CC BY
3
ИСТОРИЯ И ПРАВО
УДК 329.12
Горлов А. В.1
НЕОЛИБЕРАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ПЕРВОГО ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИИ (МАРТ - АПРЕЛЬ 1917 ГОДА)
Аннотация. В статье уточняется классовый характер первого Временного правительства России, а также характер двоевластия, возникшего после Февральской революции 1917 года. По мнению автора статьи, первое Временное правительство было неолиберальным, а двоевластие - двойным: на поверхности - либерально-неолиберальным, в глубине - либерально-антилиберальным.
Ключевые слова: первое Временное правительство России, либерально-неолиберальное двоевластие, либерально-антилиберальное двоевластие.
Gorlov А.
NEOLIBERAL POLICY OF THE FIRST PROVISIONAL GOVERNMENT OF RUSSIA (MARCH - APRIL 1917)
Abstract. The paper clarifies the class character of the first Provisional Government of Russia, as well as the nature of the dual power that arose after the February Revolution of 1917. The author believes that the first Provisional Government was neoliberal, and the dual power was double: liberal-neoliberal on the surface and liberal-anti-liberal in depth.
Keywords: the first Provisional Government of Russia, liberal-neoliberal dual power, liberal-antiliberal dual power.
2 марта 1917 года Временный комитет Го -сударственной думы (ВКГД), заручившись поддержкой со стороны Совета рабочих и солдатских депутатов, сформировал Временное правительство. То, что оно было создано кулуарно, широких протестов не вызвало, ибо, во-первых, в роли его учредителей выступили самые авторитетные на тот момент политические организации, а во-вторых, оно не претендовало на длительное руководство, обязавшись созвать Учредительное собрание и сразу же уступить место избранному депутатами Учредительного собрания постоянному органу верховной власти.
Первое Временное правительство со вре-
мени его образования называют буржуазным. До сих пор это название считается удачным, но оно давно устарело, ибо, как в наше время прекрасно видно любому вдумчивому исследователю, дает чрезвычайно поверхностную, весьма расплывчатую классовую характеристику. Так как в 1917 году активно действовали разные группы буржуазии, преследовавшие разные цели, необходима конкретизация. Уточнить нужно и характеристику двоевластия, возникшего в России после Февральской революции.
Основными политическими силами, сокрушившими самодержавие, были, во-первых, меньшевики и эсеры, во-вторых, кадеты
1 Горлов Александр Витальевич, старший преподаватель кафедры истории, политологии и государственной политики, Среднерусский институт управления - филиал РАНХиГС, г. Орел, Российская Федерация, e-mail: strix63@yandex.ru
Gorlov Alexander, Senior Lecturer, Department of History, Political Science and State Policy, Central Russian Institute of Management, Branch of RANEPA, Oryol, Russian Federation, e-mail: strix63@yandex.ru
и, в-третьих, большевики. Первые две силы представляли две конкурирующие формы либерального капитала - классическую и неклассическую (неолиберальную), а третья, до сих пор ошибочно именуемая пролетарской, - номенклатурный (антилиберальный) капитал [1]. В ходе Февральского восстания большевистское руководство из-за отсутствия в стране В.И. Ленина явно оплошало: создание революционного правительства оно полностью предоставило своим политическим противникам из либерального лагеря. Либералы и неолибералы, видя пассивность большевиков, посчитали их недостойными серьезного внимания политическими простофилями и сосредоточились на борьбе друг с другом.
Так как новое правительство представляло неолиберальных олигархов, мы будем называть его неолиберальным. С политической стороны В. Ленин характеризовал это правительство как октябристско-кадетское, ибо ведущие роли играли в нём октябрист А.И. Гучков и кадет П.Н. Милюков, но, поскольку в 1917 году октябристы (члены «Союза 17 октября») представляли собой всего лишь жалкое подобие партии, горстку представителей крупного капитала, и по своим взглядам не отличались от кадетов, можно смело говорить, что первое Временное правительство было кадетским.
Лидер кадетов Милюков, видя главную причину Февральского восстания в глупом противодействии царизма мирному разрешению социальных конфликтов, стремился свести революционные перемены к минимуму - к устранению феодальных пережитков. Он даже придумал, как сохранить власть Романовых, сделав их монархию конституционной, но под давлением народных масс был вынужден отложить этот проект в сторону - до лучших времен.
Временное правительство имело шансы оказаться довольно устойчивым, если бы опиралось на мощные и преданные ему полицейские и военные силы, но такой опоры у него не было. Царскую полицию Февральская революция практически полностью уничтожила. Взамен создавалась милиция, но, поскольку милиционерами становились, как пра-
вило, революционные рабочие, студенты и гимназисты, рассчитывать на их преданность правительство не могло. Что касается армии, то она резко раскололась на революционные низы и контрреволюционные верхи, в результате чего потеряла способность эффективно решать какие бы то ни было задачи - как полицейские, так и военные. Армейский раскол усугубил узаконивший его «Приказ № 1».
И по авторству, и по содержанию этот документ - меньшевистско-эсеровский, ибо только меньшевики и эсеры стремились к двоевластию - и в армии, и во всей стране. Однако меньшевистско-эсеровское руководство Пет-росовета свое авторство не признавало, демагогически уверяя, будто «Приказ №1» - чистый продукт солдатского творчества. Между тем, солдатский текст обязательно содержал бы пункт о выборах офицеров, а в опубликованном утром 2 марта «Приказе № 1» такого требования нет. Либо лидеры Петросовета заблаговременно позаботились о том, чтобы его не было, либо вычеркнули его из уже готового к публикации документа в ходе переговоров с ВКГД. На этих переговорах лидеры Петросо-вета, если бы не зациклились на двоевластии, обязательно включили бы в число своих условий одобрение думцами не только выборов солдатских комитетов, но и выборов командного состава.
Временное правительство настояло на том, чтобы Совет рабочих и солдатских депутатов провел в революционных массах разъяснительную кампанию, направленную на устранение разлагающего влияния на армию «Приказа №1». Поскольку от лидеров Петросовета требовалась лишь разъяснительная кампания, они нарочито почтительно взяли под козырёк и сразу же засучили рукава. Уже 2 марта 1917 года вышло советское обращение с призывом к офицерам и солдатам «наладить совместную деятельность» во имя «свободы и прогрессивного развития родины». 3 марта 1917 года Исполком Совета в своем воззвании к солдатам постарался убедить их, что разлад между ними и офицерами на руку только махровым контрреволюционерам - «старым силам, которые уже организуют поход против свободы». 4 марта 1917 года состоялось совместное засе-
дание представителей офицерского корпуса и Исполкома Совета, постановившее «принять меры к регулированию отношений между офицерами и солдатами» на основе правильного применения «Приказа № 1», а 5 марта вышел разъясняющий «Приказ № 2», где специально отмечено, что Исполком Совета не наделил солдатские комитеты правом выбирать офицеров и оспаривать офицерские распоряжения, «относящиеся до военной службы» [2].
Однако и Временному правительству пришлось пойти навстречу Совету в вопросах реформирования армии. Уже 5 марта 1917 года военный министр А.И. Гучков подписал приказ № 114, узаконивший на государственном уровне часть требований советского «Приказа №1», но ничего не упомянувший о солдатских комитетах. Видимо, А. Гучков надеялся, что со временем эти комитеты удастся убрать из армии, но они оказались живучими и, более того, получив повсеместное распространение, развернулись в могучую систему во главе с Исполкомом Петросовета. В результате в приказе № 213, изданном 16 апреля 1917 года, военный министр первого Временного правительства узаконил в армии и комитеты, но не чисто солдатские, а смешанного состава - из солдат и офицеров [3].
На примере «Приказа №1» хорошо видно, что Временное правительство и Петросовет взаимодействовали друг с другом, но это взаимодействие имело ярко выраженный конфликтный характер. Быть мирным, бесконфликтным оно не могло: ведь правительство работало в интересах неолиберальных олигархов, а меньшевистско-эсеровский Совет -в интересах либеральной мелкой буржуазии. Для воздействия на правительство Исполком Совета учредил особую комиссию, названную «контактной». Интересы обеих сторон частично совпадали, но были и существенные расхождения, в результате чего в сфере государственного управления шло вязкое, напряженное противоборство: олигархи стремились потеснить мелкую буржуазию, а мелкая буржуазия - олигархов.
Это самое настоящее двоевластие, однако, согласно А.В. Шубину, весной 1917 года в России имело место лишь разделение полномо-
чий. «Хорошо ли, плохо ли, - заявляет он, - а функции общегосударственного центра власти исполняло правительство. Советы были гораздо влиятельнее на местах, что вообще характерно для органов самоуправления» [4]. Надо же: советы весны 1917 года не принимали серьезного участия в решении общегосударственных вопросов и представляли собой всего лишь органы местного самоуправления! Беспристрастное исследование того периода революции ярко демонстрирует, насколько далека от истины точка зрения А. Шубина.
Строго говоря, она не полностью принадлежит А.В. Шубину, он опрометчиво позаимствовал ее у кадетов, которые в марте 1917 года тешили себя иллюзией, будто их власть
- власть первого Временного правительства
- способна действовать без оглядки на советскую и низвести советы до уровня заурядных органов местного самоуправления. «Весной 1917 г. о «двоевластии» говорят как об угрозе, а не о реальности», - отмечает А. Шубин [4]. Кто же говорил такое? Кадеты и их сторонники. В частности, уже 2 марта Временное правительство заявило о своем твердом намерении не допустить двоевластия [5]. Намерение-то было, но осуществить его не удалось.
Для первого Временного правительства революция была всего лишь государственным переворотом, в результате которого одну неолиберальную власть (царскую) сменила другая (кадетская). Вот почему это правительство, несмотря на недоумение и возмущение революционно настроенных масс, пыталось сохранить старый государственный аппарат. «Во всех министерствах и других центральных органах остались старые чиновники и старые порядки. Новыми были лишь одни министры. То же самое было сделано и с местным аппаратом. 5 марта 1917 г. министр внутренних дел князь Львов телеграфным распоряжением отстранил от власти в губерниях губернаторов и вице-губернаторов и предложил исполнять их обязанности председателям земских управ. Через некоторое время правительство в качестве власти на местах назначило губернских комиссаров, которые, сохранив в неизменном виде старый аппарат, возглавили его работу» [6].
Однако свержение самодержавия так силь-
но всколыхнуло всю огромную страну, что в ней повсеместно возникали новые органы власти - советы. В результате деятельность назначенных Временным правительством провинциальных комиссаров нередко состояла в жалобах на невозможность осуществлять свои полномочия.
Разрозненные советы быстро налаживали связи, создавали собственную иерархическую систему, и рядом со старым, трещавшим по швам государственным аппаратом, возник новый, советский - поначалу корявый и рыхлый, но стремительно становившийся всё более стройным, крепким и сильным. «Из органов контроля советы превращались в отделы управления. Они не мирились ни с какой теорией разделения властей и вмешивались в управление армией, экономические конфликты, вопросы продовольствия и транспорта, даже в судебные дела» [7]. В этом игнорировании либеральных принципов управления проявлялся номенклатурный, антилиберальный характер советской власти, который либералы всех мастей всячески пытались если не сломать, то хотя бы удержать в жесткой узде. Уже в конце марта - начале апреля 1917 г. состоялось Первое Всероссийское совещание Советов рабочих и солдатских депутатов, а в июне они провели свой Первый Всероссийский съезд.
Кадетское Временное правительство осуществило ряд важных либеральных шагов - больше, чем все последующие Временные правительства России, взятые вместе. 6 марта 1917 года оно объявило полную амнистию по политическим делам, 20 марта отменило все ограничения, обусловленные вероисповеданием или национальностью, 12 апреля провозгласило свободу собраний, обществ и союзов, 27 апреля - свободу печати. Однако, действуя в духе классического либерализма, это правительство проводило либерализацию российского общества неохотно. Это принято объяснять трусостью: дескать, либералы боялись быть либеральными. При этом упускают из виду, что первое Временное правительство было не классически либеральным, а неолиберальным. Идти по пути классической либерализации общественной жизни его толкал Петросовет.
15 апреля 1917 года Временное правительство приняло постановление о проведении в мае - июне 1917 года либерально-демократических выборов в муниципальные органы власти - городские думы [5]. Это был очень важный документ, ибо впервые для российских граждан, включая женщин, военнослужащих и лиц любой национальности, вводилось всеобщее и равное избирательное право. Вместе с тем, отмечает В.И. Старцев, «новые органы самоуправления, хотя и освобождались частично от мелочной опеки со стороны представителей центральной власти, тем не менее не получали всей полноты власти на местах. <.. .> Политика в широком смысле оставалась за рамками деятельности городских дум, равно как и властное распоряжение местными делами. Постановление от 15 апреля подтверждало уже сложившуюся систему организации местной власти и управления, унаследованную от царского времени: правительственный комиссар, к которому перешла значительная часть прав прежнего губернатора, и местное общественное управление, ведавшее городским хозяйством» [8].
Временное правительство рассчитывало, что либеральная муниципальная власть сначала потеснит, а потом и вовсе ликвидирует советскую. Его расчет не оправдался по причине, которую прекрасно объяснил Л. Троцкий: «Советы, вопреки политике их руководства, были боевой организацией угнетенных классов, которые сознательно и полусознательно сплачивались для изменения основ общественного строя. Муниципалитеты же давали равномерное представительство всем классам населения, сведенным к абстракции граждан, и были, в условиях революции, очень похожи на дипломатическую конференцию, которая объясняется условным и лицемерным языком, в то время как представляемые ею враждебные лагери лихорадочно готовятся к бою. В будни революции муниципалитеты влачили еще полуфиктивное существование. В поворотные же моменты, когда вмешательство масс определяло дальнейшее направление событий, муниципалитеты взрывались на воздух, их составные элементы оказывались по разные стороны баррикад» [7].
Неолиберальная власть, опрометчиво полагая, что влияние конкурировавшей с ней советской власти будет падать, стремилась, издавая законы, не упоминать про Советы рабочих и солдатских депутатов. «Представительство от Советов предусматривалось рядом законодательных актов Временного правительства о создании новых государственных и общественных органов власти. Однако какого-либо законодательного акта о самих Советах как о важнейших общественных органах нового строя не было принято, и он даже не разрабатывался», - отмечает В.И. Старцев [8].
Экономические реформы, хотя бы частично не совпадающие с интересами олигархов, первое Временное правительство проводило столь же неохотно, как и радикальную либерализацию. 25 марта 1917 г. под давлением Пет-росовета, на который, в свою очередь, давил углублявшийся продовольственный кризис, оно постановило передать хлеб в распоряжение государства [5], усилив тем самым регулирование в сфере заготовки и распределения продовольствия. «Но, - отмечает Троцкий, - ни князь Львов, ни Гучков, ни Коновалов не имели охоты контролировать, реквизировать и всячески урезывать себя и своих друзей» [7]. В результате борьба с продовольственным кризисом продолжала оставаться крайне неэффективной.
Рабочие все более настойчиво требовали 8-часового рабочего дня, но Правительство, ссылаясь на войну, отказывалось удовлетворить это требование. Поскольку меньшевист-ско-эсеровским советам игнорировать волю пролетариата было труднее, они инициировали переговоры с владельцами промышленных предприятий и, если те не шли на соглашение, вводили 8-часовой рабочий день самостоятельно. Однако победы рабочих в деле ограничения рабочего дня законодательно не закреплялись.
23 апреля 1917 г. Временное правительство приняло «Положение о рабочих комитетах в промышленных заведениях» [5], узаконив деятельность организаций, которые по инициативе самих рабочих, без оглядки на какую бы то ни было внешнюю власть, возникали в российских городах и поселках еще в ходе
Февральского восстания. Первые выборы в фабричные или заводские комитеты, советы старост или советы уполномоченных состоялись уже в конце февраля - начале марта. Неолиберальная власть узаконила рабочие организации только потому, что не имела сил разогнать их. Вместе с тем она постаралась ограничить полномочия, которыми фактически обладали фабрично-заводские комитеты: «Положение», подчеркивает В. Старцев, ничего не говорило о контроле рабочих над наймом и увольнением всего персонала предприятия (исключение составляли лишь члены рабочего комитета), об участии рабочих в оперативном управлении производством [8].
В аграрной сфере новая государственная власть действовала так же осторожно и неторопливо, как и в промышленной. Поскольку крупный капитал через банки был неразрывно связан с миллионами десятин помещичьей земли, давно назревшая реформа с передачей этих земель крестьянам явно буксовала. Министр земледелия А. Шингарев, отмечает Л. Троцкий, «предписал создать на местах земельные комитеты, предусмотрительно не определив их функций и задач. Крестьяне вообразили, что комитеты должны дать им землю. Помещики считали, что комитеты должны оградить их собственность. Так на шее февральского режима с самого начала затягивалась мужицкая петля, более неумолимая, чем все остальные» [7].
Не было у новой власти и программы реформирования отношений между входившими в состав России многочисленными народами и народностями. Вместо комплексного и радикального решения национального вопроса правительство занималось тем, что пыталось кое-как, ad hoc, на скорую руку тушить разгоравшиеся тут и там межнациональные конфликты.
Таким образом, Временное правительство, имея все законодательные права, постоянно запаздывало с изданием необходимых законов, и это запаздывание оборачивалось для него стремительной утратой популярности. Двоевластие - и либерально-неолиберальное, и либерально-антилиберальное - связывало правительство по рукам и ногам, заставляя его идти на компромиссы. Но в вопросе,
продолжать войну или нет, его позиция была бескомпромиссной: однозначно продолжать. Правительственная воинственность определялась настроем русских олигархов, лучшими политическими представителями последних были кадеты, а именно кадеты задавали тон в деятельности первого Временного правительства. Это правительство, поскольку российский крупный капитал целиком зависел от англо-французского, В. Ленин метко окрестил приказчиком финансовой фирмы «Англия и Франция» [9].
Роль главного «ястреба» первого Временного правительства играл П. Милюков. Отвечая за внешнюю политику, он вел ее, по его собственной оценке, «в духе традиционной связи с союзниками, не допуская мысли о том, что революция может ослабить международное значение России резкой переменой ориентации и изменением взгляда на заключенные соглашения и принятые обязательства» [10]. Наибольший вес имело для П. Милюкова секретное англо-франко-русское соглашение 1915 года, согласно которому после победы Антанты к России должны были отойти принадлежавшие Турции Константинополь и проливы Босфор, и Дарданеллы. Не случайно автор «Записок о революции» меньшевик Н. Н. Суханов насмешливо называл председателя Партии народной свободы рыцарем Дарданелл и Великой России.
Горячий защитник монархии и российского крупного капитала с его неуемной жаждой грабительской наживы, «рыцарь» Милюков, очень быстро оттеснив на второе место более осторожного «рыцаря» Гучкова, стал самым непопулярным министром первого Временного правительства, поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как лавировать и ловчить.
Побоявшись заявить о своей воинственности очно, глядя в глаза восставшему народу, Временное правительство уже 3 марта 1917 года сделало это заочно, по радио. Оно отправило за границу радиотелеграмму, в которой известило весь мир, но прежде всего союзников, о взятии власти в свои руки, а в конце объявило о «твердом решении» как правительства, так и Совета рабочих депута-
тов «сделать все усилия и принести все жертвы для достижения решительной победы над врагом» [2]. Текст радиотелеграммы написал не кто иной, как П. Милюков.
6 марта 1917 года последовало обращение Временного правительства «К гражданам России». В нем, как и в радиотелеграмме, сообщается о произошедшем в России государственном перевороте, но на этот раз про Совет не сказано ни слова, а среди конкретных целей нового правительства в качестве первоочередной значится обеспечение русской армии всем необходимым для победы в войне. При этом подчеркнуто, что правительство будет неуклонно соблюдать соглашения, заключенные в рамках Антанты.
Общаясь как министр с журналистами и иностранными дипломатами, П. Милюков счел уместным не ограничивать себя той степенью воинственности, которая представлена в радиотелеграмме и обращении «К гражданам России». Он заявил, что будет способствовать тому, чтобы новая Россия «легче и успешнее» решала задачи, стоящие перед союзниками, и что одной из этих задач является «ликвидация Турции» [11].
Империалистическую политику министра П. Милюкова активно поддерживала его партия: только за март - апрель 1917 года литературная группа ЦК Партии народной свободы, агитируя за продолжение войны, выпустила 22 плаката и листка общим тиражом свыше 2 миллионов экземпляров. Кроме того, кадеты издавали газету «Солдатское слово» [12].
Временное правительство так откровенно демонстрировало шовинистические настроения, что это покоробило даже лидеров Петросовета, которые тоже были настроены шовинистически, но, чтобы не раздражать народные массы, вели военную пропаганду исключительно с позиций революционного оборончества. Кроме того, либеральную сторону возникшего 2 марта 1917 г. либерально-неолиберального дуумвирата не могли не возмутить наглые поползновения другой (неолиберальной) стороны внушить народу и союзникам из Антанты, будто Временное правительство действует самостоятельно, без согласования своей политики с Петросоветом.
14 марта 1917 г. в пику Временному правительству Совет принял антивоенный манифест «К народам всего мира». «В сознании своей революционной силы, - говорится в нем, - российская демократия заявляет, что она будет всеми мерами противодействовать захватной политике своих господствующих классов, и призывает народы Европы к совместным решительным выступлениям в пользу мира» [12]. Сказано замечательно, но таким заявлением можно расстроить и даже напугать союзников, поэтому руководство Совета поспешило сопроводить свою антивоенную акцию воинственным комментарием, который сделал во время ее обсуждения на заседании Петросовета председатель этого «органа демократии» меньшевик Н. Чхеидзе.
Принимая антивоенный манифест, лидеры меньшевиков и эсеров попытались угодить и нашим, и вашим: с одной стороны, уставшему от войны народу, с другой - жаждавшим продолжения войны олигархам. Н. Суханов, сторонник более последовательной антивоенной политики, воспринял разъяснение Н. Чхеидзе негативно [11], возмутившись тем, что меньшевики и эсеры отступили от их исходного плана, по которому революционной мелкой буржуазии вплоть до полного торжества классической либеральной демократии надлежит мягко, аккуратно, интеллигентно, но непрерывно и неослабно теснить олигархов. Вместо этого советская верхушка сочла более важным делом укрепление своего сотрудничества с ними, в результате чего взялась теснить не крупный капитал, а его прислужников кадетов, благо те сами нарывались на неприятности, проявляя в своей лакейской деятельности излишнее рвение. Особенно усердствовал П. Милюков, чей оголтелый, незавуалированный национал-шовинизм раздражал и олигархов - как российских, так и зарубежных.
Организовав шумную кампанию против милюковского национал-шовинизма, меньшевики и эсеры весьма эффективно использовали ее для сплочения вокруг себя всех «революционно-демократических» сил России. Под меньшевистско-эсеровским влиянием оказались даже большевики. Из-за этого, отмечает Л. Троцкий, «борьба партий в Совете носила
крайне мирный характер» [7]. В середине марта 1917 г. из ссылки вернулись члены большевистского ЦК Л. Б. Каменев и И. В. Сталин, но, снова оказавшись в столице, они не только не сделали деятельность большевиков более революционной, левой, но, напротив, «круто повернули руль официальной партийной политики вправо» [7], еще сильнее сблизив ее с политикой меньшевиков и эсеров.
Меньшевики и эсеры были довольны, ибо, создав и возглавив единый «демократический» фронт, они значительно усилили свои позиции. Ярким подтверждением тогдашнего, очень непродолжительного, единства разношерстной «революционной демократии» стало празднование 18 апреля (1 мая) 1917 года Международного дня солидарности трудящихся. Этот день, объявленный нерабочим, стал, как удачно выразился Н. Суханов, «блестящим смотром народных сил». Праздничный Петроград показался Н. Суханову предвестием либерального рая, в котором есть классы, но нет классовых битв [11]. Однако миролюбивый настрой праздничных масс вовсе не означал, что вот-вот сбудется голубая мечта меньшевиков и эсеров: еще немного - и в России возникнет парламентское общество, сводящее все, даже самые острые, классовые конфликты к компромиссам.
Празднуя Первомай, народ ясно показал свое нежелание служить инструментом для реализации империалистических целей, продолжать войну ради аннексий и контрибуций. Кадетское правительство отказывалось верить в это, и, чтобы доказать оппонентам из Совета, но прежде всего самому себе, что массы все еще не прочь расширить границы России за счет ее соседей, оно решилось на явную провокацию: 18 апреля 1917 г., прямо в главный пролетарский праздник, П. Милюков приказал русским послам в странах Антанты сообщить правительствам этих стран о том, что Россия твердо решила воевать до полной победы, а после победы будет настаивать на передаче ей черноморских проливов [6]. Сообщение было сделано в форме ноты.
Хотя милюковская нота была опубликована лишь 20 апреля 1917 г., через два дня после Первомая, питерские рабочие массы ответили
на нее взрывом революционного возмущения. Уже утром, согласно Н. Суханову, Исполком Петросовета получил следующее сообщение: «С Выборгской стороны движется к Невскому огромная толпа рабочих, частью вооруженных. С ними много и солдат. Манифестация идет с лозунгами: «Долой Временное правительство!», «Долой Милюкова!». Вообще в районах, на заводах и в казармах царит огромное возбуждение. Многие заводы не работают. Повсюду на местах происходят митинги. Все это по поводу ноты Милюкова.» [11]. Лидеров меньшевистско-эсеровского блока покоробило не столько содержание ноты, сколько ее опубликование без предварительного обсуждения с представителями Петросовета.
В манифестациях активное участие приняла армия, чего кадеты явно не ожидали. В середине дня к правительственной резиденции с плакатами «Долой Милюкова!», «Милюков - в отставку!» пришло несколько частей Петроградского гарнизона. Солдаты, взяв Мари-инский дворец в кольцо, собирались арестовать всё кадетское Временное правительство, но вмешавшиеся представители Совета убедили их отказаться от ареста и других насильственных действий.
Кто вывел солдат из казарм? По мнению П. Милюкова, это однозначно были большевики. Именно они, не сомневается лидер ПНС, организовали и массовое возмущение питерских рабочих, и первую уличную манифестацию вооруженных сил против Временного правительства. Участвовавшие в пролетарских демонстрациях 20-21 апреля рабочие-подростки, утверждает П. Милюков, громко заявляли, что «им за это заплачено по 10-15 рублей», а большинство окруживших Мариинский дворец солдат, уверяет «рыцарь Дарданелл», «не знало, зачем они пришли» [10].
Эти и другие «факты», которые приводит в своей «Истории революции» П. Милюков, не просто сомнительны, а прямо-таки смехотворны, но данное обстоятельство его нисколько не смущает, ибо для него, как и в случае с «Приказом №1», главным доказательством большевистского характера апрельского антиправительственного взрыва служат не они, а то, что партия Ленина - единственная россий-
ская партия, выступавшая за поражение царского правительства в мировой войне. Отсюда, с точки зрения П. Милюкова, непосредственно вытекает, что большевики - костяк германской агентуры на территории России, а это, в свою очередь, означает, что они - главные организаторы возникавших в стране массовых беспорядков. Разумеется, агентами Вильгельма большевики не были, это кадетский бред. Но, видя за всеми яркими вспышками народного недовольства большевиков, П. Милюков не бредил: народ хотел выйти из затянувшегося кризиса, а решительные антикризисные меры предлагала только партия В. Ленина.
Зациклившись на борьбе с большевиками, кадеты недооценивали угрозу со стороны меньшевиков и эсеров, а те, всячески поддерживая и распаляя кадетский антибольшевизм, медленно, но все более настойчиво выходили на передний план российской политической жизни. Вожди меньшевиков и эсеров так мастерски обхитрили всю кадетскую верхушку, что даже годы спустя никто из ее членов не допускал и мысли о какой бы то ни было заинтересованности Н. Чхеидзе, А. Керенского и других мелкобуржуазных либералов, руководивших Петросоветом, во взрыве народного возмущения в апреле 1917 года.
А увидеть у либерального руководства Совета эту заинтересованность было не так уж и трудно. Например, по их выступлениям на заседаниях Исполкома. Текст ноты П. Милюкова стал известен Петросовету 19 апреля 1917 г., до ее опубликования в газетах, и уже в ночь на 20 апреля, еще до вспышки народного гнева, состоялось ее обсуждение на заседании Исполкома. Участвовавший в этом обсуждении главный идеолог Партии социалистов-революционеров В. Чернов не постеснялся прямо заявить о назревшей необходимости государственного переворота [13]. Разумеется, В. Чернов имел в виду не разгон Временного правительства и взятие всей государственной власти Советом рабочих и солдатских депутатов, он всего лишь полагал, что пришло время сделать Временное правительство коалиционным, полукадетским и полусоветским, чтобы потом, усилив советскую часть правительства, обеспечить ей доминирование.
Взрыв народного возмущения значительно облегчил вождям меньшевиков и эсеров реализацию задуманного ими государственного переворота. Чтобы кадетская верхушка стала более податливой, они представили ей апрельские беспорядки как большевистский шабаш, а себя - как единственную силу, способную держать большевистскую угрозу в народной - самой надежной! - узде и тем самым обеспечивать в стране порядок.
На фоне размалеванной яркими красками большевистской угрозы лидерам меньшевиков и эсеров не составило особого труда вынудить кадетов согласиться на создание коалиционного правительства. 26 апреля 1917 г. было опубликовано обращение Временного правительства к населению, в котором обанкротившаяся неолиберальная власть призвала Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов принять участие в формировании нового кабинета министров, и уже 1 мая 1917 г. Исполком Петросовета постановил послать своих представителей в правительство.
Подведем итоги нашего краткого анализа деятельности первого Временного правительства, в котором доминировали кадеты, защищавшие интересы российской олигархии. С
самого своего рождения оно оказалось под хитрым давлением мелкой буржуазии, представленной меньшевиками и эсерами. Впрочем, кадеты тоже умели хитрить и, в свою очередь, стремились использовать инициированное меньшевистско-эсеровским Советом либерально-неолиберальное двоевластие как инструмент давления, но не мелкого капитала на крупный, а наоборот.
В этих условиях между либералами и неолибералами развернулась долгая и напряженная борьба за лидерство, не дававшая государственной власти проводить эффективную антикризисную политику. Требуя высочайшего тактического искусства, самоотверженного упорства и полной мобилизации всех наличных сил, борьба за лидерство в рамках верхушечного либерально-неолиберального двоевластия так увлекла обе команды участников, что они не обращали должного внимания на углубление социально-экономического кризиса, на разгоравшуюся в недрах российского общества борьбу либеральных верхов и антилиберальных низов - двоевластия, гораздо более масштабного и важного, чем либерально-неолиберальное, в результате чего чуть ли не на блюдечке преподнесли власть своим главным противникам - большевикам.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Горлов А.В. Историк и философ М.С. Восленский о господствующем классе советского общества // Вестник ГМУ. 2020. № 4. С. 58-73.
2. Февральская революция 1917 года: Сборник документов и материалов. М.: Российский гос. гуманит. университет, 1996. 353 с.
3. Приказы по Военному ведомству. 1917, № 1-645. Пероград, 1917. 764 с.
4. Шубин А.В. Революционный 1917 год. От Февраля к Октябрю. М.: Академический проект, 2018. 331 с.
5. Журналы заседаний Временного правительства: Март - октябрь 1917 года. В 4-х т. Т. 1. М.: «Российская политическая энциклопедия», 2001. 448 с.
6. История СССР, 1861-1917: учеб. для студентов пед. ин-тов по ист. спец. М.: Просвещение, 1984. 480 с.
7. Троцкий Л.Д. История русской революции: В 2 т. Т. 1. М.: ТЕРРА; Республика, 1997. 464 с.
8. Старцев В.И. Внутренняя политика Временного правительства первого состава. Л.: Наука, 1980. 256 с.
9. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 31. М.: Политиздат, 1981. 672 с.
10. Милюков П.Н. История второй русской революции. Т. 1. Борьба буржуазной и социалистической революции. Выпуск 1. Противоречия революции. София: Российско-болгарское книгоиздательство, 1921. 249 с.
11. Суханов Н.Н. Записки о революции: В 3 т. М.: Политиздат, 1991-1992.
12. Пушкарёва И.М. Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г. в России. М.: Наука, 19В2. 320 с.
13. Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. В 4 т. Т. 2. СПб.: Библиотека «Звезды» и АО «Атос», 1995. 57В с.
BIBLIOGRAPHIC LIST
1. Gorlov A.V. Historian and philosopher M.S. Voslensky about the ruling class of Soviet society // Bulletin of the State Medical University. 2020. No. 4. Р. 5В-73.
2. February Revolution of 1917: Collection of documents and materials. M., 1996. 353 p.
3. Orders for the Military Department. 1917, No. 1-645. Petrograd, 1917. 764 p.
4. Shubin A.V. Revolutionary year 1917. From February to October. M.: Academic project, 201В. 331 p.
5. Journals of meetings of the Provisional Government: March-October 1917. In 4 volumes. T. 1. M., 2001. 44В p.
6. 6. History of the USSR, 1В61-1917: textbook. for pedagogical students Institute for History specialist. M.: Education, 19В4. 4В0 p.
7. 7. Trotsky L.D. History of the Russian Revolution: In 2 volumes. T. 1. M.: TERRA; Republic, 1997. 464 p.
В. В. Startsev V.I. Domestic policy of the Provisional Government of the first composition. L.: Nauka, 19В0. 256 p.
9. Lenin V.I. Full composition of writings. T. 31. M.: Politizdat, 19В1. 672 p.
10. Milyukov P.N. History of the second Russian revolution. Vol. 1. The struggle of the bourgeois and socialist revolution. Issue 1. Contradictions of the revolution. Sofia, 1921. 249 p.
11. Sukhanov N.N. Notes on the revolution: In 3 volumes. M.: Politizdat, 1991-1992.
12. Pushkareva I.M. February bourgeois-democratic revolution of 1917 in Russia. M.: Nauka, 19В2. 320 p.
13. Petrograd Council of Workers' and Soldiers' Deputies in 1917. In 4 volumes. Vol. 2. St. Petersburg, 1995. 57В p.
