CC BY
55
УДК 94(460) В. В. Малай
доктор исторических наук, профессор кафедры международных отношений Белгородского государственного научно-исследовательского университета; e-mail: malay_v@bsu.edu.ru
НЕВМЕШАТЕЛЬСТВО В ДЕЛА ИСПАНИИ В КОНТЕКСТЕ СОВЕТСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (сентябрь 1936 - июнь 1937 годов)
СССР поддержал курс невмешательства в дела Испании с целью сдержать разрастание конфликта. Советская активность в этом направлении в Комитете по невмешательству в дела Испании на начальном этапе Гражданской войны (сентябрь 1936 - июнь 1937 гг.) встречала негативную реакцию как Италии и Германии, так и Великобритании и Франции, что не позволило СССР до конца противостоять итало-германской политике и британскому лавированию. Франция постепенно солидаризировалась с Великобританией в реализации невмешательства.
Ключевые слова: Гражданская война в Испании 1936-1939 гг; политика невмешательства; Комитет по невмешательству в дела Испании; советская внешняя политика.
Malay V. V.
Ph. D. (History), Post-doctoral degree in history, Professor of the Chair of International Relations of the Belgorod State Scientific Research University; e-mail: malay_v@bsu.edu.ru
NON-INTERVENTION TO SPAIN IN THE CONTEXT OF SOVIET FOREIGN POLICY AT THE BEGINNING STAGE OF THE CIVIL WAR (SEPTEMBER 1936 - JUNE OF 1937)
The USSR supported the policy of non-intervention to Spain to contain the conflict. Appealing to the archive's founds authors reveals the unknown pages of the Soviet policy in the Non-intervention Committee (NIC). Authors reveals new moments of the struggle between the British, fascist and the Soviet diplomacy in the Non-intervention Committee and analyses its consequences for the fate of the Spanish Republic. The tactics that ignore the Soviet initiatives in the NIC are illustrated with many examples. Great Britain and France refused an alliance with the Soviet Union on the Spanish and European questions against fascism. The author analyses maneuvering of the European diplomacy against the USSR in the NIC at the initial stage of the civil war (September 1936-June1937).
Key words: Spanish Civil war 1936-1939; the policy of non-intervention to Spain; Non-intervention Committee; Soviet foreign policy.
У ведущих европейских стран с началом испанской гражданской войны (июль 1936) совпала, пусть и формально, задача, состоявшая в том, чтобы не позволить гражданской войне выйти за рамки Испании. В контексте господствовавшей в середине 1930-х гг. идеи умиротворения тактика «невмешательства» показалась заманчивой большинству европейских политических лидеров: 2 августа Франция предложила правительствам Великобритании и Италии не поддерживать ни одну из испанских воюющих сторон. 5 августа инициатива о принятии принципа невмешательства во внутренние дела Испании была передана французской стороной Советскому Союзу [10, л. 193].
Испания традиционно не была в сфере европейских геополитических интересов России, что не потеряло своего значения для советского руководства в первые месяцы данного конфликта.
Если в июле 1936 г. Москва выжидала, то по мере эскалации испанского конфликта (ускоренная интернационализация), с начала августа ее дипломатическая активность в испанском вопросе возросла: «С ответом медлить нельзя» [2, л.19-20]. Как следует из записки зам. наркома по иностранным делам СССР Н. Н. Крестинского И. Сталину (5 августа 1936 г.), Советский Союз считал нужным быть очень осторожным в ответе, чтобы никто не истолковал его в пользу конкретной стороны в Испании [2, л. 19-20]. В ней же присутствовал проект ответа на предложение о невмешательстве, обусловливающий согласие СССР немедленным присоединением к нему Италии, Германии и Португалии [14, л. 218-219; 17, с. 396]. Политбюро ЦК ВКП (б) 23 августа «предложило Литвинову подписать декларацию». В тот же день посредством обмена нотами с французским правительством СССР присоединился к Соглашению о невмешательстве [20, с. 340; 2, л. 52-53]. На основе данного Соглашения в Лондоне был сформирован Комитет по невмешательству в дела Испании (КПН).
Итак, европейские державы и СССР в августе 1936 г. связали друг друга пусть формальным, но обязательством не вмешиваться в испанские дела. Но к тому времени Италия и Германия уже помогали мятежникам. О каком «невмешательстве» могла идти речь?! Политическая наивность - полагать, что помощь прекратится, а она не была свойственна никому из европейских лидеров, начинавших непростую предвоенную игру под названием «невмешательство».
«Я, - писал 7 августа Н. Н. Крестинский, - ... ни одной минуты не сомневаюсь, что до окончательного разгрома испанских повстанцев, Италия и Германия будут им самым активным образом помогать» [14, л. 220]. Скорее, советское руководство, как и английское, и французское надеялось, что соглашение о невмешательстве не даст разрастись масштабам внутреннего конфликта до международного.
Политика невмешательства пережила первый серьезный кризис уже в октябре 1936 г. Назревавший из-за бездеятельности Комитета по невмешательству, он был детонирован советскими заявлениями от 7 и 23 октября. До принятия советским руководством решения о помощи Мадридскому правительству (28 сентября 1936 г.) НКИД СССР по указанию ЦК ВКП (б) не форсировал обсуждение в Комитете нарушения Португалией Соглашения о невмешательстве, через которую на том этапе шли транзитом поставки мятежникам: «выдвижение подобного предложения нами могло бы слишком связать нас на будущее по отношению к каким-либо другим странам» [2, л. 84]. Но уже в последних числах сентября 1936 г. поверенный в делах СССР в Великобритании С. Б. Каган заострил внимание Комитета на этой проблеме. 7 октября 1936 г. советская позиция по испанскому вопросу была озвучена в КПН. В заявлении С. Б. Кагана в Комитете (утвержденном в тот день Политбюро ЦК ВКП (б)) [21, с. 812] подчеркивалось, что нарушения Соглашения (Португалией) превращали его в недействующее. В случае их непрекращения, Советский Союз считал себя свободным от обязательств, вытекающих из Соглашения [16, л. 116]. К тому времени Испанская Республика получала советскую военную помощь, информация о чем имелась у стран-членов Комитета. Советское руководство исходило из реального положения дел в Испании и в Комитете и опережало ожидаемый поток обвинений в свой адрес. Выходить из Комитета СССР не планировал, осознавая, что в случае срыва соглашения Германия и Италия получат большую возможность поставлять оружие мятежникам, чем он - законному правительству.
Советская сторона в тот момент не заостряла внимания на нарушениях Соглашения Италией и Германией. Вывод о том, что это диктовалось стремлением форсировать помощь Мадриду при возможной минимализации внимания к своим действиям, находит подтверждение в письме Н. Н. Крестинского курировавшему «испанский вопрос» секретарю ЦК ВКП (б) Л. М. Кагановичу (нач.
октября 1936 г.): советской стороне нужно обжаловать действия только одной Португалии и требовать посылки комиссии на испано-португальскую границу, а не во все испанские порты. Концентрация вопроса на Португалии облегчала аргументацию («имеется больше материалов») и на время исключала возможность посылки комиссии в те порты, через которые могло идти снабжение мадридского правительства [3, л. 2].
Архивные документы позволяют проследить нюансы советской тактики рассматриваемого периода. В следующем заявлении (12 октября) СССР предлагал организовать в португальских портах контроль силами английского и французского флотов и настаивал на необходимости в срочном порядке обсудить данную инициативу на заседании Комитета. В ответе председателя Комитета И. Плимута отказ созыва мотивировался отсутствием в советской ноте дополнительных доказательств нарушения Соглашения и тем, что ответ португальского правительства, предусмотренный заседанием 9 октября, пока не получен, без чего заседание считалось бесполезным [5, л. 13]. Информированный об этом Н. Н. Крестинский в тот же день в докладной Л. М. Кагановичу обосновывал необходимость опубликовать в печати письмо С. Б. Кагана от 12 октября. Чтобы «потом сказать, что мы исчерпали все меры для созыва Комитета» предлагалось поручить И. Майскому и полпреду СССР в Париже В. Потемкину посетить, соответственно, А. Идена и И. Дельбоса, опротестовывая «поведение председателя Комитета» (вторая записка Л. М. Кагановичу от 14 октября) [3, л. 71, 72-74]. Заметим, что днем раньше советское руководство допускало возможность в случае созыва Комитета сразу напечатать не письмо, а речь, которую И. Майский должен был произнести на заседании в развитие этого письма [3, л. 67].
На случай отказа И. Плимута было подготовлено еще одно заявление, текст которого И. Майский получил еще 10 октября. В докладной Л. М. Кагановичу от 15 октября Н. Н. Крестинский предлагал, чтобы И. Майский и В. Потемкин при посещении министров иностранных дел стран своей аккредитации подчеркнули, что советская сторона расценивает известный отказ «как доказательство нежелания английского и французского правительств принять эффективные меры к прекращению незаконного снабжения мятежников оружием». Н. Н. Крестинский считал, что эти заявления должны быть сделаны устно: «Мы не будем немедленно сообщать в печать
об этих демаршах. Но мы сошлемся на них тогда, когда будем выступать с нашим последним заявлением» [3, л. 83].
В телеграмме полпреду в Лондоне 19 октября Н. Н. Крестинский подчеркивал, что нужно будет выступить с заявлением, «когда окончательно выяснится крах политики невмешательства ... момент и форма Вашего выступления с этим заявлением будут Вам дополнительно указаны по телефону». Поправки, которые И. Майский предложил по телеграфу, были «сообщены руководящим товарищам» [3, л. 97]. Днем раньше заведующий 3-м Западным отделом НКИД А. Нейман в служебной записке Н. Н. Крестинскому уточнял советскую тактику в Лондоне, сомневаясь, что после подготовленного советского заявления о возможном выходе из Комитета он «не будет сохранен и не превратится в орган, отвечающий устремлениям немецкой политики, поскольку в нем будут участвовать все страны, за исключением СССР». Прямая постановка вопроса о роспуске Комитета, по мнению А. Неймана, могла не привести к положительным результатам. Он полагал, что советскому представителю нужно добавить, что «если Вы, господин Председатель, сочли бы уместным созвать (еще одно) заседание Комитета, я позволю себе зарезервировать за собой право на этом заседании более подробно изложить приведенные выше соображения». Таким образом, мы обеспечили бы себе возможность принять участие в заседании Комитета даже после декларации о прекращении существования Соглашения» [1, л. 14-16].
Советское правительство 23 октября 1936 г. в следующем заявлении Комитету, подчеркнуло, что ввиду систематических нарушений другими странами Соглашения о невмешательстве не считает себя связанным им в большей степени, чем любой из остальных участников [7, л. 95].
Сохранение видимости невмешательства отвечало в тот момент интересам всех членов Комитета. Крах этой политики повлек бы еще более серьезные осложнения в международных и двусторонних отношениях, чем сам факт начала испанской войны.
Таким образом, Советский Союз в результате демаршей октября 1936 г. провозгласил себя свободным от обязательств о невмешательстве, но остался в Комитете по невмешательству. Советская дипломатия верно прогнозировала, что Германия и Италия изменят свою тактику и переведут центр тяжести на вопрос о контроле, но контроле, в первую очередь, над каталонскими портами [11, л. 117].
Утверждение Комитета 12 ноября предложенной И. Плимутом схемы контроля не имело следствием принятие срочных практических мер. Обсуждались детали, увязки применения плана контроля на практике. Отметим, что в рассматриваемый период подобная тактика устраивала до определенной степени и советскую сторону. 4 ноября М. М. Литвинов передавал полпреду СССР в Испании М. И. Розенбергу: «.. .я веду дело в Лондонском Комитете на перемещение центра тяжести его деятельности на установление контроля на будущее время. Необходимо несколько отвлечь Комитет от вопросов о том, что считаем ли мы еще себя связанными Соглашением о невмешательстве. Эти вопросы ставят нас в неудобное положение, ибо формально фашистские страны не признаны нарушителями Соглашения <...>. Я не думаю, чтобы Мадрид имел возможность получить сколько-нибудь серьезные грузы из других источников. Таким образом, сам Мадрид будет заинтересован в максимальном затруднении поставок мятежникам, если он сам несколько пострадает от контроля. Если бы нам удалось провести в Комитете наши предложения касательно контроля, то Италия и Германия вынуждены были бы либо совершенно отказаться от снабжения мятежников, либо открыто денонсировать соглашение. Нам же выгодно и то и другое. Сомнительно, однако, чтобы наши предложения были бы приняты Комитетом. Скорее всего, будет установлен контроль, оставляющий лазейки для поставок, но и такой исход облегчит наше пренебрежительное отношение к Комитету и наши дальнейшие разоблачения» [1, л. 45-46]. Министр финансов Испанского правительства Х. Негрин 18 ноября на встрече с поверенным в делах СССР в Испании С. Марченко подчеркивал, что у испанского руководства «все еще мало власти ... Поэтому нам было бы выгодно закончить войну в ближайшие 2-3 месяца, ибо за это время мы еще успеем навести порядок внутри страны. Победа нам нужна не ранее чем через полгода» [13, л. 4]. В конце ноября 1936 г. С. Марченко сообщал М. М. Литвинову об удовлетворительной реакции испанского руководства на совпадение его точки зрения с советской: «нужно . вновь и вновь возвращаться к этому вопросу и максимально оттянуть признание и контроль» [4, л. 151]. Одновременно Советский Союз старался обеспечить максимально возможную информационную поддержку своей политике в Испании, отвечая на каждое обвинение, что он оказывает помощь законному правительству, а не мятежникам.
11 ноября 1936 г. И. Майский передал лорду И. Плимуту письмо о так называемых «добровольцах» (волонтерах), под видом которых Франко получал хорошо экипированные и обученные регулярные итальянские и отчасти немецкие части. Но это советское послание не было поставлено на обсуждение. Французская дипломатия в Лондоне (А. Ч. Корбен) подготовила письмо И. Плимуту, подчеркивая необходимость избегать в работе Комитета выступлений и речей общего порядка, затрагивающих политические темы и содержащих нападки на политику тех или иных членов Комитета, считая, что практика грубых взаимных выпадов приведет к неприятным и нежелательным последствиям. В них, по мнению А. Ч. Корбена, советская сторона, так же как и французская, не была заинтересована [6, л. 32-33]. С. Б. Каган в беседе с секретарем французского посольства в Лондоне И. де Кастеллано заметил, что инициатором подобных методов ведения дискуссий Советский Союз не был и постарается не быть в дальнейшем. Эту тактику советская дипломатия стремилась соблюдать максимально долго. М. М. Литвинов в письме (4 декабря) полпреду СССР в Париже В. Потемкину подчеркивал, что советские жалобы на Германию, Италию и Португалию должны идти «по линии агрессии вообще, по линии пакта Лиги наций, а не по линии Соглашения о невмешательстве, которое является частной сделкой держав, внелигационной» [15, л. 29].
К вопросу о «волонтерах» советская сторона вновь обратится в инициативе от 4 декабря, предлагая распространить Соглашение о невмешательстве и на эту проблему.
Советская дипломатия, проводя активную линию на установление контроля, периодически шантажировала членов Комитета своим выходом из этой организации в ответ на проволочки в решении проблем [17, л. 60-61; 1, л. 66-67; 12, л. 39]. Характерен маневр советской стороны в декабре 1936 - феврале 1937 гг.: включившись в борьбу за право участия флота СССР в морском контроле, и получив его, она отказалась под предлогом отсутствия в Испании собственных баз при нежелании пользоваться английскими или французскими [22, с. 35-36]. В советской тактике сочетались заявления типа: «Положение в Испании может быть урегулировано лишь немедленным отзывом всех волонтеров» с тактическими установками: «до осуществления контроля должно пройти немало недель, в течение которых необходимо постараться ввезти максимальное количество снарядов» [8, л. 97; 12, л. 39]. Хотя в феврале 1937 г.
выход СССР из Комитета допускался уже не в декларативной форме, М. М. Литвинов писал М. И. Розенбергу (4 февраля): «Возможно, в случае неудовлетворения наших требований, мы даже уйдем из Комитета» [4, л. 14].
После длительных проволочек и обсуждений планы по добровольцам и контролю были согласованы на заседании подкомитета 15 февраля 1937 г. и должны были вступить в силу, соответственно, 20 февраля и 6 марта. Схема контроля обладала слабыми местами: поставки по воздуху не затрагивались, португальское побережье не патрулировалось. План не предусматривал санкций против стран-нарушительниц Соглашения [19, с. 86].
Советский Союз максимально долго затягивал выплату первого взноса для организации контроля над поставками в Испанию. 31 января 1937 г. решением Политбюро ЦК ВКП (б) доля советских расходов в этом направлении была увеличена до 136 тыс. фунтов стерлингов. В начале марта 1937 г. И. Майский сообщал в Москву, что дальнейшая отсрочка платежей невозможна. 10 марта М. М. Литвинов в письме Председателю Совнаркома СССР В. Молотову просил дать указания Наркомфину о немедленном переводе денег в Лондон [8, л. 28].
Обладавший принципиальными недостатками контроль способствовал дальнейшим успехам мятежников. Он не устраивал ни одну из сторон, воевавших в Испании, или стоявших за ними. Но европейские страны вынуждены были играть по правилам, экспромтом, складывавшимся в ходе «игры». Италия, Германия и СССР получали возможность частично отвести от себя обвинения в нарушении Соглашения о невмешательстве. От поддержки воюющих сторон никто из них не планировал отказываться. Великобритания и Франция получали возможность демонстрировать приверженность политике невмешательства. Эта «хорошая мина при плохой игре» станет обычной практикой в дальнейшей деятельности Комитета по невмешательству. Можно утверждать, что Комитет по невмешательству в дела Испании на первом этапе своего функционирования при ведущей роли британской дипломатии, соглашательстве Франции, одобрении Германии и Италии саботировал большинство советских инициатив, способных смягчить испанский конфликт, расценивая их не как попытку урегулирования, а как стремление СССР к «коммунистической экспансии».
Советская тактика в испанском вопросе претерпела на том этапе эволюцию от позиции наблюдателя (июль 1936 г.) к одному из создателей системы невмешательства в дела Испании (август 1936 г.); далее -достаточно быстрое позиционирование своих интересов и превращение в участника испанских событий (конец сентября - октябрь 1936 г.). Советское руководство, не питая особых иллюзий по поводу практической реализации Соглашения о невмешательстве, все же решило присоединиться к нему. Неучастие в работе Комитета по невмешательству привело бы к изоляции СССР на европейской арене.
Активная дипломатическая борьба СССР в Комитете по невмешательству в «испанской стратегии» дополнялась военной помощью Республике и участием в острой пропагандистской кампании вокруг событий в Испании. Москва использовала испанские события для укрепления позиций СССР в Европе и обеспечения геостратегических и политических интересов страны.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф.05. Оп. 16. П. 119. Д. 64.
2. АВП РФ. Ф. 010. Оп. 11. П. 71. Д. 53.
3. АВП РФ. Ф. 010. Оп. 11. П. 71. Д. 55.
4. АВП РФ. Ф. 011. Оп. 1. П. 4. Д. 37.
5. АВП РФ. Ф. 069. Оп. 20. П. 60. Д. 4.
6. АВП РФ. Ф. 069. Оп. 20. П. 60. Д. 5.
7. АВП РФ. Ф. 069. Оп. 20. П. 60. Д. 9.
8. АВП РФ. Ф. 069. Оп. 21. П. 62. Д. 8.
9. АВП РФ. Ф. 082. Оп. 19. П. 83. Д. 4.
10. АВП РФ. Ф. 097. Оп. 11. П. 102. Д. 14.
11. АВП РФ. Ф. 082. Оп. 20. П. 86. Д. 4.
12. АВП РФ. Ф. 097. Оп. 12. Д. 15.
13. АВП РФ. Ф. 097. Оп. 13. П. 103. Д. 24.
14. АВП РФ. Ф. 098. Оп. 19. П. 141. Д. 658.
15. АВП РФ. Ф. 0136. Оп. 20. П. 167. Д. 828.
16. АВП РФ. Ф. 69. Оп. 24. Д. 5. П. 77.
17. АВП РФ. Ф. 69. Оп. 27. П. 87. Д. 27.
18. ДВП СССР. Т. 19.
19. ДВП СССР. Т. 20.
20. Политбюро ЦК РКП (б)-ВКП (б) и Европа. Решения «особой папки». 1923-1939. - М., 2001.
21. Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б). Повестки дня заседаний. Каталог. -Т. 2. - 1930-1939. - М., 2001.
22. Documents on British Foreign Policy. (DBFP). Second series / Foreign Office. -Vol. 17. - Western Pact negotiations, outbreak of Spanish Civil War June 23, 1936 - January 2, 1937 / ed. by W. N. Medlicott and Douglas Dakin. -L., 1979. - 701 p.
