CC BY
484
М ОЕ ПРОЧТЕНИЕ
Н.В. Картаусова
Некролог как своеобразная форма литературного портрета
Анализируется своеобразие малых жанровых форм, в частности некролог. Художественное своеобразие некролога ранее не было детально изучено, что и обусловило актуальность исследования в данной статье. Посредством синтеза двух жанров: литературного портрета и некролога, анализа художественного своеобразия жанровых направлений, на примере произведения М. Алданова «Памяти А.И. Куприна», — дано новое определение некрологу как своеобразной форме литературного портрета.
Ключевые слова: некролог, портрет, литературный портрет, жанр, композиция, характер, личность, творчество, образ, современник, второстепенный персонаж.
Некролог (греч. nekros — мертвый; logos — слово) — статья о недавно умершем человеке, содержащая биографические сведения о нем и оценку его деятельности.
Как жанр некролог возник в первые века христианства. Изначально это были лаконичные записи в церковных книгах имен умерших священнослужителей и благочестивых прихожан для провозглашения их во время богослужений. К VII в. в Западной Европе такие записи превратились в составляемые церковными учреждениями и монастырями списки — панегирики усопших. Ранние некрологические записи содержатся также в древнерусских летописях (о князе Всеволоде Ярославиче в «Повести временных лет», о князе Владимире Мономахе в Лаврентьевской летописи). Не позднее XII в. на Руси получили распространение книги-«помянники», в которые вносились имена умерших для церковного поминовения их душ за упокой. С этой же целью Софроний в «Задонщи-не» перечисляет русских воинов, погибших в 1380 г. на Куликовом поле.
По мере признания значимости некролога как исторического документа в ХVШ в. стали издаваться сборники некрологов. Одним из первых был «Necrolge de Port-Royal», выпущенный на французском языке в Амстердаме в 1723 г. (с дополнением в
© Картаусова Н.В., 2010
1735 г.). Позже многотомные собрания некрологов стали смыкаться с биографическими словарями.
В России с 1831 г. некрологи за минувший год публиковались Академией наук в «Месяцеслове», откуда они перешли в календари (например, Русский календарь А. Суворина, выходивший в Санкт-Петербурге в 1872— 1917 гг.). В 1876 г. стал выходить составленный Г. Н. Геннади «Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в XVIII—XIX столетиях, и список русских книг с 1725 по 1825 год», в котором даны сведения об умерших до 1874 г. Издание прекратилось в 1908 г. на третьем томе (доведено до буквы «Р»). Выборочная библиография некрологов, преимущественно из журналов, с 1912 г. помещалась в специальном отделе «Отошедшие», содержащемся в ежегодных систематических указателях литературы И. В. Владиславлева. В 1999 г. Российская государственная библиотека в Москве начала выпускать библиографический указатель «Незабытые могилы. Российское зарубежье: Некрологи 1917—1997» (составитель В.Н. Чуваков). Издание вышло в шести томах.
Некрологи могут быть облечены в различные формы. Так, по существу памфлетами являются написанные В.И. Лениным некрологи поме-щика-либерала графа П.А. Гейдена (1907 г.) и издателя «Нового времени» А.С. Суворина («Карьера», 1912).
Одной из наиболее изученных форм некролога является эпитафия (надгробная надпись). Сформировавшейся еще в древней греческой и римской культурах, ею как формульным жанром интересовались многие исследователи, в частности В. Веселова, В.И. Саитов, С.Н. Шубинский, Т.С. Царькова.
ХVШ—ХIХ вв. богаты не только изумительными образцами реальных надгробных надписей — жанр стихотворной эпитафии чрезвычайно популярен в русской литературе. Эпитафия не ругает, она возносит, восхваляет, что роднит ее с панегириком. Следуя заповеди древних «о мертвых или хорошо, или нечего», надпись наставляла уважать пройденный человеком путь и дела его жизни или хотя бы сочувствовать ушедшему и скорбеть о его кончине. Эти категории нашли свое отражение в некрологах.
Некрологи в стихах принадлежат высокой поэзии. Среди них, например, лермонтовский некролог «Смерть поэта» (1837 г.), посвященный А.С. Пушкину, и некрасовский «Памяти Добролюбова» (1864 г.).
Существуют и некрологи-napoдuu («Краткий некролог и два посмертные произведения Козьмы Петровича Пруткова» (1863 г.). Некрологом по сути является фельетон Л. Андреева «Он умер, бедный Экстемпоралий» (1900 г.).
Разновидностью некролога можно считать описания кладбищ, некрополей [10; 11; 13; 15]. Краткие биографические сведения об умерших включаются и в путеводители по кладбищам [6—8; 16].
Советский и российский журналист и писатель, краевед В.Н. Шавы-рин написал: «И жизнь пройдет, и могильный холмик сотрется, и кладби-
ще исчезнет, и город забудется, и держава минет, но... не сотрутся из книги бытия имена ушедших, и незримое присутствие их душ будет вечно. волновать будущих неведомых людей» [14, с. 156]. В этом и есть суть некролога — оставить память об ушедшем.
Представляется, что в качестве отдельной страницы в истории некролога в российской культуре можно рассмотреть творчество М.А. Алданова. Эмигрировавший из России прозаик, публицист, автор очерков на исторические темы, философ и химик М. А. Алданов на протяжении всего своего творческого пути постоянно выступал со статьями о литературе, о классиках и современниках, писал воспоминания. Он близко знал почти всех известных деятелей культуры эмиграции, со многими находился в переписке. Когда блестящие умы русского зарубежья начали уходить из жизни в 20-е гг. XX столетия, Алданов взял на себя труд писать некрологи. Для него это не только дань уважения памяти современников, но еще и возможность, соответствовавшая его характеру, собрать воедино все доброе и хорошее, что можно было сказать о человеке.
В алдановских некрологах соседствуют горестные переживания сердца и холодные наблюдения ума. Таковы, например, его статьи на смерть Куприна («Памяти А.И. Куприна» (1938 г.), Мережковского («Д.С. Мережковский» (1942 г.), в которых автор убедительно определяет место этих очень разных писателей в отечественной литературе ХХ в.
Исследование данных произведений позволяет выявить своеобразие описания портрета современника, который чужд идеализации, статистики. Целесообразно обратиться к конкретному анализу названных произведений, определить место некролога в ряду других жанров малых форм.
Отличаясь большой свободой выражения, некролог может вбирать в себя признаки других жанров: очерка, критической статьи, воспоминаний. Алданов использовал такую разновидность, как некролог-очерк. Главным героем такого произведения становится не только тот, о ком написан некролог, но и историческая эпоха, определенная среда, частицей которой являлся умерший. Здесь возможно психологическое исследование характера главного героя и включение ярких эпизодических персонажей, которые прослеживаются в динамике повествования. Например, в некролог «Памяти А.И. Куприна» вводится эпизодическое воспоминание писателя о Ленине.
Некролог в творчестве Алданова является не просто некрологом-очерком, а своего рода разновидностью жанра малой формы — литературным портретом.
Но давая такое определение, стоит обратиться к самому понятию «литературный портрет». В отличие от других произведений художественной литературы портрет в некрологе не создает образ вымышленного литературного героя, а берет его из самой действительности. Достоверность, портретное сходство — неотъемлемая принадлежность жанра. Следстви-
ем этого является непосредственное обращение Алданова к памяти одного человека, современника автора.
Это сходство обнаруживается в соответствии воссоздаваемой копии оригиналу, живой натуре, которая познается писателем как художественное целое, как самостоятельный и по-своему завершенный «сюжет» для словесного жизнеописания. Именно в целостном изображении индивидуальности человека (его лица, мышления), которые проявляются в его характере, манере поведения, языке, биографии, творческой деятельности, в разнообразных приметах индивидуального бытия, отражающих духовный мир воссоздаваемой личности, раскрывается эстетическая сущность жанра литературного портрета.
Гегель, например, полагал, что портрет становится подлинным произведением искусства только тогда, когда индивидуальность рассматривается в ее реальном обособлении и живом облике, т. е. оказывается при этом «объектом созерцания». Одним из необходимых условий приобщения портрета к высокому рангу искусства он считал осознание художником «единства духовной индивидуальности и выделение характера на первый план» [5, с. 74].
Умозаключения Гегеля относятся главным образом к живописи, в которой, по его мнению, индивидуальный образ и индивидуальный характер играют особую роль и которая поэтому легко переходит к портретности как таковой. Эти суждения имеют более широкое значение и вполне могут быть распространены и на произведения литературного искусства.
Если для автора биографического романа и жизнеописания предметом описания является жизнь исторического деятеля, то для портретиста — сама личность, осознанная им как нерасторжимое единство свойственных ей характерных черт и особенностей, как живое целое.
Таковыми становятся портреты Мережковского и Куприна в некрологах Алданова. Он размышляет о важности и популярности их творчества, раскрывая идейно-эстетическую позицию каждого, ведь именно она позволила им стать писателями общечеловеческими.
Типология жанра литературного портрета многолика и включает в себя следующие разновидности:
1) литературный портрет как жанр мемуарно-автобиографической литературы (воспоминания писателей о писателях);
2) литературный портрет как документально-биографическое повествование о давно умершем историческом деятеле, основанное на использовании всякого рода документов (писем, свидетельств современников);
3) литературный портрет как жанр критики (его часто называют «творческий портрет»);
4) литературный портрет как жанр научно-монографического исследования о творчестве известного деятеля литературы, театра и т. д.
Представляется, к разновидностям жанра литературного портрета можно отнести и еще одну — литературный портрет как жанр некрологической прозы.
Из данной классификации видно, насколько широки границы распространения литературного портрета. К нему обращаются не только писатели, но и критики, литературоведы, искусствоведы, историки. Его всеобщность лучше всего свидетельствует о том, что там, где начинает преобладать интерес к индивидуальному образу, осуществляется переход к «портретнос-ти как таковой».
Особое место в классификации занимает литературный портрет как жанр некрологической прозы, так как наиболее убедительное портретное сходство достигается тогда, когда писатель выступает в роли свидетеля, которому довелось не только видеть характеризуемого человека, но и общаться с ним, наблюдать в разной обстановке. В этом случае живой образ современника остается в сознании писателя на долгие годы, и впоследствии, обращаясь к своей памяти, он воспроизводит его индивидуальность, подобно живописцу, с натуры.
Литературному портрету свойственны незавершенность, эскизность и фрагментарность. В мозаике разрозненных впечатлений, в кажущейся хаотичности угадывается своя логика, подчиненная общему замыслу портретиста. В недорисованности портрета проявляется своего рода принцип, лежащий в основе жанра.
Как и портрет в живописи, литературный портрет обладает своим видением человека, своим способом художественного воссоздания личности. Человеческий облик изображаемых писателем реальных людей должен стать достоянием народа.
Когда писатель вспоминает о современнике, он не только зарисовывает живую натуру, но и размышляет о ней, вдумывается в ее внутреннюю сущность. Так, образ современника, неотделимый в сознании портретиста от образа его времени, раскрывается в некрологах Алданова на ощутимом историческом фоне.
В некролог писатель вводит и свое размышление — отношение к творчеству современника, обращает внимание читателя на политическую ситуацию эпохи, в которой жил умерший.
Особенностью композиции некролога «Памяти А.И. Куприна» является его кольцевое построение. Основной материал обрамлен введением и заключением, в которых определено авторское отношение к кончине писателя. Некролог можно условно поделить на две части, в которых введение и заключение воссоединяются в повествовании автора о жизни Куприна в СССР.
Такая композиция характерна для очерков Алданова, где введение используется автором для того, чтобы показать, что именно он знает о данном историческом событии, раскрыть комплекс неизвестных читателю фактов. Внимание заостряется на интересных подробностях, сопутствующих цепях событий.
Введение рассматриваемого некролога — рассказ о смерти Куприна в Петербурге, его отъезде в СССР, разрыве отношений с советской властью и его причинах.
Вначале автор рассказывает о реакции на кончину писателя в СССР: «В СССР... был даже не холодок, а самый настоящий бойкот. Куприн скончался от рака, в петербургской больнице имени Эрисмана, в ночь на 25 августа. В «Правде» и в »Известиях» 26 августа помещено было внизу последней страницы, рядом с объявлением «дорсанотдела ленинской
ж. д.», крошечное объявление: «Правление Союза советских писателей СССР извещает о смерти писателя А. И. Куприна, последовавшей в ночь на 25 августа сего года». Не было ни портретов, ни некролога, ни других статей, ни воспоминаний, ни даже заметок о гражданской панихиде (была ли она?)» [1, с. 556].
Алданов пытается понять, зачем Куприн возвращался на родину, где «встретили его. торжественно: цветы на вокзале, статьи, «интервью», квартира в «Метрополисе» и где после отказа «проявлять верноподданнические чувства по тамошнему образцу», «смешивать с грязью своих зарубежных друзей» последовало «неудовольствие советской властью» [1, с. 556—557]. Ответ мы найдем в заключении некролога: он уехал «увидеть снова Москву, поклониться русской земле, подышать русским воздухом» [1, с. 563], но оказалось, что после этого начинается другая жизнь, — советская, и «необходимость к ней приспособиться, с его характером» [1, с. 563], погубила Куприна.
В начале повествования автор указывает на болезнь современника: «. он почти никого не узнавал, очень плохо понимал то, что ему говорили» [1, с. 557]. В заключении, говоря о советской власти, ее строе, погубившем лучших людей, Алданов эмоционально подчеркивает: «Я надеюсь, что проблесков сознания у него не было» [1, с. 563].
Заключение некролога — рассказ об известии о смерти писателя, его месте в эмиграции, особенностях его характера, творческом пути, финансовом положении, его становлении как писателя и отношении к политике. Не забывает Алданов поведать читателю и об отношениях Куприна с корифеем литературы — Толстым. Наконец, это рассказ о писателе-труже-нике, возвратившемся в СССР.
Такое композиционное построение некролога дает автору возможность сосредоточиться именно на портрете исторического лица.
В отличие от очерков, где описание исторического портрета условно разделено на четыре группы (описание происхождения исторического лица, родословная; детство, юность, образование, профессия, карьера; общая характеристика, в том числе особенности мировоззрения личности, ее общеисторическая значимость; роль личности в конкретных событиях), некролог вбирает в себя портрет полностью, но без последнего пункта. Ал-данов оставляет этот вопрос открытым: о роли Куприна в истории будут судить последующие поколения.
Самым активным элементом портрета является отношение автора к изображаемому современнику, его близость к нему, умение войти с ним в духовный контакт.
Желание отдать дань памяти современнику толкает Алданова на описание портрета скорее эмоционально-психологического, в нем нет четкой градации, как в описании исторического портрета героя очерка. Он не упоминает о происхождении Куприна, рассчитывая на эрудицию читателя. Говоря о юности, автор лишь замечает, что «писать он стал еще юношей, и слава к нему пришла очень рано, раньше, чем к кому бы то ни было из писателей его поколения» [1, с. 558] (это приводится в опровержение легенд о его профессиях, его финансовом положении). Алданов говорит об отношении Куприна к историческим событиям ХХ в.: «Он одинаково мало обольщался и красотами 1905 года, и красотами «контрреволюции». Большевиков он ненавидел за то, что они «опоганили Россию», уничтожили старый русский быт, который он так хорошо знал... так искренне любил. » [1, с. 560].
Раскрывая особенности характера писателя, Алданов делает это деликатно, но при этом лишает героя идеализированной оценки: «Теперь, по обычаю (впрочем, хорошему обычаю), говорят, будто он был необыкновенно добр, кроток, незлобив. Он в самом деле на старости лет старался таким стать и, может быть, стал или почти стал. Но когда-то он был совершенно иной; да и в последние годы жизни у него в глазах иногда вспыхивали «огоньки» отнюдь не добрые и не кроткие» [1, с. 558].
В то же время писатель, как и в очерках, обращает внимание на ум Куприна — отличительную черту его сущности: «Он был умен на редкость. Это видно и по его книгам, видно было и в жизни, хоть ум у него был не показной и не «блестящий» [1, с. 558].
Событийной линии, характерной для очерка, здесь нет, но есть внутреннее единство, которое обусловлено обращением к одному герою, описанию его внутреннего мира в контексте его жизненного и творческого пути.
Создавая образ современника, старшего учителя и друга, Алданов показывает характер Куприна во взаимоотношениях с писателями-беллет-ристами эмиграции в Париже — Буниным, Толстым, Тэффи, Мережковским: «Были гостеприимные салоны. Мы встречались часто. Бывали даже чтения вслух. Ал. Толстой читал охотно и нередко, И. А. Бунин редко и неохотно. Куприн почти никогда не читал, а слушать, кажется, любил. позднее. высказывал автору свои замечания, тонкие, умные, откровенные, порою нелестные и всегда доброжелательные. При этом никогда своего мнения не навязывал, говорил нисколько не докторально, хоть был он знаменитый писатель, а очень скромно, как бы неуверенно, в форме предложений: «Не думаете ли вы, что.» [1, с. 558].
Задача автора некролога в том, чтобы не только пробиться к сердцу читателя, знающего умершего, но и воссоздать образ писателя-современ-ника и тем самым помочь будущим историкам литературы, что само по себе важно.
Некролог «Памяти А. И. Куприна» есть своего рода и библиографическая статья. Алданов говорит о произведениях Куприна, о традициях в его творчестве: «В «Молохе». Чехов чувствуется на каждой странице. «Свадьба» самым своим сюжетом весьма напоминает один из наиболее известных рассказов Артура Шпицлера. Кое-где сказывается, конечно, и Мопассан» [1, с. 561].
Жанр некролога при всей его традиционности и кажущейся простоте требует от автора тщательного отбора жизненного материала ушедшей из жизни личности.
Алданов говорит о становлении характера и личности главного героя, его политических взглядах. Он отмечает, что писатель «политикой интересовался очень мало. Не назову его ни правым, ни левым, ни умеренным. Когда он писал о политических делах, самый стиль его менялся и, столь для него неожиданно, становился казенным — то казенно-либеральным, то казенно-консервативным» [1, с. 560].
На протяжении всего повествования автор прослеживает эволюцию внутреннего мира Куприна. Духовный мир главного героя изображается как бы изнутри, здесь нет описания портрета (внешность, окружающий быт и т. д.), характерного для очерков и рассказов — через восприятие повествователя.
Алданов вводит в повествование некоторые рассказы, воспоминания, позволяющие отобразить внутренний мир героя, например: «Вспоминаю его рассказ, как он беседовал с Лениным: помнится, являлся к диктатору с просьбой о решении на издание беспартийной газеты. «Он меня спросил: «Куп-г-ин? Ах, да. Но какой же вы ф-г-ак-ции?..» В глазах Александра Ивановича сквозило довольно благодушное изумление: что за чудище! Спрашивает, какой фракции Куприн!» [1, с. 560].
Некролог Алданова приближается к очерку и в описании исторической эпохи: рождение нового мира в России, тревожный характер времени. Можно сказать, что революция 1917 г. определяет и все последующие события в жизни главного героя: эмиграция, возвращение, смерть.
В произведениях данного жанра важно не столько то, что они построены на факте, сколько то, что они воссоздают чувства, вызванные этим фактом, как говорил И. Стоун: «.факты могут быть утрачены. но однажды пережитое волнение не забудется никогда» [12, с. 335].
В качестве примера приведем воспоминание Алданова об отношении Куприна к Толстому: «При упоминании имени «старика» (так он обычно называл Толстого) у него на лице появлялась благоговейная улыбка, вообще совершенно ему не свойственная: думаю, что он в жизни «благоговел» лишь перед очень немногими» [1, с. 561].
Характерным признаком алдановского некролога можно назвать постоянное присутствие автора-повествователя, чего не скажешь о рассказах, где автором вводится герой-резонер. В некрологе писатель сам дает оцен-
ку личности («Ум, простота, юмор, знание жизни, тонкость суждения, все это создавало ему большое личное очарование. Со всеми он был ровен, ни с кем не был искателен» [1, с. 559]), его творчества («Он все-таки стал большим писателем!» [1, с. 562]).
Таким образом, некролог вбирает в себя признаки очерка, но при этом становится отдельной жанровой единицей — некрологом-портретом.
Здесь видится проблема характера в литературе — как художественной, так и исторической (документальной). Следует отметить принципиальное отличие характера «литературы факта» (некролог) от того, который имеет место в художественной литературе (рассказ). Художественная литература воссоздает характеры, подобно существующим в действительности, заостряя и проясняя их идейную суть. В литературе, основанной на факте, происходит обратный процесс: писатель в этом случае обращается к характеру и судьбе, действительно существовавшим.
С ложность работы с некрологом заключается в том, что автор не может творить события и характеры по своему усмотрению, он может их только организовывать, строить, включать в круг проблем своего творчества.
Само понятие «портрет» можно рассматривать как одно из средств воссоздания характера. Разумеется, не все портреты равноценны по размеру и по глубине проникновения в психологию личности, но «качество» портрета — его обстоятельность или мимолетность — всегда соответствуют характеру отношений — длительных или эпизодических — автора с тем героем, о котором идет речь (такое объяснение скорее характерно для некролога, так как в рассказе это применимо к центральному персонажу и герою, в некрологе же центрального персонажа нет).
В некрологе «Памяти А. И. Куприна» Алданов не создает подробного, тщательно выписанного портрета, скорее он рисует общее впечатление, которое производит герой, используя при этом не главную черту внешности, а скорее главные личные качества — феноменальную зрительную память, блестящий ум, трудолюбие.
Алданов описывает в некрологе стиль работы Куприна над произведениями, что позволяет приоткрыть особенности писательского труда: «Когда приходило что-либо в голову, когда хотелось или нужно было писать, он садился за стол и писал, — но отнюдь не «днем и ночью», — и написанное тотчас сдавал в набор. Едва ли у него есть хоть одно произведение, над которым он работал бы годами» [1, с. 562]. Заметим, автор лишает идеализации образ Куприна, произнося фразу «но отнюдь не «днем и ночью».
Алдановым вводится в произведение и второстепенный герой в тексте, но главный в жизни Куприна — его супруга. И это делается с целью показать житейскую беспомощность, несмотря на богатый и насыщенный
жизненный и творческий путь: «Без жены, столь ему преданной, он, вероятно, не вернулся бы в советскую Россию; но без жены он, почти наверное, и не дожил бы до шестидесяти восьми лет» [1, с. 559].
Есть в некрологе и отрицательные характеры второстепенных персонажей. Так, Алданов дает общую характеристику Ленина одним словом — «диктатор» [1, с. 560]. Духовно несостоятельным предстает в произведении правление Союза писателей СССР [1, с. 556].
Второстепенным персонажам в некрологе, что само по себе естественно и целесообразно, уделяется не много внимания, но они необходимы, чтобы показать и главного героя в соотношении с ними, и взгляд автора на происходящее.
В некрологах Алданова нет жесткой критики, он следует принципу «о мертвых или хорошо, или ничего», но нет, как уже отмечалось, и чрезмерной идеализации образа. По его произведениям можно учиться доброжелательности в критике: для каждого писателя он умел найти добрые слова, за всю жизнь не написал ни одного критического разноса. То же можно сказать и о некрологах.
Таким образом, основная задача анализируемого жанрового направления — литературный портрет как жанр некрологической прозы — показать портрет современника, ушедшего из жизни, проследить его творческий и жизненный путь, при этом портрет должен отражать особенности характера, а не состоять из описания внешних признаков.
Литература:
1. Алданов М. Ульмская ночь / М. Алданов. — М., 1996.
2. Алейникова З.Я. Жанровое своеобразие мемуарно-художественной автобиографии 60—70 годов (сюжет и характер) : дис. ... канд. филол. наук / З.Я. Алейникова. М., 1981.
3. Артамонов М. Московский некрополь / М. Артамонов. М., 1995.
4. Барахов ВС. Литературный портрет как жанр мемуарной прозы // Русская литература. 1975. № 2.
5. Гегель Г Сочинения / Г. Гегель. М., 1958. Т. XIV: Лекции по эстетике. Кн. III.
6. Грезин И. Алфавитный список русских захоронений на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа / И. Грезин. Париж, 1995.
7. Кипнис С.Е. Новодевичий мемориал: Некрополь Новодевичьего кладбища / С.Е. Кипнис. М., 1995
8. Кобак А.В. Исторические кладбища Петербурга / А.В. Кобак, Ю.М. Пи-рютко. СПб., 1993.
9. Николюкин А.Н. Литературная энциклопедия терминов и понятий / А.Н. Николюкин. М., 2001.
10. Саитов В.И. Московский некрополь: в 3 т. / В.И. Саитов, Б.Л. Модзалев-ский. СПб., 1907—1908.
11. Саитов В.И. Петербургский некрополь: в 4 т. I В.И. Саитов. СПб., 1912— 1913.
12. Стоун И. Биографическая повесть II Прометей. М., 1966. Вып. 1.
13. Чернопятов В.И. Русский некрополь за границей: в 3 вып. I В. И. Чернопя-тов. М., 1908—1909; 7. Чернышев, А. Ключи к Алданову II Ульмская ночь I М. Алданов. М., 1996.
14. Шавырин В.В. В надежде сладкого свиданья II Москва. 1993. № 12.
15. Шереметевский В.В. Русский провинциальный некрополь I В.В. Шереме-тевский. Т. 1. М., 1914 (издание не завершено).
16. Шулепова Э.А. Русский некрополь под Парижем I Э.А. Шулепова. М., 1993.
