CC BY
35
с. 245]; «А Жуковский пишет в это время его (Императора -И.К.) жене: «Власть царей исходит от Бога» [6, с. 282] и т.д. Выдержки из писем используются для передачи речи от третьего лица: «О Светлане писал, что «от Светланы светлеет душа» [6, с. 268] или для художественной реконструкции диалога исторических лиц. Например, Зайцев воссоздает фрагменты легендарной переписки Жуковского с Пушкиным: «Ты имеешь не дарование, а гений» - писано двадцатипятилетнему «повесе». «Что за прелесть чертовская его небесная душа» - так повеса оценивает учителя» [6, с. 294].
Как было сказано выше, жанр дневника изначально предполагал развитие «внутренней» сюжетной линии, «сердечной» темы. Для Зайцева, создателя биографии «Жуковский», необыкновенно актуально сюжетное триединство: «внешняя», собственно биографическая сторона повествования, лирический сюжет, развитие которого связано с «драмой сердца» и сюжет «внутренний», основанный на символическом представлении о судьбе человека как о поле действия Божественного Провидения.
Мемуарные отрывки (письма и дневники) вводят «внутренний» сюжет в основную сюжетную канву, композиционно обрамляет повествование. Например: «Вчера, подъезжая ко Мценску, я смотрел на рощу, которая растет близ дороги; погода была тихая, и роща была покрыта прекрасным сиянием заходящего солнца». Вот рамка горя. Оно принимает оттенок просветленно-мечтательный» [6, с. 235]. Жуковский после свадьбы Маши Протасовой делает запись в дневнике: «... Я не могу читать стихов своих. Они кажутся мне гробовыми памятниками самого меня; они говорят о той жизни, которой для меня нет». - Он вступал в некоторый душевный туман - или оцепенение» [6, с. 251]. Так вводится тема «основной сердечной неудачи» Жуковского.
В контексте развития «внутреннего сюжета» романа-биографии Жуковский сам становится лирическим героем романтической поэзии, экзистенциально выражающим «горную философию». Не случайно лучшим средством передачи пантеистических представлений Жуковского в биографии о нем становятся поэтически наполненные пейзажные зарисовки из дневников и писем. Например: «Когда озеро спокойно, видишь жидкую, тихо трепещущую бирюзу, кое-где фиолетовые полосы, а на самом отдалении яркий, светло-зеленый отлив...» Так может писать только имеющий любовный, памятливо-точный взгляд - мир близок и прекрасен, надо все запомнить, ничего не упустить» [6, с.259]. В какие-то моменты
Bibliography
повествования Зайцев, проникаясь гармоническим строем пейзажных зарисовок Жуковского, стилистически начинает вторить поэту: «День ясный и теплый; солнце светит с прекрасного голубого неба; перед глазами моими расстилается лазоревая равнина Женевского озера; нет ни одной волны... -озеро дышит...». Тишина. Иной раз звук колокола, но мягкий и гармоничный. Где-нибудь по дороге идет пешеход, горы безмолвствуют, воздух благословенный стекает к бредущему Жуковскому - пусть будет дальний лай собаки, одинокий человеческий голос в горах - все равно, не нарушить им великой безглагольности Природы» [6, с. 297-298].
Но, пожалуй, самым оригинальным примером обращения к дневникам является широко распространенный в романе прием гипотипозиса [7, с. 202] с включением самого процесса создания дневниковых записей. Например, «До нас дошли тетрадки, в 16-ю долю листа, в синей обложке: письма-дневники Жуковского и Маши - безмолвный, трогательно-нежный диалог. 21 июня передает он ей свой дневник за май. В нем ничего не записано, а письмо объясняет почему: слишком трудно было преодолеть мрак. «Пустота в сердце, непривязанность к жизни, чувство усталости - и вот все. Можно ли было об этом писать? Рука не могла взяться за перо. Словом, земная жизнь была смерть заживо». Но вот теперь, в Муратове, в конце июня, с ним происходит странное. Он пишет письмо Марии Николаевне Свечиной (тоже родственнице, но не стороннице брака). Начало письма мрачное, «и мысли и чувства были черные». Вдруг останавливается. «будто свет озарил мое сердце, и взгляд на жизнь совсем переменился». В некоей восторженности он встает, не докончив письмо, идет в залу искать платка. Там встречает Машу. » [6, с. 234-235].
Подводя итоги, еще раз подчеркнем, что художественный потенциал романизованной биографии «Жуковский» Б.К. Зайцева раскрывается благодаря апелляции к творческим возможностям жанров малой документальной прозы. К их числу можно отнести, прежде всего, дневник и эпистолярный жанр. При этом дневник интересен как «документ» самопознания личности, а эпистолярный жанр связан с ее амбивалентной, динамической природой. Важно подчеркнуть, что в письмах и дневниках «внутренний» человек довольно часто вытесняет человека «внешнего». Эта тенденция совпадает с сюжетной концепцией Зайцева-биографа, преимущественно развивающего внутреннюю сюжетную линию, «сердечную» тему. В целом жанровой поэтике романизованной биографии «Жуковский» свойственны синтетические, полиморфные черты.
1. Lybomydrov, A.M. B.K. Zaitsev - an Orthodox writer / / The study of life and creativity, B.K. Zaitseva: cb. Article: The First International Zaytsevskie reading Ed. Ed. A.P. Chernikov. - Kaluga: Grif, 1998.
2. Ginsburg, L.J. On Psychological Prose. - L.: Fiction, 1977.
3. Yanushkevich, A.S. Stages and problems of creative evolution V.A. Zhukovsky. - Tomsk: Izd-vo Tom. Press, 1985.
4. Zhukovsky, V.A. Blogs V.A. Zhukovsky / V.A. Zhukovsky, I.A. Bichkov. - St.: Type. E. Arngolda, 1901.
5. Ermolenko, S.I. Lyric M.Y. Lermontov: genre processes: a monograph. - Ekaterinburg: Izd-vo Ural. state. Ped. Press, 1996.
6. Zaitsev, B.K. Coll. cit.: 11 m - M.: Russian Book, 1999. - T. 5.
7. Moskvin, V.P. Expressive means of the modern Russian language. Tropes and figures. Glossary. - Rostov on Don: Feniks, 2007. Article Submitted 17.12.10
УДК 801
Б.А. Акаш, асп. филол. факультета МГУ, г. Москва, E-mail: [email protected]
НЕКОТОРЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ И ЯЗЫКОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРЕПОДАВАНИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА АРАБСКИМ УЧАЩИМСЯ
Изучая тот или иной язык, учащийся сталкивается с разными проблемами как языковыми, так и культурными. Языковой барьер легче преодолевается, нежели культурный. Данная статья посвящена такому важному вопросу, как взаимодействие языка и культуры в преподавании иностранного языка. В ней рассматриваются некоторые проблемы преподавания русского языка арабским учащимся.
Ключевые слова: картина мира, русский языка, арабский язык, метафора, система языка, языковая норма.
Неразрывная взаимосвязь языка и культуры стала объектом изучения еще с начала Нового времени. Ее анализировали Д. Вико, И. Гердер, В. фон Гумбольдт и другие ученые. В середине XX в. изучение данного отношения было в центре внимания многих ученых, как российских, так и зарубежных, в результате чего наметились некоторые подходы к изучению этого многоаспектного отношения. Первый подход, разработанный рядом российских культурологов, таких, как С.А. Ар-тановский, Г.А. Брутян, Е.И. Кукушкина, основан на положении о том, что взаимосвязь языка и культуры сводится к движению в одну сторону. Это означает, что если язык отражает действительность, а культура есть естественный компонент этой действительности, то язык оказывается простым отражением культуры. В случае возникновения каких-либо изменений в действительности это отразится в культуре, а затем в языке. Во втором же подходе, созданном американскими лингвистами Э. Сепиром и Б.Уорфом, была разработана гипотеза лингвистической относительности. Суть этой гипотезы состоит, во-первых, в том, что люди воспринимают мир по-разному - через призму своего родного языка, а во-вторых, в том, что язык не только употребляется для воспроизведения мыслей, но и сам формирует эти мысли. Согласно этой точке зрения, реальный мир существует так, как он отражается в языке. Это значит, что люди, говорящие на разных языках, видят мир по-разному. «Гипотеза Сепира-Уорфа исходит из положения, что язык является основой той картины мира, которая складывается у каждого человека и приводит в порядок (гармонизирует) огромное количество предметов и явлений окружающего нас мира» [1, с. 66-67]. Авторы данной гипотезы считают, что реальный мир создается благодаря языковым особенностям данной культуры. В различных культурах предметы реальной действительности по-разному воспринимаются в зависимости от того, как тот или иной народ относится к данным предметам. Если некий референт представлен в языке несколькими обозначениями, то это свидетельствует о важности этого предмета в данной культуре, например, в арабском языке насчитывается свыше 300 слов, характеризующих льва. Интерференция родного языка и родной культуры может быть камнем преткновения для изучающего иностранный язык и будущего переводчика. При изучении иностранного языка и культуры у учащегося возникает совершенно новая языковая и культурная картина мира, отличающаяся от его родной картины мира. Под влиянием новой картины мира человек начинает по-другому видеть мир, у него возникает новое представление о некоторых предметах и явлениях реальности, отличающееся от его первичного представления о тех же самых предметах в родной картине мира. Это доказывает в очередной раз необходимость снабжать учащегося соответствующими навыками и формировать у него компетенции, помогающие ему освоиться с новой языковой и культурной картиной мира. «Человек, говорящий на двух языках, переходя от одного языка к другому, изменяет вместе с тем характер и направление течения своей мысли, а дальнейшее течение ее влияет лишь непосредственно. Это условие может быть сравнимо с тем, что делает стрелочник, переводящий поезд на другие рельсы...» [2, с. 260]. Например, русское слово дом означает место жительства, место работы, любое здание и учреждение, в то время как арабский эквивалент обладает только первым значением, т.е. 'место, где живет человек'. Для передачи остальных значений русского дом в арабском языке употребляются другие слова. Это означает, что объем значений слова дом шире, нежели Кроме того, эти слова отличаются также тем, как носители арабского и русского языков представляют себе дом в первом значении. Для русских дом - это преимущественно квартира, состоящая из одной или нескольких комнат, для арабов же, населяющих, например, страны Аравийского полуострова, дом представляет собой строение в два или три этажа вместе с прилегающей к нему территорией. Когда арабский студент из вышеуказанных стран произносит
слово дом, в его сознании присутствует конкретное представление об этом объекте реальности. Однако это представление, имеющее своим источником первичную картину мира, отличается от понятий, стоящих за русским словом дом. Следует отметить, что в других арабских странах представление о доме как месте жительства совпадает с русским представлением.
Изучая тот или иной язык, студент более успешно и быстро осваивает язык, нежели культуру, к которой относится данный язык. Здесь встает вопрос: почему языковой барьер преодолевается легче, чем культурный? Вот, что пишет по этому поводу С.Н. Тер-Минасова << чем же барьер культур труднее, <<хуже>> барьера языков? В отличие от языкового, он невидим и не ощущаем. Столкновение с другими, чужими культурами всегда неожиданно. Родная культура воспринимается как данное, как дыхание, как единственная возможность видеть мир вокруг себя, жить по определенным, родным правилам, в соответствии с общепринятыми нормами, традициями, привычками. Осознание своей культуры как одной из многих, отдельной, особенной, приходит только при столкновении (знакомстве, взаимодействии) с иной культурой, особенно той, которая живет в иных странах, то есть иностранной» [3, с. 49] . Ошибки культурного характера воспринимаются более негативно, чем ошибки языковые. Это объясняется тем, что носители изучаемого языка терпимо воспринимают языковые ошибки иностранца. Некоторые даже могут исправить допущенную ошибку. А что касается культурных ошибок, то они непременно вызовут очень негативную реакцию, что может привести к скандалу. Причиной такого резкого отношения к культурным нарушениям является то, что представители изучаемого языка усматривают в такого рода нарушениях, во-первых, личное оскорбление, во-вторых, оскорбление всему обществу, к которому он относится, в-третьих, пренебрежение теми национально-культурными ценностями, некоторые из которых он считает священными. Несмотря на то, что подобные ошибки допускаются иностранцем ненамеренно, тем не менее представители той или иной культуры возмущаются несоблюдением культурного поведенческих стандартов. Для того чтобы не оказаться в таком неприятном, затруднительном положении, надо осмотреться вокруг, ознакомиться с другими мирами, культурами, воспринять и уважать другие национально-культурные ценности, избавиться от этноцентризма, т.е. избавиться от склонности оценивать все жизненные явления сквозь призму ценностей своей этнической группы, рассматриваемой в качестве эталона. Только это может послужить залогом успешной, полноценной и плодотворной культурной и, соответственно, языковой коммуникации.
Одним из первых и сугубо-культурных моментов, с которыми сталкивается приехавший в Россию арабский учащийся, является абсолютно новые для него формулы обращения, принятые в русской культуре. Согласно русскому речевому этикету, если человек знает имя и отчество своего собеседника, то к нему он обращается по имени и отчеству независимо от его социального статуса. Например, если журналист проводит интервью с президентом страны, то он будет задавать вопросы без обращения, а если будет обращаться, то по имени и отчеству. Такие формулы обращения, как господин президент, употребляются крайне редко. Если это спроецировать на образовательную сферу, то обращение студента к преподавателю в университете по имени и отчеству является вполне нормальным и не нарушает каких-либо правил речевого этикета, принятых в русской культуре. В арабской культурно-языковой традиции все выглядит иначе. Существуют разные формулы обращения в зависимости от социального статуса и возраста человека. При обращении к незнакомому человеку употребляются следующие формулы: -ш - господин или ¿1 -брат. Если же обращение адресовано знакомому человеку, то используются различные формулы с учетом социального статуса и возраста. Например, обращаясь к преподавателю, сту-
дент должен сначала произнести слово - доктор, потом имя преподавателя. Любое отклонение от данной формулы обращения является признаком дурного тона. Ни один студент не обратится к преподавателю иначе. При сопоставлении этого случая с соответствующим случаем в российской образовательной сфере мы можем увидеть принципиальное расхождение: если обращение арабского студента к преподавателю только по имени и отчеству является недопустимым, то употребление слова - доктор в обращении к российскому преподавателю сделало бы его странным.
Составляющими языковой картины мира являются, как известно, культурные ценности, обычаи и традиции, а в некоторых случаях и религия. Картина мира, в свою очередь, отражается в языке, в результате чего образуются разные языковые понятие такие, как: функциональные стили языка, языковая иерархия: языковая система, языковая норма и речевая норма (узус) и др. Под системой языка понимается совокупность языковых единиц разного уровня, грамматических форм, а также моделей, по которым они сочетаются, образуя речь. Кроме того, В. А. Ицкович писал, что «система языка это не то, что реально существует в языке, а все то, что может быть в нем создано» [4, с. 11]. Что касается языковой нормы, то она представляет собой «своего рода фильтр, который либо пропускает, либо задерживает то, что произведено на базе языковой системы: пропускает то, что реально существует в языке и функционирует в речи, и «отфильтровывает» те продукты системы, которых реально в языке не существуют и в нормальной речи не употребляются» [5, с. 41]. Продемонстрируем соотношение системы и нормы на следующем примере: система русского языка позволяет образовать множественное число от слова информация, но норма русского языка этого не допускает, ибо в соответствии с нормой русского языка данное слово имеет только единственное число; соответствующая же ему в арабском языке лексическая единица имеет как единственное, так и множественное число, т.е. норма арабского языка позволяет в данном случае образовать множественное число. А речевая норма определяется как языковые привычки носителей языка. Она менее категорична по сравнению с языковой нормой, например, если говорящий вместо того, чтобы сказать у меня нет пятидесяти рублей, сказал у меня нет пятьдесят (это нами уже зафиксировано), он таким образом нарушает нормы русского языка, то верная, с точки зрения языковой нормы, фраза мы совершили посадку, произнесенная пассажиром во время телефонного разговора со своей мамой, выглядела бы странной и вызвала бы удивление у сидящих рядом с этим пассажиром людей только потому, что она не уместна в данной ситуации. Другими словам, то, что противоречит норме языка, будет всегда неправильным, где бы оно ни звучало, а узус исходит из ситуации, в каждой ситуации употребляются характерные для нее средства языкового выражения. Приведем пример того, как одна и та же ситуация обозначается в арабском и русском языках разным в семантико-структурном плане выражениями, но одинаковыми по смыслу: осторожно, стекло! - т^Л ¿¿И (бук. поддающееся поломке). Это, на наш взгляд, весьма важный момент, на который должен обращать внимание как учащийся, так и переводчик, так как успешность коммуникативного акта зависит в отдельных случаях именно от знания коммуникантом принятых в данной ситуации способов выражения. Использование, например, арабским учащимся в своей речи вышеуказанной фразы непременно вызовет у русского недопонимание, что отразится на качестве коммуникации. Именно этот момент является источником многочисленных ошибок, допускаемых иностранным учащимся. Находясь в стране изучаемого языка, учащийся часто общается с носителями языка, сталкиваться с самыми разными ситуациями, что требует от него постоянного практического применения культурно-языковых знаний. Типичной является та ситуация, когда слова понятны, но непонятна суть сказанного. Во избежание часто
встречающихся проблем, возникающих из-за незнания учащимся соответствующих той или иной ситуации средств языкового выражения, считаем необходимым непрерывное знакомство учащихся со стандартными выражениями, принятыми языковым коллективом в различных ситуациях жизни. Особый акцент следует делать на тех сферах, где предполагается активное участие обучаемого. Исходя из собственных наблюдений, мы можем сказать, что, например, крайне сложной даже для учащихся среднего уровня, обладающих относительно хорошими языковыми компетенциями, оказывается та ситуация, в которой к ним обращаются с вопросом о том, как дойти до какого-либо места. Сказанное свидетельствует о том, что следует последовательно снабжать иностранных учащихся информацией о речевой традиции носителей языка.
Как уже было отмечено, картина мира имеет своим источником культурные ценности, традиции и религиозный компонент и находит свое отражение в языке - в его лексическом составе. Поскольку данные составляющие у народов мира разны, постольку различны и заложенные в лексических единицах значения. « Гумбольдт не отрицает того, что некоторое число различных слов можно «привести к общему знаменателю», но в подавляющим большинстве случаев это невозможно: индивидуальность разных языков проявляется во всем - от алфавита до представлений о мире; огромное число понятий и грамматических особенностей одного языка зачастую не может быть сохранено при переводе на другой язык без их преобразования» [6]. Действительно, не существует таких языков, где значения лексических единиц полностью совпадали бы. Выделяются следующие типы семантических соответствий между лексическими единицами каких-либо двух языков: 1) полное соответствие; 2) частичное соответствие; 3) полное отсутствие соответствия. Первую группу составляют однозначные слова. По сравнению с другими лексическими единицами, составляющими словарный состав того или иного языка, число данного типа слов невелико. Сюда относится: 1) имена собственные и географические названия;
2) научные и технические термины. Вторым типом семантических соответствий является частичное соответствие, чем характеризуется большинство лексических единиц. О частичном соответствии принято говорить тогда, когда в силу многозначности объем значений слова в том или ином языке оказывается шире, нежели у соответствующего слова в другом языке. Например, арабскому глаголу ^»Згоответствуют два русских глагола: идти и ходить. Это значит, что в одном случае он соотносится с глаголом идти, а в другом с глаголом ходить. И так предложение Ь^ЬЛ ^I <-ЛШ1 <->3 переводится на русский с использованием глагола идти: студент пошел в университет. Тот же самый глагол может быть употреблен в другом предложении ¿>3 Га^ЬЛ I ¿±>3 ¿¿>. Данное предложение переводится в русское предложение, которое содержит глагол ходить: ходил ли ты сегодня в университет? Да, ходил.
Третий тип составляют так называемая безэквивалентная лексика, связанная преимущественно с реалиями, т.е. предметами и понятиями действительности, характерными для того или иного языкового коллектива и отсутствующими у представителей других культур. Если рассмотреть данный тип лексики с точки зрения перевода, то подобные слова передаются на другие языки как правило следующими способами: 1) транслитерацией и транскрипцией; 2) калькированием;
3) описательным переводом; 4) приближенным переводом; 5) трансформационным переводом. Примером безэквивалентной лексики, вошедшей в арабский язык является термин перестройка. Примечательно, что данное слово было передано на арабский язык двумя способами: транслитерацией и калькированием. То есть в одних текстах можно увидеть такой вариант Ьтьт, а в других I. Данное слово до той степени закрепилось в арабском языке, что во многих случаях нет необходимости сопровождать его комментарием, раскры-
вающим смысл, т.е. оно уже предполагается известным большинству арабской аудитории.
Следует, однако, обратить внимание на то, что картина мира находит свое отражение не только в лексическом составе того или иного языка. Это понятие гораздо более широкое, оно распространяется на грамматический строй языка, синтаксическое строение предложения, порядок слов, фразеологические обороты, метафорические выражения и многое другое. Следовательно расхождения, проявляющиеся в лексическом составе, мы можем увидеть и в вышеуказанных аспектах. Проиллюстрируем эти разницы на примере порядков слов и метафор. В русском языке в нейтральной речи слово, которое несет на себе коммуникативную нагрузку, является центром сообщения и помещается в конце предложения. В арабском же языке слово, содержащую центральную информацию, говорящий ставит в начале сообщения «слово, находящееся в начале высказывании пользуется абсолютной значимостью, представляет собой тот важнейший смысловой компонент, что говорящий хотел подчеркнуть. Расположение слов зависит от важности той роли, которую слово выполняет в предложении — первое важнее второго, второе важнее третьего и т. д.» [7]. Приведем еще пример, касающийся другого аспекта порядка слов, а именно - порядка следования членов предложения. Согласованное определение в русском языке располагается обычно перед определяемым словом, в то время как в арабском языке оно ставится после определяемого слова.
Что же касается метафоры, то она является той сферой языка, где наиболее ярко выражены представления той или иной нации о действительности. В метафорических выражения воплощается отношение языкового коллектива к разным предметам жизни « метафору нередко образно представляют как зеркало, в котором вне зависимости от чьих-либо симпатий и антипатий отражается национальное сознание»[8, с. 123]. Метафора, как ее определяют ДЖ. Лакофф и М. Джонсон, - « это прежде всего способ постижения одной вещи в терминах другой, и таким образом ее основная функция заключается в обеспечении понимания» [9, с. 62]. Суть метафорического мышления заключается в том, что с его помощью человек познает мир, осмысляет новые явления жизни, которые порой оказываются смутными, применяя аналоговые возможности. Это означает, что в мыслительной деятельности человек оперирует не только рациональным мышлением, но и метафорическим, от чего, во многих случаях, зависит понимание сущности того или иного явления. Одной из главных предметных основ метафоры в арабской культуре является концепт «время». Он находит свое отражение во многих метафорических выражениях, поговорках, пословицах. Например, в арабском языке есть такое словосочетание -бук. убить время, которое употребляется тогда, когда человек тратит время впустую. В данном выражении время представ-
Bibliography
лено как одушевленное существо, которого можно убить. В других словосочетаниях таких, как fj^ui - бук. порвалось время, время приобретает другой образ: здесь оно уподобляется тому предмету, которое может рваться, например, веревка. Данное выражение соответствует русскому время истекло. Концепт «время» является также частотным компонентом многих пословиц и поговорок: : 4*l£¡¿J ql ^LulS CjíJl (бук. время подобно мечу; если ты его не рубишь, то оно тебя рубит.) В этой пословице время метафорически уподобляется такому опасному оружию, как мечу, для обозначения значимости времени и в то же время подчеркиваются те последствия, которые могу возникнуть, если человек не бережет времени. В этой пословице заложен призыв к благоразумному пользованию временем, бережности в обращении с ним, ибо время вернуть назад невозможно.
Последний и весьма важный момент, который мы хотим осветить, касается русского вида. В силу разнообразия функций и специфики вида в русском языке данная тема является одной из сложнейших, с которыми сталкиваются арабские учащиеся. Понятия вида, как такового, не существует в арабском языке, что является камнем преткновением для восприятия этого нового для арабского учащегося лингвистического явления. Попытаемся частично решить данную проблему на материале конкретно-процессного и общефактического значений глагола НСВ прошедшего времени. Нам представляется, что для передачи или объяснения конкретно-процессного значения следует употреблять следующую конструкцию: быть в прошедшем времени + глагол: Что вы там делали? -Репетировали спектакль - </j-i ■ (új* Oj^ J b^jiJJ -JJijj . Данная конструкция может быть использована также относительно общефактического значения, а именно -когда речь идет о разобщенности действия и его результата с моментом речи: Раньше он писал стихи - Ц juJl cj qJÍ . Когда общефактическое значение употребляется с целью констатировать факт, то значение передается с помощью следующей конструкции: глагол, выполняющий функцию наречия уже + глагол: вам знакома эта книга? - да, я читал ее - ck Jj qIj ^J-iui, ¿U '' J :<J 11 lja ju.
Итак, становятся очевидными важность учета того факта, что предметы действительности в большей степени у разных народов совпадают, но отношения к этим предметам оказываются разными. Определяющую роль играет здесь расхождение в картинах мира, проявляющееся во многих аспектах: от алфавита до представлений о мире, необходимость рассмотрения межъязыковых и социокультурных соответствий при преподавании иностранного языка. Успех межъязыкового и межкультурного общения во многом зависит от того, обладает ли коммуникант или переводчик, наряду с языковой компетенцией, лингвокультурологической компетенцией, оказывающей большое влияние на результат коммуникации.
1. Sadokhin, A.P. Intercultural communication. - Moscow: Alfa-M, Infra-M, 2009.
2. Potebnya, A.A. Aesthetics and poetics. - Moscow: Art. 1976.
3. Ter-Minasova, S.G. War and Peace, languages and cultures. - M.: Word / Slovo. 2008.
4. Itskovich, V.A. language norms. - M., 1968.
5. Latyshev, L.K. Technology transfer. - Moscow: The Academy. 2008.
6. Bogatyrev, I. What is a picture of the world / / Journal of the Russian language and literature for students. " - 2009. - № 8.
7. Abuhaka, A. Rhetoric and literary analysis. - Beirut, 1988.
8. Chudinov, A.P. Political Linguistics. - M.: Flint: Science. 2008.
9. Lakoff, George., Johnson M. Metaphors we live by / J.. Lakoff, M. Johnson. - Moscow: Publishing LKI, 2008.
Article Submitted 17.12.10
