CC BY
151
Он определяет, прежде всего, технологию уголовного процесса и должен применяться только в тех пределах, в которых не противоречит конечным целям уголовного процесса и другим, более универсальным принципам. И сфера его применимости определяется только целесообразностью.
Поэтому состязательность в уголовном процессе должна не исключать, а пред-
полагать активность суда в собирании доказательств и его обязанность принимать все меры в установлении истины по делу (подчеркну еще раз — в рамках предъявленного обвинения). Только при таких условиях принцип будет находиться в гармонии с другими рассматриваемыми принципами и с конечными целями российского уголовного процесса.
Н.Д. АБДУЛЛАЕВА
соискатель
НЕКОТОРЫЕ ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОРГАНИЗАЦИИ ОПЕРАТИВНОГО ВНЕДРЕНИЯ
Из практики ОВД известно, что в настоящее время без проведения комплекса ОРМ проблематично обеспечить доказывание по ряду преступлений. Следует заметить, что действующее законодательство создало определенные предпосылки для эффективного использования результатов, полученных в ходе специальных мероприятий, включая оперативное внедрение, при доказывании по уголовным делам.
Вместе с тем, по мнению автора одним из существенных недостатков нынешнего оперативно-розыскного законодательства является отсутствие нормативных дефиниций оперативно-розыскных мероприятий. Возможно, такой подход к регулированию ОРД был избран по аналогии с прошлой уголовно-процессуальной регламентацией следственных действий, которые прежде не имели четкого правового определения. Однако такое положение нельзя считать приемлемым. Дело в том, что в уголовном процессе, во-первых, существуют давние традиции в понимании сущности следственных действий и процессуальных решений, а во-вторых, отсутствие нормативных дефиниций вполне компенсируется четкой регламентацией процедурных вопросов проведения следственных действий.
Что же касается оперативно-розыскного законодательства, то оно не может «похвастать» ни традициями легального употребления своей терминологии, которая развивалась в недрах секретной научной специальности и учебной дисциплины, ни наличием отработанной правовой процедуры проведения оперативно-розыскных мероприятий. В данном случае по замыслу законодателя (см. ч. 2
ст. 5 Закона об ОРД) пробел в правовом регулировании может быть компенсирован посредством ведомственной регламентации. В полной мере это относится и к оперативному внедрению.
После анализа ведомственных нормативных актов выясняется, что при формулировании их отдельных положений не всегда учитывалась перспектива возможного использования результатов оперативно-розыскных мероприятий в гласной уголовно-процессуальной деятельности. Так, в соответствии с Наставлением об основах организации и тактики оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел под оперативным внедрением следует понимать не разовую операцию, а целый комплекс оперативно-розыскных мероприятий, основанных на легендированном длительном или кратковременном вводе сотрудников оперативных подразделений и лиц, оказывающих им содействие, в криминогенную среду и на объекты в целях разведывательного сбора информации, необходимой для решения задач ОРД по борьбе с преступностью. В этом же нормативном акте определен порядок проведения оперативного внедрения и дан перечень составляемых документов.
Как показывает практика, такое правовое регулирование имеет ряд недостатков. Во-первых, представляется нецелесообразным ставить целью оперативного внедрения лишь сбор разведывательной информации. После рассмотрения множества протестов и представлений, внесенных прокурорами по фактам неправомерного его проведения, можно сделать вывод о том, что достаточно часто
© НД. Абдуллаева, 2006
Н.Д. АБДУЛЛАЕВА
оперативное внедрение с последующим задержанием проверяемых лиц с поличным во время совершения ими преступления (чаще всего по ст. 204 УК РФ (коммерческий подкуп)) расценивается — и вполне справедливо — прокурором как оперативный эксперимент, так как данное мероприятие в соответствии с ведомственными нормативными актами осуществляется именно в целях задержания лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. И хотя такая постановка цели оперативного эксперимента противоречит ч. 8 ст. 8 Закона об ОРД, в соответствии с которой его проведение допускается в целях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия тяжких преступлений, а также установления лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, тем не менее прокурор чаще всего не дает согласия на возбуждение уголовного дела в отношении проверяемых и разрабатываемых лиц и, как правило, требует привлечь сотрудников, проводивших оперативное внедрение, к ответственности.
Во-вторых, в ведомственных нормативных актах дан перечень документов, составляемых при подготовке и проведении оперативного внедрения. И хотя он не носит исчерпывающего характера («могут составляться и иные документы»), прокуроры при осуществлении надзора расценивают отсутствие каких-либо документов из рекомендованного списка как нарушение процедуры проведения ОРМ и не дают согласия на возбуждение уголовного дела на основе материалов, полученных при осуществлении оперативного внедрения, либо выявленные фактические данные не признают в качестве доказательств, если уголовное дело уже было возбуждено.
Проблема усугубляется еще и тем, что у органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, отсутствует право обжалования действий прокурора. Неоднозначно решается и вопрос о целесообразности и пределах следственной проверки оперативно-розыскных данных. Рассматривая их в качестве результатов оперативно-розыскной деятельности, специалисты чаще всего связывают возможность их использования с уголовно-процессуальной проверкой.
Аналогичный подход изложен и в рекомендациях Верховного Суда Российской Федерации, согласно которым результаты оперативно-розыскной деятельности подлежат
проверке в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. Такой подход правоприменителя, имеющего безусловное управляющее и методическое влияние на другие субъекты процессуальной деятельности, был критически воспринят многими учеными и практиками.
Конечно, позицию правоприменителя можно объяснить его приверженностью устоявшимся догмам. Однако нельзя не признавать того факта, методологическая установка на то, что оперативно-розыскные технологии значимы лишь на этапе добывания первичных данных, серьезно сдерживает их использование при доказывании.
В частности, обращает на себя внимание избирательный подход как законодателя, так и правоприменителя к оценке фактических данных, получаемых по существу одним и тем же способом. Так, организационно-тактические аспекты и технологическая процедура проведения такого следственного действия, как контроль и запись переговоров (ст. 186 УПК РФ) и оперативно-розыскного мероприятия «прослушивание телефонных переговоров» ничем не отличается: прослушивание проводится оперативно-техническим подразделением, а инициатору представляется фонограмма. Однако, если в первом случае данные принимаются следователем к рассмотрению безоговорочно, то во втором требуется их дополнительная проверка с помощью уголовно-процессуальных мер.
Из этой проблемы нельзя отделить и перечень документов, представляемых органу дознания, следователю, прокурору или в суд. Нужно ли передавать следователю все документы по процедуре проведения оперативного внедрения? Если да, то следователь таким образом превращается еще в одного (наряду с прокурором и начальником оперативного подразделения) контролера работы оперативного работника. К тому же контролера, не всегда знающего ведомственные инструкции, не имеющего соответствующей формы допуска и необходимой профессиональной подготовки, позволяющей осуществлять такой контроль.
Документы, отражающие результаты проведения оперативного внедрения и представляемые органу дознания, следователю, прокурору или в суд, должны, во-первых, соответствовать нормативным актам, определяющим процедуру проведения ОРМ, а во-вторых, содержать фактические данные,
Известия ИГЭА. 2006. № 5 (50)
имеющие значение для доказывания. Что касается первого условия, то оно выполнимо лишь в том случае, если будут четко определены порядок проведения данного мероприятия и соответствующие формы документов. В этой связи целесообразно нормативное закрепление (причем законом, а не ведомственными актами) и перечня документов, составляемых при подготовке и проведении оперативно-розыскных мероприятий.
Конечно, по опыту нормативной регламентации уголовно-процессуальных документов на этом пути возможны сложности. Так, изначально в первой редакции УПК РФ перечень бланков документов был далеко не полным. Это побудило правоприменителя его расширить (ныне приказ Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 5 апреля 2002 г. № 15 «О бланках процессуальных документов» уже утратил силу). А в 2003 г. УПКРФ был дополнен частью шестой «Бланки процессуальных документов», где сказано, что при отсутствии требуемого уголовно-процессуального
документа в перечне бланков процессуальных документов, указанных в кодексе, данный документ составляется должностным лицом с соблюдением структуры аналогичного бланка и требований УПК РФ, регламентирующих осуществление соответствующих процессуальных действий либо принятие соответствующих процессуальных решений (ст. 475).
Такой подход представляется более логичным, нежели ныне существующая ведомственная регламентация оперативно-розыскного производства. Дело в том, что в настоящее время абсолютное большинство оперативно-служебных документов и дел оперативного учета, имеющихся в различных органах, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность (Госнаркоконтроль, МВД, ФСБ, ФТС России и др.), существенным образом отличаются как по структуре, так и по форме. Неудивительно, что это обстоятельство вызывает серьезные затруднения в организации взаимодействия не только между субъектами ОРД, но и со следователями.
А.А. ШАЕВИЧ
соискатель
ОСОБЕННОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ВЗАИМОДЕИСТВИЯ
СО СВЕДУЩИМИ ЛИЦАМИ В ОБЛАСТИ КОМПЬЮТЕРНЫХ ТЕХНОЛОГИИ ПРИ РАСКРЫТИИ И РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИИ
Специалистов в области компьютерных технологий необходимо привлекать во всех случаях, когда сложившаяся следственная ситуация требует производства действий с использованием специальных знаний указанной категории. Для того чтобы иметь возможность следовать данной рекомендации, следователь должен знать когда, кого и каким образом он может пригласить для оказания помощи при обращении со средствами компьютерной техники и компьютерной информацией. Таким образом, можно заключить, что эффективное использование специальных знаний в сфере компьютерных технологий при раскрытии и расследовании преступлений требует соблюдения следующих взаимосвязанных элементов организации:
— уместности;
— правового;
— тактического.
Элемент уместности состоит в том, чтобы знания сведущих лиц использовались во всех случаях, когда это необходимо; сведущие лица не привлекались без необходимости; знания, которыми обладают привлеченные сведущие лица, соответствовали востребованным в каждом конкретном случае.
Для этого следователь должен иметь представление о складывающейся следственной ситуации, знать на каком этапе расследования, при проведении какого следственного действия возникнет потребность в соответствующих знаниях.
Прежде всего, следует рассмотреть ситуации, при которых целесообразно привлечение специалистов в сфере компьютерных технологий.
Наиболее очевидно, такие ситуации складываются при расследовании преступлений в сфере компьютерной информации, предус-
© АА Шаевич, 2006
