CC BY
289
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СТРАН СНГ
Виктор БУДКИН
доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Национальной академии наук Украины (Киев, Украина)
Введение
РЕГИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
В декабре 1991 года начался грандиозный эксперимент — образование на территории занимавшего шестую часть Земли колосса под названием СССР целой группы независимых государств. В основе их создания лежало отрицание прежней советской модели с доминированием одной партии, навязавшей обществу безальтернативную идеологию, и командно-административной системой политического и экономического устройства.
Мог ли этот эксперимент стать успешным? Безусловно! Тем более, если принять во внимание успехи, достигнутые странами Центральной Европы (ЦЕ) и Прибалтики. Однако, к сожалению, путь реформи-
рования общественной жизни, избранный постсоветскими странами, на протяжении двух десятилетий так и не смог показать свою эффективность.
Имитация демократических преобразований привела к отстранению большинства населения постсоветских государств от реального влияния на политические процессы, в основе которых ныне лежит деятельность клановых группировок. Разгосударствление и приватизация привели к резкой дифференциации общества, то есть разделению на небольшую группу сверхбогатых олигархов и основную массу населения с низкими или более-менее средними доходами (иногда чуть выше).
Нельзя отрицать, что в новых независимых государствах (ННГ) был достигнут определенный прогресс в восстановлении национальной самоидентификации и возрождении уважения к традиционным обычаям и религии. Но и эти успехи могли бы быть более значительными, будь они подкреплены динамичным развитием эконо-
мической базы стран Содружества Независимых Государств (СНГ). Именно экономика является наиболее слабым звеном в процессе укрепления стабильности стран СНГ, и это отрицательно влияет как на внутреннее положение ННГ, так и на укрепление их позиций в мировом сообществе.
Исходные рубежи экономического развития независимых стран СНГ
После получения независимости страны СНГ могли избрать два пути экономического развития (исключая в принципе китайско-вьетнамский путь с политическим руководством хозяйственными преобразованиями со стороны коммунистической партии).
Путь коренной модернизации экономики показал свои преимущества в послевоенной Японии и новых индустриальных странах; с несколько меньшим успехом его преодолела группа постсоциалистических государств ЦЕ и Прибалтики.
Другой, «постсоветский» путь, как оказалось, исключал возможность глубокой и сложной перестройки хозяйственного механизма: он ориентировался на использование доставшегося от СССР экономического потенциала с фактической имитацией рыночных реформ или лишь частичным их осуществлением.
К сожалению, государства СНГ избрали именно вторую модель экономического развития (следует отметить, что в ее реализации существуют определенные страновые особенности), что связано с воздействием ряда внешних и внутренних факторов.
Реальные реформы в Польше, Венгрии, Эстонии и других будущих членах Европейского союза (ЕС) проходили под жестким контролем с его стороны: за поэтапным обеспечением в этих государствах «прогресса во введении рыночного хозяйства»1 четко следила специальная комиссия. Центральноевропейские страны имели в целом сбалансированный экономический комплекс, кадры внешнеэкономических чиновников; они поддерживали связи с западными партнерами (расширившиеся к концу 1980-х гг.), еще находясь в составе «советского блока». Ничего этого не было у ННГ.
После краха «единого народнохозяйственного комплекса» СССР экономика ННГ характеризовалась наличием крайних диспропорций, которые усугублялись разрывом кооперационных связей с прежними «внутрисоюзными» партнерами. Новым государствам необходимо было на пустом месте искать пути взаимодействия с мировым рынком — прежде, в условиях внешнеэкономической государственной монополии, все организационные и экономические институты были сосредоточены в Москве.
Двояко можно оценить и деятельность многочисленных западных экспертов и советников, которые в 1990-х годах особенно активно привлекались к работе при государственных органах большинством стран — членов СНГ (например, консультанты при Центральном банке и правительственных учреждениях России, консультативная группа ЕС UEPLAC в Украине и Армении, советники президента Казахстана и др.).
1 EG — Polen — Ungarn. Dokumentation. Wien, Zürich, 1993. S. 278.
С одной стороны, это способствовало передаче мирового опыта хозяйственной деятельности и налаживанию контактов с зарубежным бизнесом. Но, с другой стороны, советы западных экспертов основывались на примерах стран с иным хозяйственным климатом и не учитывали конкретных условий национальных экономик ННГ.
В этой связи весьма показательно признание, которое сделал один из ведущих консультантов в регионе СНГ Дж. Сакс: «Мысленно я относился к России как к Польше, только вчетверо более крупной стране, возможно, вдесятеро более неподатливой в структурном и культурном отношении»2.
Отрывом от реальных условий отличалась и деятельность международных организаций, влиявших на экономические преобразования в рассматриваемых странах. Известно, например, что в 1990-х годах провалились реформы, подготовленные экспертами МВФ в Кыргызстане. Анализу просчетов этой международной организации в Грузии посвящен ряд публикаций грузинского исследователя В. Папавы; в одной из его монографий специально акцентируется внимание на «ошибках, вызванных стандартным подходом»3.
Среди внутренних причин малой эффективности экономического механизма в странах региона в первую очередь необходимо отметить имитационный характер рыночных преобразований: в некоторых государствах наблюдается лишь их косметическое присутствие (Туркменистан), в иных они осуществляются частично либо замедленно (Узбекистан, Таджикистан и, до последнего времени, Беларусь). Формально по пути реформ дальше всех продвинулись Россия, Украина и Казахстан; в этих странах преобразования шли по имевшим определенные отличия, но весьма близким моделям, в основе которых лежала политика «первоначального накопления капитала», выдвинутая А. Чубайсом. Там приватизация и разгосударствление собственности проводились в интересах будущих олигархов, а малый и средний бизнес были сметены с «поверхности» экономической жизни: им достались в основном второстепенные предприятия сферы обслуживания (кафе, парикмахерские, небольшие ремонтные предприятия и т.п.). Крупные и значительная часть средних производственных и торговых предприятий были превращены в акционерные общества, которые благодаря заложенной в реформы системе переуступки ваучеров в короткий период (первая половина 1990-х гг.) стали основой могущества небольшой группы «новых богачей».
Необходимо подчеркнуть, что приватизация и весь комплекс реформ осуществлялись не на основе четких правовых норм, а по принципу, скорее напоминающему обычаи Средневековья: приближенные к администрации бизнесмены различного уровня наделялись своеобразным «феодом», то есть получали возможность овладеть крупнейшими государственными объектами (решения принимались на уровне центральной власти), а также средними и даже мелкими предприятиями (решалось на более низких ступенях административной лестницы).
Как утверждает американский журналист и политолог Д. Хоффман, «в результате российский капитализм родился в безвоздушном пространстве, в вакууме, без действующих законов, а государство было настолько ослаблено, что не могло применять имевшиеся законы». Это высказывание с полным правом может быть отнесено не только к России, но и к другим членам СНГ4.
Необходимо лишь уточнить, что представители государства (чиновники различного уровня) для своего личного обогащения умело использовали уже имевшуюся к тому
2 Сакс Дж. Конец бедности. Экономические возможности нашего времени. М., 2001. С. 167.
3 Беридзе Т., Исмаилов Э., Папава В. Центральный Кавказ и экономика Грузии. Баку: Нурлан, 2004. С. 124—157.
4 См.: Хоффман Д. Олигархи. Богатство и власть в новой России. М., Астрель, 2010. С. 18.
моменту правовую базу. Подобная ситуация сохраняется и в современных условиях, характеризующихся формально более высоким уровнем законодательного обеспечения экономической деятельности.
При этом потенциальная опасность лишиться своего места в административных органах или депутатском корпусе, а также массовое неверие населения в действенность правовых норм становятся причиной высокого уровня коррупции, являющейся имманентным явлением хозяйственной жизни стран СНГ.
В большинстве стран СНГ реформы были осуществлены (хотя и с некоторыми отклонениями) по моделям, принципиально близким к использовавшимся в российской политике рыночных преобразований. В результате во всех этих государствах сложилась клановая система осуществления хозяйственной деятельности. Причем в ННГ с преобладающим мусульманским населением эти кланы были в основном построены по родственно-племенному или территориальному принципу5, тогда как в России, Украине, Молдове, Грузии и Армении кланы формировались преимущественно на основе экономических интересов.
В обоих случаях клановость и сращивание бизнеса с административным аппаратом и депутатским корпусом привели к высокому уровню монополизации хозяйственной деятельности, ослаблению или даже полному отторжению положительного воздействия конкуренции на экономические процессы общегосударственного, регионального и микроуровней (речь идет о монополии фирм, обслуживающих отдельный город или какой-либо другой населенный пункт).
На экономическую жизнь рассматриваемых стран прямое влияние оказывает и целый комплекс других факторов. Кроме Украины, Молдовы, Кыргызстана (с их периодическими сменами руководства) и Армении, все остальные страны СНГ имеют «лидерскую» форму правления, при которой глава государства на протяжении длительного времени с большей или меньшей долей авторитарности определяет параметры политической и экономической жизни государства.
Весьма интересный вывод относительно российских финансово-промышленных групп (ФПГ) сделала американская исследовательница постсоветских реалий М. Олкотт: «...Путин рассматривает осуществляемый ими (т.е. ФПГ. — В.Б.) контроль над российским имуществом как некую форму опеки, из которой управленцы и «собственники» могут свободно извлекать прибыль. Ясно также, что Путин не считает такое управление полнымраспоряжением собственностью, как это представляют на Западе, где собственники осуществляют полный контроль над своим имуществом и имеют право определять, в каком направлении продвигать свои фирмы»6.
Подобное неформальное, юридически не оформленное, но реальное «огосударствление» бизнеса характерно и для других «лидерских» стран СНГ, особенно центрально-азиатских.
Именно раздача «феодов» и последующее снисходительное отношение к расширению их новыми владельцами своего бизнеса создало базу не только для подобного огосударствления, но и стабильной зависимости олигархов и менее крупных бизнесменов от центральной и местной власти. В этом контексте уместно упомянуть о судебном преследовании владельца компании «ЮКОС» М. Ходорковского в России или главы одного из крупнейших в регионе СНГ банков («БТА банка») М. Аблязова в Казахстане.
5 Несколько иная ситуация сложилась в Казахстане, где в число олигархов входят корейцы, евреи и другие представители нетитульной нации.
6 Олкотт М. Владимир Путин и нефтяная политика России // Московский центр Карнеги. Рабочие материалы, 2005, № 1. С. 11.
Не оспаривая решения судебных инстанций, можно констатировать, что по сравнению с другими олигархами М. Ходорковский и М. Аблязов не сделали ничего чрезвычайного; главное их отличие заключалось в том, что каждый из них параллельно бизнесу занялся политикой и выступил против существующей в стране власти, тем самым выделившись из общей массы лояльных предпринимателей.
В качестве другого примера можно упомянуть «государственное рейдерство» в России, Украине и Кыргызстане: после смены политического руководства в этих странах пришедшие к власти кланы осуществляли перераспределение собственности клиентелы прежней правительственной вертикали.
В отличие от западных стран, где участие чиновников и депутатов в бизнесе не только законодательно преследуется, но и отвергается ментальностью населения, в регионе СНГ использование своего положения в структурах власти является повсеместным явлением даже при формальном отстранении административных или партийных работников и законодателей от хозяйственной деятельности. Ярким примером являются якобы не владеющий никакой собственностью бывший мэр Москвы Ю. Лужков и его жена Е. Батурина, ставшая миллиардершей за время пребывания у власти ее мужа. То же можно сказать и о бывшем премьере Украины П. Лазаренко, который за несколько лет стремительно увеличил свое личное состояние, а после бегства из страны был осужден судом США за использование коррупционных схем и отмывание денег.
Все указанные выше особенности трансформационного процесса создали в регионе СНГ своеобразную, отличную от других стран модель хозяйственной деятельности. Она не решила главных задач реформ, состоявших в достижении высокого уровня экономического и социального развития, а также занятии весомого места в системе мирового хозяйства.
Страны СНГ до, во время и после кризиса 1998 года
За годы независимости новые государства, также как и другие страны мира, пережили два кризиса, причем их проявления в СНГ имели свои отличия.
Кризис 1998 года наиболее сильно ударил по России, мало затронул Украину и Казахстан, а в 7 из 12 стран СНГ даже наблюдался прирост валового внутреннего продукта (ВВП), составивший от 2 до 10%. Причиной такой своеобразной «реакции» некоторых стран на общемировые тенденции был невысокий уровень их включенности (кроме России) в международное разделение труда, а также инерция восстановления национальной экономики на базе реанимации унаследованных производственных мощностей (в то же время в Азербайджане с его наиболее высокими показателями прироста ВВП в 1998 г. уже начали сказываться первые результаты сотрудничества с иностранными ТНК по разработке нефтяного шельфа Каспия).
Имитация реформ в регионе СНГ препятствовала привлечению иностранных инвестиций и в целом привела к затягиванию кризисного падения ВВП, тогда как в странах ЦЕ оно было преодолено за 2—3 года.
Высокая нестабильность экономического развития в регионе СНГ была характерна для всего периода 1990-х годов, но в целом она сохранялась и на протяжении предкризисного этапа последнего десятилетия. Если даже исключить показатели кризисного 2009
года, то и на этом более благоприятном этапе наблюдались резкие колебания в динамике ВВП большинства стран СНГ — от почти 14% до «скромных» 2—3%. Стабильный рост наблюдался только в Азербайджане, Узбекистане и Туркменистане7.
На связь неустойчивости динамики экономических показателей стран СНГ с неудовлетворительным ходом реформирования обращают внимание и западные исследователи. Как указывает немецкий ученый Р. Гетц, ввиду того что «рыночные реформы в странах Содружества в 1990-х годах осуществлялись медленно, там не может быть и речи об уверенном хозяйственном росте, в отличие от реформационных государств Центральной и Восточной Европы»8.
Для общей оценки экономической ситуации, сложившейся в ННГ в нынешнем десятилетии, необходимо учитывать ряд специфических особенностей их национальных экономик. Рыночные реформы не смогли обеспечить необходимые воспроизводственные процессы в рамках каждого из этих государств, и все они пошли по пути создания «открытой экономики», при которой подавляющая или весомая часть доходов государственного бюджета зависит от поставок на внешний рынок.
В соответствии с этим в регионе выделились две группы стран. В первую вошли страны, имеющие необходимые для экспорта энергетические и сырьевые товары (Россия, Азербайджан, Казахстан и Туркменистан, к которым в последние годы активно присоединяется Узбекистан), полуфабрикаты (продукция украинской металлургии, товары лесопромышленной и других отраслей России) и военно-техническую продукцию (Россия, Украина и Беларусь); во вторую — не располагающие такими возможностями (Молдова, Армения, Таджикистан и, в некоторой степени, Кыргызстан).
В период межкризисного десятилетия экономическая ситуация в первой группе стран выглядела вполне благополучно. Россия, например, занимала 3 место в мире по размерам государственных золотовалютных резервов; ее руководство даже выдвигало идею о возможности превращения рубля в полностью конвертируемую валюту. Кроме того, огромные валютные поступления от экспорта энергетических и сырьевых товаров обеспечили России, Казахстану и Азербайджану постоянный профицит государственного бюджета и накопление значительных резервов в стабилизационных фондах.
Весьма характерны различия показателей экономической динамики в регионе СНГ в 1990-х годах и перед кризисом 2008—2009 годов. В предыдущее десятилетие наряду с периодическими спадами все эти государства имели приблизительно равные показатели при даже более высоком приросте в отдельные годы у слабых экономик Армении, Кыргызстана и Таджикистана.
В последующий период ситуация коренным образом изменилась. За 2000—2007 годы ВВП Азербайджана увеличился в 6,2 раза, Казахстана — в 5,7 раза, России — в 5 раз, Туркменистана — в 4,8 раза. За этот же период ВВП Кыргызстана вырос всего в 2,7 раза, Молдовы — в 3,4 раза и Таджикистана — в 3,7 раза при наиболее низких показателях у Узбекистана (прирост всего в 1,6 раза, а по отношению к более высоким показателям 1999 года и того меньше — в 1,2 раза), средних данных по Украине (прирост в 4,5 раза), Беларуси (в 4 раза) и нехарактерным для Армении пиковым приростом в 4,8 раза9.
Вышеприведенные данные четко увязывают динамику ВВП с наличием или отсутствием возможности обеспечить высокие темпы экономического развития за счет экспорта энергетических и сырьевых товаров на мировой рынок.
7 Основные социально-экономические показатели государств — участников СНГ за 1992 (1994)—2010 годы. Минск: Департамент экономического сотрудничества Исполкома СНГ, 2011. С. 3, 6, 7.
8 Götz R. Wirtschaftsmacht Russland // Osteuropa, 2008, No. 2. S. 24.
9 См.: Основные социально-экономические показатели государств — участников СНГ за 1992 (1994)— 2010 годы. C. 4.
Кризис 2008—2009 годов неожиданно обнажил парадокс общей экономической ситуации в регионе СНГ: сильнее всего пострадали страны, которые дальше других продвинулись по пути реформирования хозяйственного механизма. В 2009 году самое большое падение ВВП было отмечено в Украине (на 14,8%); затем следует крайне неустойчивая экономика Армении (14,1%), а далее — ранее наиболее стабильная российская экономика (падение на 7,8%). По сравнению с предкризисными показателями резко упал прирост ВВП и у Казахстана (с 18,8% в 2007 г. до 9,5% в 2008 г. и до 6,2% в 2009 г.).
Наибольшим же приростом ВВП в годы кризиса (на 9,3% в 2009 г.) характеризуется экономика Азербайджана (страны с высоким уровнем прямого влияния государства на хозяйственные процессы), а также двух стран, где сохранились директивные рычаги в экономике — Узбекистана (на 8,1%) и Туркменистана (на 6,1% в 2009 г.)10. Более того, в декабре 2009 года Международная организация «The Economist Intelligence Unit» причислила Узбекистан и Туркменистан к ряду претендентов на включение в пятерку наиболее динамичных стран мира; такую же оценку дал им и Всемирный банк (в данном случае имелся в виду регион СНГ).
Означает ли это, что несколько модернизированная командно-административная экономика имеет преимущество перед рыночно ориентированной? Конечно же, нет. Это свидетельствует лишь о том, что реформы в России, Украине и Казахстане носят частичный, фрагментарный характер, а созданный ими экономический механизм не адекватен существующим потребностям субъектов хозяйствования этих государств. Российский эксперт П. Ореховский справедливо указывает на то, что «многочисленные длящиеся реформы и государственные программы являются, по сути, имитационными»11. Можно сказать, что этот вывод справедлив в отношении всех стран СНГ независимо от степени их продвижения по пути создания реальной рыночной экономики.
Что же касается внешне наиболее благополучных государств региона, то императив энергетически-сырьевой специализации имеет крайне отрицательные аспекты. Прежде всего, уже сейчас, а тем более в среднесрочной перспективе она не может не привести к проявлению так называемой «голландской болезни», когда для поддержки одной отрасли (в данном случае — добывающей) сокращается вложение ресурсов в другие структурные подразделения национальной экономики; в результате ее пропорции начинают неминуемо искривляться.
«Благополучие» этих стран основывается на эксплуатации невосполнимых природных ресурсов, которые в обозримом будущем перестанут обеспечивать национальную экономическую стабильность (в этой связи, например, нельзя разделить оптимизм по поводу наличия достаточно богатых ресурсов энергоносителей в Казахстане на 40-летнюю перспективу, высказанный руководством Министерства нефти и газа республики в марте 2012 г.).
Именно кризис 2008—2009 годов обнаружил уязвимость России, связанную с чрезвычайной зависимостью ее экономики от конъюнктуры мирового рынка энергоносителей; подобная «незащищенность» сказалась и на замедлении темпов хозяйственного роста в Казахстане.
Казалось бы, выводу о негативном влиянии мировой кризисной ситуации на национальную «сырьевую» экономику противоречат высокие показатели нескольких стран СНГ; однако в них влияние глобальной рецессии компенсируется другими факторами.
Так, Азербайджан имеет гарантированные объемы поставок нефти на экспорт в соответствии с подписанным в 1994 году «Контрактом века» по разработке Каспийского
10 См.: Основные социально-экономические показатели государств — участников СНГ за 1992 (1994)—2010 годы. С. 4.
11 Ореховский П. Власть и инновации (почему в России не получается построить инновационную экономику) // Общество и экономика, 2009, № 9. С. 116.
шельфа и поставке энергоносителей по трубопроводу через Грузию до турецкого терминала в Джейхане.
Такие же долгосрочные контракты по поставкам газа имеет и Туркменистан, хотя уже более 10 лет эта страна не приводит никаких конкретных данных о своих экспортно-импортных операциях (как и Узбекистан).
Узбекистан в последние годы начал постепенно «открывать» свою экономику, допустив иностранных инвесторов в золотодобывающую, энергетическую, машиностроительную и другие отрасли; в конце 2009 года республика совместно с Туркменистаном начала экспортировать газ в Китай.
Кроме того, в условиях традиционно жесткого контроля экономической деятельности со стороны государства антикризисные программы в Узбекистане и Туркменистане осуществлялись более последовательно и успешно, нежели в других государствах СНГ.
Наиболее высокий в СНГ динамизм сохраняют эти страны и в послекризисный период. В 2010 году ВВП Туркменистана вырос на 9,2%, а в 2011 году — на 14,7%. Соответствующие показатели для Узбекистана составили 8,5% и 8,3% при среднем для СНГ приросте ВВП на 4,5% в 2010 году и, по оценочным данным, на 4,7% за 2011 год12.
В условиях имитации рыночных реформ и нерациональной открытости экономики итоги 20-летнего развития ННГ существенно различаются. Наиболее высокий за этот период прирост экономики наблюдался в Азербайджане и Казахстане (за 1994—2010 гг. ВВП этих стран увеличился соответственно в 32,4 и 12,4 раза), что напрямую связано с экспортом энергоносителей и сырья, востребованных на мировом рынке.
Экономическая динамика стран, не обладающих ликвидными товарами, была, наоборот, намного ниже: за тот же период прирост ВВП Молдовы и Кыргызстана составил чуть более 4 раз, а Таджикистана — 7 раз.
Что касается наиболее развитых государств, то их показатели росли медленнее: за 1994—2010 годы ВВП Беларуси вырос в 10,1 раза, России — в 5,3 раза, Украины — в 3,6 раза. ВВП Узбекистана за те же годы увеличился в 6 раз, причем в основном за последнее 5-летие (за 12-летний период 1994—2005 годов был достигнут прирост ВВП в 2,2 раза, а за 2005—2010 гг. — уже в 2,7 раза). Высокая динамика ВВП Армении (в 15,7 раза за 1994— 2010 гг.) связана исключительно с крайне низким исходным показателем; из-за разрыва кооперационных связей с партнерами на постсоветском пространстве экономика страны в начале своего самостоятельного развития практически не функционировала.
Туркменистан приводит лишь отдельные данные о своей экономике; известно только, что за период 1994—2007 годов ВВП страны вырос в 5,3 раза13.
За два последних 10-летия страны СНГ не смогли войти в число наиболее развитых государств мира. Наиболее высокие экономические показатели достигнуты Россией (10 437 долл. ВВП на душу населения), но это позволило занять ей всего лишь 53 место среди 142 стран мира, причем с отставанием от средних показателей 10 наиболее развитых государств в 6,5 раза.
В первую сотню по рейтингу Международного валютного фонда (МВФ) вошли также Казахстан (соответственно 8 883 долл., или 59 место), Азербайджан (6 008 долл., или 71 позиция), Украина (3 000 долл., или 94 место) и Армения (2 846 долл., или 99 место). Показатели Молдовы (1 630 долл.) позволили ей занять 107 место, а Кыргызстан (864 долл.) и Таджикистан (741 долл.) со своими 120 и 125 местами, согласно рейтингу МВФ, отнесе-
12 См.: Основные социально-экономические показатели государств — участников СНГ за 1992 (1994)—2010 годы. С. 3; Основные социально-экономические показатели стран СНГ в 2011 году. Межгосударственный статистический комитет СНГ. Пресс-релиз, 8 февраля 2012.
13 См.: Основные социально-экономические показатели государств — участников СНГ за 1992 (1994)—2010 годы. С. 4.
ны к числу наименее развитых стран мира. Практически идентичные данные (на 2010 г.) по этим государствам приводит и Всемирный банк, который дополнительно определяет ВВП на душу населения у Беларуси в размере 5 765 долл., у Туркменистана — 4 180 долл. и у Узбекистана — 1 384 долл.14
От сложных проблем современности к не менее сложным проблемам будущего
Необходимость коренной перестройки существующей модели экономического развития признается всеми странами рассматриваемого региона. Лозунг модернизации стал особенно популярным в период последнего кризиса; он включен в официальные программы перспективного экономического развития России, Казахстана, Украины и других стран СНГ. В этих программах определены наиболее приоритетные (и, к сожалению, наиболее простые) направления устранения негативных элементов системы экономической политики, сложившейся за последнее 20-летие.
Одной из основных задач руководство многих стран СНГ справедливо считает необходимость борьбы с коррупцией. В мировом рейтинге коррупции среди 178 стран наиболее положительно оценивается ситуация в Казахстане и Молдове (показатель 2,9 по 10-балльной шкале или 107 и 108 места соответственно, то есть на уровне Алжира, Аргентины, Сенегала и т.д.).
Армения (показатель 2,6—2,1 или 123 место), Беларусь (127 место), Азербайджан (134 место) и Украина (144 место) отнесены международной организацией «Transparency International» к группе стран, в которую входят Мадагаскар, Ливан, Бангладеш и др.
В весьма опасной ситуации находятся Россия (162 место), Таджикистан (163 место) и Кыргызстан (166 место), которые с показателем 2,1—2,0 находятся в одной группе с Камбоджей, Лаосом, Кенией и т.д.
К группе самых коррумпированных государств мира «Transparency International» отнесены Туркменистан (173 место) и Узбекистан (174 место), то есть 6 и 5 места с конца рейтинга15.
Конечно, можно оспаривать принадлежность вышеупомянутых стран к той или иной группе, но нельзя не согласиться с общим выводом о высоком уровне коррупции во всех из них.
Широкомасштабная коррупция, существование «серой», полулегальной и нелегальной экономики, а также массовое рейдерство (захват собственности с использованием прорех в законодательстве) существенно «искривляют» хозяйственную жизнь, порождают пассивность в деятельности бизнеса и вызывают появление претензий населения к властным структурам. Периодические антикоррупционные кампании, проводившиеся на протяжении многих лет в странах СНГ, дали практические результаты только в Грузии, которая в 2009 году вышла из состава Содружества.
В последнее время особенно активно борьба с коррупцией начала осуществляться в России (в марте 2012 г. президент Д. Медведев, в частности, предложил отслеживать не только доходы, но и расходы чиновников и членов их семей). Этому вопросу посвящены публикации американских исследователей коррупции в регионе СНГ С. Кнак и Г. Ки-
14 Cm.: GDP per capita. 2010. World Economic Outlook Database. IMF, April 2011 [http:// data. world-bank. org / data — catalog / world. development — indicators].
15 Cm.: The 2010 Corruption Perceptions Index. Transparency International, 2010.
сунько; в одной из их есть раздел, который называется «Российская Федерация: антикоррупционные попытки продолжаются, но со смешанным результатом»16. Можно отметить, что те же попытки (а в ряде стран СНГ с еще меньшим эффектом) предпринимаются во всех странах рассматриваемого региона.
Не меньшее отрицательное воздействие на экономическую ситуацию в этих государствах оказывает высокий уровень инфляции, хотя следует признать, что его показатели не столь ужасающи, как в начале реформационного периода. Так, в 1992—1994 годах индекс потребительских цен в Армении ежегодно возрастал в 110 раз, а в других странах СНГ — в 10 и более раз.
В последнее 5-летие ежегодные темпы инфляции колеблются в пределах 8—9%; их самые высокие показатели среди ННГ отмечены в 2008 году в Украине (122%) и в 2007— 2010 годах в Кыргызстане (120%)17.
Власти стран региона смогли справиться с гиперинфляцией, но не могут преодолеть вялотекущую инфляцию, особенно в сфере услуг населению. Так, только в I квартале 2012 года на 14% были повышены тарифы на газ, горячую воду, отопление и холодное водоснабжение в Узбекистане; в Таджикистане на 20% возросла стоимость электроэнергии, а в Кыргызстане на 11% увеличились цены на газ для населения.
В снижении трудовой активности населения существенную роль играют колоссальные «ножницы» в доходах между олигархами и основной массой трудящихся. При этом, по данным Международной организации труда, такой исходный показатель оценки работы, как минимальный уровень зарплаты, в ряде стран имеет чисто символическое значение: в 2008—2009 годах в Кыргызстане он составлял 20 долл. в месяц, в Узбекистане — 31,9 долл., в Таджикистане — 48 долл.; это в 20—30 раз меньше, чем в постсоциалистических странах ЦЕ, не говоря уже о более богатых странах мира18.
Среди важнейших внешнеэкономических факторов, без преодоления которых невозможна устойчивая стабилизация экономической ситуации в странах СНГ, следует отметить их крайне высокую зависимость от мирового рынка и напрямую связанную с ней стабильность централизованных бюджетов. В настоящее время более 80% совокупного экспорта рассматриваемого региона направляется в «дальнее зарубежье», причем в Азербайджане этот показатель превышает 90%. При этом только у Беларуси, Таджикистана и Кыргызстана в отдельные годы превалировал импорт из стран СНГ; восемь других стран Содружества ориентировались исключительно на ввоз товаров из иных регионов мира19. Подобная чрезмерная зависимость может быть преодолена только за счет существенного повышения качества продукции национальных производителей, а также восстановления и модернизации кооперационных торговых связей между самими участниками СНГ.
Если свести указанные и многие другие проблемы современного развития экономики стран региона к общему знаменателю, то можно сделать вывод, что единственным путем их решения является переход от экстенсивной к интенсивной модели хозяйственной деятельности, базирующейся на широкомасштабном всеобщем использовании инноваций.
16 Knack S., Kisunko G. Trends in Corruption and Regulatory Burden in Eastern Europe and Central Asia. Washington, DC.: World Bank, 2011. P. 23.
17 См.: Основные социально-экономические показатели государств — участников СНГ за 1992 (1994)—2010 годы. C. 9.
18 См.: Заработная плата в мире в 2010—2011 годах. М.: Группа МОТ для стран Восточной Европы и Центральной Азии, 2010. С. 118—119.
19 См.: Основные социально-экономические показатели государств — участников СНГ за 1992 (1994)—2010 годы. С. 5.
Нельзя сказать, что до настоящего времени в ННГ не было попыток последовать примеру многих стран мира и перейти к последовательной инновационной политике. Речь идет в первую очередь об Украине, Казахстане и России. Так, с 1998 года инновационная составляющая систематически входила в украинские правительственные программы; в Казахстане она присутствует во всех перспективных планах развития республики, начиная с провозглашенного Н. Назарбаевым проекта «Казахстан-2030» и заканчивая современными послекризисными программами, на которые до 2020 года планируется израсходовать 6,5 трлн тенге (около 439 млрд долл.)20.
Масштабную политику инноваций намеревалось проводить в докризисные времена и руководство России, обладающей наибольшими ресурсными возможностями среди ННГ. Предполагалось финансирование отраслевых инновационных проектов, создание региональных венчурных фондов, организация крупных инновационных корпораций «РосНАНО», в области авиа- и судостроения и некоторых других отраслей. В послекри-зисный период особое внимание уделяется формированию российской «Силиконовой долины» в подмосковном Сколково.
Пример России особенно наглядно показывает, с какими трудностями сталкиваются попытки навязать инновационнную модель развития «сверху». Из 41 первоначально заявленной федеральной программы в сфере инноваций только 21 дала позитивный результат, а некоторые были полностью провалены. Экономический механизм, существующий в России и других странах СНГ, отвергает не только отечественные, но и большинство импортированных высокотехнологических разработок, в том числе и такие проверенные за рубежом формы инновационной деятельности, как технопарки, технополисы и специальные экономические зоны технологического направления.
Не обходится без значительных трудностей и реализация проекта инновационного центра «Сколково». С начала 2012 года премьер-министр, а ныне уже президент России В. Путин настойчиво продвигает идею о необходимости сосредоточить инновационные усилия на военно-промышленном комплексе с последующей передачей лучших наработок в гражданские отрасли.
В связи с этим следует отметить весьма важную особенность использования инноваций как в российской экономике, так и в экономике других стран СНГ.
При современном хозяйственном механизме «постсоветского» образца инновационные научно-технологические разработки действительно могут найти применение в различных подразделениях государственного сектора и стать значительным стимулятором роста ВВП. Однако этот механизм до сих пор не создал имманентную тягу субъектов экономической деятельности к инновациям «снизу». Кроме того, в ННГ не существует широкомасштабной и всеобщей потребности в использовании инноваций в повседневной работе, что характерно для зарубежных стран с реально функционирующим рыночным хозяйством.
Иными словами, сущность проблемы сводится не к недостаткам инновационной политики, а к необходимости кардинальной перестройки всего экономического механизма России и стран СНГ с целью его приближения к мировым аналогам хозяйственной деятельности.
Такая перестройка является наиболее сложной составляющей выхода национальных экономик стран СНГ на мировой уровень конкурентоспособности; она потребует коренной ломки устоявшихся за два постсоветских десятилетия взаимоотношений между основными субъектами экономической и политической жизни (в частности, между
20 См.: Назарбаев Н. Мы строим процветающий Казахстан // Международный курьер, 11—24 февраля 2010, № 5—6.
государством, олигархами и другими крупными и мелкими работодателями и наемными работниками).
Необходимо будет преодолеть засилье мощных кланов в хозяйственной сфере, лишить их поддержки со стороны всей административной вертикали (от центральных до местных органов власти), обеспечить реальный и действенный приоритет законов и их использование в интересах всего общества. Кроме того, необходимо будет устранить патерналистское восприятие населением отношений между индивидуумом и властью, что означает коренное изменение сознания и ментальности общества.
Перестройка экономического механизма невозможна без реальной демократизации и формирования гражданского общества, которое обеспечивает самовоспроизводство рациональных хозяйственных и политических процессов.
Несомненно, кардинальное изменение экономического механизма является весьма сложной задачей. Но без ее решения пространство СНГ останется в числе регионов, теряющих свои позиции в мировой хозяйственной системе.
3аключение
Те процессы, которые в последние годы происходят на пространстве СНГ, не позволяют однозначно судить ни о будущем самой организации, ни о перспективах развития входящих в нее стран. Следует отметить, что настойчивость, проявленная руководством России в создании ЕврАзЭС, а затем и Таможенного союза несомненно приведет к весьма противоречивым результатам.
С одной стороны, в рамках СНГ действительно формируется «интеграционное ядро», причем вполне вероятно, что к трем его главным участникам (России, Казахстану и Беларуси) присоединятся и некоторые другие страны. С другой стороны, интеграционные усилия главных участников явно создают жесткий барьер в их отношениях с другими членами Содружества, даже несмотря на заключение соглашения о зоне свободной торговли. Иными словами, уже в ближайшие годы в рассматриваемом регионе неизбежно усиление как центростремительных, так и центробежных тенденций. В этих условиях даже при номинальном сохранении СНГ эта межгосударственная организация будет носить еще более формальный характер, чем прежде.
Не менее кардинальны и проблемы во внутренних политических процессах стран СНГ. Латентное и неоформленное недовольство существующим положением начинает уступать место более организованным формам активности широких масс, с чем уже столкнулись власти России и ряда государств ЦА.
Исторический опыт показывает, что попытки «демократизации сверху» не приносят результатов, так как ограничиваются лишь частичными и неглубокими реформами, истинной целью которых является сохранение существующих порядков.
Можно констатировать, что регион СНГ вступает в период серьезных качественных преобразований. От того, пройдут ли они эволюционным путем или выльются в неконтролируемые потрясения, зависит общая устойчивость политических и хозяйственных основ стран Содружества. Выбор того или иного пути скажется в первую очередь на экономике.
