CC BY
18
DO1 10.18522/2500-3224-2022-1-229-235 УДК 94(47)+94(100-87)
НЕКОТОРЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ О «ЗОЛОТООРДЫНСКОМ НАСЛЕДИИ» В ИСТОРИИ РОССИИ
Мустакимов Ильяс Альфредович
Национальная библиотека Республики Татарстан,
Казань, Россия
imus2007@mail.ru
Аннотация. Проблема «золотоордынского наследия» в истории России, технологии инкорпорации иноверцев в состав православного Русского государства продолжают оставаться актуальными вопросами отечественной историографии. Обращение к работам исследователей и анализ источников позволяют высказать сомнение в обусловленности российской экспансии в восточном и южном направлениях лишь стремлением к обладанию бывшими владениями Улуса Джучи для повышения своего престижа. Внешняя политика России в этих направлениях прежде всего была связана с текущими потребностями государства. Умелое использование российским правительством татарских технологий осуществления власти, понятных для покоренных народов, ранее находившихся под властью Джучидов, способствовало довольно быстрому распространению среди большинства из них представлений о своем российском подданстве и о русском монархе как их законном государе. Значимую роль в распространении этой идеи среди новых подданных играла прослойка служилых татар. Особое положение Крымского ханства среди прочих татарских юртов, обусловленное османским протекторатом, продлило время существования этого государства, но не спасло его от поглощения Россией. Падение Крымского ханства не было предопределено изначально, однако сложившаяся к концу XVIII в. ситуация сделало это неизбежным.
Ключевые слова: «золотоордынское наследие», Русское государство, Казанское ханство, Астраханское ханство, Сибирское ханство, Крымское ханство, Ногайская Орда.
Цитирование: Мустакимов И.А. Некоторые наблюдения о «золотоордынском наследии» в истории России // Новое прошлое / The New Past. 2022. № 1. С. 229-235. DOI 10.18522/2500-3224-2022-1-229-235 / Mustakimov I.A. Some Observations about the "Golden Horde Heritage" in the History of Russia, in Novoe Proshloe / The New Past. 2022. No. 1. Pp. 229-235. DOI 10.18522/2500-3224-2022-1-229-235.
© Мустакимов И.А., 2022
SOME OBSERVATIONS
ABOUT THE "GOLDEN HORDE HERITAGE"
IN THE HISTORY OF RUSSIA
Mustakimov Ilyas A.
National Library of the Republic of Tatarstan,
Kazan, Russia
imus2007@mail.ru
Abstract. The problem of the "Golden Horde heritage" in the history of Russia, the technology of incorporation of believers to other confessions into the Orthodox Russian State continue to be topical issues of Russian historiography. The reference to the works of researchers and the analysis of sources allow us to express doubt about the conditionality of Russian expansion in the eastern and southern directions by the desire to possess the former possessions of the Jochi Ulus to increase its prestige. Russia's foreign policy in the eastern and southern directions was primarily related to the current needs of the state. The skillful use by the Russian government of the Tatar technologies of exercising power, understandable to the conquered peoples who were previously under the rule of the Jochids, contributed to the fairly rapid spread among most of them of ideas about their Russian citizenship and about the Russian monarch as their legitimate sovereign. A significant role in spreading the idea of the Russian monarch as a legitimate sovereign among new subjects was played by a stratum of "service Tatars" ("sluzhilye tatary"). The special position of the Crimean Khanate among other Tatar yurts, due to the Ottoman protectorate, prolonged the existence of this state, but did not save it from Russian annexation. The fall of the Crimean Khanate was not predetermined initially, but the situation that developed by the end of the 18th century made it inevitable.
Keywords: "Golden Horde heritage", Russian state, Kazan Khanate, Astrakhan Khanate, Siberian Khanate, Crimean Khanate, Nogai Horde.
Одним из самых дискуссионных вопросов российской историографии является вопрос о роли и месте т.н. «золотоордынского наследия» в формировании современной России. Иногда можно услышать мнение о том, что экспансия Российского государства в восточном и южном направлениях начиная с XVI в. была вызвана не только необходимостью защиты от нападений соседей («татарской угрозой»), но и связана с желанием повысить свой престиж за счет побед над государями-Чингисидами. Безусловно, последнее обстоятельство порой играло немалую роль во внешней политике Москвы, особенно на этапе обретения независимости от Орды. Овладев в 1487 г. Казанью и посадив на казанский престол вассального хана, московский великий князь Иван III не преминул немедленно направить весть об этом с посольством в Италию [Базилевич, 1952, с. 204-205]1. Позже обладание доменом золотоордынских ханов - Нижним и Средним Поволжьем - стало аргументом русского правительства в дипломатическом противоборстве с Крымским ханством, выраженным в наказе русскому послу в Крым А. Нагому, которому на притязания крымской стороны было предписано отвечать: «„теперь Божиею волею Узбеков юрт у кого в руках, сами знаете...» [Соловьев, 1989, с. 577]. Другой случай использования этого «геополитического козыря» относится к XVIII в., правда, приписывается правителю Ширвана второй половины XVIII в. Фатх-Али-хану, который в ответ на доводы своих сановников в пользу подчинения иранскому шаху будто бы отвечал: «Я являюсь приверженным слугой русского императора, так как Чингиз-хан Могол, деля свои владения, эти места отдал своему старшему сыну Джучи, а сейчас его владения, состоявшие из Казани и прилегающих к городу земель, находятся под могучей рукой русского государя. Естественно, и эти земли принадлежат великому русскому императору» [Козлова, 1989, с. 50].
И все же территориальное расширение России на восток и юг (как и во всех остальных направлениях) в первую очередь было вызвано геополитическими соображениями, которыми руководствовались все государства Нового времени. Причем резоны для аннексии каждого из «татарских юртов» были свои. Разгром Казанского ханства был важен России для окончательного устранения угрозы набегов со стороны Казани (серьезную военную опасность для Москвы Казань в XVI в. представляла лишь в случаях союза с крымскими Гиреями), присоединение его территории - для усиления своего экономического потенциала за счет «подрайской землицы, всем угодной» [Худяков, 2012, с. 137]. Завоевание Астраханского ханства позволяло установить эффективный контроль над Большой Ногайской Ордой (соответственно ослабив влияние на ногаев Крыма - главного соперника Москвы на постордынском пространстве) и над Волжским торговым путем. Присоединение Сибирского ханства имело большое значение для пополнения казны пушниной [Бериндей, 2009, с. 383]. Вряд ли основной целью дорогостоящих и порой весьма рискованных операций против тюрко-татар-ских государств были победы над их правителями-Чингисидами сами по себе.
Умелое использование российским правительством татарских технологий осуществления власти, понятных для покоренных народов, ранее подвластных Джучидам,
1 А.Л. Хорошкевич основной целью этого посольства считает попытку обеспечить Русское государство «мастерами различных специальностей» [Хорошкевич, 1980, с. 189-190].
безусловно способствовало довольно быстрому распространению среди большинства из них представлений о своем российском подданстве и о русском монархе как их законном государе [Трепавлов, 2011, с. 218; Трепавлов, 2017, с. 93-94]. Немалую роль в интеграции населения новозавоеванных территорий сыграли элиты бывших тюрко-татарских государств, перешедшие на сторону завоевателей, а также рекрутированные новой властью из числа простолюдинов («служилые татары»). Вместе с тем представители этих элит медленно, но неуклонно маргинализировались или ассимилировались в новых условиях1. Представители служилой прослойки (в том числе аристократы) часто являлись зачинщиками и активными участниками антиправительственных восстаний. Поэтому по мере того как потребность государства в их услугах сокращалась, курс правительства на их маргинализацию усиливался. Определяющую роль в этом процессе сыграли указы конца XVII в., принятием православия обусловливавшие сохранение за представителями татарской аристократии крепостных крестьян (в своем большинстве - православного вероисповедания) и, следовательно, материальной базы ее социального статуса [Ногманов, 2002, с. 189-191], а также перевод служилых татар в начале XVIII в. в разряд государственных крестьян.
Из всех татарских «юртов» наиболее долговечным оказалось Крымское ханство. Причиной этого была, однако, не внутренняя прочность общественно-политических структур этого государства, а османский протекторат. Долгое время он являлся надежным щитом против внешних врагов Крымского юрта. Самым сильным из них стало Русское государство.
Первые планы России подчинить себе Крымский юрт относятся ко второй половине 50-х гг. XVI в. Однако, по справедливому замечанию С.М. Соловьева, возможности России в то время не позволяли осуществить завоевание довольно отдаленной территории, находившейся к тому же под защитой османов [Соловьев, 1989, с. 532]. Реальная попытка завоевать Крымское ханство была предпринята после присоединения России к Священной лиге в 1686 г. В 1687 и 1689 гг. были осуществлены крымские походы русской армии под командованием В.В. Голицына, не увенчавшиеся, однако, успехом. В целом победоносная для России русско-турецкая война 1735-1739 гг., в ходе которой был взят Бахчисарай и разорен Крымский полуостров, также не привела к присоединению Крыма.
Несмотря на значительное усиление северного соперника, политика Крымского ханства в отношениях с Россией до начала XVIII в. не сводилась только к осуществлению набегов и вымоганию «казны». Крымские правители помнили о своих правах на золо-тоордынское наследие и по мере возможности стремились их утвердить. В середине XVII в., когда сложилась выгодная для Крымского ханства внешнеполитическая конъюнктура, в Бахчисарае были реанимированы планы по отвоеванию у России земель
1 Редкие исключения вроде генерал-майора Кутлу-Мухаммеда Тевкелева (1674-1766) или первого председателя Оренбургского магометанского духовного собрания Мухаммеджана Хусаинова (17561824), достигших в России внушительных карьерных высот и одновременно сохранивших мусульманскую религию, не опровергают наличия этой тенденции.
бывшей Золотой Орды. Осуществить их предполагалось в союзе с Польско-Литовским государством. В крымских грамотах первой половины 1650-х гг., адресованных правителям Речи Посполитой, оговаривается, что в случае одоления России территории бывших Астраханского, Казанского, Сибирского ханств и все земли, «населенные татарами и ногаями», отойдут крымским ханам [Материалы по истории Крымского ханства, 1864, с. 494, 495, 861; Документы об освободительной войне..., 1965, с. 350-354, 768-771; Kolodziejczyk, 2011, р. 975, 978]. Крымцы пытались также перетянуть на свою сторону калмыцких правителей, сносились со шведами [Соловьев, 1991, с. 157, 557]. Не исключено, что свою роль в реанимации идеи отвоевания Поволжья сыграли обращения в Крым представителей мусульманских народов Волго-Уральского региона [Соловьев, 1991, с. 558]. По крайней мере, русские источники вполне определенно говорят о координации действий между Крымом и волго-уральскими повстанцами при подготовке и в ходе восстания последних в 1662-1664 гг. [Соловьев, 1991, с. 558-560]. Как известно, мечтам крымских правителей осуществиться было не суждено. Речь Посполитая, использовав союз с Крымом для давления на Россию, в 1667 г. заключила с ней мир и «вышла из игры». Привлечь на свою сторону калмыков не удалось. Швеция после заключения выгодного для нее Кардисского мира (1661 г.) не была заинтересована в открытом участии в антироссийских действиях. Османскую империю же в XVII в., как и столетием раньше, гораздо сильнее интересовали европейские и иранские дела, нежели помощь далеким единоверцам на Волге и в Сибири.
У османского сюзеренитета над Крымом имелась и оборотная сторона: Высокая Порта не была заинтересована в наличии у себя под боком самостоятельных и амбициозных правителей-Чингисидов, поэтому всячески ограничивала внешнеполитические предприятия ханства, а со временем все более активно вмешивалась и в его внутренние дела. Гиреи постепенно превращались фактически в чиновников Порты, которых султаны назначали и смещали по своему усмотрению. Это не могло не привести к утрате ханами харизмы своих предков и, соответственно, авторитета среди своих подданных и окружающих народов. Социально-экономическая и политическая структура ханства продолжала оставаться архаичной. По мере ослабления Османской империи и собственно Крымского ханства, с одной стороны, и усиления России, с другой стороны, ханство все больше становилось заложником усиливающих внешнеполитических амбиций своего северного соседа, и можно говорить о том, что к концу XVIII в. судьба Крыма была решена.
Резюмируя, отметим, что, на наш взгляд, внешняя политика России на восточном и южном направлениях прежде всего была связана с текущими материальными потребностями государства (приобретение возделываемых и/или богатых природными ресурсами земель, контроль над стратегическими пунктами и торговыми путями и т.п.). Победы над Чингисидами являлись попутными, а не основными целями московской внешней политики. Завоевание Россией ряда тюркских ханств не могло не способствовать распространению среди неславянских народов преставлений об их российском подданстве. Основным проводником этих представлений была элита завоеванных Россией тюркских ханств, а также прослойка «служилых
татар». Последним осколком Золотой Орды в Западном Дешт-и-Кипчаке оставалось Крымское ханство. Его поглощение Россией не было предопределено изначально, однако сложившаяся к концу XVIII в. ситуация сделала это неизбежным.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М.: Изд-во Московского ун-та, 1952. 544 с. Бериндей М. Роль мехов в торговых взаимоотношениях между Россией и Османской империей до завоевания Сибири // Восточная Европа Средневековья и раннего Нового времени глазами французских исследователей: Сб. статей. Казань: Институт истории АН РТ, 2009. С. 376-383.
Документы об освободительной войне украинского народа 1648-1654 гг. Киев: На-укова думка, 1965. 825 с.
Козлова А.Н. К вопросу об изучении «Дербенд наме-йи джадид» // Письменные памятники Дагестана XVIII-XIX вв.: Сб. статей. Махачкала: ИИЯЛ, 1989. С. 43-51. Материалы для истории Крымского ханства, извлеченные по распоряжению Императорской Академии наук из Моск. глав. архива М-ва иностр. дел. Изд. В.В. Велья-минов-Зернов. СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1864. XI, 941 с.
Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в российском законодательстве XVI-XVIII вв. Казань: Фэн, 2002. 228 с. Соловьев С.М. Сочинения. Кн. III. М.: Мысль, 1989. 784 с. Соловьев С.М. Сочинения. Кн. VI. М.: Мысль, 1991. 672 с. Трепавлов В.В. Тюркские народы средневековой Евразии. Избранные труды. Казань: ООО «Фолиант», 2011. 252 с.
Трепавлов В.В. «Белый царь». Образ монарха и представления о подданстве у народов России XV-XVIII вв. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2017. 320 с. Хорошкевич А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV-XVI в. М.: Наука, 1980. 294 с.
Худяков М.В. Очерки по истории Казанского ханства. Екатеринбург: б.и., 2012. 358 с. Kolodziejczyk D. The Crimean Khanate and Poland-Lithuania. International Diplomacy on European Periphery (15th-18th Century). A Study of Peace Treaties Followed by Annotated Documents. Leiden; Boston: Brill, 2011. XXXVIII, 1098 p.
REFERENCES
Bazilevich K.V. Vnutrennyaya politika Russkogo tsentralizovannogo gosudarstva. Vtoraya polovina XV veka [The foreign policy of the Russian centralized state. The second half of the 15th century]. Moscow: Moscow University Publ., 1952. 544 p. (in Russian).
Berindei M. Rol' mekhov v torgovykh vzaimootnosheniyakh mezhdu Rossiyey i Osmanskoy imperiyey do zavoyevaniya Sibiri [The role of furs in trade relations between Russia and the Ottoman Empire before the conquest of Siberia], in Vostochnaya Yevropa Srednevekov'ya i rannego Novogo vremeni glazami frantsuzskikh issledovateley: Sb. statey [Eastern Europe of the Middle Ages and early modern times through the eyes of French researchers: Coll. of articles]. Kazan: Institut Istorii AN RT Publ., 2009. Pp. 376-383 (in Russian).
Dokumenty ob osvoboditel'noy voyne ukrainskogo naroda 1648-1654 gg. [Documents about the liberation war of the Ukrainian people of 1648-1654]. Kiev: Naukova Dumka Publ., 1965. 825 p. (in Polish and Russian)
Kozlova А.^ K voprosu ob izuchenii "Derbend name-yi dzhadid" [On the question of studying the "Derbend name-yi Jadid"], in Pis'mennye pamyatniki Daghestana XVIII-XIX vv.: Sb. statey [Written monuments of Dagestan 18th- 19th centuries: Coll. of articles]. Makhachkala: IIYaL Publ., 1989. Pp. 43-51 (in Russian).
Materialy dlya istorii Krymskogo khanstva, izvlechennye po rasporyazheniyu Imperatorskoy Akademii nauk iz Moskovskogo glavnogo arkhiva Ministerstva inostrannykh del [Materials for the History of the Crimean Khanate, extracted by order of the Imperial Academy of Sciences from the Moscow Main Archive of the Ministry of Foreign Affairs]. Ed. by V.V. Vel'yaminov-Zernov. St. Petersburg: Imperial Academy of Sciences' Printing House, 1864. XI, 941 p. (in Tatar).
Nogmanov A.I. Tatary Srednego Povolzh'ya i Priural'ya v rossiyskom zakonodatel'stve XVI-XVIII vv. [Tatars of the Middle Volga and the Urals Region in the Russian law of the 16th-18th centuries]. Kazan: Fen Publ., 2002. 228 p. (in Russian). Solov'yev S.M. Sochineniya [Essays]. Book 3. Moscow: Mysl', 1989. 784 p. (in Russian). Solov'yev S.M. Sochineniya [Essays]. Book 6. Moscow: Mysl', 1991. 672 p. (in Russian). Trepavlov V.V. Tyurkskie narody srednevekovoy Yevrazii. Izbrannye Trudy [Turkic peoples of Medieval Eurasia. Selected works]. Kazan: ООО "Foliant", 2011. 252 p. (in Russian). Trepavlov V.V. "Belyi tsar'". Obraz monarkha i predstavleniya o poddanstve u narodov Rossii XV-XVIII vv. ["White King". The image of the monarch and ideas about citizenship among the peoples of Russia in the 15th-18th centuries]. St. Petersburg: "Izdatel'stvo Olega Abyshko", 2017. 320 p. (in Russian).
Khoroshkevich АХ. Russkoye gosudarstvo v sisteme mezhdunarodnykh otnosheniy kontsa XV-XVI v. [The Russian State in the system of international relations of the late 15th-16th centuries]. Moscow: Nauka, 1980. 294 p. (in Russian).
Khudyakov M.V. Ocherki po istorii Kazanskogo khanstva [Essays on the history of the Kazan Khanate]. Yekaterinburg: S.n., 2012. 358 p. (in Russian). Kolodziejczyk D. The Crimean Khanate and Poland-Lithuania. International Diplomacy on European Periphery (15th-18th Century). A Study of Peace Treaties Followed by Annotated Documents. Leiden; Boston: Brill, 2011. XXXVIII, 1098 p.
Статья принята к публикации 31.01.2022
