CC BY
194
№ 1 - 2012 г. 19.00.00 психологические науки
УДК 616.85+616.89-008.442.3
НЕВРОЗ И ПЕРВЕРЗИЯ В ЗЕРКАЛЕ РИТУАЛА
А.Ю. Марин
ГБОУ ВПО «Новосибирский государственный медицинский университет» Минздравсоцразвития России (г. Новосибирск)
Статья посвящена сравнительному исследованию двух видов невротического ритуала — перверзионного и навязчивого. Обнаружение механизма и истоков либидинального наполнения ритуала и его формальной реализации оказывается возможным при исследовании особенностей путей внутренней агрессии, составляющей пружину такого механизма. Кроме того, выявляется оборотная сторона этой агрессии в виде игровой составляющей обрядового действа.
Ключевые слова: психоанализ, ритуал, Фрейд, Рейк, Лакан, невроз, перверзия, мазохизм, навязчивый.
Марин Алексей Юрьевич — кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики и психологии ГБОУ ВПО «Новосибирский государственный медицинский университет» Минздравсоцразвития России, рабочий телефон: 8(383) 226-98-31, е-mail: ibertran@yandex .т
Проблема ритуала, неоднократно разбиравшаяся в психоаналитической литературе, обозначила ряд узловых моментов, требующих своеобразного «общего знаменателя», т. е. выявления и разбора механизмов общих для всех видов ритуалов — и по генезису, и по актуальной форме выполнения. Одним из таких принципиальных моментов является то общее, что могло бы объединить и ритуал невротический (прежде всего, обсессивно-компульсивный), и ритуал перверзный (например, ритуал садомазохистский).
В самом деле, последователи классического «Фрейдовского» подхода, рассматривавшие ритуал, прежде всего, как сложный защитный механизм, в общем, довольно единодушно рассматривают любой ритуал как имеющий навязчивое происхождение. Общим местом любого психоаналитического исследования религиозных проблем стало указание на то, что опыт, получаемый в результате психоаналитической терапии неврозов, обнаруживает поразительное сходство между ритуально-религиозным поведением и манерами навязчивых невротиков. Отсюда берёт начало широко распространённое среди аналитиков мнение о том, что религия — это не что иное, как обсессивный невроз, растянутый до масштабов некоего сообщества. У каждого навязчивого невротика можно обнаружить убеждённость (или как минимум — подозрение) в том, что мысль обладает всемогуществом. Такое отношение естественным образом трансформируется в молитвенный ритуал. Как было отмечено ещё Фрейдом [5], навязчивых невротиков преследует возможность реализации вредоносных и разрушительных желаний, собственно весь невроз навязчивости и выстроен как защита от этого. И они защищают
себя от такой угрозы, занимая определённую позицию — с помощью чрезвычайно запутанных обрядов, увязанных порой с самыми странными суевериями. Похожее мы можем видеть и в религиозной практике, но с одним важным дополнением: в соответствии с религиозными представлениями, зло проецируется вовне, за пределы субъекта, воплощаясь в демонических образах. Такой вывод внутри психического конфликта за пределы личности создаёт иллюзию борьбы не на жизнь, а на смерть — между паствой и внешним идеализированным злом. Все религиозные легенды о людях, одержимых дьяволом, — практические следствия этой идеологии.
Однако сводить всякий сакральный ритуал исключительно к обсессивно-компульсивной структуре значило бы обеднять источник сакрального. И поэтому полное раскрытие темы взаимосвязи ритуала сакрального и ритуала невротического требует не останавливаться на обсессивных ритуалах как на единственных представителях группы, а расширить наш подход, включив сюда также и ритуал перверзный (самым ярким представителем которого является садомазохистский ритуал). При этом само понятие «садомазохистский ритуал» и поныне оказывается в значительной степени обойдённым вниманием исследователей, соблазняемых, как правило, либо структурой, либо доэдипальной историей формирования, либо самой перверзностью садомазохизма как личностного расстройства. Мы знаем, что и в практике садизма, и в практике мазохизма существует стремление к ритуализации, наиболее ярко выраженное, когда речь идёт об эротогенном садизме или мазохизме. Мы знаем, что даже в случаях морального (или, по Т.Рейку, «социального» [9]) мазохизма такая практика также имеет место, осуществляясь по законам «сценарной» логики — например, еженедельные конфликты между мужем и женой — по субботам, когда, как правило, «принявший лишнего» супруг позволяет себе ввалиться в грязной обуви в дом, накануне с ритуальной любовью вымытый и убранный женой. И, кроме того, мы знаем, что сны и фантазии садистов и мазохистов, повторяя излюбленный сюжет, демонстрируют все признаки ритуального приготовления к моменту наивысшего наслаждения (наступление которого, как показал Рейк, на самом деле может оттягиваться до бесконечности).
Поиск общих корней перверзной и навязчивой ритуализации, до того намеченных очень приблизительно, буквально одним термином «защитный механизм», обрёл новую перспективу после того, как Жак Лакан, предложивший новое прочтение Фрейда, чётко разделил ранее почти сливавшиеся в профанной версии анализа категории «перенос» и повторение" и указал, что повторение, лежащее в основе всякого ритуала, имеет своей целью отчуждение субъекта от переживания Бога. Таким образом, окутывание религиозного ритуала покрывалом таинства обеспечивает забвение самой конечности субъекта — по причинам вполне конкретным, каковыми являются сепаратность и бессилие нашего разума [4, с. 281].
По Лакану, повторение выступает как функция, позволяющая избежать нежелательной встречи с переносом, т. е. загнать перенос в узкие рамки, ему отведённые, гарантировав тем самым избежание пугающей угрозы любви-ненависти и сохранение пусть кастрированного — но всё же существования.
Характерно, что и перверзионная, и невротическая структуры свойственны субъекту, сумевшему избежать психотического слияния с матерью и перешагнуть рубеж отчуждения (алиенации) от неё, но при этом с использованием различных стратегий. Перверт (и садомазохист в том числе) сохраняет собственный доступ к наслаждению, утаивая его от родительской фигуры, а невротик уступает всё — получая при этом замещающее удовлетворение.
Поэтому вполне закономерен вопрос о том, можем ли мы считать, что употребление самого термина «ритуал» однозначно равнооправдано и по отношению к ритуалу обсессивному, и по отношению к ритуалу садомазохистскому? Не идёт ли здесь речь о различных по структуре и происхождению явлениях, объединённых только общей терминологией? Чтобы разобраться в этом, нужно выявить хотя бы чисто «внешние», поверхностные различия между этими наборами действий. Первое, что бросается в глаза, — это отнесённость их к различным структурам — ведь мы не можем не учитывать перверзионность садомазохизма. И действительно, говоря о ритуале садомазохистском как одной из форм внешней проявленности этой перверзии, мы вынуждены, помимо самой его фиксации как явления, отмечать и отличия от многократно рассматривавшегося в аналитической литературе ритуала навязчивого.
Во-первых, садомазо ритуал гораздо ближе стоит к категории «игра», чем «жёсткая последовательность действий». На это указывает и М. Кан, говоря, что «перверзные разыгрывания — это в какой-то степени аутоэротизм на двоих» (Khan, M.M.R. (1979), Alienation in Perversions. New York: International Universities Press), и С. Коэн:
«Перверзные ритуалы можно считать формой инсценированного разыгрывания мастурбационных фантазий. Другие люди играют отведенные им роли для того, чтобы перверт мог удостовериться в собственном Я, в своих фантазиях и защитных превращениях» [2].
Во-вторых, его внешняя драматичность: а) обилие специальной атрибутики (не выбранной произвольно и бессознательно, а приобретённой осознанно и намеренно). Это не либидинозное катектирование внешне обыденного предмета (как при фетишизме), а скорее приобретение (или изготовление) театрального реквизита; б) ролевое распределение ритуальной практики (что, кстати, и следует из близости садомазо ритуала к категории «игра»); в) публичность садомазохистского ритуала. Даже если это ритуал чисто эротогенный, то всё равно он разыгрывается для некоего зрителя — пусть даже и не видного самим участникам. Именно поэтому ритуалы христианского мученичества проводились как праздник — при изрядном скоплении народа.
Некоторая общность черт обсессивного ритуала и ритуала садомазохистского, лучше всего описанная Т. Рейком: «Бессознательная сторона склонности к ненависти
и осуждению, которая проявляет себя в форме самонаказания, точно так же даёт себя знать в виде клятв, зароков и категорических утверждений (которые при определённых условиях оборачиваются проклятьями), как и в виде аналогичных симптомов обсессивных неврозов» [10, с. 193]. (Иными словами, и ритуал обсессивный, и ритуал садомазохистский неотъемлемым условием своим имеют ненависть (осознаваемую в разной степени) — которая и является той пружиной, что движет создание и развитие ритуала, способного перерасти из невротического в сакральный.
В самом деле, даже такое поверхностное знание сакральной ритуализации авраамической культуры, которое свойственно постсоветскому обществу, позволяет отчётливо выделить во множестве религиозных обрядов, празднований, мероприятий и пр., помимо обсессивной, ещё и отчётливую садомазохистскую составляющую. При этом пружиной ритуального действа было и остаётся использование не всегда осознаваемого чувства вины. То есть «Именно через него (миф о Боге „Тотема и Табу“) явлена оказалась миру истина о Боге — истина, гласящая, что Бог действительно был людьми предан смерти, и что воспроизведением этой смерти первоначальное убийство было искуплено» [3,
с. 233].
Кроме того, мы видим, что, например, обряд обрезания, проводимый иудеями и мусульманами (т. е. во младенчестве, а не в пубертатном возрасте — как в первобытных
племенах по всей земле — от Амазонии до Новой Гвинеи) имеет тройную насыщенность. Позволяя отцу, во-первых, отыграть собственный садизм и жажду кастрации, он также, во-вторых, даёт возможность перевода навязчивого действа в плоскость сакрального, избавляя от индивидуальной тревоги, и, в-третьих, демонстрирует механизм смещения по времени по принципу: «Лучше уж сейчас — а то потом не было бы поздно...».
И смещение это, как нетрудно видеть, имеет чисто обсессивное обоснование — тревога за сроки.
Наиболее насыщена садомазохистскими коннотациями группа ритуалов, относящаяся к инициации субъекта. До сих пор в некоторых индейских племенах гибель юношей в процессе инициации (вследствие, например, кровопотери или болевого шока) не является чем-то из ряда вон выходящим [10]. У бедуинов Северной Африки в качестве инициации девочек производится мучительное иссечение клитора (крайняя форма женского обрезания, описанная многими авторами).
Таким образом, мы можем видеть, что садомазохизм, обретая обсессивную «обёртку», сохраняет значение бессознательного двигателя сакрального ритуала. И если о связи религии с ритуалом навязчивым уже писано и сказано немало, то тема ритуала садомазохистского и роль его в создании сакрального ритуала практически и по сей день освещена очень мало. Некоторое освещение можно обнаружить у Т. Рейка в его работе «Мазохизм в сексе и обществе» [9], где он выделяет такую важную составляющую эротогенного и социального мазохизма, как состояние подвешенности. Именно эта подвешенность (в терминологии Лакана — незавершённость) определяет и цели садомазохистского ритуала.
Пытаясь обобщить результаты предпринятого исследования, мы приходим к выводу о том, что непременным условием сакрализации ритуала вообще является наличие двух измерений: ритуала как бегства от ужаса и вины, и ритуала как удовольствия от игры (где термин «игра» может трактоваться как угодно широко). Мы пока ещё не знаем, являются ли эти условия достаточными, а не просто необходимыми — да и вообще настоящая статья по определению не может претендовать на полноту рассмотрения механизма ритуализации. За скобками остаются многие виды личностной ритуализации — большая часть ритуалов перверзных, все мистические обряды, да и сама категория сакрального, неоднократно разбиравшаяся в психоаналитических работах, но и поныне вызывающая интерес исследователей. Но я надеюсь, что первый шаг к заявленным темам уже сделан этой предлагаемой читателю работой.
Список литературы
1. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре / А. К. Байбурин. — СПб. : Наука, 1993. — 240 с.
2. Коэн С. Садомазохистское возбуждение : расстройство характера и перверсия // Журн. практической психологии и психоанализа. — 2004. — № 4. — 34 с.
3. Лакан Ж. Семинары. Т. 7. Этика психоанализа / Ж. Лакан. — М. : «Гнозис (Логос)», 2006. — 416 с.
4. Лакан Ж. Семинары. Т. 11. Основные понятия психоанализа / Ж. Лакан. — М. : «Гнозис (Логос)», 2004. — 304 с.
5. Фрейд З. Навязчивые действия и религиозные обряды / З. Фрейд // В сб. «Исследования по психоанализу культуры». — Спб. : Алетейя, 2002. — 562 с.
6. Фрейд З. Тотем и табу / З. Фрейд. — СПб. : «Азбука-классика», 2008. — 256 с.
7. Хёйзинга Й. Ното ^е^/человек играющий / Й. Хёйзинга. — Спб. : «Азбука-классика», 2007. — 384 с.
8. Graham E. Bull A Re-interpretation of a Male Initiation Ritual: Back to Freud via Lacan / E. Bull Graham // Journal of European Psychoanalysis. — Spring 1996 — Winter 1997.
— N 3-4. — 54 p.
9. Reik T. Masochism in sex and society / T. Reik. — USA, «First Black cat Editions», 1962. — 441 p.
10. Reik T. Rituals. Couvade. The pubertal Rites of the Savages. Kol Nidre. The Shofar / T. Reik // Farrar, Straus and company, inc. — USA, New York, 1946. — 367 p.
NEUROSIS AND PERVERSION IN THE MIRROR OF RITUAL
d.Y. Marin
SEIHPE «Novosibirsk State Medical University Minhealthsocdevelopment» (Novosibirsk c.)
Article is devoted to comparative research of perversive and obsessional neurotic ritual. Detection of mechanism and sources of ritual libidinal fillings and its formal realization appears possible at research of features of internal aggression, which is the base of such mechanism. Besides, the other side of this aggression is revealed in the form of game component of ceremonial action.
Keywords: psychoanalysis, Freud, Lacan, ritual, Reik, neurosis, perversion, masochism, obsessional.
About authors:
Marin Alexey Jurievich — candidate of psychological sciences, assistant professor of pedagogics and psychology department at SEI HPE «Novosibirsk State Medical University Minhealthsocdevelopment», office number: 8(383) 226-98-31, e-mail: [email protected]
List of the Literature:
1. Bayburin A.K. Ritual in traditional culture / A.K. Bayburin. — SPb. : Science, 1993. — 240 P.
2. Coen S.J. Sadomasochistic Excitement: Character Disorder and Perversion // Practical psychology and psychoanalysis. — 2004. — № 4. — 34 P.
3. Lacan J. Seminars. V XI. Four basic concepts of psychoanalysis / J. Lacan. — M. : «Gnozis / Logos», 2004.
4. Lacan J. Seminars. V. VII. The ethics of psychoanalysis / J. Lacan. — M. : «Gnozis (Logos)», 2006. — 416 P.
5. Freud S. Obsessional actions and religious practices / S. Freud // In «Researches on culture psychoanalysis». — Spb.: Aleteya, 2002. — 562 P.
6. Freud S. Totem and taboo / Z. Freud. — SPb.: «Alphabet-classics», 2008. — 256 P.
7. Huizinga J. Homo ludens / J. Huizinga. — Spb.: «Alphabet-classics», 2007. — 384 P
8. Graham E. Bull A Re-interpretation of a Male Initiation Ritual: Back to Freud via Lacan / E. Bull Graham // Journal of European Psychoanalysis. — Spring 1996 — Winter 1997.
— N 3-4. — 54 р.
9. Reik T. Masochism in sex and society / Т. Reik. — USA, «First Black cat Editions», 1962. — 441 р.
10. Reik T. Rituals. Couvade. The pubertal Rites of the Savages. Kol Nidre. The Shofar / Т. Reik // Farrar, Straus and company, inc. — USA, New York, 1946. — 367 р.
