CC BY
418
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 3
ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО ПРАВА
А. х. ульбашев, кандидат юридических наук*
нематериальные блага как объекты гражданских ПРАВ: генезис, сущность и проблемы формализации
Статья посвящена эволюции законодательных подходов к регламентации отношений по поводу нематериальных благ в России и зарубежных странах. Автор анализирует основные законодательные подходы к формализации нематериальных благ, существующие в российском и зарубежном праве. В заключение автор останавливается на проблеме классификации нематериальных благ как объектов личных прав.
Ключевые слова: личные права, неимущественные отношения, нематериальные блага.
The article covers the evolution of legal approaches to regulation of relations concerning intangible benefits in Russia and foreign countries. The author analyzes the main legislative approaches in the Russian and foreign law to formalization of intangible benefits. In conclusion, the author concentrates on the problem of classification of nonmaterial assets as the objects of personal rights.
Keywords: personal rights, non-property relations, intangible benefits.
В основе личных прав лежит категория индивидуальной свободы, разумеется, выходящая за пределы отрасли гражданского права (хотя именно в цивилистике она находит наиболее реальное воплощение). Поэтому несомненно прав И. Е. Фарбер, утверждая, что «все (курсив мой. — А. У.) <...> законы с точки зрения их отношения к свободе есть юридическое выражение и закрепление этой свободы в форме прав и обязанностей личности»1. Индивидуальная свобода определяет содержание объектов, охраняемых личными правами (более того, ст. 150 ГК РФ прямо называет отдельные проявления свободы в качестве объектов личных прав, а именно свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и т. д.).
Проблема гражданско-правовой регламентации нематериальных благ как объектов личных прав имеет глубокую историю. По вер-
* alim-ulbashev@mail.ru
1 Фарбер И. Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974.
С. 23.
ному наблюдению И. А. Покровского, «на более высоких ступенях развития усиливается сознание самобытности и особенности каждой отдельной личности и вместе с тем начинает чувствоваться потребность в праве на эту самобытность, в праве на индивидуальность. <...> Возникает новая задача права: помимо охраны человека в его «общей, родовой сущности», в его типичных интересах, дать охрану конкретной личности «во всем богатстве его своеобразных особенностей и творческих проявлений». И действительно, чем далее, тем определеннее наблюдается движение по пути охраны человеческой личности как таковой во всей совокупности ее индивидуальных интересов и особенностей (курсив мой. — А. У.)»2.
Пытаясь определить исторические рамки зарождения и развития концепции нематериальных благ, В. А. Белов пишет: «История человечества — это история развития свободы личности. На заре человеческой эры не только о свободе, но и о самой личности речи быть просто не могло — выжить в одиночку (курсив мой. — А. У.) не позволяли ни социальные условия, ни природные факторы. Восточные, арабские, иудейская и египетская цивилизация также представляют собой примеры обществ, почти не считавшихся с личностью» (курсив мой. — А. У.)3. Тем не менее такая постановка вопроса не выдерживает критики.
Во-первых, не представляется обоснованным довод, что формализация личных прав и их объектов в какой-либо мере коррелирует с возможностью «выживания [человека] в одиночку». Необходимость регламентации личных прав диктуется не отдалением человека (личности) от общества (т. е. его «выживанием» вне общества), а напротив, необходимостью определения степени индивидуальной свободы лица в самом обществе, внутри него. Учитывая, что за пределами общественных связей в принципе не могут существовать какие-либо правоотношения (в том числе по поводу нематериальных благ), следовательно, не может быть вопроса и о существовании личных прав вне общества.
Во-вторых, является голословным тезис, что упомянутые цивилизации (некоторые из которых существуют и поныне) основаны на игнорировании прав личности. Например, последние исследования в области еврейского права (галахи) показывают, что иудейская цивилизация выработала собственную уникальную концепцию личных прав, в связи с чем, как верно заключает А. А. Каневский, «вряд ли
2 Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права (сер. «Классика российской цивилистики»). М., 2013. С. 122.
3 Белов В. А. Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики: В 2 т. М., 2016. Т. 2. С. 146. В сноске автор также попутно указывает, что аналогичным образом дела обстояли и у славян.
нужны дополнительные доказательства того, что четкая система норм галахи оставляет простор для свободы и независимости личности»4.
Нормы современных гражданских законов, закрепляющие личную свободу, представляют собой результат культурного и цивилизаци-онного развития человечества: такие нормы не появились спонтанно, стохастически, напротив, их включению в тексты законов (кодексов) предшествовал сложный процесс имплементации и творческого осмысления норм обычного и религиозного права, что дополнительно подтверждает преемственность и закономерность развития современного частного права (в том числе в сфере установления личных прав)5.
Здесь наиболее известным историческим примером является борьба английских баронов за признание их «свободными людьми», закончившаяся принятием Великой хартии вольностей 1215 г., которой было предусмотрено, что «ни один свободный человек не будет задержан, или заключен в тюрьму, или лишен имущества, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо иным способом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе: как по законному приговору равных его (его пэров) и по закону страны»6. Как следует из анализа данной нормы, Magna Carta закрепила свободу личности не только в сфере уголовного судопроизводства, но и главное — в области гражданско-правового регулирования (хотя, как можно видеть, с точки зрения законодательной техники формулирование объектов личных прав было несколько неудачным)7.
Впервые в европейских гражданско-правовых кодификациях принцип охраны прав личности наиболее общим образом закреплен в 1811 г. в австрийском кодексе ABGB (§ 16 которого гласит, что каждому человеку от рождения принадлежат неотъемлемые права, которые являются проявлением его личности8). Однако в первые десятилетия действия закона австрийские юристы крайне скептически оценивали регулятивное значение названного законоположения. Особенность юридической техники § 16ABGB состоит в том, что законодатель не создал
4 Каневский А. А. Место галахи (иудейского права) в национальных правовых системах. М., 2016. С. 88; а также см.: Cohn H. H. Human Rights in Jewish Law. N.Y., 1984. P. 18; Kirschenbaum A. Equity in Jewish Law — Beyond Equity: Halakhic Aspirationism in Jewish Civil Law. Hoboken, 1991. P. 1-8.
5 О значении мусульманского и индусского права для реформирования гражданского законодательства в странах Африки, Ближнего Востока и Азии см.: Гражданское и семейное право развивающихся стран: Учеб. пособие / Под ред. В. К. Пучинского, В. В. Безбаха. М., 1989. 19-27.
6 Всеобщая история государства и права: В 2 т. М., 2011. Т. 1. С. 496 (автор главы — Н. П. Дмитриевский).
7 Gemmill E. King John, Magna Carta and the Thirteenth Century English Church // The Rights and Aspirations of the Magna Carta / Ed. by E. Gibson-Morgan, A. Chom-meloux. Cham, 2016. P. 1-20.
8 "Jeder Mensch hat angeborne, schon durch die Vernunft einleuchtende Rechte, und ist daher als eine Person zu betrachten".
каких-либо рамок для толкования и установления содержания личных прав, практически полностью оставив разрешение данного вопроса на усмотрение суда9. Такое законодательное решение содержит как преимущества, так и недостатки.
Установление общей нормы, провозглашающей охрану личных прав как генерального принципа, исключает возникновение пробелов в праве, создающих угрозу правовой защищенности личности. Именно поэтому Е. А. Флейшиц считала, что при принятии нового гражданского кодекса наиболее удачной была бы редакция закона, которая установила бы в общей форме охрану личных интересов граждан, ибо это дало бы возможность защищать «те бесконечно разнообразные индивидуальные интересы личности, которые поименовать и перечислить в законе невозможно и которые именно вследствие своей нетипичности и не могут отлиться в объект особых субъективных прав»10. Во многом по сходным обстоятельствам в поправке IX к Конституции США сказано, что перечисление в законе определенных прав не должно толковаться как отрицание или умаление других прав, сохраняемых за народом11.
Таким образом, генерализация объекта регулирования представляет собой один из основных законодательных способов регламентации личных прав. Тем не менее данный способ подвергался критике со стороны С. Н. Братуся, считавшего, что «право берет под свою защиту не любой, пусть даже непротивоправный интерес данного индивида, но те личные блага, которые признаны социально ценными и потому подлежащими, с государственной точки зрения, юридической за-щите»12. В этом случае С. Н. Братусь рассуждает в духе О. фон Гирке, также полагавшего, что в основе личных прав лежит категория социальной обязанности (Sozialpflichtigkeit)13. Общество может «даровать» своим членам личные свободы лишь «в обмен» на соблюдение своими членами обязанностей перед самим обществом.
Тем не менее замечание подобного рода бьет мимо цели. Законодатель должен исходить из наиболее широкого понимания индивидуальных интересов личности, являющихся объектами личных прав. При этом в том случае, когда личные права осуществляются в противоречии с их назначением, т. е., пользуясь словами С. Н. Братуся, вопреки их социальной ценности, тогда судом может быть отказано
9 См.: Карнер Э. Права человека и защита прав личности в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2014. Т. 14. № 4. С. 258-261.
10 Цит. по: Братусь С. Н. Предмет и система советского гражданского права. М., 1963. С. 84.
11 Lash K. T. The Lost History of the Ninth Amendment. N.Y., 2009. P. 71-94.
12 Братусь С.Н. Указ. соч. С. 85.
13 Simon J. Das allgemeine Persönlichkeitsrecht und seine gewerblichen Erscheinungsformen. Bd. 3. Berlin, 1981. S. 20.
в защите нарушенного права (на основании ст. 10 ГК РФ или другой специальной нормы закона). Так, например, свобода массовой информации является нематериальным благом, охраняемым законом, при этом злоупотребление этой свободой не допускается (ст. 4 Закона от 27.12.1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации»)14.
В то же время Code civil в целом сохраняет лаконичность в отношении личных прав. Во Франции регламентация личных прав «выросла» из деликтного права. Долгое время по причине отсутствия специальных норм судебная практика всецело основывала необходимость защиты личных прав на нормах ст. 1382 ФГК Наполеона, которой устанавливалось правило, что какое бы то ни было действие человека, которое причиняет другому ущерб, обязывает того, по вине кого ущерб произошел, к возмещению ущерба 1 5. Во многом следуя французской логике, М. М. Агарков еще в период действия ГК РСФСР 1922 г. предлагал также защищать личные права на основании норм о причинении вреда16. Такой же точки зрения придерживались Б. Утевский17 и И. Брауде18. Резко против выступали К. М. Варшавский19 и Е. А. Флейшиц20. В конечном счете французский подход в отечественном правопорядке реализован не был.
Германская модель защиты личных прав во многом также основывается на общих нормах деликтного права, но при этом имеющих более конкретное содержание. В соответствии с § 823 BGB (ГГУ) умышленные или неосторожные незаконные посягательства на жизнь, физическую неприкосновенность, здоровье, свободу, собственность или другое право влекут обязанность возместить причиненный вред21. Таким образом, уже из приведенной нормы следует, что объектами правовой охраны провозглашаются такие нематериальные блага, как жизнь (Leben), физическая неприкосновенность
14 См.: Ульбашев А. Основы медиарегулирования. М., 2017. С. 62—65.
15 10.02.2016 принят ордонанс № 2016-131, которым внесены существенные изменения в текст Code civil. Теперь ст. 1382 практически в дословном виде перенесена в ст. 1240.
16 Агарков М. М. Обязательства из причинения вреда // Проблемы социалистического права. 1939. № 1. С. 71-72.
17 Утевский Б. Возмещение неимущественного вреда как мера социальной защиты // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 35.
18 Брауде И. Возмещение неимущественного вреда // Революционная законность. 1926. № 9-10.
19 См.: Варшавский К. М. Обязательства, возникающие вследствие причинения другому вреда. М., 1929. С. 41-47.
20 См.: Флейшиц Е. А. Личные права в гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран // Флейшиц Е. А. Избр. тр. по гражданскому праву (сер. «Классика российской цивилистики»): В 2 т. М., 2015. Т. 1. С. 197-198.
21 "Wer vorsätzlich oder fahrlässig das Leben, den Körper, die Gesundheit, die Freiheit, das Eigentum oder ein sonstiges Recht eines anderen widerrechtlich verletzt, ist dem anderen zum Ersatz des daraus entstehenden Schadens verpflichtet".
(Körper), здоровье (Gesundheit), свобода (Freiheit), а также любое иное право (sonstiges Recht). При этом именно sonstiges Recht рассматривается германскими судами как общее основание для частноправовой защиты личных прав.
гражданское право нередко оказывается проводником изначально «чисто» цивилистических правовых категорий, в последующем воспринимаемых другими отраслями права. Как отмечает один из ведущих специалистов в области личных прав судья Конституционного Суда РФ Л. О. Красавчикова, «Гражданский кодекс, отражая содержание Всеобщей декларации прав человека, Международных пактов о правах человека, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и практики ее применения ЕСПЧ, опираясь на Конституцию, значительным образом расширил круг нематериальных благ, которым предоставляется гражданско-правовая защита»22. В целом присоединяясь к данной точке зрения, нельзя не оговориться: хотя необходимость регламентации личных прав и предусмотрена конституционными и международно-правовыми нормами, что подтверждается преамбулой Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.02.2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»23, тем не менее в России задача правовой охраны нематериальных благ «назрела» и нашла «выход» изначально в рамках самого частного права.
В этом плане показательный пример приводит Д. А. Медведев: Основы гражданского законодательства 1961 г. впервые в отечественной истории закрепили «по существу, конституционные нормы о защите чести и достоинства гражданина, о недопустимости, по общему правилу, выселения граждан из жилых помещений иначе как по решению суда (по сути, речь шла о принципе неприкосновенности жилища с известными оговорками, необходимыми для социалистического государства. — прим. авт.)»24. И это верно: в большинстве случаев защита личных прав осуществляется преимущественно гражданско-правовыми способами (поименованными в ст. 12 и в особенности ст. 150-152.2 ГК РФ). В отечественном правопорядке именно в гражданском праве впервые была решена задача защиты личных прав и только в последующем была воспринята правом публичным.
В настоящее время почти во всех европейских правопорядках сложилось дуалистическое регулирование личных неимущественных
22 Гражданское право: Учебник / Под ред. Б. М. Гонгало: В 2 т. М., 2016. Т. 1. С. 215 (автор главы — Л. О. Красавчикова).
23 Бюл. Верховного суда РФ. 2005. № 4.
24 Кодификация российского частного права / Под ред. Д. А. Медведева. М., 2008.
С. 10.
отношений. С одной стороны, в гражданских кодексах и иных специальных законах содержатся нормы, обеспечивающие всемерную правовую охрану личных прав. С другой стороны, аналогичные нормы содержатся в источниках публичного (главным образом конституционного) права. Возникает резонный вопрос: каково соотношение этих норм? Нет ли здесь дублирования правовых предписаний?
Несмотря на то, что в российской судебной практике не возникал вопрос о конкуренции подобных законоположений, Конституционный Суд Германии был вынужден разрешить коллизию между положениями § 823 BGB и ст. 1-2 Grundgesetz. Суд указал, что нормы гражданско-правового института личных прав (zivilrechtliches Persönlichkeitsrecht) и конституционно-правовые положения, закрепляющие правовой статус личности (verfassungsrechtliches Persönlichkeitsrecht), не идентичны, они имеют различную регулятивную направленность. В то время, как первые регулируют отношения между частными лицами, последние определяют характер взаимоотношений между личностью и государством25. Сказанное можно пояснить на примере: неприкосновенность частной жизни одновременно охраняется Конституцией РФ (ст. 23) и ГК РФ (ст. 150). Публичная власть не вправе устанавливать слежку за человеком, вторгаться в его личную жизнь и т. д. (без соответствующей санкции суда). Подобное ограничение следует из Конституции РФ. В то же время аналогичные действия журналиста, совершаемые в отношении знаменитости в целях публикации газетного материала, будут признаваться незаконными в силу норм ГК РФ.
В любом случае необходимость гражданско-правовой охраны и защиты нематериальных благ не может вызывать сомнений. Однако закономерно возникает вопрос о понятии, сущности таких благ и их составе.
В цивилистической доктрине широкое распространение получило определение нематериальных благ, данное З. В. Ромовской, как благ, лишенных экономического содержания26. Тем не менее данное определение страдает некоторыми недостатками. Во-первых, как было показано, вопрос об отсутствии экономического содержания (в широком смысле этого слова) является достаточно дискуссионным. Во-вторых, даже если исходить от обратного, что личные права не имеют экономического содержания, то остается открытым вопрос, какое содержание они все же имеют. По крайней мере из определения З. В. Ромовской его не видно.
25 Cremer H-J. Human Rights and the Protection of Privacy in Tort Law: A Comparison between English and German Law. N.Y., 2010. P. 57-59.
26 Ромовская З. Л. Личные неимущественные права граждан СССР: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Киев, 1968. С. 8.
Определение нематериальных благ дает Н. Д. Егоров, который понимает под ними «способные удовлетворить потребности человека предметы нематериального (идеального) мира, которые невозможно ощущать в силу их нематериального характера»27. Однако и данное определение вызывает некоторые вопросы.
В первую очередь не кажется бесспорным, что нематериальные блага удовлетворяют потребности их обладателей (неясно, например, какие потребности удовлетворяет жизнь человека — жизнь служит условием реализации и удовлетворения потребностей человека, но сама по себе не может удовлетворить его потребностей).
Также сложно согласиться с доводом, что нематериальные блага носят «неощутимый характер». Причинение вреда здоровью, умаление человеческого достоинства, ограничение свободы и другие посягательства на нематериальные блага, как правило, более чем «ощутимы» для обладателя этих благ (физически или психологически). Поэтому обоснованную позицию занял законодатель, прямо сказав, что под моральным вредом следует понимать нравственные или физические страдания (ст. 151 ГК РФ), что не оставляет никаких оснований для утверждения о «неощутимости» нематериальных благ.
Представляется, что наиболее удачное определение нематериальных благ как объектов гражданских прав может быть выведено путем сложения двух дефиниций, предложенных классиками отечественной цивилистики (М. М. Агарковым, И. А. Покровским и Е. А. Флейшиц). Так, по определению, данному Е. А. Флейшиц и в основе которого лежит концепция И. А. Покровского (названная им сам самим «правом чудака»), объектами личных прав, т. е. нематериальными благами, считаются «проявления личных черт, способностей и стремлений, иначе говоря, проявления личных интересов в самом непосредственном смысле слова»28.
В особенной мере следует согласиться с Е. А. Флейшиц в том, что «объект личных прав совпадает с охраняемым этими правами интересом. Поэтому, охраняя в законе от нарушений личные интересы, мы не подменяем объект права интересом, которому этот объект служит. Мы говорим о самом объекте права: носителю субъективного личного права дается защита от неправомерного воздействия на объект права. Тем самым защищается и само субъективное личное право»29.
При этом приведенное определение объектов личных прав разумно дополнить признаком неотделимости этих благ от личности их об-
27 Гражданское право: Учебник / Под ред. Ю. К. Толстого: В 3 т. М., 2013. Т. 1. С. 372 (автор главы — Н. Д. Егоров).
28 Флейшиц Е. А. Указ. соч. С. 224.
29 Там же. С. 224-225.
ладателя (М. М. Агарков)30. Согласно мнению ученого, именно нематериальные блага, а не личные права, носят неотделимый от личности их обладателя характер. Данный довод ученый объяснял следующим историческим примером: античный философ Эпиктет, долгое время являвшийся рабом, в соответствии с римскими законами до момента своего освобождения признавался вещью, в силу чего не мог обладать личными права, тогда как наличность у него личных благ (честь, достоинство и т. д.), а также их неотделимость от личности самого Эпиктета сомнению не подлежала. Тем не менее такая аргументация вызывает возражения: автор обосновывает свою позицию скорее на исключении, нежели на правиле (ограничение или полное отрицание правоспособности за отдельными физическими лицами свойственно недемократическим, неправовым государствам, в связи с чем к анализу их правовых систем в принципе не может быть применен современный гражданско-правовой инструментарий). Представляется, что свойство неотделимости характеризует как нематериальные блага, так и личные права.
Виды нематериальных благ, являющихся объектами личных прав, названы в ст. 150 ГК РФ: к ним относятся жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона.
Редакция ст. 150 ГК РФ была изменена в рамках реформы гражданского законодательства в 2013 г. Формулировки предыдущей редакции долгое время являлись предметом критики 31. Главное замечание сводилось к тому, что законодатель допускал смешение самих нематериальных благ и субъективных прав на них (так, например, законодатель называл наряду с такими нематериальными благами, как жизнь, здоровье, достоинство личности и т. д., также право на имя, право авторства и т. д.). В настоящее время данная неточность устранена.
Существуют различные взгляды на классификацию объектов личных прав. Например, Л. О. Красавчикова предлагает делить личные
30 Несмотря на полемический характер позиции М. М. Агаркова в отношении точки зрения Е. А. Флейшиц, тем не менее в целом эти подходы мало противоречат друг другу. Более того, как утверждает Е. А. Флейшиц, позже М. М. Агарков в целом принял взгляды своего оппонента. В последующем названных цивилистов поддержал С. И. Аскназий (Флейшиц Е. А. Указ. соч. С. 221). Поэтому вряд ли прав В. А. Белов, противопоставляющий подходы М. М. Агаркова и Е. А. Флейшиц до настоящего времени (Белов В. А. Указ. соч. С. 162-163).
31 См., напр.: Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан (понятие, осуществление, защита): Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1997. С. 9.
права (а следовательно, нематериальные блага) на обеспечивающие (1) физическое и (2) социальное существование гражданина32. К первой группе исследовательница личных прав относит жизнь, здоровье и т. д., ко второй группе — честь, достоинство, деловую репутацию и т. д.
Несколько иначе на содержание личных неимущественных отношений смотрит Н. Д. Егоров, который полагает, что «существует два вида нематериальных благ: личные нематериальные блага, которые неотделимы от личности их носителя (жизнь, здоровье, честь, достоинство, деловая репутация и т. д.), и другие нематериальные блага, которые могут быть отделены от субъекта посредством воплощения их в каком-либо внешнем по отношению к человеку материальном объекте (произведения науки, литературы и искусства, изобретение, промышленный образец и т. п.)»33.
Представляется, что «материализация» объектов личных прав является промежуточным и поэтому недостаточным критерием для разграничения всего множества нематериальных благ. Ведь в конечном счете «материализация» служит лишь предпосылкой для придания им экономической формы товара. Именно поэтому более предпочтительной кажется точка зрения Е. А. Суханова, подразделяющего личные неимущественные отношения, а стало быть и нематериальные блага, на две группы:
1) личные неимущественные отношения создателей результатов интеллектуального творчества (авторов, патентообладателей, исполнителей и т. д.). «Признание авторства на эти объекты влечет появление прежде всего ряда неимущественных интересов <...>. Вместе с тем названные нематериальные объекты становятся товарами, в связи с чем возникают имущественные отношения по их использованию, а за их создателями наряду с личными неимущественными правами признаются также исключительные (имущественные) права. И те и друге объединяются законом в общую категорию "интеллектуальных прав" (ст. 1226 ГК), что свидетельствует по крайней мере об их взаимосвязи»;
2) сугубо личностные отношения, в основе которых лежат нематериальные блага, неотделимые от человеческой личности, которые не могут отчуждаться другим лицам34.
Такая классификация позволяет выявить субстантивные свойства отдельных видов нематериальных благ, а также решить принципиальный вопрос их оборотоспособности.
32 Красавчикова Л. О. Указ. соч. С. 220-233.
33 Гражданское право: Учеб. / Под ред. Ю. К. Толстого. Т. 1. С. 373 (автор главы — Н. Д. Егоров).
34 Российское гражданское право: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов: В 2 т. М., 2013. Т. 1. С. 68 (автор главы — Е. А. Суханов).
список литературы
1. Агарков М. М. Обязательства из причинения вреда // Проблемы социалистического права. 1939. № 1.
2. Белов В. А. Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики: В 2 т. М., 2016.
3. Братусь С. Н. Предмет и система советского гражданского права. М.,
1963.
4. Брауде И. Возмещение неимущественного вреда // Революционная законность. 1926. № 9—10.
5. Варшавский К. М. Обязательства, возникающие вследствие причинения другому вреда. М., 1929.
6. Каневский А. А. Место галахи (иудейского права) в национальных правовых системах. М., 2016.
7. Карнер Э. Права человека и защита прав личности в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2014. Т. 14. № 4.
8. Кодификация российского частного права / Под ред. Д. А. Медведева. М., 2008.
9. Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан (понятие, осуществление, защита): Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1997.
10. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права (сер. «Классика российской цивилистики»). М., 2013.
11. Ромовская З. Л. Личные неимущественные права граждан СССР: Ав-тореф. дис. . канд. юрид. наук. Киев, 1968.
12. Ульбашев А. Основы медиарегулирования: Учеб. пособие. М., 2017.
13. Утевский Б. Возмещение неимущественного вреда как мера социальной защиты // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 35.
14. Фарбер И. Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974.
15. Флейшиц Е. А. Личные права в гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран // Флейшиц Е. А. Избр. тр. по гражданскому праву (сер. «Классика российской цивилистики»): В 2 т. М., 2015.
16. Cohn H. H. Human Rights in Jewish Law. N.Y., 1984.
17. Cremer H-J. Human Rights and the Protection of Privacy in Tort Law: A Comparison between English and German Law. N.Y., 2010.
18. Gemmill E. King John, Magna Carta and the Thirteenth-Century English Church // The Rights and Aspirations of the Magna Carta / Ed. by E. Gibson-Morgan, A. Chommeloux. Cham, 2016.
19. Kirschenbaum A. Equity in Jewish Law — Beyond Equity: Halakhic Aspira-tionism in Jewish Civil Law. Hoboken, 1991.
20. Lash K T. The Lost History of the Ninth Amendment. N.Y., 2009.
21. Simon J. Das allgemeine Personlichkeitsrecht und seine gewerblichen Erscheinungsformen. Bd. 3. Berlin, 1981.
