CC BY
254
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 9. 2008. Вып. 1. Ч. II
А. А. Рожкова
«НЕОБХОДИМАЯ ЛЮБОВЬ» СИМОНЫ ДЕ БОВУАР: «LETTRES А SARTRE 1930-1939; 1940-1963»
Двухтомное издание писем Симоны де Бовуар к Жан-Полю Сартру - «Lettres а Sartre 1930-1939; 1940-1963» вышло в 1990 г. в издательстве «Gallimard» и сразу стало объектом пристального внимания не только читательской публики, но и критиков, литературоведов - «став литературным фактом»1. Широкому кругу читателей «Письма к Сартру...» оказались интересны не столько в качестве документального свидетельства определенной эпохи и отдельно взятой незаурядной личности, сколько в качестве произведения, запечатлевшего нетрадиционную модель взаимоотношений между мужчиной и женщиной (представителями своего времени - Жан-Полем Сартром и Симоной де Бовуар) - «необходимой любви» (термин М. Озуф, который она вводит, ориентируясь на постоянное употребление самой Бовуар слова « необходимость» применительно к возлюбленному)2 или «постоянная и управляемая любовь» (Сартр)3, «любовно-литературный союз в духе героев Шодерло де Лакло» (С. Л. Фо-кин)4, связывавшая ее с Сартром на протяжении всей жизни; одного из «первоисточников», выражающего взгляды писательницы на любовь.
Знакомство двадцатилетней Бовуар с Сартром символизировало «новую эру»5 в ее жизни: «Сартр в точности соответствовал тому, что я пожелала себе в пятнадцать лет: в нем я нашла те же накаленные страсти, что и в себе, только у него их было вдвое больше. С ним я всегда смогу все разделить. Когда в начале августа мы с ним расстались, я уже знала, что этот человек никогда не уйдет из моей жизни»6. С ним она впервые познала и смогла разделить не только физическую близость - «это был мой первый мужчина, до этого я даже ни с кем не целовалась»7, но близость духовную: «Как-то утром, в Люксембургском саду, возле фонтана Медичи, я изложила ему плюралистскую мораль, которую придумала себе, чтобы оправдывать людей, которых я люблю, но на которых не хотела бы походить. Он камня на камне от нее не оставил. Мне она была дорога, поскольку позволяла сердцем решать, где добро, а где зло; я билась за нее три часа. Мне пришлось признать свое поражение.. .»8 Именно у фонтана Медичи внутренняя интеллектуальная маскулинность, явившаяся некоей компенсацией внешней эротической несостоятельности феминного Сартра поразила маскулинную Бовуар; вызвав сначала духовную страсть - влечение к близкому духом человеку, в основе которого лежало желание общения, а через некоторое время и эротическое влечение к мужчине, которое, как признается в письме к Олгрену от 1948 г. Бовуар, так и не смогло породить «всеобъемлющей любви»: «.нас связывает только тесная дружба, а любовь прошла мимо. В основном из-за него, так как секс вообще ему не слишком интересен. Человек он живой, горячий - во всем, кроме постели. Хотя никакого опыта в этой сфере у меня не было, интуитивно я довольно быстро все поняла, и постепенно спать вместе нам стало казаться сначала излишним, а потом даже и неприличным. Примерно лет через восемь или десять мы вовсе оставили это занятие, сочтя его обоюдной неудачей»9; тем не менее, это «движение к Другому»10 «объединило в неразрывный синтез»11 Сартра и Бовуар. Вместо брачных уз свои отношения любовники,
© А. А. Рожкова, 2008
наперекор общественной морали, скрепили в 1929 г. двусторонним пактом, явившимся жестом свободной воли, который обретет свою экзистенциальную формулировку в «Бытие и ничто» Сартра: «Я вас люблю, потому что по своей воле соглашаюсь вас любить и не хочу отрекаться от этого; я вас люблю ради верности самому себе.. ,»12 Суть этого «пакта» сводилась к трем постулатам, касавшимся трех основных сфер жизни. Первый пункт оговаривал специфику их интимной жизни: каждый из любовников имел полное право на «случайную любовь», при условии, что эти случайные связи не будут угрожать их высокодуховному союзу; отсюда требование друг от друга абсолютной взаимной откровенности. Второй момент двухстороннего пакта касался устройства социальной - «совместной» жизни: любовники жили отдельно, периодически встречаясь - это называлось «рациональная устроенность жизни вдвоем», которая стала возможна в результате сознательного отказа от брака и детей. Последний пункт договора касался творчества - предполагалось, что каждый из любовников будет самостоятелен в своих творческих поисках, но оба будут следить за успехами и неудачами друг друга, выступая в роли первых читателей и критиков. Говоря о взаимоотношениях Сартра и Бовуар, ни в коем случае не следует упускать из виду, что мы говорим о взаимоотношениях двух интеллектуалов, для которых мир, который их окружал, люди, явления и события, которые с ними происходили, другими словами, опыт, который приходил из вне, обретал свою ценность только тогда, когда они могли его запечатлеть во всем его многообразии, овладев, таким образом, им, сделав из него словесные выжимки для того, чтобы разделить с себе подобным - «другим я»; обретая, тем самым, в абсурдном, иррациональном, с точки зрения философии экзистенциализма, мире, в котором ограниченное в своей свободе, пассивное существование человека случайно, обречено на бессознательное, неподлинное, имманентное «бытие-в-себе», возможность трансценденции собственной личности - «бытия-для-себя», расценивающееся как «бы-тие-для-другого», через которое осуществляется «бытие-для-мира»: «.другой является неизбежным посредником, соединяющим меня со мной самим <.> .у меня появляется необходимость в другом: чтобы полностью понять все структуры своего бытия, Для-себя отсылает к Для-другого»; «.я "опущен" в мир, в среду вещей, и мне нужно опосредование Другого, чтобы быть тем, чем я являюсь»13; «Чтобы получить какую-либо истину о себе, я должен пройти через другого. Другой необходим для моего существования, так же, впрочем, как и для моего самопознания»14, которое сам Сартр с семнадцати лет и до встречи с Бовуар осуществлял через жизнь в «некоей среде, мире и силе» - жизнь в дружеской паре: «У меня было три " близких друга", и каждый соответствовал определенному периоду моей жизни: Низан - Гиль - Бобр (ведь Бобр была мне также и другом и остается им). Сверх привязанности (каковой бы та ни была) дружба приносила с собой некий союзный мир, куда мы вместе с другом вкладывали все наши ценности и все наши мысли и все наши вкусы. И этот мир обновлялся благодаря постоянным изобретениям. В то же самое время один поддерживал другого, что и порождало пару, обладавшую значительной силой. <.> Я хочу сказать, что был вовлечен в сияющую и чуть-чуть обжигающую форму существования, лишенного тайн и всякой внутренней жизни»15. Схожим образом «экзистенциальный» постулат Сартра реализуется в жизни Бовуар, только «Другим» у нее является возлюбленный, а дружескую пару сменяет любовная пара, сама идея «опосредования своего собственного бытия через Другого» Сартра приобретает у нее несколько иное звучание, в котором уже заложено то, что в письмах Бовуар к Сартру примет форму «необходимой любви»: «каждый находит оправдание своего существования в том, что нужен другому»16.
Рождению «необходимой любви» предшествовало разделение любви на два автономных, качественно отличных друг от друга, вида любви («необходимая любовь» и «случайная любовь»)17, все это вполне соответствовало философским идеям Сартра, нашедшим в 1943 г. выражение в его программном произведении « Бытие и ничто», в первой части («Проблема ничто») которого приводится пространное размышление о человеческой любви, состоящей, подобно двойственной природе человека, из фактичности («контакта двух кожных покровов», сопровождающегося «чувственностью, эгоизмом, механизмом прустовской ревности, борьбой полов Адлера») и трансценденции («огненного потока» Мориака: зова бесконечности, эроса Платона, космической тайной интуиции Лоуренса. Здесь как раз отделяются от фактичности, чтобы внезапно оказаться по ту сторону настоящего и действительного состояния человека, по ту сторону психологического в метафизической целостности)18. Именно любовь-трансценденция, считает Сартр, возвышает человека. В эссе Бовуар « Второй пол» разводится « физическая любовь», в основе которой лежит любовный акт, заставляющий женщину ощущать, «что ее партнер пользуется ею как вещью» и «вечные непреходящие чувства», сопровождающиеся «восторженным восхищением», преодолевающим «имманентность момента», «превращая обжигающие воспоминания из сожаления в сокровище», «угасающую страсть - в надежду и обещание», «смятение, удовольствие и желание из состояний - в дар», тело женщины «больше не объект, это песнопение, это пламя»19. Образ трансцендентной любви выражен у писателей через стихию огня (огненный поток Мориака, пламя), стихию страсти, но страсти экстатичной, духовной в своей сути: «... сексуальность влюбленного приобретает мистическую окраску»20. Немудрено, что именно такая, трансцендентная любовь царит к этому времени (времени создания и публикации «Бытия и ничто») в их отношениях: «. я не являюсь вещью в вашей жизни; я это прекрасно чувствую; действительно, есть только я и вы и это колоссальная сила, и когда я это чувствую, как сейчас, я могу со всем справиться»21. От саморазрушения, превращения в объект, вещь, от отречения от собственной трансцендентности - всего того, что сопутствует традиционной любви, в трансцендентной «необходимой любви» с Сартром Бовуар спасает рациональная природа этой любви, в основе которой лежит волевой акт: «усилие человеческой реальности, направленное к тому, чтобы стать собственным основанием в другом»22. Другими словами, силою своей воли и разума любовники по обоюдному согласию становятся органичной частью существования друг друга, необходимыми элементами проекта («свободное продуцирование цели») собственного существования.
Эпистолярная форма, как показало время, явилась наиболее удобной формой выражения «необходимой любви». Инициатива переписки принадлежала Сартру: свое первое письмо к «Petit charmant Castor» - «Маленькому очаровательному Бобру»23 (прозвище Бовуар времен учебы в Сорбонне) - он пишет в 1929 г. Обращение Сартра к Бо-вуар в мужском роде («Мой очаровательный Бобер», «Мой нежный малыш, мое сердце», «Мой дорогой малыш, вы другой»24; лишь единожды Сартр обратился к Бовуар в женском роде - «Моя маленькая морганатическая супруга»25), являлось не только неким способом отделить любовь к ней ото всех других привязанностей, но и стремлением покончить с их несостоятельным, в физическом плане, романом, переведя взаимоотношения с Бовуар в духовную плоскость, по возможности не растеряв ни обоюдной сентиментальности, эти отношения сопровождавшей, ни обоюдной необходимости26, эти отношения породившей. Ведь помимо женщины, которую на свой лад любил Сартр, но самое главное, которая любила его так, как он того хотел (не посягая на его свободу и независимость),
он нашел в Бовуар друга, общение и дружба с которой с течением времени упразднила необходимость в мужской дружбе в жизни Сартра («... встреча с Симоной де Бовуар отдаляет его от товарищей, он перестает нуждаться в этой мужественной подмоге, которую предоставляет дружба, мужчины оказываются по ту сторону его-бытия-для-себя, которое обретает опору в связи с красивой и умной женщиной»27); некую конфидентку его жизни, в отношениях с которой он получал возможность внешней идентификации28 - «сбрасывать с себя бремя своего безобразия»; гарант их свободы: «.мы оба через три месяца окажемся свободными, поскольку зависеть друг от друга - это не зависеть ни от кого »29; соратника и сообщника, способного разделить его взгляды и мысли, противостоять своим «подлинным существованием» «неподлинному существованию» мира с его постоянным вторжением и нивелированием личности - на данном жизненном этапе (1930 - июль 1939) это вылилось в противостояние буржуазной среде, ее морали (так как ненавистную среду для любовников олицетворяли их семьи, то, в первую очередь, это было противостояние буржуазной морали их семей). В первом, датированным 6 января 1930 г., письме Бовуар к Сартру чувствуется противостояние, разграничение двух миров: косного - имманентного, неподлинного - неискреннего мира буржуазной семьи и мира трансцендентного, который олицетворяет для Бовуар Сартр, а позднее и «семья» (помимо Сартра и Бовуар, семью составляли бывшая возлюбленная Сартра, ученица Бовуар, - Ольга Козакевич и ее муж - ученик Сартра, который долгое время был любовником Бовуар - Жак-Лоран Бост, любовница Сатра - Ванда Козакевич и Натали Сорокина - ученица и любовница Бовуар), которую Бовуар «выбрала себе сама»30. Члены биологической семьи не чувствуют и не понимают ее, их кровно соединенные существования духовно разобщены, между ними нет взаимопонимания, близости, эмоций, в описании домашних нет красок, есть лишь констатация факта («пришла моя мама, она была очень мила»), порой даже агрессия («моя бабушка ухаживала за мной со слишком уж большой преданностью: она входила в мою комнату каждые две минуты за тем, чтобы добавить лимон в чай, который у меня не было никакого желания пить, из-за того, что я спала»). Единственный человек из ее семьи, который импонирует Бовуар - ее сестра (Пупетта), но импонирует не сама по себе, а в качестве добровольного вассала, осуществляющего взаимосвязь с Сартром: «Моя сестра тоже пришла, но слишком поздно для того, чтобы вам отправить сообщение, которое она должна была принести этим утром. Она также принесла статью для Низана». Сартр предстает полной противоположностью семье Бовуар, его забота и нежность подлинны, искренни, естественны и продиктованы не долгом или моралью, но чувствами: «... вы были рядом со мной, самый дорогой маленький мужчина, полный заботы и нежности»31. Имманентности семьи Сартра, претившей стремившемуся трансцендендировать (действовать) «маленькому живому существу, совсем веселому, горячему»32, Бовуар противопоставляет собственное, проникнутое любовью, существование, не позволяя его сознанию, под влиянием ситуации, погрузиться в косное «бытие-в-себе», лишиться трансцендирующей силы, направленной на « бытие-в-мире» (экзистенциалия существования, трансценденция существования в этот мир): «надеюсь, вы не очень скучаете. Знайте, что я люблю вас нежно, мое красивое маленькое чудо; дни начинаются с того, что в мыслях я обращаюсь к вам, и сегодня утром я рада сказать себе, что через восемь дней, в это время, я буду с вами»33. В словесную форму свою любовь к Сартру Бовуар впервые облекает в письме от 6 июля 1939 г., в котором звучат сразу два французских слова, обозначающих синонимичные «нужду» и «необходимость» - существительное besoin (нужда) и прилагательное nécessaire (необходимый): «Сейчас я хотела бы видеть вас и только вас; все так полно, необходимо
и счастливо с вами; вы другой, моя истинная жизнь, любовь моя, моя жизнь - я люблю вас, я хотела бы вас увидеть; как я нуждаюсь в вас; как я была бы несчастна, если бы вас не было»34. Эпоха существования крайнего индивидуализма, замкнутости на личных интересах подходила к концу: «Я мало-помалу отказывалась от квазисолипсизма, иллюзорной независимости моих 20 лет.»35, начиналась другая эпоха, другой период жизни - период военного бытия (из 309 писем к Сартру, составивших основное содержание двух томов писем к Сартру в этот период написано 212).
Война по экзистенциальной философии лишает человека свободного, трансцендентного бытия, погружая его в мир небытия, несвободы, имманентности - мир Ничто. В своем первом письме к мобилизованному Сартру от 7 сентября 1939 г. Бовуар противопоставляет «необходимую любовь» - «глубокий союз» - миру войны - «всему этому ужасу»: «Какая радость узнать ваш новый адрес, вновь ощутить себя связанной с вами, знать, где вы, на данный момент - это некоторое ощущение уверенности - я счастлива, чего не было со мной со дня вашего отъезда, да, это, действительно, счастье, самое лучшее, эта сила любви, ко -торую я чувствую между нами, этот глубокий союз среди всего этого ужаса. Я так люблю вас; я не думаю о дне, когда снова обрету вас, тем более я не упоминаю о нашем прошлом. Я закрыта от всяких воспоминаний. Мне нет необходимости находить вас вновь, т. к. я не разлучена с вами, я всегда в том же мире, что и вы»36. Этот «глубокий союз» коренится в сознательном стремлении жить жизнью (впечатлениями, мыслями, чувствами) Другого, разделяя вместе с ним свое как внешнее, так и внутреннее существование, чтобы вновь обрести и сохранить себя через Другого37, прорываясь, трансцендируя, таким образом, через Небытие к Бытию, через скуку и тоску военных будней к счастью и радости жизни; в необходимости со-бытия, со-единения двух одиноких существований в одно целое, противостоящее миру небытия - «подонков и маленьких людей, обходительных и тщедушных»38, «атмосфере кошмара - и тягостных пробуждений», «странного существования»39.
В наиболее концентрированной форме потребность, необходимость в адресате звучит в письмах трирского плена (период с июля 1940 - март 1941 гг.), составляющих квинтэссенцию любви (из 59 писем более половины (42 письма) начинаются с обращения «Моя любовь», «Моя дорогая любовь») Бовуар. С марта по июль 1940 г. Бовуар впервые окажется в ситуации полной изоляции, не имея возможности разделять, пусть даже посредством слов, его бытие, объединяя его со своим - это был самый тяжелый период для Бовуар: «я очень рада получить хотя бы словечко от вас. Я глупо смотрела на это письмо, не веря, что я могла ожидать лучшего в один из этих дней - открытку, в которой вы мне не говорите ничего, но это было живое слово. <.> я думала о вас, не имея при этом никаких новостей, что я только не представляла. - затем, я боялась, что не смогу вас увидеть до конца войны и была очень несчастна, не имея возможности вам написать»40. Именно на это время приходится сознательное воплощение всегда присутствовавшего в отношениях с Сартром желания адресанта любить адресата «больше, чем себя, жить только вами и только для вас - целый месяц - несмотря на всю мою тоску», «страдать, трястись для вашего счастья, вашей судьбы»41. Жизнь Бовуар сводится к ожиданию Сартра: «я занимаюсь только тем, что жду вас с утра до вечера и считаю дни», «я живу с замирающим по направлению Мерт-и-Мозель сердцем», «вся моя жизнь - это ожидание вашего возвращения»42 и пр. Практически в каждом «трирском» письме адресант испытывает необходимость не только духовно и душевно, но и физически разделить участь адресата: «О, если бы только я смогла быть с вами! Именно там, где вы находитесь, разделяя вашу участь - это было бы настоящим счастьем»43. Освобождение в конце марта 1941 г. Сартра
из плена и возвращение в Париж символизирует начало окончания эпохи военного небытия в личной жизни пары.
На «послевоенный» период бытия приходится семнадцатилетний роман Бовуар с Нельсоном Олгреном, упразднивший «случайную любовь» с Бостом: «Как только мы познакомились, я порвала все отношения, как сентиментальные, так и сексуальные (а они были приятными и удобными), связывавшие меня с Бостом»; явившийся серьезной угрозой «необходимой любви» с Сартром: «. смею Вас уверить, что наша история отнюдь не способствовала улучшению моих отношений с Сартром»44. В то время как Бовуар познакомилась с Олгреном, Сартр переживал бурный роман с американской актрисой Долорес Ванетти; приходившие все реже и реже письма от него вызывали у Бовуар опасения за совместное экзистенциальное существование - «необходимую любовь»: «Я бы не хотела, чтобы жизнь нас разделяла», «каждую ночь мне немного страшно, я чувствую себя отрезанной от вас. Быстренько словечко, мой дорогой, моя любовь, не забывайте меня. Не забывайте, что я очень страстно люблю вас»45.
Даже в ситуации обретения «всеобъемлющей любви» с Олгреном, заставившей ее пересмотреть свои взгляды на любовь, Бовуар удается сохранить «необходимую любовь» двух одиноких существований, необходимых друг другу, чтобы обрести равновесие после сердечных травм, чтобы совместно осуществлять своим творчеством трансцендентный прорыв в мир, к истинному, свободному существованию в нем, не обремененному браком, семьей, излишней близостью другого.
1 Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 63.
2 «До Олгрена она балансировала между двумя видами любви, тщательно обозначенными Сартром: необходимая любовь (Симона и Жан-Поль) и случайная любовь (все остальные)», см.: OzoufM. Simone amoureuse // Le Nouvel Observateur. 1997. № 1685. P. 60-61.
3 СартрЖ.-П. Дневники странной войны. Сентябрь 1939 - март 1940 // Его же. Дневники странной войны / Пер. с фр. О. Волчек и С. Фокина. СПб., 2002. С. 305 .
4 Там же. С. 763.
5 «1929 год, на который приходится конец моей учебы, начало экономической независимости, переселение из родительского дома, расставание со старыми друзьями и встреча с Сартром, этот год открыл для меня, безусловно, новую эру», см.: Beauvoir S. de. La Force de l'age. Paris, 1960. P. 368.
6 Бовуар С. де. Воспоминания благовоспитанной девицы / Пер. с франц. М. Аннинской и Е. Леоновой. М., 2004. С. 445.
7 Бовуар С. де. Трансатлантический роман. Письма к Нельсону Олгрену 1947-1964 / Пер. с франц. И. Мягковой. М., 2003. С. 221.
8 Бовуар С. де. Воспоминания благовоспитанной девицы... С. 444.
9 Бовуар, С. де. Трансатлантический роман. Письма к Нельсону Олгрену 1947-1964... С. 221.
10 «Эротическое влечение - это движение к Другому, в этом его основной смысл», см: Бовуар С. де. Второй пол: В 2 т. / Пер. с франц.; общ. ред. и вступ. ст. С. Г. Айвазовой, коммент. М. В. Аристовой. М.; СПб., 1997. Т. 1. С. 494.
11 Сартр, Ж.-П. Очерк теории эмоций // Психология эмоций. Тексты. М., 1984.
12 Сартр Ж.-П. Бытие и ничто / Пер. с франц., предисл., примеч. В. И. Колядко. М., 2002. С. 383.
13 Там же. С. 246-247; 310.
14 Сартр, Ж.-П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов. М., 1990. С. 336.
15 Сартр Ж.-П. Дневники странной войны. Сентябрь 1939 - март 1940... С. 587, 581-582.
16 Бовуар С. де. Воспоминания благовоспитанной девицы... С. 184.
17 Традиция разделения любви на плотскую, грубую, чувственную (зачатая Зевсом и земной женщиной Дионой Афродита Пандемос) и духовную, возвышенную, утонченную (рожденная без матери, Ураном Афродита Урания) берет свое начало в Древней Греции. В Средневековье любовь делили на истинную (высокую, чистую, куртуазную fin'amor) и неистинную (низкую, лже-любовь, foll amor) любовь. В эпоху Возрождения возвышенную любовь олицетворяла Венера Милосская, низменную - Венера Каллипига. «Трактат о любви» Стендаля, в котором он разделяет любовь
на: любовь-страсть (настоящая, импульсивная любовь), любовь-влечение (изящная любовь ума), физическая любовь, любовь-тщеславие иллюстрирует градацию любви Нового времени и т. д.
18 СартрЖ.-П. Бытие и ничто... С. 91.
19 Бовуар С. де. Второй пол... С. 729, 730.
20 Там же. С. 730.
21 Beauvoir S. de. Lettres а Sartre 1930-1939; 1940-1963: 2 vol. / S. de Beauvoir; éd. Sylvie Le Bon de Beauvoir. Paris, 1990. V. 1. P. 164.
22 Сартр, Ж.-П. Дневники странной войны. Сентябрь 1939 - март 1940... С. 356.
23 Sartre, J.-P. Lettres au Castor et а quelques autres 1926-1939; 1940-1963: 2 vol. / Éd. Simone de Beauvoir. Paris, 1983. V. 1. P. 40.
24 Sartre J.-P. Lettres au Castor et а quelques autres 1926-1939; 1940-1963... V. 2. P. 338, 363.
25 Sartre J.-P. Lettres au Castor et а quelques autres 1926-1939; 1940-1963... V. 1. P. 41.
26 «Ощутить жизнь без Бобра значит для меня ощутить пустыню»; «Бобр думает, что убьет себя, если больше меня не увидит», см.: Сартр Ж.-П. Дневники странной войны. Сентябрь 1939 - март 1940... С. 124, 162-163.
27 Там же. С. 763.
28 Там же. С. 579, 598, 809.
29 Sartre J.-P. Lettres au Castor et а quelques autres 1926-1939; 1940-1963... V. 2. P. 371.
30 Бовуар С. де. Трансатлантический роман. Письма к Нельсону Олгрену 1947-1964... С. 222.
31 Beauvoir S. de. Lettres а Sartre 1930-1939; 1940-1963... V. 1. P. 15.
32 Op. cit. P. 63.
33 Op. cit. P. 23.
34 Op. cit. P. 75, 76.
35 Beauvoir S. de. La Force de l'age. Paris, 1960. P. 381.
36 Beauvoir S. de. Lettres а Sartre 1930-1939; 1940-1963... P. 83.
37 «Вокруг меня - замурованное в тысячи томов дремало прошлое, и настоящее тоже казалось мне прошлым, которое должно еще наступить. Я теряла себя», см.: Beauvoir S. de. La Force de l'age... P. 472.
38 Beauvoir S. de. Lettres а Sartre 1930-1939; 1940-1963... P. 168.
39 Beauvoir S. de. Lettres а Sartre 1930-1939; 1940-1963... V. 2. P. 184, 203.
40 Op. cit. P. 152.
41 Op. cit. P. 153, 178.
42 Op. cit. P. 185, 189, 193.
43 Op. cit. P. 172.
44 Бовуар С. де. Трансатлантический роман. Письма к Нельсону Олгрену 1947-1964... С. 485.
45 Beauvoir S. de. Lettres а Sartre 1930-1939; 1940-1963... P. 273, 274.
