CC BY
32
миллионов людей в обычную, нормальную колею, найти классам, социальным слоям и просто отдельным людям свое место в кардинально изменившемся мире.
А. В. Бакунин
НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ В ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ СОВЕТСКОЙ ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ (НА МАТЕРИАЛАХ УРАЛА)
Еще не так давно ученые-обществоведы, используя сталинскую интерпретацию ленинского подхода к формированию социалистического способа производства утверждали, что новые производственные отношения, основанные на общественной собственности на орудия и средства производства, начинают складываться только после победы социалистической революции, что капитализм в лучшем случае может подготовить материально-технические предпосылки социализма путем развития производительных сил. При этом они ссылались на известное положение Ленина в работе «Очередные задачи Советской власти»,— что «главной задачей пролетариата и руководимого им беднейшего крестьянства во всякой социалистической революции... является положительная или созидательная работа налажения чрезвычайно сложной и тонкой сети новых организационных отношений, охватывающих планомерное производство и распределение продуктов, необходимых для существования десятков миллионов людей»1. Но, во-первых, здесь ничего не говорится о том, что новые отношения не зарождаются до революции, а, во-вторых, авторы не учитывают развитие взглядов Ленина на эту проблему после 1918 г., когда было написано данное произведение.
На самом деле Ленин в данном вопросе шел за Марксом и в начале 20-х годов сделал вывод о новом соотношении в развитии капитализма и социализма. Он считал, что созревание социализма, как и всех других формаций, начинается и происходит естественно-историческим путем — уже внутри капитализма. В «Экономических рукописях 1857—1859 годов» Маркс писал о формировании именно в недрах буржуазного общества таких «производственных отношений» и «отношений общения», которые могут взорвать этот строй. «Если бы в этом обществе, как оно есть,— отмечал он,— не имелись налицо в скрытом виде материальные условия производства и соответствующие им отношения общения, необходимые для бесклассового общества, то все попытки взрыва были бы донкихотством»2. В работе «Государство и революция» Ленин, отмечая этот диалектический подход Маркса к эволюции капитализма, пишет: «У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинил, сфантазировал «новое» общество. Нет, он изучает, как естественно-исторический процесс, рождение нового общества из старого, переходные формы от второго к первому»3. В последние годы своей жизни Ленин, диалектически подходя к практике мирового развития и социалистического строительства в СССР, пересматривал свою точку зрения на социализм. Он признает и в работе «Лучше меньше, да лучше» пишет, что движение капиталистических стран к социализму пойдет «не так, как мы ожидали»4. Ленин говорит о «вызревании» социализма внутри капитализма5. Отсюда следует, что сталинская интерпретация о невозможно-
'Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. с. 171.
2К. Маркс, Ф.Энгельс. Соч. Т. 46. Ч. 1. с. 103.
'Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 33. с. 48.
4Там же. Т. 45. с. 402.
®Там же.
сти новых производственных отношений в недрах капитализма есть чистейший подлог ленинизма по проблеме генезиса социализма.
Вызревание материально-технических предпосылок, формирование новых производственных отношений в недрах капитализма вовсе не говорит о том, что к октябрю 1917 г. в нашей стране полностью созрели условия для формирования социалистического способа производства. Как известно, Россия значительно отставала от западно-европейских стран и находилась на сравнительно низком технико-экономическом уровне. К этому необходимо добавить, что ее производительные силы были подорваны в первой мировой и значительно разрушены в гражданской войнах. «Россия,— писал В. И. Ленин в марте 1923 г.,— отброшена теперь назад, что в общем и целом производительность народного труда уже теперь значительно менее высока, чем до войны»6. К тому же начало формирования нового способа производства происходило в условиях классовой борьбы, обострившейся после взятия пролетариатом политической власти в стране. Это весьма показательно на Урале, который первым начал экспроприацию экспроприаторов.
Специфические особенности формирования на Урале промышленного кацитализма после реформы 1861 г., наличие организованного кадрового пролетариата, крупной большевистской организации и обострение классовых противоречий в ходе революции привели Ленина к мысли о необходимости в первую очередь именно на Урале осуществить национализацию промышленности и «конфисковать все уральские заводы»7.] «Красногвардейская атака» на капитал в регионе проходила под руководством Ленина при всемерной поддержке рабочего класса. В ходе ее глава государства принял десятки рабочих и руководителей, обсуждая с ними положение на заводах, ставил эти вопросы в Совнаркоме, формулировал и подписывал декреты о национализации, помогал уральцам осуществлять их на практике. При его непосредственном участии были национализированы предприятия Богословского, Симского, Сергинско-Уфалейского, Невьянского, Нижне-Тагильско-го, Луневского, Верх-Исетского, Сысертского, Кыштымского и других горных округов. К 1 июля 1918 г. из 34 в управление государства перешло 25 горно-заводских округов, в том числе 180 заводов, фабрик и рудников, а также банки, прииски, железнодорожный и речной транспорт; 85% предприятий ведущей металлургической индустрии края стали общенародным достоянием8. |
Одновременно В. И. Ленин и Советское правительство решали проблемы обобществления, передачи в руки рабочих собственности уральских горнозаводчиков. Приняв, например, декрет о национализации Богословского горного округа на Северном Урале, Совнарком потребовал обязательств от представителей Центрального Совета фабрично-заводских комитетов округа по управлению заводами и рудниками. Эти обязательства, в частности, были написаны бывшими на приеме у Ленина рабочими А. В. Курлыниным и М. А. Андреевым. Они включали пункты о повышении производительности труда на предприятиях, об организации трудовой дисциплины, о вооруженной охране вверенного имущества, о контроле, учете и плановом распределении продуктов, о финансировании и оплате труда рабочих. Подобные обязательства перед СНК были приняты трудовыми коллективами других округов и заводов, где происходила национализация промышленности. К сожалению, историки только положительно оценивали национализацию, но не учли негативов и односторонне раскрывали тему.
В первые месяцы Советской власти В. И. Ленин, правительство, партия по
ЬЛ е н и н В. И. Поли. собр. соч.
Там же. Т. 50. с. 16.
"Национализация промышленности на Урале. Свердловск, 1958.
примеру Урала вели линию на экспроприацию буржуазной собственности в других регионах. В основных положениях хозяйственной политики Ленин в начале апреля 1918 г. писал: «1. Доведение до конца национализации промышленности и обмена. 2. Национализация банков и постепенный переход к социализму»9. Однако в это же время в работе «Очередные задачи Советской власти» он, анализируя процессы национализации и обобществления, констатировал, что «главная трудность лежит в экономической области: осуществить строжайший и повсеместный учет и контроль производства и распределения продуктов, повысить производительность труда, обобществить производство на деле»10. Тщательно изучая работу национализированных предприятий, беседуя с рабочими и специалистами, он приходит к выводу, что в области обобществления собственности Советская власть забежала далеко вперед. Анализ работы национализированных предприятий на Урале за первый год после революции убедительно говорит об огромных трудностях и неразрешимых противоречиях. В. И. Ленин увидел страшную опасность несоответствия подорванных производительных сил характеру вводимых производственных Отношений. В статье «О левом ребячестве и мелкобуржуазности» Владимир Ильич диалектически подходя к проблеме обобществления, разъясняет свою мысль. Отвечая «левым коммунистам», требовавшим самого решительного обобществления, он в мае 1918 г. говорит: «Можно быть решительным или нерешительным в вопросе о национализации, о кооперации. Но в том-то и гвоздь, что недостаточно даже величайшей в мире «решительности» для перехода от национализации и конфискации к обобществлению». «Сегодня только слепые не видят, что мы больше нанационализировали, наконфисковывали, набили и наломали, чем успели подсчитать. А обобществление тем как раз и отличается от простой конфискации, что конфисковывать можно с одной «решительностью» без умения правильно учесть и правильно распределить, обобществить же без такого умения нельзя»".
Интересно, что ранее, сразу после революции в беседах с уральскими рабочими, рассказывавшими о саботаже горнопромышленников, он ставил вопрос: «А почему вы не арестовали хозяев и не национализировали завод?», то теперь в связи с просьбами о национализации предприятий Ленин прежде выяснял, достаточно ли сильны рабочие и руководители организационно, готовы ли к тому, чтобы провести в жизнь национализацию, имеются ли технические силы, инженеры, которые будут руководить национализированными предприятиями12.
Жизнь показала, что преждевременное обобществление производства при незрелых производительных силах негативно сказывается на экономике страны, региона. Не отказываясь от обобществления в принципе, В. И. Ленин вместе с тем увидел всю пагубность волевого введения социализма при низком уровне производительных сил, и он не торопился ликвидировать частную собственность, а искал пути ее включения в естественный процесс трансформации в собственность социалистическую. Уже тогда в мае 1918 г. глава государства приходит к выводу, что «государственный капитализм экономически несравненно выше, чем наша теперешняя экономика»13.
Однако начавшаяся гражданская война, резкое обострение классовой борьбы привели к необходимости дальнейшего обобществления и централизации производства, введению политики «военного коммунизма». Граждан-
9Л е н и н В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. с. 217.
|0Там же. с. 171.
"Там же. с. 293—294.
|2См.: Ленин В. И. Биографическая хроника. Т. 5. с. 419—420.
"Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. с. 299.
екая война, политика «военного коммунизма» окончательно убедили Ленина в необходимости НЭПа, отказа от монополизации государственной и важности использования различных форм собственности: госкапитализма, концессий, частного капитализма, кооперации и укрепления государственной социалистической собственности.
В 1921 —1922 гг. Лениным была разработана концессионная политика, приняты гражданский и земельный кодексы, провозгласившие право любого гражданина РСФСР на частную собственность, на основание и владение частным торговым и промышленным заведением, а в сельском хозяйстве — господство индивидуального крестьянского хозяйства, право на аренду земли и наем рабочей силы.
Хорошим плацдармом для использования различных форм собственности была экономика Урала. Большое значение В. И. Ленин уделял созданию на Урале концессий, привлечению в промышленность региона крупного производства. Это было связано и с тем, что «левые коммунисты» на IV Уральской областной партийной конференции заявили, что Ленин якобы готов отдать в рукл иностранного капитала всю промышленность, что политика ЦК приведет к ликвидации всех начатых социалистических преобразований. Они осудили партию за «поворот в сторону соглашательства с капиталом»14.
В ответ на это Ленин писал, -что «нам, партии пролетариата, неоткуда взять уменья организовать крупнейшее производство по типу трестов... если не взять его у первоклассных специалистов капитализма»15. В другом месте Ленин говорит: «Наша задача — учиться государственному капитализму немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание еще больше, чем Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью»16.
Концессии как форма госкапитализма, выделяя определенную часть продукции своих предприятий государству, давали опыт организации крупного современного производства на новейшей технической основе, способствовали росту производительных сил. Последние, как известно, будучи на сравнительно низком уровне, значительно были подорваны в результате колчаковщины в регионе. Ленин явился инициатором организации на Урале концессии А. Хаммера по производству и переработке асбеста, организованной в 1921 г., Американской индустриальной колонии в Надеждинске (1921 г.), американского отряда механизаторов в совхозе Тойкино Пермской губернии, подготовил условия для создания в 1925 г. концессии «Лена-Голдфилдс-Лимитед». < Всего на Урале в 20-е гг. функционировало девять концессионных предприятий.^ Концессии эти, по выражению Ленина, были архиважны не только с точки зрения экономической, но и политической, т. к. пробивали брешь в блокаде нашей страны со стороны империалистических государств. Однако из-за негативного отношения сталинского руководства к госкапитализму тогда эта политика не получила развития.
В период НЭПа правительство стимулировало развитие частного производства, главным образом в кустарной и мелкой промышленности. По декрету В. И. Ленина от 17 мая 1921 г. всемерно поощрялись к развитию частные предприятия, а также были сняты ограничения в их росте, введенные в период «военного коммунизма». Это быстро привело к увеличению производства пищевых продуктов, обуви и других товаров. С 1923/24 гг. по 1925/26 гг. объем выпускаемой продукции всей кустарной промышленности
'■"Уральский рабочий. 1918. 9 мая.
|5Л е н'и н В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. с. 311.
"Там же. с. 301.
Урала возрос с 23 млн руб. до 57,7 млн руб., т. е. в 2,5 раза17. Одновременно по декрету от 5 июля 1921 г. в промышленности края получила развитие аренда предприятий, подведомственных ВСНХ, на Урале за 1921 г. частным предпринимателям было сдано 25, в 1922 г.— 144 предприятия, а по стране— 145 тыс". Это были механические мастерские, кожевенные, мыловаренные, маслобойные и другие заводы. Используя частный капитал и частную инициативу, уральские организаторы возродили бездействующие предприятия, заняли значительную часть безработных и резко увеличили для трудящихся производство предметов потребления.
Решая проблемы социалистического строительства, В. И. Ленин пристальное внимание уделял кооперации на Урале. Еще в начале апреля
1918 года он поставил задачу постепенного перехода к поголовному объединению всего населения в потребительские общества^. Однако на Урале — в Перми и Тюмени, в ходе активной экспроприации горнозаводчиков начали национализировать также потребительскую кооперацию. Глава государства решительно выступил против подобных действий местных органов власти. В конце ноября 1918 г. он принял члена Пермского губисполкома С. И. Канатчикова, заявив ему, что «кооперацию нельзя было разрушать, ее нужно во что бы то ни стало сохранить и использовать». В депеше уральским органам от 2 декабря 1918 г. Владимир Ильич потребовал восстановить все имущество и капиталы20. Узнав в октябре
1919 г. о закрытии в Тюмени кооперативных лавок, он немедленно отменил это распоряжение «как незаконное и бессмысленное»21. В мае-июне
1920 г. ВЦИК и СНК были приняты декреты, на основе которых на Урале, как и по всей стране, получили развитие различные формы кооперации, ибо строй цивилизованных кооперативов, по мысли Ленина — это в конечном итоге строй социализма.
Основное внимание Ленина было сосредоточено на развитии государственного сектора, в котором была сосредоточена тяжелая индустрия Урала. В течение первых лет после Октября вопросы возрождения индустрии края буквально не сходили с повестки дня Совнаркома и Совета труда и Обороны (СТО), которые рассматривали их более 50 раз. Решались проблемы управления, обеспечения кадрами, сырьем, оборудованием, транспортом, вопросы роста производительности труда. Из-за низкого уровня развития производительных сил и преждевременного обобществления уже в те годы начался процесс централизации в управлении промышленностью.
НЭП был рассчитан на длительный срок. 8 апреля 1921 г. Ленин писал: «Политика концессий... дает нам небольшое число образцовых — по сравнению с нашими — крупных предприятий, стоящих на уровне современного передового капитализма; через несколько десятков лет эти предприятия перейдут целиком к нам. Политика кооперативная ... даст нам подъем мелкого хозяйства и облегчение его перехода, в неопределенный срок, к крупному производству на началах добровольного объединения»22. Как видим, В. И. Ленин, отказываясь от монополизма общественной, государственной собственности, ведет линию на развитие производительных сил при многообразии форм собственности, причем эта политика была рассчитана на многие десятилетия, на неопределенно длительный срок в условиях НЭП а.
|7Фельдман В.В. Восстановление промышленности на Урале. (1921 —1926 гг.) — Свердловск, 1989.— с. 101.
18Там же. с. 102.
"Ленин В. И. Полн. соб)5. соч. Т. 36. с. 218.
20Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 6. с. 242.
21Ленин с нами. Свердловск, 1969. с. 47.
"Маркс К., Э н г е л ь с Ф., Соч. Т. 3. с. 34.
Однако развитие на основе НЭПа Сталиным было отвергнуто. Преждевременно, волевым порядком, при недостатке средств производства и незрелых производительных силах была введена общественная, а фактически государственная собственность на орудия и средства производства. Вновь возникло острейшее противоречие в развитии способа производства между характером новых производственных отношений и низким уровнем развития производительных сил. Для того, чтобы не развалился искусственно созданный способ производства, нужна была какая-то опора, которой и стала сформированная сталинским руководством в конце 20-х — начале 30-х гг. командно-административная система управления.
Эти коллизии в строительстве социализма при волевом введении новых производственных отношений предвидели основоположники научного коммунизма. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс писали, что «коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразовываться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние»24. Оно предполагает отчуждение частной собственности при наличии огромного роста производительных сил, высокой степени их развития. «Это развитие производительных сил,— подчеркивали они,— является абсолютно необходимой предпосылкой еще и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость»25. Предвидя возможные отступления, Ленин также писал, что «новое общество... воплотиться в жизнь не может иначе, как через ряд разнообразных, несовершенных конкретных попыток создать то или иное социалистическое государство»26. V
В нашей стране к исходу 30-х гг. было создано тоталитарное общество, которое принято называть казарменным, бюрократическим, государственно-монополистическим социализмом, деспотическим режимом и т. п.
Все эти определения односторонни и не дают комплексной трактовки созданного общества. Большинство историков и публицистов сейчас акцентируют внимание на трансформацию общества в 30-е гг. и не готовы определить то, что мы построили. Видимо, надо идти по пути выяснения основных черт этого общества, как это делают такие исследователи, как Л. Н. Гордон, Э. В. Клопов, В. П. Дмитриенко и др.
К исходу 30-х гг. вместо многоукладного хозяйства переходного типа утвердилась одноукладная экономика, которая характеризовалась не только уничтожением частной собственности и основанных на ней форм эксплуатации, но и переходом от преимущественно экономического к внеэкономическому способу регулирования хозяйственной жизни. В Советском Союзе сложилась бестоварная экономика, где почти все ее элементы были полностью подчинены государству и управлялись с помощью командно-директивных методов. Тоталитарное обобществление во всем народном хозяйстве создавало видимость социалистической экономики и при соответствующей идеологической обработке трудящихся масс вызвало их трудовой энтучиаш. Такая экономическая система при идеологическом императиве обеспечила возможность форсированной индустриализации в промышленности страны, особенно на Урале, а также гипертрофированной коллективизации в сельском хозяйстве при нарушении сбалансированности, темпов роста народного хозяйства.
"Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. с. 227.
24М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч. Т. 3. с. 34.
25Там же. с. 33.
26Л е н и н В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. с. 301—302.
4 Зак. 2123 21
В политической сфере сложился и функционировал культ личной власти Сталина, авторитарно-деспотический режим, опирающийся на командно-административный аппарат при интенсивном сращивании партии и государства, что создавало видимость управления и рождало у людей иллюзии равных возможностей. На самом деле этот режим подчинил общественно-экономическую жизнь не закону, а произвольной командно-приказной власти — административной системе. Подобный режим обеспечивал возможность директивного управления экономикой и концентрации ресурсов общества на всех участках советского строительства. Вместе с тем он губил народную инициативу и самостоятельность, превращал людей в «винтиков» и поэтому вызывал неоправданное расходование творческих сил рабочего класса, крестьянства и интеллигенции. Наличие культа личности и авторитарно-деспотического режима в стране позволяло сталинскому руководству и его партийно-государственному аппарату творить любые беззакония и произвол, избегая ответственности за совершенные преступления.
В созданной экономической и политической системе наиболее отчетливо противоречивое развитие сказалось в области социальных отношений. Уничтожение остатков капиталистической эксплуатации, ликвидация безработицы, декларируемое стремление к социальной справедливости, получение минимальных жизненных благ противоречиво сочеталось с широким использованием принудительного труда ссыльных и заключенных, падением или стагнацией жизненного уровня, отсутствием справедливости и защищенности человека, ликвидацией ростков демократии и правового государства.
Это можно проиллюстрировать на примере Урала. На начало 1932 г. в Уральской области проживало 7778,8 тыс. человек, из которых городское население составляло 4539 тыс. и сельское 3234,8 тыс. В его составе находились 116 056 депортированных в северные районы края крестьянских (кулацких) семей. Высланные или так называемые спецпереселенцы насчитывали более 467 тыс., или свыше 6%27 населения региона. Из 1357,9 тыс. рабочих переселенцев, т. е. лица подневольного труда составляли более 171 тыс. или 13,4%. На стройках, лесозаготовках, в горнорудной промышленности также широко применялся труд заключенных. На Магнитострое — будущем флагмане отечественной металлургии — в начале 30-х гг. кроме 18 тыс. спецпереселенцев трудились более 20 тыс. человек из лагерей. После насильственной коллективизации труд колхозников в сельском хозяйстве также стал по существу принудительным, т. е. последние были лишены паспортов и права выезда из сельской местности. В северных районах Урала были организованы колхозы из спецпереселенцев, которые не имели права выезда из своих поселков и жили под надзором работников ОГП — НКВД. В конце 30-х гг. на основе ряда постановлений ЦК ВКП (б) и СНК СССР по существу принудительным стал и труд рабочих, которые не имели права перехода с одного предприятия на другое. Все это дополняли массовые репрессии 30-х гг., в итоге которых резко возрос труд заключенных.
Подобное состояние было следствием общей деформации социалистического развития в рамках форсированной индустриализации, гипертрофированной коллективизации и деспотического политического режима. В целом, с одной стороны, происходило нарастание всеобщих элементов социализма — господство общественной собственности, становление планирования, формирования начал общественного равенства, а с другой стороны, насаждались и утверждались элементы, противоположные и чуждые социализму,— всеобщее огосударствление, уничтожение демократии, отчуж-
27ПАСО. Ф. 4. Оп. 10. Д. 165. Л. 217.
а
дение трудящихся от собственности и власти, лишение их хозяйских функций, массовые репрессии и т. п.
В области культуры так же, как и в других сферах общество имело крайне противоречивое развитие. В результате широко развернувшегося культурного строительства десятки миллионов людей не только ликвидировали безграмотность, но получали начальное и семилетнее, среднее и даже высшее образование, приобщались к основам современного здравоохранения, осваивали городскую культуру. Вместе с тем, имело место грубое разрушение устоев традиционного образа жизни, предавались забвению такие общечеловеческие ценности, как мораль, милосердие, человеколюбие. Их место занимали грубые формы псевдосоциалистической, сталинской идеологии, в которой элементы гуманистических, подлинно социалистических ценностей подавлялись идеями упрощенной коллективности, примитивного единства, бездумного подчинения приказу. Следствием этого, особенно в конце 30-х гг. явилось массовое распространение двоедушия, шпиономании, противоестественное соединение энтузиазма с ростом жестокости и произвола, идеализации всех сторон с социальным безразличием.
Произошло изменение классовой структуры общества. К концу 30-х гг. в стране были полностью ликвидированы эксплуататорские классы, общество состояло из двух дружественных классов — рабочего класса и колхозного крестьянства, а также прослойки — советской интеллигенции, в которых произошли существенные количественные и качественные изменения. В результате индустриализации рабочий класс вырос и численно составил в 1940 г. 23,9 млн человек. После победы Октябрьской революции рабочий класс, став политически господствующим классом в своем развитии получил социалистическую направленность. Однако по мере огосударствления собственности он отчуждался не только от орудий и средств производства, но и от политической власти, которая перешла в руки партийно-государственного аппарата. Для рабочего класса Урала стала характерной социальная неоднородность — наряду с кадровыми рабочими (около 20%) основную массу их составляли формирующиеся слои из крестьян и из маргинальных, по существу деклассированных элементов. Только за годы I пятилетки в состав рабочих влилось до 500 тыс. крестьян, а также спецпереселенцы и заключенные. Низок был уровень их материального благосостояния и профессионально-технического образования. К тому же в условиях тоталитарного режима и высокой степени «идеологизированно-сти» рабочий был лишен возможности отстаивать и защищать свои социально-экономические и политические интересы. Все это тормозило развитие производительных сил в промышленности.
В результате массовой и насильственной коллективизации в 30-е гг. сформирован новый класс колхозного крестьянства, численность которого в 1940 г. составила 29 млн человек. Однако созданный волевым путем, преждевременно, без соответствующих экономических условий он не стал классом социалистического общества, а фактически его колхозно-кооперативной собственностью распоряжалось государство через чиновничий административно-бюрократический аппарат. Новое крестьянство не могло по своему усмотрению распоряжаться землей, оно работало по принуждению, лишено паспортов и права свободного перемещения, в сельском хозяйстве начался процесс раскрестьянивания деревни, были подорваны производительные силы деревни и основа советского государства — союз рабочего класса и крестьянства.
Наиболее драматичной в 20—30 гг. оказалась история интеллигенции, численность которой также выросла к 1940 г. до 10 млн. человек28. После
28Народное хозяйство за 70 лет. М, 1987. с. 141
Октября и в ходе гражданской войны часть старой буржуазной интеллигенции эмигрировала за рубеж, другая — оставшаяся — добровольно или по принуждению стала сотрудничать с Советской властью. Однако уже в конце 20-х гг. на основе судебных процессов «Шахтинское дело», «Промпартия» и др., многие крупные специалисты в промышленности были репрессированы. Новые волны репрессий по этой интеллигенции прокатились после убийства С. М. Кирова, в период стахановского движения 1936 г. и особенно в 1937—1938 гг. Процесс социалистического перевоспитания старой интеллигенции, несмотря на ленинские указания о бережном отношении к специалистам, сопровождался физическим и нравственным насилием. Одновременно с первых лет Советская власть начала подготовку новой интеллигенции из рядов рабочего класса и крестьянства, которая широко развернулась в период индустриализации и коллективизации. Но и этот слой подготовленной интеллигенции — инженерно-технических, партийных, советских и других работников подвергся массовым репрессиям в 30-е гг. Все это резко отрицательно сказалось на выполнении планов хозяйственного строительства, затормозило процесс развития науки, литературы, искусства, интеллектуального развития общества. В гнетущей обстановке сталинского правления второй половины 20—30-х гг. из новой интеллигенции был сформирован послушный высшему руководству мощный партийно-государственный аппарат, который командно-административными методами осуществлял руководство в экономической и социально-политической жизни страны.
Социалистическое общество в своем развитии должно опираться на достижения мировой цивилизации, широко использовать науку и культуру в организации производства и интеллектуальной жизни страны. Для развития производительных сил страны важнейшее значение имело привлечение зарубежной техники и технологии, иностранных рабочих и специалистов, особенно в промышленности Урала. В комплектовании оборудования самого крупного в СССР Челябинского тракторного завода приняли участие 367 иностранных фирм, в том числе 203 — из Германии, 67 — из США, 34 — из Англии и 3 — из Франции. Большое количество техники поступило также для Магнитки, Уралмаша, Березниковского химкомбината, Уралвагонзавода. Соответственно технологические процессы были разработаны с учетом современной техники развитых капиталистических стран. Для строительства и освоения крупных заводов привлекались ведущие инженеры, техники и рабочие иностранных фирм. На 1 января 1932 г. в Уральской промышленности насчитывалось 355 специалистов и 574 рабочих, а в июне 1933 г.— свыше 4100 человек. Среди них более 600 немцев, 500 поляков, 250 финнов, 132 чеха, около 100 американцев, более 60 австрийцев и др29. Активное использование новой техники и знаний иностранных специалистов позволяло не только строить и осваивать передовые в техническом отношении заводы, но и повышать квалификацию индустриальных кадров, добиваться высокой производительности труда, поднимать промышленность до уровня развитых капиталистических стран. Однако к 1934 г. в руководстве партии и страны возобладала амбиционная позиция на отказ от научно-технического сотрудничества под маркой завоевания экономической независимости СССР. Резко сокращаются закупки зарубежной техники, уменьшается число иностранных специалистов и рабочих. В промышленности Урала их число в 1937 г. сократилось до 2700, а к 1941 г. остались единицы30. Большинство иностранцев было департирова-
^ПАСО Ф. 4. Оп. 10. Д МОГ, Л.З, 23;ПАЧО Ф. 234. Оп. 1. Д. 203. Л. 19; Д. 200. Л. 131.
30ЦГАНХ СССР..Ф. 1562. Оп. 329 е. Д. 149. Л. 28—30; Д. 148. Л. 22—23.
24
но в свои страны, часть репрессирована органами НКВД. Над Уралом, как и над всей страной спустился «железный занавес», который нанес огромный урон научно-техническому прогрессу и затормозил развитие производительных сил.
Таким образом, к началу 40-х гг. в Советском Союзе закончился переходный период от капитализма к своеобразной советской общественной системе. Экономическую основу созданного общества составляла государственная собственность на орудия и средства производства, которой распоряжался мощный партийно-государственный аппарат. Политической основой формально являлись Советы депутатов трудящихся, а фактически в них командные функции принадлежали тому же административно-бюрократическому аппарату, действовавшему по указанию партийных функционеров от имени трудящихся.
Если давать определение тому, что построено в результате переходного периода, то представляется, что была создана своеобразная советская общественно-экономическая система. Сформированное общество нельзя назвать социализмом, ибо социализм — это процесс, движение в рамках современного индустриального общества с наиболее развитыми производительными силами и многообразием форм общественности, с удовлетворением материальных и духовных потребностей людей. Вообще социализм в одной стране построить нельзя/ Что касается нашей страны, то СССР не создал более высокого уровня производительных сил, более того, он стал резко отставать от других стран после создания советской системы. Вместе с тем в 20—30-х гг. можно говорить лишь как о социалистической тенденции в решении экономических, социальных и культурных вопросов.
Послевоенное развитие советской общественно-экономической системы в 60—70-е гг. характеризуется резким обострением противоречий в способе производства, в развитии прежде всего производительных сил, его основных элементов — техники и людей. Их интенсивный рост в период войны и первые послевоенные годы дал вдохновляющие результаты в военном машиностроении, атомной энергетике, космонавтике и ряде других отраслей, что позволило вступить стране в век научно-технической революции. Однако с конца 60-х гг. началось серьезное отставание, приведшее к кризису. В чем он проявляется? Одна из причин — в относительном снижении уровня производительных сил, нерешенности социальных проблем, недооценке образования, особенно подготовки специалистов и повышения квалификации, и дело не столько в количестве, сколько в качестве их подготовки.
Небольшой рост абсолютных доходов на нужды образования сопровождался заметным относительным уменьшением. Так, если расходы на высшую школу страны в 1940 г. составляли 1,0% от национального дохода, в 1950 г.— 1,6%, то к настоящему времени они составляют лишь 0,8%, т. е. уменьшились в два раза. Еще более резкое снижение расходов мы имеем в расчете на одного студента. В 1940 г. отношение расходов в расчете на одного студента к национальному доходу на душу населения составляло величину 2,10, в 1950 г.— 2,30; к настоящему времени она снизилась до 0,40, т. е. уменьшилась почти в 6 раз (а это определяет количество специалистов). Для сравнения: в США динамика расходов на высшую школу выглядит следующим образом: 1940 г.— 0,75%, 1958 г.— 1%, 1968 г.— 2%, 1983 г.— 3,1 % от национального дохода31. По этому показателю от США, ФРГ, Китая мы отстаем в 3,50, 10 раз. Эта тенденция характерна и для профессиональной подготовки индустриальных кадров, повышения их квалификации. Отставание в подготовке индустриальных кадров привело к обострению противоречия в развитии производительных сил — между людьми и развивающейся техникой, затормозило их развитие.
Правда. 1990,4 апреля.
Резко обострилось противоречие между уровнем производительных сил и характером производственных отношений. В последних происходит дальнейшее отчуждение работника от собственности в результате ее монополизации, усиления командно-бюрократического аппарата и сосредоточения в его руках распределительных функций, отхода от сотрудничества в отношениях друг к другу в процессе производства (командиров и винтиков) и особенно в распределительных отношениях (в социальной сфере). Это основное противоречие в способе производства привело к глубочайшему кризису в экономике, в политической и социальной жизни.
А. М. Дорохов • ОПЫТ БОЛЬШЕВИЗМА:
ДВА. ПОДХОДА К ИСПОЛЬЗОВАНИЮ ЕГО КОМПАРТИЯМИ
Вопрос об использовании опыта большевизма, советского опыта вообще, коммунистическими и рабочими партиями других стран мира, в частности, сегодня справедливо считается одним из наиболее сложных и злободневных. Не разобравшись в нем, нельзя понять всю новейшую историю большинства европейских, да и не только европейских государств, поскольку компартии играли и играют в них существенную роль.
В образовании компартий (в 1918 году возникло 8 партий, в 1919 — 9, в 1920 — 6, в 1921 — 13, в работе 1 конгресса Коминтерна 4—6 марта 1919 года участвовало 52 делегата от 35 коммунистических и левосоциали-стических партий и групп из 21 страны) проявился рост революционной тенденции в рабочем движении. Коммунизм, по выражению В. И. Ленина, «стал центральным вопросом всего рабочего движения в целом»1.
С первых дней своего существования компартии оказались в гуще революционных событий. От того, как быстро они окрепнут, от их умения работать в массах во многом зависел ход политической жизни своих стран. Поэтому они должны были в кратчайший срок определить свою политическую линию и методы деятельности, овладеть тактическими и организационными средствами, необходимыми в борьбе масс за их насущные интересы.
Типичной, можно сказать, ситуацией в рабочем движении было положение в Германии в период революционного кризиса. Рабочий класс был расколот не только политически (четыре рабочих партии: СДПГ, НСДПГ, КПГ и КРПГ), но и профессионально (например, на крупных предприятиях действовало до 70 самостоятельных профсоюзов). В самой компартии постоянно соперничали друг с другом четыре направления: правые, центр, левые и «ультралевые». По свидетельству видного деятеля КПГ Г. Эберлейна, компартия Германии встала на сторону русской революции со всем своим революционным пылом, она была готова идти путями большевизма, но видела в нем только действие, вооруженное восстание, борьбу не на жизнь, а на смерть против реформизма, против правительственной власти2.
Такое революционно-романтическое восприятие большевизма массой самоотверженных рабочих, принадлежавших к КПГ, но не бывших твердым организационно-связанным целым, толкало на неподготовленные, зачастую спровоцированные правящими кругами, выступления, обрекающие революционное движение на тяжелые поражения. Поэтому отношение к большевизму, его опыту становилось предметом острой идейной борьбы как
'Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. с. 18.
2См.: Эберлейн Г. О Ленине. //Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. 3-е изд Т. 5. с. 168.
