CC BY
167УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ; УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО; УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС;
КРИМИНАЛИСТИКА
УДК 343.236
Кусакин Александр Андреевич Нижегородский государственный университет им. Н.И.Лобачевского (ННГУ)
Юридический факультет Россия, Нижний Новгород mr.kusakm@mail .ru Kusakin Alexandr
Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (UNN)
Law faculty Russia, Nizhny Novgorod
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ, КАСАЮЩИЕСЯ НЕОКОНЧЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ, РАЗГРАНИЧЕНИЯ ПОКУШЕНИЯ И ДОБРОВОЛЬНОГО ОТКАЗА. Аннотация: в статье анализируются понятия приготовления к преступлению, покушения на преступление и добровольного отказа, путем анализа различных аспектов данных явлений проводится граница между стадиями «приготовление к преступлению» и «покушение на преступление», рассматриваются некоторые возможные случаи разграничения стадий «покушение на преступление» и «добровольный отказ», на основе полученных данных делаются выводы. Ключевые слова: неконченое преступление, покушение на преступление, добровольный отказ, стадии совершения преступления, уголовная ответственность
SOME QUESTIONS CONCERNING THE UNFINISHED CRIME: THEORETICAL AND PRACTICAL PROBLEMS OF PREPARATION FOR THE CRIME, THE DISTINCTION BETWEEN ATTEMPTED AND
VOLUNTARY REFUSAL.
Annotation: The article analyzes the concepts of preparation for a crime, attempted crime and voluntary refusal, by analyzing various aspects of these phenomena, the boundary between the stages of "preparation for a crime" and "attempted crime" is drawn, some possible cases of distinguishing the stages of "attempted crime" and "voluntary refusal" are considered, conclusions are drawn on the basis of the data obtained.
Key words: unfinished crime, attempted crime, voluntary refusal, stages of committing a crime, criminal liability
Уголовный кодекс Российской Федерации, принятый в 1996 году и вступивший в силу с начала 1997 года, в основах своих закрепляет институт неоконченного преступления, подразделяя его в соответствии с историческими правовыми традициями и международными стандартами на приготовление к преступлению, покушение на преступление и добровольный отказ - статьи 30 и 31 УК РФ, соответственно [1]. Также законодатель разъясняет, что есть оконченное и неоконченное преступление: оконченным преступлением, согласно действующему Уголовному Кодексу России (ч.1 ст.29), признается такое деяние, которое содержит все признаки состава преступления [1]. Соответственно, если деяние содержит все признаки состава преступления, предусмотренные законом, тогда оно может считаться оконченным преступлением. Другой вопрос, что понятия состава преступления, как и его признаков, либо иных характерных черт в Уголовном Кодексе не дается; следовательно, правоприменители должны исходить либо из судебной практики, либо из доктринальных источников, которые традиционно выделяют
четыре признака состава преступления - субъект преступления, объект преступления, субъективная и объективная стороны преступления. Неоконченное преступление определяется по остаточному признаку, подразделяясь на приготовление к преступлению и покушение на преступление.
Таким образом, оконченное преступление, по логике законодателя, должно заключать в себе субъект преступления, то есть лицо, непосредственно его совершившее; объект, то есть те общественно значимые отношения, на которые посягает субъект; объективную сторону, то есть реализация непосредственных действий по совершению преступления, выраженных вовне, доступных для исследования и квалификации; субъективную сторону, то есть отношение субъекта преступления к совершаемому им деянию, выраженное в виде умысла либо неосторожности, которые, в свою очередь, делятся на прямой и косвенный умысел и легкомыслие и небрежность соответственно.
Так какой же из элементов должен отсутствовать при определении оконченного преступления? Для примера возьмем совершенно стандартное преступление, в котором ясно видны все проявления признаков составов преступления - убийство (ч.1 ст. 105 УК РФ). Субъект данного преступления -лицо, непосредственно совершившее убийство, действия, направленные на умышленные причинение смерти другому лицу; объект - общественные отношения по поводу права каждого человека на жизнь и запрет кому-либо ее отнимать; субъективная сторона - умысел, прямой либо косвенный; объективная сторона - деяния, непосредственно направленные на причинение смерти иному лицу: выстрел из огнестрельного оружия, нанесение ранения, несовместимого с жизнью, отсоединения от аппарата поддержания жизни, намеренный наезд автомобилем - список можно продолжать бесконечно, суть в том, что действия должны быть умышленные и направленные именно на убийство. Соответственно, оконченное убийство должно иметь все
вышеприведенные признаки, причем признаки в полноте своей, иначе преступление не может признаваться оконченным.
Следовательно, неоконченное преступление, исходя из тех положений, что мы вывели, не должно иметь какого-либо признака или же иметь его не в полной мере. Но не все признаки можно убрать из преступления так, чтобы оно продолжало являться преступлением, пусть даже и неоконченным. Если мы уберем субъект преступления, тогда не будет понятно, от кого исходит совершение преступного деяния. То же самое и с объектом: при его ликвидации как признака состава преступления не совсем ясно, на что направлено совершение преступления, на какие общественные отношения оно посягает. Остается объективная и субъективна стороны, которые зачастую являются определяющими в квалификации того или иного деяния. И если при качественном изменении субъективной стороны меняется само преступление (с убийства на причинение смерти по неосторожности), то при изменении объективной стороны, точнее, при дроблении ее на этапы и выполнении каждого из этих этапов по отдельности, определяются разные уровни исполнения преступления. То есть преступления как такового нет, но тем не менее, юридическая ответственность наступает за предыдущие стадии совершения деяния.
Таковых стадий в уголовном законе традиционно выделяют два: приготовление к преступлению и покушение на преступление, также в науке обычно выделяют предшествующие стадии, не урегулированные уголовным правом - формирование умысла и обнаружение умысла.. И здесь возникает существенный ряд вопросов как к понятийному аппарату, так и к комплексу дефиниций, которые используются в данной главе: сочетание умысла и приготовления, покушения и добровольного отказа, покушения и приготовления, причинно-следственные связи, возникающие при данных юридических и логических операциях.
Во-первых, необходимо определиться с понятием: что такое приготовление к совершению преступления. Как нам разъясняет Уголовный Кодекс, приготовлением к совершению преступления признаются приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам. Данное понятие транслирует нам как неким субъектам системы права следующие тезисы: во-первых, список объективных выполняемых действий при приготовлении к преступлению не является исчерпывающим, то есть суды могут самостоятельно определять некие схожие действия как приготовление к совершению преступления, а во -вторых, приготовление может считаться таковым, если действия лица были прерваны по независящим от лица обстоятельствам. При этом загадочное понятие «независящие от лица обстоятельства» никак в законе не раскрывается, и мы можем только догадываться, что законодатель имел в виду.
Тем не менее, можно говорить о том, что приготовление к преступлению как факт преступного деяния имеет место, но тут же возникает необходимость определить момент начала приготовления, момент его перехода в стадию покушения на преступление и отрезок времени, который позволит прервать приготовление без перехода его в стадию добровольного отказа. Для этого давайте обратимся к определениям понятия «приготовление к преступлению», предлагаемым различными учеными-юристами. Так, например, Назаренко Г.В. в авторском проекте главы шестой УК РФ определяет приготовление к преступлению как «умышленное создание любых предпосылок для совершения преступления, в том числе приискание, изготовление или приспособление средств или орудий совершения преступления, если при этом готовящееся преступление не было совершено по обстоятельствам, не зависящим от лица»
[2, с. 136]. Иванов В.Д. определяет приготовление как «внешнее поведение лица, которое направлено на создание условий для непосредственного совершения конкретного преступления» [3, с. 88]. Тедеев К.Т. предлагает такое видение понятия «приготовление к преступлению»: это «действия (бездействие), направленные на приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица обстоятельствам» [4, с. 8]. Соответственно, исход из вышеуказанных определений, можно вывести следующие моменты: действия (либо бездействие) должны быть выражены вовне, иметь материальную основу, которую возможно зарегистрировать и примерить к имеющимся составам преступления; следовательно, мы не можем регистрировать в качестве приготовления мысли и чувства, время от времени возникающие в процессе деятельности головного мозга. Но как мы можем квалифицировать такой элемент приготовления, как приискание соучастников преступления и сговор на совершение преступления? Как мы в рамках правоприменения можем разделять обычные, ни к чему не обязывающие разговоры между людьми и реальное приискание соучастников? В какой момент времени это перетекает в материальный мир, становясь уголовно наказуемым?
Нынешняя правовая наука либо очень поверхностно затрагивает данный вопрос, либо вовсе на него не отвечает, не замечая данной проблемы лил же ее просто-напросто игнорируя. Мы же постараемся дать наиболее подробный и верный, на наш взгляд, ответ на вопрос «когда приготовление находит свое воплощение в реальности и становится существующим юридическим фактом?». Допустим, что некие граждане - условно назовем их гражданин И. и гражданин П. - от слова совсем ненавидят третьего гражданина, условного С. И. и П. в
данном случае не являются не только субъектами преступления на какой - либо его стадии, но и субъектами стадий преступления вообще, так как у них еще не сформировался умысел на убийство гражданина С. Далее гражданин И. и П. случайным образом сходятся и обнаруживают общий объект ненависти -гражданина С. На данном этапе у них происходит объединение эмоций и начинается формирование умысла на убийство гражданина С. В какой-то момент один из субъектов - И. или П. - выносит на обсуждение предложение об убийстве гражданина С. Вот здесь, исходя из положений закона, и происходит начало приготовления к преступлению, но если присмотреться получше, то можно найти несколько несоответствий. Первое - на сегодняшнем этапе развития уголовного права наказуемо только деяние, выраженное в форме действия или бездействия. Высказывания признаются деяниями крайне редко, и, как правило, они выделены в отдельные составы преступ- статья 119 «Угроза убийством», статья 128.1 «Клевета», статья 205.2 «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности» и так далее, и тому подобное. Но если в последних двух составах можно de facto установить противоправность деяния, то при угрозе убийством в каждом конкретном случае необходимо устанавливать полную картину происшествия [7] с объективными предпосылками и реальной опасностью для потенциального потерпевшего. Так почему мы в случае с двумя гражданами будем привлекать их к ответственности, а в случае с конкретным составом - устанавливаем фактические обстоятельства дела?
Второе - исходя из теории необходимого причинения, господствующей в отечественном уголовном праве, мы должны связывать причину и следствие только прямой связью, при которой одно прямо вытекает из другого. Соответственно, при невозможности установить реальный умысел на совершение преступления мы не можем привлечь к ответственности граждан за
простое предложение кого-то убить, так как оно не подкреплено реальными фактическими действиями указанных лиц.
Таким образом, при приготовлении к преступлению должна быть совокупность объективных и субъективных факторов, которые указывают на то, что преступление реально готовится к исполнению: помимо приискания соучастников, необходимо учитывать средства, которые лицо приобретает либо изготавливает, фактическое продолжение сговора, выраженное в каких-либо овеществленных действиях, которые можно пресечь - распределение ролей в готовящемся преступлении, планирование преступления, создание по этому поводу каких-либо карт, схем, заметок, табелей и прочих материальных улик, объективно свидетельствующих о готовящемся преступлении.
Следовательно, учитывая все вышеуказанное, мы можем предложить следующее определение понятия «приготовление»: приготовлением к совершению преступлению признается всякое создание условий для совершения преступления, выраженное в фактическом привлечении иных лиц к совершению преступления путем подкупа, шантажа, вербовки и любым другим возможным способом либо же в сговоре на совершение преступления, если это сопряжено с объективной подготовкой к совершению преступления, также в создании, приобретении, приспособлении или приискании лицом средств и орудий преступления и иных других действиях либо бездействиях лица, направленных на подготовку к совершению преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.
Разобравшись с определением приготовления к совершению преступления, обратим свой взор на момент окончательного перехода приготовления в покушение. Само определение понятия «покушение на преступление», дающееся в уголовном законе - умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не
зависящим от этого лица обстоятельствам. Соответственно, отметить здесь нам необходимо следующее: покушение непосредственно направлено на совершение преступления, то есть начинается с момента начала выполнения объективной стороны преступления. Субъект начинает исполнение покушения в тот же момент, когда начинает непосредственное совершение преступления -собственно, покушение является фактическим преступлением, всего лишь не доведенным до конца, чего нельзя сказать о приготовлении, поскольку оно стоит перед непосредственным совершением преступления, не являясь его составной частью. Соответственно, покушение начинается в тот момент, когда кончается приготовление, так как между данными стадиями не может быть промежутка. После того, как банда сформирована, в ней распределены роли и орудия, всем необходимо добраться до места предполагаемого разбойного нападения. До начала кражи преступникам необходимо прийти на место совершения преступления, достать заранее заготовленные инструменты и приступить к непосредственному совершению преступления. Можно сказать, что покушение начинается в момент окончания приготовления, а также приготовление кончается в момент начала совершения покушения. Необходимо оговориться, что здесь не идет речь о конкретно определенных временных промежутках: с 11.00 до 15.45 сего числа гражданин Иванов осуществлял приготовление к разбойному нападению, а с 15.45 до момента задержания им сотрудниками полиции - покушение на разбой, нет, конечно. Повторимся: мы не можем конкретизировать моменты начала и конца той или иной стадии совершения преступления, мы можем их только фиксировать и привлекать граждан к ответственности в соответствии с той стадией, которую мы пресекли в данный момент. То есть когда мы говорим о том, что моментом начала покушения служит момент окончания приготовления, мы имеем в виду, что между данным стадиями нет и быть не может промежутка, а сам момент может быть как единовременный, так и иметь некую продолжительность, которую
опять-таки мы не можем проследить, а только зафиксировать, как, впрочем, практически на любой стадии совершения преступления.
Продолжая говорить о неоконченном преступлении, необходимо затронуть тему связи покушения на преступление и добровольного отказа от совершения преступления. Термин «добровольный отказ» законодательно был раскрыт сравнительно недавно: лишь в последнем УК данное понятие нашло свое определение, в то время как в предыдущих законодательных актах данное понятие дается без его семантического придатка. В современном уголовном законе определение добровольного отказа звучит следующим образом: добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца[1]. Данное определение дает нам следующие важные тезисы: прекращение действий должно быть добровольное и осознанное, лицо должно предвидеть возможность доведения преступления до конца. Соответственно, при добровольном отказе лицу никто и ничто не должно мешать объективно, то есть добровольность лица, отказавшегося от дальнейшего совершения преступления, должна быть осознанной и своевременной - не признается добровольным отказом действия лица, вызванные объективной невозможностью продолжать совершение преступления и наступившие помимо его воли - задержание лица сотрудниками правоохранительных органов, неприступность объекта покушения и так далее [5, с. 124]. Здесь имеет место именно покушение на преступление, а точнее, две его разновидности: оконченное и неоконченное покушение. Как известно, при неоконченном покушении лицо не имеет возможности продолжать совершение преступного деяния из-за направленных действий третьих лиц либо вследствие непреодолимой силы - стихийного действия, человеческого фактора и тому
подобное. При оконченном же покушении лицо предприняло все возможное для доведения преступления до конца, но не смогло это сделать по независящим от него причинам - так, например, преступник не смог вскрыть дверь из-за поломки отмычки либо же он вскрыл сейф, но в нем не оказалось никаких ценных для лица предметов, вследствие чего он покинул место преступления. Такие деяния не могут рассматриваться в качестве добровольного отказа, но встает вопрос: все ли подобные действия можно расценивать как оконченное покушение? Имеет ли место более субъективный фактор внутреннего убеждения либо же объективная реальность играет здесь роль наиболее весомую? Можно ли расценивать действия лица по прекращению его преступной деятельности вследствие воздействия внешних факторов в качестве добровольного отказа, хотя лицо объективно могло продолжать исполнение преступного деяния?
Мнения по данному вопросу, как обычно, разнятся. С одной стороны, ученые вторят сложившейся практике определять степень добровольности при отказе от совершения преступления только в 100 процентов, не допуская никакого давления на преступника извне [6, с. 87-88]. С их точки зрения, любое внешнее «подталкивание» лица к отказу от совершения преступления не следует воспринимать как добровольный отказ, а причислять к покушению. С другой стороны, существуют позиции, которые наоборот предполагают, что добровольный отказ может проявляться в различных формах, и мотивы для его осуществления не важны для суда вовсе. Действительно, мы не можем полностью оценить степень добровольности отказа при наличии каких-либо внешних факторов, подведших его под данное решение. Нам не важно, чем была вызвана данная воля, важен сам факт отказа при наличии возможности у преступника довести преступление до конца.
Рассматривая данный вопрос, необходимо также отметить следующее: факторы, препятствующие совершению преступления при рассмотрении
степени добровольности отказа, должны быть объективными, то есть лицо должно быть объективно лишено возможности довести деяние до финала; если же оно считает, что не сможет завершить преступление из-за возникших препятствий, хотя ситуация располагает к обратному, мы принимаем добровольный отказ. Пример: преступник влезает в квартиру с целью хищения имущества, но замечает работающую систему охраны - камеры, сигнализацию, датчики движения - и принимает решение отступить. Это, как нетрудно догадаться, не может являться добровольным отказом, поскольку а) лицо субъективно понимало невозможность доведения преступления до конца и б) ситуация полностью соответствовала его убеждению на данный момент. Следовательно, здесь мы имеем неоконченное покушение, так как преступник прекратил совершение деяния под действием непреодолимой силы, и степень добровольности его отказа стремится к нулю.
С другой стороны, мы можем аннулировать добровольный отказ только в тех случаях ,когда преступление фактически было невозможно довести до конца из-за возникших препятствий, но если данные препятствия позволяли выполнить объективную сторону до конца с некими ограничениями то налицо добровольный отказ. Например, лицо совершает кражу, предварительно договорившись с иным лицом о его участии в качестве соисполнителя, который вывезет его и награбленное на автомобиле. Но в какой-то момент подельник сообщает о невозможности подъехать в указанное место, и лицо, непосредственно совершающее кражу, принимает решение прекратить преступную деятельность. Здесь налицо добровольный отказ, поскольку физически преступника ничто не ограничивает, никаких факторов, которые бы усложнили выполнение объективной стороны, нет, соответственно, мы можем засчитать добровольный отказ.
Стоит отметить тот факт, что существуют ситуации, когда лицо только лишь полагает невозможность дальнейшего совершения преступления, но
реальных предпосылок к этому нет: лицо заблуждается в оценке объективной реальности, неадекватно ее воспринимая. Пример: лицо проникает в жилой дом с целью хищения денежных средств и иного ценного имущества, рассчитывая на отсутствие хозяев, но вдруг слышит шум воды в ванной комнате. Опасаясь поимки, лицо ретируется из квартиры, а после оказывается, что оно слышало звуки воды из соседней квартиры вследствие плохой звукоизоляции. Соответственно, в данном случае субъект лишь считал, что он под угрозой привлечения к юридической ответственности, и, казалось бы, это будет являться неоконченным покушением, но вспомним самый главный фактор добровольного отказа - реальная возможность довести преступление до конца. Таким образом, лицо привлечено к ответственности не будет, поскольку реально оно имело возможность исполнить объективную сторону в полном объеме.
Следовательно, проблема добровольного отказа очевидна и понятна: невозможно оценить степень добровольности и самостоятельности отказа, что затрудняет квалификацию деяния - что мы имеем в итоге: неоконченное покушение или добровольный отказ? В связи с этим главенство объективной реальности в разрешении данного вопроса, намеренное отодвигание субъективных мотивов на второй план позволяет наиболее полно оценить возможность или невозможность добровольного отказа в каждом конкретном случае, что без сомнений, с одной стороны, развязывает судам руки, де-факто обеспечивая широчайшие возможности для квалификации того или иного дела, а с другой, ставит в равные условия криминальный элемент, который, безусловно, будет этим пользоваться, пусть не так масштабно и массово, но, тем не менее, такая возможность есть.
Таким образом, институт неоконченного преступления естественным образом требует доработок, изменений и соответствия времени, как, впрочем, любой правовой институт. Соответственно, правоприменители и ученые
должны своевременно выявлять недостатки тех норм, с которыми они сталкиваются, и предлагать свои варианты изменений, а законодатели -прислушиваться к их воззваниям, поскольку самые верные предложения поступают от тех, кто чаще всего этим пользуется.
Список литературы:
1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ, Собрание законодательства РФ - 17 июня 2006 г. - № 25 - ст.2954.
2. Назаренко Г.В. Ситникова А.И. Неоконченное преступление и его виды. Монография // Назаренко Г.В. Ситникова А.И. - М: Ось-89, 2003. 160 с.
3. Иванов В.Д. Понятие и виды стадий преступной деятельности // Правоведение, 1992. № 6
4. Тедеев К.Т. Стадии совершения преступления и конструкции составов. Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 // Тедеев К.Т. - М: 2005. - 180 с.
5. Решетников А.Ю. Добровольный отказ от преступления: проблемы теории и практики. // Актуальные проблемы российского права, 2017. № 8
6. Ситникова А.И. Глава «Неоконченное преступление» УК РФ и ее законодательно-текстологическое обоснование. // Заочный круглый стол: «Новый уголовный кодекс России: концептуальные основы и теоретическая модель», 2015. № 11
7. Определение Конституционного Суда РФ от 23.03.2010 N 368-О-О [Электронный ресурс] // URL: https://legalacts.ru/doc/opredelenie-konstitutsionnogo-suda-rf-ot-23032010-n-368-o-o-ob/ (дата обращения 30.03.2021)
