CC BY
29
века) рассматривает Нарцисса как самовлюбленного юношу, завороженного собственным отражением. Другая (в гностицизме и христианском мистицизме) характеризует Нарцисса как мудреца, познавшего самого себя. Первую трактовку она называет взглядом «на» себя (Нарцисс любит «кажимость», тень, иллюзию, отражение), а вторую - взглядом «насквозь», представляющим взгляд «внутрь» самого себя (Нарцисс «прозревает в своем отражении то подлинное "бессмертное" бытие, по отношению к которому он сам - всего лишь "кажимость", смертный человек» (21, 41)). В напоминании о предсказании Тиресия родителям Нарцисса, что их ребенок проживет до старости, «если никогда не увидит своего лица», она усматривает социокультурный запрет на знание самого себя и наказание, которое свидетельствует о трех путях самопознания: эллинском (награда смертью), библейском (награда верой) и древнеиндийском (награда просветлением и нирваной) (21, 44).
Стародубцева характеризует множество символических значений и смыслов образа Нарцисса в философии и разрабатывает мнемоническую (самопознание как припоминание) интерпретацию данного мифа. Нам представляется более приемлемой первая трактовка мифа о Нарциссе, ибо в свете архетипа «человек-дробь» нарциссизм можно объяснить как раздвоение Я Нарцисса на реальное Я и отражающееся Я и возникновение двойника. При этом первое будет являться числителем дроби, а второе - ее знаменателем. Чем более значимым является отображающееся Я как идеал, тем менее значимым является реальное Я, с чем связаны различные фрустрации индивида.
«Мифологические корни зеркала, - пишет В.А. Син-кевич, - как принципа жизнедеятельности, принципа организации бытия, отражены во множестве примет, гаданий, верований. ...Неудивительно частое употребление зеркал в сказочной культуре, которая по происхождению имеет мифологический характер. .Из сказок данная тема в Новое и Новейшее время переходит в фантастику» (15). Так, архетип «Тень», описанный Юнгом, был широко распространен в героических древних мифах. Дж. Л. Хендерсон, описывая различные мифы, считал, что «эго ... находится с Тенью в конфликте, который д-р Юнг назвал однажды "битвой за освобождение"». В борьбе первобытного человека за обретение сознания этот конфликт выражался в противоборстве архетипического героя с космическими силами зла в обличье драконов и других чудовищ. .Битва героя с драконом - более активный вид этого мифа, отчетливее показывающий архети-пическую тему триумфа эго над регрессивными тенденциями (22, 117-119).
Идея нарциссизма разрабатывалась и в русском фольклоре. Например, в поговорках признается возможность самолюбования: «Всяк сам себе дороже», «Всяк сам себе - загляденье», «Всякая жаба себя хвалит», «Всякому своя худоба не кажется», «На чужой горбок не насмеюся, на свой горбок не нагляжуся», «Никто про себя худа не скажет», «Свое мило, хоть и гнило», «Свой глаз -алмаз, чужой - стеклышко», «Свой глаз лучше чужого нахвалу», «Все равны бобры, один я соболик», «Никто мне не указ» (23, 154-157).
В фольклоре тщеславие, спесь и похвальба всячески осуждаются и подчеркивается несоответствие реальных качеств человека и его претензий: «Вздулся волдырь (пузырь), да и лопнул», «Ворона в павлиньих перьях», «Выше носа плюнешь, себя заплюнешь», «Гроша не стоит, а глядит рублем», «Досталось свинье на небо взглянуть», «Зазнался, что вошь в коросте», «И велика барыня, а в алтарь не лезь», «Как ни дуйся лягушка, а до вола
далеко», «Куда конь с копытом, туда и рак с клешней», «На грош амуниции, а на рубль амбиции», «Не дуйся коровка, не быть бычком», «Не подымай носу спотыкнешься», «Не смейся, квас, не лучше нас», «Не хвались сам, а жди, когда люди похвалят», «Сколько бы утка ни бодрилась, а гусем не быть», «Умной спеси не бывает», «Хвалилась редька: я с медом добра», «Хорошо поет - где-то сядет» (23, 157-160). Наоборот, положительно оцениваются терпение, скромность, самокритичность.
В Библии образ «зеркала» употребляется в разных значениях. Например, в Новом Завете, в посланиях к коринфянам апостола Павла речь идет о том, что человек видит Бога в повседневной жизни «как бы сквозь тусклое стекло», а не «лицем к лицу» (1 Кор. 13:12). В посланиях апостола Иакова человек, не исполняющий слово Божие, сравнивается с человеком, который рассматривает себя в зеркале и не узнает (Посл. Иаков.1:23). Образ «зеркала» используется здесь для понимания противоречий души человека и его поведения.
В православии зеркалами для человека были Библия, писания отцов церкви, иконы и молитвы человека. Иоанн Листвичник писал: «Молитва, есть, зеркало духовного возрастания», а архангел Гавриил изображался «с фонарем, внутри которого горит свеча, в правой руке и с зеркалом из ясписа, в левой (символы сокрытых до времен исполнения судеб Божих, которые постигаются теми, кто смотрится в зерцало слова Божия и своей совести» (15).
Таким образом, архетип «человек-дробь» в прямой форме или в модифицированных образах «Тень», «Нарцисс», зеркальное Я, отраженное Я, Двойник был широко распространен в истории культуры. «Нарцисса, - пишет Стародубцева, - любили живописцы и скульпторы. .Но все же больше, нежели живописно-пластическим, повезло интерпретациям концептуальным. И их было немало - философских, поэтических, психологических, религиозно-мистических. Одних привлекал в Нарциссе мотив удвоений, близнецов и двойников. Иных - мотив отражений и зеркал, взаимопересвечивания реальности иллюзорной и подлинной, образа и первообраза. Третьи искали здесь проявление вечной темы "познания самого себя" и видели в Нарциссе намек на игру "я" и "не-я". Четвертых интересовала в мифе проблема самоидентификации. Конечно же, не было недостатка в психоаналитических концепциях неудовлетворенной страсти» (21, 46).
Эти образы представляли собой раздробленного человека. Подходы к исследованию данного феномена были разнообразными, но так или иначе с разных сторон рассматривалась проблема человека, утратившего целостность. Поэтому две «линии» в понимании человека, о которых речь шла в начале статьи, представляют два лика человека - утратившего целостность и приобретшего эту целостность. «На самом деле, потеряв опору, дробный, "атомизированный", он (человек. - И.С.), -писали А.А. Горелов и Т.А. Горелова, - не может сохранить свою эгоцентрическую неделимость. Распад продолжается теперь уже внутри личности, вынося на поверхность безобразные осколки агрессивности и отвлеченных от духа рассудка и чувственности» (24, 39). «Раздробленный» человек представляет диагноз болезни современного человека, так что вопрос о том, как можно вернуть человеку целостность, является чрезвычайно важным, ибо только целостный, гармоничный человек может обеспечить на земле мир, отсутствие войн, агрессии, социальной несправедливости.
Список литературы
1.Юнг К.Г. Айон: феноменология самости//К.Г.Юнг. Сознание и
бессознательное. - СПб., 1997.
2.Лотман М.Ю. Руссо и русская культура XVIII - начала XIX века // Ж.-Ж. Руссо. Трактаты. - М., 1969.
3.Цит. по: Гессен С.И. Основы педагогики. Введение в прикладную философию. - М., 1995.
4.Толстой Л.Н. Христианская этика. - Екатеринбург, 1994.
5.Цит. по: Философская антропология. - М, 2005.
6.Бердяев Н.А. Проблема человека (К построению христианской антропологии) // Ступени. - 1991. - №1.
7.Бердяев Н.А. Человек. Микрокосм и макрокосм // Феномен человека: Антология. - М., 1993.
8.Курчинский М.А. Апостол эгоизма: Макс Штирнер и его философия анархии. Критический очерк. - М., 2007.
9.Фромм Э. Искусство любви. - Минск, 1990.
10.Фрейд З. Основной инстинкт. - М, 1997.
11. Бердяев Н.А. Я и мир объектов // Н.А.Бердяев. Философия
свободного духа. - М., 1994.
12.Краснухина Е.К. Нарциссизм желания, или метафора зеркала в философии http://wwwantroDoloav.ru
13. Августин Аврелий. Исповедь // Августин Аврелий. Исповедь: Абеляр
П. История моих бедствий. - М., 1992.
14.Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. - М., 1972.
15.Синкевич В.А. Феномен зеркала в истории культуры: философское эссе http://www.DhilosoDhv.ru/librarv/mirror/17.htm
16. Лакан Ж. Семинары. Кн. 2. - М., 1999.
17. Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ф.Ницше. Сочинения в 2 т. Т.2.
- М., 1990.
18. Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. - М., 1986.
19. Мифы народов мира: Энциклопедия. Т.1. - М., 1987.
20. Легенды и мифы Древней Греции. - Ростов-н/Д., 1998.
21. Стародубцева Л.В. Философский нарциссизм и припоминание //
Вопросы философии. - 2001. - №11.
22.Юнг К.Г. Человек и его символы. - М., 1997.
23. Пословицы. Поговорки. Загадки. - М., 1986.
24. Горелов А.А., Горелова Т.А. «Расщепленный» человек и идея
всеединства // Человек. - 2004. - №5.
Прокопьева Марина Юрьевна соискатель
НИЧТО ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Большая дерзость притязать на то, чтоб что-то значить, превратясь в ничто.
Гете. Фауст
Проблема бытия является центральной философской проблемой, актуальность которой обусловлена попыткой найти ответ на многие мировоззренческие вопросы современности. Но понятие «бытие» неотступно предполагает рассмотрение понятий «небытие» и «ничто». А. Кожев утверждает, что «Бытие есть, а Ничто нет; но ...есть различие между Ничто и бытием, и это различие в некоторой мере имеет то же основание, что и Бытие, поскольку без него, без этого различия между Бытием и Ничто, не было бы самого Бытия» (1, 38).
Наше внимание будет обращено к понятиям «бытие - небытие - ничто - нечто». Бытие означает существование, бытие в мире, данное бытие. Отрицательная частица «не» в «небытие» акцентирует внимание на противоположном значении не существование, не данность, нет чего-либо/кого-либо. Но если нет чего-либо, то это что-то сначала рождается в воображении, мыслях, а затем уже
становится этим чем-то, наполняясь предметным бытием, т.е. бытие, таким образом, рождается из небытия.
Самый простой пример можно найти в Библии. Впервые понятие «ничто» появляется во второй Маккавейс-кой книге: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий» (2 Макк., 7:28). Бог творит мир не из какой-то материи, а создается нечто совершенно новое, чего еще никогда не было. Бог создал мир через «слово Божие», при этом Бог дает начало всему чистым актом воли, велением блага и творит из ничего. Видимо, сначала у Бога возникла мысль создания, а затем, не найдя ничего другого, он и создал из ничего.
В истории философии существовало немало учений, которые утверждали небытие и ничто как основу чего-то, основание бытия. Как мы уже говорили, частица не/ни придает рассматриваемому понятию отрицательное значение. Необходимо оговориться: ничто и небытие являются разными аспектами отрицания бытия. Всякое сущее есть единство бытия и сущности, «ничто» есть отрицание определенности, сущности, т.е. тут уместно употребить «нечто», а небытие есть отрицание существования, отрицание процесса перехода в иное бытийное наличе-ство.
Исходя из этого, можно говорить о бытии прошлого, бытии настоящего, бытии будущего, но бытия прошлого уже нет, а бытия будущего еще нет, существует только бытие настоящего, бытие же прошлого и будущего - плод нашего воображения, значит, это небытие. Простой пример: в сказке о Красной Шапочке волк съедает Красную Шапочку (уже нет - не существует), затем дровосеки спасают ее, она снова воскресает (уже есть - существует). По мнению М.С.Кагана, «бытием обладает только "сегодня" - "вчера"существует лишь в памяти, а "завтра" - в воображении, то есть не обладают подлинным бытием, которое есть бытие сущего» (2, 56), следовательно, наше воображение может творить небытие. Небытие, ничто, по словам Г.В.Ф. Гегеля, «это абстракция, которую мысль считает сущностью, которая целиком превратилась в вещь» (3, 183), небытие становится реальностью, но реальностью не бытийной, а небытийной, или виртуальной. У данного ничто нет формы на какое-то продолжение времени, но есть «абсолютная бесконечность., абсолютная вечность., абсолютная всеобъемлемость...; у него нет причины и следствия, но есть абсолютное в своей всеобщности причинение и в своей всеобъемлемости следствие» (4, 56). Материальные вещи и тела становятся здесь ненужными и являются действительными ничто, которое живет в ситуациях и вне их не существует.
Немецкий мистик Экхарт способом познания ничто как первоосновы бытия называет отрешенность. Его отрешенность можно назвать и отрешенностью от наличного бытия современного человека, который находится в виртуальном бытии. «Отрешенность же настолько близка к "ничто", - утверждает Экхарт, - что нет ничего достаточно тонкого, чтобы найти в нем место для себя, кроме Бога. Он так прост и так тонок, что находит Себе место только в отрешенном сердце. Воспринято и постигнуто может быть воспринимаемое только особым способом восприемлющего, так же, как все познаваемое постигается и понимается в зависимости от состояния того, кто это познает, а не таким, каково оно, взятое само по себе. .Отрешенность же так близко соприкасается с "ничто", что между ней и "ничто" не остается больше никакой разницы» (5, 71). Отрешенность Экхарта можно назвать состоянием «виртуального бытия», в котором человек видит только себя в том мире, в котором он существует «здесь и
сейчас» и «нет никого радостнее того человека, что пребывает в величайшей отрешенности. Всякая телесная и плотская радость приносит духовный вред, ибо плоть жаждет вновь духа, и дух жаждет вновь плоти» (5, 79).
В состоянии отрешенности, по мнению Экхарта, человек достигает «дна» бытия, т.е. ничто, и оно понимается им как настроение «высшей радости», по которому можно судить о состоянии единения человека с Богом. Подлинное же постижение Бога есть постижение абсолютного ничто. Здесь прослеживается логическая связь с идеей нирваны, где ничто порождает внутреннюю свободу человека. Оно освобождает мир человека от сущего. Перед лицом открывшегося человеку ничто его бытие оказывается «пустым» или (что то же самое) «освобожденным» и потому делается очевидной свобода человека. Близкое этому пониманию связи ничто и свободы дает Н.А. Бердяев: «Бог сотворил мир из ничего. Но также можно сказать, что Бог сотворил мир из свободы. В основе творения должна лежать бездонная свобода, которая была уже до миротворения заключена в ничто, без нее творение не нужно Богу» (6, 115). «Один учитель, - пишет Экхарт, - Авиценна по имени, говорит: дух, который пребывает отрешенным, настолько высок, что все, что он видит - правда, и все, что он желает, дается ему, и когда он повелевает, тогда надо ему быть послушным. Поистине, знайте это, пребывающий в своей отрешенности дух привлекает к себе Бога» (5, 70).
Немецкий мистик говорит о пробуждении внутреннего человека, освободившегося от всякой мысли, образа и страха перед ничто-небытием. Он представляет собой личное человеческое достижение и утверждает возможность богопознания в моменте тождества субъекта, объекта и акта действия. Человек же, находящийся в виртуальной реальности, становится «освобожденным» от «внешнего» бытия и обретает свободу, но эта свобода губит в нем все духовные качества и часто является источником зла.
Рассмотрим две стороны понятия «ничто» в понимании Г.В.Ф. Гегеля. Категория «ничто» является важным объектом исследования в его работе «Наука логики», в которой она отождествляется философом с «бытием». При этом он имеет в виду «чистое бытие», не имеющее никакого содержания, а являющееся неопределенным, непосредственным, равным себе «пустым мышлением», которое на деле есть «ничто»: «Чистое бытие и чистое ничто есть, следовательно, одно и то же» (7, 140). Все, что является внутренним содержанием сознания, есть бытие, которое не может существовать без определенности, но в то же время бытие есть нечто неопределенное и эту неопределенность можно назвать ничто. Следовательно, существует ничто, но только если само бытие есть ничто. Оба эти понятия при диалектическом понимании их соотношения выступают как противоположности и, переходя друг в друга, являются моментами становления. «Их истина, - утверждает Гегель, - следовательно, это движение непосредственного исчезновения одного в другом: становление» (7, 140). В становлении они становятся различными, но в то же время и растворяются одно в другом, «каждое из них непосредственно исчезает в своей противоположности» (7, 140, 141).
По Гегелю, идея абсолютного тождества бытия и ничто представляет определение обыденного сознания или метафизического рассудка, который рассматривает эти понятия как пустые абстракции. Таким образом, здесь речь идет «об абстрактном, непосредственном отрицании, о ничто, взятом чисто само по себе, о безотносительном отрицании» (7, 141). В небытии же, по Гегелю, содержится соотношение с бытием; оно и то, и другое;
бытие и его отрицание, выраженные в «одном, ничто, как оно есть в становлении» (7, 141).
Итак, у Гегеля мы встречаем две трактовки «ничто»: 1) как пустой абстракции, ничего не обозначающей в метафизическом мышлении: «Ничто, чистое ничто; оно простое равенство с самим собою, совершенная пустота, отсутствие определений и содержания; неразличенность в самом себе» (7, 141), которое можно назвать символом гибели, окончанием жизни, так как то, что постоянно не рождается вновь, не развивается, а умирает; 2) как категории диалектики, ибо оно находится в отношениях тождества и различия с бытием и отношение их в диалектическом мышлении приводит к возникновению становления: «Становление означает, что ничто не остается ничем, а переходит в свое иное, в бытие» (7, 142), т.е. положительного ничто, которое выступает началом жизни. Таким образом, отрицательное ничто Гегеля как и ничто виртуального бытия живет только в определенной ситуации и не стремится оформиться в нечто, так как является только «зародышем» бытия, не способным к саморазвитию, творчеству.
А.И. Селиванов трактует ничто «как исчезновение внешнего бытия для конкретного нечто при прекращении (до начала) его бытия в смысле, схожем с экзистен-цитальным» (4, 60). По мнению В.А. Кутырева, виртуальным, или небытийным, начинают называть все относящееся к духу, душе, психике, сознанию (нечто), а виртуальное состояние «теснит его (человека) Бытие в сторону Ничто в буквальном смысле данного слова, ибо человек как чистое сознание теряет индивидуальность и теряется в океане информации» (8, 23). То есть не только виртуальная реальность, но и поток нахлынувшей на нас информации тянет человека к ничто. Информация становится в настоящее время нашим повседневным знанием, которое мы черпаем в основном из телевизионных передач и газет. Таким образом, происходит «отказ от бытия» и утверждение небытия, человек «чеканит шаг» к ничто, к отсутствию чего-либо, свойств, состояний, процессов в определенном нечто, мир превращается «в хаос, в не-оформленное, не-сущее» (4, 61). В быту мы на каждом шагу сталкиваемся с так называемыми машинами: нажав кнопку, опустив монету, люди забывают о человеческих отношениях - говорить машине «спасибо» не надо, поэтому мы просто что-то подумаем, увидев или не увидев, например, чашку кофе или газету. Исходя из данного положения, изменяется предназначение человека как цели и смысла бытия. Он, стремясь к ничто, превращает в ничто (пустоту, хаос) и свой бытийный мир.
Но не следует забывать и о творящем, положительном ничто, которое выступает как начало сущего, добро, позволяющее выйти из мыслимого бытия в бытие возможное, только вера в добро может спасти человека от бессмысленности земного существования. «Смысл жизни, - утверждает А.И. Селиванов, - ее предназначение -переход из ничто-небытия в нечто-бытие, инстинкт жизни - сохранение и воспроизводство себя. Абсолютное добро есть продолжение жизни, абсолютное зло -смерть. . Бытие не есть единовременная вспышка, но -бесконечная череда вновь зажигаемых огней. И предназначение человека в том, чтобы не дать себе и планетарному бытию погрузиться во тьму небытия-ничто. Для этого нужно без устали, вновь и вновь зажигать факел в этой "душной тьме обезумевшего мира"(М. Горький)» (4, 58, 65).
Список литературы
1.Декомб В. Современная французская философия. - М, 2000.
2.Каган М.С. Метаморфозы бытия и небытия. К постановке вопроса //
Вопросы философии. - 2001. - № 6.
3.Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа // Соч.: В 14 т. Т. 4. - М., 1959.
4. Селиванов А.И. К вопросу о понятии «ничто» // Вопросы философии.
- 2002. - № 7.
5.Экхарт М. 06 отрешенности//М.Экхарт. Духовные проповеди и рассуждения. - СПб., 2000.
6.Бердяев H.A. Философия свободного духа. - М., 1994.
7.Гегель Г.В.Ф. Наука логики: В 3 т. Т. 1. - М., 1970.
8.Кутырев В. А. Оправдание бытия (явление нигитологии и его критика) // Вопросы философии. - 2000. - № 5.
Шалютин
Борис Соломонович
д-р филос. наук, проф.
ТЕЗИСЫ О ПРИРОДЕ ЗАКОНА И ОБ ЭМЕРДЖЕНТНОЙ ЭВОЛЮЦИИ
Словосочетание «закон природы» имеет некоторый мистический ореол. В восприятии большинства (если не всего) научного сообщества, точно также, как и «простых смертных», имевших счастье поучиться в школе, это нечто незыблемое, непоколебимое и абсолютное. Как ни удивительно, но, выражаясь витиевато, вопрос о природе закона природы почти не обсуждается ни в естествознании, ни в философии науки, ни в онтологии. Вопрос «что такое закон природы», которому посвящено немало текстов, маркирует совсем другую проблему - какого рода высказывания могут называться законами. Обсуждается также, почему законы природы именно таковы, а не иные. Но тема того, какова сущность закона, его основания, механизм действия и т.п. не дискутируется. Складывается впечатление, что в общем представлении законы природы - это, как выражался по другому поводу Бердяев, «безосновная основа бытия».
Если считать, что законы природы установлены Богом, то тема исчерпана. Однако использование Бога в качестве прямого объяснительного принципа давно ушло в прошлое и в науке, и в философии, даже - за редкими исключениями - в философии религиозной. Что касается атеистов, то для них апелляция к Богу недопустима по определению. Тем не менее, в массовом сциентизиро-ванном сознании сам статус законов природы таков, что остается лишь ввести написание с большой буквы. Науке, как знаменитому московскому муравью Окуджавы, оказалось нужно на кого-нибудь молиться. Муравей, будучи лицом мужеского пола, создал себе Богиню, наука создала себе Бога - Закон. Если для древних иудеев Бог - это закон, то для абсолютного большинства сегодняшних ученых, ихзасланцев в философии и практически всего современного «образованного общества» Закон - это Бог. Этот базовый постулат религиозного сциентизма я и хотел бы поставить под сомнение.
Миф детерминизма - детище математизации естествознания, произошедшей по преимуществу в начале
Нового времени. Математика - грандиозная и красивая игра с жесткими правилами, в которые в этот период более или менее удалось «вдавить» имевшийся эмпирический материал. На фоне отточенного гармонического великолепия формул, засверкавшего ограненного бриллианта, шероховатости нечетких фактов были легко списаны на неустранимую неточность измерений. Всякая ли религия - результат отчуждения, оставим разбираться последователям и критикам Фейербаха и Маркса, но сциентистская - несомненно. Начертив икону природы, ученые фетишисты возомнили, что это их детище-сама природа, а формулы, посредством которых они высчитывали траектории иконического изображения, - и есть ее законы. И поскольку в формулах и функцих классической математики все однозначно, то все оказалось однозначно и в самой природе. Если на оси х откладывается время, а на оси у-значение какого-либо изменяющегося во времени параметра некоторой системы, то согласно самому представлению классической математики о функциональной зависимости мы получим однозначно предопределенную динамику изменения этого параметра. Поскольку же так можно описать любой параметр, то, кажется, можно описать и всю систему, сколь бы сложна она ни была, вплоть до мира в целом. Вот он и лапласов-ский (исторически точнее было бы сказать «лейбницовс-ко-лапласовский») детерминизм.
Совершенно иное представление о законе разрабатывает юриспруденция. Здесь под законом большинство юристов понимает статут - нормативный акт, издаваемый государством. Юридический закон возможно нарушить. Власть, правда, должна наказать нарушителя, но, во-первых, наказание не отменяет самой возможности нарушения закона, во-вторых, фактически наказание наступает далеко не всегда. Представление о законе в юриспруденции настолько далеко от естественнонаучного, что на уровне более или менее общепризнанных определений между одним и другим просто невозможно выявить что-либо общее: в огороде бузина, а в Киеве дядька. То обстоятельство, что «понятие законов природы и общества производно по отношению к понятию законов в юриспруденции»1 (1, 56), если и известно какой-то части естествоиспытателей, воспринимается ими разве что как метафорический перенос. Между тем, как я намереваюсь показать, понимание закона в юриспруденции как раз гораздо ближе к общей сущности закона, в том числе закона природы.
Прежде всего, обратимся к соотношению детерминизма и индетерминизма на наиболее глубоком доступном сегодня уровне организации мира. Мне уже доводилось разбирать миф детерминизма и соотношение детерминизма и индетерминизма достаточно подробно (13), поэтому воспроизведу лишь те моменты, которые непосредственно связны с проблемой, рассматриваемой сейчас.
Древнейшие философы пытались найти т.н. первоначало - из которого все произошло, состоит, и куда все уходит. Старейший из них, Фалес, считал таковым воду, Анаксимандр - нечто неопределенное (апейрон), Анак-симен - воздух. Понятно, что сегодня эти взгляды смотрятся наивно. Однако сама постановка вопроса остается вполне корректной. Более того, как раз современное естествознание позволяет совершенно конкретно утверждать, что искомым первоначалом выступает энергия. Все сущее - ее модусы, возникающие и исчезающие, и лишь она вечна. Иллюстрацией этого является формула Е=тс2, которая описывает вполне конкретные давно известные физике процессы вплоть до полного превращения вещества в свободную энергию и формирования из
