CC BY
24О. А. Александрова1, Н. С. Файман2
НЕУСТОЙЧИВАЯ ЗАНЯТОСТЬ РАБОТНИКОВ НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ: МАСШТАБЫ, ПРИЧИНЫ, ПОСЛЕДСТВИЯ3
Анализируется влияние перехода на «эффективный контракт», на оценку результативности работы учёных и преподавателей преимущественно на основе наукометрических показателей, а также явного или латентного перехода к срочным трудовым договорам на доходы, вторичную занятость, профессиональное развитие и качество работы сотрудников научных учреждений и вузов. Показано, что в условиях невостребованности научного знания и научной экспертизы экономикой и системой государственного управления и, как следствие, существенного недофинансирования науки и образования указанные меры не приводят к ожидаемым эффектам. Напротив, содействуя росту неустойчивой занятости, они негативно сказываются на качестве и производительности научного и педагогического труда, резко снижают социальную защищённость учёных и преподавателей, а также престиж соответствующих профессий. Ключевые слова: неустойчивая занятость, прекариат, образование, наука, научно-педагогические работники, учёные, преподаватели, эффективный контракт.
DOI: 10.37930/1990-9780-2022-1-71-66-74
УДК 331.1
Уже более 10 лет в России происходят изменения в управлении трудовыми ресурсами, занятыми в сфере высшего образования и науки. Прежде всего, это выражается в переходе на так называемый эффективный контракт, в рамках которого акцент делается на непостоянной составляющей оплаты труда - «стимулирующих надбавках», дополняющих невысокий базовый оклад; в оценке эффективности работы учёных и преподавателей преимущественно на основе наукометрических показателей; в требованиях наличия (а затем и роста числа) статей в изданиях, входящих в международные базы научного цитирования Web of Science, Scopus, их верхних квартилях и т. д.; в явном
1 Ольга Аркадьевна Александрова, заместитель директора по научной работе Института социально-экономических проблем народонаселения ФНИСЦ РАН (117218, РФ, Москва, Нахимовский пр., 32), профессор Департамента социологии Финансового университета при Правительстве РФ, д-р экон. наук, e-mail: info@isesp-ras.ru
2 Наталья Сергеевна Файман, соискатель Института социально-экономических проблем народонаселения ФНИСЦ РАН (117218, РФ, Москва, Нахимовский пр., 32), e-mail: info@isesp-ras.ru
3 Подготовлено по материалам доклада на VIII Международном конгрессе «Производство. Наука. Образование: сценарии будущего» (ПНО-2021). 29 ноября - 1 декабря 2021 г.
или латентном4 переходе к преимущественно срочным трудовым договорам. Наукометрические показатели - один из ключевых критериев, по которым оценивается эффективность самих научных организаций и вузов, что сказывается на их финансировании. Другим критерием эффективности является объём привлечённых внебюджетных средств, задачу наращивания которого руководство научных организаций и вузов ставит перед подразделениями, а те - перед своими сотрудниками. Это, якобы, определяет не просто возможности организаций по дополнительному стимулированию труда работников, но также их способность выполнить более важную задачу - привести зарплату своих работников в соответствие с «майскими указами» Президента России от 2012 г., согласно которым заработная плата работников науки и высшей школы должна составлять не менее 200 % от средней заработной платы по региону.
Каждая из управленческих новаций (внедрение «эффективного контракта», усиление требований к наукометрическим показателям, в том числе при прохождении конкурса на замещение должности, реализация «майских указов») декларировалась как способ повысить качество научного и педагогического труда, а также привлечь в образование и науку молодёжь. В то же время, не отрицая очевидного - необходимости повышения заработной платы учёных и преподавателей и большей дифференциации оплаты труда в соответствии с достигнутыми результатами, многие эксперты говорили о неоднозначности с точки зрения эффективности:
1. Упора на переменную составляющую зарплаты: применительно к профессиям, требующим высокой квалификации и творческого начала, именно базовый оклад должен выполнять воспроизводственную функцию. Иначе говоря, такой работник не должен быть вынужденным концентрироваться не на своих основных функциях и профессиональном развитии, а на том, как получить надбавки [1].
2. Концентрации на весьма спорных с точки зрения способности отразить научную эффективность наукометрических показателях5; кроме того, говорилось о том, что реализация полноценной научной деятельности преподавателями вузов, включая написание серьёзных научных статей, требует снижения их аудиторной нагрузки.
3. Требований резко повысить зарплату работникам, согласно «майским указам», в условиях, когда бюджетное финансирование науки и образования практически не увеличивается (оставаясь явно недостаточным по меркам стран ОЭСР, тем более - лидеров научно-технологического развития6), а специфика российской экономики делает
4 Когда формально бессрочный трудовой договор вследствие изменения требований для прохождения конкурса на замещение должностей, связанных прежде всего с наукометрическими показателями, по сути оказывается срочным.
5 Об этом весьма убедительно (с примерами из зарубежной практики) писали ещё в советский период. См., например: Кара-Мурза С. Г. Цитирование в науке и подходы к оценке научного вклада // Вестник АН СССР. 1981. № 5. С. 68-75; Кара-Мурза С. Г. Проблемы интенсификации науки: технология научных исследований. М.: Наука, 1989. О дополнительных основаниях для спорности оценки эффективности по числу публикаций в изданиях, индексируемых в зарубежных базах научного цитирования, российских обществоведов и экономистов см., например: Выступление О. А. Александровой // Ученые записки ФНИСЦ РАН. Заседание Ученого совета ФНИСЦ РАН 24 апреля 2019 г. (о критериях оценки результативности деятельности в области общественных наук). 2019. С. 23-27.
6 Об этом на прошедшем в ноябре 2021 г. Конгрессе «Производство. Наука. Образование» вновь говорили академик РАН С. Ю. Глазьев, директор Института экономики РАН Е. Б. Ленчук, первый заместитель председателя Комитета по образованию и науке Государственной Думы О. Н. Смолин.
её слабо востребующей научное знание (в этой ситуации трудно рассчитывать на крупный приток внебюджетных средств в научные учреждения и вузы) [2].
Представляется, что по прошествии достаточного количества лет с начала реализации этих управленческих новаций целесообразно проанализировать, как изменились условия труда работников науки и образования и какое влияние эти изменения оказывают на качество и эффективность их труда. Соответствующая информация была получена в рамках исследования, проведённого в 2018-2020 гг.7 Его эмпирическая часть состояла из серии (#=30) углублённых, полуструктурированных интервью (2019 г.) с работниками науки и образования, имеющими отношение к разным отраслям знания, и затем - массового (#=650) анкетного онлайн-опроса преподавателей и научных работников также различного профиля, проживающих в Москве и других регионах России (2020 г.)8. С теоретико-методологических позиций обозначенная проблематика рассматривалась сквозь призму феномена неустойчивой занятости, расширение масштабов которой является одним из важных и достаточно тревожных трендов, наблюдаемых в России и в мире. Согласно подходам Международной организации труда, а также ряда авторов, среди которых известный исследователь прекариата Г. Стендинг, критериями отнесения занятости к неустойчивой являются нестабильность процедур найма и увольнения, оплаты труда, его содержания, а также резкое снижение возможностей работника взаимодействовать с работодателем, в том числе по этим вопросам [3, 4].
В последнее время неустойчивая занятость, или прекаризация, наблюдается не только там, где имеет место рутинный, легко автоматизируемый труд, но и там, где требуются высокая квалификация и творческий подход к работе (в отраслях социальной сферы, науке), что позволило А. В. Бузгалину и А. И. Колганову по аналогии обобщённо окрестить занятые в этих секторах профессиональные группы «социалиатом» [5]. Действительно, согласно проведённым исследованиям9, в ЕС лишь 64 % обладателей степени PhD заняты на полную ставку; среди преподавателей университетов таковых лишь 53 %; 39 % имеют временные трудовые контракты.
Причинами усиления неустойчивости занятости научно-педагогических работников являются: во-первых, рыночная трансформация, превращающая науку и образование в сферы, от которых ожидается немедленный коммерческий эффект; во-вторых, технологические сдвиги, резко повышающие производительность труда и, соответственно, сокращающие потребность в работниках; в-третьих, снижение возможностей наёмного труда отстаивать свои интересы в условиях глобализации и доминирования неолиберальных подходов к социальной политике, усилившихся на фоне мирового финансового кризиса и последующей рецессии. Стремясь удешевить рабочую силу и сде-
7 Исследование «Факторы и последствия неустойчивой занятости научно-педагогических работников» проведено аспиранткой ИСЭПН ФНИСЦ РАН Н. С. Файман под научным руководством О. А. Александровой и представлено в виде научно-квалификационной работы осенью 2020 г.
8 Анкета содержала 82 вопроса (закрытых и полузакрытых), в том числе в виде достаточно громоздких таблиц, в связи с чем хотелось бы выразить благодарность многочисленным коллегам, откликнувшимся на наш призыв и заполнившим весьма непростую и длинную анкету, что сделало полученные данные достаточно репрезентативными.
9 Precarious Employment in Europe: Patterns, Trends and Policy Strategies. Еигореап Parliament, Directorate general for internal policies Policy department: economic and scientific policy. July 2016. URL: https://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/STUD/2016/587285/IPOL_ STU(2016)587285_EN.pdf (дата обращения: 1 октября 2019 г.).
лать более гибким наём, работодатели расширяют зону краткосрочных трудовых контрактов и сокращают стабильную часть заработной платы [6]. В этих условиях конкурирующие за рабочие места работники указанных отраслей всё чаще оказываются в описанной А. Горцем «ловушке самоэксплуатации»: не сдерживаемые, в отличие от работодателей, трудовым законодательством, они всё нещадней сами эксплуатируют себя, своё время и свои ресурсы [7].
В какой же мере неустойчивый характер присущ занятости российских учёных и преподавателей вузов и, главное, как это влияет на качество и эффективность их труда? Но прежде - несколько штрихов к портрету опрошенной нами аудитории.
Основную часть выборки составили младшие и старшие научные сотрудники, а среди вузовских работников - ассистенты, старшие преподаватели и доценты; чуть менее 60 % респондентов имеют учёную степень кандидата наук и более 10 % - степень доктора наук. Почти половина респондентов оценивает себя как людей не вполне обеспеченных, но не испытывающих затруднений с повседневными расходами; 22 % не бедствуют, но испытывают проблемы с оплатой текущих расходов; 6 % едва сводят концы с концами и ещё 1 % живёт практически в нищете. Вариант ответа «вполне обеспеченные, есть все необходимое для достойной жизни» выбрали 23 % респондентов и ещё 2 % охарактеризовали своё материальное положение как «полный достаток, не ограничены в средствах». Действительно, в 2019 г. на своей основной работе с учётом надбавок и премий10 участники опроса получали в месяц: 4 % - менее 15 тыс. рублей; 17 % - от 15 до 25 тыс. рублей; 30 % - от 25 до 50 тыс. рублей; 33 % - от 50 до 100 тыс. рублей; 12 % - от 100 до 150 тыс. рублей и еще 4 % - свыше 150 тыс. рублей. Таким образом, доходы существенной части научных и педагогических работников, получаемые ими на основной работе, находятся в пределах «минимального потребительского бюджета» и в большинстве случаев далеки от предписанных 200 % от средней заработной платы по региону. При этом в предшествующие опросу три года доходы на основной работе изменились по отношению к предшествующему периоду следующим образом: о значительном их росте сообщили лишь 9,2 % преподавателей вузов и 18,7 % работников научных учреждений; у пятой части и тех, и других доходы выросли примерно на четверть и ещё у 26 и 17,3 % соответственно - в пределах 10 %; у более чем 40 % респондентов доходы все эти годы оставались неизменными либо снижались. С учётом этих данных, а также того, как менялась в последние годы курсовая стоимость рубля, не удивительно, что 56 % респондентов оценивают размер доходов, получаемых на основной работе, как не позволяющий участвовать в зарубежных конференциях (за которыми, помимо прочего, следуют публикации в зарубежных изданиях), а 30 % лишь «с большим скрипом» могут «наскрести» деньги на участие в научном форуме за пределами страны.
Дополнительным источником доходов научно-педагогических работников могут быть средства от грантов, предоставляемых научными фондами, а также средства, полученные при выполнении внебюджетных НИР. Опыт участия в НИР, выполняемых на гранты российских научных фондов, есть у большинства респондентов: 35 % участвовали много раз; 38 % - несколько раз (применительно к грантам международных научных фондов картина - противоположная: 73 % никогда не выполняли таких НИР; много раз участвовали только 6 % опрошенных). В то же время для 61 % респондентов гранты «не делают погоды» для их доходов: 28 % оценили вклад в их доходы от гран-
10 Согласно методике МОТ, в контексте неустойчивой занятости оценивается весь заработок именно на основной работе.
тов как «незначительный»; 33 % - как «никакой» (остальные разделились пополам - на тех, кто оценил вклад грантов в их доходы «достаточным» или «весьма существенным»).
Почти половина респондентов никогда не участвовала в НИР, выполняемых по заказу госструктур и требующих проведения тендера; много раз в таких НИР принимали участие только 9 % опрошенных. Практически такая же картина в отношении участия респондентов в выполнении НИР по заказу коммерческих структур. Отсюда - ещё меньший вклад, который в доходы респондентов вносят эти источники: около трети сочли его «незначительным» и почти половина (48 %) - «никаким»; как «весьма существенный» его оценили лишь 9 % респондентов.
Важно, что, по мнению большинства респондентов, в последние годы получить грант, выиграть тендер или получить заказ от коммерческих структур стало сложнее, чем прежде: в отношении грантов российских научных фондов на это указали 56 % респондентов; зарубежных научных фондов - 53 %; НИР, финансируемых из бюджета, -51 %; НИР, заказываемых частными структурами, - 48 %. При этом наиболее несправедливым и непрозрачным респондентам видится определение победителей тендеров на выполнение НИР, финансируемых из бюджета: 81 % считает, что это происходит «скорее, несправедливо» и 85 % - «весьма непрозрачно». Не слишком далеко отстаёт в этом отношении процедура распределения грантов российскими научными фондами: 55 % респондентов полагают, что это делается «скорее, несправедливо» и 78 % - «весьма непрозрачно» (иной представляется респондентам ситуация в зарубежных научных фондах: 75 % полагают, что там гранты распределяются «скорее, справедливо» и 50 % -«весьма прозрачно»). Представляется, что такие данные являются важной «информацией к размышлению» для тех, кто ещё недавно продвигал идею перевода финансирования структурных подразделений (лабораторий и т. п.) научных организаций исключительно на конкурсную основу.
Согласно мнению почти 80 % респондентов, стабильность их рабочего места на основной работе очень (42,9 %) или весьма сильно (37,2 %) зависит от стабильности деятельности организации, в которой они работают (отсутствия разного рода реорганизаций). Следом по значимости идёт показатель публикационной активности: 38,0 % респондентов полагают, что возможность сохранить за собой рабочее место очень серьёзно зависит от этого фактора и еще 34,4 % - что весьма серьёзно. Примечательно, что такой фактор, как качество выполнения своей непосредственной работы, занял лишь четвёртую позицию (20,1% респондентов указали на его очень серьёзное и 41,2% на весьма серьёзное влияние).
Что касается срока трудового договора на основной работе, работники научных учреждений пока находятся в более комфортной ситуации (а, возможно, и в неведении относительно ужесточения условий прохождения будущей аттестации): 46 % из них имеют бессрочный трудовой договор; ещё с 27 % научных работников заключен 5-летний контракт. В то же время среди преподавателей вузов бессрочный трудовой договор имеют только 15 %, с 27,6 % заключен 5-летний контракт, с 15,8 % - 3-летний и с 21,1 % -только на 1 год. На момент опроса большинство респондентов, как учёных, так и преподавателей (соответственно 68,8 и 63,3 %), ожидали продления контракта на аналогичный срок. Больше пессимизма в этом вопросе проявили работники вузов: 17,5 % ожидают, что срок очередного контракта будет сокращён, а 6,7 % - что вовсе не смогут пройти конкурс (среди работников научных учреждений таких 6,2 %); на продление бессрочного договора рассчитывают лишь 7,5 % (среди работников науки - 16,7 %). Представления о влиянии цифровых технологий на стабильность их занятости у преподавателей вузов также более пессимистичны: 32,1 % полагает, что их применение
«скорее, сократит возможности для занятости» (среди научных работников так думает лишь 8 %) и ещё 5,3 % - «резко сократит» (0 % - среди учёных).
При этом 52 % респондентов оценили нагрузку на своей основной работе как высокую, а 23 % - как чрезмерную; для работников науки и образования характерно наличие вторичной занятости: 43 % постоянно имеют одну или несколько дополнительных работ, эпизодически подрабатывают 20 % и ещё почти каждый пятый сочетает регулярную дополнительную занятость и временные приработки. При этом нередко речь идёт о множественной дополнительной занятости: треть респондентов имеет две дополнительные работы, каждый пятый - три.
В рейтинге мотивов реализации дополнительной занятости первое место заняла нехватка денег, зарабатываемых на основной работе: только у 20 % респондентов годовые доходы на 100 % состоят из средств, полученных на основной работе; почти у четверти респондентов зарплата на основной работе составляет менее половины годового заработка. Далее по значимости идёт мотив расширения возможностей для профессиональной самореализации либо реализации иных имеющихся знаний и навыков; несколько менее значимым, хотя также весомым, является мотив подстраховки от риска потери основной работы в результате «реорганизации» или изменения условий прохождения конкурса на замещение должности.
Нагрузка, которую несут сотрудники научных учреждений и вузов, работая в таких объёмах на основной и дополнительной работе (работах), приводит к резким дисбалансам в соотношении труда и отдыха. Так, при ответе на вопрос «Часто ли Вам приходится делать работу по вечерам, в выходные и праздничные дни, во время отпуска?» 76 % респондентов указали, что делают это постоянно (!), и 18 % - «время от времени».
Важно, что, если две первые позиции в рейтинге того, чем приходится жертвовать, чтобы справиться с такой нагрузкой, занимают семья, домашние обязанности, а также сон и отдых (отметили, соответственно, 72 и 67 % респондентов), то всё остальное касается качества выполняемой работы: перегруженные работой преподаватели и учёные вынуждены меньше времени тратить на самообразование, профессиональное развитие (отметили 63 %)11; реальную научную деятельность (55 %); общение со студентами и аспирантами (36 %); менее тщательно готовиться к занятиям (28 %) и проверять контрольные, курсовые и дипломные работы (18 %); более формально относиться к разработке учебно-методических материалов (35 %) и работе в целом - делать только то, что прописано в трудовом договоре и требуется для прохождения конкурса на замещение должности (29 %).
С учётом значения, которое придаётся сегодня наукометрическим показателям как критериям эффективности работы учреждений науки и образования и их сотрудников, остановимся на этом вопросе подробнее. Согласно данным опроса, почти половина учёных и преподавателей считает завышенными требования к числу публикаций в журналах, входящих в базы данных Web of Science и Scopus, при прохождении конкурса на замещение должности (мнение 47 % опрошенных), при выполнении бюджетной НИР в рамках госзадания (46 %), при выполнении грантовых исследований (46 %). И очень скептически объясняют действительно заметный рост числа научных публикаций российских авторов в изданиях, индексируемых в международных базах науч-
11 Это подтверждается распределением ответов на отдельно заданный вопрос, удаётся ли респондентам находить время на чтение научных статей, обучение на реально интересующих их (безотносительно формальных требований) курсах повышения квалификации: 30 % признались, что времени практически нет и еще 54 % - что на это остаётся совсем мало времени.
ного цитирования. Так, лишь 6 % респондентов готовы в той или иной мере увидеть в этом признаки «расцвета российской науки» и 21 % - улучшения качества статей, написанных российскими авторами. В то же время 88 % респондентов объясняют это усиливающимся прессингом в части повышения требований к показателям публикационной активности и ростом объёма средств, которые на подобные публикации российские учёные и преподаватели тратят из своих карманов. Почти каждый третий респондент признался, что сам платил большие суммы или участвовал в «складчине», чтобы опубликоваться в журналах, входящих в Web of Science и Scopus; 36 % опрошенных неоднократно слышали о подобных практиках и 24 % - слышали «пару раз».
Заключительные вопросы анкеты были призваны получить обобщённую оценку респондентами влияния перехода на «эффективный контракт» и срочные (де-юре или де-факто) трудовые договоры с точки зрения производительности (эффективности) труда научно-педагогических работников, их профессионального развития и социальной защищенности, а также престижа соответствующих профессий.
Согласно полученным данным, лишь 6 % респондентов уверены в том, что явный или латентный отказ от бессрочных трудовых договоров значительно повышает производительность труда научно-педагогических работников, еще 28 % согласны с этим, но с меньшей уверенностью; остальные либо считают, что ничего от этого не меняется (40 %), либо полагают, что такая мера скорее (18 %) или существенно (8 %) снижает эффективность работы. Относительно влияния перехода на срочные трудовые договоры на профессиональное развитие распределение голосов похожее, но с несколько большей долей респондентов, указавших на определённое или существенное снижение возможностей для профессионального развития. Ещё более пессимистичны оценки респондентов в отношении влияния данной меры на социальную защищённость научно-педагогических работников: 88 % считают, что она скорее (32 %) или существенно (56 %) снижается. Что касается престижа данных профессий, то и в этом случае преобладают нейтральные (35 % не предполагают какого-либо влияния) либо негативные оценки (25 % считают, что престиж скорее снижается, а 31 % - что существенно снижается).
Если говорить о влиянии на те же характеристики занятости «эффективного контракта», то применительно к производительности труда оценки респондентов несколько оптимистичнее: 12 % уверены, что переход на такую форму оплаты труда её существенно повышает, а 41% - скорее повышает. Что касается влияния «эффективного контракта» на профессиональное развитие, социальную защищённость, престиж профессии, то, по мнению респондентов, он либо «никак не влияет» (39 %), либо «скорее» (17 %) или «существенно» (39 %) их снижает. Особенно это касается социальной защищённости (40 % выбрали вариант ответа «скорее снижает» и 38 % уверены в существенном снижении) и престижа профессии (соответственно, 24 и 28 %).
Что же в весьма непростой ситуации (согласно результатам опроса) собираются делать респонденты - не планируют ли уйти с основного рабочего места в сфере науки и образования в другие сектора экономики? Оказывается - нет: 64 % опрошенных научных работников и преподавателей в этом твёрдо уверены (одновременно почти каждый четвёртый респондент затруднился с ответом на этот вопрос). Что же их держит? Прежде всего верность призванию (71 %) и нежелание терять квалификацию и опыт работы (60 %), а также неготовность менять социальное окружение (35 %) и привычный образ жизни (38 %). Из ответов на вопрос, какие стороны основной работы их удовлетворяют, следует, что респондентов устраивает (в той или иной степени) содержание труда, возможность реализации научных и образовательных задач, социальная значимость работы, а также психологический климат. Есть и те, кто не уходит из опа-
сений, что в других секторах экономики не нужны такие знания и опыт (26 %), что там будут ещё менее надёжные условия найма (16 %) и не обязательно будет выше зарплата (14 %), что препятствием для успешного трудоустройства станет их возраст (13 %).
Таким образом, проведённое нами исследование показало, что внедрявшиеся в последнее время меры приводят к распространению в сфере науки и образования феномена неустойчивой занятости и, в основном, не дают ожидаемых эффектов, касающихся качества и производительности научного и педагогического труда. Напротив: характерная для многих учёных и преподавателей работа на износ, усталость от непосильных, а иногда и абсурдных, требований ведёт к профессиональному выгоранию со всеми последствиями для качества работы, что создаёт дополнительный психологический дискомфорт у тех, кто привык работать с полной отдачей (а таких в этих сферах - большинство). Отдельно отметим, что в таких условиях не решается задача повышения престижа работы в науке и образовании и, следовательно, трудно ожидать большого притока в эти сферы столь нужных молодых талантливых кадров. При этом чаще, чем каждый десятый из работающих в науке или образовании, твёрдо намерен покинуть эти сферы и порядка четверти не готовы утверждать, что останутся в них работать.
Очевидна ключевая причина такой ситуации - сохраняющийся низкий уровень востребованности научного знания и научной экспертизы экономикой и системой государственного управления. Это сказывается на объёмах финансирования науки и образования, о неадекватности которых убедительно говорилось на первой пленарной сессии прошедшего конгресса «Производство. Наука. Образование». Преодоление описанных негативных тенденций возможно лишь при реальном, а не декларативном пересмотре государством отношения к науке и образованию как к стратегически важным отраслям (снятие с «голодного» пайка), а также к наукоёмким секторам экономики, способным при надлежащих условиях стать заинтересованным в развитии науки и высшей школы заказчиком научно-технологических инноваций.
Список литературы
1. Соболева, И. В. Воспроизводственная функция заработной платы и трудовая мотивация в современной России / И. В. Соболева // Вопросы политической экономии. - 2019. - №3. -С.95-104.
2. Александрова, О. А. Кадровый потенциал академической науки: проблемы и перспективы / О. А. Александрова // Россия: тенденции и перспективы развития: Ежегодник. - М.: ИНИОН РАН, 2017. - С. 858-862.
3. Неустойчивость занятости: международный и российский контексты будущего сферы труда / отв. и науч. ред. В. Н. Бобков. - М.: РеалПринт, 2017.
4. Стэндинг, Г. Прекариат: новый опасный класс / Г. Стэндинг. - М.: Ад Маргинем Пресс, 2014.
5. Бузгалин, А. В. Трансформации социальной структуры позднего капитализма: от пролетариата и буржуазии к прекариату и креативному классу? / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов // Социологические исследования. - 2019. - № 1. - С. 18-28.
6. Файман, Н. С. Неустойчивость условий занятости научно-педагогических кадров как фактор формирования академического прекариата / Н. С. Файман // Народонаселение. - 2019. -№4. - С. 103-114.
7. Горц, А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал / А. Горц. - М., 2010.
References
1. Soboleva I. V. (2019) Vosproizvodstvennaya funktsiya zarabotnoy platy i trudovaya motivatsiya v sovremennoy Rossii [The reproductive function of wages and labor motivation in contemporary Russia]. Problems in Political Economy, № 3, pp. 95-104.
2. Alexandrova O. A. (2017) Kadrovyy potentsial akademicheskoy nauki: problemy i perspektivy [Human Resources of Academic Science: Problems and Prospects]. Russia: trends and development prospects. Yearbook. M.: INION RAS. pp. 858-862.
3. Bobkov V. N. (ed.) (2017) Neustoychivayazanyatost': mezhdunarodnyy i rossiyskiy konteksty budushchego sfery truda [Employment instability: international and Russian contexts of the future of work]. M.: RealPrint.
4. Standing G. (2014) The Precariat: The New Dangerous Class. M.: Ad Marginem Press.
5. Buzgalin A. V., Kolganov A. I. (2019) Transformatsii sotsial'noy struktury pozdnego kapitalizma: ot proletariata i burzhuazii k prekariatu i kreativnomu klassu? [Social Structure Transformation of Late Capitalism: from Proletariat and Bourgeoisie Towards Precariat and Creative Class?] Sociological Studies, № 1. pp. 18-28.
6. Faiman N. S. (2019) Neustoychivost' usloviy zanyatosti nauchno-pedagogicheskikh kadrov kak faktor formirovaniya akademicheskogo prekariata [Instability of terms of employment of scientific and pedagogical personnel as a factor of formation of the academic precariat]. Population. Vol. 22, № 4, pp. 103-114.
7. Gorz A. (2010) The Immaterial: Knowledge, Value and Capital. Moscow.
O. A. Aleksandrova12, N. S. Faiman13. Unstable employment of science and education workers: extent, causes, consequences. Based on the results of a mass survey of employees of scientific institutions and universities, the article analyzes the impact that their income, secondary employment, professional development and quality of work are affected by changes associated with the transition to an "effective contract", the assessment of the performance of scientists and teachers mainly on the basis of scientometric indicators, explicit or latent transition to fixed-term employment contracts. It is shown that in the conditions of the lack of demand for scientific knowledge and scientific expertise by the economy and the public administration system and, as a result, a significant underfunding of science and education, these measures do not lead to the expected effects, but, contributing to the growth of precarious employment, negatively affect the quality and productivity of scientific and pedagogical work, sharply reduce the social protection of scientists and teachers, do not increase and even reduce the prestige of the respective professions.
Keywords: precarious employment, precariat, education, science, scientific and pedagogical workers, scientists, lecturers, effective contract.
12 Olga A. Aleksandrova, Deputy Director for Scientific Research, The Federal State Budgetary Scientific Institution Institute of Socio-Economic Studies of Population of the Russian Academy of Sciences (ISESP RAS) (32 Nakhimovsky prospekt, Moscow, 117218, Russia), Professor in the Department of Sociology, Financial University under the Government of the Russian Federation, e-mail: info@isesp-ras.ru
13 Natalia S. Fayman, Degree Seeking Applicant, The Federal State Budgetary Scientific Institution Institute of Socio-Economic Studies of Population of the Russian Academy of Sciences (ISESP RAS) (32 Nakhimovsky prospekt, Moscow, 117218, Russia), e-mail: info@isesp-ras.ru
