CC BY
105
УДК 929
В.А. Кудин*, П.Д. Николаенко**
Неподкупный генерал-полицмейстер
(Страницы жизни первого генерал-полицмейстера северной столицы А.М. Девиера)
В статье освещаются основные вехи государственной службы графа А.М. Девиера - первого генерал-полицмейстера Санкт-Петербурга.
Ключевые слова: Петр I, А.М. Девиер, А.Д. Меншиков, генерал-полицмейстер.
V.A. Kudin*, P.D. Nikolaenko**. Incorruptible General of Police (Pages of Life first General of Police of the northern capital A.M. Devier). The article highlights the key milestones of the civil service first General of Police of St. Petersburg A.M. Devier.
Keywords: Peter I, A.M. Devier, A.D. Menshikov, General of Police.
Предстоящий юбилей российской полиции вызвал живой интерес историков, юристов, журналистов к изучению малоизвестных страниц её истории и забытых имен тех, кто стоял у истоков её рождения. Предлагаемая читателю статья содержит новое расширенное повествование о судьбе любимца Петра I - А.М. Девиера, первого начальника полиции Санкт-Петербурга.
Родиной будущего генерал-полицмейстера санкт-петербургской полиции принято считать Португалию, где, примерно, в 1682 г. в семье мелкого торговца еврея Девиера родился сын Антон. Его отец в поисках лучшей жизни в конце XVII в. вместе с семьёй переселился в Голландию, где вскоре умер. Семья осталась безо всяких средств к существованию. Нам неизвестна судьба матери, других членов семьи, если они были, но исследователи утверждают, что, оставшись круглой сиротой и приняв христианство, 15-летний Антуан Эманюэль в 1697 г. устроился юнгой на голландском военном корабле [1, с. 55].
Здесь, во время маневров, устроенных голландскими властями для русского царя, А. Девиер встретился с царем Петром и по его личному приглашению поступил на службу в Россию, которая стала ему второй родиной. Ей он посвятил всю свою жизнь.
На другой день после встречи с русским царем А. Девиер был зачислен в штат царской прислуги «пажом». Он оказался способным, исполнительным и честным слугой. По утверждению исследователей, А. Девиер, не обладая большим умом, был, однако, смышлёным, бескорыстным, неутомимым и, кроме всего этого, обладал живым, весёлым характером. Именно эти человеческие качества помогли А. Девиеру скоро заслужить расположение государя и стать его близким человеком. Сперва царь сделал его своим денщиком. В июле 1708 г. А. Девиер стал ротмистром, осенью того же года был повышен в чине до майора, затем до подполковника гренадерского полка. В июле 1711 г. по распоряжению Петра I получил вместе с Павлом Ягужинским чин генерал-адъютанта, который был специально для них учреждён и по тогдашнему воинскому уставу равнялся чину полковника.
В тридцать лет А. Девиер обзавелся семьей. В июле 1712 г. его женой стала 23-летняя Анна Даниловна, старшая сестра А.Д. Меншикова, хотя последний был против этого брака. Князь А.Д. Меншиков даже избил и оскорбил Девиера, когда тот просил руки его сестры. Непризнанный и оскорблённый жених пожаловался царю Петру, который, спросив Анну Даниловну, хочет ли она выйти замуж за Девиера, и получив утвердительный ответ, повелел Меншикову: свадьбу сыграть через три дня. Дело в том, что невеста к этому времени уже была беременна первым ребенком. Свадьба состоялась, и через семь месяцев родился доношенный мальчик, которого назвали именем царя Петра. Потом в семье Девиеров появятся еще трое детей - два сына, Александр и Антон, а также дочь, ставшая фрейлиной Екатерины I.
* Кудин, Василий Анатольевич, начальник Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации. Санкт-Петербургский университет МВД России. Адрес: Россия, 198206, г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1. Тел.: 744-70-65. E-mail: [email protected].
** Николаенко, Петр Дмитриевич, профессор кафедры истории государства и права Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор исторических наук, доцент, заслуженный работник высшей школы РФ. 198206, Россия, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1. Тел. (812) 744-13-13.
* Kudin, Vasily Anatolievich, head of the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, candidate of jurisprudence, professor, the deserved lawyer of the Russian Federation. Address: Russia, 198206, St.-Petersburg, Lyotchika Pilyutova str., 1. Ph.: 8 (812) 74470-65. E-mail: [email protected].
** Nikolaenko, Peter Dmitrievich, Professor of History of State and Law University of St. Petersburg the Russian Interior Ministry, the doctor of historic, Associate Professor, Honored Worker of Higher School of Russia. 198206, Russia, St. Petersburg, Lyotchika Pilyutova str., 1. Tel. (812) 744-13-13.
© Кудин В.А., Николаенко П.Д., 2017
А.Д. Меншиков казался примирившимся с зятем, но время показало, что оба они в душе остались врагами на всю жизнь. А пока при Петре I оба пытались наружно демонстрировать даже родственные связи.
В первые двадцать лет своей жизни в России А. Девиер исполнял самые различные поручения Петра I. Ему больше приходилось находиться при семье царя, даже в роли няньки-воспитателя при царских детях. В ноябре 1715 г. царь Петр отправил А.М. Девиера в Ревель руководить строительством морского порта. В 1716 г. царь посылает своего генерал-адъютанта в Копенгаген. Наконец, 25 мая 1718 г. царь Петр назначает своего любимца первым петербургским генерал-полицмейстером. «Для лучших порядков в сём городе, - говорилось в Указе от 28 мая 1718 г. Сенату, - быть Генерал-Полицмейстеру, его Царского Величества Генералу-Адъютанту Девиеру, и даны ему за Его Величества собственною рукою пункты, как ему оное врученное дело управлять. Того ради всем жителям здешним объявляется, ежели что будет до них в том послушным, и никто б неведением не отговаривался. Петр».
Одновременно с указом обнародованы были и «Пункты» к нему, собственноручно составленные царём, в которых определялись обязанности нового органа по поддержанию правопорядка в городе и борьбе с преступностью. Впервые в «Пунктах» царь употребил иностранное слово «полиция» и дал её краткое предназначение: «Для лучших порядков в сем городе». [2, № 3205, с. 569]
Обязанности создаваемой регулярной полиции были изложены в 13 «Пунктах», которые предусматривали следующее.
1) Смотреть, чтобы все строение было регулярно построено по Его Царского Величества указу; печи, камели, трубы печные были бы также по указу, чтобы никакое строение за линию не выходило; чтобы улицы и переулки были равны и изрядны.
2) Чтобы берега рек и протоков, а также сточные канавы были хорошо укреплены, дабы весною и в дожди землею их не заносило и чтобы вода нигде не останавливалась.
3) Чтобы улицы и переулки содержались в чистоте, были бы сухи и чтобы проезд по ним был нетруден.
4) Чтобы шалашей по проезжим дорогам и у мостов близко не ставили и покрывали бы их холстом, а не рогожами.
5) Чтобы торговцы не продавали съестных припасов недоброкачественных, а тем более вредных для здоровья; чтобы меры и весы были верные и чтобы цены на съестные припасы объявлялись умеренными.
6) Наблюдать за чистотою улиц, переулков, рядов и мостов и каждому жителю поставить в обязанность держать в чистоте улицу перед своим двором, убирать сор и отвозить его в указанное место, но отнюдь не в реку; виновных подвергать жестокому штрафу.
7) Прекращать всякие ссоры на улицах и рынках, арестуя виновных и отсылая их в надлежащий суд с их допросами и делом.
8) Всякую четверть года осматривать печи, камели, в поварнях очаги и прочие места, где водится огонь, и предостерегать хозяев, чтобы с огнем обращались осторожно.
9) Искоренять подозрительные дома, как-то: шинки, игорные дома, притоны, притоны разврата.
10) Гуляющих и слоняющихся людей, а также нищих арестовывать и допрашивать; буде же кто в допросе со словами своими не сходен явится, оных определить на работу.
11) Наблюдать, чтобы хозяева немедленно давали знать полиции о всяком приезжающем к ним на жительство и отъезжающем, а также о найме работников из гуляющих людей; виновных хозяев ссылать на галеру с отобранием всего имущества.
12) Для охранения от воров и пожаров определить со дворов караульщиков. Против воров надлежит иметь какое-нибудь оружие, а на случай пожаров ведра, топоры, войлочные щиты, лестницы деревянные, трубы, а в некоторых сборных местах крюки, парусы и большие водоливные трубы. По ночам караульщики должны ходить с трещотками. А для лучшего способа к пойманию и пресечению проходов воровских и против непотребных людей сделать по концам улиц шлагбаумы, которые спускать по ночам и иметь при них караулы с ружьями.
13) Для лучшего наблюдения за выполнением предписанного сими пунктами назначить в каждой слободе или улице старосту и с каждых десяти дворов десятского из тех же жителей с тем, чтобы каждый за своим десятком накрепко смотрел, чтобы чего не случилось противного запрещению, и, если за кем что усмотрят, о том тотчас объявлять старосте, а этот Полицмейстеру. Также учинить распорядок между жителями, кому с каким пожарным орудием являться на пожары.
После пунктов Царскою рукою написано: «Солдат ставить всем на дворы по пропорции, какого бы кто рангу ни был». [2, № 3205, с. 569-571; 3, с. 10]
Как видно, петровские пункты определили тот круг полицейских обязанностей в северной столице, которые вызывались лишь потребностями и обстоятельствами строящегося нового города и социальной пестротой его населения и людей, временно находящихся. Состав населения численностью около 35 тыс. человек был самый разнообразный: рабочие и мастеровые со всех мест России, мелкие торговцы, солдаты, иностранные шкиперы и матросы, колонисты, искатели забав и легкой наживы
и т.п. Для строящейся столицы обычным явлением были воровство, насилие и грабежи, разврат и пьянство. Чтобы утвердить в строящемся городе надёжный порядок, от генерал-полицмейстера А. Девиера требовалась железная воля и высокая требовательность. По словам современников, А. М. Девиер был до того строг и неумолим в выполнении царских велений, что упоминание лишь одного имени его приводило обывателей города в трепет. За нарушение изложенных в «Пунктах» правил были объявлены самые строгие наказания, которые А.М. Девиер неукоснительно приводил в исполнение. Так, за недонесение в полицию о приезжающих и отъезжающих виновный наказывался кнутом и направлялся в ссылку на каторгу; за вывоз на Неву и каналы сора и нечистот - кнут и вечные каторжные работы; извозчикам за езду на невзнузданных лошадях и сбивание с ног прохожих - первый раз кошки, во второй - кнут, а в третий - каторга; за продажу недоброкачественных припасов - в первый раз кнут, во второй раз - каторга, а иногда и смертная казнь; за допущение в своих домах публичной азартной игры и пьянства - наказание кнутом и ссылка на каторгу; рогаточному караулу за невыход на помощь при крике «караул» - смертная казнь; за прошение милостыни - в первый раз батоги и отсылка на место жительства, а во второй - кнут и каторга; перекупщики убойного скота, живности и всяких мелочных съестных товаров наказывались батогами и кошками; за пение песен на улицах - батоги и т.д. За побег или попытку к нему мастерового или ремесленника тоже полагались батоги, кнуты, каторга и даже смертная казнь. Такие суровые меры наказания применялись к тем, кто умышленно или случайно не исполняли петровские полицейские пункты [4, с. 21-22].
Повседневная жизнь столицы выдвигала перед начальником городской полиции массу вопросов, которые не получили отражения в «Пунктах», но настоятельно требовали своего решения. Поэтому А.М. Девиеру приходилось постоянно добиваться от Сената принятия целого ряда указов, из которых одни дополняли, другие разъясняли, третьи только подтверждали положения об обязанностях полиции. В издаваемых этих указах доминирующая мысль сводилась к принятию необходимых мер по обеспечению безопасности столицы, поэтому полиции предписывались, как правило, действия запретительного характера. С издания Регламента Главному Магистрату 1721 г. круг обязанностей полиции значительно расширяется, и наряду с мерами безопасности, на неё возлагаются задачи благоустройственного характера.
В этом смысле первым распоряжением генерал-полицмейстера А.М. Девиера было издание правил мощения и содержания улиц, что было возложено на каждого домовладельца против своего двора, причем требовалось «камнем мостить гладко, как будет приказано от мастеров», и посыпать песком, а также по краям улиц делать стоки. Затем потребовано было на тех же основаниях укрепление берегов на Неве и каналах против каждого дома, «чтобы каждый против своего двора сваи бил и к сваям слал фашины и землею засыпал крепко-накрепко»; «чтобы каждый житель против своего двора по утрам рано, пока люди по улице не будут ходить, с мостов всякий сор сметали, и чтоб на улице отнюдь никакого сору не было». Для содержания города в чистоте заведено 25 «фурманщиков» с 50 лошадьми и столькими же рабочими. На их ежегодное содержание было определено 5 тысяч рублей, которые предусматривалось собирать с жителей всего государства, т.к. «найдено неудобным обременять и без того обремененных обывателей столицы» [2, № 3777, с. 383; 4, с. 23].
Полиции было предписано, чтобы на улицах, площадях и рынках «мертвечины не валялось». Виновные домовладельцы подвергались штрафу в 3 рубля. От торговцев продуктами питания требовалось, «дабы они отнюдь нездорового какого съестного харчу и мертвечины не продавали, а держали б всё здоровое» [2, № 3226, с. 587]. При полиции состоял особый офицер, который обязан был осматривать пригоняемый на бойни скот и всякую привозимую в столицу живность, и без его свидетельства «бить» таковых никому не позволялось. [3, с. 17]
Именным указом 15 ноября 1718 г., было предписано всем торгующим съестными припасами «ходить в белых мундирах». [2, № 3236, с. 592-593]
Для предупреждения пожаров следовало ежеквартально у жителей осматривать печи и бани: в летнее время топить избы и бани дозволялось только раз в неделю. На каждом острове заведено было по одной пожарной заливной трубе, всех было четыре, каждая обходилась в 400 рублей.
Быстрая езда по улицам запрещалась, кто желал «бегать взапуски или держать заклады», те могли упражняться в Ямской слободе или на льду зимою.
Царь приказал устроить по улицам шлагбаумы с караулами, которые должны были с одиннадцати часов вечера до утренней зари никого не пускать через шлагбаум, кроме священника, доктора или повивальной бабки. Для знатных людей, которые не ходили иначе, как с фонарями, делалась льгота, но так называемых подлых людей пускали не иначе как по одному, а если шла группа, вызывавшая подозрения, - всех брали под стражу.
20 июня 1718 г. издано распоряжение брать под караул всех нищих, шатавшихся в Петербурге и допрашивать - откуда они и зачем бродят; задержанных в первый раз - наказывали батогами и отсылали в дворцовые волости, к старостам и сотским или прямо к тем хозяевам, у которых они проживали до своего бродяжничества. С хозяев брали расписку в том, что они будут смотреть за этими людьми и кормить их. Если же за бродяжничество задерживались повторно, то били кнутом и
мужчин - посылали в каторжную работу, женщин - в шпингауз или прядильный дом, а малолетних, наказав батогами - на суконный двор в работу. С хозяев, у которых проживали нищие, брали штраф по 5 рублей за каждого нищего. С февраля 1719 г. всех задержанных за нищенство женщин стали направлять на работы на заводы полотняного дела, а с июля 1721 г. такое распоряжение распространено вообще на все предприятия, учрежденные компанейцами [2, № 3313, с. 669-670; 5, с. 247-248].
Исследователи истории Петербурга в петровское время отмечают чрезвычайную строгость столичной полиции в поддержании благочиния в новом городе. Генерал-полицмейстер А.М. Девиер, ежедневно объезжая город, сёк кнутом человек по шести и более обоего пола. А одну распутную женщину гоняли, постёгивая кнутом, за то, что она, занимаясь древней профессией, заразила много солдат лейб-гвардии Преображенского полка.
А.М. Девиеру был вменён в обязанность ежеутренний личный доклад о состоянии дел царю, который, как известно, вникал во все стороны жизни столицы, интересовался состоянием её дорог и мостов. Однажды Петр, проезжая вместе с Девиером в одноколке, вынужден был сделать остановку у Новой Голландии: мост через канал оказался полуразобран. Государь вышел из одноколки, велел денщику своему исправить мост и, досадуя на Девиера за непростительную беспечность полиции, исколотил его палкою, приговаривая, чтобы он впредь лучше смотрел за подчинёнными и не дремал на службе. Между тем мост был починен и гнев государев прошел. Садясь в одноколку, сказал он весьма милостиво генерал-полицмейстеру, как бы между ими ничего не происходило: «Садись, брат» [6, стб. 1234].
Тем не менее государь очень любил А.М. Девиера и нередко оказывал ему великую доверенность. Он назначил его генерал-адъютантом. В этом высоком звании в 1718 г. А.М. Девиер в числе 127 человек подписал смертный приговор несчастному царевичу Алексею Петровичу. В 1721 г. он получил генерал-лейтенанта и вскоре за тем гофмейстерство, при царевнах Анне и Елизавете стал заседать в Сенате. [7, с. 121]
За столь милостивое отношение со стороны Государя Петра генерал-полицмейстер платил ему своей преданностью по службе и стремлением как лучше исполнить царские повеления.
Впрочем, А.М. Девиер не только «устрашал» обывателей, но и делал для северной столицы много полезного. В 1721 г. на петербургских улицах зажглись первые фонари - 595 штук. Изготовлены они были по просьбе А. Девиера по заниженной цене на ямбургских заводах А.Д. Меншикова. Генерал-полицмейстер столицы 9 сентября 1721 г. писал своему тестю о том, что в прошлом году царский мастер машинных дел Иван Петлинг по соизволению царя сделал образцовый фонарь и поставил его у зимнего дома его величества. Стекла для этого фонаря были изготовлены на Ямбургских заводах князя Меншикова стоимостью в 11 руб. 30 алтынь четыре деньги. А.М. Девиер предложил А.Д. Меншикову такие же стекла для 595 фонарей изготовить то же на Ямбургских заводах за счёт Полицмейстерской канцелярии при условии несколько снизив цены на их изготовление. К осени 1721 г. по царскому велению было приказано «вылить и выполировать таких стекол на сто фонарей». [6, стб. 1251]
По инициативе генерал-полицмейстера в 1721 г. наряду с освещением улиц были поставлены скамейки для отдыха. А.М. Девиер, ссылаясь на то, что жители города обременены многими повинностями, добился от Сената принятия компромиссного решения: расходы по освещению северной столицы поделить на все население России.
Кроме своей строгости, А. М. Девиер отличался неподкупностью. В 1722-1723 гг. в отсутствие царя Петра I (находился в Персидском походе) в столице непомерно выросли цены на жизненные припасы. Генерал-полицмейстер еще в 1720 г. представил в Сенат свои соображения об упорядочении цен «на муку и прочие съестные товары». Но из Сената с того времени никакого решения по определению достойных цен на продажу «съестных товаров не учинено». Зато местные купцы «токмо цены повышают, хотя хлеб дешево покупают», - сообщал А. М. Девиер в письме от 24 апреля 1722 г. своему тестю А. Д. Меншикову. В условиях безмолвия Сената на просьбы полиции её генерал-полицмейстер взял на свой риск применить жёсткие меры против спекулянтов хлебом. Арестовал несколько купцов и их приказчиков «под караул» и определил количество нормального барыша на продаваемые товары с «рубля по гривне», пока из Сената не поступит решение на предложения Полицмейстерской конторы столицы. «Сего ради, - пишет А. М. Девиер в конце письма Меншикову, - прошу вашу светлость, дабы соизволили милостивое старание возыметь, чтоб предложение моё в Сенате обо всём было выслушано и определение положено, дабы такие необходимые дела для государственной пользы в продолжении далее не были оставлены и Его Императорскому Величеству, как уведает, во гнев не впасть, понеже третий год как пункты поданы: слушать время было довольное». [6, ст. 1262]
Кризис на продовольственном рынке усилиями столичной полиции удалось преодолеть. Но крупные торговцы хлебом в дальнейшем добились поддержки у генерал-губернатора северной столицы. Это привело к очередному конфликту А. М. Девиера с А. Д. Меншиковым. Возвратившись из военного похода, царь Петр вынужден был вмешаться в этот затянувшийся спор и в итоге принял сторону своего генерал-адъютанта. В результате принцип рыночной торговли, установленный А. М. Девиером, соблюдался в течение всего XVIII в.: до полудня твердые цены, после полудня - вольные. 16
Помимо поддержания правопорядка и борьбе с преступностью у первого генерал-полицмейстера по велению царя-реформатора был широкий круг обязанностей по благоустройству северной столицы, о чём было уже сказано выше. Полиции приходилось выполнять задачи, казалось бы, ей несвойственные. Так, генерал-полицмейстер извещал, что 20 марта 1720 г. «великий государь царь указал: санкт-петербургским жителям всяких чинов людям, имеющим в доме своем лошадей, нынешнем марте месяце на Васильевский остров в показанное место, которое показано будет из канцелярии полицмейстерских дел, привезти навозу каждой лошади по возу, а ежели те люди того не исполнят, и за то взят будет штраф за каждый воз по рублю. И о том при Санкт-Петербурге опубликовать барабанным боем» [8, с. 401-402].
В октябре 1721 г. именным Его Величества указом А. М. Девиеру вменялось начать работу по благоустройству скотобоен в устье реки Мойки. «На Адмиралтейском острове в устье речки Мьи мясного ряду сделанные скотские бойни сделать и поставить в линию регулярно, подобострастию якобы жилое строение и с фальшивыми окошками, и для лучшего вида расписать красками от камер-коллегии...» [8, с. 432-433]. В апреле 1722 г. генерал-полицмейстеру было поручено довести до жителей города приказ, обязывающий тех, «кто имеет строить деревянное строение, чтобы мох прежде обваривали в кипятке, а не обваря чтоб не мшили, для того, что от сырого зарождаются тараканы, ибо всякий сырой имеет в себе мушки и прочую гадину, от чего они после больше вырастают и умножаются» [8, с. 467; 9, с. 273].
В соответствии с градостроительным планом Полицмейстерская канцелярия отводит земельные участки для строительства жилых домов обывателей, магазинов, пекарен, бань, трактиров, аптек, определяет места и направления для строительства новых улиц [10, с. 192].
В 1727 г. под наблюдением генерал-полицмейстера строится первый наплавной мост через Неву - от Исаакиевской площади на Васильевский остров. Под неусыпным контролем генерал-полицмейстера весьма успешно велись строительные работы в столице и в отсутствие Петра I. 7 марта 1723 г. А.М. Девиер сообщал А.Д. Меншикову, что по возвращении Государя 5 марта в Петербург, на другой день «Его Величество изволил смотреть постоялых новопостроенных домов и зело их строение хвалить изволил» [6, ст. 1262].
По переписке А.М. Девиера со своим тестем А.Д. Меншиковом можно с уверенностью судить о том, насколько царь-реформатор высоко ценил прилежное исполнение своих обязанностей первым генерал-полицмейстером северной столицы и насколько уважительно относился к его семье. 18 марта 1723 г. А.М. Девиер сообщал тестю: «Вчерашнего числа Его Величество ... изволил быть у новорожденного моего сына воспреемником с государынею цесаревною Анною Петровною, другой был кум Иван Михайлович Голицын с государынею цесаревною Елизаветою Петровною, и изволили посидеть с шестого часу до десятого по полудни» [6, ст. 1263].
А.М. Девиер, как видно, и в последние годы царствования Петра I оставался весьма близок к царскому двору. В 1723 г. он назначается гофмейстером при царевнах Анне и Елизавете Петровнах (последней суждено было стать в 1741 г. императрицей). В январе 1725 г., за несколько дней до своей кончины, Петр I производит А.М. Девиера в генерал-майоры.
После смерти Петра I у генерал-полицмейстера А.М. Девиера на первых порах весьма успешно продолжалась государственная служба. Так, когда А.Д. Меншиков вздумал в условиях нового царствования учинить расправу над нелюбимым зятем, он был остановлен императрицей Екатериной I. В 1726 г. она возводит А.М. Девиера в графское достоинство, жалует в генерал-поручики и сенаторы.
Дипломатическое поручение А.М. Девиеру Её Величества...
Как и при Петре I, кроме непосредственных обязанностей по руководству столичной полицией, А.М. Девиеру, который оставался домашним человеком в царской семье, приходилось исполнять и другие царские поручения. В частности, одно из них - дипломатическое задание Екатерины I. Оно было довольно сложным, т.к. затрагивало вопросы взаимоотношений России с Польшей, Пруссией, Швецией и другими странами. Новая императрица Екатерина I на сей раз посылала генерал-полицмейстера А.М. Девиера в Курляндию отстаивать русские интересы. Почему именно на начальника полиции северной столицы было возложено столь несвойственное его профессии поручение, судить трудно. Можно лишь предположить, что оно было вызвано антирусскими намерениями некоторых западных стран.
В Курляндии, составлявшей тогда ленное владение Польши, с 1710 г. проживала племянница Петра I вдовствующая герцогиня Анна Иоанновна. В октябре 1709 г. царь Петр I сговорился с прусским королем соединить в брачный союз русскую царевну с его племянником, молодым Фридрихом Вильгельмом, герцогом Курляндским. [5, с. 401]
В июле 1710 г. от герцога Курляндского в Россию прибыли послы, которые заключили договор на брачный союз. В договоре было установлено, что русская царевна Анна, став герцогинею Курляндскою, будет иметь право для себя и своей русской прислуги держать русскую православную церковь, где будут отправляться богослужения; её будущие дочери должны быть религии материнской, но сыновья будут воспитываться в лютеранской вере, исповедуемой их родителем; выходя замуж
царевна Анна получит в качестве приданного 200 тысяч рублей, а если герцог умрёт, не оставив по себе наследников, то вдова его будет получать ежегодно на свое содержание 400 тысяч рублей и передается ей в пожизненное владение вдовье имение с замком.
На этих условиях 31 октября 1710 г. в Петербурге состоялась свадьба, которая закончилась многодневными шумными пиршествами в Меншиковском дворце на Васильевском острове.
Шумно отпразднованный брак царской племянницы постиг несчастливый конец. По дороге в Курляндию, где новобрачные должны были жить, в 40 верстах от Петербурга молодой герцог вдруг скончался. Причиною скоропостижной смерти явилось неумеренное употребление спиртных напитков.
Овдовевшая Анна Иоанновна по велению своего дяди - царя Петра I осталась жить как и предусматривал договор брачного союза, во владениях своего мужа - в Митаве Курлянлского края. Молодая вдова тяготилась своим одиночеством. И вот представился счастливый случай устроить свое семейное счастье. Герцогом Курляндии номинально числился шестидесятилетний герцог Фердинанд, который в результате неприязни к нему курляндского дворянства жил в Данциге. [11, с. 372]
Ввиду старческого возраста Фердинанда, дворяне Курляндии ещё при его жизни избирают себе нового герцога. Кандидатом на пост герцога Курляндского, за которого единогласно проголосовали дворяне Курляндии на собранном сейме в Митаве 28 июня 1726 г., оказался побочный сын короля польского и саксонского Августа II, граф Мориц Саксонский. При этом избиратели сейма предложили вдовствующей герцогине курляндской Анне Иоанновне вступить с графом в брак. Этот намечавшийся брачный союз не устраивал Польшу, которая потребовала отменить решение сейма. Мориц Саксонский как будущий супруг герцогини Анны Иоанновны и герцог Курляндии не устраивал и Россию.
В Гродно срочно был созван Польский сейм, который 9 ноября 1726 г. постановил не признавать избрание Морица герцогом Курляндским. Вопрос о дальнейшей судьбе Курляндии отложить до смерти герцога Фердинанда.
Такое решение Гродненского сейма, указывавшее на возможность присоединения Курляндии к Польше, вызвало озабоченность у русского правительства. Эта тревога русского двора усиливалась еще и тем, что в Курляндии появился Мориц Саксонский, которого открыто поддерживало дворянство края, и он успел очень понравится герцогине Анне. Последняя стала хлопотать через Меншикова и Остермана получения согласия императрицы Екатерины I на вступление с Морицем в брак [12, с. 12].
Чтобы поправить в Курляндии дела в интересах России, туда был отправлен князь А.Д. Меншиков. В помощники ему был срочно отозван из Варшавы князь В.Л. Долгоруков. Приехав в Митаву, князь В.Л. Долгоруков объявил курляндцам волю императрицы об избрании герцогом края или князя А.Д. Меншикова, или герцога Голштинского, и об устранении во всяком случае графа Морица. В ответ на это сеймовый маршал возразил Долгорукову, что избрание герцогом курляндским Морица - дело окончательно решённое, что сейм разъехался и определения его отменить никак нельзя. Что же касается князя Меншикова, то он избран быть не может, т.к. он не немецкого происхождения и не лютеранского закона. А герцог Голштинский, которому только 13 лет от роду, ещё долгое время будет бесполезен для страны. Все дальнейшие переговоры окончились упорным отказом [12, с. 14].
Затем в Митаву прибыл А.Д. Меншиков стал говорить курляндцам о необходимости новых выборов по избранию герцога вместо избранного Морица. В противном случае князь А.Д. Меншиков в беседе с сеймовым маршалом, канцлером и некоторыми депутатами пригрозил им Сибирью, а Курляндии - введением на её территорию 20-тысячного отряда русского войска [13, с. 633].
Когда 3 июля 1726 г. А.Д. Меншиков сообщил в Петербург о столь напряжённых переговорах в Митаве, императрица Екатерина I не на шутку встревожилась и рассердилась на светлейшего князя за такой крутой поворот дела не в интересах России. В это же время в Петербург приехала герцогиня Анна Иоанновна, которая своими рассказами о встрече с князем А.Д. Меншиковым (состоялась в Риге) ещё больше усилила раздражение императрицы. Под видом необходимости заняться решением «новых и важных» дел Екатерина I приказала А.Д. Меншикову срочно «возвращаться сюда». Исполняя это приказание, А.Д. Меншиков 21 июля 1726 г. прибыл в Петербург. Причиной удаления его из Курляндии послужило нежелание русской царицы ссориться с Польшей из-за курляндских дел.
Для снятия накала страстей вокруг курляндского дела по велению Екатерины I в Митаву был направлен А.М. Девиер. Миссия носила секретный характер. По путевым документам ему предписывалось отправиться в Кенигсберг, где закупить для нужд двора разные товары: бархат, парчу, кавалерийские уборы и европейскую посуду. Разрешалось мимоходом посетить Митаву (нынешнюю Елгаву, расположенную недалеко от столицы Латвии - Риги), столицу герцогства Курляндского. Девиер воспользовался разрешением и, оказавшись в Митаве, попросил доверенное лицо собрать вместе наиболее влиятельных представителей русской партии и устроить с ними беседу о будущем Курляндии. Сам же Девиер укрылся в соседней комнате и принялся подслушивать разговор собравшихся. Убедившись, что большинство дворянства герцогства за дружбу с Россией, Девиер вошел к беседовавшим, будто только что приехал, и от имени императрицы подтвердил, что
Петербург не допустит присоединения Курляндии к кому бы то ни было, если, конечно, неравный брак между графом Морицем и Анной Иоанновной не будет заключен. Граф Мориц, продолжавший оставаться в Митаве, 1 марта 1727 г. обратился к Девиеру с письмом, в котором изложил свою просьбу о помощи в устройстве своего будущего семейного счастья с герцогиней Курляндской. Автор письма прямо предложил русскому генерал-полицмейстеру 40000 экю за то, чтобы он содействовал его браку с Анной Иоанновной и одобрению Россией уже избравшего его на пост герцога Курляндии. Сразу же последовал ответ А.М. Девиера. Он настолько ярко раскрывает его высокие нравственные и гражданские качества как человека и служилого чиновника высокого ранга, что мы приведем его содержание полностью, ибо оно, кстати, весьма актуально сегодня.
«Полученное мною сего числа письмо, - отвечал А.М. Девиер по-немецки, - повергло меня в удивление и чувствительное волнение, тем более, что благодаря бога, всё моё предшествующее поведение может служить доказательством, что я неспособен не только за несколько тысяч рейхсталеров, но и за сокровища всего света сделать хотя самомалейшее отступление от поручения возложенного на меня инструкцией моей всемилостивейшей государыни. Это странное предложение, равно как и тому подобные искушенья, предполагающие подлые и низкие чувства в том, к кому они относятся, оскорбительны для честного человека. В выше упомянутом деле, в котором её величество удостоила меня избрать мелким орудием своей воли, я буду без всякого уважения к видам частных лиц и чуждым интересам, равно как и без всякого постороннего вознаграждения, исполнять свои обязанности, как и следует честному человеку. Но если бы дело обратилось и в вашу пользу, то всякий и без того должен получить то, к чему приличие обязывает.
Ваш почтительный и покорнейший слуга, граф Девиер» [14, с. 59-60].
Возвратившись в Петербург после успешного завершения в пользу России митавского сватовства Морица Саксонского, Антон Мануилович вновь оказался в атмосфере новых авантюрных брачных планов, на сей раз при царском дворе. Императрица Екатерина I в начале 1727 г. оказалось неизлечимо больна. Не участвуя в управлении государством, она ещё могла работать с документами. Этим воспользовался Александр Данилович Меншиков, который продолжал обладать правом доступа даже к тяжело больной императрице. Последняя неукоснительно выполняла его просьбы. При его участии появляется Указ «О наказании за непристойные противные разговоры против императорского величества» [1, с. 72]. Этим указом князь А.Д. Меншиков попытался припугнуть тех, кто встал на его пути к верховной власти. Среди его противников поползли слухи, что он вместе с канцлером графом Головкиным стал сочинять проект завещания государыни. Говорили, что в этом завещании предусматривалась передача верховной власти Петру II, который с согласия Екатерины I женится на дочери князя Меншикова, который будет регентом одиннадцатилетнего монарха-младенца до его совершеннолетия.
Понимая, что его ждёт после смерти Екатерины I, А.М. Девиер незамедлительно примкнул к дворцовой партии, которая была враждебно настроена против А.Д. Меншикова. Александру Даниловичу известно, что сенатор граф П.А. Толстой, генерал и сенатор И.И. Бутурлин, генерал-полицмейстер Петербурга, сенатор А.М. Девиер ведут между собой разговоры «о воспрепятствовании браку» будущего императора Петра II с дочерью А.Д. Меншикова. Но, пока противники возмущались складывающейся ситуацией вокруг умирающей императрицы, облекая его лишь пустыми разговорами между собой, князь А.Д. Меншиков предпринял более решительные действия. 24 апреля 1727 г. смертельно больная Екатерина I подписала подготовленный при его участии указ о создании следственной комиссии над А.М. Девиером, который, по мнению светлейшего князя Александра Даниловича, считался главнейшим членом придворной партии. В этот же день А.М. Девиер был арестован в царском дворце. Во время ареста А.М. Девиер оказал сопротивление и даже попытался заколоть шпагой князя А.Д. Меншикова, однако был обезоружен [18, с. 471].
Вслед за А.М. Девиером арестовали П.А. Толстого, И.И. Бутурлина, Г.Г. Скорнякова-Писарева, князя И.А. Долгорукова, генерал-лейтенанта А.И. Ушакова, А.Л. Нарышкина.
Следствие было скорым. Жажда власти и приближающаяся смерть Екатерины I торопили А.Д. Меншикова. Он даже не посмотрел на то, что среди подследственных оказался А.М. Девиер - муж его родной сестры Анны Даниловны. Упорствовавший генерал-полицмейстер под пыткой повинился во всём, назвал своих единомышленников и свои разговоры с ними.
6 мая 1727 г., в день своей смерти, Екатерина I подписала указ, в котором «заговорщики» признавались противниками «Устава о престолонаследии» и духовного завещания самой императрицы. «Злоумышленники» обвинялись в их стремлении не допустить передачи трона Петру Алексеевичу и его женитьбы на дочери А.Д. Меншикова. С согласия умирающей Екатерины I определялись и меры их наказания: А.М. Девиера и П.А. Толстого, лишив чинов, чести и данных деревень, сослать первого в Сибирь, а второго с сыном в Соловки; И.И. Бутурлина, лиша чинов, сослать в дальние деревни; Г.Г. Скорнякова-Писарева, лиша чинов, чести, деревень и, бив кнутом, послать в ссылку; А.Л. Нарышкина лишить чина и жить ему безвыездно в деревне; А.И. Ушакова определить к [военной] команде, где следует; князя И.А. Долгорукова отлучить от двора и, унизя чином, написать в полевые полки [11, с. 374].
А.Д. Меншиков, передавая этот указ для исполнения, велел дописать к нему слова: «Девиеру при ссылке учинить наказание, бить кнутом». 27 мая 1727 г. новый монарх Петр II подтвердил этот указ своим манифестом «О винах Антона Девиера и товарищей» [2, № 5084]. Сиятельный князь А.Д. Меншиков не пощадил и свою сестру, желавшую ехать за мужем: он ссылает её вместе с малолетними детьми в деревню.
Местом ссылки бывшего генерал-полицмейстера северной столицы стало зимовье Жиганское на берегу реки Лены, в восьмистах верстах от Якутска. Там он пробыл 12 лет. Первые четыре года вместе с ним находился опальный генерал, бывший обер-прокурор петровского времени Г.Г. Скорняков-Писарев. Но вскоре его перевели в другое место. Новая императрица Анна Иоанновна 10 мая 1731 г. по предложению графа П.И. Ягужинского назначила Г.Г. Скорнякова-Писарева начальником Охотска. Ему предстояло построить морской порт в Охотске - морскую базу России на Тихом океане.
Назначение на данную должность Г.Г. Скорнякова-Писарева было не случайным. В Сибири остро не хватало квалифицированных администраторов. В Петербурге вспомнили о Г.Г. Скорнякове-Писареве, который по тем временам был весьма образованным человеком: имел познания в области математики, артиллерии и инженерном деле; обладал управленческим опытом; при Петре I заведовал цифирными школами в ряде городов России; при Сенате состоял обер-прокурором; руководил строительством Ладожского канала. С 1719 г. являлся директором Морской академии в Петербурге [19, с. 233].
Наверняка обо всем этом помнили в Петербурге, назначая Г.Г. Скорнякова-Писарева начальником Охотска. В то же время, несомненно, должны были знать в столице и о его отрицательных качествах.
В январе 1722 г. П.И. Ягужинский назначается генерал-прокурором, а его помощником, обер-прокурором Сената, с его согласия определяется Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев, выдвинувшийся из среды гвардейских офицеров. Но, оказалось что он не только «криво толковал государевы указы», как отозвался о нем вскоре сам генерал-прокурор, но был задирист и несдержан. Однажды во время празднования очередной победы Петра I в баталиях Г.Г. Скорняков-Писарев избил прокурора Юстиц-коллегии. Затем в сенатском собрании произошла стычка между ним и вице-канцлером Шафировым. Поведение в Сенате Г.Г. Скорнякова-Писарева Петр I нашел «незаконным и неприличным», снял его с должности обер-прокурора и отправил наблюдать за работами на строящемся Ладожском канале [2, № 3773, с. 379; 20, с. 14-15].
Как утверждают некоторые исследователи, определённую роль в назначении Г.Г. Скорнякова-Писарева сыграло и то обстоятельство, что он обретался относительно недалеко от Охотска [15, с. 48].
В качестве командира Охотска Г.Г. Скорняков-Писарев должен был принять меры по хозяйственному освоению Охотско-Камчатского края. Ему положили жалованье «по 300 рублей, да хлеба всякого... сто четвертей, вина простого по сто ведр на год» [15, с. 49].
Получив столь важную должность, Г.Г. Скорняков-Писарев в начале 1732 г. энергично взялся за порученное дело. Имея почти неограниченные полномочия и большую власть, он вновь ощутил себя человеком, могущим повелевать. По своему усмотрению он начинает распоряжаться денежной казной и казённым провиантом, за малейшее непослушание подчиненных наказывает батогами и кошками, мог собственноручно избить человека, не упускал возможности обогатиться. Нередко устраивал гульбища в компании «своих подручных баб и девок», систематически увлекался вином и пивом. В силу субъективных и объективных причин Г.Г. Скорняков-Писарев, находясь в должности начальника Охотско-Камчатского края в течение 1732-1737 гг., не оправдал доверия верховной власти. 25 декабря 1737 г. он был снят с должности и до прибытия нового начальника Охотского порта оставался в Охотске [15, с. 49].
Главный командир Охотско-Камчатского края
Поиск достойной кандидатуры на место Г.Г. Скорнякова-Писарева продолжался более года. Наконец, Сенат свой выбор остановил на другом ссыльном - А.М. Девиере. Указ о его назначении начальником Охотско-Камчатского края императрица Анна Иоанновна подписала 13 апреля 1739 г. [15, с. 60]. По указу он был обязан арестовать Г.Г. Скорнякова-Писарева, расследовать конфликт между ним и Камчатской экспедицией [капитана-командора В. Беринга. -Авт.] и продолжить выполнение плана по освоению данного региона. В Охотск А.М. Девиер прибыл 10 августа 1740 г. Приступая к выполнению обязанностей главного командира Охотско-Камчатского края, А.М. Девиер нашел дела в запущенном состоянии. Порт и морские суда были недостроены, служилые люди и рабочие 3 года не получали жалованья, в казне порта оставалось всего 12 рублей денег и 3 пуда муки.
В столь безысходной ситуации А.М. Девиер организовал продажу с аукциона имущества своего предшественника и вырученные деньги частью пополнили казну, частью пошли на жалованье охотской команды.
Преодолевая, как и его предшественник, огромные трудности в нехватке специалистов, служилых людей и строительных материалов, А.М. Девиер сумел за короткое время достичь определённых успехов в выполнении поставленных задач. При нём уже в 1740 г. была открыта для детей нижних чинов школа, в которую зачислен 21 мальчик из разных сословий и назначен учитель, поп-расстрига 20
Я. Самгин, основал штурманскую школу, просуществовавшую более века. К сентябрю 1741 г. на Камчатку на единственном корабле, принадлежавшем порту, А.М. Девиер отправил шесть крестьянских семей, а также семена для посева и рогатый скот. Продолжалось строительство города и порта. В 1741 г. в Охотске уже имелось 73 частных дома, 6 «магазинов», кузница, 3 мастерские, 5 торговых лавок, «государев двор» с канцелярией, церковь и другие здания, а также судостроительная верфь [15, с. 61].
Тем временем в Петербурге в результате очередного дворцового переворота к власти с помощью гвардейцев пришла дочь Петра I Елизавета Петровна. Она 1 декабря 1741 г. подписывает указ об «отпущении вины» и освобождении из ссылки Г.Г. Скорнякова-Писарева и А.М. Девиера. Указ в Охотск был доставлен 26 июня 1742 г. А через две недели 11 июля 1742 г. А.М. Девиер, передав дела помощнику, выехал из Охотска. Вслед за ним отправился в столицу Г.Г. Скорняков-Писарев. Их путь до Петербурга длился почти год. В столицу они прибыли весной 1743 г.
А.М. Девиеру были возвращены графское достоинство, чин генерал-поручика, конфискованные имения, сверх того пожалованы 180 дворов и 1600 крепостных душ, ранее принадлежавших А.Д. Меншикову.
А 27 декабря 1744 г. граф А.М. Девиер вновь был назначен генерал-полицмейстером. На этой должности он пробыл чуть более двух лет и даже получил очередное воинское звание генерал-аншефа. Но силы у генерал-полицмейстера были уже не те. Преклонный возраст (ему исполнилось 62 года) и тяжёлые испытания в годы ссылки стали всё чаще давать о себе знать. Поэтому вновь вступив в столь важную должность - начальника полиции столицы, А.М. Девиер не успел много сделать. По его распоряжению были пересажены берёзы с Адмиралтейского луга на дорогу от Летнего дворца до Невского проспекта, запрещено «вырубать деревья в рощах за Фонтанкой-речкой» и купаться у Симеонова моста [1, с. 76].
24 апреля 1745 г. заболевший А.М. Девиер удалился в отставку «вплоть до выздоровления». Но выздоровление так и не наступило. А.М. Девиер скончался 24 июня (6 июля) 1745 г. на 63-м году жизни и был похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Могила не сохранилась.
От брака с Анной Даниловной Меншиковой, которая родилась в 1689 г. и пережившей мужа, А.М. Девиер имел дочь и трёх сыновей - графов: Петра, Александра и Антона. Кстати, названных в честь царя Петра, А.Д. Меншикова и отца. Первый из них, камер-паж Екатерины I (1722 г.), в 1737 г. - поручик армии, в 1742 г. - капитан, в 1744 г. - камергер в чине бригадира, в 1752 г. - генерал-майор, в 1755 г. - генерал-лейтенант, Петром III произведен в полные генералы, Екатериною II был уволен в отставку в 1762 г. и умер в 1773 г. в возрасте 60 с лишним лет. Братья его, рано вышедшие в отставку, не достигли высоких воинских званий: Александр был капитаном гвардии, Антон - поручиком [16].
Выдвиженец царя-реформатора граф Антон Мануилович Девиер - личность незаурядная и, несомненно, всегда вызывала и вызывает к себе интерес современников и историков. Как видно из историографии, жизненный путь генерал-полицмейстера А.М. Девиера получил освещение как дореволюционной, советской, так и постсоветской литературе. О нем писали Д.Н. Бантыш-Каменский [7], Н.И. Костомаров [5], Е.П. Карнович [12, с. 1-46], С.М. Соловьев [13, гл. 13, 22, 30], С.Н. Шубинский [21, с. 427-448], Н.И. Павленко [22, с. 730-731], Н.М. Голь [1, с. 55-73] и др.
Особенно активизировалась пропаганда истории русской полиции, её традиций и героических подвигов её сотрудников, во время празднования 100-летия со дня образования МВД и 200-летия победы русских войск над шведами под Полтавой в июне 1709 г. Журнал «Вестник полиции» под рубрикой «Из истории русской полиции» стал регулярно публиковать очерки о генерал-полицмейстерах и других чинах полиции, о делах и служебных традициях стражей правопорядка, их верности долгу и закону, преданности Отечеству.
В 1909 г. среди чинов и сотрудников полиции зародилось движение об увековечении памяти первого генерал-полицмейстера Петербурга графа А.М. Девиера. Было решено привести в порядок его могилу и установить ему памятник. Среди полицейских начался сбор денежных средств. 10 ноября 1909 г. «Вестник полиции» сообщал, что на памятник А.М. Девиера от чинов полиции г. Мариуполя поступило 30 рублей 80 копеек [17, № 2, с. 51-52; № 34, с. 724-728; № 37, с. 785-786, 790-793; № 38, с. 810-811; № 39, с. 842-844, 859-860].
Однако вскоре разразились Первая мировая война и революционные события 1917 г., которые похоронили не только движение об увековечивании памяти первого генерал-полицмейстера, но и саму царскую полицию. Может сегодня, спустя сто лет, наступило время, которое не только позволяет, но и обязывает нас увековечить имя А.М. Девиера. Он заслужил право занять достойное место в ряду тех, кто стоял у истоков российской полиции, созданной Петром Великим.
Список литературы
1. Голь, Н. М. Неравные браки // Первоначальствующие лица: История одного города. - СПб.: Журнал «Нева», 2001. - С. 55-73.
2. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ - I). - Т. 5. - № 3205, № 3226, № 3236, № 3313; Т. 6. - № 3777; Т. 7. - № 5084.
3. Высоцкий, И. П. С.-Петербургская Столичная полиция и градоначальство. 1703-1903. - СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1903. - 506 с.
4. Очкур, Робер. Полиция России. Век XVIII - век XX / Робер Очкур, Дмитрий Кудрявцев, Владислав Пиотровский. - М.: АСТ: Полиграфиздат; СПб.: Астрель, 2010. - 510 с.; ПСЗ-I. - Т. 6. -№ 3777.
5. Костомаров, Н. И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Романовы.
- М.: Эксмо, 2008. - 737 с.
6. Письма и выписки из писем С.-Петербургского генерал-полицмейстера Девиера к князю А.Д. Меншикову 1719-1727 // Русский архив. - 1865. - № 1-12.
7. Бантыш-Каменский, Д. Н. Словарь достопамятных людей русской земли, содержащий в себе деяния знаменитых полководцев и мужей государственных, великих иерархов православной церкви, отличных литераторов и ученых, известных по участию в событиях отечественной истории : в 5 ч. - Ч. 2. - М., 1836. - 432 с.
8. Бумаги Императора Петра I, изданные академиком Бычковым. - СПб., 1873.
9. Хьюз, Л. Петр Первый. У истоков Великой Империи. - М.: Омега, 2008. - 526 с.
10. Луппов, С. П. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII века. - М., Л., 1957. - 186 с.
11. Русский биографический словарь. - Т. 7. - СПб., 1905. - 748 с.
12. Карнович, Е. П. Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий. - СПб.: Издание А.С. Суворина, 1884. - Репринтное издание. - Л., 1990. - С. 1-46.
13. Соловьев, С. М. История России с древнейших времен. - М.: Эксмо, 2011. - 702 с.
14. Русский вестник. - Т. 25. - М., 1860.
15. Зуев, А. С., Миненко, Н. А. Секретные узники сибирских острогов (очерки истории политической ссылки второй четверти XVIII в.) - Новосибирск: ВО «Наука», Сибирская издательская фирма, 1992. - 162 с.
16. История русских родов. [Электронный ресурс] // Сайт «Русские фамилии». - URL: www. russianfamily.ru/d/deviera.html.
17. Вестник полиции. - 1909. № 2. - С. 51-52; № 34. - С. 724-728; № 37. - 785-786; № 38. - С. 810-811; № 39. - С. 842-844.
18. Сборник Русского исторического общества (Сб. РИО). - Т. 3. - СПб., 1868. - 552 с.
19. Брокгауз, Ф. А., Ефрон, И. А. Энциклопедический словарь. - Т. 30. - СПб., 1900.
20. Звягинцев, А. Г., Орлов, Ю. Г. Российские прокуроры. - М.: Молодая гвардия, 1999. - 570 с.
21. Шубинский, С. Н. Первый Петербургский генерал-полицмейстер // Исторический вестник.
- 1892. - Т. 48. - № 5. - С. 427-448.
22. Павленко, Н. И. Петр Великий. - М.: Мир энциклопедий; Аванта; Астрель, 2010. - С. 730-731.
