CC BY
39
УДК 1 : [316.3 : 316.728]
Снарская Екатерина Валерьевна Snarskaya Ekaterina Valeryevna
соискатель кафедры социальной философии Казанского (Приволжского) федерального университета [email protected]
НЕРЕФЛЕКТИВНЫЙ ХАРАКТЕР МАССОВОГО СОЗНАНИЯ КАК ХАРАКТЕРИСТИКА ПОВСЕДНЕВНОСТИ
PhD applicant of the Social Philosophy Department, Kazan (Volga region) Federal University [email protected]
UNREFLECTIVE NATURE OF MASS CONSCIOUSNESS AS A FEATURE OF EVERYDAY LIFE
Аннотация:
Данная статья посвящена исследованию проблемы нерефлективности масс - естественной характеристике сознания человека. Однако, гипертрофируясь в массовом сознании, она проявляет широкий спектр негативных последствий. В качестве условий поддержания и воспроизводства нерефлективности, по мнению автора, может выступать повседневность.
Ключевые слова:
массы, повседневность, массовое сознание, нерефлективность, критическое мышление.
Summary:
The article is concerned with a problem of mass unre-flective consciousness. The unreflective feature is recognized as a natural characteristic of the human awareness, however, hypertrophying in the mass consciousness it reveals a wide range of the negative effects. According to the author’s opinion, the everyday life is a condition of the maintenance and reproduction of the unreflective style of thinking.
Keywords:
masses, everyday life, mass consciousness, unreflec-tive style of thinking, critical thinking.
Способность человека рефлектировать, анализировать получаемую информацию, непосредственно связана с умением саморазвиватсья. Однако социально-философская мысль, начиная с рубежа Х1Х-ХХ вв., демонстрирует нам человека, далекого от реализации этих способностей. Унификация интеллектуальных функций, подавление стремления человека к самосовершенствованию - все это неизменно влечет за собой вырождение способности критического суждения, что подтверждают многие крупные теоретики масс. Причины снижения способности к суждению рассматриваются в теории масс и в теории повседневности. Однако представители данных теорий видят эти причины в совершенно разных явлениях.
Начнем наш анализ с исследования теории масс. С одной стороны, Ж. Бодрийяр и И.С. Кравцов объясняют отсутствие способности критического мышления у масс внутренней «силой отторжения» [1]. Массы не стремятся постичь те области действительности, которые превосходят их понимание, как это делает, например, ученый, а попросту отбрасывают, «отторгают» данный аспект реальности из области своей познавательной деятельности.
С другой стороны, А. Моль и С.Г. Кара-Мурза объясняют неспособность масс к критическому мышлению спецификой скорости и объема информации, циркулирующей в обществе ХХ в. [2], то есть воздействием на массы внешних факторов. Информация становится несоразмерной человеку. Возможности сложного логического мышления парализуются под напором возросшего потока низкопробной информации, которая задействует одновременно все органы чувств человека и не оставляет ему возможности вычленить из этого непрерывного потока сообщений знания действительно важные и, тем более, истинные. Человек под воздействием СМИ оказывается неспособным усвоить всю глубину смыслов и довольствуется лишь впечатлениями и несвязными между собой обрывками знаний и идей. Моль отмечает, что человек в таких условиях остается лишь «на поверхности явлений, не прилагая ни силы критического суждения, ни умственных усилий» [3].
Влияние на снижение способности человека массы критически воспринимать все возрастающий объем информации усматривал и Э. Фромм. Глубина и достоверность знания отныне не рассматриваются человеком в качестве ценности; единственное, что действительно интересует человека массы, так это количество разрозненных фактов, которые он, во что бы то ни было, стремится получить. Фромм приводит пример того, как СМИ преподносят совершенно разрозненные факты, не ранжируя их по уровню важности, истинности и серьезности. Сообщения о гибели тысячи человек, пишет Фромм, прерываются рекламой мыла, которую тот же диктор излагает в столь серьезной и авторитетной манере, будто рассказывает о глобальных политических новостях. Это приводит к тому, что Фромм называет «критической заторможенностью»
масс, которая возникает вследствие потери связи с услышанным и безразличием по отношению ко всему, что происходит в мире [4].
Наличие приписываемых массам негативных свойств определенно должно иметь некую благодатную почву для их столь ярко выраженного развития. Отечественный исследователь Б.А. Грушин, выделяя массовое сознание как особый срез общественного сознания, отмечает очень важную закономерность. Существует множество областей, в которых человек прибегает к использованию различных теоретических форм и моделей, не задаваясь вопросом об их механизмах, не рефлектируя их. Совокупность нерефлективных феноменов сознания, по его мнению, произрастает именно на тенденциях массовизации [5]. Если применить анализ массового сознания к анализу масс, получится, что массы в их развертывании, в их движении от масс к массе - это принципиально нерефлективный феномен. А их актуализация должна осуществляться в особой сфере, поддерживающей и стимулирующей их сущностные характеристики. В поисках определения такой сферы мы приходим к исследованию теории повседневности.
Повседневность (уточним: в ситуации эпохи модерна) представляется исследователями как сфера функционирования нерефлективного мышления. Традиционное противопоставление установки повседневности и методологической базы науки позволяет теоретикам выявить ее нерефлективную сущность. Б. Вальденфельс отмечает, что в повседневности оказывается невозможным использование научных методов обоснования реальности. Он противопоставляет научные и обыденные методы обработки информации. В этом контексте экспериментально проверяемое научное знание противопоставляется дилетантскому, смутному, предрассудочному знанию повседневной жизни [6]. «Гадательные умозаключения» - так Е.Х. Волкарт характеризует методологию обыденного познания. Соответственно и ситуации повседневной жизни зачастую невозможно объяснить и предугадать методами научного исследования, поскольку эти ситуации наполнены огромным количеством факторов и условностей, не поддающихся рациональному обоснованию [7]. Б.Я. Пукшанский, принимая во внимание утверждение Волкарта, заключает, что повседневность, а значит, и знания, функционирующие в ней, существуют обособленно от форм научного мышления. Сфера функционирования категориального научного мышления никак не пересекается с повседневностью, что не позволяет нам пользоваться методами научного анализа применительно к повседневному исследованию реальности [8].
Невозможность применения научных методов обработки информации в сфере повседневности зачастую препятствует возможности постижения сущности предмета изучения. П. Бергер и Т. Лукман описывают совокупность знаний повседневной жизни как доступную для человека познавательную зону, однако, как справедливо замечают данные исследователи, даже в пределах понятных и доступных ситуаций повседневной жизни всегда присутствует определенный набор факторов, которые находятся вне зоны понимания человека [9]. А. Шюц видит причины, которые заставляют людей ограничиваться лишь поверхностным изучением объекта действительности, в их сознательной незаинтересованности в полном понимании всей цепочки причинно-следственных связей. Аргументируя эту мысль, Шюц приводит множество примеров: в рамках ежедневно совершаемых действий человеку достаточно знать, что в его распоряжении есть телефон, благодаря которому он может услышать на другом конце провода голос близкого, но для этого ему не обязательно знать процесс функционирования телефона ни с точки зрения физических законов, ни с точки зрения того, сколько людей работают в режиме реального времени для обеспечения его возможности поговорить с нужным человеком. Единственное, что оказывается важным - понимание соответствия действий тем результатам, которые человек планирует достичь [10].
Конечно, сегодня мы можем констатировать, что нерефлективность не может восприниматься как прерогатива исключительно повседневности. Даже теоретическое сознание, описываемое классиками как область господства рациональности, сегодня обнаруживает в себе огромный пласт нерефлективных форм. В ходе развития любой науки мы можем наблюдать бесконечно расширяющуюся сферу аксиоматики, которая, безусловно, представляет собой нерефлектируемый феномен. Нерефлективность, таким образом, является нормальным состоянием сознания. Другое дело, что когда это «нормальное состояние» перестает существовать в паритете с другими качествами, то оно начинает проявлять свои негативные стороны, которые и были замечены теоретиками масс.
Массы, обладая силой, способной инкорпорировать в себя любого субъекта, вскрывают и гипертрофируют дремлющую в нем нерефлективность. Повседневность при таких условиях оказывается наиболее удобной формой их существования, поскольку именно здесь массы обнаруживают собственный контекст и собственное пространство. Однако исследования данного явления имеют далеко идущие эвристические следствия: анализ масс (массы) в ситуации по-
вседневности позволяет понять некоторые аспекты деятельности и мышления любого социального субъекта в современном мире.
Ссылки:
1. См.: Бодрийяр Ж. Прозрачность Зла. М., 2000; Кравцов И.С. О предрассудках и об истинном уме. М., 2004.
2. См.: Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2009; Моль А. Социодинамика культуры. М., 1974.
3. Моль А. Указ. соч. С. 45.
4. См.: Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990.
5. См.: Грушин Б.А. Массовое сознание. М., 1987.
6. См.: Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // СОЦИО-ЛОГОС: сб. ст. / сост.,
общ. ред. и предисл. В.В. Винокурова, А.Ф. Филиппова. М., 1991. С. 39-50.
7. Social behavior and personality (Contributions of W.I. Thomas to theory and social research) / ed. by E.H. Volkart. N.Y., 1951.
8. См.: Пукшанский Б.Я. Обыденное знание: опыт философского осмысления. Л., 1987.
9. См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.
10. См.: Шюц А. Мир, светящийся смыслом. М., 2004.
