CC BY
102
© ТБ. Сергеева, 2010 УДК 61 (075.8)
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ПИРОГОВ -РУССКИЙ ВРАЧ, СОВЕСТЬ НАЦИИ
Т.Б. Сергеева
Ставропольская государственная медицинская академия
Николай Иванович Пирогов - могучая, знаковая фигура XIX века, века титанов, мыслителей, поэтов, политиков, заговорщиков, революционеров, теоретиков, философов.
Николаю Ивановичу было 15 лет, когда произошло восстание декабристов, он пережил гибель А.С. Пушкина, в зрелом возрасте был свидетелем отмены крепостного права и проведения буржуазных реформ, застал эпоху контрреформ, начало «хождения в народ»
- движения русской интеллигенции, переросшего в систему заговоров и политического терроризма. На его долю пришлось участие в нескольких войнах. Он умер, когда Россия уже была заражена идеями революционных демократов и нигилизма. Но в этом кипении русской истории он занял свое особое место, не сравнимое ни с политическими, ни с революционными авторитетами.
Николай Иванович Пирогов родился 13 ноября 1810 года, в 14 лет поступил на медицинский факультет Московского университета.
В воспоминаниях о студенческих годах Николай Иванович рассказывает о любимом им «десятом нумере» корпуса квартир для казеннокоштных студентов (на современном языке - бюджетных студентов), который он ежедневно посещал в течение нескольких лет. Один из студентов-медиков - знаток римских классиков, как писал Н.И. Пирогов, был «из красного дерева» (в отличие от прочих студентов, бывших семинаристов, которые были из «елового» дерева), скорее, поэт в душе, чем медик, строго спрашивал юного Николая Ивановича, читал ли он Овидия, и, лежа на кровати, начинал декламировать ему «Метаморфозы». И это была учеба! В «нумер» приходили юные вольнодумцы, поклонники Наполеона и критики Александра I, противники браков, сторонники гильотин, почитатели Пушкина и его критики. Там читались и переписывались запрещенные стихи, иногда ходила по рукам даже непристойная барковщина, буйно праздновалось получение стипендии. Там он впервые услышал о тайном обществе и масонах, там обожали профессоров, особенно М.Я. Мудрова, и тут же критиковали их, критиковали министров, политику и т.д. Там впервые он услышал имена Шеллинга и Гегеля. «Представляю себе теперь, как все это виденное и слышанное влияло на мой 1415-летний ум», - писал он [7].
До 1826 года, то есть до суда над декабристами, притеснений в университете не было. Студенческие нумера можно было бы считать притоном нигилистов: все отрицалось: и вредная узда - религия, и бог; «не отрицались только свобода, вольность и даже буйство при получении жалованья», писал впоследствии Н.И. Пирогов.
Но вместе с тем аудитории были всегда переполнены даже у тех преподавателей, которых студенты высмеивали, попечители были не строги, шпионов и на-
Сергеева Татьяна Борисовна, доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой философии и правоведения СтГМА, тел.: (8652) 352964; 89097608025; e-mail: stb@stgma.ru.
ушников не было, болтать можно было обо всем, университетской полиции не существовало. Но после 1826-го года
и в течение почти 50 лет над университетом установился строжайший надзор. «Довольно времени, чтобы, исковеркав lege artis (по всем правилам искусства) молодую натуру, ожесточить её» [7].
В 1828 году после окончания учебы в университете Николай Иванович в возрасте 18 лет был направлен в профессорский институт и 26 мая выехал из Москвы в Петербург для сдачи экзаменов. В июне, успешно сдав экзамены, прибыл в Дерпт и по 1931 год занимался в профессорском институте (такие институты существовали для подготовки к докторской диссертации). 31 августа 1832 года он защитил докторскую диссертацию, после чего его отправили в заграничную командировку для ознакомления с опытом европейских врачей. После возвращения в 1835-36 гг. он работал в петербургских больницах, одновременно читал врачам курс хирургической анатомии, а затем был утвержден профессором Дерптского (Тартуского) университета.
В 1837 г. из печати вышли первое издание «Хирургической анатомии артериальных стволов и фиброзных фасций» и первая часть «Анналов хирургического отделения клиники Дерптского университета», в 1839 г. вышла в свет вторая часть «Анналов хирургического отделения клиники Дерптского университета», а в 1840
- работа «О перерезке ахиллова сухожилия в качестве оперативно-ортопедического лечебного средства».
В 1841 г. Н.И. Пирогов приступил к исполнению обязанностей профессора медико-хирургической академии в Петербурге. В 1942 г. он женился, у них с женой родились два сына - Николай и Владимир. Первые семейные годы были плодотворны: в 1943 году начал выходить «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела», был подготовлен проект Анатомического института.
Но через три года он потерял жену, умершую сразу после рождения второго ребенка. Горе его было безутешным: прелестная и кроткая, цветущего здоровья, она была горячо любима мужем. Смерть жены была для него огромной трагедией и долго преследовала его. Друзья и коллеги, пытаясь спасти уже его самого, уговорили Николая Ивановича уехать за границу. Его спасли работа и наука: в Европе он впервые узнал об эфирном наркозе и позже, значительно усовершенствовав, применил его.
В это время шла затяжная Кавказская война, которая началась в 1801 году и длилась почти 50 лет [12]. Военномедицинский департамент России попросил его отправиться на Кавказ и опробовать анестезирование на поле сражения. Николай Иванович попал на эту войну в самое напряженное и жестокое время ее последнего десятилетия, завершившегося пленением Шамиля.
8 июля 1848 года Николай Иванович выехал на кавказский театр военных действий. Наместник Кавказа
граф М.С. Воронцов был обрадован встречей со знаменитым врачом и проговорил с Н.И. Пироговым всю ночь. Итогами его поездок были не только спасенные раненые и больные, но и два научных труда: «Отчет о путешествии по Кавказу» и «Патологическая анатомия азиатской холеры».
По дороге на театр боевых действий он заезжал в Ставрополь. Казенные ставропольские аптеки по высочайшему повелению отпускали ему эфир, который он должен был транспортировать в Дагестан. В Дагестане медиков ждали. Раненых было очень много. За первые два дня было сделано десять операций с применением эфирного наркоза.
Горцы воевали умело: каждое окно в сакле было бойницей, а, кроме того, в ней было множество потайных отверстий, пуля могла лететь из самого неожиданного места. Приемы боя у горцев были жестокими: изогнутые шашки лезгин разрубали тело от плеча до таза, а выстрелы в упор калечили конечности, дробили кости, приходилось делать много ампутаций. Раненых мюридов Н.И. Пирогов тоже принимал в свой лазарет и был удивлен их твердостью и равнодушием к телесным страданиям.
Кавказская война оставила глубокий след в исторической памяти российского народа - как горцев, так и русских. К этой теме неоднократно возвращался Л.Н. Толстой («Хаджи-Мурат» и «Кавказский пленник»), поскольку сам в 1851-1854 гг. участвовал в боевых действиях. Если литература Л.Н. Толстого о войне
- это человеческая драма, то записи Н.И. Пирогова -широкомасштабное видение военной кампании, сопровождающееся выводами по организации медикосанитарной помощи, точные наблюдения по поводу тактики горцев, общего положения дел, управления армией и санитарной службой, предложения по упреждению огромных человеческих потерь.
Здесь, на Кавказе, Н.И. Пирогов развернул сеть полевых госпиталей и лазаретов. На самом деле это были простые укрытия, шалаши с полом, устланным соломой, а сам Н.И. Пирогов оперировал раненых под пулями, стоя на коленях, согнувшись.
В 1852 году вышли в свет первые выпуски «Иллюстрированной топографической анатомии распилов, проведенных в трех направлениях через замороженное человеческое тело» (издание продолжалось до 1859 года).
Начиная с Кавказской войны, Н.И. Пирогов становится участником множества крупных военных операций. В сентябре 1854 года турецкие, французские и английские войска приступили к осаде Севастополя. Там погибли адмиралы П.С. Нахимов, В.А. Корнилов и В.И. Истомин. Николаю Ивановичу было в то время 45 лет. Он с детства не обладал крепким здоровьем, но работал без устали сутками в невыносимых условиях. Здесь, в Севастополе, он окончательно отработал всю систему организации военно-полевых госпиталей.
В это время обстановка в России стала почти невыносимой: даже сам Николай I, не доверявший больше дворянству и старательно создававший с 1825 года преданный ему бюрократический аппарат, признавался, что страной стали править столоначальники, бюрократы. Поэтому с 1856 года судьба Н.И. Пирогова меняется: он подал заявление об уходе из Медикохирургической академии, объяснив его ухудшением состояния здоровья. Но на самом деле академики, зараженные бюрократизмом, были раздражены его работоспособностью, открытиями, советами, предложениями. Его талант только подчеркивал их бездарность и бездеятельность. Не дожидаясь высочайшего указа, в соответствии с поданной просьбой Н.И. Пирогова об увольнении, академики приняли решение об избрании на эту должность нового профессора. И среди военных он имел много недоброжелателей из-за требова-
тельности, откровенных высказываний о воровстве в войсках.
Но талант не может дремать: вскоре была опубликована статья Пирогова «Вопросы жизни», где, среди прочих, рассматривались вопросы образования и воспитания. В нем всегда присутствовал талант педагога: никто в России не сделал больше, чем он в деле обучения студентов-медиков. Его статью поддержали К.Д. Ушин-ский, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский, известные своими революционными взглядами на образование. Его поддержала и царская семья. Великая княгиня Елена Павловна, которая очень хорошо знала Н.И. Пирогова по Севастопольской кампании, хлопотала о Н.И. Пирогове перед императором, и в сентябре 1956года он был назначен попечителем Одесского учебного округа, а в 1858 году - попечителем Киевского учебного округа. Его личное дело было передано из военного ведомства в Министерство просвещения. Но из Киева сразу же пошли доносы в столицу, что Н.И. Пирогов «все поднял на ноги», а на самом деле он не соглашался выполнять роль соглядатая и доносчика [11].
Он никогда не был революционером, но дух и совесть его всегда были чисты, благородны и независимы. Ему революция не была нужна, но он был нужен революционерам. Его авторитет был огромен, его авторитетом можно было пользоваться. В этом заключалась его опасность для власти. Через три года он был отстранен от этой должности и переехал в село Вишня. Герцен писал в «Колоколе»: «Отставка Н.И. Пирогова -одно из мерзейших дел России дураков против Руси развивающейся» [11]. И в далекой деревне Вишня Н.И. Пирогов оставался в центре внимания: власть постоянно натыкалась на него как на предмет, стоящий не на своем месте.
В 1862 году ему была предложена работа вдали от России: наблюдать за русскими учеными, которых послали совершенствоваться за границу. Почти четыре года он мог жить спокойной, обеспеченной жизнью с семьёй (со второй женой и сыновьями). Но он сразу же кинулся в дело: объехал двадцать пять зарубежных университетов Италии, Франции, Швейцарии. Он превратил тихий город Гейдельберг в трибуну, с которой обсуждал острейшие вопросы русского высшего образования. Кроме того, он не побоялся оказать помощь бунтарю и герою итальянского народа Джузеппе Гарибальди. Словом, все шло к тому, что он будет отозван со своего «тихого места», и это случилось. После покушения на царя, совершённого Дмитрием Киракозовым, власть больше не считалась с общественным мнением. Прислушиваться к мнению общественности, которая с огромным уважением относилась к Н.И. Пирогову (ведь через его руки прошли тысячи солдат и офицеров), уже не было необходимости. Он снова уехал в Вишню, работал в саду, но медицину не бросал, принимал больных, они ехали к нему со всех концов России. Продолжал научную работу: в 1865 году вышли в свет «Начала общей военно-полевой хирургии» (на немецком языке - в 1864 г.).
И все же военная медицина шла за ним по пятам. В
1970 году, в 60 лет, он по просьбе Российского общества попечения о больных и раненых (позже - Красный Крест) едет на театр военных действий франкопрусской войны. За пять недель он посетил семьдесят военных лазаретов, все видел, все подмечал, описывал для военной науки и в целях помощи солдату. В
1971 году он опубликовал «Отчет о посещении военносанитарных учреждений в Германии, Лотарингии и Эльзасе в 1870 г.». Потом он на семь лет возвращается в свое имение. Ему 67 лет. Но в 1877 году началась русско-турецкая война, военные действия развернулись на территории Болгарии. И он снова на войне!
На самом переднем крае фронта, в передовых перевязочных пунктах Н.И. Пирогов встретился с другим лю-
бимцем и русских, и болгарских солдат - М. Д. Скобелевым, которым болгары тоже восхищались, знали его в лицо, угадывали его белого коня, любовались его кавалерийской посадкой и личным геройством, а в солдатских кругах, так же, как и о Н.И. Пирогове, слагали о нем легенды. Впоследствии они сошлись вновь: в Плевне в парке имени М.Д. Скобелева был установлен белый мраморный бюст Николаю Ивановичу Пирогову. Два героя -врач и генерал, служившие людям и Родине - это образы лучших русских людей, образцы выполнения долга.
В 1879 году вышла в свет работа Н.И. Пирогова «Военно-врачебное дело и частная помощь на театре войны в Болгарии и в тылу действующей армии в 1877-1878 гг.». После этого он работал в своей Вишне над «Дневником старого врача».
Но Пирогов и при своем отсутствии был на виду у настоящих граждан России. В мае 1881 года, в Московском университете праздновали 50-летие деятельности Н.И. Пирогова. Его приветствовали Москва, Мюнхен, Страсбург, София, Париж, Прага, Вена, Брюссель. В ответном слове он говорил не о себе, он говорил о молодежи, желал ей свободы и силы. Торжества закончились, а через полгода они сменились некрологом. 23 ноября 1881 года Николай Иванович Пирогов умер в селе Вишня.
Было нечто, что сделало имя Николая Ивановича Пирогова особым в русской истории: истовость в исполнении долга. Он стал наставником и проповедником русского духа, никогда не ставя это целью и не претендуя на славу. Однако его сострадательность, самоотдача, врачебное искусство, жалость к больному, бескорыстие, строгость в служебных делах воспитывали людей лучше проповедей. Он служил людям истово, как честный солдат, давший присягу. Он жил сурово, как солдат, он понимал правду такой, как она есть, и всегда следовал долгу и только ему. Его служение было освящено искренним чувством ответственности и сострадания. Те, кто работал вместе с ним, все, кого он учил, приобретали особый взгляд на жизнь, на людей, на жизненный долг, и, в конце концов, становились подвижниками, а подвижничество в традиции русской культуры, в традиции практически всех народностей России - ступень к святости.
Мировоззрение Н.И. Пирогова. Как многие из русских образованных людей, истинных ученых, Николай Иванович Пирогов никогда не обходил философских проблем.«Вопросы жизни. Дневник старого врача, писанный для самого себя, но не без задней мысли, что, может быть, когда-нибудь прочтет и кто другой»
- вот полное название его труда, имеющего непреходящее педагогическое и философское значение. Его «Вопросы жизни» начинаются цитатой из Ж.-Ж. Руссо, которую он перевел так: « Пусть звучит труба страшного суда, я предстану с этой исповедью перед верховным судьею и громко воскликну: вот каков я был здесь, вот что делал, вот как я мыслю!!!». В истории науки не так много выдающихся деятелей, которые были откровенны и готовы были отдать себя на высший суд, предъявляя личный взгляд на самые неразрешимые философские вопросы Выдающийся русский философ В.В. Зеньковский искренне уважал философские взгляды Н.И. Пирогова. Он писал: «До поступления в университет Пирогов всецело проникнут религиозным мировоззрением, но, став студентом, он довольно быстро усвоил те взгляды, которыми была пропитана тогда медицина. Это был четкий и последовательный материализм». Но пытливый ум Н.И. Пирогова не мог ограничиться материализмом, хотя материализм в годы юности был ему более понятен. Позже он писал «Всего вернее и надежнее, конечно, было бы остановиться на позитивизме, оставить в покое неизъяснимое, приняв за аксиому, что существуют предметы, не подлежащие нашему знанию». «Прослужив верой и
правдой этому (тогда еще новому) направлению моей науки с лишком 50 лет, я убедился, однако же, что человеку с моим складом ума невозможно оставаться по всем занимающим вопросам жизни в этом одном направлении» [6]. Особый интерес представляют те части «Дневника», которые посвящены картине мира. Не вдаваясь в подробный анализ, следует отметить, что главным для него остается вопрос «откуда могла взяться способность органического мира ощущать и сознавать свое бытие», то есть о феномене природы, которая развилась до уровня познания самой себя (через специфические способности человека) [6]. Начиная как материалист и эмпирик, как позитивист он в зрелые годы пришел к убеждению, что тайну жизни невозможно объяснить одним только материализмом. И хотя Н.И. Пирогов не считал себя философом, его самый крупный публицистический труд не случайно назван «Вопросы жизни». Это философские размышления о происхождении и тайне Жизни. «Жизнь, сила, движение и мысль - для меня эти понятия так неразрывно связаны между собой, что я ни одного из них не могу себе представить без другого» [6].
Для него Жизнь гораздо шире, чем существование: он имеет ввиду Мировую Жизнь, в которой мозг человека - только орган мировой жизни, а индивидуальное сознание - часть мирового сознания. Мировое сознание, как он его называл, определяет и смысл Жизни. Оно заключается, по Н.И. Пирогову, в поддержании Жизни. «Жизнь - это осмысленная, безгранично действующая сила, управляющая всеми свойствами вещества (т.е. его силами), стремясь притом непрерывно к достижению известной цели: осуществлению и поддержке бытия. Жизнь, считал он, собирает все противодействующее смерти - ensenmble des functions qui resistenst a la mort [6]. При таком масштабном взгляде на сущность жизни он, оставаясь добросовестным исследователем фактов медицинской науки, постепенно сменил материалистическое, позитивистское мышление на более сложное, где, кроме фактов, появляется место вере. Сегодня некоторые исследователи считают, что он явился одним из основоположников «биоцентрического» понимания мира
«Мой бедный ум, - писал Н.И. Пирогов, - останавливаясь вместо Бога на вселенной, благоговел перед ней как беспредельным и вечным началом». Постепенно он приходит к мысли, что должно признать под мировым сознанием Абсолют: «Надо признать верховный разум и верховную волю Творца, проявляемую целесообразно посредством мирового ума и мировой жизни в веществе». Вера и знание в его представлениях не противоположны, они находятся в диалектическом единстве: если «способность познания, - писал он, - основанная на сомнении, не допускает веры, то, наоборот, вера не стесняется знанием... идеал, служащий основанием веры, становится выше всякого знания и, помимо его, стремится к достижению истины». Понимание веры у него основывалось на убеждении, что ныне невидимое и непонятое со временем станет очевидным. При этом к догматическому учению христианства он относился свободно и сдержанно. Очевидно, что философское поле Н.И. Пирогова - обращенность ума к «безграничному».
Гносеологическая составляющая мировоззрения Н.И. Пирогова требует особого, отдельного исследования. Однако можно выделить очень четко описанные им правила мышления, правила исследования явлений, которые, безусловно, составлены им, исходя из опыта врача: 1) способность ощущать и воспринимать впечатления (perceptio); 2) осознание впечатлений; 3) способность удерживать впечатления в памяти; 4) способность сочетать, ассоциировать группировать ощущения в известном порядке, переводить ощущения в понятия; 5) фиксировать осмысленное; 6) различать в
осмысляемом причину и следствие, цель и средство, находить связь между сними, а затем использовать для достижения цели способность к творчеству, воспользовавшись даром и ответственным чувством свободы [6].
Рассматривая природу сознания, Н.И. Пирогов ставит на первое место не декартово «Я мыслю, следовательно, я существую», а свое «Я ощущаю, следовательно, существую» [6].
Комплекс ощущений дает, по Пирогову, непосредственное знание. И хотя у него нашлось бы и тогда, и ныне немало оппонентов из среды рационалистов, он, видимо, был убежден, что для врача первейшее чувство - постижение истины через ощущения. Но верить ощущениям, был убежден он, можно, только обладая здоровым умом, волей и строгостью к этой воле. Ощущение рассматривалось им в контексте необходимости создания во врачебном мышлении таких базовых фундаментальных представлений о структуре и функциях организма, когда у врача «помнит рука и знает мозг», то есть, как он выражался, создается «пластическое единство ощущений».
Его мышление было организовано именно таким образом: он моментально понимал суть явления, постигал истину интуитивно и действовал незамедлительно, а уже впоследствии у него уходили годы на то, чтобы эта истина стала очевидностью и для остальных, чтобы невидимое и неразличимое сегодня стало очевидным завтра. Он обладал высшей способностью ученого - «знанием о незнании» и точно видел, что и как нужно изложить в учебнике для практикующего врача или студента, чтобы предотвратить их возможную ошибку. Для этого он безостановочно, сутками создавал анатомический атлас, пользуясь изобретенной им технологией создания точнейшей топографии внутренних органов.
Вклад Н.И. Пирогова в медицинскую педагогику. В творческом наследии Н.И. Пирогова - врача и преподавателя необходимо отметить несколько линий: умение учиться с опорой на клиническую практику, критическое исследование клинических случаев, анализ собственных ошибок, упреждающее наставление молодым врачам с целью предотвратить случаи профессиональных рисков, связанных с недостаточным уровнем изученности того или иного явления.
Он писал известному хирургу Н.Ф. Арендту: «С самого начала своего врачебного поприща я принял за правило: не скрывать ни моих заблуждений, ни моих неудач, и я доказал это, обнародовав все мои ошибки и неудачи, и, чистый перед судом моей совести, я смело взываю мне показать: когда и где я утаил хотя одну мою ошибку, хоть одну мою неудачу?». Он ввел в свои труды понятие «клинический учитель» и определил главное требование к нему: «Главное достоинство клинического учителя состоит в откровенности и чистосердечии и промахов перед своими, требующих от него признания сделанных ошибок, и промахов перед самими учениками, и в первых моих клинических анналах я дал пример этой откровенности, раскрыв все сделанные мной ошибки; критика, конечно, нетрудная, появившаяся в немецких журналах тотчас по появлении моей книги на свет, показала, что я вложил перст в раны многих клинических учителей» [9].
«Для учителя такой прикладной науки, как медицина, имеющей дело прямо со всеми атрибутами человеческой натуры (как для своего собственного, так и другого, чужого Я), для учителя, говорю, такой науки необходимо, кроме научных сведений и опытности, еще добросовестность, приобретаемая только трудным искусством самосознания, самообладания и знания человеческой натуры», писал Н.И. Пирогов [5].
Авторы известной монографии «Деонтология в медицине» считают, что Н.И. Пирогов внес неоцени-
мый вклад в становление медицинской деонтологии: «Нельзя в этой связи не вспомнить Н.И. Пирогова и его «Анналы хирургической клиники императорского университета в Дерпте» (в двух томах), написанные им в 1837 году» [2].
Огромен вклад Н.И. Пирогова в организацию здравоохранения. Он добивался реализации своих предложений и всегда участвовал лично в их внедрении. В 1840 году он предложил графу П.А. Клейнмихелю, в то время попечителю Петербургской медикохирургической академии, организовать для молодых врачей госпитальный класс. Именно с этого времени в русских университетах начали организовываться госпитальные клиники. Проекты организации новых форм обучения врачей тогда утверждались в Комитете при Министерстве народного просвещения. Не только организовать учебу молодых врачей, но и наполнить эту учебу нужным содержанием он посчитал личной задачей. За пять лет, отданных намеченной работе, он издал шесть выпусков «Прикладной анатомии» с атласом, атлас анатомии для судебных врачей. Многие биографы Н.И. Пирогова подробно описывают, как он составлял эти атласы - ценнейшее пособие для хирургов: после основной работы отправлялся в прозекторскую, делал распилы, зарисовки с точным воспроизведением размеров, цвета, с тщательной топографией. Приготовив все рисунки и описания, шел к чиновникам, отбросив бытующие в то время представления о ритуалах чинопочитания, толково и просто объяснял, что для хирурга нет ничего непростительнее незнания анатомии.
И.П. Павлов так сказал о роли Н.И. Пирогова в становлении научной медицины: «Ясными глазами гениального человека, на самых первых порах, при первом соприкосновении к своей специальности - хирургии он открыл естественнонаучные основы этой науки: нормальную и патологическую анатомию и физиологический опыт и в короткое время настолько на этой почве установился, что сделался творцом в этой области».
Будучи профессором Дерптского университета, Н.И. Пирогов написал несколько крупных работ по хирургии. Главная из них — «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций» (1837) была удостоена в 1840 г. Демидовской премии Петербургской академии наук — самой высокой награды за научные достижения в России того времени. Этот труд положил начало новому хирургическому подходу к изучению анатомии. Таким образом, Н.И. Пирогов явился основоположником новой отрасли анатомии - хирургической (топографической) анатомии, изучающей взаимное расположение тканей, органов и частей тела [13].
В 1841 г. Н.И. Пирогов был направлен в Петербургскую Медико-хирургическую академию, где по его инициативе в том же году была впервые организована кафедра госпитальной хирургии. Вместе с профессорами К.М. Бэром и К.К. Зейдлицем он разработал проект Института практической анатомии, который был создан при Академии в 1846 году. Одновременно заведуя и кафедрой и только что созданным анатомическим институтом, Н.И.Пирогов руководил большой хирургической клиникой и консультировал в нескольких петербургских больницах.
Вклад Н.И. Пирогова в систему обучения врачей огромен: им написаны две классические работы («Полный курс прикладной анатомии человеческого тела с рисунками (анатомия описательно-физиологическая и хирургическая)» (1843-1848 гг.), «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, проведенных в трех направлениях через замороженное человеческое тело» в четырех томах (1852-1859 гг.), удостоенные Демидовских премий Петербургской Академии наук 1844 и 1860 гг.. Демидовская премия была присуж-
дена ему в 1851 г. за книгу «Патологическая анатомия азиатской холеры», основанная на опыте собственной работы в борьбе с эпидемиями. [13].
Н.И. Пирогов - организатор здравоохранения.
Разум его был крепок и рассудителен, как говорят, «ухватист». Он писал: «Рациональность ... есть дело относительное; ее пробный камень - это применимость». Анализируя его соображения относительно организации помощи больным в различных условиях, в том числе в мирных селениях и на прифронтовых территориях, в местностях, охваченных массовыми заболеваниями, в госпиталях, где лечение было затяжным, иногда многолетним, можно было видеть его практический ум, талант устроителя дел на основе здравого смысла и опыта, приобретенного лично или путем изучения опыта других людей. Это был талант систематика, человека, принимающего точные решения для достижения практической цели. Например, в военных событиях 1854 года Россия несла огромные потери -137 тысяч человек. При этом в сражениях погибли лишь 24 тысячи, умерли от ран 15 тысяч, от болезней - 88 тыс. человек. Почти треть всей армии болела. Такое же положение было и армии противника. Фронт превращался в опасное скопление болезней, угрожающих эпидемией. Именно здесь он впервые, сообразуясь со здравым смыслом, организовал сортировку больных, отделив обреченных от тех, кому следует помочь немедленно, тяжелораненых от легкораненых, гнойных от чистых.
Безусловный организаторский талант Н.И. Пирогова положил начало сестринскому делу в военнополевых условиях. Сестринский уход и в Европе, и в России в то время практиковался только в больницах. Но представить сестру милосердия в самом центре военных действий смог только Н.И. Пирогов и способствующая ему Великая княгиня Елена Павловна (жена Великого князя Михаила Павловича Романова — брата Николая I).
В октябре 1854 г. Великая княгиня Елена Павловна обратилась к патриотическим чувствам русских женщин и основала на свои средства «Крестовоздвижен-скую общину сестер попечения о раненых и больных воинах» В нее вошли женщины из самых разных слоев общества, от высокообразованных аристократок до простых малограмотных женщин.
Перед отправлением в Крым они проходили краткосрочную (несколько недель) подготовку в Петербургской Медико-хирургической академии. Руководство их деятельностью в Крыму было поручено академику Н.И.Пирогову [13].
В условиях работы фронтового госпиталя он организовал специализацию медицинских сестер: одну группу поставил на сортировку больных и сохранность их имущества, вторую - на перевязки и помощь врачам, третью группу - на подготовку больных к операции и уход за ними, четвертую группу направил в помощь священникам (для безнадежно больных). Были выделены сестры-аптекарши, сестры-хозяйки, сестры, входившие в транспортный отряд. В целом эта модель в своей основе сохраняется и ныне при подготовке медицинских сестер.
Личность Н.И. Пирогова. Деятельный дух Н.И. Пирогова, вызывал восхищение великого русского педагога К.Д. Ушинского, который писал: «В Пирогове мы видим то высокое мудрое детство души, которое дается всем, но сохраняют которое весьма немногие и которое утрачивается в самом раннем детстве». «Высказать такую изумительную юность души при такой зрелости мысли и чувства», - писал он, - может только исключительный человек» [14].
«Мудрое детство души» заключалось в том, что он был искренен и непосредственен, его движения души были благородны, а к людям он относился с открытым участием. Уже отставленный от высоких постов,
он продолжал трудиться. Каждый день, как он писал, к нему приходили крестьяне, и первый его вопрос к ним был о том, есть ли у них хлеб, чтобы лечиться, потому что иногда и хороший хлеб - лекарство, без которого и аптечные снадобья мало дают надежды на успех.
Первое и главное правило в его врачебной деятельности - немедленная помощь страдающему человеку. В невероятных условиях боевых действий он оперировал сутками, часто во временных помещениях, вблизи позиции неприятеля. Он всей душой жалел солдат, его целью было провести операцию быстро и, по возможности, безболезненно. Он долго готовился проделать уникальный опыт с обезболиванием и в полевых условиях военных действий. Результаты потрясли его самого. При этом эксперименте он просил присутствовать не только коллег, но и других раненых, чтобы избавить их от страха. Он поставил себе задачу проводить операцию по ампутации, (а таких раненых в конечности было большинство) в самое минимальное время, чтобы помочь не отдельным раненым, а большинству. Для этого он организовал операционный поток таким образом, что операции одновременно шли на трех столах, которые выполнялись бригадой врачей. При этом в сутки могли быть прооперированы 80-90 больных.
Н.И. Пирогову вообще было присуще бесстрашие и в боевых условиях, и в мирной жизни, которого, может быть, он сам не осознавал. Он говорил и писал все, что считал нужным для правильного устройства дел в России.
«Его «Дневник старого врача» произвел на общественность сильное впечатление. Это страстное и открытое произведение касалось многих вопросов русской действительности. Говорить откровенно и искренне мог, конечно, полковой, окопный врач, который видел подлинных людей в подлинных обстоятельствах.
Он открыто говорил о том, что сама по себе медицина мало значит, потому что здоровье народа находится в руках государства, администрации, а не врачебной техники.
Ему всегда была свойственна масштабная постановка проблем: он первым сказал о том, что здоровье на всю жизнь обеспечивается здоровым детством, и о том, что школьные учителя должны обладать необходимым минимумом медицинских знаний [8]. «Как, по-видимому, ни различны между собой призвания школы и больницы, - писал он, - судьбы их имеют много общего. Как ни очевидно благодетельное влияние общественного попечения на здоровье и ум каждой отдельно личности, но когда дело доходит до физического и умственного лечения масс, тотчас же обнаруживаются и в той, и в другой сфере новые недуги, обязанные своим происхождением госпиталю и школе. Поэтому быт и организация школ и госпиталей идут всегда рука об руку, и здравый смысл открывает себе после долгой борьбы дорогу и в те, и в другие почти в одно и то же время» [9] .
Условием правильной организации работы и школы, и медицинского учреждения он считал их открытость: «В закрытой школе форма берет верх над содержанием и заглушает его; наука отрывается от жизни, и преждевременные пороки чувственности заражают и губят целое поколение... Мне на моем веку не однажды приходилось видеть в одной и той же местности и школы, напоминающие средневековые лазареты, и госпитали, напоминающие средневековую школу. Я видел и в тех, и в других и скученность, и физические и нравственные заразы, и недостаток в убеждениях, средствах и знаниях» [9].
Невероятное трудолюбие, мужество и искренность
Н.И. Пирогова были широко известны. Он был честен, трудолюбив и не умудрен в хитростях. Н.И. Пирогова невозможно было обвинить в неискренности или стремлении снискать славы: его слава была так велика
и бесспорна, что заподозрить его в этом было нельзя. Таких, как Н.И. Пирогов, предпочитали замалчивать официальные лица, но его авторитет среди самой широкой общественности был неоспорим. Его голосом говорила совесть нации.
Каким образом и как формируется народная любовь к известной личности - тайна. В русской истории немало примеров, когда, казалось бы, вся жизнь и деятельность человека были отданы делу народа, но народ остаётся равнодушным к этим усилиям, а иногда и отторгает такую личность. И, напротив, легенды и предания складывались вокруг людей, которые не искали признания, но всей своей жизнью создавали особый образец служения делу. Например, вокруг А.С. Пушкина, который не писал специально для «простого» народа, потому что не делил людей ни по каким рангам, до сих пор вьется кружево народных преданий, которые полны любви к нему, лукавства, веселости, полной небывальщины, совершенно далекой от истинной биографии поэта.
Так и Н.И. Пирогова народная любовь окутала еще при жизни: солдатская молва приписывала ему удивительные врачебные чудеса, которые в то время не могли произойти. Например, ходила легенда о том, что он пересадил одному молодому русскому офицеру руку, взятую у смертельно раненного в живот чернокожего английского солдата, который, посоветовавшись со своим черным богом, разрешил Н.И. Пирогову взять его здоровую руку для пересадки. Выхаживала этого офицера, согласно легенде, медицинская сестра -красавица, графиня, которой Николай Иванович якобы специально поручил следить за выздоровлением больного. Пересаженная рука прижилась, постепенно стала белой, а офицер и графиня полюбили друг друга. Все смешалось в этой легенде: и пересадка руки, и черный бог, и медсестра-графиня. В солдатском мифе правдиво сказано, что русский врач лечил солдат противника наравне со своими воинами, но не сказано о том, что Н.И. Пирогов, организовавший сестринский уход и привлекший к этому, в первую очередь, образованных женщин, требовал от них скромности, строгости и одинакового отношения ко всем страдающим. Он преклонялся перед этими героинями, а они платили ему не только уважением и любовью, но и беспримерной преданностью своей службе.
Николай Иванович никогда не искал общественного признания, его поступки были продиктованы только чувством долга перед людьми. Известен рассказ А.И. Куприна «Чудесный доктор», основанный на реальных событиях: глава семьи тяжело заболел, на лечение ушли его скромные сбережения, он потерял работу, умерла дочь, младшая девочка лежала в жару и без сознания, двое мальчиков-сыновей постоянно недоедали, побирались, а люди били их и прогоняли. Молчаливое отчаяние голодной семьи довели главу семьи - отца до мысли о самоубийстве. В зимнем парке в полном одиночестве он решил исполнить задуманное. Вдруг на аллее появился старичок небольшого роста, который вдруг круто повернул в его сторону, присел к нему на скамейку. Мерцалов, так звали отца несчастного семейства, рассказал о своем горе. Незнакомец тут же поехал с ним в тот подвал, где жила семья, осмотрел ребенка, дал денег на лекарства, еду и дрова, велел мальчикам растопить печь, матери -поставить самовар, выписал рецепт со своеобразным крючком вместо подписи, написал записку детскому врачу с просьбой еще раз осмотреть девочку и уехал, не назвав себя. После его отъезда под чайным блюдцем вместе с рецептом семья обнаружила несколько крупных кредитных билетов.
А вечером в аптеке Мерцалов узнал и имя благодетеля: аптекарь, отпускавший ему лекарства, написал на ярлыке: «По рецепту доктора Пирогова». Этот случай
рассказывал А.И. Куприну один из участников событий
- тот самый голодный мальчик, сын Мерцалова, ставший позже крупным ответственным служащим банка и слывший образцом честности и отзывчивости. «С этих пор точно благодетельный ангел снизошел в нашу семью. Все переменилось. В начале января отец отыскал место, матушка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казенный счет. Просто чудо совершил этот святой человек. А мы нашего чудесного доктора только раз видели с тех пор - это когда его перевозили мертвого в его собственное имение Вишню. Да и то не его видели, потому что то великое, мощное и святое, что жило и горело в чудесном докторе при его жизни, угасло невозвратимо» [4]. Самым удивительным представляется то, что и в преклонном возрасте по своему мировосприятию Николай Иванович остался юношей: обладал прекрасной памятью, моментальной отзывчивостью, страстностью. И.А. Бунин писал о Пирогове:
Я счастлив тем, - не раз он говорил,
Что вот имею голову седую,
А юности своей не позабыл,
И уважать привык чужую.
В своей речи в Московском университете 24 мая 1881 года при его чествовании Николай Иванович сказал: «Высокой нравственной наградой считаю для себя и звание почетного гражданина, которым удостоила меня моя родина. Действительно, что может быть нравственно выше того, когда родина дает это звание одному из своих сынов и притом не за блестящие подвиги на бранном поле, не за материальные выгоды, ей доставленные, а за трудовую деятельность на поприще просвещения, науки и гражданственности» [6].
Литература
1. Брежнев, А.П. Пирогов / А.П. Брежнев. - М., 1990. - 206 с.
2. Деонтология в медицине. - М., 1988. - Т. 1.- С. 50.
3. История русской литературы. - М-Л., 1956. -450 с.
4. Куприн, А.И. Чудесный доктор / А.И. Куприн. -М., 1984. - Т. 3. -С. 321.
5. Петров, Б.Д. Мемуары Н.И. Пирогова «Вопросы жизни. Дневник старого врача» / Б.Д. Петров. - М., 1962. - Т.8.- С. 399.
6. Пирогов, Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача / Н.И. Пирогов. - М., 1962. - Т. 8. - С. 101, 85, 88, 90, 96, 81, 65.
7. Пирогов, Н.И. Из жизни московского студенчества 20-х годов 19 века / Н.И. Пирогов // Сб. Московский университет в воспоминаниях современников. - М., 1989. - С. 85, 81, 85, 86, 89.
8. Пирогов, Н.И. Отзыв о трудах медицинской комиссии Полтавского губернского земства. 1869г. / Н.И. Пирогов. - М., 1962. - Т. 8. - С. 9-10.
9. Пирогов, Н.И. Предисловие к работе И.В. Бер-тенсона «Барачные лазареты в военное время и мирное время». 1871г / Н.И. Пирогов. - М., 1962. - Т. 8.- С. 11,12.
10. Пирогов, Н.И. Собр. соч. / Н.И. Пирогов. - М., 1962. - Т.2. - С. 11.
11. Порудоминский, В.И. Жизнь, ты с целью мне дана! Пирогов / В.И. Порудоминский. - М., 1981. - С. 174, 178.
12. Пушкарев, С.Г. Обзор русской истории / С.Г Пушкарев. - Ставрополь, 1993. - С. 329.
13. Сорокина, Т.С. История медицины / Т.С. Сорокина. - М., 2004. - С. 435, 436.
14. Ушинский, К.Д. Собр. соч. / К.Д. Ушинский. -М.-Л., 1948. -Т.3.- С. 18.
