CC BY
61
Раздел 3. Уголовный закон
ПОПОВА Ю.П., кандидат юридических наук, popova1976@yandex.ru Кафедра уголовного права и процесса; Тюменский государственный университет, 625000, г. Тюмень, ул. Ленина, 38
POPOVA Yu.P.,
Candidate of Legal Sciences,
popova1976@yandex.ru
Chair of criminal law and procedure;
Tyumen State University,
Lenina St. 38, Tyumen, 625000,
Russian Federation
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА: АНАЛИЗ ПОЗИЦИИ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Аннотация. В статье рассматривается отграничение группового взяточничества от посредничества с использованием своего служебного положения, провокации взятки от незаконных действий сотрудников правоохранительных органов и другие вопросы, связанные с анализом положений постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 декабря 2019 г. N 59. Особое внимание уделено толкованию моментов окончания взяточничества, совершаемого группой лиц, при получении взятки только одним должностным лицом; посредничества — при фактической передаче взятки должностному лицу либо получении ценностей самим посредником, а также провокации взяточничества с момента передачи хотя бы части предмета взятки. На основе положений Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» делается вывод об отсутствии отличия провокации взятки от незаконных действий сотрудников правоохранительных органов, склоняющих должностных лиц к принятию вознаграждения. Обосновывается возможность квалифицировать в ряде случаев «спонсорскую» помощь должностному лицу как легализацию имущества, полученного преступным путем.
Ключевые слова: групповое взяточничество; посредничество во взяточничестве; спонсорство; провокация взяточничества; коррупционное преступление.
Для цитирования: Попова Ю.П. Некоторые проблемные вопросы квалификации взяточничества: анализ позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2020. N 4 (54). С. 25-33.
SOME PROBLEMATIC ISSUES OF THE QUALIFICATION OF BRIBERY: ANALYSIS OF THE POSITION OF THE PLENUM OF THE SUPREME COURT OF THE RUSSIAN FEDERATION
Annotation. The author of the article analyzes the issues concerning the delimitation of group bribery from bribery intermediation by using one's official position, provocation of bribery from illegal actions of law enforcement officers, and other issues related to the analysis of the provisions of the Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of December 24, 2019 No. 59. Particular attention is paid to the interpretation of the moments of the completion of bribery committed by a group of persons in case when the bribe is received by one official only; as for the bribery intermediation — in case of actual giving a bribe to an official or receiving something valuable by an intermediary himself, as well as provocation of bribery from the moment of transfer of at least some part of the bribe. Basing on the provisions of Federal Law of August 12, 1995 No. 144-FL "On operational search activities", it is concluded that there is no difference between the provocation of a bribe and illegal actions of law enforcement officers persuading officials to accept remuneration. The possibility to qualify "sponsorship" assistance to an official as legalization of property obtained by crime is substantiated.
Keywords: group bribery; bribery intermediation; sponsorship; provocation of bribery; corruption
crime.
For citation: Popova Yu.P. Some problematic issues of the qualification of bribery: analysis of the position of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation // Legal Science and Law Enforcement Practice. 2020. No. 4 (54). P. 25-33.
Одним из самых распространенных коррупционных преступлений является взяточничество. Правильная уголовно-правовая оценка данного противоправного деяния - важная задача для следственных и судебных органов, решение которой оказывает влияние на формирование в обществе доверия к правосудию и власти в целом. В связи с этим необходима согласованность законодательных норм с положениями постановлений, выражающими официальную позицию Верховного Суда Российской Федерации, для формирования единообразной судебной практики.
24 декабря 2019 г. Пленумом Верховного Суда Российской Федерации принято постановление N 59 «О внесении изменений в постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. N 24 "О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях" и от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий"»* (далее - Постановление N 59). Анализ разъяснений, данных высшей судебной инстанцией, позволяет выявить некоторые противоречия.
Например, в пункте 12 Постановления N 59 предлагается новая редакция пункта 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. N 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» (далее -Постановление N 24)**. В ней отсутствует такой ранее обязательный признак группового должностного взяточничества, как «принятие каждым из членов группы части незаконного вознаграждения за совершение каждым из них действий по службе...». Для квалификации по п. «а» ч. 5 ст. 290 УК РФ достаточно (согласно существующей редакции постановления), чтобы взятку получило одно лицо, входящее в
Рос. газ. 2019. N 296.
** О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях: постановление Пленума Верховного Суда Рос-
сийской Федерации от 9 июля 2013 г. N 24: ред. от 24 дек. 2019 г. // Бюллетень Верховного Суда Рос. Федерации. 2013. N 9; Рос. газ. 2019. N 296.
группу должностных лиц. С этого момента преступление считается оконченным.
В случае признания совершения преступления группой лиц по предварительному сговору акцент делается на совершении каждым из них действий (бездействия) по службе в пользу передавшего такое вознаграждение лица или представляемых им лиц. Прочие признаки остались неизменными: участие двух и более должностных лиц, предварительная договоренность о совместном совершении преступления. Однако при этом нарушаются положения закона (ст. 29 УК РФ). Для признания преступления оконченным необходимо наличие всех признаков его состава.
Указанный недостаток Постановления N 59 является существенным, так как под взяточничеством понимается прежде всего получение вознаграждения. Выполнение в интересах взяткодателя каких-либо деяний по службе взяткополучателем - вторично (согласно смыслу закона). В.Н. Борков обоснованно полагает, что поведение чиновника, в котором заинтересован дающий, в структуре состава преступления образует обстановку совершения преступления [1, с. 7]. Должностное положение взяткополучателя только обусловливает взятку [2, с. 6]. В случае незаконности характера выполняемых деяний квалификация осуществляется самостоятельно. Подтверждением являются разъяснения пункта 22 Постановления N 24.
Анализ судебной практики позволяет сделать вывод об отсутствии единообразия применения закона и указаний высшей судебной инстанции. Например, приговором от 22 января 2019 г. по делу N 1-50/2019 действия подсудимой квалифицированы только по ст. 290 УК РФ (хотя в ходе судебного заседания злоупотребление должностными полномочиями, выразившееся в незаконной выдаче аттестата о среднем образовании, помимо незаконного получения денежных средств, установлено)***. В приговоре от 15 ноября 2018 г. по делу N 1-1003/2018 судьей вообще не была дана квалификация незакон-
*** Приговор N 1-50/2019 1-552/2018 от 22 янв. 2019 г. по делу N 1-50/2019 // Судебные и нормативные акты РФ: сайт. 11К1_: ИНрБ:// sudact.ru
*
ных действий подсудимого по предоставлению осужденным за вознаграждение мобильных телефонов в исправительных учреждениях*. Приговор от 26 декабря 2019 г. по делу N 1-906/2019 демонстрирует точное исполнение уголовного закона и разъяснений Верховного Суда Российской Федерации в части совокупности преступлений коррупционной направленности**.
Вряд ли можно считать правильной квалификацию деяния как получения группой лиц по предварительному сговору взятки, если предмет подкупа получило только одно должностное лицо. Вызывает сомнения и правильность предложенной высшей судебной инстанцией квалификации, если одно должностное лицо предварительно договорилось с другим должностным лицом о том, что вся сумма взятки останется у него, и второе должностное лицо с этим согласилось, выполнив действия в пользу взяткодателя или представляемых им лиц без получения от них какого-либо вознаграждения. В данном случае ответственность второго должностного лица должна возникать не по п. «а» ч. 5 ст. 290 УК РФ, а по ст. 285 УК РФ или другим специальным составам злоупотребления (если его деяния преступны), или ответственность отсутствует (если действия были правомерно совершены). Действия первого должностного лица следует квалифицировать по ст. 290 УК РФ без признака такой формы соучастия, как группа лиц.
В связи с этим возникает вопрос о разграничении посредничества во взяточничестве с использованием своего служебного положения и группового получения взятки. Отличительными признаками являются отсутствие или недоказанность получения незаконного вознаграждения в связи с использованием служебных обязанностей либо несовершение посредником действий или бездействия, входящих в его служебные полномочия, в интересах взяткодателя, а также отсутствие или недоказанность группового сговора. Являясь посредником, лицо использует свои лич-
* Приговор N 1-1003/2018 от 15 нояб. 2018 г. по делу N 1-1003/2018 // Судебные и нормативные акты РФ: сайт. 11К1_: https://sudact.ru
** Приговор N 1-906/2019 от 26 дек. 2019 г.
по делу N 1-906/2019 // Там же.
ные или служебные связи либо авторитет занимаемой должности для того, чтобы передать взятку, договориться с взяткодателем или взяткополучателем об условиях ее передачи. И даже если часть переда -ваемой взятки оно берет себе в качестве «оплаты» незаконно совершенных посреднических услуг, но при этом не совершает действий по службе в пользу взяткодателя, то совершенное им соисполнительски-ми действиями по получению взятки в составе группы назвать нельзя. Аналогично необходимо расценивать случай с отсутствием имущественного вознаграждения за совершение действий по службе и использование «служебного знакомства».
Например, председатель комитета по управлению имуществом Д. согласился передать деньги С., занимавшему должность заместителя главы города по имуществу и правовым вопросам, курировавшему выделение земельных участков, по просьбе Н. в интересах Б., желавшего получить земельный участок под гостиницу. Доказательства, указывающие на то, что Д. еще до передачи взяткодателем первой части взятки договорился с С. о получении денежного вознаграждения за действия в пользу взяткодателя Б., в материалах дела отсутствуют. Кроме того, суду не представлены доказательства, подтверждающие факт получения Д. этих денег либо их части. В связи с этим из осуждения вышестоящим судом был исключен такой квалифицирующий признак, как получение взятки группой лиц по предварительному сговору. Д. был признан посредником***.
Требующим разрешения представляется также противоречие, выявленное в п. 10 Постановления N 59. В дополненном абзаце 3 п. 13.2 Постановления N 24 предлагается считать оконченным преступлением момент получения ценностей посредником, если по предварительной договоренности со взяткополучателем взятка, полученная от взяткодателя, остается у посредника. Считаем, что это прямое несоответствие закону, поскольку соглас-
*** Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации по делу N 48-О12-65 от 9 авг. 2012 г. // Верховный Суд Российской Федерации: официальный сайт. URL: https://www. vsrf.ru
но УК РФ именно с моментом получения должностным лицом хотя бы части взятки связано окончание корреспондирующих преступлений - получения и дачи взятки. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 5 Постановления N 59, излагая новую редакцию п. 10 Постановления N 24, поддерживает данную позицию закона. Соответственно, и действия посредника, как второстепенного лица, считаются оконченными с момента принятия должностным лицом хотя бы части взятки.
В связи с этим примененная в некоторых положениях постановления терминология, на наш взгляд, неверна. В частности, когда посредничество в виде непосредственной передачи взятки квалифицируется как оконченное преступление при условии ее фактической передачи (абз. 3 п. 13.2 Постановления N 24 в новой редакции). А если должностное лицо передумало и передаваемую ему взятку отказалось взять, то действия посредника образуют неоконченную преступную деятельность. В этом случае требуется ссылка на ч. 3 ст. 30 УК РФ.
В качестве подтверждения можно привести следующий пример. Врач-хирург В., используя свои связи и получив денежные средства, отправленные ему посредником дачи взятки через банкомат, совершил поступок, направленный на передачу взятки заведующему кафедрой за действия, выражающиеся в проставлении положительной отметки в зачетную книжку и зачетно-экзаменационную ведомость при сдаче экзамена. Тем самым он осуществил покушение на передачу взятки в значительном размере в сумме 30 000 рублей через знакомого, но не смог довести свой преступный умысел до конца по не зависящим от него обстоятельствам в связи с отказом экзаменатора получить взятку*. Таким образом, приговор свидетельствует о незавершенном умысле посредника. В связи с этим суд квалифицировал его деяния со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ.
Следующим моментом, на который необходимо обратить внимание, является исключение из п. 23 Постановления N 24
второго предложения (о возможности квалификации по ст. 285 или ст. 286 УК РФ незаконного принятия должностным лицом спонсорской помощи). Высшей судебной инстанцией вообще не предложено каких-либо вариантов уголовно-правовой оценки таких случаев. Полагаем, что это не способствует унифицированной правильной квалификации подобных деяний.
Приговором Верховного Суда Республики Башкортостан от 18 ноября 2015 г. по делу N 22-12683/2015 деяние гражданина М. переквалифицировано с пункта «в» ч. 5 ст. 290 на ч. 2 ст. 285 УК РФ. М., являющийся главой органа местного самоуправления, оказал содействие гражданину В. в получении земельного участка за денежное вознаграждение. Мотивы и цели на реализацию данного денежного вознаграждения у М. выразились в покупке трактора и лошади для нужд сельского поселения. Поскольку из полученного вознаграждения М. не извлек личную выгоду либо выгоду для родных или близких, то суд решил, что содеянное не может квалифицироваться как получение взятки. Действия данного должностного лица были квалифицированы как злоупотребление должностными полномочиями**.
Спонсорством или благотворительностью, на чем настаивал в суде в свое оправдание М., изложенное в приводимом примере назвать нельзя. В российском законодательстве регламентируются отдельные аспекты спонсорства. Согласно п. 9 ст. 3 Федерального закона от 13 марта 2006 г. N 38-ФЗ «О рекламе» спонсором является лицо, предоставившее средства либо обеспечившее предоставление средств для организации и (или) проведения спортивного, культурного или иного любого мероприятия, создания и (или) трансляции телепередачи или радиопередачи либо создания и (или) использования иного результата творческой деятельности***. Таким образом, спонсорство - это деятельность спонсора, предоставившего средства для определенного мероприятия.
* Приговор N 1-1090/2017 1-36/2018 от 16 февр. 2018 г. по делу N 1-1090/2017 // Судебные и нормативные акты РФ: сайт. URL: https://sudact.ru
** Приговор N 22-12683/2015 от 18 нояб. 2015 г. по делу N 22-12683/2015 // Там же.
*** О рекламе: федер. закон от 13 марта 2006 г. N 38-ФЗ: ред. от 13 июля 2020 г. // Рос. газ. 2006. 15 марта. N 51; 2020. 16 июля.
Следовательно, нельзя признать спонсорством предоставление средств для покупки имущества.
Назвать рассматриваемое деяние благотворительностью также нельзя, поскольку оно не соответствует ее целям, исчерпывающий перечень которых законодательно закреплен. Согласно ст. 1 Федерального закона от 11 августа 1995 г. N 135-ФЗ «О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве)» под благотворительностью понимается бескорыстная передача организациям денег*. В приводимом случае глава органа местного самоуправления за передачу денежных средств выделил земельный участок.
Квалификация по ст. 285 УК РФ, данная Верховным Судом Республики Башкортостан, по нашему мнению, неверна. В материалах дела не приведены доказательства, характеризующие поведение должностного лица как использование главой органа местного самоуправления своих полномочий вопреки интересам службы.
Согласно ч. 2 ст. 11 Земельного кодекса Российской Федерации органами местного самоуправления осуществляются управление и распоряжение земельными участками, находящимися в муниципальной собственности. В связи с этим М., предоставляя земельный участок В., осуществлял полномочия, которыми он был наделен законом. Преступный характер его действий обнаруживается в получении от В. незаконного вознаграждения, подрывающем авторитет органов власти. Кроме того, покупка и последующая передача трактора и лошади сельскому поселению, главой которого он являлся, обнаруживает цель сокрытия незаконно полученного им вознаграждения в форме придания правомерного вида распоряжению указанными денежными средствами.
Единственно верной в этом случае представляется следующая уголовно-правовая оценка: п. «в» ч. 5 ст. 290 и п. «б» ч. 3 ст. 174.1 УК РФ. М. как глава органа местного самоуправления получил взятку в крупном размере в виде денег за со* О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтерстве): федер. закон от 11 авг. 1995 г. N 135-ФЗ: ред. от 31 июля 2020 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. N 33. Ст. 3340; 2020. N 31 (ч. I). Ст. 5041.
вершение действий в пользу взяткодателя. В силу своего должностного положения он способствовал получению В. земельного участка. Противоправность действий М. заключается в том, что должностное лицо не имеет права получать вознаграждение за действия по службе от физических и юридических лиц. Оно получает законное вознаграждение от государства в виде заработной платы.
Кроме того, получение взятки считается оконченным с момента принятия должностным лицом хотя бы части денежных средств вне зависимости от того, как оно ими распорядится. Впоследствии для сокрытия незаконно полученного вознаграждения М. приобрел для сельского поселения трактор и лошадь. Тем самым были легализованы денежные средства в крупном размере, приобретенные им как лицом, использующим свое служебное положение, в результате совершения преступления - получения взятки.
Целью легализации (отмывания) денежных средств, полученных преступным путем, является придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами**. Правомерность в рассматриваемом случае выразилась в покупке лошади и трактора для нужд сельского поселения. В материалах дела нет доказательств того, что лошадь и трактор были переданы в собственность поселения. А значит, правом владения, пользования и распоряжения М. продолжает обладать. Он предоставил лошадь и трактор только в пользование селу. Даже в случае передачи этого имущества в собственность поселения М. как его руководитель сможет распоряжаться им в силу своего должностного положения, а также, например, списать данное имущество и обратить его в свою собственность.
В связи с этим здесь необходим такой квалифицирующий признак, как использование своего служебного положения.
** О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 г. N 32: ред. от 26 февр. 2019 г. // Рос. газ. 2015. 13 июля; 2019. 7 марта.
Помимо предложенной нами квалификации, глава сельского поселения может быть признан виновным в превышении своих должностных полномочий, если не имел права предоставления земельного участка, который по закону должен быть предоставлен главой муниципального района. В последнем случае наличие данного обстоятельства свидетельствует о необходимости указания в обвинительном приговоре и на такой квалифицирующий признак, как получение взятки за заведомо незаконные действия.
Таким образом, с точки зрения действующего законодательства является верной позиция Пленума Верховного Суда Российской Федерации об исключении из обязательной квалификации статьи 285 (286) УК РФ в отношении принятия «спонсорской» помощи должностным лицом. Единообразной судебной практики в данном случае быть не может.
Третьим моментом является проблема квалификации незаконных действий сотрудников оперативных служб, нарушающих требования ст. 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»* (далее - Закон об ОРД). В анализируемом постановлении предлагается лишь отграничивать преступление, предусмотренное ст. 304 УК РФ, от таких незаконных действий. Здесь следует отметить, что и ученые всегда рассматривали соотношение данных противоправных деяний [3, с. 163; 4, с. 15; 5, с. 243].
В качестве отличительных признаков приводятся следующие аргументы. Провокация взятки имеет место, если, во-первых, не было предварительной договоренности с должностным лицом о его согласии принять предмет взятки [5, с. 241], во-вторых, данное лицо не совершало никаких действий, свидетельствующих о его согласии принять взятку, в-третьих, оно ранее прямо отказалось от получения незаконного вознаграждения.
С незаконными действиями, нарушающими ст. 5 Закона об ОРД, Пленум Вер-
* Об оперативно-розыскной деятельности: федер. закон от 12 авг. 1995 г. N 144-ФЗ: ред. от 2 авг. 2019 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. N 33. Ст. 3349; 2019. N 31. Ст. 4470.
ховного Суда Российской Федерации связывает передачу взятки с согласия либо по предложению должностного лица. Однако высшая судебная инстанция поясняет, что такое предложение или согласие взять ценности возможно в результате склонения этого лица при фактических данных, которые доказывают, что без влияния сотрудников оперативных служб умысел на их получение не возник бы.
Полагаем, что подобную ситуацию следует рассматривать как получение взятки без ведома должностного лица либо заведомо вопреки его желанию как условие провокационных действий. Если должностное лицо думает, что в отношении его возможна провокация со стороны сотрудников правоохранительных органов, то оно откажется от взятки. Этимология слова «ведомо» предполагает предварительное уведомление, согласие, разрешение. Следовательно, словосочетание «без ведома» означает, что должностное лицо, принимая взятку, направлялось сотрудниками правоохранительных органов, о чем не догадывалось.
Е.В. Фоменко правильно отмечает, что создание доказательств и шантаж как желаемые результаты провокационной деятельности придают ей определенную направленность [6, с. 79]. Фактически содержание поведения провокатора определяется тем, что он посредством активного воздействия на подозреваемое лицо подталкивает или направляет его деятельность на совершение конкретного преступления [7, с. 40].
Считаем, что отличие в уголовно-правовой оценке действий сотрудников правоохранительных органов, склоняющих к получению взятки, отсутствует. При этом уместен вопрос о цели оперативных служб, побуждающих должностное лицо совершить противоправные действия. Как представляется, цель - одна из тех, которые указаны в ст. 304 УК РФ. В связи с этим данное деяние должно быть расценено как провокация взятки. О схожести понятий провокации взятки и провокации как формы «незаконных действий органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность» свидетельствует следующее.
В Законе об ОРД провокация рассматривается только как одно из возможных
незаконных деяний сотрудников правоохранительных органов, наряду с фальсификацией, разглашением сведений, составляющих семейную или личную тайну и т.д., исчерпывающий перечень которых представлен в ст. 5. Соответственно, разграничить ст. 304 УК РФ и ч. 4 ст. 303 или ч. 2 ст. 137, ч. 2 ст. 138 УК РФ несложно. Под провокацией как частным случаем незаконных действий в Законе об ОРД понимается «подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий». Сопоставление с дефиницией провокации взятки позволяет судить, что смысл ее также заключается в побуждении должностного лица совершить преступление.
При недоказанности целей провокации (шантажа или искусственного создания доказательств совершения преступления) незаконные действия сотрудников правоохранительных органов, заключающиеся в склонении должностного лица принять взятку, должны, по нашему мнению, расцениваться как подстрекательство к получению взятки - ч. 4 ст. 33 и ст. 290 УК РФ. Аналогичного мнения придерживаются и другие исследователи [8, с. 34].
О противоречивости выводов Пленума Верховного Суда Российской Федерации свидетельствует следующее положение постановления. Так, если Верховный Суд Российской Федерации считает, что при провокации принятие должностным лицом взятки указывает на отсутствие события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), то уже при незаконных действиях сотрудников правоохранительных органов, нарушающих ст. 5 Закона об ОРД, принятие должностным лицом ценностей Пленум Верховного Суда Российской Федерации предлагает оценивать как отсутствие состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ).
По мнению В.В. Демидова, если попытка передачи взятки удалась, то принявшее ее должностное лицо подлежит ответственности за покушение на получение взятки (ч. 3 ст. 30 и ст. 290 УК РФ) [9, с. 191]. Полагаем, что сторонников этой позиции больше, чем противников, поскольку она соответствует основам теории уголовного права. Цель провокатора - получить фактические данные, которые
станут основой доказательств, уличающих «взяткополучателя». Последний, не зная об этом, соглашается взять материальные ценности. Непосредственные действия по получению взятки должностное лицо выполнило, а преступный результат не наступил - лицо не обратило ее в свою собственность по не зависящим от него причинам.
В теории о стадиях совершения преступления данная квалификация расценивается как покушение на получение взятки. Кроме того, наше мнение подтверждается учением о субъективной стороне состава, поскольку мнимо совершенное преступление оценивается по правилам квалификации о фактической ошибке в действиях субъекта преступления. А значит, должностное лицо не должно избежать ответственности, будучи введенным в заблуждение противоправными действиями сотрудников оперативных органов. Уголовно-правовая характеристика его действий выражается в покушении на получение взятки. Данная точка зрения была аргументирована в юридической литературе и ранее [10, с. 322].
При этом еще больше увеличивает неопределенность Пленум Верховного Суда Российской Федерации, указывая в п. 10 новой редакции постановления на отсутствие значимости получения субъектом реальной возможности пользоваться или распоряжаться переданными ценностями по своему усмотрению. В связи с этим также считаем неверной позицию высшей судебной инстанции, которая предлагает считать оконченным деяние, если взяткодатель помещает ценности в условленное с взяткополучателем место. Полагаем, что это лишь покушение на получение взятки.
Кроме того, о непоследовательной позиции высшей судебной инстанции по рассматриваемому вопросу свидетельствует терминологическая неоднозначность. Так, согласно абзацу 2 п. 34 толкуемого постановления «указанные действия совершаются... когда такое согласие либо предложение было получено в результате склонения этих лиц к получению ценностей при обстоятельствах, свидетельствующих о том, что без вмешательства сотрудников правоохранительных органов умысел на их получение не возник бы и преступле-
ние не было бы совершено». Хотя уже в следующем абзаце анализируемого пункта говорится о том, что деяние должностного лица в этом случае не может быть признано уголовно наказуемым. При этом не ясно, о каком преступлении должностного лица идет речь. Е.В. Фоменко, отвечая на этот вопрос, предлагает уточнить диспозицию ст. 304 УК РФ [6, с. 83].
Еще одним доказательством непроработанности разъяснений по ст. 304 УК РФ является неудачная, по нашему мнению, редакция рассматриваемого постановления в части определения момента окончания этого преступления. В новой редакции абзац 2 п. 32 сформулирован следующим образом: «Преступление, предусмотренное статьей 304 УК РФ, является оконченным с момента передачи хотя бы части имущества либо начала оказания услуг имущественного характера».
Провокация взятки, хотя и близкое к взяточничеству преступление, но не корреспондирует ему. По этой причине понятие момента окончания получения и дачи взятки к данному преступлению неприменимо. В этом смысле предыдущая редакция положения Постановления о взяточничестве не противоречила разъяснениям самого Пленума: «Провокация... является оконченным преступлением с момента передачи имущества...»*. Более того, предложенная высшей судебной инстанцией редакция противоречит законодательной формулировке провокации взятки, коммерческого подкупа либо подкупа в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспече-
ния государственных или муниципальных нужд, под которой понимается попытка передачи материальных благ. Так, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 25 постановления от 10 февраля 2000 г. N 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» разъяснял, что оконченным данное преступление считается с момента попытки передачи материальных ценностей**.
Многие ученые, посвятившие свои труды вопросам уголовной ответственности за служебные преступления, никогда не дискутировали о полной или частичной передаче предмета взятки при ее провокации [11, с. 270; 12, с. 95; 13, с. 26]. Законодательная формулировка «без согласия должностного лица» свидетельствует об отсутствии предварительной договоренности последнего с субъектом преступления, в том числе и о размерах предмета должностного правонарушения.
Таким образом, проанализировав некоторые положения постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 декабря 2019 г. N 59, можно сделать вывод о том, что легальное толкование, которое дает высшая судебная инстанция, содержательно противоречиво и иногда не соответствует действующему законодательству и теории уголовного права.
* См.: Постановление N 24.
** О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февр. 2000 г. N 6: ред. от 22 мая 2012 г. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант». (Постановление утратило силу).
Список литературы
1. Борков В.Н. Получение взятки за общее покровительство и попустительство по службе // Уголовное право. 2003. N 3. С. 7-9.
2. Комаров В.Б. Предмет взяточничества: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2018. 24 с.
3. Сальникова Н.А. Оперативный эксперимент или провокация // Закон и право. 2019. N 6. С. 163-165.
4. Борков В. Провокация взятки или допустимость оперативного эксперимента // Уголовное право. 2004. N 1. С. 14-15.
5. Семин А.А. Провокация и инсценировка преступления: понятие, правовая оценка и отграничение от оперативно-розыскного мероприятия // Вестник Полоцкого госуниверситета. Сер.:й. Экономические и юридические науки. Уголовное право и криминалистика. 2010. N 10. С. 239-244.
6. Фоменко Е.В. Юридический анализ признаков субъективной стороны состава преступления, связанного с подкупом, в контексте необходимости правильной квалификации наиболее опасных преступлений коррупционной направленности // Правовая культура. 2019. N 2. С. 71-84.
7. Дубоносов Е.С. Провокация взятки при осуществлении оперативно-розыскной деятельности // Известия Тульского госуниверситета. Экономические и юридические науки. 2016. N 3-2. С. 34-42.
8. Арутюнов А. Провокация преступления // Российский следователь. 2002. N 8. С. 33-34.
9. Преступления против правосудия: толкование уголовного закона; комментарии статей УК РФ; материалы судебной практики; статистика / под ред. А.В. Галаховой. М.: Норма, 2005. 416 с.
10. Новое уголовное право России. Особенная часть: учеб. пособие / Г.Н. Борзенков [и др.]; под ред. Н.Ф. Кузнецовой. М.: Зерцало, ТЕИС, 1996. 391 с.
11. Волженкин Б.В. Служебные преступления. М.: Юристъ, 2000. 368 с.
12. Яни П.С. Провокация взятки // Законы России: опыт, анализ, практика. 2007. N 1. С. 95-103.
13. Егорова Н. Провокация взятки либо коммерческого подкупа // Российская юстиция. 1997. N 8. С. 26-29.
References
1. Borkov V.N. Receiving a bribe for General patronage and connivance in the service. Criminal law, 2003, no. 3, pp. 7-9. (In Russ.).
2. Komarov V.B. Subject of bribery. Autoabstract Cand. Diss. Yekaterinburg, 2018. 24 p. (In Russ.).
3. Sal'nikova N.A. Operational experiment or provocation. Law and Right, 2019, no. 6, pp. 163-165. (In Russ.).
4. Borkov V. Provocation of a bribe or the permissibility of an operational experiment. Criminal law, 2004, no. 1, pp. 14-15. (In Russ.).
5. Semin A.A. Provocation and staging of a crime: the concept, legal assessment and differentiation from operational search activities. Bulletin of Polotsk state University. The D-Series. Economic and legal Sciences. Criminal law and criminalistics, 2010, no. 10, pp. 239-244. (In Russ.).
6. Fomenko E.V. Legal analysis of signs of the subjective side of the composition of the crime related to bribery, in the context of the need for proper qualification of the most dangerous corruption-related crimes. Legal culture, 2019, no. 2, pp. 71-84. (In Russ.).
7. Dubonosov E.S. Provocation of a bribe in the implementation of operational search activities. News of Tula state University. Economic and legal Sciences, 2016, no. 3-2, pp. 34-42. (In Russ.).
8. Arutyunov A. Provocation of a crime. Russian investigator, 2002, no. 8, pp. 33-34. (In Russ.).
9. Crimes against justice: interpretation of the criminal law; comments on articles of the criminal code of the Russian Federation; materials of judicial practice; statistics. Moscow, Norma Publ., 2005. 416 p. (In Russ.).
10. Borzenkov G.N. [i dr.]. New criminal law of Russia. Special part. Moscow, Zertsalo: TEIS Publ., 1996. 391 p. (In Russ.).
11. Volzhenkin B.V. Official crimes. Moscow, Yurist Publ., 2000. 368 p. (In Russ.).
12. Yani P.S. Provocation of a bribe. Laws of Russia: experience, analysis, practice, 2007, no. 1, pp. 95-103. (In Russ.).
13. Egorova N. Provocation of a bribe or commercial bribery. The Russian justice, 1997, no. 8, pp. 26-29. (In Russ.).
