CC BY
56
ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ
УДК 330.101
НЕОБХОДИМОСТЬ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА К АНТИИНФЛЯЦИОННОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ
Ф.П.Косицына
THE NEED FOR A SYSTEMATIC APPROACH TO THE ANTI-INFLATIONARY MANAGEMENT OF THE RUSSIAN ECONOMY
F.P.Kositsyna
Волгоградский государственный социально-педагогический университет, kositsyna@rambler.ru
Анализируются причины исчезновения из нашей учебной, а зачастую и научной литературы системного подхода при исследовании экономической системы: исчезла иерархическая структура экономических отношений, не выделяются системообразующие отношения, исчезла система объективных экономических законов и, в результате, исчезает и сущностный подход. Это отрицательно сказывается на эффективности управления экономическими процессами, в том числе антиинфляционного регулирования.
Ключевые слова: органическая система, системообразующие отношения, система объективных экономических законов, закон стоимости, закон спроса и предложения, закон денежного обращения, инфляция
The reasons of disappearance of systematic approach to the economic system studying from our tutorial and often scientific literature are analyzed in the article. The literature does not contain the structure of economic relations, systematically important relations, the system of objective economic laws, and, as a result, there is no essential approach. This fact has a negative influence on the effectiveness of economic management, including anti-inflation regulation.
Keywords: organic system, systematically important relations, system of objective economic laws, law of value, law of supply and demand, law of budget and monetary circulation, inflation
С самого начала российских реформ, а точнее, даже с периода так называемой перестройки, откровенно проявилось пренебрежение к оценкам и анализу реальной российской действительности с точки зрения общих методологических подходов. На практике и в экономической теории возобладали тенденции и призывы не философствовать, не заниматься «банальностями», а ограничиться сугубо эмпирическим исследованием частных проблем на основе статистического, математического, графического и других конкретных методов, а еще лучше — на основе здравого смысла. Не отрицая безусловную значимость таких методов, следует, однако, возразить, что ограничиваться ими — значит закрыть путь к стратегическому видению целостного экономического процесса и основных направлений его необходимой системной эволюции [1].
Анализируя некоторые итоги наших реформ уже к концу 90-х гг., крупнейший американский экономист, лауреат Нобелевской премии Дж.Стиглиц справедливо предупреждал, что «...без надлежащей стратегии вероятность успеха реформ будет ограничена, а провал подорвет возможность их неуклонного проведения» [2]. Для выработки научных стратегических ориентиров (а они у нас на официальном государственном уровне до сих пор так и не определены)
необходимо, говоря словами Пушкина, внести в эмпирию «светильник философии». Не случайно, анализируя причины краха перестройки, один из ведущих английских социологов, Теодор Шанин, подчеркивал, что главная слабость дебатов о ней (а теперь можно то же самое сказать и о затянувшемся на десятилетия российском реформировании. — Ф.К.) состояла «в непонимании общего характера социальных структур экономического развития, ценности общего метода и системы» [3].
Из нашей официальной экономической науки (и это отражено даже в учебниках) оказался выброшенным именно системный подход. Справедливости ради заметим, что и в советский период системный подход применялся у нас в ущербном виде, особенно в курсе «Политическая экономия социализма», хотя в научной литературе того периода шли целенаправленные поиски системообразующих экономических отношений, в связи с чем осуществлялись попытки более глубокого осмысления марксистской методологии, логики «Капитала».
Сегодня в современных учебниках и курсах «Экономическая теория» системный подход не присутствует даже в качестве намека. Достаточно сослаться на повсеместно внедренный в нашу учебную (а в значительной степени, и научную) литературу
заимствованный из западных «Экономиксов» принцип разделения экономической науки на две части: микро- и макроэкономика.
Но, во-первых, если анализируется действительно система, то в ней прежде всего надо вычленять не части, а элементы, что далеко не одно и то же. «Отношение целого и частей, - подчеркивал Гегель, -как непосредственное отношение есть нечто очень понятное рефлектирующему рассудку, и он поэтому часто удовлетворяется им даже там, где на самом деле имеют место более глубокие отношения» [4]. При анализе экономической системы как системы органической, мы, несомненно, имеем как раз «более глубокие отношения».
Во-вторых, в системе экономических отношений в качестве составляющих ее элементов выступают различные отношения, а не просто уровни (микро — мезо, макро — мега). Многие отношения невозможно уложить в какой-то один уровень. Есть отношения, которые пронизывают всю систему, все ее уровни. Это касается, прежде всего, основных, системообразующих отношений (основная форма координации хозяйственных связей, основная форма собственности на условия производства). Наличие в экономической системе этих (по Марксу) «двух характерных черт» [5, с. 451, 452], доминирующих, слитых воедино, стержневых для всей системы, сегодня воспринимается многими влиятельными школами и в социальной философии, и в политической экономии. Так, авторы известного у нас учебника «Экономикс» К.Н.Макконнелл и С.Л.Брю, например, обобщают: «Вообще говоря, индустриально развитые страны мира в основном различаются по двум признакам: 1) по форме собственности на средства производства и 2) по способу, посредством которого координируется и управляется экономическая деятельность» [6]. Эти две «характерные черты» и есть основные системообразующие отношения.
Все другие экономические отношения в качестве богатой совокупности элементов целостной системы вырастают, базируясь на этой общей, единой, глубинной, стержневой основе, испытывают на себе ее определяющее воздействие, выстраиваясь в иерархическую структуру, взаимодействуя и оказывая на общую основу обратное активное воздействие. В результате целостная экономическая система живет, функционирует, развивается как всякая органическая система. Как же можно этот живой организм механически поделить на две части (микро-, макро-), чтобы потом рассматривать их поочередно, чаще всего вне всякой связи друг с другом?
Интересно заметить, что в свое время патриарх теперешних многочисленных западных «Экономик-сов» (а также и их, не менее многочисленных российских «близнецов-братьев») А.Маршалл, изложив в своей основной работе «Priciples of economics» статическую микроэкономическую теорию, не раз критиковал сам себя, то и дело разъяснял читателю, как бы извиняясь перед ним, что выводы такого статического анализа ненадежны, что микроэкономическая теория не смогла охватить жизненные вопросы экономической политики. «Мекка экономиста, — ностальги-
чески и образно комментировал Маршалл, — лежит не в сравнительной статике и даже не в динамическом анализе, а скорее в "экономической биологии"». Комментируя эти глубокие маршалловы признания, известный английский историк экономической мысли Марк Блауг считает: «Под экономической биологией Маршалл, видимо, подразумевает изучение экономической системы как организма, развивающегося в историческом времени» [7]. А разве не Маркс раньше всех других основательно обозначил «Мекку экономиста», проложив к ней надежный путь своим анализом буржуазной экономической системы именно как органической системы.
Нельзя не отметить, что разделение сложной органической системы на две простые части (микро-и макро-), из которых одна не вытекает из другой, и на Западе все больше вызывает раздражение. В самом деле, при переходе от одной части к другой приходится прибегать к фрагментарным объяснениям, которые, по мнению американского профессора Питера Хауитта, «интеллектуально неудовлетворительны» применительно к любой науке, ибо «теории, которые нуждаются в изменении при переходе от одной сферы приложения к другой, не дают всеохватывающих (курсив мой. — Ф.К.) законов и чреваты провалом при попытке новых приложений или при появлении новых данных» [8]. Там же указанный автор констатировал: «Бесчисленные студенты и практики жаловались на "шизофреническую" природу дисциплины, две основные ветви которой имели столь радикально различающиеся взгляды на мир».
Действительно, такая чисто механистически разложенная по уровням хозяйствования структура дисциплины препятствует пониманию структуры «живой» органической системы, а значит, и пониманию ее сущности. Структура сущности экономической системы не может не отражать структуру самих экономических отношений как элементов этой системы и, следовательно, ее объективных законов.
Сущность поэтому сама системна. В ней тоже необходимо выделить глубинную основу, фундаментальные причинно-следственные связи, основные, поистине «всеохватывающие» экономические законы, выступающие в качестве системообразующих и содержащих в себе главный механизм саморазвития экономической системы. Глубинная основа сущности определяет субординацию всех других экономических законов в данной системе, общую направленность их действия в едином русле [9].
Если сейчас открыть наши современные учебники по экономической теории, то, как правило, слово «сущность» там если и встречается, то крайне редко, а экономические законы чаще всего представлены настолько жалкой кучкой, что ни о какой их системе и системной организации говорить не приходится. Возьмем, к примеру, один из самых основательных учебников, рекомендованных Министерством образования РФ для студентов высших учебных заведений, обучающихся по экономическим специальностям и направлениям и переиздававшийся уже 8 раз «Курс экономической теории» под общей редакцией М.Н.Чепурина и Е.А.Киселевой. Сразу же надо ска-
зать, что это действительно добротный учебник, насколько он может быть таковым при заданных сверху учебных стандартах, построенных на основе структурирования материала по уровням хозяйствования, т. е. по частям, а не по элементам экономической системы. В учебнике много математики, много графиков, всевозможных кривых с разными вариантами и математическими тонкостями их смещения под воздействием того или иного фактора. А вот система объективных экономических законов в этом учебнике, мягко говоря, не представлена, а если говорить точнее — ее попросту нет.
Между тем, в вводном разделе, написанном редактором указанного учебника, очень серьезно и, как нам представляется, очень правильно говорится о том, что выявление объективных экономических законов «является важнейшей функцией экономической науки и имеет огромное практическое значение, поскольку лишь на основе анализа этих законов можно формировать эффективную экономическую политику» [10]. Однако в итоге получилось, что в содержании представленного «Курса экономической теории», как, впрочем, и большинства других современных учебников, эта важнейшая функция экономической науки оказалась не реализованной. И основной причиной этого служит вовсе не излишняя увлеченность математикой, хотя нарушение меры в ее использовании превращает экономическую науку в «замаскированную математику» (по Фридмену). Основная причина — это отсутствие системного подхода к анализу такого сложнейшего объекта, каким является экономическая система.
Без понимания ее сущности, которая и выражается системой объективных экономических законов, действительно нельзя формировать эффективную экономическую политику. Кратко покажем это на примере антиинфляционного регулирования российской экономики, которое лишь на первый взгляд может показаться более-менее эффективным.
Системный, а значит, сущностный подход к антиинфляционной политике предполагает, прежде всего, четкое определение самой глубокой сущности такого экономического явления (процесса), каковым выступает инфляция, однако сразу же следует сделать оговорку вслед за Кейнсом: «Если мы не понимаем под термином инфляция только то, что цены растут» [11]. Между тем, в последнее время все чаще в литературе понятие инфляции сводится именно к росту цен и, соответственно, темп инфляции измеряется темпом общего роста цен, независимо от того, по каким причинам они выросли. Даже в большой, обобщающей и в целом интересной статье теперь уже бывшего министра финансов (лучшего в мире, по признанию западных специалистов и политиков) А.Кудрина динамика инфляции прямо и с самого начала отождествляется с общим ростом цен в мире и в России [12].
А поскольку на цены оказывают влияние многие (и не только экономические) факторы, то сущность инфляции растворяется во множестве подходов и определений, в нескончаемых классификациях видов инфляции и факторов, воздействующих на нее,
вплоть до роста инфляционных ожиданий как разновидности модели рациональных ожиданий. При этом все перечисления идут, как правило, «через запятую», без разграничения главного и относительно второстепенного, первичного и вторичного, основного и неосновного, устойчивого и быстро меняющегося, закономерного и случайного. Можно, например, согласиться с К.Дж.Эрроу, профессором Стэнфордского университета, лауреатом Нобелевской премии по экономике (1972), в том, что в аргументах, используемых моделями рациональных ожиданий, «предполагается не устойчивая взаимосвязь, а взаимосвязь, которая будет быстро меняться при любом значительном изменении в структуре и технологии финансовой сферы», и что «использование гипотезы о рациональности в этих аргументах носит ритуальный, а не сущностный характер» [13].
Инфляция, как своего рода «болезнь» экономики, по сути своей связана с нарушением вполне определенных объективных экономических законов, выражающих устойчивые причинно-следственные взаимосвязи в такой экономической системе, которая координируется с помощью товарно-денежных отношений. Основным законом этих отношений, а значит и основным координатором, «невидимой рукой» (по Смиту) выступает, прежде всего, закон стоимости.
Именно закон стоимости содержит в себе и постоянно действующие стимулы к совершенствованию производства, росту производительности труда, и способ поддержания пропорциональности, и постоянный механизм санации рынка, дифференциации производителей на основе жесткой конкуренции.
Какую необходимую, повторяющуюся, устойчивую причинно-следственную взаимосвязь выражает этот закон в системе собственно товарно-денежных отношений? Он выражает, как было раскрыто Марксом, взаимосвязь между каждым отдельным, экономически обособленным товаропроизводителем, с одной стороны, и обществом (всей совокупностью) товаропроизводителей, связанных между собой общественным разделением труда, с другой. Они поэтому не могут не обмениваться товарами именно в соответствии с общественно-средними, общественно-необходимыми затратами труда (рабочего времени) на производство этих товаров. Тем самым обеспечивается не только эквивалентность отношений между товаропроизводителями, но и поддержание динамического соответствия системы работ системе общественных потребностей. Подчеркнем, что обеспечение указанного соответствия осуществляется уже на уровне закона стоимости, поскольку в характеристику общественно-необходимых затрат, как было уточнено Марксом в III томе «Капитала», входят не только наличные, достигнутые обществом средне-нормальные, типичные условия производства, средняя степень умелости и интенсивности труда, но и соответствие фактических затрат труда на данный товар общественной потребности в этом товаре. «Для удовлетворения общественной потребности необходимо столько-то рабочего времени» [5, с. 86].
Заметим попутно, что сделанное Марксом уточнение в отношении общественно-необходимых затрат особую актуальность приобретает в современных условиях, когда усиливается возможность и необходимость сближения и даже определенного синтезирования двух противоположных теорий: теории предельной полезности и трудовой теории стоимости. Нами была сделана попытка (см. [14]) показать это с помощью подсказанного Марксом разграничения различных ролей труда и общественной потребности (полезности) в формировании стоимости товара. Если труд создает стоимость, являясь ее субстанцией, то общественная потребность выполняет роль своего рода верховного судьи: какое именно количество фактически затраченного труда может быть признано в качестве общественно-необходимого, и в соответствии с этим как бы «перераспределить» фактические затраты в пользу одних товаров за счет других. И это — все еще на уровне формирования стоимости, следовательно на уровне основного, первичного в системе собственно товарно-денежных отношений («подсистеме») объективного экономического закона.
Более конкретная характеристика соответствия системы работ системе общественных потребностей может быть получена на основе включения в анализ другого, производного от закона стоимости (и в этом смысле — вторичного) объективного экономического закона — закона спроса и предложения. В учебной литературе этому закону повезло больше, чем закону стоимости, но и на его анализе сказалось отсутствие системного подхода. Прежде всего, не показывается самое главное: что в его основе лежит именно закон стоимости, и требования основного, первичного закона производный закон, естественно, призван обеспечивать. В частности, хотя закон спроса и предложения отклоняет цены от стоимости, они снова и снова под воздействием конкуренции вынужденно стремятся к своему естественному центру. Во всех наших учебниках этот центр называется (вслед за Маршаллом) «равновесная цена», но практически ни в одном из них не разъясняется, что «равновесная цена» и есть не что иное, как величина стоимости товара.
Закон спроса и предложения отражает уже более богатую совокупность отношений по сравнению с законом стоимости. Поэтому и спрос, хотя и содержит в себе общественную потребность, но далеко не всегда количественно совпадает с ней. Выступая как платежеспособный спрос, он непосредственно взаимодействует не только с законом стоимости, но и с законами распределения, а косвенно — еще с целым рядом экономических законов: с законом роста производительности труда, с законами расширенного воспроизводства и др.
Однако самая тесная взаимосвязь у закона спроса и предложения, после закона стоимости, — с законом денежного обращения. Этому закону, к сожалению, не повезло так же, как и закону стоимости, лежащему в его основе. Между тем, именно нарушение закона денежного обращения — конечная причина инфляции. Открыт этот закон и сфор-
мулирован был еще в XVII в. основоположником классической политэкономии Уильямом Петти. Позднее, разделяя сущность этого закона, на Петти опирались и Смит, и Маркс, и Кейнс. Точную цитату из Петти привел только Маркс в I томе «Капитала», позаимствуем ее дословно: «Количество денег, потребных для торговли, определяется частотой меновых актов и размерами платежей» [15]. Данную зависимость, подмеченную Петти на основе трудовой теории стоимости, стали выражать алгебраически, от этого она не переставала быть законом, открытым Петти.
В основе формулы данного закона лежит закон стоимости — основной закон системы товарно-денежных отношений. Нарушение равенства стоимости в случае золотых денег не вело ни к какой инфляции, ибо лишние золотые деньги уходили с рынка и превращались в сокровище.
Бумажные деньги не меняют сути закона денежного обращения, они тоже «потребны» в определенном количестве, ибо лишь заменяют собой реальную стоимость, исходя из фиксированного государством содержания одноименной единицы денег.
Но если бумажные деньги выпущены в излишнем количестве, они не могут уйти в сокровище, поэтому обесцениваются, что и ведет к инфляции. Их надо выпускать в строго потребном количестве.
Поэтому в антиинфляционном регулировании надо ориентироваться на закон денежного обращения, а не на так называемую формулу обмена Фишера (М • V = р О), в которой равенство достигается путем подвижного изменения цен в зависимости от количества имеющихся в обращении денег. Здесь нет требуемого законом равенства стоимостей. Такой обмен осуществляется по принципу «как получится».
В статье Кудрина, посвященной проблемам инфляции, нет опоры ни на один объективный закон из рассмотренной выше «цепочки законов», зато непременно упомянута формула обмена Фишера. А ведь кроме рассмотренных есть еще и множество других, не менее важных законов, влияющих на инфляционные процессы.
К сожалению, в одной короткой статье нет возможности показать все взаимосвязи и взаимозависимости. Напомним только предупреждение Кейнса: «... хотя теория подвижного равновесия должна обязательно быть выражена в терминах денежной экономики, она остается теорией стоимости и распределения (курсив мой. — Ф.К.), а вовсе не обособленной "теорией денег"» [16]. Не стоит грустить по поводу того, что повышение заработной платы может вести к инфляции. Наоборот, оно будет способствовать росту производительности труда, а это — главное направление борьбы с инфляцией.
1. Об этом подробнее см.: Крапивенский С.Э., Косицына Ф.П. К вопросу о стратегических ориентирах российских реформ // Вестник ВолГУ. Сер.7. Философия. Социология и социальные технологии. 2007. Вып.6. С.85-92.
2. Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? // Вопросы экономики. 1999. №7. С.4-30.
3. Шанин Т. Западный опыт и опасность «сталинизма наоборот» //Коммунист. 1990. №1. С.65-67.
4. Гегель Г.Ф. Энциклопедия философских наук. М.: 2. Мысль, 1974. Т.1. С. 301.
5. Маркс К. Капитал. Т. III // К.Маркс, Ф.Энгельс. Соч., изд. 3. 2-е. М., 1962. Т.25. 4.II. 548 с.
6. Макконнелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс: принципы, про- 4. блемы и политика: В 2-х т. / Пер. с англ. Таллинн: Римол,
1993. Т.1. С.47. 5.
7. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе / Пер. с
англ. 4-е изд. М.: Дело ЛТД, 1994. С.389. 6.
8. Хауитт П. Макроэкономика: отношения с микроэкономикой // Экономическая теория / Под ред. Дж.Иптуэлла, М.Милгейта, П.Ньюмена: пер. с англ. М.: ИНФРА-М, 7. 2004. С.485-492.
9. Об этом подробнее см.: Косицына Ф.П. Отражение сущ- 8. ности экономических явлений в политической экономии.
М.: Мысль, 1979. 182 с.
10. Курс экономической теории: учебник. 7-е изд., дополн. и перераб. / Под общей ред. М.Н.Чепурина, Е.А.Киселевой. 9. Киров: АСА, 2010. С.36.
11. Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег /
Пер. с англ. М.: Прогресс, 1978. С.379. 10.
12. Кудрин А. Инфляция: российские и мировые тенденции // Вопросы экономики. 2007. №10. С.4-26.
13. Эрроу К. Экономическая теория и гипотеза рационально- 11. сти // Экономическая теория. С.248.
14. Косицына Ф.П., Козлова Н.А. Общее в трудовой теории 12. стоимости и теории предельной полезности как основа их
синтеза на современном этапе // Вестник ВолГУ. Сер.3. 13.
Экономика. Экология. 2001. Вып.6. С.50-56.
15. Маркс К. Капитал. Т.1 / К.Маркс, Ф.Энгельс. Соч., изд. 2-е. 14. М., 1960. Т.23. С.33.
16. Кейнс Дж. М. Указ. соч. С.369.
Bibliography (Transliterated) 15
1. Ob etom podrobnee sm.: Krapivenskii S.E., Kositsyna F.P. K
voprosu o strategicheskikh orientirakh rossiiskikh reform // 166
Vestnik VolGU. Ser.7. Filosofiia. Sotsiologiia i sotsial'nye tekhnologii. 2007. Vyp.6. S.85-92.
Stiglits Dzh. Kuda vedut reformy? // Voprosy ekonomiki. 1999. №№7. S.4-30.
Shanin T. Zapadnyi opyt i opasnost' «stalinizma naoborot» // Kommunist. 1990. №>1. S.65-67.
Gegel' G.F. Entsiklopediia filosofskikh nauk. M.: Mysl', 1974. T.1. S. 301.
Marks K. Kapital. T. III // K.Marks, F.Engel's. Soch., izd. 2-e. M., 1962. T.25. Ch.II. 548 s.
Makkonnell K.R., Briu S.L. Ekonomiks: printsipy, problemy i politika: V 2-kh t. / Per. s angl. Tallinn: Rimol, 1993. T.1. S.47.
Blaug M. Ekonomicheskaia mysl' v retrospektive / Per. s
angl. 4-e izd. M.: Delo LTD, 1994. S.389.
Khauitt P. Makroekonomika: otnosheniia s mikroekono-
mikoi // Ekonomicheskaia teoriia / Pod red. Dzh.Iptuella,
M.Milgeita, P.N'iumena: per. s angl. M.: INFRA-M, 2004.
S.485-492.
Ob etom podrobnee sm.: Kositsyna F.P. Otrazhenie sushch-nosti ekonomicheskikh iavlenii v politicheskoi ekonomii. M.: Mysl', 1979. 182 s.
Kurs ekonomicheskoi teorii: uchebnik. 7-e izd., dopoln. i per-erab. / Pod obshchei red. M.N.Chepurina, E.A.Kiselevoi. Kirov: ASA, 2010. S.36.
Keins Dzh.M. Obshchaia teoriia zaniatosti, protsenta i deneg
/ Per. s angl. M.: Progress, 1978. S.379.
Kudrin A. Infliatsiia: rossiiskie i mirovye tendentsii 11
Voprosy ekonomiki. 2007. №10. S.4-26.
Errou K. Ekonomicheskaia teoriia i gipoteza ratsional'nosti //
Ekonomicheskaia teoriia. S.248.
Kositsyna F.P., Kozlova N.A. Obshchee v trudovoi teorii stoimosti i teorii predel'noi poleznosti kak osnova ikh sinteza na sovremennom etape // Vestnik VolGU. Ser.3. Ekonomika. Ekologiia. 2001. Vyp.6. S.50-56.
Marks K. Kapital. T.I / K.Marks, F.Engel's. Soch., izd. 2-e.
M., 1960. T.23. S.33.
Keins Dzh. M. Ukaz. soch. S.369.
