CC BY
32Dictum et factum
Неолиберальный порядок
Аннотация. Обосновано, что неолиберальная идеология и соответствующая политика являются факторами, усиливающими кризисное состояние общества. Отдельное внимание уделяется раскрытию сущности такого феномена, как «гибкий рынок труда». Показывается, каким образом лоббисты неолиберализма пытаются манипулировать общественным сознанием, прикрывая социально вредные политические явления терминами, вызывающими положительные эмоции.
Annotation. The article proves that the neoliberal ideology and the corresponding policy are factors that increase the crisis state of society. Special attention is paid to the disclosure of the essence of such a phenomenon as the"flexible labor market". It shows how neoliberalism lobbyists try to manipulate the public consciousness by covering up socially harmful political phenomena with terms that evoke positive emotions..
Ключевые слова. Неолиберализм, гибкий рынок труда, кризис, приватизация, подмена понятий. Key words. Neoliberalism, flexible labor market, crisis, privatization, substitution of concepts.
Некоторые идеологии и основанные на них политические режимы являются факторами, которые ввергают социальное большинство в экстремальное состояние и кризисные ситуации. Одна из таких идеологий — неолиберализм.
Неолиберализм — идеология, проповедующая снижение роли государства во всех сторонах общественной жизни и открытие пути для свободы капитала. Капитал в своей борьбе с трудом активно оберегается неолиберальной идеологией и практикой. Неолиберализм предполагает свободу торговли, открытие экономики для внешнего воздействия, снижение налогов, приватизацию государственных предприятий, снижение расходов на социальную сферу.
Неолиберальные меры сопряжены с ликвидацией общественной собственности, бесплатных медицины и образования, с сокращением пенсий и льгот для малообеспеченных. Здравоохранение и образование переводятся в частную сферу. Обеспеченное достойным прожиточным
ИЛЬИН Алексей Николаевич — доцент кафедры практической психологии Омского государственного педагогического университета, доцент кафедры философии и социально-гуманитарных наук Омского государственного медицинского университета, кандидат философских наук.
© Ильин А. Н. © Ilyin A.
Неолиберальный порядок и гибкий рынок труда The neo-liberal order and a flexible labour market
минимумом право на жизнь, гарантии занятости и социально-экономическая защищенность нивелируются, т. к. являются издержками для капитала. Трудовые права аннигилируются, — на их место ставится «гибкий рынок труда», социальная защита замещается личной ответственностью. Аналогичная судьба затрагивает право на доступ к культуре и политическому участию. Когда культура коммерциализируется, трудно говорить о свободном доступе к ней. Когда могут избираться только те, кто имеет деньги на предвыборную кампанию (и в целом проявляет лояльность к господствующей системе), становится очевидным серьезное ограничение политического участия.
Соответствующая идеология утверждает монетаризм, т. е. трансформацию общественных ресурсов (включая природные) в объект купли-продажи. Раздвигаются рыночные рамки, когда уже не остается ничего, что не превратилось бы в объект контрактных отношений. Монетизи-руется даже то, что априори не соответствует рыночным критериям и не создается для продажи; искусство приватизируется и продается, духовность брачных отношений ставится в зависимость от выгодного контракта. Неолиберализм призывает отходить от культурно-нравственного цензурирования медиа и толкает к коммерциализации культуры. С его точки зрения не нужны никакие «избыточные», то есть рыночно необоснованные функции, которые могут выполнять медицина и образование. Также на социальную периферию помещаются «нерыночные» группы населения.
При этом содержится весьма большой штат нерентабельных с точки зрения монетаризма силовых структур. Но лишь на первый взгляд мы видим здесь парадокс. Эти структуры выполняют не собственно рыночную, но защищающую статус-кво функцию. Чем серьезнее продвигаются неолиберальные реформы, тем выше уровень социально-экономического расслоения, шире обеднение людей, а значит — выше градус социальной напряженности и кризисности.
Коммерциализация, гибкость, эффективность, рентабельность, конкуренция (в том числе жестокая борьба всех против всех) — главные ценности неолиберализма, которые противостоят общественно важным ценностям защищенности и стабильности в труде, росту народного (а совсем не корпоративного) благосостояния.
Неолиберализм и социальные функции государства
Неолиберальный проект нивелирует множество социально необходимых функций, которые призвано реализовывать государство. В их числе следующие:
— поддержка нравственности в обществе. В случае отдачи культурной сферы на рыночный откуп культура в целом и моральная сфера в частности деградируют, разрушая общество;
— защита прав человека: на жизнь, труд, забастовку, свободу высказываний, свободу собраний и т. д. Речь идет в первую очередь о социальных правах, которые защищают рабочих от работодателей;
— регулирование трудовых отношений: определение минимальной заработной платы и продолжительности рабочей недели, регламентация условий труда, определение правил найма и увольнения. Это обеспечивает защиту трудящихся от поползновений работодателей;
— борьба с бедностью и сокращение социально-экономической поляризации;
— определение прожиточного минимума;
— снижение безработицы;
— защита и развитие промышленности, в том числе строительством заводов, инвестициями, государственными заказами и высокими запретительными тарифами;
— ограничение бегства капиталов из страны;
— социально-экономическое развитие страны, невозможное без консолидации ресурсов в интересах всего общества;
— помощь людям с физическими и психическими отклонениями. При неолиберальном сокращении доступной медицины обостряется проблема физического и психического здоровья народа;
— обеспечение доступа к качественным здравоохранению и образованию. Именно здоровый и образованный народ является фактором дальнейшего развития страны;
— поддержание обороноспособности. Хотя в каждую эпоху всякие далекие от реальности мыслители утверждают, что наконец-то человечество достигло наиболее цивилизованного уровня, и потому вражда сменяется миром, реальность войн постоянно опровергает эту мысль;
— обеспечение экологической приемлемости условий жизни и труда;
— забота о качестве товаров;
— развитие технологической и в целом инфраструктурной среды. Это необходимо для выживания страны в самом широком смысле слова;
— реализация национально значимых наукоемких проектов, от которых бизнес отказывается в силу масштабности инвестиций, долгой окупаемости или неопределенности по части прибыльности (часто ученые просто не знают, сколько потребуется денег на открытие новых прорывных технологий и вообще будет ли результат успешным, а в условиях рынка никакой инвестор их не будет финансировать);
— регулирование цен и установление правил ценообразования.
Конечно, мы не претендовали на создание полного и исчерпывающего
списка государственных функций. Более того, некоторые из них «накладываются» одна на другую, так что становится сложно однозначно отделить одну функцию от другой. К примеру, ограничение безработицы может рассматриваться как частный случай борьбы с бедностью, а реализация значимых наукоемких проектов — как условие улучшения инфраструктурной
среды. Здесь важна не абсолютная полнота и чистота классификации, а постулирование необходимости реализации этого функционала государством.
В целом, как писал еще К. Маркс, «то же самое буржуазное сознание, которое прославляет как организацию труда, повышающую его производительные силы, мануфактурное разделение труда, пожизненное прикрепление работника к какой-нибудь одной операции и безусловное подчинение частичного рабочего власти капитала, — это же самое буржуазное сознание с одинаковой горячностью поносит всякий сознательный общественный контроль и регулирование общественного процесса производства как покушение на неприкосновенные права собственности, свободы и самоопределяющегося "гения" индивидуального капиталиста. Весьма характерно, что вдохновенные апологеты фабричной системы не находят против всеобщей организации общественного труда возражения более сильного, чем указание, что такая организация превратила бы все общество в фабрику» [11. С. 393]. При неолиберальном режиме государство выступает институтом, защищающим представителей крупного капитала от общества. Также оно становится административным придатком транснационального бизнеса, в том числе спекулятивного.Социальная справедливость инвертируется неолиберальными идеологемами. Идеология свободы встала на защиту социальной кризисности. Так, взрывающие общественную жизнь вместе с постепенным демонтажом «социального государства» ненадежность, безработица, дефицит социальных гарантий, обреченность на частую смену работы и заключение краткосрочных контрактов стали интерпретироваться как проявления свободы от надоедающего постоянства, от однообразного труда, как возможность саморазвития.
Неолиберальная теория, отвергая идею межклассового противостояния, утверждает, будто ослабление профсоюзов, нивелирование прав трудящихся, ликвидация государственных функций по социальному обеспечению и утверждение «гибкого рынка труда» необходимы для защиты свободы выбора рабочих. На практике наблюдается обратная ситуация. Аналогичным образом бедность можно именовать свободой от власти денег, а значит — величайшим достижением. Впрочем, неудивительно, что неолиберальные теоретики в основном отвергают классовый анализ и классовую структуру общества, поскольку иначе трудно доказывать пользу неолиберальных проектов.
Концепция «гибкого рынка труда»
«Гибкий рынок труда» стал распространенным рыночным эвфемизмом. Либералы говорят о своем стремлении защищать права человека и постулируют правозащитность как имманентную особенность неолиберальной идеологии. Но именно ряд социальных прав она отменяет. Фундаментальное из них — право на труд и на достойный заработок. Еще К. Маркс от-
мечал, что респектабельное понятие «свобода труда» означало вынужденность детей моложе 13 лет работать наравне со взрослыми [11].
Благодаря «гибкому рынку труда» нейтрализуются такие права трудового коллектива, как выбирать в руководящие органы предприятия своих представителей с правом вето на принимаемые решения (или утверждать Наблюдательные советы, где пропорционально представлены рабочие и собственники), обеспечивать относительное равенство в том числе борьбой с демпингом со стороны мигрантов, устанавливать контроль над предприятием в случае его банкротства, требовать возместить невыплаченную зарплату акциями предприятия, создавать независимые профсоюзы (с которыми руководство обязано согласовывать свои решения), требовать определенного соотношения зарплат между наименее оплачиваемыми сотрудниками и руководителем. К этому же списку следует добавить право трудового коллектива градообразующего предприятия выдвигать своих представителей на местных выборах.
«Гибкий рынок труда» сводится к расширению прав работодателя и сокращению прав работника, ослаблению позиции работника перед руководителем, росту рисков для трудящегося, снижению гарантий по трудоустройству, переводу трудовых договоров в регистр краткосрочности, лишению трудящихся стабильности, уверенности в будущем, снижению заработных плат и социальной защиты. Капиталу не нужны трудовые кодексы, нормы минимальной оплаты труда, социальный пакет, обязанность предоставлять отпуск по болезни и т. д. — все эти явления отменяются или частично упраздняются.
С «гибким рынком труда» сопряжены легкость найма и увольнения, распределение прибыли в пользу руководства и усиление контроля за трудящимися. Защита работодателя выглядит приоритетней защиты работника. Профсоюзы сталкиваются с мощным давлением и теряют свою силу. Перед работодателями расширяется поле возможностей для увольнения работников. Перед работниками сужается спектр возможностей для оказания воздействия на работодателя. Таким образом, количественно растет пре-кариат как совокупность трудящихся, которые переведены с постоянной на временную работу и лишены всяких трудовых гарантий и уверенности в завтрашнем дне — в том, что он как таковой будет трудовым. Такую неуверенность, нестабильность и ненадежность А. Грамши справедливо называл слишком большой авантюрностью обыденной жизни [4], а мы бы назвали ее кризисностью.
Перевод труда на краткосрочную контрактную основу — дисциплинарная технология, т. к. она повышает среди работников покорность. Ведь после окончания непродолжительного срока найма руководитель имеет право отказаться от продления контракта с подчиненным. Возникает явление «одноразового работника». При кризисных ситуациях под сокращение подпадают обычные служащие, тогда как представители администрации сохраняют за собой рабочие места, даже если их деятельность
в минимальной степени полезна для работы предприятия или для экономики в целом. Даже замеченные в мошенничестве топ-менеджеры, деятельность которых приводит компанию к краху, выписывают себе серьезные бонусы и оставляют без премий, а иногда и рабочего места немалое число подчиненных (это наблюдалось перед кризисом 2007 г. в США). «А тем временем пролетаризация нижних слоев буржуазии на зарплате сопровождается иррационально огромным увеличением вознаграждений для топ-менеджеров и банкиров. Столь высокие бонусы для них кажутся экономически иррациональными — особенно если учитывать, что, согласно недавним исследованиям, их размер обратно пропорционален успешности компаний» [5].
С одной стороны, наблюдается безответственность топ-менеджмента. С другой — сохраняется потогонное производство с его тяжелыми условиями труда, угрозой для здоровья и жизни, унижением работников, гиперэксплуатацией, низкими зарплатами, отсутствием минимальной защищенности труда. Следовательно, «гибкий рынок труда» — социально-трудовые условия, которые закрепляют и усиливают социально-экономическую поляризацию и несправедливость. Рост «гибкости», т. е. непостоянной занятости, оборачивается ростом безработицы и расширением бедности.
Пропагандирующие «гибкий рынок труда» предлагают отказ от поддержки рабочих и их прав под прикрытием благопристойных фраз об эффективности, модернизации, росте ВВП и т. д. Ведь экономический рост не обязательно связан с ослаблением поляризации, повышением зарплат или расширением системы общественного обеспечения.
Ф. Энгельс писал: «Но кто даст рабочему гарантию, что завтра не наступит и его черед? Кто обеспечит ему работу? Кто ему поручится, что, если завтра хозяин по какому-либо поводу или без всякого повода уволит его, он сможет просуществовать со своей семьей до тех пор, пока другой хозяин не согласится "предоставить ему кусок хлеба"? Кто убедит рабочего в том, что одного желания работать достаточно, чтобы найти работу, что честность, трудолюбие, бережливость и все прочие добродетели, рекомендуемые ему мудрой буржуазией, действительно приведут его к счастью? Никто. Рабочий знает, чем он располагает сегодня, и знает также, что от него самого не зависит, будет ли у него что-нибудь завтра; он знает, что любой пустяк, любая прихоть работодателя, любая заминка в торговле могут снова столкнуть его в тот страшный водоворот, из которого он на время спасся и в котором трудно, часто невозможно, удержаться на поверхности. Он знает, что если у него сегодня и есть возможность просуществовать, то далеко нет уверенности в том, будет ли она у него завтра» [16. С. 265]. Эти слова отлично коррелируют не только с первой половиной XIX в., но и с нашей реальностью.
Неолиберальный капитализм с его «гибкостью» не приемлет ни гарантии рабочим, ни их права, ни трудолюбие как залог трудовой стабильности. Он
стремится достичь максимальной эксплуатации труда и увеличения прибыли, коммерциализировать все сферы жизни человека, минимизируя все формы заботы и помощи.
Нелепой представляется неолиберальная риторика о том, что монетаризм предоставит трудящимся новые возможности взять на себя ответственность за свою жизнь и пользоваться свободой выбора. Иными словами, предлагается в лишении гарантий существования и социальной поддержки, четких трудовых (и жизненных) перспектив видеть благо, новые возможности и свободу выбора. Выходит, перманентное чувство неуверенности в будущем, неустойчивость, зависимость от краткосрочных контрактов, отсутствие трудовых прав и гарантий — это постоянная возможность делать выбор, развивать личный профессионализм, освободиться от изнуряющего трудового постоянства, стать ответственным, активным и готовым рисковать. Слово «возможность» здесь неуместно, однако выступает респектабельным рекламным оборотом.
Гибкость означает пластичность, способность трудового рынка подстраиваться к нуждам капитала. Имеется в виду одностороннее приспособление. Не предполагается адаптации капитала к нуждам трудящихся, к постоянно растущей минимальной зарплате, налоговым отчислениям, обязательному снижению рабочей недели, социальным выплатам и т. п. Похоже, в качестве конечного результата придания рынку труда гибкости следует воспринимать нормализацию потогонных предприятий, где люди (в том числе дети) трудятся по 12—14 часов в сутки, не имея никаких прав.
Тех же, кто противостоит гибкому рынку труда и другим нововведениям, которые преподносятся неолиберализмом, легко обвинить в инфантильности, нерасторопности, ригидности, нежелании принимать новые возможности, «бегстве от свободы» (используя язык Э. Фромма). Аналогично выступающих против губительных для семьи ювенальных законов абсолютно необоснованно называют старомодными патерналистами, защитниками насилия в семье, полового неравноправия и жестоких наказаний.
Один из примеров формирования гибкого рынка труда — решение правительства Франции в 2006 г. Без общественных слушаний оно ввело Договор первого найма, который позволял работодателям увольнять в течение первых двух лет работы без обязанности объяснять причины нанятых ими молодых людей в возрасте до 26 лет. Этим решением было частично отменено право на труд, которое считается одним из основных завоеваний французских рабочих в послевоенные годы [3]. Кроме того, во Франции приняли трудовой контракт, касающийся фирм, которые нанимают менее 20 работников; эти фирмы составляли 66% бизнеса в стране. Контракт учредил право на увольнение любого человека в любое время и по любой причине, а соблюдение формальной процедуры и право на апелляцию отменялись [13].
«"Модернизация" рынка труда обычно означает увеличение прав капитала и работодателей. "Модернизация" пенсионной системы... означает уменьшение прав пожилых людей. За этим термином редко скрывается расширение прав наемных рабочих, безработных или пенсионеров, и сокращение — для капитала или государственных служащих» [14. С. 69]. Понятие «гибкий рынок труда» — одно из множества эвфемизмов, которые лоббисты неолиберального мирового порядка используют в своей пропаганде.
Назовем некоторые из них. Под термином «свободный рынок» (и «свободная торговля») понимается такое экономическое мироустройство, которое будет приносить пользу и так наиболее сильным акторам мировой политики, т. е. архитекторам этого рынка, за счет наиболее слабых. «Свободный рынок» предполагает открытие экономик независимых стран для транснационального капитала. Наиболее частое следствие этого — спад в экономике, ликвидация неконкурентоспособных секторов, катастро-физация социально-экономического положения населения. Следующий эвфемизм — «гуманитарная интервенция». Этим термином американский истеблишмент и зависимая от него пресса квалифицируют вероломные захватнические военные операции США и их союзников. Также их называют «военный пацифизм», «гуманитарный милитаризм», «стабилизация региона» или «мирная агрессия». Ранее вашингтонские политики поддерживали создание в Латинской Америке террористических организаций (эскадронов смерти), которые занимались пытками, похищениями и убийствами за несогласие с неолиберальной политикой, проводимой откровенно фашистскими диктатурами. Эти организации назывались «антитеррористическими». Аналогичным образом власти современной Украины и поддерживающий их Запад называют террористические действия в отношении народа Донбасса «антитеррористической операцией».
Также и понятие «противоракетная оборона» — еще один эвфемизм, поскольку применительно к США слово «оборона» означает «вероломная агрессия»; на это указывают не антиамериканские идеологические догмы, а живые страницы американской истории. Истребление деревень во времена Вьетнамской войны называлось «принудительной урбанизацией и модернизацией», а сама война — «освобождением вьетнамцев от коммунизма». Термин «политическая глобализация» означает политическую гегемонию меньшинства на мировом уровне против интересов большинства. «Мировым сообществом» называют совокупность глобальных акторов, которые разворачивают неоколониальное закабаление мира под флагом неолиберализма и под эгидой основного неоимпериалистического государства — США. «Мировым (или общечеловеческим) достоянием» именуют ресурсы, которые должны находиться в руках не мира и общего человечества, а наиболее влиятельных сил этого мира. Насаждаемый глобальными монополиями рынок именуют «дерегулируемым». Американский империализм скрывают словосочетаниями типа «благородное лидерство» и «раз-
витие демократии в мире». Термин «глобальная стабильность» означает эксплуатацию международным капиталом огромного количества стран и народов. «Защитой прав ребенка» (ювенальная юстиция) именуют проект по разрушению семьи. Зверским пыткам (например, которые используются американскими спецслужбами) дается тоже этически гнусное наименование — «допрос с пристрастием».
Ален Бадью вспоминает миф о «правах человека», который справедливо называет реакционным; этот миф на словах пропагандирует отказ от всякого насилия, а в реальности разжигает полицейский произвол и развязывает войны [2]. В неолиберальных государствах нередко жестоко подавляются акции протеста, а инакомыслящие преследуются (особенно это заметно в наше время в США, Европе и России), хотя политики непрестанно вещают о правах человека.
Диктаторам свойственно именовать свой режим «демократическим». После развала СССР пришедшие к власти в России неолибералы (которыми руководили чикагские советники) олигархическое разграбление народной собственности называли «рынком», придавая этому термину респектабельный вид, а повсеместную манипуляцию общественным сознанием подменяли терминами «свобода слова» и «демократия». Также демократией называют власть олигархического и компрадорского меньшинства. Свобода для либералов — это зависимость от рынка. «Фашистом» либеральный новояз именует противника рынка. Российские реформаторы реализуют огромное число разрушающих систему образования мер (жесткая бюрократизация и коммерциализирование школы, укрупнение школьных классов, сокращение учебных заведений и слияние их вместе), называя эту деятельность эмоционально позитивным термином «оптимизация» [7].
По аналогии, обратившись к марксизму, можно найти много примеров других превращенных форм. Ф. Энгельс писал, что понятие «национальная экономика» не имеет смысла, пока правит бал частная собственность. Хотя англичане бедны, их «национальное богатство» крайне велико. Также и понятие «национальная (или общественная) экономия» бессмысленно, т. к. ее следовало бы называть «частнохозяйственной экономией» — ведь общественные отношения существуют для нее ради частной собственности [15]. Аналогичным образом понятия «общественная безопасность» и «общественные интересы» используются, когда речь идет о безопасности олигархического бизнеса и об интересах буржуазии. Еще В. И. Ленин приводил пример газет, которые «стараются восхвалять успехи русских капиталистов и превозносить заботы правительства о кошельке банкиров, фабрикантов, купцов и землевладельцев под флагом забот о народе» [9. С. 272]. Ленин также указывал на авторов, которые выдавали за общий прогресс процветание буржуазного меньшинства [8] и тем самым совершали привычную и для нашего времени подмену понятий.
Категория «заработная плата» формирует видимость оплаты за труд, хотя речь идет об оплате только за часть труда наемного работника,
который с помощью своей рабочей силы создает прибавочную стоимость для капиталиста. Недаром говорилось, что наемный труд производит чужое богатство и собственную нищету [12]. Зарплата и прибыль находятся в антагонизме, и потому убеждение о величине зарплаты как результате свободного соглашения между работником и капиталистом — фикция; рабочий вынуждается соглашаться на низкую зарплату, а капиталист желает удерживать ее на наиболее низком уровне. Причем если отдельный капиталист хочет снизить издержки на зарплатах своих сотрудников, то весь класс капиталистов желает сохранять высокую покупательскую способность общества, чтобы оно приобретало создаваемые товары, и этот парадокс остается неразрешимым при капитализме.
«В любую эпоху язык политики склонен к порождению эвфемизмов, поскольку власть — искомая или приобретенная — не желает открыто показывать себя» [1. С. 276]. Вот и архитекторы неолиберализма стремятся скрыть свои истинные проекты и цели, которым они следуют, за бережно припасенными и сконструированными псевдопонятиями. «И подобно тому, как в обыденной жизни проводят различие между тем, что человек думает и говорит о себе, и тем, что он есть и что он делает на самом деле, так тем более в исторических битвах следует проводить различие между фразами и иллюзиями партий и их действительной природой, их действительными интересами, между их представлением о себе и их реальной сущностью» [10. С. 67—68]. Положительные наименования служат прикрытию отрицательной сущности. Термины и создаваемые ими образы расходятся с обозначаемыми ими явлениями. Факт обозначения устраняется, оно становится не просто ускользающим, а ложным. Формируется дистанция между общественной видимостью (которая претендует на статус реальности) и темной действительностью. Происходящее можно назвать осуществлением власти имени, господства именования. «Понятия — это не просто слова, они структурируют политическое пространство и в этом смысле обладают перформативным эффектом» [6].
Кроме описанного лингвистического механизма, используется метод «расчистки понятий», при котором из господствующего дискурса целенаправленно удаляются некоторые термины; причем (в чем кроется двойная хитрость) умалчивается это удаление. Например, в наше время почти не используется понятие «эксплуатация», хотя само явление эксплуатации осталось главенствующим. Неолиберальная мысль тщательно избегает понятий типа «эксплуатация рабочего класса», «конфликт труда и капитала», «социальная (не)справедливость» и «классовая борьба» — поскольку они ее успешно подрывают. Причем эксплуатация носит многосторонний характер. Она проявляется непосредственно в трудовой сфере, когда капиталист извлекает из труда рабочих прибавочную прибыль. Она же используется и в области влияния на массовое сознание: рекламу и пропаганду, которые манипулируют сознанием и стимулируют выгодное для рекламиста поведение реципиента, иначе как эксплуатацией не назвать. Однако если
этот термин исчез из употребления, то представляется, что эксплуатации нет. Парменид в свое время постулировал невозможность помыслить небытие. Аналогичным образом ускользает от мышления явление, если для него не имеется понятия. Заботливое вычищение означающего из дискурса формируют трудности в когнитивном улавливании означаемого.
Миф, тщательно скрываемый за подменой или расчисткой понятий, искажает суть продвигаемого проекта, наделяет его позитивными смыслами, а потому трансформирует у реципиента восприятие происходящего и оказывает воздействие на выбор будущего для социума. При манипуля-тивной легитимации неолиберального проекта общество его принимает и обрекает себя на последствия, к которым реализация данного проекта
приводит, но о которых лоббисты умалчивают.
* * *
Таким образом, неолиберальные меры способствуют глубокому закрепощению общества, демонтируют социальное государство и снижают до минимума социальную поддержку. Гибкий рынок труда — один из значимых проектов неолиберализма, посредством которого нивелируются права рабочих и абсолютизируются права работодателей. Апологеты неолиберализма, как и любой непопулярной в обществе идеологии, используют большое число лингвистических манипуляций, отвлекающих общественное внимание от ее сути, посредством которых ультрарыночный проект выставляется в эмоционально положительном виде. Поэтому становится необходимым рост в обществе нелиберального гражданского сознания, которое позволит противодействовать реализации рыночных мер.
Литература
1. Андерсон П. Перипетии гегемонии / пер. с англ. Д. Кралечкина ; под науч. ред. В. Софронова. М. : Изд-во Института Гайдара, 2018.
2. Бадью А. Истинная жизнь / пер. с фр. В. Липки. М. : РИПОЛ классик, 2019.
3. Валлерстайн И. Иммиграция: протест на протест? // Скепсис. — http://scepsis.net/library/id_630.html (дата обращения: 14.11.2021).
4. Грамши А. О детективном романе // Грамши А. Избранные произведения : в 3 т. М. : Издательство иностранной литературы, 1959. Т. 3: Тюремные тетради.
5. Жижек С. Восстание буржуазии на зарплате // Лiва. 2012. 18.01. — http://liva.com.ua/salaried-bourgeoisie.html (дата обращения: 12.02.2022).
6. Жижек С. Мой европейский манифест // Центр политического анализа. 2021. 14.05. — https:// centerforpoliticsanalysis.ru/position/read/id/moj-evropejskij-manifest (дата обращения: 16.02.2022).
7. Ильин А. Н. Образование, поверженное реформами. М. : Университетская книга, 2020.
8. Ленин В. И. Аграрный вопрос и «критики Маркса» // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М. : Издательство политической литературы, 1967. Т. 5.
9. Ленин В. И. Новый фабричный закон // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М. : Издательство политической литературы, 1967. Т. 2.
10. Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта. М. : АСТ, 2021.
11. Маркс К. Капитал : Критика политической экономии. Том первый. Книга I: Процесс производства капитала // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 1-е. М. : Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. Т. XVII.
12. Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство, или Критика критической критики : Против Бруно Бауэра и компании // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. М. : Государственное издательство политической литературы, 1955. Т. 2.
13. Рамоне И. Закат Европы отменяется // Скепсис. — Ьйр://8сер818.пе1/НЬгагу/И_6б5.Ьш1#_ЙпгеГ2 (дата обращения: 12.11.2021).
14. Терборн Й. От марксизма к постмарксизму? / пер. с англ. Н. Афанасова ; науч. ред. и предисл. А. Павлова М. : ИД Высшей школы экономики, 2021.
15. Энгельс Ф. Наброски к критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. М. : Государственное издательство политической литературы, 1955. Т. 1.
16. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. М. : Государственное издательство политической литературы, 1955. Т. 2. ♦
