CC BY
88
Косик Виктор Иванович, д-р ист. наук,
вед. науч. сотр. Отдела истории славянских народов в Юго-Восточной Европе в Новое время Института славяноведения РАН [email protected]
Немного из истории русофильства
1 * * и русофобства в Болгарии
В. И. Косик
Статья посвящена известным историкам феноменам русофильства и русофобства в Болгарии в XIX столетии. На сложном историческом фоне, богатом на политические сюрпризы, эти два противоположных феномена представлены в высказываниях и стихах представителей болгарской национально мыслящей интеллигенции — П. Славейкова, Г. Раковского, З. Стоянова, Л. Каравелова, И. Вазова. Одни из них опасались превращения Болгарии в русскую провинцию, другие видели в могучей, единоверной и славянской России спасение своей родины, своего народа. Третьи видели будущее своей страны в союзе с Османской империей и создании дуалистической турецко-болгарской монархии. Наблюдалось и изменение своей позиции, как у Л. Каравелова, подчеркивавшего крепость русско-болгарской дружбы. Отмечено и отношение русской мысли через размышления Константина Николаевича Леонтьева, русского дипломата, философа и публициста, к Болгарии, к русско-болгарским отношениям, которые не представлялись ему, в отличие от многих его современников, радужными. Значительное внимание уделено «смутному» по многим параметрам времени, когда после Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. значительная часть болгарских земель получила возможность сформировать свое государство в форме фактически независимого от Османской империи Болгарского княжества, в котором процессы русофильства и русофобства не только не затихли, но и получили дальнейшее обострение, особенно после совершившегося без ведома России объединения Болгарского княжества с Южной Болгарией, не имевшей государственности. В заключение даны краткие характеристики русофильства и русофобства.
Русский дипломат К. Н. Леонтьев в известной «Записке о необходимости литературного влияния во Фракии» (1865), рассуждая о влиянии России и имени ее на Балканах, подчеркивал, что молодежь равнодушна к России. Даже тем, кто ее любит, она видится только дружественным государством, обладающим грозной армией свыше полумиллиона штыков. Образование и ум надо искать на Западе, только не в России, которая может пригодиться балканским народам в кризисных ситуациях, но не более того. Здесь Константин Николаевич и прав, и не прав. Безусловно, прорусские симпатии у болгар были обусловлены надеждой на избавление от османской власти при помощи единоверной и сла-
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект 15-01-00145 а.
22
вянской России. Но «среди балканских народов всегда существовали сильные опасения, что ценой такого освобождения будет их включение в состав Российской империи»1.
Хотелось бы заметить, что эти «опасения» были характерны прежде всего для самих болгар. Западный либерализм уже пускал свои корни или, если говорить в духе Леонтьева, «засорял» самобытную жизнь балканских народов. Разумеется, их исторические корни были далеко не одинаковы, как и отношение к России — этому православному «опекуну» и грозному наследнику Византии, на преемство которой претендовала, кстати, и Болгария.
В то же время, повторю, для болгарского народа имя России было священным. Достаточно сказать, что в 1867 г., после покушения на Александра II, в балканских землях, в том числе и в Болгарии, состоялись многочисленные молебны за здравие русского царя.
Великому болгарину П. Р. Славейкову (по другим сведениям, И. Вазову) принадлежат следующие строки: «Руский цар е на земята най-велик, над всич-ки пръв; русите са наши братя, наша плът и наша кръв. Кат Русия няма втора тъй могъща на света; тя е нашата опора, тя е нашта висота! Руска сила, руска воля, руска кръв и руский пот ще избавят от неволя наший падналий народ. Бог поддържа крепка мишца и ръка спасителна; той е вложил ней в десница сабя отмъстителна. Нам Русия е надежда, руский цар е наший спас — никой друг не ни поглежда, не помисля зарад нас. Немци, френци, англичани юди наши са враждебници, дружни с нашите тирани, наши са изедници... да смирят се ин-тириганти, да живее руский Бог!»2 («Русский царь на земле самый великий, над всеми первый; русские наши братья, наша плоть и наша кровь. Такой, как Россия, нет могущественнее в мире; она наша опора, она наша высота! Русская сила, русская воля, русская кровь и русский пот избавят от неволи наш павший народ. Бог поддерживает крепкую мышцу и руку спасительную; Он вложил в ее десницу саблю отмстительную. Нам Россия есть надежда, русский царь — наше спасение, никто другой на нас не взглянет, не позаботится о нас. Немцы, франки, англичане иуды — наши неприятели, дружные с нашими тиранами, наши кровопийцы. Пусть смирятся интриганы и да здравствует русский Бог!»)
Были и другие мысли о России, принадлежавшие революционерам, например, Г. С. Раковский в 1861 г. в брошюре «Преселение в Русия или руската убий-ствена политика за българите» писал: «Руското правителство, кое досега лъсте-ше нашите добродушни българи със сякакви лукави и лъжовни обещания, днес вече открива булото си и явно показва убийствената и злобната си политика към тях. То е наумило и труди се с всичките лукави и безчестни средства да разори и опустоши милото ни Отечество България и. нашата народност, самото нам скъпоценно и свято наследие!.. Длъжност свята към милото ни Отечество налага ни да открием простодушному народу какво нещо е тая Русия и нейното мъчи-
1 Тодев И. Граф Игнатиев и принципът за единство на православието // Исторически пре-глед. 1991. Кн. 7. С. 80.
2 Славейковъ П. Р. Избрани съчинения. Кн. първа: Стихотворения. София, 1901. С. 49—50. См. также: URL: http://society.actualno.com/Ogromno-zname-pokri-Iskyrskoto-defile-za-Treti-mart-news_17852.html#ixzz2yDiw9m37 (дата обращения: 15 октября 2015).
телско монголско правителство, и какви вечни мъки ги чакат, ако са тия излъжат и идат да влязат в нейните железни нокти»3. («Русское правительство, которое до сих пор льстит добродушным болгарам всякими лукавыми и лживыми обещаниями, сейчас уже снимает свою маску и явно показывает убийственную и злобную свою к ним политику. Оно надумало и трудится всеми лукавыми и бесчестными средствами разорить и опустошить милое нам отечество Болгарию и... нашу народность, самое нам драгоценное и святое наследие!.. Святой долг к нашему милому Отечеству обязывает нас открыть простодушному народу, что такое эта Россия и ее монгольское правительство мучителей, и какие вечные муки их ждут, если они соблазнятся и. попадутся в ее железные когти»).
Здесь забывается одно — Россия была не в состоянии тогда приступить к освобождению Болгарии, и в Петербурге не желали вступать в открытый конфликт с Европой.
Другой революционер, З. Стоянов, восклицал: «Да бъде проклета оная минута, когато е стъпил руски крак в нашата земя, когато се е произнесла за първи път думата освободителка и покровителка!»4 («Пусть будет проклята та минута, когда ступила русская нога на нашу землю, когда были в первый раз произнесены слова — "освободительница" и "покровительница"!»)
В болгарских землях вера в мессианское предназначение России обернулась не только формированием образа освободителя «дядо Ивана» (в годы царствования Николая I гораздо чаще можно было услышать «дядо Никола»), но и возникновением мнения об особом характере болгаро-русских отношений. Эти прорусские симпатии особенно ярко проявились во время русско-турецких войн. Традиционные настроения постепенно меняются после поражения России в Крымской войне. Многие из русофилов уже не хотят таковыми называться. Облегчения участи страны ищут даже в милости султана, в смене религии, в восстании. Вера, надежда и любовь к России пошатнулись, особенно у политизированной интеллигенции, настойчиво искавшей свой путь к национально-церковному освобождению страны и собиранию исторических земель.
Но в то же время Россия оставалась для болгар страной, где они получали образование. Именно болгарские студенты представляли наиболее многочисленный отряд, по сравнению с другими учащимися из южнославянских стран. За период от Крымской кампании до Освобождения в российских учебных заведениях получило образование 267 болгар5. Известный болгарский историк Н. Генчев писал, что четыре пятых болгарских учителей были подготовлены в России6.
И тем не менее все это не означало, что только вместе с Россией болгары видели путь к освобождению. Приведу любопытный монолог одного из болгарских учителей из статьи К. Н. Леонтьева «Панславизм и греки» (1873): «Без турок, в настоящее время и надолго, мы слабее всех на свете, вместе с турками мы сильнее и греков, и сербов, ибо нас больше, ибо мы все вместе райя, и не разбиты ни, как греки, на
3 Форум «О Болгарии по-русски» (URL: http://forum.aboutbulgaria.biz/viewtopic.php?f= 1&t=13988&start=60. (дата обращения: 15 октября 2015 г.)).
4 URL: http: //www. /Dnevnik. bg/
5 См.: Генчев Н. Франция в българското духовно възраждане. София, 1979. С. 231.
6 См.: Там же. С. 240.
две половины, турецкую и свободную, ни, как сербы, на четыре части: турецкую, австрийскую, черногорскую и белградскую. Мы никогда не бунтовали, как греки и сербы, мы сознательно не хотели помочь им во время их движений. Поэтому мы имеем право на доверие правительства. У нас нет независимых центров, вроде Це-тинья, Афин и Белграда, из которых при случае может грозить туркам война; у нас нет династий своих, нам нечего присоединять к независимому центру; у нас нет ни Крита, ни Боснии, ни Эпира, ни Фессалии, ни Герцеговины. Мы все вместе райя. Да здравствует же Абд-Уль-Азис-хан, султан наш и царь болгарский!
— Что делать, мы свыклись с турками, — сказал мне, смеясь, однажды еще третий болгарин. — Как-нибудь проживем. Этнография же говорит, что мы отчасти одной породы с ними»7.
Подобные настроения нашли и документальное подтверждение в известном меморандуме Болгарского тайного центрального комитета султану (1867). Суть этого любопытнейшего письма-обращения заключается в предложении по оформлению турецко-болгарской монархии, «в рамках которой создать болгарское конституционное царство со своим Народным собранием, собственной армией под командованием болгарских офицеров и отдельной болгарской администрацией; во главе дуалистической монархии должен был стоять султан, и к его титулу падишаха прибавлялся титул "царь болгар"»8.
Один из великих учителей болгарского народа Любен Каравелов, выпускник Московского университета, как и многие, надеялся, верил, ожидал реальной помощи от России в освобождении от турецкого ига, что, впрочем, не мешало ему и критиковать ее весьма яростно за отсутствие немедленной помощи, даже считать Россию виновницей того, что болгарский народ продолжает страдать, мучиться, быть попранным уже 500 лет османлиями. Видимо, Каравелов в царской власти видел своеобразную мертвую силу, деспотию, мучающую свой народ и не желающую поспешить с освобождением болгар.
Так, в конце 1870 г. в «Свободе» можно было прочесть такие строки: «Главная причина, которая держала и держит и до настоящего времени около 30 миллионов славян и других православных христиан под турецким и австрийским игом, без всякого сомнения, есть Россия. Объясним: 1) несчастные турецкие и австрийские славяне и христиане ждали до сегодняшнего дня, что Россия подаст им братский сигнал и скажет им "воскреснете и будете свободны"; 2) Россия была единственной славянской и православной державой, следовательно, только она могла чистосердечно поддерживать и защищать славянство и православие, и юго-восточный мир ожидал от нее много и много; 3) русская пресса всегда проповедовала крестовый поход против Запада и советовала турецким и австрийским славянам не надеяться ни на кого, а прилепиться к России и только от нее ожидать спасения, поддержку, свободу и счастье, и славяне и православные христиане уважали эти советы и ожидали от России материальной и нравственной помощи; 4) любовь и сочувствие к России были такими большими, что вооружили весь Запад против турецких и австрийских славян.»9
7 Леонтьев К. Н. Собр. соч.: В 9 т. М., 1912. Т. 5. С. 33-34. Выделено мной. — В. К.
8 Косев Д. Новая история Болгарии. М., 1952. С. 292.
9 Каравелов Л. Събрани съчинения: В 9 т. София, 1967. Т. 7. С. 247-248.
В 1873 г. в «Независимости» он же писал: «Единственное добро, которое в состоянии нам сделать сегодня наши русские братья, состоит в их сочувствии к нашей политической свободе и к нашей племенной особости. Помогите нам свалить с шеи турецкое и немецкое иго; развяжите нам руки и дайте нам возможность добиться своей собственной воли, докажите Европе, что не имеете задних мыслей и что руководствуетесь чистыми побуждениями; а потом докажите нам свое сочувствие и свое братство практически — и вы тогда найдете нелицемерных братьев и яростных союзников»10. «Мы, болгары, любим русских, но еще больше любим самих себя; мы радуемся русским успехам и русскому величию, но в то же время желаем стать свободными и независимыми; только потом мы готовы защищать общеславянские интересы, но желали бы прежде всего защитить самих себя. Наше настоящее положение таково, что народ не может думать ни о племенном родстве, ни о славянофильстве; а если все это так, то он (народ. — В. К.) готов броситься на шею всякому, кто готов оказать какую-либо помощь и кто пожелает облегчить его горькое существование»11.
Думаю, что здесь Любен Каравелов несколько увлекся. Не было «всякого», готового выступить с оружием за освобождение православных болгар, помнящих свое родство с единоверным русским народом. Из великих держав все же наиболее близкой продолжала оставаться Россия. И, критикуя Россию, Караве-лов вновь обращался к ней.
В 1874 г. в «Независимости» Каравелов подчеркивал, что нет такого русского, который поднимет свою руку на православного славянина, который страдает под турецким игом, что нет такого русского, который пожертвовал бы славянскими интересами в пользу Габсбургской династии, что нет такого русского, который отказался бы от своих братьев в пользу «паршивого монгола». «Мы твердо уверены, что Россия не может быть нам врагом и что русско-турецкая дружба не может просуществовать долго. Россия никогда не откажется от нас и никогда не позволит другим народностям попрать славянское имя»12.
Все было очень сложно у интеллигентов и революционеров, требовавших от России все и сразу.
Повторю, далеко не все болгары мыслили будущее своей страны в единстве с иноверцами. Здесь стоит привести отрывок из написанного в 1876 г. стихотворения болгарского классика Ивана Вазова:
О, здравствуй, Русь, в красе и мощи, Мир вздрогнет, услыхав тебя; Приди,царица полуночи, Зовем тебя, зовем любя.
Народ зовет единокровный, И час настал — к своим приди, Что предназначено, исполни, Завет великий воплоти.
10 Каравелов. Указ. соч. С. 610.
11 Там же. С. 611.
12 Там же. Т. 8. С. 107.
<...>
И, как сыны, тебя мы любим, И ждем тебя мы, как Мессию, — Ждем, потому что ты Россия!
Достаточно вспомнить Русско-турецкую войну 1877—1878 гг. (на памятнике медицинским чинам в Докторском саду в Софии она названа просто Турецкой. Надо не забывать, что в ней сражались с турками не только «московци», вынесшие на своих плечах всю тяжесть войны), когда русские воины сражались вместе с болгарскими братьями, когда русские участвовали в строительстве новой, освобожденной Болгарии. В княжестве, во главе которого был русский ставленник немецких кровей — князь Александр I Баттенберг, была принята довольно демократическая конституция с набором таких прав и свобод, о которых могли только мечтать российские либералы. В России, где разрабатывался ее проект, желали тем самым показать болгарам, уверить их, что она уважает и принимает в расчет их мнения, пожелания относительно государственного устройства Болгарского княжества.
В той ситуации, когда болгарская политическая элита разделилась на два традиционно-схематичных лагеря — либералов, группировавшихся под знаменем защиты конституции и ограничения прерогатив князя, и консерваторов, объединявшихся вокруг монарха и выступавших за усиление его власти, от России требовался максимальный такт, более того, византийское искусство в сношениях с новорожденным полувассальным государством.
От русской дипломатии во многом зависела форма протекания «детской болезни» национализма. В болгарском варианте это было и сложно, и легко, учитывая тогдашнюю неразрешенность вопроса объединения с Восточной Ру-мелией (Южной Болгарией) и Македонией. Тут надо было учитывать и то обстоятельство, что многие болгарские политики прошли турецкую, европейскую, русскую школы макиавеллизма и отлично понимали, что Россия хотела стать своеобразной «мамкой» для Болгарии — этого «славянского аванпоста» на пути к Проливам, к Царьграду. Однако «ребенок» оказался на редкость капризным и лукавым, прекрасно осведомленным о «слабостях» своей благодетельницы. Он явно не хотел держаться за подол русского сарафана.
В то же время болгарские государственные мужи, лидеры политических партий понимали, что только Россия может помочь стране в реализации плана по воссоединению вначале с Южной Болгарией, потом — с македонскими землями. Во власти, в политике, в государстве жили два течения — русофильское и русофобское.
И здесь немного о государственности: это — власть, а таковой в Болгарии не было. Была страна Болгария, управление которой (но не власть) переходило из рук в руки, не всегда чистые. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать прессу того времени. Общественно-политическая жизнь княжества — это было взбаламученное море, где можно с успехом «половить рыбку» и для себя, и для партии, число которых увеличивалось. Добавлю, что сам принцип монархической власти плохо приживался в стране после 500 лет турецкого владычества,
тем более что ее носитель не был болгарином. Владелец трона, но не страны был, в сущности, не «королем», а «пешкой» в политических играх русских и болгарских деятелей. При этом «неспособность» князя быть простым исполнителем воли Петербурга, а чаще всего следовать «советам-приказам» отдельных русских представителей, каждый из которых имел свое видение ситуации в стране, вела к его плохой «приживаемости» на троне и в конечном счете — удалению из страны.
Методом проб и ошибок страна все же накапливала опыт управления, но пока не власти. Свою роль играли здесь и такие факторы, как отсутствие опыта, традиций, кадров, но прежде всего — опекунство России. Это парадоксально, но тем не менее так. Освободить «задунайскую» территорию было гораздо легче, положив свыше 200 тысяч солдат, нежели неявно руководить в стране, где болгарский национализм требовал «Болгарию для болгар». Россия же должна была выполнить одно — воплотить Сан-Стефано в жизнь.
И ей постарались помочь, устроив без согласия России в 1885 г. революцию в Южной Болгарии и воссоединение с Северной Болгарией под главенством Александра Баттенберга. Теперь Болгария с князем оказались в положении стороны, вынужденной «исправлять» ситуацию. Но история, если и повторяется, то, вероятно, в «кривом зеркале», что и произошло.
Правда, «исправлением» занялась Россия — она разорвала отношения с Болгарией, правители которой оказались «неспособны» покориться; стараниями России князь Александр в 1887 г. был вынужден «освободить» престол.
И еще одно замечание: и русофильство, и русофобство характерны для страны, только встающей на путь своего государственного развития. В таких обстоятельствах, с одной стороны, молодая государственность нуждается в помощи и опекунстве. С другой стороны, набирающий силы национализм с его лозунгом «Болгария для болгар» ищет опору для освобождения от плотного опекунства бывших освободителей в других странах.
Русофильство было особенно популярно в доосвобожденческий период Болгарии, когда на Россию возлагались надежды братского болгарского народа на освобождение от турецкого владычества, т. е. с ожиданиями.
Русофобство, его проявления характерны для времени, наступившего после долгожданного избавления от османов, и связаны с процессом становления болгарской государственности, когда русские только «мешали» этому процессу, т. е. с разочарованием.
В то же время хочу тут же подчеркнуть следующее: оба этих феномена связаны не только с любовью или нелюбовью к России, но и с самим политическим курсом, дипломатией Российской империи. В ней видели силу, которая должна быть поставлена на службу интересов братского болгарского народа, всего славянства. Если этого не наблюдалось — усиливалось русофобство, скорее «исчезала» надежда, что Россия «все устроит».
Повторю, что если русофильство имело более мощную корневую базу, связанную с культурой, этносом, традицией, то русофобство возникало на политической почве, когда, как писал один из русских дипломатов, все хорошее приписывалось болгарским властям, а все плохое — России.
Сейчас все больше в ходу такое понятие, как «историческая политика», позволяющее трактовать ушедшее время с позиций современных политико-государственных интересов, иными словами: кто у власти, тот и заказывает историю.
Ключевые слова: Россия, Болгария, национализм, русофильство, русофобство, политика, либерализм, вера, надежда, любовь, Любен Каравелов, Георгий Раковский, Иван Вазов.
A Bit of History of Russophilism
and Rusofobstvo in Bulgaria V. Kosik
The text of the article is associated with well-known in the history of the phenomena of russophilism a and rusofobstvo in Bulgaria in the nineteenth century. For complex historical background, rich in political surprises, these two opposite phenomena represented in the sayings and poems of the representatives of the Bulgarian national-minded intellectuals — him P., Rakowski, Z. Stoyanov, L. Karavelov, I. Vazov. Some of them were afraid of turning Bulgaria into a Russian province, others saw in the mighty Orthodox and Slavic Russia salvation of his homeland, his people. Still others saw the future of their country in Alliance with the Ottoman Empire and the creation of a dual Turkish-Bulgarian monarchy. Was observed and the change in its position as L. Karavelov underlining in his lines fortress of the Russian-Bulgarian friendship. Marked and attitude of Russian thought through reflections of a Russian diplomat, philosof, and publicist Konstantin Nikolaevich Leontiev to Bulgaria, the Russian-Bulgarian relations, which seemed to him not unlike many of his contemporaries, rainbow. Considerable attention is paid to the «troubled» by many parameters time when, after the Russo-Turkish war of 1877-1878 significant part of the Bulgarian lands had the opportunity to form their own state in the form of a de facto independent from the Ottoman Empire Bulgarian principalities, in which the processes of russophilism and rusofobstvo not only not subsided, but has been further aggravation, especially after accomplished without the knowledge of Russia, the unification of Principality of Bulgaria with southern Bulgaria, not having statehood. in conclusion, given a brief description of russophilism and rusofobstvo.
Keywords: Russia, Bulgaria, nationalism, russophilism, rusofobstvo, politics, liberalism, faith, hope, love, Lyuben Karavelov, Georgy Rakovsky, Ivan Vazov.
Список литературы
1. Генчев Н. Франция в болгарското духовно възраждане. София, 1979.
2. Каравелов Л. Събрани съчинения. София, 1967.
3. Косев Д. Новая история Болгарии. М., 1952.
4. Леонтьев К. Н. Собр. соч. М., 1912.
5. Славейков П. П. Избрани съчинения: В 2 кн. Кн. первая: Стихотворения (Избранное). София, 1901.
6. Тодев И. Граф Игнатиев и принципът за единство на православието // Исторически преглед. 1991. № 7. С. 77- 90.
