CC BY
18
НОМИНАТИВНЫЕ НЕУДАЧИ В ИМЯНАРЕЧЕНИИ (ПО МАТЕРИАЛАМ ОПРОСА РОССИИЙСКИХ И АМЕРИКАНСКИХ РЕСПОНДЕНТОВ)1
NOMINATIVE FAILURES IN NAMING (BASED ON THE SURVEY OF RUSSIAN AND AMERICAN RESPONDENTS)
Т.А. Бойкова T.A. Boikova
Рефлексия, личное имя, антропоним, авторский рефлек-сив, адресатный рефлексив, номинативная неудача, языковые факторы, психологические факторы, прагматические факторы, лингвокультурологические факторы. Рассматриваются авторские и адресатные рефлексивы с целью выявления несовпадений в восприятии личных имен родителями и их детьми. Подобные несовпадения квалифицируются как номинативные неудачи. Несовпадения в восприятии личных имен авторами и адресатами метаязыковых высказываний могут быть вызваны языковыми, психологическими, прагматическими и лингво-культурологическими факторами. Сделан вывод о ярко выраженной национально-культурной специфике номинативных неудач.
Reflection, personal name, anthroponym, autho/s reflexive, reciprocal reflexive, nominative failure, linguistic factors, psychological factors, pragmatic factors, linguoculturological factors. The article considers author's and reciprocal reflexives in order to identify mismatches in the perception of personal names by parents and their children. Such mismatches are classified as nominative failures. Mismatches in perceptions of personal names by authors and recipients of metalinguistic statements can be caused by linguistic, psychological, pragmatic and linguocultu-rological factors. The article concludes that nominative failures have a distinct cultural identity.
Антропонимы относятся к языковым единицам, которые эмоционально переживаются носителями языка. Это отражается в языковой рефлексии дающих имена и носителей имени. Феномен языковой рефлексии наиболее полно исследован И.Т. Вепревой. Автор понимает под языковой рефлексией «особый речемыслительный механизм, вербальной формой которого является рефлексив» [Вепрева, 2005, с. 10]. Рефлексив, в свою очередь, понимается автором как «метаязыковой комментарий по поводу употребления актуальной лексической единицы» [Там же, с. 76].
И.В. Крюкова рассматривает языковую рефлексию применительно к именам собственным. Автор разделяет рефлексивы по субъекту речи на авторские и адресатные, при этом подчерки-
вая, что «задача авторских рефлексивов - эксплицировать процесс изобретения имени, дать ответ на вопрос, почему было дано именно это имя», а анализ адресатных рефлексивов «может демонстрировать совпадение / несовпадение номинативных интенций автора и адресата» [Крюкова, 2012, с. 9].
Сопоставления авторских и адресатных рефлексивов позволяет выявить несовпадения в восприятии имен родителями и их детьми, то есть авторами и адресатами метаязыковых высказываний по поводу личных имен. Подобные несовпадения можно квалифицировать как номинативные неудачи имядателей, которые мы рассматриваем как разновидность коммуникативной неудачи. Данный подход основан на доказанном в ономастике положении о том, что
<С
d га
0
ь
X
1 га m Е-U
CL
<
о ^ о о ^ h О Й
EÎ
ш tS
О Рч
га
§
о §
х
%
«
о га :г s
ь
L
<с n га с
1 Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ, проект № 15-34-01008.
« S
д
H
и ш м
присвоение имени или названия - это коммуникативный акт, который контролируется и оценивается как конкретным адресатом названия или носителем имени, так и обществом в целом [Голомидова, 1998].
Под коммуникативной неудачей, вслед за Б.Ю. Городецким, И.М. Кобозевой и И.Г. Сабуровой, мы понимаем полное или частичное непонимание высказывания партнером по коммуникации, т.е. неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего [Городецкий, Кобозева, Сабурова, 1985]. Е.А. Шпомер обращает внимание на гетерогенные средства выражения коммуникативных неудач, которые представлены вербальным и невербальным способами. «Если они дополняют друг друга, то коммуникативная неудача может даже перерасти в коммуникативный провал» [Шпомер, 2013, с. 182]. Е.А. Земская и О.П. Ермакова к коммуникативным неудачам относят также «возникающий в процессе общения не предусмотренный говорящим нежелательный эмоциональный эффект: обида, раздражение, изумление» [Ермакова, Земская, 1993, с. 35]. Так, по мнению авторов, выражается взаимное непонимание речевых партнеров, сопровождаемое эмоциональными переживаниями. Такое непонимание при номинативной неудаче отсрочено во времени и зачастую связано с разным эмоциональным восприятием одного и того же имени или названия, что препятствует выполнению именем собственным коммуникативно значимых функций - идентифицирующей, фатической, рекламной, мемориальной и др. (в зависимости от разряда онима).
При исследовании номинативных неудач, возникающих при изобретении и восприятии собственных имен, целесообразно обратиться к опросу информантов и экспериментальной методике. Такой подход дает возможность выявления и классификации причин коммуникативных неудач. Например, Е.А. Трифонова выявила следующие причины номинативных неудач в эргонимии (названиях деловых объектов) в ходе проведения интервьюирования и ассоциативного эксперимента: «языковые факторы (полисемия, омонимия, стилистическая неоднородность языковых
единиц); психологические факторы (специфика характера, возраста, социального статуса, образования, профессиональной принадлежности адресата, его эмоционального опыта); прагматические факторы (престижность названия, эффект «предела насыщения»); лингвокультурологиче-ские факторы (восприятие прецедентных имен и ситуаций)» [Трифонова, 2006, с. 13].
Цель данной статьи - с опорой на представленные выше научные подходы выявить номинативные неудачи, возникающие при несовпадении номинативных интенций российских и американских имядателей и носителей имени. С этой целью сопоставлялись авторские и адресат-ные рефлексивы. В 2015 году мы провели опрос 125 российских и 118 американских респондентов, который выявлял причины их неудовлетворенности собственными именами, 70 % опрошеных - от 18 до 50 лет, 30 % - от 50 до 67 лет (далее цифра в скобках означает возраст респондентов). Опрос американских респондентов производился через Интернет в форме беседы и рассылки анкет на международном ресурсе Facebook, а также с помощью программы для создания интернет-опросов и составления анкет: surveymonkey.com.
Цель опроса заключалась в выявлении национально-культурной специфики номинативных неудач в русской и американской лингвокуль-турах. Результаты опроса носителей имени сравнивались с полученными нами ранее результатами опроса родителей (см: [Бойкова, 2014]), что показало достаточно частотное несовпадение интенций имядателей и носителей имени, сопровождаемое эмоциональной реакцией последних.
Проведенный опрос позволил выявить причины номинативных неудач, которые можно условно разделить на языковые, лингвокультур-ные, прагматические и психологические.
По результатам опроса языковые факторы оказали основное влияние на восприятие российскими респондентами собственных имен. 40 % опрошенных указывали причины, связанные с фонетическими и словообразовательными особенностями их имен. Из них 17 % отметили неблагозвучие и трудность произнесения име-
ни. При этом достаточно частотен глагол «ненавидеть» и междометия, выражающие негативные эмоции: «Анна (25). Я свое имя ненавижу. Аня. Особенно буква Н раздражает, гундосное имя. И как Анна звучит мне тоже не нравится»; «Юлия (30). Ненавижу, когда меня зовут Юлька. Моя мать только так меня называла, зная, что мне это не нравится, да еще и щипяще, тягуче, либо окриком, брррр. Всех знакомых сразу прошу меня так никогда не называть».
Другая языковая причина номинативных неудач - деривационные варианты имени. 13 % респондентов не нравится уменьшительно-ласкательные формы их имен и образованные на их основе семейные прозвища: «Матвей (29). В детстве свое имя не любил, особенно изобретенную мамой краткую форму Масик (брррр)».
Ассоциативная связь с другими именами или словами естественного языка является проблемой в коммуникации для 10 % участников опроса. Особенно это относится к именам, имеющим вариативные формы, одна из которых не является общепринятой (Матвей - Матфей, Степан - Стефан и др.). Когда окружающие искажают подобные имена, возникают коммуникативные барьеры: «Стефан (19). Меня просто бесит мое имя - Стефан! Надо же было дать такое имя! И теперь я страдаю из-за этого имени, так как многие преподаватели в Академии неправильно произносят мое имя». Полное или частичное совпадение имени с нарицательным существительным тоже может вызывать негативную реакцию: «София (18). В детстве мне ужасно не нратвилось мое имя. Даже не представляете, насколько бесил стандартный вопрос при знакомстве: - Тебя как зовут? Соня? Что, спишь много?». Проанализировав ответы родителей, понимаем, что они не задумывались о подобных последствиях. Главными мотивами выбора в данном случае были благозвучие и словообразовательные возможности имени: «Имя такое красивое и ласковое! Дома называем ее и Соня, Сонька, Сонечка, Сотюня!».
Лингвокультурные факторы стали причиной коммуникативных неудач для 25 % участников опроса. Из них у 15 % респондентов возника-
ют негативные коннотации, связанные с этимологией имени. Иногда они весьма неожиданны: «Марина (34). Не нравится мое имя. Что-то такое мерзкое, мокрое и холодное, живущее во тьме морских глубин... Жуть...». У 10 % возникали неблагоприятные ассоциации с реальными или вымышленными персонажами: «Екатерина (48). В детстве имя не нравилось, потому что казалось оно каким-то деревенским. На ум приходили образы типа Катерины Матвевны среди березок из фильма "Белое солнце пустыни", либо Катюши из песни, стоящей на берегу. не любила».
Анализ результатов опроса показал, что прагматические факторы тоже могут сделать имя неудачным. В целом, 20 % участников опроса называли их в своих ответах. Из них 10 % - это носители редких и необычных имен. Участники опроса отмечали, что чувствуют себя неловко из-за того, что их имена выделяются среди других: «Василиса (37). «Уникальность» имени (Василиса), которое дали мне родители, просто бесила. Всех друзей я просила называть меня Алисой и даже незнакомым прежде людям представлялась под этим «псевдонимом». Однажды когда заявила родителям о том, что собираюсь изменить имя официально, нарвалась на большой скандал». 7 % - носители чрезмерно распространенных имен, которые тоже создают им проблемы в общении: «Екатерина (30). Признаться, мое имя мне не нравится. В школе в моем классе Кать было 3 штуки, теперь и в универе не меньше». Однако родители не задумывались о частотности имени Екатерина. Их привлекало благозвучие имени и его сочетаемость с отчеством: «Мы назвали дочь Екатериной, потому что ее отца зовут Тимофей. Подбирали русское имя, чтобы оно сочеталось и красиво звучало - Екатерина Тимофеевна!». При этом 3 % респондентов посчитали свои имена слишком простыми, немодными. Тут сыграл свою роль фактор, связанный с престижностью имени, который тоже может вызывать неудачи в коммуникации: «Екатерина (27). Самое банальное имя, которое, как мне кажется, можно было при-
<
£ и
т
0
ь
к
1 м ш Е-
и о-
о ^ о о
О Й
3
ш Е-
к
о
Рч
м
13
0
1 к
«
о м :г X
ь
и
<с «
м с
Д
Н
и
щ м
думать... Люблю когда меня называют как-нибудь по-иностранному: Кейт, Катрина».
Психологические факторы, связанные с личными именами, являются причиной проблем в коммуникации для 15 % российских респондентов. Например, некоторые отметили неявно выраженную гендерную принадлежность имени: «Евгения (38). Родители ждали мальчика, а появилась я, вот и унисекс имя! Всю жизнь мучаюсь из-за этого! Как только не называют: то Женька, то Женек! Некоторые даже Геней или Еней!».
Однако номинативные неудачи, связанные с отношением к личным именам, - это явление проходящее, в большей степени характеризующее респондентов до 30 лет. По нашим данным, у 7 % респондентов с возрастом поменялось отношение к собственному имени в положительную сторону: «Варвара (34). Раньше не любила свое имя. Особенно в детстве: страшно завидовала всем Машам, Катям и Ирам».
Результаты опроса американских респондентов показали некоторое расхождение во мнениях с российскими респондентами. Для американских участников опроса главные причины номинативных неудач - прагматические: престижность имени, его чрезмерная редкость или распространенность (35 % респондентов).
Американские обладатели частотных имен (15 %) отмечали, что этот факт мешает им в повседневном общении: «Jessika (27). I don't like my name Jessika because it is too common, in fact it rated number 1 girl name for the 1980's hence why it is so common». Проанализировав комментарии родителей по поводу данных имен, мы видим, что они не задумались о частотности имени: «I decided to let my husband name her. Leading up to our daughter»s delivery he decided on Amber. Once I arrived I looked at him and asked "Ok what is her name?" He yelled "Jessika" "Great!" I replied. He then tried to back out of naming our daughter Jessika but I refused to let him change it».
Вместе с тем слишком редкое имя тоже является препятствием в коммуникации (10 %): «Ashlynn (20). I don't like my name Ashlynn, because it's not a common name». Комментарии родителей по поводу данного имени показывают, что
родители больше заботились об оригинальности имени: «Wecouldn't decideif we wanted to name her Ashleyor Caitlyn... Sowecombinedthem. Now, many Americans with this name spell it Ashlyn, but when we named our daughter, the name wasn t in the baby book yet. So we spelled it Ashlynn because the name Lynn has two variations. So we thought that would be the logical spelling». В дальнейшем подобные имена могут вызывать проблемы в коммуникации, поскольку их часто пишут или произносят неправильно.
Некоторые американские участники опроса (10 %) считают свои имена скучными и непрестижными: «1. John (24). I don t like my name, John, because it is very ordinary (John is a very common first name). 2. «Emily (38). So many people have the name Emily that it doesn' t always feel unique to me anymore. Just sounds like a prissy, rude girl or old ladies name!». Очевидно, что мотивы, которыми руководствовались в данном случае родители, не представляются важными для носителя имени.
Языковые факторы также оказали влияние на мнение американских респондентов о собственных именах, однако в меньшей степени, чем на русских (30 % опрошенных). Из них 12 % отметили трудности произнесения личных имен и правописания: «Quinn (25). I don't like my name, because it's rare, so oftentimes I have to repeat it to be sure they hear the correct name. Also they usually ask if it's spelled with one "n" or two "n"'s». При этом родители не задумывались о таком важном факторе, как легкость произнесения имени. Они зачастую руководствовались семейными традициями или религиозными мотивами: «Quinn Stephanos 25 (boy). We have chosen this name because his dad liked the name Quinn and Stephonos is the name of a heavenly crown».
10 % участников опроса сталкиваются с коммуникативными трудностями, потому что их имена вызывают у окружающих ассоциации с другими именами или словами естественного языка: «1. Natalie (43). I don't like when they call me Nat because it is the same pronunciation as gnat. I am not a bug. 2. Mel (46). I don't like my name because I often get mixed up with Melanie».
8 % американских респондентов предпочитают называться полными именами и не любят деми-нутивы от собственных имен: «I don't like when people call me Dot or Dottie or Dolly which are all short for Dorothy because they sound like a little girls name or an old woman's name».
Психологические факторы, связанные с использованием личных имен, создают проблемы в коммуникации для 25 % американских участников опроса. В данном случае для многих американских респондентов важной оказалась тендерная принадлежность имени. По мнению одних участников опроса, их имена некорректно выражают их тендерную принадлежность: «Ross (32). My father probably wanted me to grow up into a debonair playboy and thus named me the male analogous of Rose». По мнению других, их имена вообще не выражают тендерной принадлежности: «Cassie (22). Don't like my name because it's gender-neutral».
Следует отметить, что у американских участников опроса, так же как и у российских, с возрастом меняется отношение к собственному имени. У 7 % американских респондентов их имя вызывало неприязнь только в детстве: «Fransiska (44). I used to hate my name when I was a child! Now that I have grown up, I feel that I am well suited with my name, Fransiska. I looked it up online. It somehow describes me as being friendly, poised, affectionate nature with a quick, discerning mind!».
По результатам опроса, лингвокультурные факторы оказались наименее важной причиной номинативных неудач для американских респондентов (10 %). Из них 7 % отмечали, что их имена вызывают негативные коннотации в лингвокультуре: «Heath (42). There is a candy bar called a «Heath Bar» that is popular in my country. So I don't like to joke that my father couldn 't make up a name for me and saw it in the vending machine while I was being born».
Однако ответы родителей показывают, что они оценивали данное имя с совершенно противоположной точки зрения/ «We've chosen this name for our son because of its meaning. In English "Heath" means "Wasteland". It seemed to us that the name has some kind of mystery in it. By the
way, it was rather popular in 1974 when our son was born».
У 3 % участников опроса возникают коммуникативные проблемы из-за того, что их имена вызывают неблагоприятные ассоциации с реальными или вымышленными персонажами: «Shirley (50). I don't like when they call me Shirley Temple, because I feel mean»; «Shelby Ann (21). Don t like my name! When people hear my name and realize the connection, they often say that it isn 't a name for a girl». Анализ ответов родителей показал, что и здесь есть несовпадение интенций родителей и восприятие имен их детьми: «When she was born, I wanted to name her "Sophia", but my husband wanted to name her "Shelby" after the Shelby Ford Mustang; it's creator was named "Carol Shelby". We thought it was unusual!». В данном случае родители руководствовались лишь собственными вкусовыми предпочтениями, не задумываясь о том, понравятся ли эти имена их детям.
Таким образом, проведенный опрос позволяет сделать вывод о ярко выраженной национально-культурной специфике номинативной неудачи при наречении именем. Ответы российских респондентов говорят о том, что для них основными причинами негативного отношения к своим именам стали языковые факторы: неблагозвучие или нежелательные деривационные варианты, образованные от их имен. Американских носителей имен больше беспокоит прагматическая сторона вопроса: частотность или редкость имени, а также его престижность. В то же время следует отметить, что с возрастом и российские и американские носители имен меняют негативное отношение к своим именам на нейтральное или даже позитивное.
Библиографический список
1. Бойкова Т.А. Интенциональность имянаречения в сопоставительном аспекте (на материале опроса российских и американских информантов) // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер.: Филол. науки. 2014. № 7(92). С. 52-56.
<С £
d pq
0
ь
к
1 W m Е-
U
CL
<
о ^ о о
о Q
2S
ш Е-
S
О
Рч
W
13
о §
к
%
о W :г s
ь
I—
<с п
W
с
S
д
н
U
W М
2. Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсо- 6. ветскую эпоху. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. 384 с.
3. Голомидова М.В. Искусственная номинация в русской ономастике. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1998. 232 с.
4. Городецкий Б.Ю., Кобозева И.М., Сабурова 7. И.Г. К типологии коммуникативных неудач // Диалоговое взаимодействие и представление знаний: сб. ст. Новосибирск, 1985. С. 64-78.
5. Ермакова О.Е., Земская Е.А. К построению типологии коммуникативных неудач (на ма- 8. териале естественного русского диалога)
// Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М.: Наука, 1993. С. 30- 63.
Крюкова И.В. Имя собственное как объект языковой рефлексии: направления исследований // Ономастика Поволжья: матер. XII Междунар. науч. конференции. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2012. С. 8-11. Трифонова Е.А. Названия деловых объектов: семантика, прагматика, поэтика (на материале русских и английских эргонимов): ав-тореф. дис. ...канд. филол. наук. Волгоград, 2006. 24 с.
Шпомер Е.А. Коммуникативные неудачи в диалогическом общении: к проблеме системного описания вербальных и невербальных средств актуализации // Вестник КГПУ им. В.П. Астафьева. 2013. № 3. С. 177-182.
