CC BY
30
В.В. СОКОЛЕНКО
Необходимость трансформации отношений собственности на природные ресурсы
Обосновывается необходимость изменения форм собственности на природные ресурсы для повышения эффективности их использования и максимального отчисления рентного дохода в бюджеты всех уровней управления территориями.
Решение проблем собственности на природные ресурсы, определение уровней компетенции по распоряжению, владению, пользованию, отчуждению, ответственности, праву обладания результатами использования благ природы имеют исключительную важность как в экономическом, так и в экологическом, политическом и социальном отношениях.
Особо актуально разрешение этих проблем для ресурсообеспечен-ных, но депрессивных регионов, где рентные платежи за пользование ресурсами должны быть существенной статьей доходов соответствующих бюджетов. Поскольку отношения собственности являются базовыми в любой системе распределения доходов, которая является вторичной по отношению к ним, следовательно, и формирование налоговой системы является производным от отношений собственности на ресурсы. По этой же причине существующая ныне система платности за ресурсы, по мнению академика А.А. Гусева, не имеет глубоких экономических обоснований [12].
Переход на рыночные отношения в природопользовании требует коренных институциональных преобразований, поскольку неэффективность существующих отношений собственности привела не только к нерациональному использованию природных благ, но и к слабости бюджетно-финансовой системы в ресурсодобывающих регионах. Более того, деформация прав собственности, выражающаяся, в частности, в отсутствии эффективного контроля над деятельностью предприятий-природо-пользователей со стороны акционеров, делает предприятие объектом для присвоения акционерного капитала [20, 26].
У истоков теории прав собственности стояли известные экономисты Р. Коуз и А. Алчиан. Впоследствии в разработке этой теории принимали участие Г. Беккер, Д. Норт, Р. Познер, Р. Соллоу, Н. Хотеллинг, М. Якобс и др. Существенные дополнения в разработку отношений собственности на ресурсы в России в условиях переходной экономики внесли
А.А. Голуб, Е.Б. Струкова, А.А. Гусев, П.В. Касьянов, Н.Н. Лукъянчиков, Н. Реймерс, А. Силин и др.
По проблеме собственности исследователями выявлены позиции, уточняющие историческое место связанных с ней категорий в развитии человека и общества. Анализ форм обладания жизненным пространством и способов регулирования обеспеченности условиями существования в этом пространстве показывает, что преобразование биологического вида человека в социальное человеческое общество привело к преобразованию биологических отношений в экономические. Категория собственности, при помощи которой человек начал осмыслять мир, по мнению ученых была одной из первых в системе отношений, поскольку на ее основе может возникнуть собственность на простые природные орудия труда как необходимое условие целенаправленной экономической деятельности. Не являясь самоцелью, эта экономическая категория стала средством для достижения цели - извлечения из природы того, что полезно человеку, необходимо для его жизнеобеспечения, т.е. собственность следует рассматривать как одну из стадий общего процесса развития жизни, имевшей длительный генезис. Как специфичная форма, регулирующая использование природы живым миром, она может смениться другими, в том числе ныне не существующими, но в рамках общих закономерностей формирования отношений живого вещества с окружающей средой [11, 21].
Пользование природой вмещает в себя многовариантные и динамические сочетания: индивидуальное (пользователями-индивидами), групповое (семьей или коллективами), общественное (территориальными общностями, народами, нациями, государствами).
Исторические формы собственности имеют одно сущностное начало - их различие не доведено до противоположности. Поэтому общая собственность может превращаться в частную, а частная - в общую. Отражая глубинные процессы экономической жизни общества, она не может оставаться неизменной. Через противоречие внутри каждой из них могут образовываться их многообразные взаимосвязи, выделяясь в различные виды общей и частной собственности, и по мере развития цивилизации отношения собственности меняются, принимая разнообразные формы [15, 19, 29].
Понимание сущности категории собственности среди экономистов разных школ неодинаково. Западные экономисты право собственности рассматривают как юридическую категорию, видя в ней лишь отношение человека к вещи, где отображается реальное взаимодействие собственника с его имуществом, распоряжение им, пользование [25, 30-32]. Согласно марксистской теории собственность существует независимо от воли и сознания людей и законов, которые не создают отношений собственности, а только закрепляют те, что фактически складываются в обществе [18]. Представители российской школы экономистов считают, что собственность фиксирует ту реальную взаимосвязь, которая существует между способом производства и формацией, способом производства и надстройкой. Последствием этой взаимосвязи является социально-экономическое положение хозяйствующих субъектов [9, 23, 24]. Поэтому первым критерием отнесения отношений собственности к экономической
категории является непосредственная связь рассматриваемых общественных отношений: отношений собственности с производственными отношениями; отношений между людьми по производству, распределению и использованию средств производства (в том числе предметов труда - ресурсов). Последние являются главным, наиболее устойчивым объектом собственности. Вторым критерием является воспроизводимость, повторяемость в экономической практике этих отношений.
Экономическое содержание отношений собственности в природопользовании складывается с момента подключения к средствам производства (куда входят природные блага) рабочей силы, т.е. с организации процесса производства. Далее формируются отношения по созданию значимых материальных благ или услуг, затем - по поводу реализации продукции, ее потребления, а также распределения (присвоения) вырученного дохода. Таким образом, продукт становится собственностью в экономическом смысле с возникновением общественных отношений по его использованию.
Собственность на материальные условия производства и собственность на рабочую силу обеспечивают равенство факторов производства в рыночной экономике в том смысле, что они не могут существовать один без другого в процессе производства [28]. Они являются определяющими, т.к. формируют цели, характер общественного производства, отношение к природным благам, социально-экономическую структуру общества и т.д.
По мнению некоторых исследователей [29], в отличие от собственности на материальные блага, создаваемые трудом человека, собственность на природные ресурсы как результат эволюционного развития природы, составляющий общечеловеческое достояние, представляет собой категорию условную. Поэтому право собственности на природные ресурсы ими рассматривается не только как правовой институт собственности, но и как субъективное право в виде совокупности правомочий собственника по владению, пользованию, распоряжению ими. Объектом отношений собственности выступают природные блага (предметы труда), а также результаты производства, а субъектами - человек, трудовой коллектив, представители государства, работники государственного аппарата.
Управление средствами производства (в том числе и пользованием природными ресурсами) является функцией собственности, одной из ее обязательных сторон, поэтому собственность на ресурсы тесно связана с экономической властью. Она - один из ключевых элементов экономической власти, ее источник. Субъекты отношений собственности на ресурсы получают правомочия присвоения, отчуждения, пользования, владения и распоряжения факторами и продуктами труда. Они же вырабатывают стратегию развития производства, направления использования средств, выбора формы организации труда и производства, а также контроля над ними. Но главным, определяющим, в содержании собственности на ресурсы является присвоение произведенного дохода путем его отчуждения экономическими и юридическими способами.
Таким образом, согласно экономической теории не ресурс сам по себе является собственностью, а права по использованию ресурса.
Своеобразие, специфика ресурсных отношений как предмета регулирования норм отношений собственности определяются тем, что ресурсы обладают пространственной ограниченностью, постоянством местонахождения (абсолютно или относительно), некоторые ресурсы непе-ремещаемы (иммобильны), имеют слабую эластичность или совсем незаменимы (земля, вода, воздух). Кроме того, в силу общности и тесного естественного взаимодействия всех природных ресурсов и природных условий, находящихся в сфере хозяйственного использования и представляющих собой природно-хозяйственные объекты, ресурсные отношения составляют единую группу природно-ресурсных отношений, имеющих экологическое содержание. Поэтому основанные на экономических законах развития общества ресурсные отношения собственности должны быть более глубоко пронизаны экологическими требованиями для устранения противоречий между экономикой и экологией.
Поскольку первоначальной формой проявления права любой деятельности, в том числе и природопользования, выступает идеология, решающая концептуальную задачу, второй - нормы права, а третьей - правоотношения как результат применения норм в реальной действительности, то в ресурсно-экологическом праве, объединяющем ресурсно-экологические нормы в систему, во главу угла должна быть поставлена концептуальная политика государства, направленная на обеспечение рационального комплексного использования ресурсов и их охрану.
При общественной собственности на все средства производства, в том числе и на сырьевые факторы, в дореформенной экономике существовали товарные отношения. Тогда необходимые технико-экономические перемещения продуктов и ресурсов «из рук в руки» опосредовались социально-экономическими операциями возмездной передачи (купли-продажи), регулируемой не «товарно-денежным механизмом», а планомерным управлением с использованием ценностных соизмерите-лей. Но такой исторически преходящий элемент производственных отношений не давал полной свободы маневрирования ресурсами и продуктами. Впоследствии потребовалось осознание необходимости обновления общих принципиальных качеств регулятора производства, его конкретно-исторических форм.
В ходе реформирования системы управления рациональным комплексным природопользованием недостаточными темпами преодолеваются устаревшие социально-экономические отношения собственности на ресурсы и связанные с ними налоговые, финансовые и другие отношения. Институциональные преобразования в этих отношениях должны изменить потоки капитала, упорядочить структуру хозяйства регионов, снизив давление на природу, и создать предпосылки устойчивого развития территорий в интересах населения.
В настоящее время право собственности на природные ресурсы отнесено в Конституции РФ к главному из ее разделов - «Основам конституционного строя», где в ст. 11 прописано, что владение, пользование и распоряжение указанными природными богатствами регулируются зако-
нами Российской Федерации и республик в составе Российской Федерации, актами местных органов управления [1].
За несколько лет в этой области только на федеральном уровне принято более двух десятков специальных правовых и нормативных актов - законов, кодексов, указов президента, постановлений правительства Российской Федерации [3-8]. Аналогичная, порой опережающая работа ведется и в субъектах Федерации. В наработанных документах выделяется несколько подходов к вопросам, кто является собственником природных ресурсов и к чьему ведению относится решение проблем природопользования и управления этим процессом.
Содержание первого подхода состоит в определении, что республики, входящие в состав Российской Федерации, ведают решением вопросов владения, пользования и распоряжения природными ресурсами на своих территориях. Эти ресурсы являются достоянием их многонационального народа в соответствии с законодательством республик и соглашениями с федеральными органами власти. Такой подход зафиксирован в Соглашении об экономическом сотрудничестве с Республикой Татарстан, Республикой Саха (Якутией), Карелией, Республикой Коми, что полностью соответствует законодательству этих республик по природным ресурсам. Но это противоречит Конституции, закрепляющей совместное ведение Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Остается открытым вопрос о приведении этих законов в соответствие с требованиями Конституции Российской Федерации.
Следует отметить, что, во-первых, владение - еще не полная собственность и, во-вторых, объекты собственности в отношениях владения фигурируют не как объекты непосредственного присвоения, а как условия хозяйствования. Поэтому в системе отношений присвоения владение, пользование и распоряжение выступают как категории, выражающие вторичные отношения, уже опосредованные собственностью (отношения между собственниками условий производства и хозяйствующими субъектами).
Отделение владения от собственности рождено практикой хозяйствования и стало важным условием перехода к более развитым формам экономической жизни. В современных условиях государственная (общественная) форма собственности имеет такой уровень обобществления, что владение входит в состав отношений собственности и выступает как простое отношение. Государственная собственность в таких субъектах, если не разграничена и не передана, сохраняется за Центром. Следовательно, рентный доход должен полностью поступать в федеральный бюджет и расходоваться в народнохозяйственных интересах.
Второй подход соответствует положениям действующего Указа Президента Российской Федерации от 16 декабря 1993 г. «О федеральных природных ресурсах», разграничивающего государственную собственность на ресурсы по соответствующим признакам экономического, экологического, национального, стратегического характера. Следовательно, все другие ресурсы, не подходящие под эти признаки, рассматривались как собственность каждого из субъектов Федерации. При таких
условиях фактически исключается совместное ведение вопросами природопользования и управления ресурсами.
Третий подход имеет место в договорах и соглашениях, не содержащих положений о собственниках на природные ресурсы, но подтверждающих совместное ведение ими. Из дальневосточных субъектов РФ договоры и соглашения, соответствующие третьему подходу, подписаны Хабаровским, Приморским краями, Сахалинской областью. Совместное ведение природными ресурсами не противоречит ни одному из действующих законов по природным ресурсам, наиболее полно отвечает задаче укрепления федеративного государства и подводит к решению проблемы обеспечения совместного права собственности на природные ресурсы Российской Федерации и ее субъектов, хотя такого положения в настоящей Конституции нет.
Действующие и находящиеся на различных стадиях подготовки федеральные «ресурсные» законодательные акты по-разному трактуют вопросы собственности. К примеру, Закон РФ «О недрах» предусматривает владение, пользование и распоряжение государственным фондом недр в пределах территории Российской Федерации в интересах народов, проживающих на соответствующих территориях, и всех народов Российской Федерации. Но в то же время подчеркивается, что недра не могут быть предметом купли-продажи, дарения, наследования, вклада, залога или отчуждения, поскольку владение, входя в состав отношений собственности, выступает как простое отношение. Эти действия могут распространяться только на добытые из недр ресурсы, которые могут находиться в любой из форм собственности.
В то же время права пользования недрами могут подлежать отчуждению и переходить от одного лица к другому в пределах, разрешенных федеральным законодательством. Такое толкование распоряжения собственностью скорее напоминает законодательное самосохранение деятельности отраслевых ведомств, а не углубление решения вопроса о совершенствовании отношений собственности в интересах национальной и региональных экономик. Лесной и Водный кодексы РФ устанавливают государственную собственность на ресурсы. При этом собственность субъектов Российской Федерации на них допускается по согласованию с соответствующими федеральными органами исполнительной власти, хотя Водный кодекс учитывает масштабы водных бассейнов и область их распространения по территории одного, двух или более субъектов. Для отнесения водного бассейна к собственности субъекта, помимо согласований, требуется, чтобы этот бассейн находился только в его пределах.
Согласно ст. 9 Конституции Российской Федерации земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности. Установление множества форм земельной собственности и признание прав частной собственности граждан и их объединений предоставляет им право свободно распоряжаться землей при условии, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц [1, ст. 36].
Земельный кодекс РФ от 29 октября 2001 г. учреждает «разграничение государственной собственности на землю на собственность Рос-
сийской Федерации, собственность субъектов Российской Федерации и собственность муниципальных образований, согласно которому правовые основы и порядок такого разграничения устанавливаются федеральными законами» [2, ст. 1010].
По действующему законодательству допускаются такие формы использования, как пользование землей на основе права частной, общей долевой, общей совместной собственности, аренды земельного участка. Разграничение государственной собственности на землю на собственность Российской Федерации (федеральную собственность), собственность субъектов Российской Федерации и собственность муниципальных образований (муниципальную собственность) осуществляется в соответствии с Федеральным законом «О разграничении государственной собственности на землю». К сожалению, в вопросе «совместного ведения» собственностью на природные ресурсы практика Центра во многом противоречива и требует постоянной корректировки.
Не существует единого мнения в вопросе разделения собственности на ресурсы между Центром и регионами. Некоторые экономисты стоят на позициях неукоснительного соблюдения «интересов всех народов Российской Федерации» в отношении природных ресурсов и, следовательно, их неделимости между Федерацией и ее субъектами, а также в решении вопросов рационального комплексного природопользования в реализации конституционного принципа совместного ведения [13, 26]. Тем самым, по их мнению, если не полностью снимается, то существенно смягчается чрезвычайно сложный и щепетильный вопрос раздела собственности на природные ресурсы между Федерацией и ее субъектами с вытекающими отсюда правами и полномочиями. Более того, принцип единого и неделимого права собственности государства на природные ресурсы должен распространяться абсолютно на все ресурсы без исключения.
Следовать логике невозможности изменений отношений собственности - равносильно тому, чтобы не признавать появление множественности пользования земельными ресурсами в ходе реформаторских преобразований. Это означает отрицание историзма в развитии отношений собственности, существования других форм собственности, их перехода из одной формы в другую. Однако остается неясным, с помощью какого механизма и какого органа возможно решение вопросов совместного ведения природными ресурсами. Скорее, отсутствие правового, экономического и организационного механизма практического осуществления этого важного конституционного принципа реального федерализма создает предпосылки для того, чтобы органы власти Федерации и ее субъектов шли по пути разделения собственности на природные ресурсы, а также полномочий и компетенций, связанных с разделением.
Из принципа «совместного ведения» следует, что оба субъекта общественной государственной собственности (Федерация и субъект Российской Федерации) имеют на нее равные права. Это предопределяет принцип распределения дохода по труду, а не по рентному доходу (реализуется принцип христианского учения: труд является основой жизни
людей, поэтому и распределение должно осуществляться по труду) [29]. Присвоение дохода в процессе обращения является вторичной формой присвоения, что и практикуется сейчас при взимании платы за ресурсы (сумма платежа исчисляется как процентная ставка от стоимости добытого сырья по цене реализации). Но собственник распоряжается стоимостью (ценностью) ресурса, а не вторичным доходом. Таким образом:
• все еще сохраняются противоречия между Конституцией, Законами Российской Федерации, между федеральными «ресурсными» законами и отдельными законодательными актами;
• отсутствуют четкие обоснования критериев, принципов разграничения прав собственности и полномочий по управлению ею;
• не просматриваются взаимосвязи в законодательных «ресурсных» документах и документах ряда ведомств (Федеральной налоговой службы, Министерства экономического развития и торговли, Федерального агентства по управлению имуществом) положений, направленных на реструктуризацию системы регулирования природопользования на основе изменения отношений собственности на ресурсы и функций собственников.
По мнению авторов-разработчиков проекта Федерального закона «О государственной собственности на природные ресурсы», цель реформирования отношений собственности на ресурсы состоит не в обеспечении многообразия форм собственности или ее делении как таковой, а в создании условий для безболезненного перехода к другим видам собственности и наиболее эффективного, с точки зрения народнохозяйственного подхода, регулирования рационального комплексного природопользования. Для этого природные объекты должны быть юридически выделены в качестве объектов собственности и таким же образом определены субъекты собственности. По Конституции в России не предусмотрено деление государственной собственности на федеральную и собственность субъектов; как самостоятельная форма собственности выделяется муниципальная собственность.
В условиях правовой неопределенности, а также размещения природных ресурсов в границах одного или нескольких субъектов РФ существует реальная возможность фактической неуплаты стоимости воспроизводства и присвоения ренты путем юридического неоформления собственника на используемый ресурс.
Исключительные возможности присвоения доходов от эксплуатации рыбных, охотничье-промысловых ресурсов, морепродуктов существуют в Дальневосточном регионе. К примеру, «охота» как вид экономической деятельности не имеет определенного места в народнохозяйственном комплексе, поскольку охотничье хозяйство относят то к сельскому хозяйству, то к лесному или рассматривают как самостоятельную отрасль природопользования. Для сравнения: в США проявляется тенденция признания этой отрасли как важной экономической силы в местном, региональном, национальном хозяйстве [27]. Нетрудно представить, какой вред наносится российской государственности, национальному и
региональному хозяйству из-за неопределенности собственности на те или иные ресурсы. Это влечет за собой ухудшение финансовой базы расширенного воспроизводства природно-ресурсного потенциала регионов, содержит опасность утраты долговременной обеспеченности региональных хозяйств разнообразными видами ресурсов, ведет к подрыву сырьевой базы и угрозе исчезновения уникальных видов природных благ.
Неэффективность управления государственной собственностью на ресурсы в России на данном этапе эколого-социально-экономического развития объективно подготовила предпосылки к целесообразности внесения изменений в ее структуре через разделение объектов собственности на федеральные, региональные, совместные с соответствующим распределением субъектов собственности в лице государственных органов власти, как федеральных, так и региональных. Лишь в таком случае государство в лице органов власти наделяется полномочиями, обеспечивающими эффективное осуществление правомочий собственника природных ресурсов.
Пока же экономическое содержание государственной собственности реализуется в крайне искаженном виде, не соответствует народнохозяйственным интересам населения регионов и фактически создает благоприятные условия для присвоения рентного дохода пользователями.
В мире существуют различные формы распределения собственности на природные ресурсы. Например, в Великобритании подавляющая часть земель - 91% - находится в частной собственности, в США 60,4% земель находится в частной собственности, 39,6% принадлежит государству, в том числе 32% - федеральная собственность, 5,1% - собственность штатов [22].
В Канаде же преобладает государственная собственность на землю, причем в собственности провинций и других территориальных образований находится 49%, в частной собственности - 10,7% земель. В большинстве стран законодательно утверждена государственная форма собственности на недра, следовательно, только государственный орган может дать право на геологоразведочные работы и добычу полезных ископаемых. Однако в Канаде и Австралии, являющихся федеральными государствами, права на недра, как правило, принадлежат каждой провинции (штату) в отдельности. Это значит, что права собственности на региональном уровне приносят собственнику наибольший доход за добываемые ресурсы и используются они в интересах только части населения страны. В США же большая часть платежей за добычу на месторождениях федеральных земель поступает в федеральный бюджет. При этом плата за пользование природными ресурсами в США, Канаде, Австралии составляет 2-4% доходной части бюджетов и 1-1,5% от ВНП [10]. Вместе с тем в этих странах остро стоит проблема взаимоотношений штатов и провинций, богатых минеральными и топливными ресурсами, и других регионов, между их властными структурами и федеральным правительством. Федеральные правительства вынуждены предпринимать меры по ограничению сверхдоходов штатов (провинций).
В условиях России при огромной роли в ее экономике природных ресурсов, неравномерности их размещения по территории регионов формирование отношений собственности на ресурсы должно идти несколько иным путем, чем в США и Канаде. В частности, институциональное решение проблем собственности на ресурсы, по мнению специалистов [1417], должно опираться на изучение их свойств (с экономической, экологической, национальной, региональной, биосферной и других точек зрения). При этом следует учитывать роль ресурсов: 1) в формировании макроэкономических показателей; 2) в соотношении распространенности и динамики реализации продукции на мировом и региональных рынках; 3) в сохранении экологического равновесия; и т. д.
Общей же тенденцией является обоснованное укрупнение субъекта собственности для использования природного ресурса в максимальной степени в народнохозяйственных интересах общества в целом. Это означает, что практически любые природные ресурсы должны частично или полностью находиться в федеральной собственности или в государственной собственности регионального уровня, если ресурс размещен неравномерно по территории страны и является рентоносным. При этом условии федеральное государство сможет выполнять одну из функций в финансово-экономической сфере - аккумулирование в федеральном бюджете ренты как источника накопления доходной части бюджета.
Для экономики Дальнего Востока, где минерально-сырьевой комплекс занимает ведущие позиции, экономическое содержание собственности на природные ресурсы реализуется крайне неэффективно и присваивается пользователями в виде неуплаченной ренты. Поступающая же в бюджеты часть ренты не покрывает затрат на эксплуатацию и воспроизводство природно-ресурсного потенциала. Кроме того, законодательно не определены функции государственных органов по регулированию рационального комплексного природопользования, с чем связана слабая ответственность собственников и пользователей природных ресурсов за их использование.
По нашему мнению, темпы и глубина преобразований в этой сфере, формы собственности на те или иные ресурсы не могут быть одинаковыми для всех регионов. Главное, чтобы реструктуризация отношений собственности на природные ресурсы привела к соответствующим изменениям в системах, напрямую связанных с государственным регулированием природопользования, а именно: налоговой, финансовой, инвестиционной, информационной, обеспечивающей учет природных ресурсов как объектов собственности. При таком условии достигаются согласованность институциональных преобразований в сопряженных сферах управления рациональным комплексным природопользованием и усиление экономических инструментов в практике аккумуляции, распределения и перераспределения экономического эффекта от ресурсопользова-ния.
Сбалансированность прав и ответственность органов федеральной власти и государственных органов субъектов Федерации в сфере природопользования, основанные на разделении объектов собственности на все ресурсы, включая ассимиляционный потенциал территорий, и единстве
требований и функций по управлению государственной собственностью, позволят обеспечить повышение эффективности ее использования, сохранение ресурсной базы от расхищения и создание условий для перехода к устойчивому эколого-социально-экономическому развитию территорий разного уровня подчинености.
Особого отношения к проблеме собственности требует ассимиляционный потенциал окружающей среды (АПОС). Ни Конституция РФ, ни «ресурсные» законы не выделяют АПОС в качестве ресурса, следовательно, не существует собственность на него. С точки зрения экономической теории это означает, что существующая система платности за загрязнение окружающей среды не имеет экономического обоснования. Законодательно инструмент платности оформлен комплексным законом «Об охране окружающей природной среды» без определения объекта собственности АПОС, использование которого приносит дополнительный доход, остающийся в виде положительных экстернальных издержек у природопользователей. Правда, в проекте Федерального закона «О государственной собственности на природные ресурсы» в перечне основных понятий природных ресурсов АПОС (свойство окружающей природной среды ассимилировать различные вещества и виды воздействия) отмечен как специфический вид природных ресурсов. Безусловно, выразить его количественно возможно только теоретически, но не учитывать его как один из ресурсов и, следовательно, фактор производства неправомерно.
По другим ресурсам нет методической сложности выделения объектов природы как объектов собственности, однако политические, «чиновничьи» дипломатические мотивы являются тормозом в изменении управления природопользованием через дифференциацию собственности. Дифференциация собственности на природные ресурсы закладывает фундамент экономических отношений - распределение и использование рентных доходов от эксплуатации природных ресурсов (абсолютной ренты и дифференциальной ренты I рода) на долгосрочную перспективу. Методологически будет верно, что формы собственности и уровни компетенции по управлению пользованием природных ресурсов должны учитываться при формировании экономической политики, в комплексном рациональном природопользовании и принципах определения взимания и использования платежей на вовлекаемые в оборот ресурсы. Причем с теоретических эколого-экономических позиций следует, что использование невозобновляемых ресурсов должно сопровождаться созданием капитала, заключенного в этих ресурсах при разработке, трансформированием его в равновеликий финансовый или иной капитал, а возобновляемые ресурсы должны воспроизводиться в тех же количестве и качестве, в которых они существовали ранее.
В настоящее время при сложившемся уровне обобществления производства имеется возможность дифференцирования отношений собственности на природные ресурсы с целью обоснования и введения наиболее приемлемых ее форм, исходя из необходимости реструктуризации природопользования и опираясь на зарубежный опыт.
Таким образом, необходимость институциональных изменений в отношениях собственности на ресурсы связана с активизацией рыночных преобразований в природопользовании, устранением неэффективных инструментов его регулирования, ставших препятствием для реструктуризации экономики, налоговой, финансовой систем и т.д.
Для эколого-социально-экономической системы Дальнего Востока, где природопользование занимает ведущие позиции, решение проблем собственности на ресурсы необходимо для выхода на траекторию ускоренного развития, справедливого распределения ренты по бюджетам всех уровней.
Литература
1. Конституция Российской Федерации. Принята 12 декабря 1993 г. всенародным голосованием // Ведомости. 1993. № 24.
2. Закон РФ «О местном самоуправлении в Российской Федерации» от 6 июля 1991 г. // Ведомости. 1991. № 29. Ст. 1010.
3. Закон РФ «О недрах» от 21 февраля 1992 г. // Ведомости. 1992. № 16. Ст. 834.
4. Закон РФ «Налог на добычу полезных ископаемых» от 8 августа 2001 г. // Налоги. 2001. № 36.
5. Закон РФ «Об охране окружающей природной среды» от 20 декабря 2001 г. // Рос. газ. 2002. 12 января.
6. Земельный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. М., 2001. № 44. Ст. 4147.
7. Указ Президента Российской Федерации «О федеральных природных ресурсах» от 16 декабря 1993 г. № 2144 // СА. 1993. № 51. Ст. 4932.
8. Указ Президента Российской Федерации от 03.06.1996 г. «Основные положения региональной политики в Российской Федерации» // Рос. газ. 1996. 11 июня.
9. Баликов В.З. Общая экономическая теория: Учеб. пособие. Новосибирск: Изд-во ЮКЭА, 1998. 189 с.
10. Голуб А.А., Струкова Е.Б. Экономика природных ресурсов. М.: Аспект Пресс, 1998. 319 с. (Программа «Высшее образование»).
11. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Современные общественно-политические преобразования в масштабе социального времени // СОЦИС. 1998. № 1. С. 6-20.
12. Гусев А.А. Экономико-правовые особенности природопользования в устойчивом развитии // Экономика природопользования. 1997. № 4. С. 3-17.
13. Гусева К., Монахова Т. Актуальные проблемы платного природопользования в России // Федерализм. 1997. № 4. С. 75-90.
14. Касьянов В.П. Обоснование экологической политики, направленной на переход России к устойчивому типу развития // Экономика природопользования. М.: ВИНИТИ, 1996. № 5. С. 1-34 .
15. Касьянов П.В. «Экологизация» налоговой системы создаст условия перехода России к устойчивому развитию // Зеленый мир. 1995. № 16 (186).
16. Лукъянчиков Н.Н. Экономический механизм управления природопользованием // Экономика природопользования. М.: ВИНИТИ, 1998. № 2. С. 2-73.
17. Лукъянчиков Н.Н., Потравный И.М. Экономика и организация природопользования. М.: Тройка, 2000. 156 с.
18. Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: Т. 4. 2-е изд. М.: Политиздат, 1955. 685 с.
19. Моисеев Р.С. Экономические проблемы развития народов Севера России в переходный период. Петропавловск-Камчатский: Камчат. печатный двор, 1999. 216 с.
20. Некипелов А.Д. О теоретических основах выбора экономического курса в современной России // Экон. наука соврем. России. 2000. № 5. С. 14-22.
21. Одинцова А. Местное самоуправление и государство // Федерализм. 1997. № 4. С. 91-102.
22. Павлов Ю.М. Региональная политика капиталистических государств. М.: Наука, 1970. 156 с.
23. Реймерс Н.Д. Природопользование: Словарь-справочник. М.: Мысль, 1990. 637 с.
24. Самохвалов А. Федерализм и природопользование: Правовые экономические и организационные основы // Федерализм. 1997. № 4. С. 55-74.
25. Семенов С. США. Конституция и законодательные акты. М., 1993.
C. 434-445.
26. Силин А. Государственная собственность и налогооблагаемая база // Экономист. 1999. № 10. С. 23-27.
27. Сухомиров Г.И. К концепции развития охотничьего хозяйства Дальнего Востока // Экономика природопользования российского Дальнего Востока на рубеже веков: Материалы науч. конф. / Под ред. А.С. Шейнгауза. Хабаровск: Изд-во Гос. техн. ун-та, 1999. С. 120-124.
28. Урсул А.Д. Ноосферная стратегия перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития // Науч. и техн. аспекты охраны окружающей среды. М.: ВИНИТИ, 1995. № 10. С. 1-63.
29. Экономическая теория (политэкономия): Учебник / Под общ. ред. акад. В.И. Видяпина, акад. Г.П. Журавлевой. М.: ИНФРА-М, 1997. 623 с.
30. Policies for Environment Protection Resoursces for the Future. Wash.
D.C., 1990.
31. Hotelling H. The Economies of Exhaustible Resources // J. of Political Economy. 1931. Vol. 39. P. 137-175.
32. Jacobs M. The Green Economy. L.: Pluto Press, 1991. 265 p.
© Соколенко В.В., 2004 г.
