CC BY
30
Филология
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 482 ББК Ш 141. 2 - 5
Т. Ю. Игнатович
г. Чита, Россия
Номинатив субстантивного склонения множественного числа в современных русских говорах севернорусского происхождения на территории Восточного Забайкалья
В данной статье исследуется номинатив субстантивного склонения множественного числа в современных русских говорах севернорусского генезиса на территории Восточного Забайкалья, в частности рассматривается вариантность падежных окончаний и процессы, которые её обусловливают. Варианты падежных окончаний характеризуются по происхождению и степени активности употребления. Среди сохранившихся архаичных черт выявляются более устойчивые и менее устойчивые явления.
Ключевые слова: русские говоры, Восточное Забайкалье, субстантивное склонение, множественное число, номинатив.
T. Ju. Ignatovich
Chita, Russia
Nominative of substantive declination of plural in modern Russian dialects of the North Russian Patois in territory of East Transbaikalia
In given article are investigated a nominative of substantive declination of plural in modern Russian dialects of the North Russian genesis in territory of East Transbaikalia, alternativeness of case inflections and processes which cause it in particular are considered. Variants of case inflections are characterized by origin and degrees of activity of the use. Among the remained archaic lines steadier and less steady phenomena come to light.
Keywords: Russian dialects, East Transbaikalia, substantive declination, plural, a nominative.
Статья является фрагментом в описании особенностей субстантивного склонения современных русских говоров севернорусского происхождения на территории Восточного Забайкалья. Исследуемые говоры являются вторичными говорами, сформировавшимися на основе говоров поселенцев, которые переселялись в Забайкалье в основном из северных областей Российского государства, начиная со второй половины XVII века.
Исследование выполняется на основе структурно-семантического метода, учитывается парадигматический и синтагматический аспект описания языковых явлений.
Морфологическая система говоров относительно однородного-севернорусского генезиса на территории Воточного Забайкалья не имеет существенных различий с общерусской системой. Исследуемым говорам свойственны те же части речи, которые характеризуются теми же категори-
ями, что и общерусская морфологическая система. Однако в рассматриваемых забайкальских говорах при совпадении грамматических категорий с соответствующими категориями общерусской системы языка, имеются небольшие различия в распределении слов по грамматическим разрядам в классифицирующих категориях, в составе грамматических форм (ГФ) и средствах выражения грамматических значений (ГЗ) в словоизменительных категориях. При выявлении морфологических различий в грамматических показателях форм (ГП) определяется фонемный состав аффиксов. В исследовании выявляется специфика морфологических оппозиций и их нейтрализации, учитывается связь лексического и грамматического ярусов языковой структуры и взаимодействие грамматических категорий, в частности категорий числа, рода, падежа у имён существительных.
© Игнатович Т. Ю., 2011
209
Диалектная форма, диалектная парадигма рассматриваются в сопоставлении с грамматическими соответствиями литературного языка и другими диалектными системами; последнее позволяет уточнить место забайкальских говоров в диалектном пространстве русских, в том числе и сибирских, говоров.
С целью выявления изменений в формообразовании в диахронии осуществляется по возможности сопоставление данных современных забайкальских диалектов первого десятилетия XXI в. с данными забайкальских памятников деловой письменности конца ХУП—ХУШ вв. (периода начала формирования забайкальских говоров) и с данными 70-90-х годов XX в., что даёт возможность определить архаические и новационные формы, а также выявить языковые процессы и тенденции развития диалектной грамматической системы.
В данном исследовании типология склонений основана на родовой отнесенности имен существительных, особенностях основ, системе флексий и акцентологических характеристиках. Состав падежных форм определяется через морфологические оппозиции по типам семантических отношений, выражаемых падежной формой в составе словосочетания или предложения, и по набору ГП.
При характеристике вариантных падежных окончаний учитываются разработанные диалектологами факторы, влияющие на распределение вариантов между существительными: 1) морфологический (род, тип склонения - современный и старый); 2) морфонологический: фонемный состав слова, в том числе конечный согласный основы); 3) акцентологический: принадлежность слова к той или иной акцентологической парадигме, количество слогов; 4) словообразовательный: наличие / отсутствие приставки и суффикса; 5) семантический: принадлежность слова к той или иной тематической группе; 6) прагматический: употребительность слова в говоре, отнесённость к архаическому или современному пласту лексики, является ли оно собственно диалектным, общеупотребительным и т. д. [1, с. 64], а также 7) социальный: возрастная категория диалектоно-сителей - старшее поколение и молодое.
В забайкальских русских говорах севернорусского генезиса в субстантивной парадигме мн. ч. нет четкого разграничения, как в ед. ч., на типы склонения. Однако наблюдается, как и во многих русских говорах, зависимость в некоторых падежах вариантности окончаний от рода и типа склонения существительных ед. ч., а также от их акцентологических характеристик [4, с. 129].
В номинативе (Им. п.) мн. ч. наблюдается вариантность падежных окончаний, активно проявляется процесс аналогии.
В Им. п. мн. ч. конкурируют окончания -и (-ы) и -а.
Имена существительные м. р., имеющие в основе мн. ч. суффикс -ат- (-ят), в Им. п. в речи диалектоносителей старшего поколения употребляются преимущественно с окончанием -и (-ы): внучаты, мнучаты, ребяты, дефчаты, цыпляты, поросяты, котЯты, тилЯты и реже вариантно с окончанием -а: внучата, рибята, парасята, катЯта; в речи молодого поколения превалируют формы с окончанием -а: ребята, котята, цыплята, телята, поросята. Встречается и форма названий детёнышей во мн. ч. с основой, одинаковой с основой ед. ч., в этом случае словоформа Им. п. мн. ч. имеет окончание -и, например в : телёнки, ребёнки.
С исторической точки зрения в тематической группе названий детёнышей с суффиксом -ат в основе мн. ч. в древнерусских диалектах, на основе которых сформировался национальный русский язык, в том числе и в литературной разновидности, исконным было окончание -а. Следовательно, окончание -и (-ы), которое употребляется в речи диалектоносителей старшего поколения, является в исследуемых забайкальских говорах диалектным и архаическим, привнесённым из материнских говоров.
Повсеместно отмечается употребление форм Им. п. мн. ч., образованных по модели: основа формы ед. ч. + оконч. -и (-ы) с ударением на основе: руслы, медведи, камни, гости, топчаны, полотенцы, с переносом ударения на окончание, совпадающим с акцентацией в литературном языке: кусты, склады и не совпадающим с литературной акцентацией: братаны, сиратьг, калакальцъг на дугах, верблюды, старажильцы, стаканы.
Имена существительные м. р. типа крестьянин в речи старшего поколения в Им. п. преимущественно употребляются с окончанием -и (-ы): крестьЯны, горожаны, хотя еще в Нерчинских памятниках деловой письменности второй половины XVII - начала XVIII вв. Г. А. Христосенко фиксирует форму крестьяна [6, с. 180]. В современных русских говорах Восточного Забайкалья подобные лексемы встречается также с окончанием -а: крестьяна и с окончанием -е: крестьяне, горожане, как отражение икающего произношения наблюдается окончание -и: крестьяни, горожани. Словоформа типа крестьяны, которая появилась по аналогии с формами на -ы существительных м. р. древнего склонения на на *-о краткий, у существительных со значением лица по социальной принадлежности или по месту жительства является архаичной диалектной особенностью, которая в типологии диалектного членения русского языка встречается в говорах Ладого-Тихвинской группы северного наречия и
Филология
в западных среднерусских окающих говорах [3, с. 110]. Словоформа крестьяна, которая развилась по аналогии в результате общерусского процесса экспансии форманта -а в парадигме мн. ч., также идентифицируется как черта северного наречия [3, с. 77]. Можно предположить, что в забайкальские говоры обе эти словоформы были привнесены из материнских говоров.
В последние десятилетия в забайкальских говорах формы Им. п. мн. ч. существительных м. р., образованные по модели: основа формы ед. ч. + оконч. -и (-ы), вытесняются формами по модели: основа формы ед. ч. + оконч. -а, которое в большинстве случаев является ударным, встречается как у существительных односложных, так и у многосложных неодушевлённых существительных: бая пашли, прииска, куркуля, долга раздала, перевозили груза, продуктивно в кругу существительных одушевлённых, преимущественно личных: командира, шофер'а, знахарЯ, фильшира, табуна, но может быть и безударным: миханизма.
Окончание -а является активным формантом у существительных м. р. в Им. п. мн. ч., также участвует в образовании форм у сущ. м. р., по следующим моделям: у существительных обозначающих степень родства - основа формы ед. ч. + суф. -овj- (-евj-) + оконч. -а: сыновьЯ, сватовьЯ, зятевьЯ, мужевьЯ, зятевьЯ, деверья (такая форма в данной тематической группе является диалектной чертой говоров северного наречия и западных среднерусских окающих говоров [3, с. 77, 144]); основа формы ед. ч. + суф. ^- + оконч. -а: мужьЯ, зятьЯ, стулья, при этом круг этих существительных повсеместно шире, чем в литературном языке: статнья, 6ок0лья, волосья запонья, братанья, в с. Новый Акатуй Алек-Заводского района эта модель встретилась у собирательного существительного ср. р. : карьЯ напаришь.
Из словоформ с суф. -овj- (^-) на. -а в настоящее время активно функционирует словоформа сыновья, как и в литературном языке, словоформы типа мужевья, зятевья, которые встречаются преимущественно в речи диалектоносителей преклонного возраста, вытесняются в говоре словоформами с суф. ^- с оконч. -а (мужья, зятья).
Как фонетический вариант распространены формы с основой на ассимилированный с []] согласный + оконч. -а: братання, стулля, валосся, стакання и др.
В исследуемых забайкальских говорах также наблюдается вариантность основ форм множественного числа.
В целом у существительных м. р. в Им. п. мн. ч. наблюдается вариантность и в основах мн. ч., и в окончаниях. Вариантно употребляются: дома - домы, дожди -- дождЯ, мосты
- моста, снопы - снопа, глаза - глазы - глазья (редко), волосы - волоса - вол'осья - волосся, стаканы - стаканья - стакання, сыновья - сыны, братья - браты - братовья.
Исторически у существительных м. р. древнего склонения на *-о краткий в Им. п. мн. ч. исконным было окончание -ы. Словоформы с окончанием -ы, которым в литературном языке соответствуют словоформы с окончанием -а, являются архаичными. В типологии диалектного членения русского языка словоформа домы отмечается в Онежской группе межзональных в говоров северного наречия [3, с. 118], словоформа глазы - в Северо-западной диалектной зоне, что позволяет их считать чертой севернорусского генезиса, привнесённой в забайкальское диалектное пространство из материнских говоров.
Выбор формы номинатива мн. ч. с основой на ^- и без - - определяется семантикой: в исследуемых забайкальских говорах, как и в ряде русских говорах, форма с основой на употребляется, когда речь идёт о данных предметах вообще или о некоторой их совокупности, для обозначения конкретных предметов употребляется форма без ^- [4, с. 127], т. е. формы мн. ч. на не утратили до конца семантику собирательности, так как исторически восходят к собирательным существительным.
Имена существительные ср. р. имеют во мн. ч. в Им. п., как и в литературном языке, ударение -а, которое может быть ударным и безударным: сёла, окна, болота, вёдра, гнёзда, но употребление форманта - а расширено за счёт существительных собирательных: были ситива, карья напаришь и неизменяемых в литературном языке: польта дубила, немы были кина. Окончание - а у существительных ср. р. в Им. п. мн. ч. является исконным, но в ряде говоров по аналогии с номинативом мн. ч. существительных м. р., имевшим окончание -и, и у существительных ср. р. развились формы на -и(-ы).
И в исследуемых забайкальских говорах ва-риантно встречается употребление форм при ударении на основе с окончанием -ы: ситы, кольцы, сёлы, 'окны, бол'оты, которое зафиксировано в словоформе относительно недавно появившегося в говорах слова кино: кины. Безударное окончание -ы в форме Им. п. мн. ч. существительных ср. р. с твердой основой является характерной чертой южного наречия [3, с. 37], но также встречается в западных среднерусских окающих говорах, в частности в новгородских [5, с. 143].
Существительные ж. р. в Им. п. мн. ч. преимущественно бытуют с окончанием -и(-ы) головы, сёстры, деревни, матери, дочери и др., зафиксированы случаи употребления существительных с основой на мягкий согласный с окончанием -а:
матеря, дочеря, новы шиниля, что свойственно северо-западным говорам [5, с. 143].
Существительное р1игаИа 1аПиш ворота имеет в говорах несколько вариантов формы Им. п. мн. ч. : ворота - ворота (отмечается в говорах южного наречия [3, с. 37] - вороты -воротья, например: вор'отья-то закрыли (Балей).
Исследование номинатива субстантивного склонения множественного числа в современных русских говорах севернорусского генезиса на территории Восточного Забайкалья показало распространенность вариантных окончаний, которые являются по происхождению привнесёнными из говоров севернорусского наречия или западных среднерусских окающих говоров и, следовательно, архаичными. Среди сохранившихся архаичных черт выявлены менее устойчивые: окончание -ы у существительных м. р. (внучаты, крестьяны,
домы, глазы) и ср. р. 'окны, болоты), окончание -а у существительных ж. р. (матеря, дочеря), словоформы на -овj- с окончанием -а (сватовья, зяте-вья) которые отмечаются в речи диалектоносите-лей старшего поколения и не встречаются в речи сельской молодёжи. Более устойчивым вариантным окончанием является -а у существительных м. р. (бая, знахаря, стаканья).
Продуктивность в говорах флексии -а в кругу основ существительных м. р., по мнению диалектолога В. Г. Долгушева, отражает, с одной стороны, процесс специализации парадигмы мн. ч., а с другой - тенденцию к нейтрализации противопоставления м. р. : ср. р. [2, с. 7].
В целом а-экспансия в парадигме мн. ч., и в частности в Им. п., является общерусским языковым процессом.
Список литературы
1. Диалектные различия русского языка: морфология (программа собирания диалектного материала) / С. В. Бромлей [и др.]. М.: Наука, 1998. 172 с.
2. Долгушев В. Г Динамика развития падежной системы русского языка (на материале вятских говоров): автореф. дис. ... канд. филол. наук, спец. 10.02.01 - русский язык. М.: Изд-во МГПИ, 1985. 16 с.
3. Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. Изд. 2-е, стер. М.: Еди-ториал УРСС, 2004. 176 с.
4. Русская диалектология: учеб. для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений / С. В. Бромлей, Л. Н. Булатова, О. Г. Гецова [и др.]; под ред. Л. Л. Касаткина. М.: Академия, 2005. 288 с.
5. Русская диалектология / под ред. Н. А. Мещерского. М.: Высшая школа, 1972. 301 с.
6. Христосенко Г. А. Фонетическая система языка нерчинской деловой письменности второй половины XVII - первой половины XVIII веков: дис. ... канд. филол. наук. Красноярск, 1975. 228 с. с ил.
Рукопись поступила в издательство 25 апреля 2011
