CC BY
1717
НЕРАВЕНСТВО ДОХОДОВ НАСЕЛЕНИЯ: ВИДЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ
С.А. Данканич,
докторант кафедры экономической теории и мировой экономики Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов,
кандидат экономических наук [email protected]
В статье представлены данные о неравенстве доходов населения в России. Сделано сопоставление данных о доходах населения в различных странах. Предложены меры по борьбе с бедностью и улучшения социально-экономического климата в стране.
Ключевые слова: доходы, неравенство, бедность, социальная политика, прожиточный минимум, МРОТ.
УДК 330 ББК 65
Эксперты по заданию правительства, работающие над «Стратегией-2020», фактически признали социальную и экономическую политику правительства несостоятельной, поскольку она воспроизводит бедность. Доклад экспертов называется «Новая модель роста — новая социальная политика». В нем предлагается осуществить маневр за счет высокого качества человеческого капитала, а не только за счет природных ресурсов и большого внутреннего рынка. Такой подход подразумевает изменение системы экономических и трудовых стимулов, изменение макропараметров, но главное — решение проблемы неравенства доходов населения.
Россия — страна нищих и миллиардеров. Обе категории населения быстро растут, в то время как российский средний класс численно не увеличился в годы, предшествующие последнему мировому кризису. Только 3% населения получает более $1000 в месяц, зато около 20 млн трудоспособных россиян по различным причинам вообще не хотят работать. Доля населения с доходами ниже прожиточного минимума снизалась с 29% в 2000 г. до 13,1% в 2010 г., но социальная острота проблемы сохраняется. Концентрация детей в бедных семьях ведет к падению качества человеческого потенциала страны, предупреждают эксперты. Минимальная зарплата заметно выросла, но примерно у трети работников зарплата менее 1,5 прожиточного минимума, а у каждого пятого — ниже прожиточного минимума1.
Серьезный повод для тревоги — среди бедных трудоспособного возраста растёт доля экономически неактивного населения. Началось воспроизводство бедных с одновременным формированием у них особой субкультуры бедности, говорится в докладе. В 2009 г. 6,3 млн мужчин трудоспособного возраста не выражали желания работать; в 2000 г. таких было 5,9 млн. Это означает рост числа получателей социальной помощи и люмпенизацию населения, предостерегают эксперты. Носителей субкультуры бедности в России 5 млн чел. — без учета бомжей и нелегальных мигрантов. В крупных городах она формирует городское дно, прежде отсутствовавшее в российском обществе в таком виде и масштабе.
Из всех слагаемых социально-экономического неравенства особая роль принадлежит различиям в доходах. Денежные доходы в основном определяют уровень жизни людей, мотивацию трудовой и деловой активности, от них зависит социальное самочувствие населения, социальное напряжение.
Общепринятым инструментом анализа распределения доходов между группами населения является кривая Лоренца, отражающая соотношение процентных групп населения и их долей в совокупном доходе. На ее основе определяется коэффициент Джини, показывающий степень неравномерности этого распределения от 0 до 1. Однако он не отражает, из каких групп населения складывается эта неравномерность — верхних, средних или нижних. Поэтому в исследованиях неравенства доходов широко применяются индикаторы отношения доходов крайних 10% (децилей) или 20% (квинтилей) населения. Эти коэффициенты дифференциации показывают, насколько велик разрыв в доходах наиболее далеко отстоящих друг от друга групп населения, имеющих одинаковую долю в его общей численности.
В странах современного мира сложилась довольно пестрая картина неравенства доходов населения. По данным одной из
структур ООН, в 2004 г. коэффициент Джини имел следующие значения по группам стран с разным уровнем развития человеческого потенциала (United Nation Development Program (UNDP), Human Development Report 2005. NY, 2005.) Подчеркнём, что дело здесь не только в уровне человеческого потенциала и даже экономического развития, но и во всем укладе жизни, социально-культурных традициях, политических факторах).
В первой группе — в основном страны, входящие в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), с современной рыночной экономикой, демократическими институтами и гражданским обществом. Но и между ними есть различия. Коэффициент Джини находится на относительно низком уровне (0,25-0,30) в небольших процветающих европейских государствах (Швеция, Норвегия, Бельгия, Финляндия), а также в Германии и Японии. Более высокая неравномерность доходов (0,30 и выше) во Франции, Великобритании, Италии и Испании, Австралии, Канаде. Наибольшая неравномерность доходов в США (0,41) — следствие глубокого разрыва в доходах мигрантов, с одной стороны, и самой богатой частью населения, с другой. Эти различия подтверждаются и сопоставлением де-цильных коэффициентов между странами: в Норвегии — 6,1; в Швеции — 6,2; в Германии — 6,9; в Нидерландах — 9,2; в Великобритании — 13,8; а в США — 15,9.
В развивающихся странах, отнесенных ко второй и третьей группам, существенно более высокие показатели неравенства доходов: от 0,50 (Венесуэла, Перу) до 0,70 (Бразилия, Колумбия, Парагвай). Это следствие не только относительно низкого их экономического уровня, но и специфики распределительных отношений и политического строя, когда власть, финансы и другие ресурсы концентрируются в руках небольшого слоя населения.
Россия, отнесенная по данным UNDP, к странам со средним уровнем человеческого потенциала, имеет коэффициент Джини 0,46, т.е. значительно более высокий, чем в странах ОЭСР и выше, чем в других постсоциалистических государствах. Это имеет свои причины, о которых речь пойдет далее. Но опыт именно продвинутых стран имеет для нашей страны наибольшее значение.
Страны ОЭСР пришли к нынешним показателям неравенства в доходах (при их высоком реальном уровне) в течение многих десятилетий в результате повышения эффективности общественного производства и глубоких структурно-технологических и социальных перемен. Большую роль при этом сыграла социальная политика государства, направленная на увеличение социальных расходов и трансфертов, проведение программ борьбы с бедностью, использование налоговой системы для смягчения разрывов в доходах. Процесс этот не был прямолинейным и бесконфликтным, одинаковым во всех развитых странах. Усиление социальной активности государств, характерное для социал-демократических правительств, сменялось ее ослаблением при переходе к власти сил правоконсервативной ориентации и наоборот.
Социальное неравенство остается значимой проблемой даже в самых продвинутых странах ОЭСР. Здесь устойчиво воспроизводятся целые слои населения, которые, не имея материального достатка, лишены доступа к «индустрии знаний»,
открывающей путь к современному квалифицированному труду. Часть из них опускается на «социальное дно», превращается в прослойку иждивенцев, отторгающих трудовую деятельность и живущих на пособия. Существенным фактором углубления социального неравенства в зоне «золотого миллиарда» стали иммиграционные потоки людей из стран Африки, Азии и Латинской Америки.
Рост социально-экономического неравенства, в частности углубление дифференциации доходов, привлекает к себе все большее внимание в общественных и научных кругах. В докладе Всемирного банка (ВБ) проблема равенства поставлена как центральная в публичных дебатах о человеческом развитии и экономическом росте2. По этой тематике опубликованы научные труды3.
Международная научная общественность обеспокоена тем, что под воздействием острой поляризации происходит истощение человеческого и социального капитала, снижается уровень социальной сплоченности и доверия не только к властям, но и в межличностных отношениях. Некоторые международные организации выступают со своими инициативами. Создан Европейский комитет по вопросам социальной сплоченности (РТСС), который представил новую стратегию формирования и развития государств: достижение социальной сплоченности в ней органически увязывается с минимизацией неравенства и недопущением поляризации. В любом обществе, отмечается в документе РТСС, существуют различия между людьми с точки зрения их богатства. Когда эти расхождения чрезмерны или возрастают, тогда сплоченность находится под угрозой4.
Различают неравенство справедливое, несправедливое, нормальное, избыточное и критическое.
В России проблематика социально-экономического неравенства интенсивно разрабатывается в Институте социально-экономических проблем народонаселения РАН под руководством Н.М. Римашевской и А.Ю. Шевякова5. Весьма продуктивной представляется идея А. Шевякова и А. Кируты о разграничении неравенства доходов на нормальное и избыточное, основанная на учете социально-экономических факторов и последствий неравенства. Нормальное неравенство не только допустимо, но и социально оправдано. Исключая уравниловку, оно генерирует мощные стимулы экономической динамики и в то же время не подрывает социальную устойчивость общества. Избыточное же неравенство тормозит экономический рост и создает угрозу социально-политической стабильности. В разделении неравенства на нормальное и избыточное авторы видят противоречие между социальной справедливостью и несправедливостью: нормальное неравенство справедливо, а избыточное — несправедливо. Они предлагают методику разделения нормального и избыточного неравенства, основанную на определении нормального неравенства путем сопоставления средних доходов крайних децильных групп населения, находящихся выше черты бедности.
При этом надо иметь в виду, во-первых, что черта бедности в каждом конкретном обществе в данное время условна. В качестве критерия бедности в Российской Федерации принято использовать прожиточный минимум, исчисляемый на основе потребительской корзины. В большинстве развитых стран черта бедности определяется через среднедушевой доход (например, 40 или 50% от дохода). Во-вторых, встает вопрос и о верхних пределах доходов с точки зрения нормального неравенства по критериям экономической динамики и социальной стабильности. Отметим, что определить «норму» верхних доходов довольно трудно, если вообще возможно. Очевидно, что нельзя считать нормальным неравенство, оправдывающее доходы верхушки общества, используемые для паразитического, показного потребления. В-третьих, целесообразно также использовать понятие критического неравенства, при котором возникает угроза для социально-политической стабильности и раскола общества.
В-четвёртых, граница, разделяющая нормальное и избыточное неравенство, не может быть одинаковой для развитых и развивающихся стран, принадлежащих к одному типу, но имеющих экономическую, социокультурную специфику. Так, для европейских стран граница между нормальным и избыточным неравенством пролегает между значениями коэффициента Джини от 0,2 до 0,3, децильного коэффициента — от 7 до 10. Эти
пределы, по-видимому, могут служить ориентирами и для России, где показатели неравенства сейчас значительно выше.
Идея разделения неравенства на нормальное и избыточное, справедливое и несправедливое находит отражение и в общественном мнении. Как показывают итоги социологического исследования, россиянам представляется нормальной глубина дифференциации доходов, сопоставимая с показателями дифференциации в западноевропейских странах. Учитывая, что черта бедности, по мнению россиян, проходит примерно на уровне 50% от средних доходов, получаем вполне легитимную для россиян глубину неравенства по основной массе населения в 9-10 раз, а с учетом бедных и богатых слоев населения — ещё больше6.
В 1992 г. в Российской Федерации произошло не менее, чем двукратное падение среднедушевых доходов населения. В 1994-1995 гг. они несколько повысились, затем в результате дефолта 1998 г. вновь упали, и лишь с 2001 г. стали устойчиво возрастать, не достигнув, однако, уровня даже 1991 г.
Показатели неравенства доходов неуклонно росли. Коэффициент Джини за 1991-1995 гг. поднялся в полтора раза, а децильный коэффициент фондов — в 3 раза. Затем оба показателя возрастали более медленно, превысив соответственно 0,4 и 15,07. Неравенство в доходах значительно превысило нормальный уровень и является явно избыточным. Оно негативно отражается на экономике, усиливая экономические стимулы у благополучной части населения, но порождая настроения безразличия и деловую пассивность малообеспеченных и бедных слоев. На годы наибольшего падения доходов и роста их неравенства (1992-1993 и 1998-1999 гг.) приходится и обострение социальной ситуации в стране.
Для оценки ситуации с доходами в период трансформации 90-х гг. в России полезно сравнить ее с тем, что было в СССР. При этом учитываем, что негативный характер перемен в распределении доходов в постсоветский период, конечно не означает, что исходное положение было оптимальным. В советское время социальная политика государства была направлена на поддержание относительно низкого, но достаточно стабильного уровня жизни для подавляющей массы населения, сохранение и упрочение социальной однородности общества.
Эгалитарные установки социальной политики обеспечивались централизованным нормированием заработной платы и «замораживанием» цен на товары массового спроса и платные услуги. Большая роль при этом отводилась общественным фондам потребления, составлявшим 25-30% реальных доходов населения. Денежные доходы населения на 80% складывались из оплаты труда и на 15% из социальных выплат. Децильный коэффициент по зарплате колебался в пределах от 3 до 3,5 и лишь в 1990 г. поднялся до 3,8.
В результате баланс между политикой социального равенства и стимулирующей ролью оплаты труда был нарушен, что отрицательно сказалось на экономическом развитии и на динамике доходов населения. На практике подтвердилась мысль, что общество «социальной однородности», где неравенство отсутствует или сведено к минимуму, не имеет внутренних стимулов к развитию. Оно, в конечном счете, проигрывает в конкурентной борьбе странам, в которых социальное неравенство достаточно существенно, чтобы обеспечить динамичное развитие (по Г. Спенсеру).
Характерной чертой социально-экономической системы в 90-е гг. стало резкое расслоение населения по доходам, вплоть до поляризации, негативно сказывающейся на состоянии и развитии экономики. Болезненность этого процесса усугубилась инерционным доминированием в общественном сознании и менталитете граждан эгалитарных традиций советского периода. Углубленное неравенство со всеми его последствиями «обрушилось» на общество, можно сказать, в «одночасье». В 1989 г. децильный коэффициент дифференциации доходов был менее 3, и за пять лет он увеличился в 2,5 раза. Такой «скачок» буквально разрушил устои социальных отношений и крайне негативно повлиял на экономическую систему в стране.
Причём, неравенство доходов росло не только в кризисные 90-е гг., когда и общий уровень доходов падал, но продолжало нарастать и позднее, при положительной экономической динамике. Из общего прироста доходов почти половина (45%) идет наиболее благополучной, десятой части населения, а наиболее бедному децилю достается лишь 3%.
Данные статистики и бюджетных обследований подтверждают, что при простом сохранении неравенства в доходах на прежнем уровне происходит относительное, а во многих случаях и абсолютное снижение уровня и качества жизни большинства населения.
На более низком уровне (в сравнении с дореформенным периодом) остается питание людей, особенно в низкодоходных семьях. Возросло потребление картофеля и снизилось потребление мяса и рыбы, молока и яиц при увеличении расходов на них из-за повышения цен8. Для значительных слоев населения многие предметы длительного пользования, современной бытовой техники и личного транспорта недоступны. Большинство семей по существующим коммерческим ценам, даже с учетом ипотеки, не в состоянии решить жилищную проблему, а доля и объем социального жилищного строительства сокращаются. В несколько раз выросла и продолжает расти плата за жилищнокоммунальные услуги и их доля в бюджете семьи.
Резкое сокращение в 90-е гг. государственных расходов на культуру, образование, здравоохранение, культуру, физкультуру и спорт породило кризис сферы социальных услуг. Начавшийся перевод этой сферы на коммерческие основы до непомерных масштабов мультиплицировал неравенство в качестве жизни как с точки зрения воспроизводства человеческого капитала, так и под углом зрения реализации жизненных возможностей членов общества.
Рассмотрим основные факторы усиления неравенства в доходах в истекшем и начале нынешнего десятилетия в России. При этом следует отметить изменение структуры доходов. Представление об этом дают данные табл. 1.
Из табл.1 видно, что доля оплаты труда и социальных трансфертов в денежных доходах населения снизилась с 91% в 1990 г. до 80,1% в 2009 г. Удельный же вес доходов от предпринимательской деятельности вырос с 3,7% до 9,7%, а доходы от собственности, соответственно, с 2,5% до 8,2%. При этом надо иметь в виду, что эти показатели значительно занижены за счет прямого утаивания этих доходов или проводки их по рубрике зарплаты.
Существенный рост этой части доходов увеличил неравномерность в распределении доходов в целом, поскольку доходы от собственности и предпринимательства получает не более трети семей, а остальные их вовсе не имеют.
Преобладающая часть доходов населения по-прежнему формируется за счет оплаты труда. Если в организациях и на предприятиях государственной и муниципальной форм собственности разрыв в оплате крайних децильных групп остается умеренным, то в частном секторе он выше более чем вдвое. В негосударственном секторе, как правило, заметно выше доля
лиц крайних групп — с наиболее низкими и наиболее высокими заработками.
Что касается социальных трансфертов, то их удельный вес в структуре доходов населения относительно стабилен, составляя 14-15%. Однако распределяются они неравномерно — низкий уровень пенсионных выплат (менее 30% от средней оплаты труда) сдвигает основную массу их получателей в группы малообеспеченных. То же относится и к другим социальным выплатам.
Другим фактором роста дифференциации стали межотраслевые разрывы в зарплате и доходах (см. табл. 2).
Обращает на себя внимание низкая оплата труда в сельском хозяйстве и в отраслях социальной сферы. В промышленности, где общий уровень оплаты труда превышает средний по стране, наблюдается большая дифференциация по отраслям. Зарплата была выше средней: в добыче нефти — в 3,5 раза, в ее переработке — в 2 раза, в газовой промышленности — почти в 5 раз, в цветной металлургии — в 2 раза11. В то же время в легкой промышленности и в машиностроении она вдвое ниже средней.
Сохраняется и даже нарастает колоссальный перекос при оплате труда в пользу экспортоориентированных производств и финансово-банковской системы в ущерб отраслям, обеспечивающим жизненные потребности населения, воспроизводство человеческого капитала. В отличие от западных стран, где наиболее высокое вознаграждение за труд получают квалифицированные работники в области высоких технологий, в науке, медицине, образовании, в России этот контингент работающих оказался среди низкооплачиваемых. Но и в высокооплачиваемых отраслях различия в доходах весьма велики. Так, в банковской сфере на протяжении последних лет децильный коэффициент по зарплате превышает 30-кратное значение.
На дифференциацию доходов населения сильно влияют региональные различия, обусловленные природно-географическим положением регионов, их экономической и социально-демографической спецификой. В 2009 г. среднедушевой денежный доход в месяц в Москве и Санкт-Петербурге составлял соответственно 31517,3 и 23297,6 руб., т.е. больше среднероссийского. Это объясняется лишь одним — сосредоточением в Москве и частично в Санкт-Петербурге основного массива финансово-кредитных и корпоративных структур с высокими и сверхвысокими доходами. Неслучайно, что индекс Джини и коэффициент дифференциации доходов в Москве имеют наивысшее значение; контрастность доходов высших и низших групп населения проявляется здесь особенно выпукло. Высокие доходы характерны для нефте- и газодобывающих регионов (Тюменская область — 32283,7 руб.), северных областей (Республика Саха (Якутия) —25706,8 руб.), областей с широко развитой внешней, в том числе приграничной торговлей (Мур-
Таблица 1
Структура денежных доходов населения9 (в % от общего объема доходов)
1990 1995 2000 2004 2005 2009
Доходы от предпринимательской деятельности 3,7 16,4 15,4 11,7 11,4 9,7
оплата труда 76,4 62,8 62,8 64,9 64,8 65,2
социальные выплаты 14,7 13,1 13,8 12,9 12,9 14,9
доходы от собственности 2,5 6,5 6,8 8,3 8,9 8,2
другие доходы 2,7 1,2 1,2 2,2 2,0 2,0
Таблица 2
Среднемесячная начисленная заработная плата по отраслям экономики10 (в % к среднему уровню)
Отрасли Годы
1985 1990 1995 1998 2000 2004 2005 2010
промышленность 110 103 112 115 123 117
сельское хозяйство 92 95 50 44 40 41 43 51
строительство 124 124 126 127 126 118 104 105
здравоохранение, физкультура и соцобеспечение 71 67 74 69 62 70 69 75
образование 78 67 65 63 56 62 64 68
культура и искусство 65 62 61 62 55 64 79
наука и научное обслуживание 102 113 77 98 122 129 149
финансы, кредит, страхование 96 135 163 199 244 247 261 230
управление 90 120 107 129 120 118 125 115
6 1
манская — 24735,4 руб., Хабаровский край — 23721,4 руб., Сахалинская область — 33480,6)12.
Основной же массив российских регионов имеет среднедушевой доход в 16838,3 руб. В нижней группе — области и республики с преобладанием в экономике сельского хозяйства и малодоходных отраслей легкой и пищевой промышленности, домашнего хозяйства, значительной безработицей. Среди них: Ивановская область (11146,3 руб.), Калмыкия (8431 руб.), Кабардино-Балкарская республика (11833,9 руб.), Карачаево-Черкесская республика (11852,8 руб.), республика Марий Эл (11367,2 руб.), республика Чувашия (11262,5 руб.), республика Мордовия (11545,8 руб.), Алтайский край (11437,4 руб.). В некоторых регионах низкий показатель среднедушевых доходов обусловлен большим удельным весом многодетных семей13.
Неравенство доходов имеет и гендерный аспект. В России заработная плата женщин в среднем меньше зарплаты мужчин. При высоком уровне профессионального образования занятость женщин выстроена по принципу: чем выше статус рабочих мест, тем меньше доля женщин среди занимающих эти места; чем ниже заработная плата в отрасли, тем больше занято в ней женщин. В первую очередь это касается социальной сферы, легкой и пищевой промышленности, сельского хозяйства. В результате заработную плату ниже среднего уровня получают менее трети мужчин и более половины женщин.
Неравенство в доходах и его негативные социальные последствия усугубляются в российском обществе притоком миллионов легальных и нелегальных мигрантов из республик бывшего Союза, а также из Китая и Вьетнама. Они широко представлены в торговле, строительстве, сфере услуг, жилищно-коммунальном хозяйстве, имеют свою неформальную, зачастую полукри-минальную систему структур и отношений. Но в подавляющем большинстве мигранты влачат жалкое существование, поглощены заботой о том, чтобы прокормить себя и что-то заработать для своей семьи, оставленной на родине.
Различные виды и проявления неравенства в доходах определенным образом накладываются друг на друга, сочетаясь с глубокими различиями в собственности на экономические и финансовые ресурсы, в жилищных условиях, в доступе к образованию, науке и культуре, медицинским и рекреационным услугам.
Избыточное социально-экономическое неравенство в России является основным препятствием для расширенного воспроизводства человеческого капитала и повышения темпов экономического роста. Это создает в обществе узлы социальной напряженности, связанные с ограниченностью перспектив и безысходностью у «низов» общества, неуверенностью в своем будущем у «верхов».
Углубляющееся избыточное неравенство разъединяет российский социум, подрывает корневую систему доверия и сплоченности, препятствует формированию полноценного гражданского общества.
Истоки консервации и продолжающегося роста социального неравенства кроются в существенных дефектах сложившейся социально-экономической системы. Для их устранения необходимы изменения в экономических отношениях и институтах, коррекция социальной политики государства. Нужна более гибкая и действенная политика в области доходов.
Выражая интересы общества в целом (национальные интересы), публичная политика призвана обеспечивать такой уровень дифференциации доходов, который, стимулируя энергию экономического роста, не подрывает национального единства поляризацией богатых и бедных, разрывом общенациональной солидарности. Скорее всего, ее цель — поддержка оптимальной меры равенства-неравенства, противодействие росту избыточного неравенства.
Представляется, что задача не может решаться вне общего контекста социально-экономической политики, направленной на развитие реального сектора, повышение эффективности производства и благосостояния общества. Многое зависит от коренного изменения ситуации в депрессивных отраслях и регионах, от институциональных перемен: социализации и демократизации акционерной собственности, развития кооперации, малого и среднего бизнеса, создания и функционирования механизмов социальной защиты населения от рисков рыночной экономики и кризисных явлений.
Государство располагает значительным арсеналом средств прямого и косвенного воздействия на регулирование разрывов в доходах населения. Но использование этих средств бессистемно, хаотично и неэффективно. В зоне прямой ответственности государства находится формирование доходов в бюджетной сфере. Это своего рода камертон для настройки всей политики оплаты труда. В государственном секторе сосредоточено более трети занятого населения, из них более двадцати процентов — в социальных отраслях с высоким уровнем квалификации и заработной платы на треть меньше среднероссийской.
Повышение заработной платы бюджетникам, происходившее в последние годы, в значительной степени нивелировалось инфляцией. Не решает проблемы и выборочное повышение зарплаты отдельным категориям врачей и учителей, предусмотренное «Национальными проектами». Следовало бы в течение ближайших лет повысить зарплату специалистам в здравоохранении, образовании, науке и культуре до средней зарплаты в регионе, с учётом условий проживания.
Важнейший аспект государственного регулирования доходов населения в народном хозяйстве — законодательное установление прожиточного минимума (ПМ), минимального размера оплаты труда (МРОТ), а также размеров и способов взимания подоходного налога (ПН).
ПМ служит фундаментом системы социальных нормативов (социальных стандартов): минимальной оплаты труда, минимальной пенсии, детских пособий и т.п. ПМ обозначает границу, за которой простирается бедность.
В принятой у нас практике ПМ исчисляется на основе так называемой потребительской корзины, т.е. перечня благ, минимально необходимых для жизнедеятельности человека. Однако последний включает субъективно определяемый и далеко не полный набор потребностей и крайне ограниченный объем их удовлетворения, особенно по непродовольственным расходам. К тому же с развитием экономики и культуры потребности растут, особенно за счет растущей социальной компоненты. Если раньше здравоохранение и образование были бесплатными, и соответствующие услуги не входили в состав потребительской корзины, то теперь их нельзя не включать в ПМ. То же самое касается оплаты услуг ЖКХ. Монетизация льгот ветеранам труда лишила их возможности бесплатного потребления некоторых существенно необходимых благ.
Поэтому размер ПМ должен регулярно пересматриваться. В настоящее время с незначительными поправками действует ПМ-2000. Он давно устарел и скорее отражает норму физического выживания человека. По имеющимся расчетам ПМ должен быть увеличен, как минимум в 2 раза, чтобы полнее отражать реальное положение вещей.
Между тем в недрах государственных структур утвердилось мнение, что в ближайшие годы ПМ изменять не следует, несмотря на сдвиги в условиях жизни населения. Если потребительская корзина и прожиточный минимум останутся такими, какими были в 2000 г., а стоимость и денежные доходы увеличатся, то виртуально показатели бедности снизятся. В результате реальная бедность будет намного превышать номинальную.
В развитых странах бедность трактуется скорее как относительное, чем абсолютное состояние. Черта бедности подвижна и определяется не статичными нормативами, устанавливаемыми государством, а динамикой среднего уровня жизни. В США, Великобритании, Германии это 40%, во Франции, Италии, Испании — 50% медианного дохода14. В Америке официально уровнем бедности для семьи из четырёх человек считается заработок в 22350 долларов в год. Такой подход к выявлению границ бедности является более обоснованным. Он вводит в расчет бедности объективный критерий и тем самым уменьшает возможности субъективного манипулирования статистическими показателями. К такому способу определения ПМ следует переходить и в нашей стране.
Другой инструмент государственного регулирования доходов — МРОТ. В России он явно занижен и весьма далек от показателей развитых стран. Во Франции минимальный оклад составляет 1150 евро, в Люксембурге — 1500 евро — в десятки раз больше, чем в России. В странах Центральной и Восточной Европы он выше российского в 5-10 раз (даже на Украине он вдвое выше российского).
В качестве практических мер по борьбе с бедностью в правительстве рассматриваются предложения об «адресной помощи»
малоимущим гражданам. Эти меры предусматривают создание информационной сети о сегодняшних бедных по всей стране (в течение ближайших двух лет), а затем постепенное сокращение бедности с помощью адресных целевых пособий.
Введение подобных мер означало бы борьбу с последствиями, а не с причинами бедности. Во-первых, встает вопрос и о том, как государственно-бюрократическая система будет учитывать бедных, состав которых меняется. Ведь устойчивая бедность охватывает примерно 40% бедняков, а для остальных характерна плавающая маргинальность, даже люмпенизация. Потребуется постоянный мониторинг в режиме реального времени. При этом требуется громоздкая система учета бедных. Во-вторых, за счет государства целевая помощь оказывалась бы и тем группам населения, которые получают низкую зарплату в частном бизнесе. Тем самым государственный бюджет должен будет спонсировать частных предпринимателей. В-третьих, адресная помощь тем семьям, кормильцы которых заняты в бюджетной сфере или не
имеют работы, будет означать переложение ресурсов из одного кармана в другой. Требуется повышение заработной платы всем бюджетникам, некоторым социальная адресная помощь. Мера искусственного сдерживания роста оплаты труда лишь законсервирует дешевую рабочую силу в России в интересах частных предпринимателей.
Радикальное преодоление бедности лежит на пути устранения формирующих ее факторов. Они хорошо известны: низкая оплата труда, невыплаты заработной платы, безработица, низкие пенсии (средняя пенсия только недавно достигла ПМ), недостаточные даже для выживания пособия одиноким матерям и многодетным семьям, инвалидам.
Для снижения социальной поляризации, преодоления реальной бедности необходимо перестроить весь каркас распределительных отношений с тем, чтобы обеспечить повышение доходов по регрессивной шкале: чем ниже доход, тем быстрее он должен расти.
1 www.vedomosti.ru 18.08.2011
2 Equity and Development: World Development Report 2006. № 4. The World Bank and Oxford University Press, 2006.
3 Cornia G.A. (ed.). Unequality, Growth and Poverty in an Era of Liberalization and Globalization. Oxford Univ. Press, 2004; Сен А. Развитие и свобода. — М.: Фонд «Либеральная инициатива», 2004.
4 Совет Европы. Новая стратегия для социальной сплоченности. www.coe.int
5 См.: Римашевская Н. Человек и реформы. Секреты выживания. — М., 2003; Шевяков А, Кирута А. Измерение экономического неравенства. — М., 2002.
6 Социальное неравенство в социологическом измерении // Социальное неравенство и публичная политика / Ред. кол.: В.А. Медведев, М.К. Горшков. — М., 2007. — С. 10-11.
7 Российский статистический ежегодник 2005. М., 2006. С. 187. Россия в цифрах 2006. М.: Росстат, 2006. — С. 109., Социальное положение и уровень жизни населения России. 2010: Стат.сб. / Росстат — М., 2010. — с. 105.
8 Российский статистический ежегодник 2006. — М., 2006. — С. 226, 544.
9 Российский статистический ежегодник 2005. — М., 2006. — С. 187. Россия в цифрах 2006. — М.: Росстат, 2006. — С. 109., Социальное положение и
уровень жизни населения России. 2010: Стат.сб. / Росстат — М., 2010. — С. 105.
10 Российский статистический ежегодник 2005. С. 190. Россия в цифрах. — М., 2006. — С.110-112. Информация о социально-экономическом поло-
жении России 2010 г. — М., 2010. — С. 98-99.
11 www.obzorzarplat.ru
12 www.rabotatam.ru,www.osvic.ru
13 www.rabotatam.ru,www.osvic.ru
14 Социальное неравенство в социологическом измерении // Социальное неравенство и публичная политика / Ред. кол.: В.А. Медведев, М.К. Горшков. — М., 2007. — С. 34-35.
