CC BY
33
МАКРОЭКОНОМИКА И ФИНАНСЫ
'В.С. ^анфиёов
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ И ПРОГНОЗИРОВАНИЯ НА РАЗЛИЧНЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ ЭТАПАХ^
Научное экономическое прогнозирование в отличие от теологического или интуитивного предсказания не имеет научного смысла вне рамок выявленных и усвоенных экономической наукой явлений и понятий, методов измерений и закономерностей. В общественной практике это положение слишком часто нарушается и, как и в Древнем Риме, в результате формируются своего рода экономические «Сивиллины книги», служащие полуофициальной основой не только для гаданий и предсказаний, но и для политических, юридических и экономических действий. Выдающиеся достижения экономической науки ХУШ-ХХ вв. в силу теснейшей связи экономических знаний с поведением людей неизбежно искажались и упрощались.
Такие упрощения связаны, прежде всего, с необходимостью иметь однозначные выводы для принятия решений, а искажения -с личной заинтересованностью выдать научные и иные гипотезы за существующие в реальном мире закономерности. Более того, сами творцы экономической науки при выходе на социальнополитическую арену часто акцентировали общественное внимание на наиболее броских и наименее доказанных утверждениях. К наиболее знаменательным примерам такого рода можно отнести высказывания К. Маркса, В. Зомбарта, Ф. Хайека.
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проекты №№ 07-02-00231а, 09-02-00537а).
«Накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, огрубления и моральной деградации на противоположном полюсе, т. е. на стороне класса, который производит свой собственный продукт как капитал» [1, с 660].
«Всех людей следует объединить в различные сословия, развитие общества должно планироваться, а экономика подчиняться политическим требованиям. Из производственной деятельности следует устранить принцип обеспечения прибыли, и деятельность промышленных предприятий приобретет стабильный характер. Наконец все это поможет раскрыться подлинному германскому духу народа - единственной эффективной альтернативе еврейскому капиталистическому духу» [4, с. 36].
«Таким образом, чем больше мы пытаемся обеспечить прочность экономического положения людей, вмешиваясь в рыночную экономику, тем более непрочным оно становится, а главное, тем резче становится контраст между положением тех, кому эта прочность даруется в качестве привилегии, и возрастающей неуверенностью в завтрашнем дне тех, кто этой привилегии лишен» [5, с.149].
Вышеперечисленные высказывания, имеющие очевидный прогностический смысл, являются ярким примером экономического прогнозирования на основе доведенных до абсурда околонаучных принципов, которые лишь прикрываются действительным научным авторитетом авторов этих утверждений. Эти принципы использовались в качестве идеологических основ реальной экономической политики при построении социализма в СССР, в нацистской Германии и фашистской Италии, а также в политике международных финансовых организации (МВФ и Мировой банк) по отношению к развивающимся и переходным экономикам.
Важная особенность прогнозирования на основе экономической теории состоит в том, что как мировоззрение конкретных исследователей, так и состояние экономической науки в целом являются и исторически, и логически внутренне противоречивыми. Здесь, может быть, в наибольшей степени цельность личности исследователя (прежде всего ее этические, ре-
лигиозные, философские и национальные корни) вступает в противоречие с методами научного исследования и требованиями к научной интерпретации полученных результатов.
Так, правоверный мусульманин не может признать жизнеспособной экономическую систему, неотъемлемой чертой которой является дача денег в рост (банковский процент), которая прямо запрещена в Коране. В свою очередь, ортодоксальный христианин не может рассматривать как здоровую экономическую систему, ведущую к замещению таинства брака гражданско-правовым брачным договором с разделением прав собственности между супругами на период действия брачного договора. Исследователь, выросший в СССР и ощущавший интеллектуальную несвободу и идиотизм администрирования гуманитарных наук, должен преодолевать чувство брезгливости, чтобы признавать отдельные научные достижения советской экономической науки. Последнее относится и к некоторым направлениям зарубежной экономической мысли, получавшим одобрение советского официоза.
Слишком часто то или иное направление экономической науки приобретало господствующее положение не в силу его научной обоснованности, а в связи с внешними, чаще всего политическими и идеологическими обстоятельствами. Наиболее известным примером является господство классической экономической теории в ее марксистской интерпретации в социалистических странах. В настоящее время в аналогичном положении находится либеральная экономическая теория.
В таких условиях в научном экономическом сообществе наиболее активно развиваются исследования, формально не оспаривающие господствующую экономическую теорию, а лежащие как бы вне сферы компетенции экономической теории вообще. Такие исследования, как отмечал А.И. Анчишкин, «в лучшем случае лишь аппроксимировали тенденции экономического развития в условиях стабильности ...».[6, с. 243]. Более того, игнорирование природы, качественного содержания исследуемых явлений и объектов, необходимости описания последних в рамках общей теории и понятий превращают
не только сами исследования, но и их результаты в тексты, написанные на неизвестном никому другому языке. Во всяком случае, подавляющее большинство экономических и финансовых прогнозов в настоящее время используют методики, которые основаны на эклектических теоретических воззрениях авторов. В отличие от микроэкономических прогнозов и прогнозов краткосрочного характера, где излишнее теоретизирование может исказить важное знание, полученное при эмпирическом исследовании, макроэкономическое прогнозирование на более отдаленную перспективу не может быть содержательным без сознательного выбора теоретической базы исследования.
Без теоретической базы экономические исследования вообще и экономическое прогнозирование в частности теряют основополагающий признак научного исследования - поиск объективной истины. Они не теряют своего смысла, но становятся составной частью других сфер деятельности - идеологической и политической. Критерий результативности исследований также принципиально меняется. Вместо соответствия реальности и научной доказательности полученных результатов главным критерием становится эффективность воздействия на поведение людей в заданном заказчиком направлении. На выходе в сфере макроэкономики получаются “научные” обоснования коллективизации и ликвидации кулачества как класса, необходимости шоковой терапии, ухода государства из экономики. В сфере микроэкономики процветают аналитикопрогнозные центры, которые ставят во главу угла не профессиональный и честный анализ рынков, а рекламу собственной деятельности, направленную исключительно на привлечение инвесторов, точнее их денежных ресурсов в финансовые группы, содержащие указанные центры. Эффективность такой рекламы необходимым образом связана с тонким обманом, замаскированным под сложные методики и модели расчетов.
Такое использование экономической науки и экономических прогнозов идеологией и политикой является объективным фактом общественной жизни на протяжении, по меньшей мере, двух столетий и сохранится на обозримое будущее. Со-
ответственно, в любом экономическом и финансовом прогнозе надо выделять научную и псевдонаучную (идеологическую) составляющую. При обнаружении в таких прогнозах очевидного искажения фактов реальной жизни в пользу тенденциозных и априорных концепций, правил логики и методологии науки их следует рассматривать как явление из совершенно других сфер. Например, политической или экономической конкуренции, национального противостояния или религиозной вражды.
Одним из важнейших вопросов любой науки является осмысленное и по возможности, точное определение ее предмета.
Основоположник классической политической экономии Адам Смит, как следует из названия его классического труда, под предметом экономической науки понимает природу и причину богатства народов. В этом определении присутствуют в зачаточной форме практически все составляющие предмета экономической науки, которые получили свое развитие в трудах его последователей и критиков. Однако данное определение оставляет неясным вопрос, изучает ли экономическая наука отношения между физическими предметами, в каком-то своем, особом, отличном от естественных наук смысле? Или же изучаются отношения между физическими предметами и людьми? Эта неоднозначность преследует экономическую науку до настоящего времени.
Соответственно и различные экономические школы склоняются к тому или иному выбору предмета исследования. Австрийская школа с ее понятием полезности, современная неоклассика предпочитают рассматривать предмет экономической науки как взаимоотношения человека и физических предметов. В свою очередь теория факторов производства, теория общего равновесия рассматривают в качестве предмета экономической науки отношения между предметами в некотором особом, описываемом этими теориями смысле. В научных исследованиях практического характера предметом выступают и взаимоотношения между вещами, и взаимоотношения между людьми и вещами. Так, например, исследование нефтяного рынка погружается в вопросы нефтяных запасов, добычу нефти и одновременно в вопросы эластичности спроса по цене. Нефтяные запасы и добыча - матери-
ально-вещественные феномены, а эластичность спроса есть отношение экономического субъекта к использованию физического предмета в зависимости от его цены.
Упомянутая неопределенность предмета экономической науки часто имеет серьезные содержательные последствия. Прежде всего, это относится к вопросу о существовании закономерностей (экономических законов). Чем ближе исследователь к представлению о предмете экономической науки как об отношении между вещами, тем более склонен исследователь к поиску устойчивых закономерных связей. В свою очередь включение исследователем психологического фактора - отношения человека к вещи превращает его в противника детерминизма. То есть такого исследователя, который не признает существование длительных и устойчивых взаимосвязей в экономической жизни.
Известный представитель исторической школы, придававшей человеческому фактору в экономике определяющую роль, Густав Шмоллер как-то сказал Вильфредо Парето, что никаких экономических законов нет. В ответ на это Парето осведомился у Шмоллера, можно ли бесплатно пообедать в ресторане? Шмоллер ответил, что это конечно невозможно. Но это, отпарировал Парето, и есть экономический закон.
Предмет экономической науки, с нашей точки зрения, наиболее глубоко был раскрыт Карлом Марксом. Исследуя товарное производство, К. Маркс приходит к выводу, что товарная форма - «это лишь определенное общественное отношение самих людей, которое принимает в их глазах фантастическую форму отношения между вещами» [2, с.79]. При этом не люди господствуют над своими отношениями, а отношения вещей господствуют над людьми. Нейтральность и даже враждебность современных экономических исследователей к марксизму не мешает им активно использовать заданный Марксом подход к предмету экономической науки. Исследования экономической динамики, налогово-бюджетных отношений, заработной платы и прибыли, спроса и предложения не могут быть содержательными, если не пытаться раскрыть отношения между людьми, лежащие в основе вышеназванных процессов.
Обобщая, можно сказать, что предметом экономической науки являются отношения между людьми в процессе производства, обмена, распределения, перераспределения и потребления материальных благ и услуг.
Исторически сложилось так, что экономические теории в качестве базового понятия используют такое отношение между людьми как обмен товарами. Адам Смит: «Таким образом, каждый человек живет обменом или становится в известной мере торговцем, а само общество превращается, так сказать, в торговый союз» [7, с. 94].
Карл Маркс: «Нам предстоит здесь совершить то, чего буржуазная политическая экономия даже и не пыталась сделать, -именно показать происхождение этой денежной формы, т.е. проследить развитие выражения стоимости, заключающегося в стоимостном отношении товаров, от простейшего, едва заметного образа и вплоть до ослепительной денежной формы» [2, с. 54].
Австрийская школа в политической экономии, введя понятие субъективной ценности, использовала его «как важнейшее основание всякого обращения благ между людьми» [10, с. 152].
Теория общего равновесия в своей основе также имеет формализованный процесс обмена. Л. Харрис описывает этот процесс следующим образом: «В начале дня все участники менового процесса располагают своим собственным набором товаров, который мы будем называть первоначальным запасом. Они могут затем выйти на рынок и обмениваться товарами друг с другом, стремясь максимизировать полезность своего набора товаров. Рынок функционирует таким образом, что никакие сделки не могут быть фактически осуществлены, если они не заключены по относительным ценам, которые уравновешивают спрос и предложение на рынке» [11, с. 140].
Подход, при котором практически все экономические теории берут за основу обмен товарами, представляется автору парадоксальным.
Исследования Римского права показывают, что «В качестве формы непосредственного товарообмена мена являлась древнейшим договором, предшествовавшим купле-продаже. С по-
явлением договора купли-продажи мена не могла сохранить прежнего хозяйственного значения и отошла на второй план» [12, с. 202]. Иными словами, за две тысячи лет до появления фундаментальных экономических теорий преобладающей формой экономических отношений являлась купля-продажа -отношение невозможное без существования феномена денег.
Авторы же экономических теорий, зная об этом, исходили из того, что простой бартерный обмен логически и исторически позволяет объяснить теоретикам современные условия экономической жизни. Прежде всего, это относится к роли и сущности денег, а также к механизму или закону ценообразования.
Сравнивая понятие денег у разных авторов, обнаруживаем удивительное совпадение, несмотря на кардинальные расхождения по большинству других вопросов. С одной стороны, деньги рассматриваются как товар, а с другой стороны, - как общественный феномен. Обратимся ли мы к «Капиталу» К. Маркса, «Основаниям политической экономии» К. Менгера или современным учебникам по экономической теории, обнаруживаем практически один и тот же ответ на вопрос, что такое деньги.
«Товар, который функционирует в качестве меры стоимости, а в силу этого функционирует также в качестве средства обращения, есть деньги» [2, с. 136].
Далее К. Марксом выделяются такие функции денег, как образование сокровищ, средство платежа и всемирные деньги. Аналогично, Л. Харрис говорит, что «Деньги определяются как любой товар, который функционирует в качестве средства обращения, счетной единицы и средства сохранения стоимости» [11, с. 75]. Если исключить авторскую терминологию, то имеет место полное совпадение в определении денег. Поразительный факт, принимая во внимание почти 150 лет, прошедших между выходом цитируемых работ, и колоссальную разницу между формой денег в середине XIX в. и в конце XX века.
Современные денежные теории при всем их многообразии -количественная теория, кейнсианская модель, теория процентных ставок - оставляют неизменным подход к определению денег. В сегодняшних условиях такое состояние экономиче-
ской науки представляется анахронизмом и препятствует адекватному прогнозированию таких важнейших экономических показателей, как инфляция, валютный курс, процентные ставки. Деньги в настоящее время - скорее альфа и омега современной экономической жизни; идол, которому молятся рабы экономических условий, чем - отдельный товар, обладающий наибольшей способностью к сбыту, или мгновенной ликвидностью.
Количественная теория денег, возникшая в период золотого стандарта, достаточно технологично для своего времени описывала взаимосвязь между количеством денег в обращении, скоростью оборота денег, уровнем товарных цен и физическим объемом товаров.
Изменения, приведшие к переходу от золотого стандарта к плавающим обменным курсам ограниченного числа свободно конвертируемых валют, развитию глобальных финансовых рынков, господству доллара США как резервной мировой валюты, требуют пересмотра подходов количественной теории к взаимосвязи экономического роста, инфляции и количества денег в обращении.
Роль денег на всем периоде их существования и, особенно, в современном обществе не полностью сводится к пяти классическим функциям, сформулированным ещё К. Марксом: мера стоимости, средство обращения, сокровище, средство платежа и всемирные деньги. Феномен денег самым глубинным образом связан с одной из важнейших составляющих человеческого мышления - экономическим мышлением. Деньги это своего рода особый язык общения между людьми в сфере где, осуществляется обмен между людьми материальными благами и услугами, берутся и выдаются долговые обязательства. Для индивидуума деньги, с одной стороны, выступают как характеристика его материальной свободы, а знание о деньгах и умение им оперировать - важнейшей характеристикой понимания языка экономического общения. Сущность денег связана не с материальным происхождением, а лежит в плоскости мышления и опирается на такие понятия как свобода, знание, доверие и право. Осуществление даже простого акта товарного
обмена предполагает понимание каждой из сторон неотъемлемого права другой стороны на товары, как до обмена, так и после него. С другой стороны, такая товарная сделка предполагает существование доверия между сторонами, по крайней мере, в части того, что ни одна из сторон не применит силу для овладения товаром другой стороны.
В сделках купли-продажи, на взгляд автора, основополагающим является не безусловно важный факт получения продавцом в обмен на свой товар товара, обладающего лучшей способностью к обмену на другие товары, т. е. денег, но, прежде всего -получение продавцом большей свободы в своём экономическом поведении. Эта свобода выражается и в том, что он может использовать деньги и на приобретение уже известных ему товаров, и на товары, о существовании которых на момент продажи продавец даже не подозревал. Кроме этого, полученные деньги можно сберегать (хранить длительный период времени), передать их по наследству, дать взаймы, наконец, подарить.
Для наёмного работника, получающего денежную заработную плату за свой труд, имманентно присущая феномену денег материальная свобода также чрезвычайно важна. При найме на работу индивидуум не только получает материальное вознаграждение за свою деятельность, но и обменивает свободу распоряжением своим временем на свободу материальную.
Деньги, являясь языком экономического общения, постоянно развивались и усложнялись. В некотором смысле уровень развития и знания «языка денег» характеризует уровень экономического развития общества. Этапы развития денег как языка экономического общения в последние столетия характеризовались развитием и становлением вексельного обращения, коммерческих банков, товарных бирж, фондовых бирж, фьючерсных и форвардных инструментов, а также других деривативов. Для использования перечисленных выше элементов «языка денег», экономическим агентам необходимо изучить и понимать их и, что не менее важно, уровень доверия между агентами должен быть высок.
Этапы развития и формирования денег как языка, которые находят свое выражение в институциональной структуре эко-
номики, имеют свою историческую и экономическую логику. В настоящее время особую значимость это положение имеет для стран с развивающимися и переходными экономиками при решении задач эффективного формирования и реформирования рыночной инфраструктуры, введения в практику современных финансовых инструментов. Эффективность реформирования предполагает, в частности, стабильное функционирование финансовой системы и ее основных составляющих не только в краткосрочном, но и среднесрочном аспекте. В условиях недоверия к финансовой системе, национальной валюте, значительной утечки капитала, высокого уровня долларизации экономики и ее зависимости от внешнеэкономической конъюнктуры, в целом ряде случаев, опережающее создание институтов и, особенно, получение ими значимой экономической власти может крайне негативно повлиять не только на финансовую ситуацию, но и на перспективы формирования и реформирования рыночной инфраструктуры.
В России уже имеется достаточно много примеров такого рода. Например, ситуация с развитием рынка срочных контрактов. Бурное развитие этого рынка в 1995-1997 гг. определялось потребностями финансовых рынков в эффективном инструменте и хеджировании валютных рисков. Прибыли и убытки первоначально были связаны исключительно с эффективностью деятельности частных компаний. Допуск нерезидентов на рынок ГКО-ОФЗ сопровождался введением Центральным банком и Министерством финансов практики заключения срочных контрактов с ними. В результате срочный рынок оказался полностью зависимым от действий денежных властей. Соответственно, кризис 1998 г. не только привел к многомиллиардным в долларовом выражении убыткам, но и ликвидировал рынок срочных контрактов. До настоящего времени все попытки реанимировать этот рынок остаются по большому счету безрезультатными.
Недостаточность знания и понимания «языка денег» российскими экономическими агентами также крайне затрудняет развитие важнейшего элемента современной финансовой системы-
страхования. Трудности с внедрением эффективных систем пенсионного страхования, страхования недвижимости и автогражданской ответственности самым непосредственным образом связаны с непониманием и отсутствием должного уровня доверия.
Другой фундаментальной проблемой экономической теории является проблема принятия экономических решений. Господствующая до настоящего времени теория исходит из рациональности поведения агентов. Такая рациональность предполагает поиск и обработку информации, расчет как единственный способ оценки решений, применение принципа максимизации и детерминизм в принятии решения. В гносеологическом смысле она исходит из объективистского представления об экономическом мире и экономических агентах. В то же время измеряемый мир экономики рассматривается как соответствующий объективному с точностью до случайной величины, незначимой на достаточно длительном периоде времени.
Такой подход к объяснению того, как принимаются экономические решения, подвергается с разных сторон глубокой и разнообразной критике. Среди возражений: необходимость сочетания объективности и субъективности, невозможность экономических агентов абстрагироваться от неопределенности влияния социальных, институциональных и идеологических факторов, наконец, даже теоретической невозможности все рассчитать. «Не должны ли мы тем самым сделать вывод о том, что здоровая экономика и здоровый рынок не стремятся к равновесию, но напротив, далеки от него? Экономисты, которые используют теории равновесия для моделирования далеких от равновесия систем, подобны производителям сомнительных ценностей» [13, с. 20].
С точки зрения применения экономической теории в прогнозировании на первое место выходит моделирование поведения агентов и механизмов принятия решений.
Экономический агент - и руководитель крупной корпорации, и простая домохозяйка - далеко не каждое свое решение предваряет расчетами. Более того, при покупках в супермаркетах или оплате счетов в ресторанах многие клиенты не обращают
внимания на структуру выставленного им счета. Руководитель фирмы, подписывая платежные документы, обычно имеет лишь общее представление об их происхождении. Такой тип механизма принятия решений можно назвать механическим, инерционным или рутинным. Он консервирует и в определенной мере стабилизирует экономическую жизнь семьи, корпорации и страны. Поломка такого механизма принятия решений обычно очень болезненна, поскольку практически всегда связана с внешними обстоятельствами по отношению к принимающему решение лицу. Для семьи - это, например, существенное падение реальных доходов по причине потери работы, выхода на пенсию или резкого роста цен. Для руководителя корпорации - это выявление внутренним или внешним аудитом неэффективности технологии принятия оперативных решений, связанной с некомпетентностью, халатностью и мошенничеством персонала, или судебные иски, предъявляемые различными структурами как коммерческими, так и государственными. Государственные структуры воздействуют на изменение рутинного поведения также законотворчеством и практикой применения законов.
Решения, нацеленные на потенциальные изменения экономической жизни, всегда основываются на планах и ожиданиях и сопровождаются расчетами. Инвестиции корпораций и государства, вложения в человеческий капитал, смена места работы и жительства, заимствования и сбережения домохозяйств формируют основу динамизма хозяйственной жизни. Все перечисленное связано с расчетами и оптимизацией. Эти расчеты по определению оптимальны ex ante, при этом ex post они чаще всего требуют существенной коррекции. В реальной жизни оптимизация состоит не в выборе лучшего решения в условиях неограниченного времени для проведения расчетов, а в выборе лучшего из допустимых решений при заданном лимите времени.
В экономическом и финансовом прогнозировании важно различать инерционную (рутинную) и динамическую составляющую хозяйственной жизни. Первая происходит из таких свойств человеческой натуры, как приверженность традиции, самоидентификация, стремление к устойчивой жизни. Вторая
опирается на стремление к экспансии, власти, росту благосостояния, поиску нового. Рутинная составляющая выражает связь между поколениями, устойчивость социальной структуры общества и образа жизни. В поведенческом смысле она связана с господствующими в данном обществе неписаными правилами, ментальностью народов и социальных групп его составляющих. При отсутствии значимых внешних воздействий и препятствий рутинная составляющая полностью определяет хозяйственную жизнь общества. Большая часть истории человечества дает прекрасную иллюстрацию этому тезису. В современных условиях, когда внешние воздействия (технологические, идеологические, геополитические и т.д.) приобрели перманентный характер, роль рутины в хозяйственной жизни видоизменилась. С одной стороны, она является необходимым барьером для излишне ускоренного распространения неапробированных инноваций (уход государства из экономики, трансгенные продукты питания, однополые семьи и т.д.). С другой стороны, она демонстрирует от каких традиций и моделей поведения общество должно отказаться, чтобы не очутиться на задворках современной истории.
Экономическая теория разработала особый язык для описания макроэкономики. Пользуясь этим языком, различные школы выстраивают свои концепции функционирования экономики на макроуровне. Наиболее плодотворными в контексте прогнозирования экономики, по мнению автора, являются: теория воспроизводства Маркса, классическая теория исторически восходящая к А. Смиту, кейнсианская теория. Каждая из этих теорий на основе выработанных определений и понятий формулирует верифицируемые гипотезы и законы.
Так, К. Маркс обосновывает закон тенденции нормы прибыли к понижению: «...Последнее вместе с прогрессирующим относительным уменьшением переменного капитала по сравнению с постоянным создаёт всё более высокое органическое строение всего капитала, непосредственным результатом чего является то, что при не изменяющейся и даже при повышающейся степени эксплуатации труда норма прибавочной стоимости выражается в постоянно понижающейся общей норме прибыли» [3, с. 233].
Проверяя этот закон на исторических данных, обнаруживаем его истинность (подтверждаемость) для XIX и начала XX в., когда технический прогресс действительно приводил к относительному уменьшению переменного капитала в сравнении с постоянным капиталом. Современный тип технического прогресса приводит к иным последствиям, и, соответственно, в настоящее время закон тенденции нормы прибыли к понижению с трудом поддается верификации. Вместе с тем при долгосрочном прогнозировании закон о тенденции нормы прибыли к понижению не может игнорироваться.
Классическая экономическая теория, особенно в интерпретации А. Маршала и А. Пигу, утверждает, что экономика всегда тяготеет к естественному уровню реального выпуска продукции. При этом предполагается, что в экономике действуют гибкие цены, гибкие зарплаты и чувствительные процентные ставки, здесь же совокупный спрос всегда достаточен, чтобы поглотить весь объём продукции, произведённый при данном уровне технологии и имеющихся в распоряжении ресурсах. В историческом плане сильнейший удар в основание данной теории нанёс мировой кризис конца 20-х - начала 30-х годов XX в. В теоретическом плане наиболее выдающимся оппонентом классической концепции является Дж. Кейнс. В то же время определённая гибкость цен, заработной платы и процентной ставки существовали на всём наблюдаемом периоде, а ускоренные с конца XX в. темпы развития рынков капитала, мирового валютного рынка и других аспектов глобализации объективно ведут к обострению чувствительности названных параметров.
Логика научных исследований и анализ использования рецептов кейнсианства в экономической политике породили разностороннюю критику выдвинутых Дж. Кейнсом и его последователями теоретических предпосылок и практических выводов. Вместе с тем такие базовые понятия, как эффективный спрос, склонность к потреблению, побуждение к инвестированию, полная занятость, а также постановка вопроса об эффективном соотношении централизованного контроля и ча-
стной инициативы остаются плодотворным инструментом экономической теории и экономического анализа.
Особое место среди современных экономических теорий занимает монетаризм М. Фридмана. Такое положение эта теория занимает в силу своего влияния на современную экономическую политику и используемого методологического подхода. С формальной точки зрения анализ выдвигаемых гипотез и статистических данных с позиций этого подхода доведен до технического совершенства. Разработанные М. Фридманом теории перманентного дохода и номинального дохода предполагают исчисление с помощью эконометрических методов показателей, количественно характеризующих вводимые им экономические понятия. В свою очередь гипотеза считается доказанной, если в результате расчетов на статистической базе данных удается выявить высокую корреляционную зависимость между исследуемыми параметрами.
Используемый М. Фридманом подход, на взгляд автора, обладает кардинальной теоретико-методологической слабостью. Прежде всего, модель современной экономической системы строится М. Фридманом на базе гипотетического общества «в котором элементарные, играющие центральную роль, принципы предстают наиболее четко» [8, с. 809]. Гипотетическое общество как первоначальная основа построения теории - достаточно распространенный метод исследования. Однако характеристики такого общества не должны противоречить друг другу. В гипотетическом обществе М. Фридмана, с одной стороны, властвует конкуренция (постулат 6), а с другой стороны, кредитование и заимствования запрещены, и этот запрет строго соблюдается (постулат 9). Ни логически, ни исторически совместное существование этих двух характеристик обосновать, на взгляд автора, невозможно.
Усложнение стационарного гипотетического общества, придание ему динамики и приближение его к реально существующему также должно быть внутренне и содержательно непротиворечивым. М. Фридман вводит предположение, что «однажды над нашим гипотетическим обществом появился
вертолет и сбросил в виде тех самых бумажных билетиков одну тысячу долларов» [8, с.812]. Насколько корректно данное предположение для анализа и развития теории? На наш взгляд, совершенно некорректно.
Прежде всего, надо ответить на вопрос, откуда взялись на вертолете эти доллары. Если они появились законным способом, то необходимо объяснить законный механизм эмиссии в данном обществе и почему полученные в результате законной эмиссии денежные средства разбрасываются с вертолета или откуда-нибудь еще. Объяснение законного механизма эмиссии предполагает обязательный отказ от постулата 9, поскольку в современном обществе эмиссия основывается, в конечном счете, на кредите. Объяснить же разбрасывание законных денежных средств экономисту непосильно, здесь, по всей видимости, требуется психолог.
В случае, если разбрасываются незаконные платежные средства (обычно с целью нанести экономический ущерб враждебной стране посредством разрушения ее денежной системы), то это вопрос не экономической теории, а правоохранительных органов.
Можно соглашаться или не соглашаться с выводами М. Фридмана и его сторонников. Среди них есть утверждения, которые продолжают находиться в центре теоретических дискуссий и практической экономической политики. К таким утверждениям, например, относятся: контроль над ценами и заработной платой не устраняет инфляционного пресса, инфляция всегда и везде явление макроэкономическое, подавленная инфляция хуже открытой и т.д. Однако, надо иметь в виду, что они не являются доказанными следствиями из представленной адептами чикагской школы теории, которая в свою очередь внутренне противоречива. По поводу таких теорий, может быть несколько резко, в свое время высказывался Дж. Кейнс. «Слишком большая доля современной математической экономии представляет собой, по существу, простую мешанину, столь же неточную, как и те первоначальные допущения, на которых она основывается, причем авторы получают возмож-
ность забывать о сложных отношениях и взаимосвязях действительного мира, замыкаясь в лабиринте претенциозных и бесполезных символов» [9, с. 719].
Следование теоретическим воззрениям позволяет, по крайней мере, самому себе обосновывать позицию по различным аспектам социально-экономической жизни. Выскажемся в этом контексте о генезисе современного финансово-экономического кризиса.
Функционирующую социально-экономическую систему в мире в целом и в подавляющем большинстве стран, включая РФ, следует определять как капитализм.
Экономическая деятельность при капитализме основывается на сделках между людьми, в результате которых возникают обязательства и переход прав собственности. Господствующей целью таких сделок выступает получение дохода для наемных работников и прибыли для работодателей и акционеров. Стремление к максимизации прибыли, с одной стороны, ведет к конкуренции между производителями, а с другой стороны, к монополизму.
Закон убывающей производительности, действующий при неизменном способе (технологии) производства, в условиях капитализма обусловливает тенденцию нормы прибыли к понижению и, в конечном счете, разрушает механизм воспроизводственного процесса, разрушая мотивацию к его динамике.
В свою очередь, конкуренция способствует внедрению нововведений, которые позволяют преодолевать убывающую производительность факторов производства. Сами по себе нововведения возникают, по крайней мере, с новейшего времени, как результат соединения креативных личностей с институтами, специализирующимися на научно-технической деятельности. В то же время применение и распространение этих нововведений в производстве - самостоятельный процесс с иными закономерностями. Капитализм, в отличие от административно-плановой системы, формирует сильную мотивацию к применению знаний и технологий, поскольку вознаграждает новатора производства повышенной нормой прибыли.
Повышение эффективности и масштабов производства в результате научно-технического прогресса в условиях капитализма порождает другую не менее сложную проблему - проблему эффективного (платежеспособного) спроса. Классически эта проблема описана в трудах Дж. Кейнса.
Исторически и логически компенсация и рост эффективного спроса происходили за счет распространения капиталистической системы (аграрный сектор, колониальные или развивающиеся страны) и, что нам представляется особенно важным, развития денежно-кредитной сферы.
Становление капитализма началось в период, когда накопления в денежной форме (серебренной и золотой монете) достигли значимого по сравнению с экономическим оборотом уровня. В этих условиях появление нового продукта или старого по более низкой цене могло находить и находило спрос, основанный не на текущих доходах, а на сбережениях, тем самым преодолевая проблему эффективного спроса. Однако потенциал развития ограничивался уровнем и распыленностью накоплений.
Появление и развитие депозитных (позднее ставших банковскими) домов способствовало концентрации сначала торгового капитала, а затем и других форм капитала. Негоцианты (купцы), депонируя денежные средства в депозитных домах, расположенных по месту их проживания, получали расписки, которые, говоря современным языком, обналичивали в других местах по мере необходимости. Развитие вышеназванных финансовых институтов существенно снизило издержки и риски торговли.
Поистине фундаментальные последствия имело возникновение договоров, в соответствии с которыми негоциант в обмен на свое долговое обязательство получал такую же расписку, как и в случае депонирования денежных средств. Точнее говоря, возникновение практики депозитных домов выдавать такие расписки в объемах, превышающих сумму переданных им на хранение денежных средств и собственного капитала. С этого момента депозитные дома стали банками, появились банковские деньги и банковский мультипликатор. С точки
зрения воспроизводства качественно изменились возможности финансирования, как нововведений, так и их распространения.
В историческом контексте имманентные свойства капитализма в соединении с новыми финансовыми технологиями породили первую промышленную революцию конца XVIII - начала XIX вв. Теоретическим обобщением этого этапа развития капитализма стал закон Ж.Б. Сея. В соответствии с этим законом избыточное производство как следствие недостаточности спроса невозможно и может проявляться лишь как следствие нехватки товаров-комплиментов (товаров, которые используются вместе с условно избыточными).
К середине XIX в. и фактические данные, и теоретические исследования опровергают тезис о невозможности кризисов перепроизводства. Так, в 1857 г. разразился первый мировой экономический, а в 1873-1879 гг. происходил самый длительный по настоящее время мировой экономический кризис. В это же время получает свое широкое распространение марксизм - наиболее комплексное и последовательное учение о пределах капитализма как эффективно функционирующей системы. Однако в конце 80-х годов XIX в. капитализм приобретает второе дыхание на фоне развертывания нового этапа промышленной революции. Концептуально автор объясняет это действием двух главных факторов.
Первый связан с масштабным расширением капитализма: появляется все больше колониальных стран и территорий, которые становятся одновременно и рынками сбыта, и сырьевыми придатками, и точками инвестирования (экспорта капитала). Второй связан с тем, что в наиболее передовых странах того времени устанавливаются эластичные системы банкнотной эмиссии, позволяющие расширять банкнотное обращение в соответствии с потребностями экономики без жесткой увязки с металлическим покрытием.
Последний фактор позволил профинансировать такие инновации как электроэнергия, электродвигатель, двигатель внутреннего сгорания, механизация сельского хозяйства и использование минеральных удобрений, массовое общее и специальное образование и т.д.
Тем не менее в начале XX в. противоречия капитализма обостряются. Развитие на внутринациональной основе сталкивается с собственными пределами, борьба за защиту собственного рынка и экспансия на внешние рынки (сбыта, сырья, капитала) приобретают крайне жесткий характер. В социальнополитическом плане происходят попытки разрешения этого противоречия через первую мировую войну, фашизм в Италии, нацизм в Германии, социалистические преобразования в СССР.
Особое значение в рассматриваемом контексте имеют преобразования в США в рамках политики нового курса Ф.Д. Рузвельта. По сути, это была попытка изменить градиент капиталистического развития за счет масштабных государственных мер. Среди этих мер, которые позволили восстановить эффективный спрос:
• санация банковской системы и принятие закона Гласса-Стигалла, запрещающего коммерческим банкам работать с ценными бумагами;
• увеличение государственных расходов, игнорируя возникающий при этом бюджетный дефицит;
• повышение стоимости рабочей силы за счет ограничений (минимальная оплата труда, максимальная продолжительность рабочей недели и т.д.), накладываемых актом о справедливом труде, принятом в 1938 г.;
• прямая помощь безработным, введение системы страхования по безработице и организация общественных работ.
Тем не менее, ВВП США в 1940 г. оставался ниже предкризисного уровня.
Экономическая динамика приобрела устойчиво позитивный характер только с началом огромного роста государственных расходов и бюджетного дефицита в связи с вступлением США во вторую мировую войну.
Мировая история послевоенного времени показывает, что все кризисы рыночной экономической системы приводили к большему или меньшему спаду в экономике, после чего достаточно быстро восстанавливалось развитие. Причинами таких кризисов служили либо внешние шоки (нефтяные 1973 г. и 11
сентября 2001 г.), либо накопление ошибочных экономических решений (кризис 1957-1958 гг., кризис 1990-1991 гг., азиатский кризис 1997-1998 гг.): перепотребление, переинвестиро-вание, накопление плохих кредитов, финансовых дефицитов и т. д. Разрешение такого типа кризисов состояло в болезненном, но временном снижении уровня жизни, отказе от осуществления ранее казавшихся крайне необходимыми проектов.
Наиболее проблемным с точки зрения формирования эффективного спроса оказался кризис 1980-1982 гг. Снижение темпов роста ВВП и промышленного производства в первой половине 1980-х годов было обусловлено тем, что достигли предела в своем развитии ряд традиционных отраслей (автомобильная промышленность, металлургия, производство традиционных товаров длительного пользования и т.д.) ранее выступавших в качестве локомотива развития. Преодоление возникшей проблемы оказалось возможным вследствие масштабной структурной перестройки, основанной на ускоренном развитии и распространении наукоемких отраслей. В свою очередь структурная перестройка предполагала масштабный рост финансирования, как производства, так и потребления наукоемкой продукции.
Рост финансирования опирался на политику дерегулирования банковской и другой финансовой деятельности, которая проводилась администрацией Р. Рейгана. Среди важнейших мер - снятие большинства ограничений на уровень процента, разрешение американским корпорациям выпускать ценные бумаги за рубежом, расширение прав инвестиционных банков покупать и продавать государственные ценные бумаги и т. д.
Итогом дерегулирования банковской деятельности и развития новых финансовых технологий в США явилось формирование специфического воспроизводственного механизма глобальной экономики. В рамках этого механизма финансовая глобализация стала главной движущей силой развития мировой экономики. Центральное звено финансовой глобализации - американская экономика финансировала свой внутренний платеже-
способный спрос за счет все возрастающих заимствований. Этот спрос во всевозрастающей степени удовлетворялся поставками из развивающихся стран, формируя их валютные накопления. В свою очередь эти накопления инвестировались в американские активы, обеспечивая дальнейшее наращивание заимствований американскими потребителями и корпорациями, прежде всего финансовыми.
Важной особенностью современного воспроизводственного процесса явилось качественно новое соотношение между динамикой реального сектора экономики и динамикой денежнофинансовых показателей. Так, если мировой ВВП рос в период середина 80-х - конец 90-х годов XX столетия темпом около 4% в год, то рост валютного рынка составлял 30% в год, мирового кредитного рынка - 25% , а деривативов - свыше 50% в год. Принятие в США в 1999 г. акта о финансовой модернизации (Gramm-Leach-Bliley Finansial Services Modernization Act) еще более увеличило сложившийся разрыв.
Начало нового тысячелетия характеризовалось ускоренным ростом мировой экономики, особенно стран БРИК, которое было остановлено кризисом доверия, переросшего в полномасштабный финансово-экономический кризис. Анализ причин, вызвавших такое развитие событий, приводит к следующим выводам.
1. Развитие деривативов достигло совершенно немыслимых масштабов. Объем операций с деревативами достиг запредельных уровней (превысив сотни триллионов долларов) и они явились одним из важнейших факторов увеличения фиктивного спроса и перепроизводства долговых обязательств.
2. В 20-е годы прошлого века значение мультипликатора (рычага, левериджа) для солидных финансовых институтов составляло 5-7 раз. К середине 1990-х годов оно повысилось до 10-11, а с 1999 г. в результате модернизации финансовой сферы США оно выросло еще в несколько раз и достигло для консервативных финансовых институтов 33 раз, а для инвестбанков превысило 100 раз. С финансовой точки зрения это означает следующее. Вкладчик, соблюдающий
предписанные нормативы коммерческого банка, в случае, если этот банк ошибается, размещая свои ресурсы на 3%, рискует потерять свои деньги, поскольку сам банк лишается всего своего капитала. При инвестировании в инвестбанки вероятность потери своих сбережений превышает вероятность их приумножения.
3. Ипотечное кредитование в зависимости от условий называют prime, near-prime, subprime. Subprime - это наиболее рисковые кредиты, которые возникли достаточно давно, но наиболее интенсивно развивались с конца 1990-х годов. Бурный рост рискованных кредитов был бы невозможен без соответствующего фондирования, которое в свою очередь основывалось на эмиссии деривативов типа CDO, MBO, CDS и т.д. В результате, поскольку кредиты были заведомо рисковые, а сами риски пронизывали всю финансовую систему, возникла крайне нестабильная ситуация. Первые признаки просрочки по таким кредитам очень быстро привели к кризису ликвидности и доверия в мировой финансовой системе. Соответственно, возникли идеи о необходимости ограничить риски путем регулирования, а иногда и запрета деривативов и кредитов типа subprime. Целью же таких мер должно стать достижение таких соотношений между активами и пассивами, которые будут относительно безопасны.
4. 14 сентября 2008 г. произошло фундаментальное событие - компания «Lehman Brothers» объявила о своем банкротстве. Фактически это означало, что самодействие финансовых институтов привело к ситуации, которую денежные власти США не смогли предотвратить, когда вся совокупность контрактов деривативами (производными инструментами) оказалась под угрозой дефолтов. Следствием этого стало бегство от рисков, и возник ажиотажный спрос на страховку от кредитных рисков. Что такое кредитные риски? Это - необходимость учитывать, что кредит могут не вернуть. Если вы работаете на знакомом рынке, риск у вас прозрачен и оценивается вами. Как только вы выходите за пределы знакомого рынка, риск становится непрозрачным и
не может быть адекватно вами оценен. Иными словами, он должен оцениваться как предельно высокий. Соответственно, осенью 2008 г. финансовый мир обнаружил, что его субъекты плохо понимают рынок, на котором работают, и практически моментально были переоценены риски и стоимость заимствования денег.
5. Политика низких процентных ставок, прежде всего со стороны ФРС США, также способствовала возникновению избыточного спроса на финансовых, товарных рынках и рынке недвижимости, росту дисбалансов в мировой торговле.
Вышеперечисленное, прежде чем стать причиной кризиса, было причиной благоденствия, роста благосостояния, которое наблюдалось в большинстве стран мира в последнее десятилетие.
Если следовать нашему анализу, то можно прогнозировать, что мировая экономика будет подвержена значительному спаду и длительной стагнации с кратковременными всплесками экономической активности.
Для сырьевых товаров (критически важных для РФ) это означает длительный период относительно низких цен на сырьевые товары. Платежеспособный спрос будет полностью удовлетворяться добычей на месторождениях с равнокачественными экономическим характеристиками, а сырьевые товары потеряют свой рентный эффект. Это будет принципиально отличаться от предыдущего периода, когда была необходима добыча на замыкающих месторождениях и действовали специфические механизмы ценообразования.
Заключая анализ, необходимо отметить, что современный кризис является кризисом финансирования экономического развития, который в развивающихся странах, в том числе РФ, усугубляется воздействием внешних шоков.
В современных обстоятельствах меньше производят автомобилей не потому, что есть ресурсные ограничения материального, организационного или технологического характера. Автомобильное производство снижается потому, что нет спроса. Спроса же нет потому, что отсутствует возможность получения автокредита. Аналогичная ситуация с жильем. В разви-
тых экономиках подавляющая часть жилья покупается с использованием кредита. Соответственно, отсутствие возможности рефинансирования ипотечного кредита полностью убивает даже потенциальный спрос на довольно значительный период времени на жилищное строительство.
Задолженность правительств и домашних хозяйств в развитых странах по отношению к их доходам превысила критический уровень. Исходя из этого тезиса, в среднесрочном плане безальтернативно существенное его сокращение (как минимум до уровня конца 1990-х годов). Такое сокращение предполагает, что выплатам долгов не корреспондирует набор новых. Это, в свою очередь, означает, что на длительный срок резко ограничивается платежеспособный спрос. Более того, возникновение устойчивой положительной экономической динамики без обретения новых или видоизмененных факторов эффективного спроса представляется невозможным.
Если возврат к существовавшей системе финансирования (с резким ограничением использования деривативов) принять как жесткое макроэкономическое ограничение, то потребуется более 5 лет падения с темпом - 0,6% в месяц (общий спад 37%). Такое падение в полной мере сопоставимо с великой депрессией (промышленное производство упало тогда в США на 46%, в Германии - на 41, во Франции - на 32, Великобритании - на 24%). Принимаемые меры аналогичные НИРА (National Industrial Recovery) и ААА (Agricultural Adjustment Act) времен великой депрессии естественно смягчают разворачивающейся процесс сжатия американской и, как следствие, мировой экономики. Принятие плана Полсона и принятие плана Обамы может сократить потенциальный спад в США до 2526% от ВВП. При этом естественно предположить, что ВВП США, достигнув уровня падения - 2-3% в квартал (в I-II кв. 2009 г.), под воздействием принимаемых мер может показать даже некоторый рост, который опять сменится падением, если не заработает на прежнем, докризисном уровне глобальный механизм финансирования экономического развития.
Многие аналитики надеются, что этот механизм может быть запущен с помощью инфляционных мер, которые снизят долговую нагрузку и оживят спрос. На это можно заметить, что инфляционные меры (фискальные и монетарные стимулы) могут быть действенными в условиях циклического спада и включать в себя компенсацию потерь реальных доходов. В условиях же растущей угрозы развертывания в развитых странах дефляционных процессов на фоне стагнирующих номинальных доходов наращивание ликвидности может приводить лишь к краткосрочным всплескам цен. В целом наш взгляд на экономику США и мира в целом сводится к тому, что экономика развития трансформируется в экономику спада, а форма кризиса будет представлять из себя Ь-образную кривую.
Экономика России в полной мере испытает воздействие внешнего шока. Это воздействие происходит по нескольким направлениям. Первое - связанно с падением цен на основные товары российского экспорта (нефть, газ, металлы и т.д.), которое приводит к потерям доходов в размере 12-18% ВВП. Второе, связанное со снижением внешнего спроса, -уменьшает физический объем российского экспорта на 3-4% ВВП. Третье - обусловлено практическим прекращением фондирования из мировой финансовой системы, что ведет к падению конечного инвестиционного и потребительского спроса на 3% и 1% ВВП соответственно. В целом потери могут составить 19-26% ВВП. При этом воздействие будет иметь в отличие от развитых экономик более шоковый характер. В настоящее время Российская Федерация обладает ресурсами способными не только смягчить внешний шок, но и сохранить ресурсы для дальнейшего развития. Однако для этого требуется филигранный маневр этими ресурсами в рамках активной социально-экономической политики.
Литература и информационные источники
1. Маркс. К., Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2, том 23. М.: Политиздат.
1968.
2. Маркс. К. Капитал. Т.1. М.: Политиздат, 1952.
3. Маркс. К. Капитал. Т. III. Книга III. М., 1975.
4. Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М.: Прогресс. 1968.
5. Хайек Ф. «Дорога к рабству». NINA KARSOV, London, 1983.
6. Анчишкин А.И. Наука-техника-экономика. М.: Экономика. 1989.
7. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народа Классика экономической мысли. М.: Эксмо-Пресс. 2000.
8. Фридман М. Количественная теория денег // Классика экономической мысли. М.: Эксмо-Пресс. 2000.
9. Кейнс Дж. Общая теория занятости, процента и денег // Классика экономической мысли. М.: Эксмо-Пресс. 2000.
10. Менгер К. Основания политической экономии //Австрийская школа в политической экономии. М.: Экономика. 1992.
11.Харрис Л. Денежная теория. М.: Прогресс. 1990.
12. Новицкий И.Б. Римское право. М.: ТЕИС. 1995.
13. Петерс Э. Хаос и порядок на рынках капитала. М.: Мир. 2000.
