CC BY
266
Научная смена
Вестник ДВО РАН. 2012. № 5
Буравлёв Игорь Юрьевич
Окончил Институт механики, автоматики и передовых технологий Дальневосточного государственного технического университета (магистратура по направлению «Материаловедение и технология новых материалов»).
Имеет диплом о дополнительном высшем образовании с присвоенной квалификацией «преподаватель высшей школы». Во время учебы в вузе под руководством А. А. Поповича и В.П Ревы занимался проблемой получения наноразмерного монокарбида вольфрама.
По окончании вуза в 2009 г. поступил в аспирантуру Института химии ДВО РАН по специальности «физическая химия». В настоящее время под руководством А. А. Юдакова готовится к защите диссертации на соискание ученой степени кандидата наук.
Область научных интересов: разработка физикохимических аспектов технологий реставрации и консервации предметов истории, культуры и искусства.
И.Ю. Буравлёв является соавтором 11 научных работ, принимал участие в ряде российских и международных научных конференций. В 2011 г. занял призовое место на конкурсе-конференции молодых ученых ИХ ДВО РАН. Сотрудничает на контрактной основе с Музеем археологии и этнографии Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. В качестве куратора по научной консервации принимал участие в международных археологических экспедициях. Имеет опыт стажировки в Российско-Японском центре «Металлообработка» (ДВФУ). Стипендиат Корейского фонда международных исследований. Непосредственный практический опыт реставрационно-консервационной работы приобретал на стажировках в одном из ведущих мировых реставрационных центров - в лаборатории научной консервации Государственного музея Республики Корея, г. Сеул (при поддержке Министерства культуры, спорта и туризма Республики Корея в рамках программы Cultural Partnership Initiative), а также в Государственном университете культурного наследия, г. Пуё (при поддержке Корейского фонда международных исследований, Korea Foundation).
УДК 7.025
И.Ю. БУРАВЛЁВ
Некоторые аспекты реставрационно-консервационной практики
Рассмотрены некоторые аспекты реставрационно-консервационной практики: роль естественной науки в реставрационном процессе; значимость археологического подхода в реставрации; особенности профессионального мировоззрения и обучения реставратора. Обозначен круг проблем и задач реставрационно-консервацион-ной практики на Дальнем Востоке.
Ключевые слова: реставрация, консервация, археологические объекты.
БУРАВЛЁВ Игорь Юрьевич - младший научный сотрудник Инженерно-технологического центра (Институт химии ДВО РАН, Владивосток). E-mail: buravlev_igor@yahoo.com
Some aspects of restoration and conservation practice. I.Yu. BURAVLEV (Institute of Chemistry, FEB RAS, Vladivostok).
The paper considers some aspects of restoration and conservation practice: the role of natural science in conservation and restoration process; the importance of archaeological approach in restoration; peculiarities of professional philosophy and training of restorer. A range of challenges and problems of restoration and conservation practice in the Russian Far East is outlined.
Key words: restoration, conservation, archaeological objects.
Консервация предметов культуры, истории и искусства - один из ярчайших примеров методологического сопряжения естественных и гуманитарных наук. Наука о консервации1 - это полидисциплинарная область, которая в широком аспекте представляет собой совокупность направленных действий, предпринятых для понимания и изучения свойств материалов и процессов разрушения объектов культуры, истории и искусства.
Наука о консервации возникла как результат осмысления реставрационной практики и получила научное обоснование после продолжительного эмпирического периода. Первая специализированная реставрационная лаборатория - химическая лаборатория Старого музея в Берлине - была организована в 1888 г. с главной целью - использовать естественнонаучный подход как инструмент в искусствоведении. В настоящее время понятие «консервация» сильно расширено. В ряде случаев такие операции, как техническое обслуживание или ремонт, тоже определяются как консервация. Здесь уместно процитировать Джорджо Бонсанти (Georgio Bonsanti): «Если стул сломается, он будет отремонтирован. Если же стул был сделан Андрэ Брустолоном, он будет законсервирован» (Цит. по [13, p. 28]).
Особенно быстрыми темпами наука о консервации стала развиваться в середине 1970-х годов. В настоящее время накопилось большое количество публикаций о современном состоянии консервации и перспективах ее дальнейшего развития [1-3, 8, 11, 13, 15-17]. Существуют сильные с точки зрения прикладной составляющей обзорные работы [5, 6, 14]; изданы справочники по актуальным на сегодняшний день консервационным материалам [9], публикации, направленные на понимание физико-химических процессов разрушения, стабилизации и консервации исторических материалов [5, 7, 18]. Предпринимаются попытки моделирования возможного разрушения образцов [5, 10, 18]. Следует упомянуть и такой крупный проект, как реставрация парохода «Great Britain» [19], работу по подъему и консервации субмарины H.L. Hunley [12], проведенную университетом Clemson, США, штат Южная Каролина. Большинство существующих научных работ принадлежат перу зарубежных исследователей. В российской же литературе и научно-теоретическая, и прикладная стороны реставрационного процесса освещены недостаточно.
Современный уровень научно-технического развития позволяет максимально снизить неизбежный риск, объективно присущий реставрационно-консервационному вмешательству. В настоящее время консервационные техники намного эффективнее и безопаснее для объекта, чем несколько десятилетий назад, только потому, что разработаны в соответствии с научными методами. В свою очередь центры реставрации по своему лабораторному и аппаратному оснащению становятся все более и более похожи на химические институты. Однако реставрационно-консервационное вмешательство не может быть строго регламентированным процессом, поскольку его объект по своей природе всегда уникален и требует индивидуального подхода. Специфика реставрационной деятельности такова, что ей во многом свойственны противоречия, эмпирические суждения и предрассудки профессиональной психологии.
Первыми теоретиками в реставрации считаются Джон Раскин (John Ruskin) и Эжен Эммануэль Виолле-ле-Дюк (Eugene Emmanuel Viollet-le-Duc) (см. [1, 2, 13]). Эти две личности стали иконами, символизирующими две крайности в отношении реставрационного
1 Дословный перевод устоявшегося в зарубежной науке названия «Conservation science».
вмешательства, между которыми и в настоящее время находится реставратор. Дж. Раскин чрезвычайно резко возражал против всяких попыток вторжения в художественную ткань памятников зодчества, считая, что ничего из настоящего не должно тревожить оригинальные следы прошлого. Согласно Раскину, реставрация - это ложь. В противоположность его мнению, Виолле-ле-Дюк полагал, что произведение искусства должно быть восстановлено настолько тщательно, насколько это возможно, а сам реставратор имеет право на сотворчество с автором. Согласно Виолле-ле-Дюку, процесс реставрации - это метод изучения.
Концепция Раскина впоследствии нашла себя в так называемом принципе минимального вмешательства. Согласно этому принципу недопустимо при реставрации закрывать подлинную работу автора и вносить в предмет свои домыслы, основанные на субъективных эстетических предпочтениях; необходимо сокращать реставрационные операции до необходимого минимума, обеспечивающего стабильность материала. Принцип минимального вмешательства получил новый импульс под воздействием эстетики минимализма 1960-1970-х годов (см. [1]). Минимализм как философско-эстетическое течение стал своего рода оправданием минимизации реставрационного вмешательства, призывая реставратора выходить за рамки понимания предмета только как материального объекта и осознавать его историческую и художественную ценность, его физическую, эстетическую и историческую аутентичность. Концепция Виолле-ле-Дюка нашла отражение в так называемом археологическом подходе к реставрации. Археологи XIX в. наделили реставрацию формой и этикой научного исследования - реставрационное раскрытие памятников проводится по правилам археологических раскопок. При таком подходе реставрация представляет собой один из способов обеспечения исследовательского процесса документально-фактологической базой [11]. Приверженность большинства европейских специалистов принципам археологической реставрации была подтверждена на Втором международном
Поднятая с морского дна субмарина Н.Ь. Нип1еу на этапе транспортировки к месту проведения консервации, 2001 г. [12]
конгрессе архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам в Венеции (1964), решения которого получили название «Венецианская хартия». Знаменитым стало положение Венецианской хартии о том, что «реставрация должна прекращаться там, где начинается гипотеза».
Обучение реставрации. Реставрация не имеет четких обобщающих теоретических основ. Профессионально образованный реставратор в своей работе ограничен рамками научных принципов и требованиями этического кодекса. Образ мысли и реставрационные навыки трудно преподаваемы и трудно изучаемы. Для проведения реставрационно-кон-сервационных работ чрезвычайно важны адаптивные умственные способности, поскольку в основе деятельности большинства профессионалов-практиков лежат так называемые микрорешения, которые сложно отобразить в отчетной форме или в реставрационном паспорте. Знания и опыт в реставрации приобретаются исключительно на практике от мастера к ученику, через личные ошибки - к личному опыту. Качество этих знаний и навыков не может быть измерено объективно.
Научная компетенция и широта профессиональных интересов реставратора оцениваются по таким же высоким меркам, как и умение владеть скальпелем и кистью. Разработка и реализация реставрационных процессов требуют от практиков умения анализировать результаты применения различных методов, принимать важные решения по технологическому использованию материалов, ориентироваться в вопросах регулирования температурно-влажностного и светового режимов.
Перед реставратором всегда стоят проблемы выбора цели и средств. Многообразие инструментов и средств консервации говорит о том, что специалист должен иметь широкое представление о научных методах и оборудовании. Но, к сожалению, консерватор не может обладать энциклопедическими знаниями. Достаточно редко встречается специалист, способный проводить работу с различными типами материала на равновысоком
Неразрушающий экспресс-анализ бронзового сплава на элементный состав с помощью портативного рентгенофлуоресцентного спектрометра
уровне. Автор данной статьи, имея многократный опыт восстановления металлических и керамических изделий, знает, что даже такая, казалось бы, примитивная операция, как склеивание разбитого керамического сосуда или железной панцирной защиты, может растянуться на месяцы лишь потому, что аккуратности и логики мысли здесь не всегда достаточно. Часто из нескольких сотен фрагментов практически невозможно с первой попытки собрать единое целое. А необходимость «переделать» такую работу представляет собой не что иное, как нарушение методики, и однозначно влечет за собой в той или иной степени дестабилизацию материала. Именно поэтому, говоря о времени, необходимом для обучения, профессиональные реставраторы часто называют срок в 10 лет.
Немаловажны и личностные установки мастера. Например, история российской реставрации знает таких специалистов, как химик и искусствовед В. А. Шавинский, чей персональный интерес к искусству дополнялся глубоким научным знанием. В настоящее же время мы можем встретить прекрасно обученных специалистов, не имеющих призвания. Отчасти это может быть связано с тем, что во второй половине XX столетия консервация стала университетской дисциплиной, процесс получения знания и навыков стал более доступным, что не могло не снизить уникальный статус этой редкой профессии. Так, Университет культурного наследия Республики Корея ежегодно выпускает до 20 бакалавров по направлению научной консервации. Однако более половины из них оказываются не трудоустроенными по специальности, как правило, по двум причинам: высокая конкуренция и неудовлетворенность выбранной профессией.
Автор статьи много общался со студентами вузов, выпускающих специалистов-консерваторов. Как правило, студенты приходят в эту специальность, имея о ней одно из двух представлений. Первое связано с некой реставрационной романтикой или же, если речь идет о работе с археологическими предметами, романтикой археологической. Студент видит себя будущего в роли соавтора великих мастеров прошлого. У такого представления есть соответствующий ассоциативный ряд: спокойная обстановка реставрационной мастерской, приглушенный свет, кропотливая творческая работа под
Механическая очистка бронзовой поверхности
увеличительным стеклом, атмосфера буддийского спокойствия. Вторая категория абитуриентов представляет себя в роли ученых. Однако не тех, которые делают нечто скучное и малопонятное обывателю, а тех, которые работают с чем-то таким, что заинтересует любого. Ассоциативный ряд этой категории абитуриентов: белый халат, лабораторная атмосфера, сложное аналитическое оборудование. Таких студентов привлекает фундаментальная естественная наука и операционная работа на сложном оборудовании. Оба этих представления подпитываются уникальностью профессиональных навыков и высокой социальной значимостью профессии реставратора. В реальности же дело обстоит более прозаично. Большинство объектов консервации (например, массовые археологические находки) требует минимального, весьма примитивного комплекса мероприятий - совокупности крайне длительных монотонных процессов, для которых необходимы предельная сосредоточенность и терпение. Профессиональная пригодность в таких случаях определяется исключительно предрасположенностью человека к выполнению им медитативной работы. Если же студент такой усидчивостью не обладает, ничего, кроме разочарования от выбора специальности, его не ждет. Таким образом, абитуриент должен быть готовым до 50% рабочего времени проводить, глядя в бинокуляр и удаляя с поверхности, скажем, бронзового столового прибора тысячелетнюю грязь, часто со скоростью расчистки поверхности не более чем 2 см2/ч, или, что куда сложнее, восстанавливая «археологический» облик предмета, если тот по какой-то причине (например, по причине некачественной консервации) был утерян. Далеко не каждый человек имеет внутренние установки, сопоставимые с работой такого плана.
Естественно-научные методы в археологии. Современное археологическое исследование уже невозможно представить без применения естественно-научных методов, которое требует грамотно поставленной цели анализа, подбора адекватной методики пробо-подготовки и, самое сложное - интерпретации полученных данных.
В каких же направлениях исследований естественно-научные методы приходят на помощь археологии?
Восстановление археологического вида неудачно отреставрированного железного предмета
Консервация прежде всего упирается в точное определение материала объекта. Без точных сведений о природе материала, его свойствах и технике изготовления приступать к консервации нельзя. Естественно-научный анализ позволяет получить информацию о предмете, которую невозможно извлечь используя традиционные археологические приемы. Он позволяет понять связь между составом и свойствами, роль различных элементов, сознательность и случайность их использования, определить, почему одни материалы в условиях захоронения разрушаются почти полностью, а другие остаются неповрежденными. Археолог, как правило, не может самостоятельно расшифровать полученные данные. При этом, бывает, он дает крайне непрозрачную задачу «найти хоть что-нибудь», тем самым ставя химика в тупик. Существует определенного рода проблема в коммуникации ученых и реставраторов, поскольку научные методы решения реставрационных задач зачастую слишком сложны в практическом исполнении или вообще далеки от реальной реставрационной практики. Действительно, научное исследование в этой области может быть и неприменимо на практике, поскольку у практической реставрации нет особой нужды выходить за рамки решения поставленной перед ней конкретной задачи с целью выявления общих законов природы. То есть между научным исследованием и его практическим воплощением далеко не всегда есть корреляция. Ученый приходит в консервацию, не имея опыта консервационной работы и не предполагая в дальнейшем его приобретать. Он зачастую должен вступать в дискуссию с реставратором, причем боится получить не всегда хорошо сформулированный вопрос. Здесь уместно процитировать доктора Мэри Стригел (Mary Striegel): «The scientist searches for truth. The conservator searches for solutions»2 (Цит. по: [13, р. 124]).
Немаловажно и то, что информация, полученная при анализе предмета истории, чаще всего не имеет существенной значимости за пределами археологического исследования. Известны работы [7], направленные на понимание механизмов разрушения железа в условиях многовековой грунтовой коррозии, поскольку археологическое железо представляет собой единственный возможный образец такого разрушения. Результаты подобных исследований могут использоваться разве что в прогнозировании поведения материала железных контейнеров, предназначенных для утилизации отходов.
Археология все чаще и чаще встречается с необходимостью установления подлинности предметов. Автор имеет опыт установления подлинности древних бронзовых сплавов, число подделок которых в настоящее время растет. Проблема в том, что при современном уровне знания истории и технологии прошлого изготовить подделку не составляет труда, причем установить ее «современность» бывает крайне затруднительно. Низкокачественные подделки под древнюю бронзу легко выявить полуколичественным рентгенофлуоресцентным спектрометрическим анализом путем определения содержания в сплаве современных легирующих элементов или высоких процентных содержаний цинка. Химический состав сплава может очень точно соответствовать современным аналогам, что одновременно и удивляет, и настораживает. Случается так, что комплексный физико-химический анализ материала не показывает никаких отклонений от нормы, но при этом однозначно подтвердить подлинность не удается. В таких случаях археологи шутят, что единственный способ быть полностью уверенным в подлинности предмета - это лично найти его в экспедиции.
Комплекс консервационных мероприятий, независимо от типа материала, завершается формированием благоприятной среды хранения или экспонирования предметов. Прямые формы воздействия на объект консервации, такие как механическая расчистка, дехлорирование, склеивание, нанесение защитного покрытия, называют «прямой консервацией». К непрямым формам воздействия относится, в частности, превентивная консервация. Она предполагает изменение не объекта, а среды вокруг него, прежде всего создание
2 Ученый ищет правду. Консерватор ищет решение.
благоприятных условий хранения с целью снизить риск повреждения произведений. Сюда входят контроль за температурно-влажностным режимом в музейных помещениях и условиями хранения и экспонирования, меры безопасности при транспортировке культурных ценностей, все аспекты защиты от биологических агентов, освещения и атмосферных загрязнений. Стереотипы общественного сознания определяют ценностный статус произведения, поэтому к факторам превентивной защиты памятников относится также формирование благоприятной для сохранности культурно-социальной среды - своего рода нравственного климата, что подчас важнее температурно-влажностных показателей. Например, для археологии в Приморском крае представляет угрозу феномен так называемых черных археологов, которые фактически разграбили многие уникальные памятники средневековья. Одним из ярких примеров преступления против человечности в современной истории служит печально известный памятник архитектуры Намдэмун (также известный как Суннемун, Южные ворота, кор. - один из старейших архитектурных памят-
ников Сеула, построенный в XIV в., входящий в список национального достояния Кореи под первым номером. В феврале 2008 г. в здании Намдэмун вспыхнул пожар, причиной которого стал поджог сооружения гражданином Республики Корея, выразившим таким образом свой протест властям.
Как видим, вопрос сохранения предметов истории в широчайшем аспекте включает в себя вопросы обеспечения безопасности, правовые вопросы и вопросы страхования.
Ворота Намдэмун, 11 февраля 2008 г. (http://www.newsland.ru/news/detail/id/221330/)
Автору посчастливилось в качестве стажера поработать в лаборатории научной консервации Государственного музея Республики Корея (г. Сеул), а также в Государственном университете культурного наследия (г. Пуё). Масштабы реставрационных работ и уровень оснащенности реставрационных центров в этой стране поражают.
Современный уровень развития различных научных и инженерных областей в Республике Корея делает ее уникальным информационным ресурсом. Наука о консервации в этом отношении не является исключением. Национальное самосознание и чрезвычайно трепетное отношение корейского народа к своей культуре и истории сделали вопрос сохранения культурного наследия одним из важнейших. Лаборатория научной консервации Государственного музея Республики Корея - в числе ведущих мировых реставрационных центров. Следует отметить, что реставрационные центры в Южной Корее отличаются самодостаточностью: они имеют собственный парк аналитического оборудования и квалифицированный персонал, чье профессиональное образование лежит на стыке многих дисциплин. Одна из особенностей корейской консервации - широко практикуемое использование традиционных для Кореи материалов и техник. В Корее стремятся к сохранению максимальной аутентичности консервируемых объектов, используя реставрационные материалы, произведенные по воссозданным старинным технологиям и некогда существующим традициям. При таком подходе максимально ограничивается применение современных материалов, которое неизбежно из-за утраты исторических технологий или по каким-либо другим причинам. Работа по консервации часто превращается в крупномасштабные проекты, существенной долей которых является анализ древних материалов и глубокое историческое исследование сопоставимости тех или иных технологий. Таким образом воссоздаются, например, архитектурные строения, которые могут очень точно повторять оригиналы элементами декора, при этом, если речь идет, скажем, о пигментных составляющих, то не только цветом и методом нанесения, но и химическим составом и происхождением вещества, образующего тот или иной материал. Автор статьи в качестве стажера принимал участие в процессе восстановления технологии пигментов, используемых для украшения традиционных для Кореи зданий «ханок». Работа такого плана включает в себя весьма длительный процесс пробоотбора пигментов всех требуемых цветов, анализа элементного и фазового состава и далее длительной процедуры экспериментального подтверждения соответствия воссозданного пигмента оригинальному, с нанесением его различными способами на различные древесные материалы и испытанием в климатических камерах.
Что касается нашего Дальнего Востока, здесь к настоящему времени актуализировались проблемы, связанные с использованием естественно-научных методов исследования в археологии, консервации и хранении предметов истории: 1) отсутствие специализированного реставрационного центра; 2) отсутствие методик лабораторной консервации материалов, слабое внедрение методов консервации в полевой археологической работе; 3) необходимость оснащения музейных выставочных залов и хранилищ оборудованием по контролю температурно-влажностного режима и освещения; 4) низкий уровень использования естественно-научных методов анализа в археологическом исследовании.
Территория Приморского края представляет собой своего рода «археологический Клондайк». Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН располагает уникальной коллекцией экспонатов культурного наследия народов, обитавших на юге Дальнего Востока в древности и средневековье, среди которых доминирующая часть представлена археологическим железом эпохи государств Бохай, Цзинь и Дун Ся. В результате отсутствия эффективных методик консервации и острой необходимости реконсервации ранее обработанного материала большинство этих археологических предметов постепенно разрушаются, чем наносится невосполнимый ущерб материально-фактологической базе дальневосточной исторической науки. В связи с этим в 2009 г. было принято решение о проведении совместно с Институтом химии ДВО РАН
исследовательских работ и создании лаборатории по изучению, реставрации и сохранению археологического металла.
В полевой археологический сезон 2010 г. была организована первая совместная археологическая экспедиция обоих институтов. По результатам четырехмесячной экспедиции разработано методическое пособие, в котором описаны мероприятия, предпринимаемые в полевых условиях, - первое учебное пособие по данной теме, выпущенное на Дальнем Востоке [4].
Эффективность лабораторной стабилизации во многом определяется тем, как скоро после извлечения предмета из грунта она началась. К примеру, при классической методике стабилизации археологического железа щелочной обработкой идеальным можно считать случай, когда стабилизация начинается в первые часы после его извлечения из среды захоронения. В случае с предметами, претерпевшими длительное хранение в незаконсер-вированном состоянии, классический подход к стабилизации материала неэффективен. Возникла необходимость создания такого метода, который сопровождался бы высокой интенсивностью диффузионных процессов при изменении условий среды. В Инженерно-технологическом центре ИХ ДВО РАН был разработан метод так называемой стабилизации субкритическими растворами. Он заключается в обработке железных предметов щелочными растворами в гидротермальных условиях. Состоятельность метода подтверждается улучшением качественных показателей и значительным сокращением времени процесса (см. нашу с соавторами статью в наст. номере журнала). Дальнейшие исследования в области стабилизации археологического железа связаны с улучшением контролируемости этого метода. В перспективе варьирование режимных параметров и свойств среды позволит минимизировать негативное воздействие обработки на исторический материал, т.е. применение метода станет возможным для обработки сложных с точки зрения стабилизации археологических объектов, например сильно разрушенных, имеющих множественные области концентрации напряжений или просто высокую степень минерализации.
Стоит также отметить, что, хотя археологические металлы и представляют собой наиболее проблемный объект для приморской археологии, помимо металлических находок есть и другие, в том числе из органических материалов, консервация которых еще более сложный, запутанный и не терпящий ошибок процесс. Сложно реализуема на практике задача стабилизации предметов, состоящих из нескольких материалов. Как правило, консервация вынуждена смещаться в сторону сохранения наиболее значимого из них. Необходимо также грамотно организовать работу в полевых условиях. Так как в полевые археологические сезоны на территории Приморского края ведут работу 15-20 экспедиций, нужна мобильная лаборатория, способная их обслуживать. Так что в настоящее время наука о консервации представляет собой широчайшее поле для исследований.
Итак, в настоящей статье на основе обсуждения некоторых аспектов реставрацион-но-консервационной практики сделана попытка дать ответ на вопрос о том, кто же такой современный реставратор-консерватор, работу какого плана он призван выполнять, как должен мыслить, как обучаться. Пожалуй, наиболее актуальным для реставрации остается вопрос трансформации идеи, созданной фундаментальной наукой, в методику, реализуемую на практике простыми техническими приемами с минимальным разрушительным эффектом. Согласно основной задаче реставрационно-консервационная практика требует декодирования сложной физико-химической составляющей из наукоемкой категории «поиска правды» в более понятную и прикладную категорию «простого решения». Гово -ря простым языком, консервации требуются специалисты, которые могут преобразовать «знаю, что нужно делать» в «знаю, как сделать». Казалось бы, ученый - это не тот, кто срочно нужен консервации, ей нужны прежде всего инженеры или технологи. Однако как в производстве, так и в консервации присутствие ученого может быть незаметно, но всегда заметно его отсутствие.
1. Бобров Ю.Г Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. М.: Эдсмит, 2004. 344 с.
2. Зверев В.В. От поновления к научной реставрации. М.: Гос. науч.-исслед. ин-т реставрации, 1999. 99 с.
3. Формаковский М.В. Консервация и реставрация музейных коллекций. М.: Красный печатник, 1947. 144 с.
4. Цыбульская О.Н., Буравлёв И.Ю., Юдаков А.А., Никитин Ю.Г Сохранение археологического металла. Владивоcток: Дальнаука, 2012. 90 с.
5. Antunes R.A., Costa I., de Faria D.L. A. Characterization of corrosion product formed on steels in the first months of atmospheric exposure // Materia. 2003. Vol. S, N 1. P. 27-34.
6. Cronyn J.M. The elements of archaeological conservation. L.: Taylor & Francis e-library, 2004. 32б p.
7. Dillmann P., Bёranger G., Piccardo P., Matthiesen H. Corrosion of metallic heritage artifacts. Investigation, conservation and prediction for long-term behavior. Cambridge: Woodhead publ. Ltd, 2007. 41б p.
S. Guichen G., de. Scientists and the preservation of cultural heritage // Science, technology and European cultural heritage: Proc. of the European Symp., Bologna, Italy, 13-1б June, 19S9. Oxford: Butterworth-Heinemann, 1991. P. 17-2б.
9. Horie C.V. Materials for conservation: organic consolidants, adhesives. Bodmin: MPG Books Ltd, 2002. 2S1 p.
10. Hou B., Xiang B. Study on corrosion simulation device for marine structural steel // Bull. Material Sciences.
2003. Vol. 2б, N 3. P. 307-310.
11. Kim Yong-Han. Conservation of cultural properties in Korea // The бШ Workshop for Korean art curators, Oct.
2004. Seoul: Korea Found, 2004. P. б3-б7.
12. Mardikian P. Conservation and management strategies applied to post-recovery analysis of the American Civil War submarine H. L. Hunley (18б4) // The Intern. J. Nautical Archaeology. 2004. Vol. 33. P. 137-14S.
13. Munoz-Vinas S. Contemporary theory of conservation. Oxford: Butterworth-Heinemann, 2005. 230 p.
14. Newey C. The science for conservators series. L.: Routledge. Vol. 1: An introduction to materials. 2000. 120 p.; Vol. 2: Cleaning. 2002. 111 p.; Vol. 3: Adhesives and Coatings. 2002. 140 p.
15. Tite M.S. Conservation science: a view from four perspectives // The interface between science and conservation. L.: British Museum, 1991. P. 15-23.
16. Torraca G. The application of science and technology to conservation practice // Science, technology and European cultural heritage: Proc. of the Europ. Symp., Bologna, Italy, 13-1б June 19S9. Oxford: Butterworth-Heinemann, 19S9. P. 221-232.
17. Torraca G. The scientist in conservation // The GCI Newsletter. 1999. Vol. 14(3), N S. P. 8-11.
1S. Wang Z., Xu C., Dong X. Localized corrosion and phase transformation of simulated archaeological iron // Chinese J. of Chem. Eng. 200S. N 1б(2). P. 299-305.
19. Watkinson D., Tanner M., Turner R., Lewis M. SS «Great Britain»: teamwork as a platform for innovative conservation // The Conservator. 2005. N 29. P. б3-7б.
