сказал он, подавая десять рублей из бумажника. - Довольно будет?
- Довольно ли, не довольно, видно обойтись надо,
- сказал Матвей, захлопывая дверку и отступая на крыльцо (с. 46). Полужирным выделено высказывание, относящееся к плану будущего времени, при реализации которого отсутствует вера говорящего в истинность данных утверждений.
3. - Что ж ты, все хотел на охоту ко мне приехать? Вот приезжай весной, - сказал Левин. Теперь он всею душой раскаивался, что начал этот разговор со Степаном Аркадьичем. Его особенное чувство было осквернено разговором о конкуренции какого-то петербургского офицера, предположениями и советами Степана Аркадьича.
Степан Аркадьич улыбнулся. Он понимал, что делалось в душе Левина.
- Приеду когда-нибудь, - сказал он. - Да, брат, женщины - это винт, на котором все вертится. Вот и мое дело плохо, очень плохо. И все от женщин (с. 79). Полужирным выделено обещание, условие искренности которого не выполняется.
Следует отметить, что некоторые неложные высказывания с низкой степенью информативности (почти, ничего), не несут в себе смысловую нагрузку и, следовательно, могут ввести партнера по коммуникации в заблуждение.
- А отчего вы не приехали обедать? - сказала она, любуясь им.
- Это надо рассказать вам. Я был занят, и чем? Даю вам это из ста, из тысячи... не угадаете. Я мирил мужа с оскорбителем его жены. Да, право!
- Что ж, и помирили?
- Почти.
- Надо, чтобы вы мне это рассказали, - сказала она, вставая. - Приходите в тот антракт.
- Нельзя; я еду во Французский театр (с. 216). Полужирным выделено неложное высказывание с низкой степенью информативности.
При реализации неложных высказываний, передающих неполноценную информацию, коммуникант нередко использует клишированные ответные реплики:
- Что с тобой? - спросил его Щербацкий.
- Да ничего, так, веселого на свете мало.
- Как мало? вот поедем со мной в Париж вместо какого-то Мюлуза. Посмо’трите, как весело!
- Нет, уж я кончил. Мне умирать пора.
- Вот так штука, - смеясь, сказал Щербацкий. - Я только приготовился начинать.
- Да и я так думал недавно, но теперь я знаю, что скоро умру (с. 238). Полужирным шрифтом выделено высказывание с низкой степенью информативности.
В результате анализа описаний актов коммуникации, содержащих неложное высказывание как средство отказа партнеру по коммуникации в праве на получение полноценной информации, мы пришли к следующим выводам.
Реализация неложных высказываний может сопровождаться психологическими и сопровождающими их физиологическими реакциями (покраснение вследствие смущения, смятения, стыда и пр., а также покашливание).
Для предоставления неполноценной информации говорящий может употреблять неложные высказывания:
1) высказывания с низкой степенью информативности;
2) высказывания, относящиеся к плану будущего времени, при реализации которых отсутствует вера говорящего в истинность данных утверждений;
3) обещания, условие искренности которых не выполняется.
Исследование средств отказа партнеру по коммуникации в праве на получение полноценной информации или информации как таковой представляет интерес для областей психосоциолингвистики, психологии. Результаты исследования могут найти применение в практике лингвистических экспертиз текстов на предмет обнаружения ложной информации в тексте по лингвистическим показателям.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык: К проблеме языковой картины мира // Вопросы языкознания. 1987. № 3. С. 3-19.
2. Арутюнова Н.Д. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992. 282 с.
3. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 5-32.
4. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. 383 с.
5. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора: синтаксис и лексика // Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979. С. 147173.
6. Знаков В.В. Категории лжи и правды в русской традиции // Вопросы философии. 1994. № 2. С. 55-63.
7. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика в ее соотношении с вербальной: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2000. 68 с.
8. Отказ партнеру по коммуникации в праве на получение информации: вербальные и невербальные средства выражения / Ю.О. Коновалова, Е.Ю. Гончарук, О.К. Каль-кова, Е.Н. Пугачева. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2010. 240 с.
9. Попчук О.М. Лингвистические и паралингвистические средства реализации ложного высказывания в акте коммуникации: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2006. 27 с.
10. Романов Д.А. Языковая репрезентация эмоций: уровни, функционирование и системы исследований (на материале русского языка): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Тула, 2004. 48 с.
11. Серль Дж.Р. Классификация иллокутивных актов // Зару-беж. лингвистика. М.: Прогресс, 1999. Т. 2. С. 229-253.
12. Серль Дж.Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. Вып.17: Теория речевых актов. С. 151-169.
13. Степанов В.Н. Прагматические способы номинации речевой интенции говорящего: на материале спонтанной публичной речи: дис. . канд. филол. наук. Ярославль,
1998. 213 с.
14. Франк Д. Семь грехов прагматики: Тезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике // Зарубежная лингвистика. М.: Прогресс,
1999. Т. 2. С. 254-264.
15. Экман П. Психология лжи. Обмани меня, если сможешь. СПб.: Питер, 2010. 304 с.
