CC BY
28
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ:
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
Некоторые вопросы обеспечения соблюдения прав лиц в связи с использованием результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве
Асанов Владимир Валерьевич,
кандидат юридических наук, преподаватель кафедры уголовного процесса, Военный университет Министерства обороны Российской Федерации E-mail: wladimir.asanov@yandex.ru
Статья посвящена вопросам обеспечения соблюдения прав лиц в связи с использованием результатов оперативно-розыскной деятельности на досудебных стадиях и в уголовном процессе в целом. Автором подчёркивается важность всеобъемлющей правовой регламентации не только вопросов реализации результатов оперативно-розыскной деятельности, но и её осуществления в рамках уголовного процесса, поскольку только подобный подход может гарантировать надлежащее соблюдение прав человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. В статье отмечается, что попытка лишь поверхностно отобразить в уголовно-процессуальном законе оперативно-розыскную деятельность, ограничив её использование в качестве допустимых источников сведений по уголовным делам и доказательств не приводит к защите прав, а напротив провоцирует таким образом их нарушение.
Ключевые слова: уголовной процесс, оперативно-розыскная деятельность, доказывание, доказательства, досудебное стадии, права человека.
S2
см см о см
03
Сложно переоценить важность использования результатов оперативно-розыскной деятельности для целей раскрытия преступления. Однако следует констатировать, что эффективность их использования в уголовном судопроизводстве всё ещё оставляет желать лучшего. Причем эта тенденция сохраняется в российском праве долгие годы и обусловлена фактическим отрицанием доказательственной ценности таких сведений, если они, как указывает, например, закон в статье 89 УПК РФ, не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам самим уголовно-процессуальным кодексом. Вместе с тем такая позиция законодателя создает условия, при которых права как жертв жертв преступлений, так и лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, не защищаются должным образом.
Получается, что законодателем, под эгидой защиты прав, создана ситуация, при которой, с одной стороны, весьма полезная информации не может быть использована непосредственно при формировании доказательственной базы по уголовному делу, а тот порядок предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности, который существует в настоящее время, сложен и, по большому счёту малоэффективен. С другой такая информация собирается и накапливается в отношении лиц в случаях, предусмотренных законодательством об оперативно-розыскной деятельности.
Существующая в настоящее время практика представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд не позволяет найти применение большей части информации, получаемой органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. Более того, порядок предоставления такой информации закрепляется не в уголовно-процессуальном законодательстве, а в ведомственных (межведомственных) нормативных актах, например в совместном приказе МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509, ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН России № 398, СК России № 68 от 27.09.2013 «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд».
Инструкция, утверждаемая данным Приказом (далее по тексту - Инструкция), определяет порядок представления оперативными подразделениями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд при наличии в них достаточных данных, указывающих на признаки преступления, а также в порядке выполнения поручения дознавателя, органа дознания, следователя, судебного решения о проведении оперативно-розыскных мероприятий по уголовным делам и материалам проверки сообщений о преступлениях, находящимся в их производстве; исполнения требования суда (судьи) о представлении документов по находящейся у него на рассмотрении жалобе лица, виновность которого в совершении преступления не доказана в установленном законом порядке и которое располагает фактами проведения в отношении него оперативно-розыскных мероприятий и полагает, что при этом были нарушены его права, о непредставлении или представлении не в полном объеме органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведений о полученной об этом лице информации в пределах, допускаемых требованиями конспирации и исключающих возможность разглашения государственной тайны; исполнения требования суда (судьи) о представлении документов по уголовным делам, находящимся в его производстве, и по указанным в статье 15 Федерального закона от 29 апреля 2008 г. № 57-ФЗ «О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства» судебным искам.
Предполагается, что предоставляемые результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела; быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, предусмотренных УПК РФ; использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств.
При этом авторы Инструкции, ссылаясь на положения подпункта 36.1 статьи 5 УПК РФ, понимают под результатами оперативно-розыскной деятельности сведения, полученные в соответствии с Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших преступление и скрывшихся от органов дознания, следствия или суда.
Сами же результаты оперативно-розыскной деятельности, согласно Инструкции, представляются в виде рапорта об обнаружении признаков преступления или сообщения о результатах оперативно-розыскной деятельности.
Подобные формулировки, на первый взгляд, вытекают из положений закона и основаны на нём.
И, разумеется, в каком-то смысле предложенное решение является оптимальным, если учитывать характер и методы оперативно-розыскной деятельности. Однако, внимательно рассматривая подобный подход к нормативному обоснованию подобной деятельности, следует заметить что он не только не лишён недостатков, но порой и вовсе представляется, по меньшей мере, странными.
Например, рассматривая положения п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ и ст. 143 УПК РФ, рапорт об обнаружении признаков преступления выступает в качестве повода к возбуждению уголовного дела. Согласно положениям п. 18 упомянутой Инструкции, результаты оперативно-розыскной деятельности, представляемые для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, должны содержать достаточные данные, указывающие на признаки преступления, а именно: сведения о том, где, когда, какие признаки и какого именно преступления обнаружены; при каких обстоятельствах имело место их обнаружение; сведения о лице (лицах), его совершившем (если они известны), и очевидцах преступления (если они известны); о местонахождении предметов и документов, которые могут быть признаны вещественными доказательствами по уголовному делу; о любых других фактах и обстоятельствах, имеющих значение для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. И это при условии, что статья 143 УПК указывает что рапорт составляется в связи с фактом получения из иных источников сообщение о совершенном или готовящемся преступлении. Тем самым, если УПК определяет роль рапорта, как ещё одного способа фиксации информации о совершенном или готовящемся преступлении, которая вероятно должна быть проверена по правилам УПК, то Инструкция предполагает, что информация, отображаемая в рапорте, должна содержать достаточные данные, указывающие на признаки преступления, что схоже с нормой ч. 2 ст. 140 УПК, описывающей основания для возбуждения уголовного дела. Тем самым, согласно Инструкции рапорт играет роль некого промежуточного итогового документа, имеющего двоякую природу: с одной стороны он является поводом для возбуждения уголовного дела, а с другой должен содержать в достаточном объёме данные о результатах проверки информации о совершенном или готовящемся преступлении, то есть излагая фактически то, что следует считать основанием для возбуждения уголовного дела. Вместе с тем, статья 144 УПК прямо указывают на обязанность дознавателя, органа дознания, следователя, руководителя следственного органа принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной УПК, принять по нему решение в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения. Описывает закон и перечень допустимых действий, которые вправе проводить указанные лиц при проверке сообщения о преступлении (ч. 1 ст. 144 уПк РФ). К числу таких действий относят лишь возможность получать
5 -о
сз
<
объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном УПК, назначать судебную экспертизу, принимать участие в ее производстве и получать заключение эксперта в разумный срок, производить осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствование, требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов, привлекать к участию в этих действиях специалистов. Таким образом законодатель прямо указывает на то, что проверка сообщения о преступлении происходит лишь при наличии повода к возбуждению уголовного дела и способами, описанными в УПК.
Разумеется законодатель сохраняет на этой стадии возможность давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий. Однако подобная возможность, по логике закона, возникает после возникновения повода к возбуждению уголовного дела, а не предшествует ему, как следует из буквального прочтения текста Инструкции. Это делает такие положения Инструкции хотя и соответствующими в целом законодательству об оперативно-розыскной деятельности, но несколько сомнительными с точки зрения описанной в УПК процедуры. В том числе и в той части, в какой закон обеспечивает соблюдение прав соответствующих лиц, поскольку ограничение таких прав в связи с возможным расследованием происходит вне рамок действий, предусмотренных для данной стадии уголовно-процессуальным законом, в то время как результаты будут использоваться для решения соответствующих задач. Разумеется и законодательство об оперативно-розыскной деятельности и уголовно-процессуальное законодательство указывает на обязанность соответствующих уполномоченных органов обеспечивать в своей деятельности права и законные интересы человека и гражданина. Однако специфика правил оперативно-розыскной деятельности и уголовного судопроизводства, описанных в действующем законодательстве, заставляют обратить внимание на различие в способах обеспечения таких прав. Разнится и сам подход в защите прав. Так, согласно части 1.1. ст. 144 УПК РФ, лицам, участвующим в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, разъясняются их права и обязанности, предусмотренные УПК, и обеспечивается возможность осуществления этих прав в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы, в том числе права не свидетельствовать против самого себя, своего супруга (своей супруги) и других близких родственников, пользоваться услугами адвока-— та, а также приносить жалобы на действия (бездей-2 ствие) и решения дознавателя, начальника подраз-й деления дознания, начальника органа дознания, ° органа дознания, следователя, руководителя след-1 ственного органа. Помимо прочего, это обусловле-
но тем обстоятельством, что проверка заявления о преступлении осуществляется в рамках общей процедуры уголовного судопроизводства, а значит защите подлежат права лиц, участвующих в данной конкретной стадии, лиц чьё процессуальное положение может приобрести специфические черты на последующих стадиях. Кроме того, учитывая положения части 1.2. статьи 144 УПК, соблюдение свойственного уголовно-процессуальному законодательству подхода к защите прав лиц, участвующих в уголовном процессе, обеспечивает возможность использования результатов действий, полученных на данной стадии в качестве доказательств. Отображаемые в рапорте, составленном в соответствии с Инструкцией, сведения важны, поскольку содержат информацию о преступлении, которой была придана та форма, которая, по мнению законодателя, допустима для начала процедуры решения вопроса о возможности возбуждения уголовного дела (ст. 143 УПК). Однако требования Инструкции о том, что рапорт должен содержать достаточные данные, свидетельствующие о преступном характере деяния, информация о котором собственно и сообщается рапортом, сомнительны, поскольку такой вывод был бы преждевременным поскольку УПК предусматривает иную процедуру, на основе и с соблюдением которой специальное уполномоченное лицо может придти к подобному выводу. Вместе с этим, Инструкция не противоречит законодательству и лишь раскрывает положения ст. 11 Федеральный закон от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее - ФЗ «Об ОРД»), согласно которой результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело или материалы проверки сообщения о преступлении, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств, и в иных случаях, установленных ФЗ «Об ОРД». Но если рапорт об обнаружении признаков преступления, составленный по результатам проведения оперативно-розыскных мероприятий, не противоречит положениям УПК и представляет собой предусмотренный уголовно-процессуальным законом повод для возбуждения уголовного дела, то с самими результатами оперативно-розыскных мероприятий, полученными до появления письменного поручения на их проведение, дело обстоит несколько сложнее - их использование не должно противоречить ни УПК ни ФЗ «Об ОРД». И если правила введения в оборот результатов проведения оперативно-розыскных мероприятий, согласно упомянутой Инструкции предполагают действия, соответствующие в целом ФЗ «Об ОРД», то с точки зрения логики уголовно-процессуального законодательства подобная процедура крайне неоднозначна и отчасти сомнительна.
Прежде всего, само существование такой процедуры в рамках Инструкции вызывает нарекание, поскольку перечень нормативных источников, в соответствии с которыми осуществляется уголовное судопроизводство, определён в статье 1 УПК РФ. Существующее в законе описание правил использование результатов оперативно-розыскной деятельности старательно исключает подробности, указывая лишь на общие правила и ссылаясь на общий смысл, едва ли внося конкретику.
Кроме того, по общему смыслу, используемые в уголовном процессе сведения должны быть получены способом, не противоречащим требованиям, установленном уголовно-процессуальным законом. Причём, устанавливая правила, например, осуществления проверки сообщений о преступлении, в законе всякий раз воспроизводится общий подход к построению моделей поведения в рамках уголовного судопроизводства, пусть и со спецификой для каждой конкретной стадии. Это оправдано, поскольку такое в итоге позволяет создать предпосылки для решения задач уголовного судопроизводства. Тем самым и введение в уголовно-процессуальный оборот результатов оперативно-розыскной деятельности и общий порядок проведения оперативно-розыскных мероприятий, результаты которых используются в рамках уголовного процесса «как есть», не должны противоречить требованиям УПК, в связи с чем должна существовать возможность использовать их в уголовном процессе или в качестве доказательств или же такие результаты должны использоваться лишь в качестве вспомогательной информации при подготовке к выполнению действий, согласно установленной уголовно-процессуальным законом процедуре. Иначе говоря, результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве, если иное не вытекает, например, из положений статей 75 и 89 УПК, становятся информацией, не имеющей доказательственной ценности, но, возможно, имеющей вспомогательный характер.
Закон подтверждает такое правило, например, определяя рапорт об обнаружении признаков преступления в качестве повода к возбуждению уголовного дела, но не указывает прямо на его содержание как на достаточное основание к возбуждению уголовного дела.
Подобный подход законодателя создаёт впечатление некоторой двойственности, что порождает неоднозначность и, следовательно, её сомнительность с точки зрения защиты интересов участников правоотношений. С одной стороны, устанавливаются правила, исключающие действия вне рамок требований УПК, а с другой не отрицается роль оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе, которой свойственны несколько иные принципы.
Особенную ситуацию можно наблюдать на стадии возбуждения уголовного дела где закон расширяет возможности использования результатов оперативно-розыскной деятельности. Например,
как это указано в ч. 1.2 ст. 144 УПК, которая с оговорками признаёт их допустимыми источниками информации. Однако наиболее любопытным выглядит совпадение в наименовании некоторых действий, которые могут быть проведены в рамках проверки сообщений о преступлении в порядке ч. 1 ст. 144 УПК схожие в наименовании с и перечисленным в ст. 6 ФЗ «Об ОРД». В частности оба закона указывают на возможность проведения такого действия, как опрос. Впрочем, совпадение наименований не означает совпадения характера и содержания этих действий. Законодатель, во всяком случае, не проявил свою волю на этот счет. А значит и мы не имеем права делать такие далеко идущие выводы. Хотя ситуация и парадоксальна. И как в случае с опросом, проводимым в форме оперативно-розыскного мероприятия, производство опроса, предусмотренного ст. 144 УПК не влечет за собой возникновения самостоятельных доказательств по уголовному делу, если не выполняются правила ч. 1.2. ст. 144 УПК. Да и в остальном мы наблюдаем удивительную схожесть этих двух самостоятельных действий. Такая близость мероприятий (действий) по субъектам их производящим (в некоторых случаях), по способу оформления результатов, по доказательственной ценности и, отчасти, по моменту их проведения в период времени, совпадающей с данной стадией, не может не вызвать предположение о возможной их тождественности, хотя закон прямо не указывает на это. Не понятна причина по которой законодатель сохраняет такую неопределённость. Возможно проблема в том, что реальная возможность устранить эту двойственность сопряжена с существенными изменениями не только в законодательстве, но и в самой модели отношений. С одной стороны, опрос, проводимый в порядке ст. 144 УПК и опрос, как оперативно-розыскное мероприятие, могут быть признаны равнозначными, а их результатам придан доказательственный статус. Как собственно и результатам других оперативно-розыскных мероприятий, содержание которых могло бы получить отражение на данной стадии, как и предполагает Инструкция и, отчасти сам уголовно-процессуальный закон. С другой стороны, либо действиям на данной стадии может быть придан статус следственных, что породит своеобразное «расследование до расследования», или же стадия, для процессуальной экономии, и вовсе может быть отменена как излишняя.
Так или иначе, но в настоящее время сложилась особая ситуация, которая требует пристального к себе внимания, поскольку специфика стадии в части использования результатов оперативно-розыскных мероприятий затрагивают интересы потенциальных участников уголовного процесса. р Вероятно, самым простым решением стало бы бо- Д лее тщательная нормативная регламентация во- Ч
т
просов использования возможностей оперативно- К розыскной деятельности в уголовном процессе. ё Вероятно уже давно существует необходимость у изначально, в рамках уголовно-процессуального А
закона, для данной стадии, придать статус результатам оперативно розыскной деятельности не как потенциальным доказательствам, но как первоначально возможным сведениям, получаемым по результатам действий, осуществляемых органом дознания, наделённым правом осуществления оперативно-розыскной деятельности, для целей решения вопроса о возможности начала уголовного расследования, на что в настоящее время всё ещё осторожно намекает закон.
Конечно, можно сослаться на то обстоятельство, что, вместе с положениями УПК РФ, ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» якобы решает эту проблему, указывая на допустимость использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве поводов и оснований к возбуждению уголовного дела. Однако подобное утверждение представляется, по меньшей мере, несостоятельным, поскольку эта возможность прямо не описана в УПК, хотя институт рапорта, в качестве повода к возбуждению уголовного дела и возможности поручения на проведение оперативно-розыскных мероприятий для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, на это косвенно указывают.
Впрочем, и описание процедуры использования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовно-процессуальном законе не позволит решить проблему, если норма ограничится лишь положениями, сродни тех, что упомянуты в Инструкции.
Это вновь возвращает нас к предположению о том, что выходом из подобной ситуации могло бы стать либо придание результатам оперативно-розыскной деятельности специального и конкретного статуса в уголовном процессе, для начала хотя бы на стадии возбуждения уголовного дела, а в последующем и прекращение противопоставления между следственными действиями и оперативно-розыскными мероприятиями на досудебных стадиях в целом.
В любом случае, по смыслу ст. 1 УПК, именно уголовно-процессуальный закон, а не ведомственный (межведомственный) нормативный акт, должен изначально прямо указывать на порядок использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств по уголовному делу, пусть и вводя градацию для стадии использования и доказательственной силе следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий.
Однако использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании остаётся серьёзной проблемой. Да и законодатель всё так же осторожен, говоря об использовании результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе, хотя и не отрицает такую — возможность, оговаривая при этом необходимость 2 их соответствия требованиям УПК. В то же время й ст. 11 ФЗ «Об оРд» утверждает, что результаты ° оперативно-розыскной деятельности могут слу-ав жить поводом и основанием для возбуждения уго-
ловного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело или материалы проверки сообщения о преступлении, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. Пункт 20 указанной Инструкции определяет, что результаты оперативно-розыскной деятельности, представляемые для использования в доказывании по уголовным делам, должны позволять формировать доказательства, удовлетворяющие требованиям уголовно-процессуального законодательства, предъявляемым к доказательствам в целом, к соответствующим видам доказательств; содержать сведения, имеющие значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, указания на оперативно-розыскные мероприятия, при проведении которых получены предполагаемые доказательства, а также данные, позволяющие проверить в условиях уголовного судопроизводства доказательства, сформированные на их основе.
Поскольку закон в ст. 74 УПК устанавливает, что доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном УПК, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, результаты оперативно-розыскной деятельности потенциально способны иметь доказательственное значение, если законом им будет придан такой статус, например, в форме иных документов. Существующая же в настоящее время позиция относительно использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств, нашедшая отражение в ст. 89 УПК, указывает не столько на сомнительность, а значит и недопустимость методов осуществления оперативно-розыскной деятельности в рамках уголовного процесса, если они противоречат положениям УПК. Методы оперативно-розыскной деятельности законны, но законны иначе. Здесь же мы наблюдаем попытку подчеркнуть, что доказательства должны отвечать требованиям УПК и быть получены исходя из общих правил, установленных УПК, в основе которых лежат свойственные уголовному процессу принципы, отличные от принципов оперативно-розыскной деятельности. По своему содержанию сведения (информация), получаемые в результате оперативно-розыскной деятельности едва ли отличается от сведений, получаемых в рамках доказывания по уголовным делам. Да и не могут отличаться, поскольку в обоих случаях изучению подвергается факт подготовки или совершения преступления. Собственно в общем своём виде доказательство - это довод или факт, подтверждающий что-либо. [1. С. 147.] Именно подтверждающий, а не существующий сам по се-
бе как объективная реальность, как уже произошедшая данность.
Говоря о доказательствах М.А. Чельцов высказывал суждения, что под ними следует понимать факты объективной действительности, которые либо существуют, либо нет, которые либо могут быть доказаны либо нет, но которые в любом случае не могут быть сомнительными или недоброкачественными, поскольку таковыми могут являться только сведения об этих фактах. [2. С. 135.]
Исследуя особенности доказывания Н.П. Кузнецов, отмечая что, доказательственный факт, будучи мысленным (идеальным) образом объективной действительности, сформировавшимся на основе анализа и оценки сведений об этом факте, играет роль аргумента в логическом доказывании, но не является доказательством в процессуальном смысле этого слова, подчёркивал что: «Факт, фигурирующий в логическом доказывании, - это не сама объективная реальность и даже не результат ее непосредственного отражения сознанием человека, а знание о действительности, сформировавшееся в результате анализа и оценки фактов, установленных на основе сведений о них. Именно эти сведения, отвечающие предъявляемым к ним законом требованиям, и являются процессуальными доказательствами». [3. С. 178-179.]
С другой стороны, если доказательства это факты объективной действительности, а не сами данные, то, в ходе предварительного расследования и в суде, исследуются и ложатся в основу решений по делу не собственно доказательства, а лишь наши представления о них, облечённые в допустимую форму. Собственно говоря и результаты проверки сообщения преступления как и предварительного расследования, так и результаты оперативно-розыскной деятельности - это отражение реального мира, результат эксперимента, когда мы изучаем и описываем окружающий нас мир, оформляя наши знания о нём в некоторую приемлемую форму, после чего используем в доказывании факта существования какого-либо значимого события, утверждая имело оно место или нет. установленная законом форма, в которую облекаются сведения, призвана обеспечить соблюдение прав и законных интересов человека (лиц) и общества. Но законность и верховенство права в целом обеспечиваются не только формой, но и системой правил, гарантирующих соблюдение таких прав. В том числе и самой процедурой, и, прежде всего, процедурой судебного разбирательства, которая, будучи основанной на принципах состязательности, не предрешает вопрос о виновности на предварительном следствии, оставляя решение этого вопроса в суде, который единственный наделён процедурой преодолеть утверждение о невиновности лица. Установленная законом форма, в том числе уголовно-процессуальная форма обеспечивает права. Но правила, допускающие какую-либо деятельность, которая остаётся за рамками процедуры доказывания, но влияет на убеждение следователя или иного лица о вино-
вности данного лица в совершении преступления порождает предубеждённость, а возможно и негативное отношение, особенно в случаях, когда нельзя доказать в установленном порядке, поскольку убеждённость в вине и неспособность доказать вину едва ли способны оставаться без субъективной реакции. В то же время суд и только суд, имеет право решать виновно ли лицо.
Нельзя в этой связи не напомнить и о высказанном Р.С. Белкиным суждении, справедливо заметившим, говоря о допустимости доказательств, что способность есть потенциальная возможность, которая может стать действительностью, а может ей не стать. Доказательство же является относящимся к делу, поскольку им устанавливается истина, а не потому, что истина может быть им установлена. [4. С. 72.]
Впрочем, основную проблему составляет проблема именно допустимости результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств. Решение вопроса о допустимости доказательств обусловлена двумя факторами: нормативным и доктринальным. Нормативно, правила допустимости доказательств, нашедших отражение в уголовно-процессуальном законодательстве, восходят к положениям Конституции РФ, устанавливающей в ч. 2 ст. 50 правило, согласно которому при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. УПК РФ, например в статье 75, повторяет эту норму, устанавливая критерии недопустимости доказательств в уголовном процессе. В каком-то смысле допустимость доказательств становится тем свойством, которое выражается в необходимости строгого соблюдения требований уголовно-процессуального закона при получении и закреплении доказательств по делу и, как следствие, невозможности использования в качестве доказательств сведений, полученных и закрепленных с нарушением установленных уголовно-процессуальным законом правил.
Описывая данное свойство, следует выделить ряд элементов, которые собственно и позволяют рассматривать конкретные сведения в качестве допустимых доказательств. Среди прочего это соблюдение требований уголовно-процессуального закона относительно процедур получения и закрепления искомых сведений, выполнение действий по получению и закреплению таких сведений только надлежащим лицом, прямо управомо-ченным на то уголовно-процессуальным законом, обязательное указание на источник получения сведений и т.д. Иными словами для того, что бы фактические данные могли рассматриваться в качестве допустимых доказательств по уголовному делу, действующим в настоящее время законода- р тельством строго ограничивается круг субъектов, ИД участвующих в доказывании. Кроме того, таким Ч
т
субъектам предлагается неукоснительно придер- К живаться описанных в уголовно-процессуальным ё законе способов получения сведений и процеду- у ре совершения действий по их закреплению, что А
делает возможным рассматривать такие сведения в качестве доказательств.
Норма, содержащаяся в ч. 2 ст. 74 УПК РФ указывает на перечень источников, из которых эти данные устанавливаются. Среди них: показания свидетеля, потерпевшего, подозреваемого и обвиняемого, заключение и показания эксперта, заключение и показания специалиста, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий и иные документы. Обратим внимание, что речь идет об исчерпывающем перечне источников доказательств. Тем самым закон описывает систему, исключающую возможность использовать в качестве доказательств любые сведения, полученные путем, не описанным или противоречащим правилам УПК. Требования отчасти справедливы, поскольку делают обосновано невозможным использование отдельных приемов и методов, явно противоречащих требованиям закона в части свойств, которыми должны обладать доказательства. Например, не могут быть положены в основу доказательств по уголовному делу сведения, полученные с нарушением процедуры, предписанной УПК.
Согласно п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 8 от 31 октября 1995 г., результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также с проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц (кроме случаев, установленных федеральным законом), могут быть использованы в качестве доказательств по делам, лишь когда они получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. При таком подходе, результаты оперативно-розыскной деятельности должны исключаются из числа сведений, которые могли бы прямо, без соответствующей реализации, использоваться в рамках уголовного дела. В то же время, например, согласно п. 24 ч. 1 ст. 5 УПК органы дознания - государственные органы и должностные лица, уполномоченные в соответствии с УПК осуществлять дознание и другие процессуальные полномочия. Однако орган дознания, с учётом положений УПК и ФЗ «Об ОРД», может быть наделён одновременно и правом на осуществление оперативно-розыскной деятельности. Такая двойственность правомочий лишь сохраняет накопившиеся противоречия. Уголовно-процессуальный закон обращается к возможностям оперативно-розыскной деятельности, использует её результаты на стадии возбуждения уголовного дела, при подготовке и проведении следственных дей-^ ствий, при розыске лиц, даже указывает в ст. 89 £ УПК на возможность использования результатов й оперативно-розыскной деятельности, если они от-£ вечают требованиям УПК. Вместе с тем результа-^ ты оперативно-розыскной деятельности остаются
в целом недопустимыми, хотя и широко используются, в том числе и в связи с правилами УПК.
Разумеется, такая ситуация отчасти оправдана, так как предположительно позволяет обеспечить как защиту прав и законных интересов лиц в уголовном процессе, так и выполнение задач уголовного судопроизводства. Однако, нельзя не признать, что подобное положение дел свидетельствует о расточительности существующего порядка, которая порождает две самостоятельные процедуры, которые хотя потенциально и обеспечивают соблюдение прав, тем не менее предусматривают возможность их ограничения в большей или меньшей степени, разными способами и с разными последствиями. Попытка выбрать меньшее зло, установив для оперативно-розыскной деятельности вспомогательный характер, не прекращает её осуществления, а значит сохранит те ограничения прав человека и гражданина, которые предусматривает закон и которые оказывают влияние на уголовное судопроизводство вне зависимости от того, используются ли данные полученные в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности непосредственно в уголовном судопроизводстве или не используются. Возможно придание оперативно-розыскной деятельности и её результатам тщательной и всеобъемлющей регламентации в рамках уголовного процесса, для начала хотя бы для стадии возбуждения уголовного дела, на которой, например, как самой такой деятельности, так и её результатам, могло бы быть придано положение, близкое по смыслу к тому, что было известно ранее в нашей правовой традиции в качестве полицейского дознания, могло бы стать важным шагом на пути не только повышения эффективности решения задач уголовного судопроизводства, но и обеспечения полномерной защиты прав и законных интересов лиц в связи с уголовным судопроизводством. В целом же, как минимум, более подробная регламентация в УПК положений, относящихся к осуществлению оперативно-розыскной деятельности на досудебных стадиях слишком давно является необходимостью. Мы не должны отрицать очевидное, делая вид, что рассматриваемые положения уголовно-процессуального закона способны в должной мере обеспечить права и законные интересы не только участников уголовного процесса, но и каждого человека.
Литература
1. Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М., 1984.
2. Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. -М., 1962.
3. Кузнецов Н.П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса России. Диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук. - Воронеж, 1998.
4. Белкин Р.С. Собрание, исследование и оценка доказательств: сущность и методы. - М., 1966.
SOME ISSUES OF ENSURING THE OBSERVANCE OF THE HUMAN RIGHTS IN CONNECTION WITH THE USE OF THE RESULTS OF CRIME DETECTIVE ACTIVITIES IN CRIMINAL PROCEEDINGS
Asanov V.V.
Military University of the Ministry of Defense of the Russian Federation
The article is devoted to the issues of ensuring the observance of the human rights in connection with the use of the results of crime detective activities at the pre-trial stages and in the criminal process as a whole. The author emphasizes the importance of a comprehensive legal regulation of not only the implementation of the results of crime detective activities, but also its implementation in the framework of the criminal process, since only such an approach can guarantee proper observance of human and civil rights in criminal proceedings. The article notes that an attempt to only superficially
display crime detective activity in the criminal procedure law, limiting its use as acceptable sources of information on criminal cases and evidence does not lead to the protection of rights, but rather provokes their violation.
Keywords: criminal process, operational-search activity, proof, evidence, pre-trial stage, human rights.
References
1. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian language. - Moscow, 1984.
2. Cheltsov M.A. Soviet criminal process. - Moscow, 1962.
3. Kuznetsov N.P. Evidence and its features at the stages of the criminal process in Russia. Dissertation for the degree of Doctor of Law. - Voronezh, 1998.
4. Belkin R.S. Collection, research and evaluation of evidence: essence and methods. - Moscow, 1966.
