CC BY
134
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ ПРИ ПРЕВЫШЕНИИ ПРЕДЕЛОВ НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЫ
Н.Г. ВОЛЬДИМАРОВА,
доцент кафедры уголовного права и криминологии Российской правовой академии
Минюста России, кандидат юридических наук, доцент
Аннотация. Рассмотрены проблемные вопросы квалификации превышения пределов необходимой обороны. Акцент сделан на противоречиях квалификации превышения пределов необходимой обороны в связи с аморфностью законодательного определения последней.
Ключевые слова: необходимая оборона, превышение пределов необходимой обороны, квалификация, противоречия судебных решений.
SOME QUESTIONS OF THE QUALIFICATION OF CRIMES COMMITTED IN CASE OF THE EXCESS OF NECESSARY DEFENCE LIMITS
N.G. VOLDIMAROVA, the associate professor of the criminal law and criminology department of the RF Ministry of Justice
Annotation. In this article the author considered the problematic questions connected with the qualification of the excess of the necessary defense limits. The main attention is paid to different interpretations of the qualification of the excess of necessary defense limits coursed by the indistinctness of this definition.
Key words: necessary defense, excess of necessary defense limits, qualification, indistinctness of judicial decisions.
В процессе квалификации преступлений, совершенных при эксцессе обороны, судебная практика нередко сталкивается с фактом недостаточного правового регулирования вопросов, связанных с применением оружия при защите от общественно опасных посягательств. Эта проблема заключается в двух аспектах: 1) установление уголовной ответственности за незаконный оборот оружия и 2) определение правомерности применения оружия непосредственно при отражении общественно опасных посягательств.
В следственной и судебной практике имеют место случаи, когда в процессе оборонительных действий используется незаконно хранившееся у граждан огнестрельное оружие. Возникает такая ситуация, что при наличии оснований для оправдания лица по ст. 37 УК РФ, его в то же время привлекают к уголовной ответственности по ст. 222 УК РФ за незаконные приобретение и хранение огнестрельного оружия. Успех противодействия посягательству в таких случаях нередко предопределен именно фактом использования оружия, поскольку граждане вынуждены применять реальные меры самообороны против таких тяжких преступлений, как покушение на убийства, разбой, бандитские нападения, характер и степень общественной опасности которых очевидны. Наличие объективных оснований для применения оружия в целях самозащиты не освобождает от ответственности за владение незарегистрированным оружием
или за нарушение других правил его оборота, что, формально, соответствует закону.
Исходя из положения, содержащегося в примечании к ст. 222 УК РФ (если защищающийся причинил нападающему вред в рамках правомерной самозащиты и на добровольной основе незамедлительно сдал огнестрельное оружие правоохранительным органам), он должен подлежать освобождению от уголовной ответственности. В примечании, в частности, предусматриваются основания для освобождения лица от уголовной ответственности за добровольную сдачу оружия при условии что в его действиях не содержится иного состава преступления. Нередко именно в силу сложившихся экстремальных обстоятельств граждане вынуждены незаконно приобретать оружие в целях предотвращения опасности, непосредственно угрожающей жизни и здоровью им самим, членам их семьи и близким. В данном случае освобождение лица от уголовной ответственности за незаконные приобретение и хранение оружия при его добровольной сдаче правоохранительным органам является оправданной мерой, реализация которой соответствует социально-правовому характеру содеянного.
Однако в Федеральном законе «Об оружии» отсутствует должная конкретика при изложении условий, когда и при каких обстоятельствах может применяться оружие. Статья 24 содержит лишь общие указания о возможности применения гражданами оружия в целях самозащиты. В частности, применению ору-
жия должно предшествовать четко выраженное предупреждение об этом лица, в отношении которого применяется оружие, кроме случаев, когда промедление в применении оружия создает непосредственную опасность для жизни или создает угрозу наступления иных тяжких последствий1. Предъявленное требование основано на оценочном подходе, так как лицу, подвергшемуся посягательству, крайне сложно определить, представляет ли оно в действительности реальную опасность для жизни или не представляет таковой и создает ли непосредственную угрозу наступления иных тяжких последствий.
В то же время законодатель в ряде нормативных актов подробно регламентирует, как должны применяться огнестрельное оружие и специальные средства защиты правоохранительными органами и частными охранными организациями. Так, в ст. 18 Закона РФ «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» указано, что частные охранники имеют право применить огнестрельное оружие: 1) для отражения нападения, когда их жизнь подвергается непосредственной опасности и 2) для отражения группового или вооруженного нападения на охраняемую собственность.
В Законе РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» определено, что сотрудниками уголовно-исполнительной системы огнестрельное оружие применяется: 1) для защиты от нападения, угрожающего жизни и здоровью граждан; 2) для отражения нападения, угрожающего жизни и здоровью работников уголовно-исполнительной системы, военнослужащих внутренних войск МВД России, осужденных, заключенных и иных лиц, а также для отражения нападения с целью завладения оружием; 3) для освобождения заложников, захваченных зданий, сооружений, помещений и транспортных средств (ст. 31).
Аналогичный подход казуального изложения условий применения огнестрельного оружия содержится в Таможенном Кодексе (ст. 427), Законе РФ «О милиции» и др. В Кодексе поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка, принятом резолюцией 34/169 Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1979 г. подчеркивается, что огнестрельное оружие не следует применять, за исключением случаев, когда правонарушитель оказывает вооруженное сопротивление или иным образом ставит под угрозу жизнь других и когда меры, имеющие менее исключительный характер, недостаточны для его задержания.
Таким образом, внутригосударственные и международные законодательные акты, регламентирующие правовые основания применения огнестрельного оружия, устанавливают, что как граждане, так и должностные лица, носящие огнестрельное оружие по долгу службы, вправе применять его лишь в исключительных случаях, только в качестве крайней меры, когда иными способами не могут быть достигнуты цели его применения. Исходя из общепризнанных принципов построения иерархической структуры нормативных актов, правомерность применения огнестрельного оружия следует регламентировать пре-
жде всего в рамках Федерального закона «Об оружии» как правового акта общего действия в сфере правового регулирования отношений применения оружия и с учетом этого конкретизировать положения соответствующих специальных законодательных актов. Острая необходимость разрешения этой проблемы обусловлена объективными потребностями сложившейся криминогенной ситуации в стране.
Одной из дискуссионных в уголовно-правовой науке и судебной практике является проблема применения специальных механизмов, приспособлений и устройств, предназначенных для защиты имущества от общественно опасных посягательств. Применение приспособлений, затрудняющих проникновение преступника в помещение или хранилище и сигнализирующих о проникновении, допустимо и не вызывает сложностей. Проблему составляет использование устройств и механизмов, препятствующих нарушению права собственности путем причинения физического вреда посягающему. К такого рода «защитным приспособлениям» в теории и на практике принято относить специальные технические и иные приспособления и устройства, в том числе устанавливаемые внутри жилых и иных помещений и хранилищ, конструктивно предназначенные для причинения физического вреда при соприкосновении с ними.
Целесообразно рассмотреть, как этот вопрос регулируется в зарубежном уголовном законодательстве. В частности, в УК штата Пенсильвания (США) порядок использования технических приспособлений и устройств, предназначенных для защиты имущества, регламентируется п. 3 § 507 «Использование силы в целях защиты имущества». Установка вышеуказанных приспособлений признается правомерной при условии соблюдения ряда обязательных требований: «Оправдание, предусмотренное данным параграфом, распространяется на использование технических средств в целях защиты имущества, если:
Ф техническое средство не предназначено для причинения смерти или тяжкого телесного повреждения;
Ф использование отдельного технического средства для защиты имущества от проникновения или нарушения владения разумно при обстоятельствах, которые, как полагает исполнитель, существуют;
Ф техническое средство является таким, каким оно обычно использовалось для данной цели, или приняты разумные меры предосторожности, чтобы заставить вероятных нарушителей сообщить о факте его использования»1.
Наряду с требованием соблюдения общих условий правомерности необходимой обороны в вышеприведенном законоположении устанавливается предел правомерного причинения вреда исходя из принципа соразмерности. В данном нормативном акте соразмерным признается наступление последствий, не связанных с причинением тяжкого вреда здоровью и не повлекших лишения жизни посягающего. При этом ответственность за причинение тяжкого вреда наступает при условии, если лицо, использовавшее технические средства защиты, заведомо сознавало тот факт, что создает реальную опасность наступления тяжких последствий.
Эта проблема является предметом современных отечественных уголовно-правовых исследований, в рамках которых учеными разрабатываются разные концепции законодательной регламентации данного вопроса. В частности, И.Э. Звечаровский и С.В. Пархоменко предлагают распространять правила о необходимой обороне на случаи применения технических средств или устройств, используемых для защиты правоохраняемых благ от посягательств, при условии, что эти средства или устройства не создают опасности для лиц, не совершающих общественно опасного посягательства2.
А.Н. Попов приводит удачное изложение условий применения защитных средств и приспособлений: «Правила о необходимой обороне распространяются на случаи применения средств или приспособлений для защиты правоохраняемых интересов при условии, что эти средства и приспособления не должны создавать опасности для лиц, не совершающих общественно опасного посягательства. В случае нарушения данного требования содеянное квалифицируется на общих основаниях по фактически наступившим последствиям. Применение для защиты правоохраня-емых интересов средств или приспособлений должно исключать причинение посягающему смерти или тяжкого вреда здоровью. Нарушение данного требования в случае наступления указанных последствий признается превышением пределов необходимой обороны»3.
Собственнику может быть разрешено использовать эти защитные приспособления лишь при условии, если при этом исключается возможность случайного срабатывания механизма в отношении невиновных лиц. Если защитные приспособления причиняют вред не только преступникам, но и иным лицам (при отсутствии посягательства с их стороны), ответственность должна наступать на общих основаниях за совершение соответствующих умышленных или неосторожных преступлений против жизни и здоровья. При этом целью установления защитных механизмов и приспособлений должно выступать исключительно стремление предотвратить возможные посягательства, а не побуждения, связанные с местью или расправой. Защитные механизмы и приспособления могут использоваться для предотвращения преступных посягательств с обязательным условием, что при этом не допускается предусмотренное законом превышение пределов необходимой обороны.
Условия правомерности использования приспособлений и устройств, предназначенных для правомерной защиты имущества, можно сформулировать следующим образом. Использование специальных защитных механизмов, приспособлений и устройств следует признать правомерным, если при этом:
Ф исключается опасность причинения вреда третьим лицам;
Ф вред причиняется в момент осуществления общественно опасного посягательства;
Ф исключается возможность причинения посягающему смерти или тяжкого вреда здоровью, т.е. не допускается превышение пределов необходимой обороны, указанное в ч. 2 ст. 37 УК РФ.
Вести речь о возможности причинения любого вреда потенциальному посягающему (в рамках ч. 1 ст. 37 УК РФ) не уместно, так как в большинстве случаев мы имеем дело с посягательством не наличным, а ожидаемым, предполагаемым.
Законодательная регламентация нормы, регулирующей правомерность использования технических и иных приспособлений и устройств, предназначенных для правомерной защиты личности и имущества граждан, имеющая место в уголовном законе ряда зарубежных стран4, имеет позитивное практическое значение, поскольку способствует созданию реальных гарантий защиты права собственности.
Изучение судебной практики свидетельствует, что преступления при эксцессе обороны иногда совершаются в соучастии. Дискуссионным в уголовно-правовой науке является вопрос о возможности соучастия в совершении анализируемых преступлений в форме подстрекательства. Н.Н. Паше-Озерский полагает, что эта разновидность соучастия в превышении пределов необходимой обороны может иметь место в случае, когда посягательство, против которого осуществляется защита, начало совершаться. Подстрекательство заключается в склонении защищающегося предпринять действия, выходящие за пределы правомерной обороны5. В.Ф. Кириченко приводит следующий пример из судебной практики.
На обвиняемых Белоусовых и Федосеева совершили нападение Юдов, вооруженный ножом, и Себукаев, вооруженный обрезом винтовки. После того как обвиняемые обезоружили нападавших, Белоусовы, видя, что в дальнейшем никакой опасности им не угрожает, начали подстрекать Федосеева на убийство Юдова и Себукае-ва. Их подстрекательство выразилось в том, что они, будучи вооружены топорами и вилами, кричали Федосе-еву:«Бей Юдова и Себукаева...».
Суд первой инстанции вынес приговор, признавший Федосеева виновным в убийстве при превышении пределов необходимой обороны, а Белоусовых — в подстрекательстве к этому преступлению. Уголовно-кассационная коллегия Верховного Суда РСФСР переквалифицировала действия Федосеева на простое убийство, указав в определении, что логически неправильным представляется обвинение в подстрекательстве к превышению пределов необходимой обороны, ибо к совершению этого рода действий подстрекать нельзя, и в случаях совершения убийства при превышении пределов необходимой обороны группой лиц все они должны прямо отвечать по этой статье без применения нормы о соучастии6.
В.Ф. Кириченко находит определение коллегии не обоснованным. Подстрекать к превышению пределов необходимой обороны, по его мнению, нельзя, но подстрекательство к совершению действий, которые впоследствии могут быть оценены как превышение пределов необходимой обороны, допустимо. То же самое он допускает и в отношении пособничества.
А.Н. Попов обоснованно отмечает, что соучастие в превышении пределов необходимой обороны в форме подстрекательства и пособничества возможно лишь в случае наступления общественно опасных последствий, предусмотренных ч. 1 ст. 108 или ч. 1 ст. 114 УК
РФ7. При отсутствии этих последствий отпадают правовые основания для квалификации содеянного как соучастия в преступлении, совершенном при превышении пределов необходимой обороны.
Соучастие в эксцессе обороны в виде подстрекательства, выраженного в форме склонения лица к причинению смерти или тяжкого вреда здоровью посягающего при превышении пределов необходимой обороны, возможно. Субъективная сторона действий подстрекателя при этом характеризуется прямым, неконкретизированным умыслом, при котором виновный сознает, что своим поведением возбуждает у другого лица намерение совершить уголовно наказуемый эксцесс обороны, предвидит реальную возможность или неизбежность осуществления задуманного и желает достичь этого. Действия подстрекателя подлежат квалификации по соответствующей статье Особенной части, предусматривающей ответственность за совершенный эксцесс обороны со ссылкой на ч. 4 ст. 33 УК РФ.
Встречаются ситуации подстрекательства к развязыванию драки и впоследствии совершения над лицом расправы под предлогом превышения пределов необходимой обороны. Однако такие ситуации следует рассматривать не как подстрекательство к превышению пределов необходимой обороны, а как провокацию обороны и квалифицировать на общих основаниях как убийство или умышленное причинение различной степени тяжести вреда здоровью со ссылкой на ст. 33 УК РФ.
Эксцессу обороны также присуща такая форма соучастия, как интеллектуальное пособничество в виде заранее обещанного укрывательства преступника, орудий и средств совершения преступления или следов преступления. Такая ситуация может иметь место, когда одно лицо, поддерживая в другом намерение предотвратить противоправные действия, обещает оказать ему содействие в создании необходимых условий для осуществления этого. Относительно возможности пособничества применительно к превышению пределов необходимой обороны особо необходимо подчеркнуть, что пособник обязательно должен осознавать тот факт, что содействие оказывается лицу, действующему в состоянии необходимой обороны. На это обстоятельство, в частности, указывалось и в уголовно-правовой литературе8.
Преступления при эксцессе обороны могут быть совершены в таких формах совместной преступной деятельности, как соисполнительство, подстрекательство и пособничество, при отсутствии предварительного сговора между соучастниками.
При квалификации умышленного причинения тяжкого вреда здоровью и убийства при превышении пределов необходимой обороны следует выявлять все представляющие важность в юридическом отношении обстоятельства дела и их всесторонне исследовать, и только при объективном анализе может быть достигнута достоверная юридическая оценка совершенного деяния. Анализ материалов правоприменительной практики показывает, что факторами ошибочной квалификации являются неудовлетворительное исследование причин и условий, способствующих совершению преступления, недооценка мотивации преступного поведения и роли обстановки при его совершении, гиперболизация значения тяжких последствий (смерти и причинения тяжкого вреда здоровью) в отрыве от совокупности других признаков деяния и ряд других важных в юридическом отношении обстоятельств.
Изучение материалов следственной и судебной практики свидетельствует, что игнорирование этих элементов уголовно-правовой оценки содеянного нередко приводит к неверной квалификации осуществляемых гражданами правомерных оборонительных действий как уголовно наказуемых деяний. Реализация уголовной ответственности и применение наказания за эксцесс обороны должны быть признаны исключительным явлением в судебной практике. Лишь в случае полной доказанности умышленной вины, при условии установления всех признаков состава преступления обороняющийся может быть подвергнут мерам уголовной репрессии за допущенное превышение пределов необходимой обороны.
1 Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательные акты. М., 1993. С. 664.
2 Звечаровский И.Э., Пархоменко С.В. Уголовно-правовые гарантии реализации права на необходимую оборону. Иркутск, 1996. С. 114.
3 Попов А.Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах. СПб., 2001. С. 450-451.
4 Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательные акты. С. 664.
5 Паше-Озерский Н.Н. Необходимая оборона и крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М., 1962. С. 115.
6 Кириченко В.Ф. Основные вопросы учения о необходимой обороне в советском уголовном праве. М., 1948. С. 80.
7 Попов А.Н. Указ. соч. С. 392.
8 Паше-Озерский Н.Н. Указ. соч. С. 117 и др.
