Научная статья на тему 'Николай Минский в литературных портретах современников'

Николай Минский в литературных портретах современников Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
119
15
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МЕМУАРЫ / ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПОРТРЕТ / ШАРЖ / ПАРАДНЫЙ ПОРТРЕТ / КАМЕРНЫЙ ПОРТРЕТ / ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ / MEMOIRS / LITERARY PICTURE / CARICATURE / GALA PORTRAIT / CHAMBER PORTRAIT / INDIVIDUAL

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Самсонова Ольга Николаевна

Статья О.Н. Самсоновой повествует об изменчивости словесных изображений Николая Минского в описании его современников. Авторами литературных портретов поэта выступают З. Гиппиус, А. Белый, П. Перцов, К. Фофанов. Поздние портреты менее выразительны художественно, но более объективны. Их авторы юные современники Минского.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The article by O.N. Samsonova narrates about changeability of literary pictures of Nikolay Minsky in the description by his contemporaries. Z. Gippius, A. Beliy, P. Pertsov, K. Fofanov, come forward with literary pictures of the poet. Later pictures are less expressive in art, but more objective. Their authors are young contemporaries of Minsky.

Текст научной работы на тему «Николай Минский в литературных портретах современников»

НИКОЛАЙ МИНСКИЙ В ЛИТЕРАТУРНЫХ ПОРТРЕТАХ СОВРЕМЕННИКОВ

О.Н. Самсонова

Ключевые слова: мемуары, литературный портрет, шарж, парадный портрет, камерный портрет,

индивидуальность.

Keywords: memoirs, literary picture, caricature, gala portrait, chamber portrait, individual.

Авторами литературных портретов Николая Максимовича Минского 1880-х, 1890-х и 1900-х годов были поэты, литературные критики и публицисты. В 20-30-х годы ХХ века он описан также людьми творческих профессий: артистом, политиком, журналистом. Если учесть, что мемуары не чужды субъективности и по фактической точности уступают документу, к тому же окрашены эмоционально, то особое любопытство в воспоминаниях вызывают средства изображения литературных портретов, в частности, портрета раннего и позднего Н. Минского, того, как меняется образ поэта в описании мемуаристов разных поколений.

Живописный словесный портрет есть изображение на стыке искусств, отмечал Ю.М. Лотман. Если рассматривать литературный портрет как жанр искусства «на границе слово / изображение», то вполне логично атрибутировать его в соответствии с законами жанра, учитывая композиционные особенности, функциональное назначение и способы изображения [Лотман, 1999, с. 74].В 1884 году в Киеве Н. Минский стал героем группового фотографического портрета, который впервые был опубликован в журнале «Беседа» в 1903 году. На фото - трое молодых людей: В. Гаршин, И. Ясинский и Н. Минский - общаются, расположившись на стульях. В центре - Ясинский, справа от него - Гаршин, присевший вполоборота к камере, перекинув ногу на ногу, в динамике беседы. Н. Минский, единственный из троих, оседлал кресло и, опираясь о его мягкую спинку руками, обращен к камере. Любопытно, что в пояснительной заметке к фотографии И. Ясинский характеризует В. Гаршина и Н. Минского двумя штрихами. При этом портрет В. Гаршина более живописен, а Н. Минского - представляет собой скупую зарисовку: «Всеволод Гаршин -красивый, молодой, знаменитый. <... > Мы все утро провели в живой беседе <... > Всеволод все время смешил нас и фотографа. Один Минский выдержал характер во время сеанса» [Гаршин, 1934, с. 506]. Н. Минский театрален: он единственный позирует перед камерой и «выдерживает характер» в общении. Возникает образ несколько холодного, но при этом независимого и оригинального человека.

В те же 80-е годы появились два шаржированных портрета Н. Минского. Автором одного из них является поэт Константин Фофанов: «Его румяные щеки напоминают седалища обезьян. Глаза имеют такое выражение, как точно он наслаждается щелканьем орехов или грызет сухие стручки. Акцент еврейский. Белизна зубов спорит с белизною манжетов. Когда начинает горячиться и вступать в спор, то слегка подергивает шеей и, склоняя набок голову, в сторону противника говорит: “Может быть! Может быть!”, - декламирует, широко шлепая красными губами» [Сапожков, 2001, с. 157]. Этот шарж единственный из целого ряда «очерков-характеристик в жанре иронического портрета <...> полон “ядовитого сарказма” [Сапожков, 2001, с. 157]. Основной яд сконцентрирован в презрительном сравнении по внешним признакам лица человека с седалищем обезьяны. В предложении о белизне зубов и манжет чувствуется некая манерность модели, осуждаемая автором шаржа. Натянутость отношений автора портрета и модели диктует выбор красок - претенциозный ослепительно белый и яркий красный (румяные щеки, красные губы); лексики - удачно подобранные глагольные формы (грызет, спорит, подергивает, шлепая) и существительного в значении действия (щелканьем), отчего в целом образ воспринимается в движении.

Динамика стала основной чертой Н. Минского в лаконичной характеристике Петра Перцова: «Возле Зинаиды Николаевны кружился невысокий, коренастый карапуз с большой головой и вздыбленными волосами. Мне назвали в нем поэта Н.М. Минского ...» [Перцов, 1933, с. 88]. Глагол «кружился» передает свойственную Н. Минскому способность постоянно находиться в движении, но при этом употребляется с долей иронии в значении: «проявляет симпатию, ухаживает». Образное сравнение с карапузом - казалось, в уничижительном тоне - рисует на самом деле яркую внешность Н. Минского: крепкий, плотного телосложения, но невысокого роста. По фотографиям можно судить, что Н. Минский не был коренастым в общепринятом значении этого слова: «крепкого сложения, невысокий и широкоплечий», возможно потому голова и показалась «большой» [Ожегов, 1964, с. 288]. А «вздыбленные» - всего лишь от природы круто вьющиеся волосы. Мемуарист П. Перцов несколькими «мазками» точно и метко передал свое впечатление о Н. Минском, не вдаваясь в анатомические и психологические особенности создаваемого образа. Обратим внимание на то, что Перцов описывает первое впечатление о Н. Минском не в момент встречи с ним или сразу после нее, а спустя время, уже после того, как отношения (деловые, романтические, дружеские, неприязненные и т. д.) складывались, развивались и после всего закончились. Поэтому на впечатление от первой встречи, а соответственно, и на выбор средств выражения в большей или меньшей степени накладывает отпечаток последующее общение с Н. Минским, его более подробное узнавание.

Н. Минский 90-х годов - уже известный, состоявшийся поэт и переводчик, популярный критик и публицист. Зинаида Гиппиус в своем «Дневнике любовных историй» за 1893 год рисует его ярко и неоднозначно. Зрение - не основное чувство, которым руководствовалась З. Гиппиус. Она описывает также

свои обонятельные, осязательные и слуховые ощущения: «Вглядываюсь в чужую любовь (страсть), терплю эту мерзость протянутых ко мне рук и <...> ну, все говорить! Горю странным огнем влюбленности в себя через него. <... > 22 февраля. Держу потому, что другие находят его замечательным, тоже за цветы и духи. В бессильности закрываю глаза на грязь его взоров. <... > После первого, полуслучайного, поцелуя в дверях - я ужасно хорошо влюбилась. Было темно, я провожала его (Минского) в третьем часу. От него недурно пахло духами и табаком. Душиться, говорят, mauvais genre, но я люблю. Скользнула щекой вниз по его лицу и встретилась с его нежными и молодыми губами» [Гиппиус, 1969, с. 25-46]. Скверные ощущения от прикосновений не любимого, но навязывающегося мужчины З. Гиппиус описывает существительными с негативной семантикой, с явно отрицательной эмоциональной окраской: «мерзость», «грязь». От этого интимный портрет Н. Минского приобретает дьявольски-слащавый характер. Акцентируя внимание на обонятельных ощущениях: «находят его замечательным <... > за цветы и духи», «недурно пахло духами и табаком», - З. Гиппиус оказывается вовлеченной в ауру душистых ароматов Н. Минского. В начале ХХ века немецкий социолог Георг Зиммель писал о том, что духи «увеличивают сферу человека», и тот, кто находится поблизости, «погружается в их аромат и таким образом как бы вовлекается в сферу этой личности» [Зиммель, 2000, с. 13]. Неслучайно приятные для З. Гиппиус запахи способствуют положительной оценке Н. Минского на общем фоне негативного к нему отношения. «Декадентская мадонна» почувствовала привлекательность Н. Минского, а не увидела ее, и Н. Минский, в свою очередь, приложил к этому немало усилий.

Следующий портрет, Петра Пильского за 1896 год, так же не избегает обонятельных ощущений, он начинается с деепричастия «веяло»: «От него веяло и еще некоторым высокомерием, колючей самовлюбленностью. Н. Минский кокетничал. Своих литературных гостей он принимал в комнате, обитой кругом сукнами или коврами. Минскому нравилось чувствовать себя оргиистом», женщинам «он импонировал своей осанкой и проповедью замороженной холодности» [Пильский, 1937, с. 37]. Это тип парадного портрета. Абстрактные категории веяло, колючей переводят читателя в область не зрительных, а обонятельных и осязательных ощущений. Разница лишь в том, что ароматы и манера поведения, используемые мужчиной с целью очарования женщин, на других мужчин действуют прямо противоположно. Н. Минский театрален, он играет «отца русского декадентства», тщательно скрываясь за маской «некоторого высокомерия» и «самовлюбленности». Однако Пильский четко находит факт такого сокрытия: «нравилось чувствовать», но не - «чувствовал себя».

Страсть к оргиям не оставляет Н. Минского и через десять лет. В 1906-1913 годах он жил в Париже на положении политического эмигранта. Андрей Белый увидел здесь Н. Минского в таком свете, что вынужден был написать: «Парижского Минского вовсе не связываю с Николаем Максимовичем, или - подлинным Минским» [Белый, 1990а, с. 158]. В 1906 году в Париже «как сальцем он (Минский) лоснился, - маленький, толстенький, перетирающий ручки, хихикающий, черномазый, с сединочками; а когда он ушел, не без жути мне Гиппиус: “Видели, как он брюшком передергивал, слюни глотая: несчастный, не правда ли,-сморщенным личиком напоминает он кончик копченой колбаски". <... > Мы в назначенный вечер заехали к Н.Минскому; жил недалеко он от “Плас-Пигалль" (центр кабачков); он нас ждал; он к нам вышел с зонтом, в котелке: треугольным таким коротышкой: “Идемте ж скорей ". В котелке, как грибок, семенил с лихорадцей за нами». Дальше А. Белый описывает экскурсию Н. Минского по злачным местам Парижа. По окончании путешествия «Минский, нас усадивши на фьякр, канул в грязной ульчонке во мрак» [Белый, 1990а, с. 158]. В эпизоде Н. Минский предстает сластолюбцем, но с оттенком низкого чертоподобия. Презрительное созвучие с мелким бесом находим в определении черномазый, соединяющем в себе несколько значений: «черноволосый и смуглый» и «грязный, испачканный чем-либо» [БТС, 2004, с. 1474].

Особый колорит «интимному» портрету Н. Минского придают уменьшительно-ласкательные суффиксы в существительных и прилагательных сальцем, маленький, толстенький, ручки, с сединочками, брюшком, личиком, кончик, колбаски, грибок. Этим подчеркивается не столько мизерность внешнего образа оригинала, сколько незначительность его интересов. Характеристика внутреннего состояния Минского носит уничижительную оценку: «семенил с лихорадцей», то есть шел мелкими (частыми) шагами, испытывая не полное чувство «лихорадки», или чувствуя ее непостоянно (периодически). К тому же и улица, на которой находится герой, кажется маленькой, никчемной «ульчонкой». От прочитанного эпизода остается впечатление ускользающего образа, миража, так как нет главного - выражения глаз героя. Н. Минский как ортодокс из XIX века осваивает правила юного ХХ и примиряет на себя модные увлечения нового века, поэтому в довольно пространном описании нет главного, того, что является «зеркалом души».

Характерной особенностью представленных выше портретов Н. Минского является лаконичность и ироничное изображение. Портреты разных авторов выявляют три основных качества личности Н. Минского - оригинальность, динамичность, артистизм. Ни один из авторов не ставит своей целью передать фотографическую точность изображения. В галерее портретов Н. Минского XIX века с симпатией написан лишь один - Г. Слиозберга, короткая зарисовка И. Ясинского нейтральна, остальные - ироничны, с долей сарказма.

Литературные портреты позднего Н. Минского составляют значительный контраст ранним описаниям. Поэта наблюдают молодые люди, обнаружившие театральность, но не оригинальность образа. Е. Мильтон зимой 1923-24 годов, в Англии уловила важную особенность личности поэта: он играет не собственную роль, как это было раньше, а примеряет на себя чужой образ. В сравнении как носят художники содержится

намек на подражание. Однако рассказ певицы на этом не заканчивается, через год она видит поэта в несколько другом свете: «Я невольно оглянулась и увидела спешащего, запыхавшегося Минского, и тут меня поразило в первый раз его действительное сходство с британским премьер-министром. Тот же небольшой рост и фигура. Такая же голова с гривой седых волос, такие же седые усы, то же странное пальто с пелериной, так называемая крылатка и т.д. Он нисколько не удивился и не обиделся, что его называют Ллойд-Джорджем, а сказал, что он уже привык к этому, так как его часто принимают за Ллойд -Джорджа, и я подумала, что ему это наоборот приятно и что он подходящим костюмом и прической умышленно подчеркивает это сходство» [Мильтон, 1968, с. 154]. В этом описании острота восприятия образа Н. Минского уступает место портрету-сравнению, как будто яркие и оригинальные черты личности поэта смазываются, перестают восприниматься как неповторимые.

То же подражание находит в Н. Минском советский дипломат Иван Майский летом 1925 года: «Н. Минскому было уже 70 лет, но он еще сохранял немало живости. Белая шапка волос, седые густые усы, вечером фрак: издали он походил на Ллойда Джорджа, чем чрезвычайно гордился. За годы эмиграции Н. Минский явно полевел и старался возможно более походить на “советского человека ". Это выходило у него не всегда удачно, и иногда я улыбался, наблюдая его усилия, хотя не имел оснований сомневаться в его искренности. <... > В общем, мы все относились к Н. Минскому хорошо, даже с известной нежностью, учитывая его возраст и его искренность в стремлении идти в ногу со временем» [Майский, 1971, с. 31].

Последние костюмированные портреты Н. Минского выполнены в черно-белой гамме. Индивидуальные особежости личности поэта в них, как ни странно, не в самом внешнем облике модели, а в ее желании соответствовать костюму. Остается впечатление, что с экстравагантной и где-то не очень привлекательной внешностью Н. Минский на портрете как будто теряет свое лицо, или ... одевает новую маску так же, как и постоянно меняет свои имена и псевдонимы.

Живя за границей, Н. Минский стремился быть востребованным в Советском Союзе, даже выхлопотал себе советскую пенсию, но не был принят новой Россией. В Берлине, Лондоне и Париже занимался в основном переводами, оригинальных произведений не создал и это, конечно, сказалось на его внешнем облике - исчезла оригинальность, которая так раздражала современников. Однако осталось умение перевоплощаться и темп движений («спешащего», «стремление идти в ногу со временем»),

В 1934 году в Париже Н. Минского навестил Михаил Чарный: «Меня встретил среднего роста довольно плотный розовощекий старичок. Он очень обрадовался, узнав, что я из Москвы. <... > Встречали Зинаида Афанасьевна и Николай Максимович меня и мою жену с той приветливостью, которая говорила не только об исконной доброжелательности, но и о живом интересе к молодому поколению, к людям, приехавшим “оттуда", из нового мира. <... > Николай Максимович добродушно улыбался, интересно рассказывал - чувствовалось, что в молодости он был “душою общества"» [Чарный, 1965, с. 198]. Опять уменьшительные существительные: улочек, квартирке, старичок, - но теперь с оттенком уважения к возрасту и умилением непосредственностью.

Портреты поэта преклонных лет более развернуты, подробны и не столь саркастичны. Их авторы -Е. Мильтон, И. Майский, М. Чарный - люди молодые, плохо знакомые как с Н. Минским, так, возможно, и с его творчеством, поэт для них - кумир прошлых лет. Они относятся с уважением если не к творчеству, то к возрасту писателя, и стараются быть объективными при описании.

В зависимости от отношения автора к модели и цели рассказа определяется жанр портрета (парадный, интимны, костюмированный, шарж). Такое разнообразие говорит не только о творческой манере каждого автора, но и об изменчивости образа натурщика.

Литература

Белый А. Между двух революций : серия литературных мемуаров : в 3 т. М., 1990. Т. 3.

БТС - Большой толковый словарь. СПб., 2004.

Венгеров С.А. Н. Минский // Русская литература ХХ в. (1890-1910) : в 3-х т. М., 1914. Т. 1.

Волынский А. Борьба за идеализм : критические статьи. СПб., 1900.

Г абель М.О. Изображение внешности лица // Избранные труды по теории литературы. М., 1964.

Гаршин В.М. Полн. Собр. соч. : В 3 т. М.; Л., 1934.

Г иппиус З. Contes d’amour. Возрождение. 1969. № 211.

Зиммель Г. Из «экскурса о социологии чувств» // Новое литературное обозрение. 2000. N° 4.

Лотман Ю.М. Иконическая риторика // Внутри мыслящих миров. М, 1999.

Майский И.М. Воспоминания советского дипломата. 1925-1945 гг. М., 1971.

Мильтон Е. Воспоминания о поэте Н.М. Минском // Новый журнал. 1968. № 91.

Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1964.

Перцов П. Литературные воспоминания. М. ; Л., 1933.

Пильский П.М. Минский // Сегодня. 1937. № 188.

Сапожков С. К.М. Фофанов и репинский кружок писателей // Новое литературное обозрение, 2001. № 52

Чарный М. У Николая Минского // Октябрь.1965. № 12.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.