CC BY
104УДК 141.4:1(091)Ницше
НУРИШЕВА Г., РАУ И. НИЦШЕ КАК ИНТЕРПРЕТАТОР ХРИСТА И ХРИСТИАНСТВА
Ключевые слова: ницшеанство, религия, проблема Бога, проблема личности, христианство, философия духа, философия истории.
В статье исследуется интерпретация Христа и христианства в философии Ницше. Показано, что, критикуя само понятие Бога, Ницше полагал, что неспособность человека давать смысл окружающему через свою волю, заставила его придумать Бога, дающего смысл бессмысленности. Но эта отсылка к Богу крадет у человека, полагал философ, интеллектуальную и сексуальную свободу. Лишь когда человек способен принимать множество истолкований-перспектив, растет и его способность давать смысл окружающему через свою волю. Это индивидуальное придание смысла обозначалось Ницше как «Воля к власти». В его понимании христианская этика распространяет мораль рабов, а идея Бога, как центральная категория западной этики, должна быть заменена «переоценкой всех ценностей». Автор полагает, что в образе Иисуса Ницше представил образ жизни без воли к власти, к физической силе, используемой для подчинения других. Но возможность такого образк жизни подрывает тезис философа об универсальности «воли к власти».
NURISHEVA, G., RAU, I.
NIETZSCHE AS AN INTERPRIETOR OF CHRIST AND OF CHRISTIANITY
Keywords: Nietzscheanism, religion, problem of the God, personality problem, Christianity, philosophy of spirit, philosophy of history.
In the article researched the interpretation of Christ and Christianity in Nietzsche's philosophy. It is shown that, while criticizing the very concept of God, Nietzsche believed that the inability of man to give meaning to the environment through his will forced him to come up with God giving meaning to meaninglessness. But this reference to God steals from man, believed the philosopher, intellectual and sexual freedom. Only when a person is able to accept many interpretations-perspectives, is growing and his ability to give meaning to the environment through his will. This individual attribution of meaning was designated Nietzsche as "The Will to Power." In his understanding, Christian ethics spread the morality of slaves, and the idea of God, as the central category of Western ethics, must be replaced by a "reassessment of all values." The author believes that in the image of Jesus, Nietzsche introduced a way of life without the will to power, to the physical force used to subordinate others. But the possibility of such an image of life undermines the thesis of the philosopher about the universality of the "will to power".
1. Постановка проблемы.
Взгляды Ницше не являются философской системой в привычном смысле этого понятия. Он и философ, и филолог, и поэт, и публицист широчайшего профиля. От языка других философов своего времени отличается и его язык (любовью к афоризмам, местами весьма «темным»). Некоторые исследователи определяют его как «поэта-философа» [1]. Жак Деррида /Jacques Derrida/ даже утверждал, что писания Ницше можно определить как «поэтику нечитаемости». Деррида преувеличивает: многие поэтические строки философв вполне понятны, а большинство текстов вполне прозаичны [2]. А вот Фуко характеризовал стиль писания Ницше как «афористическую рассеянность». И этически это наиболее правильное определение философом философа [3].
Ницше относится к определенной философской традиции, а именно, к кантовской традиции критицизма и разрушения метафизики в сочетании с интерпретацией Канта Шопенгауэром. Причем Ницше радикальнее этих двух выдающихся мыслителей в отрицании возможности мыслить абсолютное. Это отрицание он выразил в широко известной формуле «Бог мертв» (хотя в иных местах он пишет «старый Бог мертв»). Этот аспект приведенной формулы полдверждают некоторые лейтмотивы его размышлений. Например, перенятая им у Шопенгауэра категория воли. Мировую волю у Ницше репрезентирует греческий бог радости, виноградорства и вина Дионис (Вакх). Он противостоит богу трезвости и рациональности Аполлону. Эти два бога символизируют разделентие воли и разума. Такое возрождение дионисийства не достигается ни через шопенгауэровский аскетизм, ни через отрицающую жизнь христианскую любовь, ни через мораль классического гуманизма.
В первый период творчества большое влияние на творчество Ницше оказал Рихард Вагнер. Тогда философ безмерно восхищался этим выдающимся композитором. В истории театрального искусства Ницше не мог найти ничего, сравнимого с «Тристаном» [4, B.6. S.289]. Самую высокую его оценку получил и «Парсифаль». Позднее, в работе «Ницше против Вагнера» философ говорит о финале его борьбы против некогда любимого, а теперь ненавидимого проповедника новой религии - религии искусства. Мысль о том, что искусство, как оно было выражено в творчестве Вагнера, или современная Ницше наука могут адекватно выражать принцип воли, философ отбрасывает. Религия, мораль, наука для него -различные принципы истолкования, которые человек прикладывает к миру (социальному, главным образом). Попытки создания новой религии обречены на поражение в преодолении декадентности (decadence), т.е. ослаблении жизненной силы. Ницше признавался в том, что он тоже был декадентом, но уяснил ее смертьельную для жизненности силу и восстал против нее [4, B.6. S.289].
Идея этой религии поддерживалась большинством немецких романтиков, в особенности Вагнером. Искусство должно было заменить, по их замыслу, и христианство, и любую иную религию. Ницше религию не защищал, но понимал, что никакое искусство не способно ни отменить, ни заменить религию - это разные формы духовности. Ницше утверждал, опираясь на всемирную историю мировоззрений и философии, что имеется бесконечное количество возможных истолкований, но ни одно из них не имело и никогда не будет иметь всеобщего признания в человечестве. Так как слабый умишком человек не способен дать миру какой-либо смысл, он придумал Бога, дающего смысл бессмысленности. Но эта отсылка к богу крадет у человека, полагал философ, интеллектуальную и сексуальную свободу. Лишь когда человек способен принимать множество истолкований-перспектив, растет и его способность давать смысл окружающему через свою волю. Это индивидуальное придание смысла обозначалось Ницше как «Воля к власти». В его понимании христианская этика распространяет мораль рабов, а идея Бога, как центральная категория западной этики, должна быть заменена «переоценкой всех ценностей». При этом Ницше не впадает в «пассивный нигилизм», а требует появления «сверхчеловека», которому не нужен ни Бог, ни обещание рая, но лишь своя собственная сильная воля для достижения поставленных земных целей. Только сверхчеловек может спокойно принимать идею «вечного возвращения» и одобрения бытия, как она есть. Появление сверхчеловека не связано с определенной нацией или расой. Ницше не был ни националистом, ни расистом, ни антисемитом. Он был, по его собственному определению, «свободным мыслителем» («Freidenker»).
2. Бог мертв.
Всесторонне критикуя христианского Бога, само понятие Бога, Ницше предлагает альтернативу этому Богу. Эту альтернативу подсказывает сравнительное религиевендение, и философ указывает на буддизм - религию, не признаюшую Бога, религию без лицемерия, самообмана, без религиозных моральных понятий, без инквизитора совести, без аскетизма, без скрытой враждебности живому. Это, говорит Ницше, религия, говорящая «моим языком, по то сторону добра и зла» [4, B.6, S.186-191]. Но, несмотря на чрезмерную похвалу буддизму, Ницше крититкует и эту доктрину, обвиняя ее в нигилизме и декадентности. Хотя в буддизме борьба с грехами потеряла свое значение, эта религия продолжает бороться против страданий. В понимании Ницше, у буддистов наблюдается повышенная возбудимость и чувствительность к страданиям, что является для него признаком декадентности: «Буддизм - это религия для поздних людей ..., которые слишком чувствительны к боли» [4, B.6, S.189]. Не преминул Ницше указать и на то, что христианство переняло от иудаизма отрицание естественности и жизненности природных ценностей. Вместо реальности эти две религии внушали людям жалкую ложь, радостно воспринимиаемую такими же жалкими их потребителями [4, B.6, S.193, 195].
Весть о смерти Бога во фрагменте 125 «Веселой науки» звучит так: «Бог мертв! Бог останется мертв! И мы его убили!» [5, Buch 2. S.143]. И этот тезис многократно повторяется в различных вариантах. Стало быть, Ницше не столько Aнтихрист (противоположность
Христу), сколько Антихристианин (противоположность хроистианству)? Несомненно. Обычные люди смерть Бога - высшей для них моральной инстанции - выдержать не могут. И у Ницше появляется идея сверхчеловека - существа, ориентирующегося в главных решениях только на собственную волю и этим подобного Богу. Напрашивается вывод: невозможно отрицать Бога, не воображая себя сверхчеловеком, т.е. существом, в ряде отношений равным божеству. Признание смерти Бога несет неслыханное духовное освобождение, дает свободу мысли для философов и всех, думающих самостоятельно («freien Geister») [5, B.5. S.343]. В другом месте он пишет о смерти Бога с поправкой: «... мы, философы, и „свободомыслящие" чувствуем себя при известии, что "старый Бог мертв" как бы освещенными утренней зарей свободы, Сердца наполняются благодарностью, восхищением, надеждой, предчувствием». Стало быть только старый Бог мертв и надо ожидать нового? И нового «Бога» Ницше обьявит. Незадолго до своего ухода в бессознательное состояние, в январе 1899г. он объявит, что Бог на Земле и что мир людей теперь просвещен [6, Bd. 8, S.572.].
Какова же дорога от «Бог мертв» до «Бог находится на Земле»? Можно было бы предположить, что уже сильно больной Ницше отождествляет самого себя с Богом на Земле, что эти слова выражают его манию величия. И, стало быть, это вопрос не философский, и не теологический, а медицинский. В подтверждение последней точки зрения приводим записку к молодой женщине Салис (Fräulein von Salis): «Мир просвещен ибо Бог на Земле. Разве вы не видите как радуются все небеса? Я только что завладел своим царством, брошу Папу (римского - И.Р.) в тюрьму и прикажу Вильгельма, Бисмарка и заплесневевших расстрелять. Ваш Распятый. Январь 1889». Ницшеанский Бог Антихриста земной и в то же время «потусторонний», т.е. стояший по ту сторону добра и зла. Земных добра и зла - иных мы не знаем. Этот Бог «Дионис» (Вакх) - полный жизненной силы и воплощающий ее, всему говорящий «да», все принимающий. Этот Бог является универсальным масштабом приятия мира и людей, каковы они есть, а не должны (кому должны?) быть, масштабом истинной просвещенности - просветленности. Бог Диониса есть доверительный и радостный фатализм в чистом виде [4, B.6, S.160], [1, S.216, примечание 5].
В этом своем понимании Ницше опирается и на некоторые положения Гете, Бетховена, Шопенгауэра и Шеллинга. Например на мысль Гете о том, что лишь единичное достойно отрицания. У Шопенгауэра: «Поэтому если жизнь, как она есть, удовлетворяет, если она во всех отношениях признается, ее можно рассматривать как бесконечную», - т.е. как всегда действительную, не имеющую ни прошлого, ни будущего, но всегда настоящую. У Шеллинга имеется выражение «дионисийская тройка», в которую кроме Диониса (Вакха) входят еще отождествляющиеся с Дионисом Загрей (Zagreus) и долженствующий еще прийти Якхос (Jakchos). Таинственный центр троицы составляет история страстей Диониса, который родился от богини плодородия Деметры (полагает Шеллинг) [7], [8]. (Загрей - греческий орфический Бог растительного произрастания, сын Зевса и Персефоны. Зевс «планировал» ему мировое господство. Однако Гера натравила Титанов, которые убили ребенка и пожрали почти все его тело. Афина спасла только его сердце, которое пожрал Зевс. С царской дочерью Земеле (Semele) Зевс породил Дионисия, который стал новым Загреем).
Признание дионисийского Бога, дионисийства означает и спокойное приятите („das Jasagen") необходимости противоречий, борьбы, войны [4, B.6, S.312]. Дионисийский Бог радикальнее христианского - у Христа «любите врагов своих», у Диониса - приятие всего в мире. Ницше дает формулу приятия мира, выше которой прыгнуть нельзя. Это приятие мира базируется на его понимании мира, как эстетического целого [9].
Христианская теология представляет Бога как чистый дух, что является противопоставлением Богу жизни. Бог, не говорящий «да» любому проявлению жизни, не есть подлинный Бог. Любое проявление жизни есть «нет» смерти, и любое проявление «нет» жизни есть «да» смерти. Христиаский Бог есть Бог смерти на Земле и жизни «на небе». Бог жизни на Земле, в любых ее проявлениях - это Дионис [4, B.6, S.185]. И Ницше приписывает Христу такие слова, которые противопоставляют его церковному христианству и сближают с Дионисом: наличные законы существуют для рабов: «... любимый Бог, как я его люблю как
его сын! Что нам, как сыновьям Бога, мораль!». Бог не знает морали, человеческой морали, не знает добра и зла, которые бы стояли выше жизни: она сама их определяет или отвергает [4, B.6, S.101], [10]. Жизнь преступает любые правила, установленные ей самой или кем ли иным, создает новые по мере надобности [4, B.6, S.203].
Понимание жизни Дионисом: сущность жизни божественна в целом, как в ее творческом, так и в ее разрушительном самоутверждении. Христианскому смыслу страдания Дионис-Ницше противопоставляет естественный для жизни трагический смысл страдания. По христианскому смыслу страдание - есть один из путей к блаженному бытию. По дионисийскому смыслу человеку жить и само по себе благо, и нет нужды оправдывать страдания человека для мнимого большего блаженства. Бог церковного христианства -противник жизни, вместо того, чтобы быть ее покровителем, просветителем. В другом месте он утверждает, что антихристиане все язычники: «Язычники все, кто говорит жизни „да" ...» [4, B.6, S.239]. Греческие Боги своей немыслимой жестокостью оправдывали греков с их мелкими преступлениями, облегчали их угрызения совести, облегчали их жизнь психологически. Христианский Бог и церковная мораль превратили людей в ничтожных, злых, вечно виноватых от рождения и до смерти, тварей [11, S.24].
3. Критика христианства Антихристом-Ницше.
Не любил Ницше «героев» Нового Завета - текста, чрезмерно, по его мнению, переоцененного. Иное дело Старый Завет, которому он выказывает самое большое уважение. Там - великие люди, сильные сердца, сильный народ. В Новом Завете, по его мнению, все мелко, парадийно, противоестественно, бесчувственно, абсолютно провинциально и т.д. Единственнное исключение - сильно изуродованный евангелистами образ Христа, которого они не поняли [11, S.122-123]. В последних текстах Ницше облачает свои философские аргументы и неожиданные ходы мыслей в фигуры исторические или мифологические, но для большинства людей его времени и культурного собщества одинаково убедительные. Незадолго до присвоения себе имени «Распятый» Ницше присваивал себе имена, противоречащие друг другу: «Цезарь», «Будда», «Дионис», «Вагнер», «Парсифал», «Иисус», «Павел», «Заратустра», «Антихрист». Можно предположить, что разрушающееся «Я» философа пыталось идентифицировать себя с носителями этих имен.
Антихрист относится ко всем «свободомыслящим» („freien Geister"). Антихристом философ называет себя с апреля 1883 года в письме к Малвиде фон Мейзенбург [6, B.6, S.357]. В письме к своему другу Паулю Дойсену от 26 ноября 1888 он пишет, что его «Заратустра» - это «первая книга всех тысячелетий, Библия будущего» [6, B.8, S.492]. Зарастустра выступает и как новый Христос, и как Антитхрист. В других письмах к Дойсену того же периода пишет: «мы сами, мы свободные души, уже являемся „переоценкой всех ценностей», живое обьявление войны и победы всем старым понгятиям «правда» и «неправда» [4, B.6, S.179]. То, что он антихрист, Ницше декларирует и в «Ecco homo»: «я, если говорить по-гречески, и не только по-гречески, антихрист».
Понятие антихриста встречаем в письмах № 1 и 2 евангенлиста Иоанна. В них автор предупреждает о приходе Антихриста и «противотроицы». В Откровении Иоанна противотроица состоит из дракона, чудища земного и чудища морского (глава 8 Откровения). В первом письме от Иоанна (стих 18 -26) говорится, что приходили уже многие антихристы, которых можно узнать по их отрицанию существования Христа и Бога как сына и отца и по их стремлению отвратитть христиан от христианства. Во втором письме говорится о «совратителе» („Verführer"), котороый одновременно выступает и в роли антихриста. Во втором письме от Иоанна антихристами обьявляются все, кто не придерживается учения Христа (стих 7 - 11), т.е. большигство населения Земли. Этих антихристов нельзя пускать в дом, нельзя приветствовать, не говоря уже о том, чтобы их слушать.
Определяет Ницше Христа и как анархиста, котоорый призывал уничтожить существующий порядок такими словами, которые, писал Ницше, «и сегодня еще привели бы оратора в Сибирь». Он был политическим преступником, что и привело его на крест: «Он умер за свою вину, нет никакого основания полагать... что он умер за вину других [4, B.6,
S. 198]. Упоминание о словах, могущих привести в Сибирь, говорит, как мы полагаем, о том, что Философ был знаком с содержанием «Записок из мертвого дома» Достоевского. А обозначение Христа анархистом встречается и у Ренана («Jesus, a' quelque e'gards, est un anarchiste») [12]. Ницше опирался на треяхязычную надпись на кресте распятого Иисуса: «И поставили над головой Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский» [13]. Надпись свидетельствует о политической причине смертного наказания Христа: Рим его ни царем, ни королем иудеев не признавал, надпись была иронической [4, B.13 S.107]. Добровольная смерть Христа на кресте толкуется Ницше как доказательство того, что у Иисуса фатально ослабла жизненная сила из-за его сострадания к неудачникам жизни, больным и убогим [4, B.6. S.172].
Книгу Давида Штрауса «Жизнь Иисуса» Ницше изучил в 1864 году в Бонне на двадцатом году жизни. Книга его тогда впечатлила, но много позже он отмечал, что ему не до тонкостей в противоречиях между отдельными Евангелиями [4, B.6. S.199]. А в «Несвоевременных заметках» (часть «Давид Штраус. Исповедник и писатель. 1873») Ницше характеризует автора как бумажного тигра в борьбе против христианства. Мнение о том, что Штраус слишком акцентировал свое внимание на теологических вопросах, а не на исторических, касающихся жизни Иисуса до его гибели, выражал и Ренан, хотя и рекомендовал французским читателям «Жизнь Иисуса» [14].
Краткий катехизис Антихриста представлен в «Сумерках идолов»:
«Что есть добро? - Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, саму власть.
Что плохо? - Все, что коренится в слабости.
Что есть счастье? - Ощущение того, что власть растет, что очередное препятствие преодолено».
Не довольство достигнутым, а желание еще большей власти, не мир, а борьба, война, не добродетель, а умение, деловые качества, способности. Это добродетели в стиле, полагал Ницше, Возрождения, добродетели, свободые от существующих моральных предписаний. Слабые и неудачники погибают естественным образом - таков закон жизни. И вреднее, чем любой порок, деятельное сочувствие слабым и неудачникам, которое пропагандируется христианством и которое два тысячелетия ведет войну против здоровых и сильных людей. Этой войне Антихрист противопоставляет свою войну против примитивной (гуманистической) философии истории, против этики долженствования Канта, против идеализма Платона, против движений социального равенства и анархического эгалитаризма, против всего, что тормозит развитие живого человеческого общества и живой человеческой жизни. Ницше полагает, что христианство есть заговор против здоровья человечества, его жизненности, заговор, реализация которого неминуемо ведет к гибели человечества [4, B.4. S.16], [4, B.6. S.170, 172, 173, 253], [6, B.8. S.502]. Христианское сочувствие уничтожает все здоровые инстинкты продолжениея и усиления жизни, христианство оказалось практикой нигилизма по отношению к здоровой человеческой жизни. Считать христианских священников - этих профессиональных отрицателей, очернителей, отравителей настоящей жизни некиим видом «возвышенных людей», означает быть слепым [4, B.6. S.175].
Наиболее полным и ярким воплощением Антихриста является Заратустра, а воплощением антибиблии - названная его именем книга. Ницше писал: «Иисус: требует, чтобы в него верили, и посылает все в ад, что этому сопротивляется. Бедные, глупые, больные, бабы, включая блядей (Huren), отребье, дети - всех их он предпочитает: среди них чувствует он себя хорошо. Чувство судьи против красивого, богатого, властного, ненависть к смеющимся ... он был злейшим из людей» [4, B.11. S.54]. Ницше утверждает, что в действительности существовал только один христианин - Иисус, который и умер на кресте. «Все „евангелическое" умерло на кресте. Что с этого момента называется „евангелическое", было противоположностью тому, чем он жил ...» [4, B.6. S.211]. Евангелическое умерло, но вместо него была создана церковь, утверждает философ. И в этом утверждении он близок к мыслям Л.Толстого, на работу которого «Моя религия» он ссылается [4, B.14. S.442], [15].
Есть ли будущее у настоящих христианских ценностей, т.е. таких, которыми жил сам Христос? Есть, отвечает Ницше: это ценности людей свободных духом, к которям философ относил и себя („wir, freigewordenen Geister") [4, B.6. S.209]. Настоящее христианство возможно в любые времена и в любых культурах, полагал философ: «Не вера, а деяние, и многие -не -деяния, иное бытие ...» [4, B.6. S.211], Ирония судьбы по отношению к Ницше заключается в том, что не христианство Христа, а институционализированное христианство, церковное христианство распространилось во всех современных культурах, на всех континентах. Но в целом можно сделать вывод, что Ницше не был Антихристом, не выступал против взглядов и образа жизни Христа. Он был Антихристианином, противником христианской церкви, отступившей от взглядов и образа жизни Иисуса и лицемерно провозгласившим его своим учителем [16], [17].
4. Иисус в образе революционера и анархиста.
Ницше полагал, что его понимание Христа революционизирует христологию. Сущность Христа извращена христианской церковью в течении многих веков. И лишь поколение «свободомыслящих», к которому он относил и себя, не знающих никаких запретов для мышления, в состоянии показать истинную сущность Иисуса [4, B.6. S.208].
В своей критике христитанства Ницше и опирается на Ренана (Renan), и противостоит ему. Три книги этого французского исследователя могли быть внимательно им прочитаны: Histoire des origines du Christianisme; Vie de Jesus; Lantichrist. Достоверно известно из письма Ницше к Овербеку (Overbeck) от 23 февраля 1887 г., что он прочел Histoire с большим неудовольствием так как это чтение принесло ему мало пользы. Но некоторые сравнения Ренана им были затем использованы: Иисус (идеал добра), Нерон (воплощение зла), хотя он и полагал, что эти сравнения неправомерны. Похоже, ему было известно и раннее произведение Ренана „Endtrauerspiel des Weltalls" (1873) о конце света [18].
С начала 80-х годов тексты Ницше показывают двойственное, по крайней мере, отношение к Христу: частью - презрение, частью - удивление и похвала некоторым его человеческим качествам. Эта двойственность сочеталась с постоянным однозначно неодобрительным отношением к иудаизму и христианству. Такое отношение к Христу и двум религиям было у Ницше и до изучения труда Ренана Эрнста «Vie de Jesus». Эта работа, представляющая образец либерально-буржэуазного подхода к христианству и сентиментального психологизирования образа Христа, была Ницше тщательно проработана к концу 1887 года [4, B.14. S.404, 421, 441].
Ницше подвергает в «Заратустре» уничижительной критике качества Христа, которые Ренан в своей «Жизнь Иисуса» превозносит как славные. И сам Ницше, определяя Христа как злодея, пишет в то же время: «Один еврей по имени Иисус был до сего дня лучшим любящим» [4, B.10. S.159], [4, B.12. S.481]. Иисус догадывался, что каждый человек жаждет любви, то есть признание себя высшей и непреходящей ценностью. Любовь выше почитания, известности, восхищения мощью и властью человека и т.д. Плохо человеку, которого никто не любит таким, каков он есть. Но это признание ценности любви, направленной на себя. Иисус же говорит, что надо любить всех и вся [4, B.5. S.224].
5. Древнегреческий «идиот» и Иисус.
В своем поимании Христа Ницше перекликается с идеями Л. Толстого «Моя вера». Во многих странах европейской культуры Толстой считался особо верным и последовательным интерпретатором учения Христа. Ницше читал французский перевод «Моя вера» - „Ma religion", вышедший в 1885 году. Судя по извлечениям Ницше из этого издания, его особо интересовало противоречие между представленным в известных текстах Иисуса любящим, скромным, не отвечающим стилой на силу, свободным от гнева и ненависти и реально существующей христианской церковью - с другой [19].
Опираясь на идеи Толстого и возражая многим положениям Ренана, Нитцше стремится дать новый образ Христа, но теперь уже не политический. а психолого-социальный (причем он критически отзывается о толстовской концепции сочувствия людям) [11, с.132].
Христос-человек утверждает, что вечная жизнь уже в нас, в каждом, кто верит в Христа. Жизнь надо провести в любви к каждому, ибо каждый есть дитя Бога и как таковой каждый равен каждому. Надо, следовательно, и врагов своих любить. В связи с этим Ницше замечает: «Говоря строго психологически, применительно к этому человеку следует употребить совсем другое слово (вместо „герой" и „гений" у Ренана - авт.), верным словом будет скорее слово Идиот» [4, B.6. S.199]. Этот вывод был в первом издании 1895 года упущен издательницей Елизаветой Ферстер-Ницше, сестрой Фридриха, или с ее разрешения сотрудником Фрицем Когелем. В этом издании были удалены и многиее другие не «политкорректные» высказывания философа [1, с.208, примечание 5].
Меж тем, у Ницше содержание слова «Идиот» не психическое, а социальное. На древнегреческом языке слово «идиот» означало - «Сам удаляющийся из общества» и необразованного в плане этой изолированности. Павел в первом письме к Коринфянам называет так прозелитов, «выпадающих» из своего сообщества. И Гаман не стеснялся называть даже Сократа «мудрым идиотом Греции». Самое «идиотиское» в таких людях - это «Не-уметь-быть-врагом» („Nicht-feind-sein-können") [20].
В отличие от Христа: „идиота в среде весьма сообразительного народа ... только его ученики такими не были - Павел вовсе не был идиотом!". А церковь пошла по пути Павла, а не Христа. Иисус велик по сравнению с платонизированным Павлом и другими своими учениками именно своим «идиотизмом» и главным его признаком - «Не-уметь--быть-врагом». Другой признак «идиотизма» Иисуса - в языке его нет прошлого и будущего. Время у него состоит из одного настоящего. «Царство небесное» - это сердечное состояние, оно не в будущем, а здесь, в сердце каждого истинно верующего. Мысль об особом времени в языке христа имелась и у Э. Ренана [4, B.6. S.207], [21].
«Идиот» у Ницше - это типичный декадент, такой как Будда, философы Пиррон или Эпикур. Такие декаденты боятся малейшей боли, предпочитают любовь, как высшее ощущение приятного, и склонны поэтому к порождению религии любви. «Христос обнимает весь мир и всех людей в своей любви, не знающей исключений...». Он рассматриватся как смесь «утонченной чувственности, болезненности ... идеотизмом детскости ...» [4, B.6. S.201, 202]. Современные исследования талантливости и гениальности отмечают элементы детскости у многих выдающихся ученых, поэтов, деятелей искусства [22].
В связи с проблемой «детскости» Ницше выдвигает гипотезу о нарастающей задержке интеллектального развития Иисуса:от «чисто детского сумасбродства» („rindlich - reinen Torheit") через задержанную подростковость („arretierte Adoleszenz") через подростковую телесность („körperlich steckengebliebenen Pubertätsentwicklung"), и, наконец, психологические механизмы защиты от общества, его правил. Для всех этих особенностей, вместе взятых, Ницше использует термин «дегененративность» („Degenereszenz") [4, B.6. S.203]. Высшая оценка Христа со стороны Ницше - «свободный дух» („freier Geist"). В переписке друзей Ницше Овербека и Гаста отмечается, что философ в этом определении признает Христа в высшей степени передовой, оригинальной личностью, подобной самому Ницше [4, B.6. S.204], [23].
Непротивление злу насилием, недеяние и по отношению ко злу напоминает позиции Лао Цзы. В 1874 году появился перевод высказываний Лао «Таотекинг» и одну из этих книг Ницше приобрел. К воззрениям Лао примыкает положение Ницше о целебности восприятия необходимости в вещах как прекрасного, примеряющего с действительностью, какой бы суровой она не была [4, B.6. S.204]. В «Веселой наке» (книга 4, фрагмент 276) философ писал, что он хочет стать говорящим «да» действительности и повторяет эту мыль многократно в других работах [4, B.3. S.521], [4, B.6. S.24].
При таком понимании получается, что Иисус вовсе не был революционером и анархистом: он «работал» на исправление душ людей (любых!). Этот момент гениально прозрел Михаил Булгаков в образе Иешуа Га-Ноцри: « - А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова „добрые люди"? Ты всех, что ли, так называешь? - Всех, - ответил арестант, - злых людей нет на свете. ... Пилат - А вот, например, центурион Марк, его
прозвали Крысобоем, - он - добрый? -Да, - ответил арестант, - он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. ... Если бы с ним поговорить, - вдруг мечтательно сказал арестант, - я уверен, что он резко изменился бы». Пилат решительно отказался от этого предложения. Преодолеть состояние душ людей - в этом «революционность» Христа [24].
Ницше, как и многие другие, отмечает наивность таких людей - «идиотов», их доверчивость к миру, свежесть их восприятия, большую силу воображения, умение ставить неожиданные („дурацкие") вопросы самому себе и людям. Они как дети. Им принадлежит небо: в этой обители нет противоречий, как и в чистой детской вере. Эта детская вера в «доброту» мира воплощена Достоевским в образе князя Мышкина в романе «Идиот». Князь поразительно похож на настоящего Иисуса потому, что он «слишком добр» для этого мира [25].
Описывая смерть Иисуса на кресте, Ницше достигает высочайшего уровня вчувствования в личносчть казнимого - такого уровня, которого не достигал и Кьеркегор [26]. С тем, чтобы убедить читателя в правоте такого вывода приведем длинную цитату: «Этот „благостный посланник" умер как и жил, как он учил - не для того, чтобы людей спасти, но для того, чтобы показать, как надо жить. Человечеству он оставил практику своей жизни: его поведение перед судьями, перед преследователями, обвинителями, разнообразными клеветами и насмешками, - его поведение на кресте. Он не сопротивляется, не защищает своего права, он не делает ни одного шага, который бы мог отвратить от него наихудшее, более тогог, он вызывает его ... И он просит, он страдает, он любит с теми, в тех, кто делает ему злое ... Его слова к преступнику на другом кресте содержат все Евангелие ... Это на самом деле был божественный человек, „дитя Бога", - сказал преступник. «Если ты это чувствуешь - ответил ему Спаситель - ты уже в раю, то ты тоже дитя Бога ...» [4, B.13. S.11]. «Не сопротивляться, не гневаться, не обвинять ... Злому не противостоять - его любить ...» [4, B.6. S.207]. В образе Иисуса Ницше представил образ жизни без воли к власти, к физической силе, используемой для подчинения других. И возможность такого образк жизни подрывает, конечно, тезис философа об универсальности «воли к власти».
Внимательный читатель Нового Завета заметит, что Ницше соединил в этих цитатах сцены казни казни Иисуса, представленные в двух Евангелиях - от Марка и Луки и цитирует их на память, меняет названия казненного: «Сын Бога» - на «божественный человек» и «дитя Бога» [27].
И почти так же, как об Иисусе, Ницше говорит о себе, о зле и необходимости в „Ecco homo",в последнем абзатце „Почему я так умен": „Необходимое не только переносить, еще менее его избегать - ведь идеализм есть лживость перед неоходимым -, но его любить" любить.." [4, B.6. S.297]. Отождествления Ницше с Христом, здесь, конечно, нет. Ницше любит необходимость как некоего всесильного бога. У Христа произошедшее - это его, судьба, им самим избранная. Он любит самого себя как Сына Бога и избранную им самим свою судьбу, а не абстрактную необходимость. И в эт ом плане Христос - герой, т.е. личность, сама определяющая свою судьбу. Как только появляется такая личность-герой, то перед ней „робеют" абстрактные необходимость, и судьба. Меж тем попытки вышеуказанного отождествления имеются [28]. В отличие от детей, Иисус не умел веселиться. Можно только пожалеть, полагал Ницше, что Христос не прожил подольше. Он может быть стал бы первым ренегатом и своего образа жизни, научился бы смеяться и поменьше плакать [4, B.4. S.95].
Возвращаясь к теме знакомства с Достоевским, заметим, что письменно Ницше ссылается лишь на книги «Бесы» и «Записки из мертвого дома», с которыми он ознакомился во француузском переводе. Не упоминаются им «Братья Карамазовы», хотя идеи из «Великого Инквизитора» часто видны в поздних текстах Ницше. Ницше сожалеет, что не наблюдатель типа Достоевского, а малопонятные евангелисты были современниками Иисуса. Атмосфера таких его романов как «Бесы» и «Записки из мертвого дома», а также дегенеративное социальное окружение, отраженное в них, напоминают иудейско-христианские общины времен жизни Иисуса. Не только в князе Мышкине из «Идиота», но и
во многих героях этих романов видна смесь «утонченности, болезненности и детского», как и у Иисуса [4, B.6. S.202]. Сходство между миром людей, изображенном в романах Достоевского, и миром в евангелиях отмечено в эпилоге работы Ницше «Случай Вагнера»: «... в Евангелиях нам явлен совершенно тот же психологический ттип, который изображается в романах Достоевского» [4, B.6. S.50]. А в «Сумерках идолов» Ницше упоминает Достоевского «как единственного психолога... у которого я чему-то научился: он отьносится к прекраснейшим счастливым случайностям в моей жизни» [4, B.6. S.147].
Еще одна особенность «идиота» - он не следует всеобщему здравому смыслу („bon senc"). Он следует собственному смыслу, хотя и не отрицает полностью смысла всеобщего. Свой смысл он выражает в иносказаниях, в притчах. Это подтверждатся Евангелием от Матфея (13, 34). Сравним русский и немецкий переводы этого фрагмента: «Все сие Иисус говорил народу притчами, и без притч не говорил им» („Solches alles redete Jesus in Gleichnissen zu dem Volk, und ohne Gleichnis redete er nichts zu ihnen."). Евангелия на разных национальных языках говорят одно: Иисус не мог с народом говорить прямо: народ мог бы его не понять, а то и обиделся бы. Собственный смысл, часто радикально отличающийся от общепризнанного, можно было обнародовать только иносказанием. Американский философ Ральф Вальдо Эмерсон высказал мысль, что поэтическая и профетическая речи существенно отличаются от понятийной речи [29]. Ницше придал этому ходу мысли много обльший обьем, рассуждая о языке искусства.
То, что художник (не только живописец, но любой представитель искусства) ценит видимость, созданную искусством, более высоко, чем саму реальность, понятно. «Ибо „видимость" ("der Schein") означает здесь реальность повторная, но избранная, усиленная, откорректированная ... Трагик не пессимист, - он говорит „да" по отношению ко всем вопросам и страхам, он дионистичен ...» [4, B.6. S.74-79], [30]. Любовь к судьбе („Amor fati"), доверие к ней, принятие ее вырастает у Ницше, главным образом, из глубокого понимания сущности искусства как со-творения мира.
Специфика языка Христа и его мировоззрение отражаются в вербальном составе его реченний, в которых отсутствуют слова «вина», «наказание», «вознаграждение», равно как отсутствует и дистанция между Богом и душой человека, которая с Богом связана непосредственно. Для подлинно верующего нет нужды в церкви как посреднике между его душой и Богом. Чем непосредственнее эта связь, тем она чище[4, B.6. S.205].
Ницше отметил и особенности «языка времени» Иисуса. Слова, имеющие отношение к прошлому ( «вина», «наказание», «грех» и др.) или к будущему («награда», «предсказание», «приход Царства Божия» и др.) у Христа отсутствуют, но присутствуют понятия, обозначающие настояшее: «мир», «исполнение», «спасение», «блаженство», «преображение (простветление)» и др. Настоящее - единственная реальность, остальное - лишь знаки, с помощью которых мы говорим о настоящем. Царство Божие не придет хронологически исторически, по календарю. Оно есть некое состояние, которое в любое время приходит и в любое время еще не наличествует полностью, так же как не может полностью наличествовать бесконечность. Иисус говорит о Царстве Божием уже имеющимся у каждого христианина в душе. Он говорит о возможности переживания такой жизни, которая не знает преходящести, которая всегда «настоящее». Иисус учил тому, как надо жить, чтобы чувствовать себя «как на небе», чувствовать себя вечным [4, B.6. S.206], [31].
Литература и источники
1. Detering, Heinrich. Der Antichrist und der Gekreuzigte. Friedrich Nietzsches letzte Texte. Stuttgart 2012, Reclam Verlag, S. 10.
2. См.: Behler, Ernst. Derrida - Nietzsche, Nietzsche - Derrida. München 1988.
3. См.: Foucault, Michel. Schriften in vier Bänden. Frankfurt/M. 1998, Bd. VI, S. 1023-1027.
4. Nitzsche, Friedrich. Sämtliche Werke - Kritische Studienausgabe. Hg. von Gijrgij Colli und Mazzino Montinari-2., durchgesehene Auflage München 1988.
5. Nietzsche, Friedrich. Die fröhliche Wissenschaft. Köln 2009, Anakonda Verlag,
6. См.: Sämtliche Briefe. Kritische Studienausgabe in 8 Bänden. München 1986.
7. Schopengauer Arthur. Die Welt als Wille und Vorstellung. Darmstadt 1974, Bd. 1, S 386 f.
8. Schelling Friedrich Wikhelm Joseph von. Philosophie der Offenbarung. Sämmtliche Werke II/3. Stuttgart/Augsburg 1858, XIXf., S. 482 und 518f.
9. См. Willers Ulrich. Friedrich Nietzsches antichristliche Christologie. Eine theologische Rekonstruktion. Insbruck/Wien 1988, S. 271.
10. Jaspers Karl. Nietzsche und das Christentum. V.nchen 1952, S. 71.
11. Nietrzsche, Friedrich. Genealogie der Moral. Hamburg 2017. Nikol Verlag.
12. Renan, Ernest. Vie de Jesus. Paris 1863, S. 127.
13. Евангелие от Матфея 27, 37.
14. Renan, Ernest. Vie de Jesus (Histoire des jrigines du christianisme, livre premier). Quatrieme edition. Paris 1863, VII f.
15. Tolstoi Leo. Ma religion. Paris 1885. S. 220.
16. Benson B.E. Pious Nietzsche. Decadence and Dionysian Faith. Bloomington/ Indianapolis 2008, p. 147.
17. Nietzsche is less „anti-Christ" then „antiChristian."
18. Sommer A. „Frierich Nietzsche: „Der Antichrist". Ein historisch-philosophischer Kommentar. Basel 2000.
19. Havemann Daniel- Der „Apostel der Rache". Nitzsche Paulus- deutung. Berlin/New York 2002.
20. 1. Кор., стих 14 и 23; Hamann Johann Georg. Sokratische Denrwürdigkeiten. Aesthetica in nuce. Stuttgart 1998, S.81.
21. Ренан, Эрнст. Жизнь Иисуса. Париж 1863(франц.). С. 445.
22. Kreativität. XX. Deutscher Kongress für Philosophie. Berlin 2005, Universitätsverlag der TU Berlin, Band 1, 2.
23. Overbeck Franz/Heinrich Köselitz(Peter Gast). Briefwechsel. Berlin/New York 1998, S. 243.
24. Булгаков М. Мастер и Маргарита. Алма-Ата: Издательство „Жалын", 1987. С.21.
25. Stellino Paolo. Jesus als „Idiot". Ein Vergleich zwischen Nietzsches „Der Antichrist" und Dostoewskijs „Der Idiot". In: „Nietzscheforschung 14, 2007; S. 208.
26. Biser Eugen. Nietzsche - Zerstörer oder Erneuerer des Christentums?. Darmdtadt 2002, S. 21.
27. См. напр.: От Луки святое благовествование, глава 23, часть 40 - 43.
28. Detering, Heinrich. Der Antichrist und der Gekreuzigte ... Reclam Verlag Stuttgart, S. 124; Sommer Andreas in : Nietzscheforschung 11, 2004, S. 78.
29. Emerson Ralf Waldo. The Collcted Works of Ralf Waldo Emerson. Volume I& Natura Adress, and Lectures. Cambridge, Mass. 1971, p. 81.
30. Bohrer K.H. Das Tragische- Erscheinung, Pathos, Klage. München 2009, S. 16 - 32, 402f.
31. Koecke, Christian. Zeit des Ressentiments, Zeit der dewr Erlösung. Nietzsches Typologie temporaler Interpretation und ihre Auf hebung in der Zeit. Berlin/New York 1994, S. 189.
РАУ ИОГАНН - доктор философии, профессор; Научный форум по международной безопасности при Академии штабных офицеров Бундесвера (Гамбург) и Академии защиты Отечества (Вена) (rau100@mail.ru). НУРИШЕВА ГУЛЬЖИХАН ЖУМАБАЕВНА - доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой философии Казахского национального университета им. Аль-Фараби
RAU, JOHANNES - Doctor of Philosophy, Professor; Scientific Forum on International Security at the Academy staff officers of the Bundeswehr (Hamburg) and the Academy of defending the Homeland (Vienna) (rau100@mail.ru). NURISHEVA, GULZHIKHAN J. - .Doctor of Philosophy, Professor; Head of the Department of Philosophy, Kazakh National University named after al-Farabi
УДК 123 (091)
ЗОЛОТАРЕВА Т.Н., ЮРЧЕНКО С.Н. ИДЕЯ СВОБОДЫ В ТВОРЧЕСТВЕ КЛАССИКОВ НЕМЕЦКОЙ ФИЛОСОФИИ
Ключевые слова: философия, свобода, трансценденция, концепция, бытие, диалектика, мораль, политико-правовая концепция, нравственный закон.
Рассмотрены основные идеи понятия философской категории «свобода». Свобода рассмотрена с точки зрения абсолютного детерминизма, с позиции двух оснований, с одной стороны на космологической концепции, с другой на этической теории. Делается вывод о том, что процесс в неизбежной и бесспорной связи индивида и общества обретает в мыслительной деятельности человека компонент высшей нравственной правды. Отдавая обществу приоритет в формировании «живого» воплощения идеи добра, человек понимает, что без него или вне его свободная воля носит абстрактный и бессильный характер.
ZOLOTAREVA, T. N., YURCHENKO, S. N. THE IDEA OF FREEDOM IN THE CREATION OF CLASSICS OF GERMAN PHILOSOPHY.
Keywords: philosophy, freedom, transcendence, conception, being, dialectics, ethics, political-legal concept, a moral law.
