CC BY
28АНДРЕЕВ ГЕОРГИЙ ВИКТОРОВИЧ - аспирант Рязанского государственного университета им. С. Есенина. ANDREEV, GEORGIY V. - Ph.D. student of Ryazan State University. S. Yesenin (g.andreev@mail.ru).
УДК 94(420)081: 930.25
МОРГУНОВА О.А., БЕЛОГРУД И.Н. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ МИГРАЦИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ ВЕЛИКОБРИТАНИИ)
Ключевые слова: миграция, жители метрополии, Великобритания, эмиграционная политика, мигрантские общины, факторы миграции.
В статье исследуются некоторые аспекты миграционной политики Британии во второй половине XIX века. Сталкиваясь с новыми видами миграции и новыми этно-расовыми потоками, участвовавшими в процессе переселений, государство вводило различные механизмы регулирования этих процессов. В статье отмечается, что, вопреки существующим стереотипам, большинство миграционных кризисов в Британии были связаны с волнами иммиграции белых переселенцев. Обострение недовольства местного населения провоцировалось не столько расовыми различиями, сколько одномоментностью и массовостью переселения, а также острой конкуренцией за ресурсы. Миграционные программы Британии, получившие детальную правовую регламентацию в начале XX века, создавались по образу и подобию успешных государственных схем «перераспределения» населения, возникших в колониальный период и рассчитанных, в первую очередь, на круговую миграцию белых британцев.
MORGUNOVA, O.A., BELOGRUD, I.N.
SOME ASPECTS OF REGULATION OF MIGRATION IN THE SECOND HALF THE XIX - EARLY XX CENTURIES (ON THE EXAMPLE OF GREAT BRITAIN)
Keywords: migration, residents of the metropolis, Great Britain, immigration policy, migrant communities, factors of migration.
In the article examines some aspects of the British migration policy in the second half of the XIX - early XX century. Facing with a new types of migration and new ethno-racial flows that participated in the resettlement process, the state introduced various policies and mechanisms to regulate resettlement of changing migration flows. In the article notes that despite existing stereotypes, the majority of migratory crises in Britain were associated with waves of immigration of white settlers and provoked by fast and large-scale migration rather than rooted in racial differences. The migration programs of Britain, that received detailed legal regulation at the beginning of the XX century, were created in the image of successful state schemes of "redistribution" of the population that arose during the colonial period and were intended primarily for the circular migration of white Britons.
Сегодня довольно значительный интерес представляет изучение вопроса о том, в какой мере механизмы регулирования миграции, сложившиеся в поздне-колониальный период, оказали влияние на результаты Брекзита - общенационального голосования по выходу Великобритании из Европейского союза. В данном контексте отметим, что в то время, как существует обширная литература, посвященная последнему периоду миграции, -так называемой миграции эпохи глобализации - большая часть работ посвящена отдельным ее аспектам (пересечения границы, адаптации, нелегальности и сегрегации и т.д.) или же отдельным этническим, социальным, гендерным группам мигрантов, попытки рассмотреть государственные стратегии миграционной политики в контексте восприятия мигрантов коренным населением, особенно в исторической ретроспективе, довольно непоследовательны.
Что касается анализа миграционной политики Британии, то такие работы единичны и в основном являются частью сопоставительных обзоров процессов миграции в различных странах [Joppke, 2005; Hollifield 2014] [1, 2]. В данной статье предпринята попытка частично закрыть эту лакуну. В статье рассматриваются несколько волн миграций в (и из) Британии, хронологически относящихся ко второй половине XIX века. При этом обсуждаются:
- механизмы регулирования миграции в различные периоды;
- попытки взаимодействия государственных структур с британским обществом в связи с происходившими демографическими изменениями;
- практика использования массмедиа для обеспечения выбранной правительством политической программы.
В исследовании были использованы базы данных Национального архива Великобритании и Архива киноматериалов Пате.
В XIX веке в Британии сложилась система круговой колониальной миграции, в которой значительное число коренных жителей меняли место жительства, переезжая как из метрополии в колонии, так и обратно. В своих работах исследователь Сноу отмечал, что в первой четверти XIX века от 10 до 25 тысяч британцев покидали страну ежегодно в результате экономических сложностей. В 1830-е годы количество уезжавших еще более возросло [3]. В данном контексте государство все более активно участвовало в регулировании миграции. В 1840 году в Англии был создан отдел Колониальных земель и эмиграции (Colonial Land and Emigration Department). Основной задачей отдела стало содействие миграции. Наряду с этим, в период между 1847 и 1869 гг. (23 года) правительство выделило на переселение 4 млн. фунтов стерлингов [3].
Как показывают результаты поисков в газетном архиве за 1870 год, английская эмиграционная политика в этот период была направлена в первую очередь на малоимущую категорию жителей метрополии. Так, мы обнаружили, что дискуссионная статья о том, хорошо ли эмигрировать (с очевидным выводом «хорошо») была опубликована одновременно во многих региональных газетах - в Уэльсе, Лондоне, районе Оксфорда, северо-западе и северо-востоке Англии. Электронный поиск по фразе из обнаруженной дискуссионной статьи дал шесть идентичных, с точки зрения текста, публикаций в местных газетах в разных частях Англии, Шотландии и Уэльса.
Помимо пропагандистской поддержки для малообеспеченных жителей метрополии, имела место связь горизонтальной и вертикальной мобильностей среди образованного населения метрополии. Государственная служба в колониях и, в целом, опыт работы там, рассматривались как способ повысить социальный статус и упрочить финансовое положение. Интеллектуальные последствия опыта путешествий («being travelled») также считались позитивными социальными аспектами, увеличивающими шансы путешествовавших на укрепление положения в обществе. Участниками такой круговой миграции становились, естественно, в первую очередь белые образованные британцы. Перспектива «обратной» (возвращающейся) миграции поддерживалась системой школ с пансионами, куда зарубежные британцы отправляли детей, активно развивающимся туризмом, а также перспективой репатриации части семьи в следующих поколениях [частично об этом в Hickman, 1999]. Значительное число эмигрантов составляли также британцы -профессионалы, эмигрировавшие в другие страны, не являвшиеся Британскими владениями [4].
Однако и миграция малообеспеченных британцев также часто была круговой. Переселенцы и их дети не теряли связей с метрополией и могли вернуться, если это соответствовало их жизненным планам.
В середине XIX века метрополия в полной мере столкнулась с иммиграцией, причем в основном не цветной, а белой. Это была иммиграция извне империи. Первый Закон об иностранцах (Alien Act), одобренный в 1848 году, был отменен через два года в 1850 году, так как ни разу не использовался.
Британский исследователь Портер, анализировавший миграцию в конце XIX века, отметил: «Британское правительство попросту не могло препятствовать въезду иностранцев в страну, потому что в стране отсутствовали законы, которые позволили бы ему это сделать»
[5].
В конце XIX века в Лондоне и других крупных городах существовали небольшие землячества небелого населения. Однако даже по оптимистическим оценкам тогда в Британии не насчитывалось более пятидесяти тысяч цветных жителей. Несмотря на существовавшие расовые ограничения и стереотипы, «цветные» подданные империи формально не были ущемлены в гражданских правах. Так, в 1882 году в палату общин был
избран первый цветной член парламента - Д. Наороджи, победивший кандидата от консервативной партии. Это событие не осталось незамеченным. Нам удалось найти публикацию в газете «Пол Мол» от 7 июля 1882 года, в которой подчеркивалось, что новый член парламента, хоть и является представителем другой расы, в то же время имеет подданнство той же страны.
В то же время, первые негативные материалы в прессе появились в отношении белой иммиграции. В первую очередь это было связано с массовой иммиграцией жителей Ирландии. Эти негативные публикации продолжались до 30-х годов XX века. При этом в газетном архиве нам не удалось найти публикаций, которые говорили бы о положительной роли ирландских рабочих в экономике в этот период. Исключение составляла, пожалуй, лишь католическая пресса Англии и Шотландии. Так, например, в заметке 1928 года отмечалось, что прибытие ирландцев-католиков было воспринято в Абердине как «божье благословение». В самой Ирландии, отношение к эмигрантам, напротив, было позитивным. Здесь приветствовалось желание молодых людей изменить свою жизнь к лучшему, что находило отражение в местных газетах того времени.
Волны негативной прессы в метрополии совпадали с периодами активной белой иммиграции. Начиная с 1870-х годов, кроме ирландских мигрантов в Британию приезжало значительное число иммигрантов из Восточной Европы, Германии и Российской империи. Эти иммигранты, в отличие от ирландцев, не являлись поданными британской короны.
В частности, в начале века XX века значительно выросло русскоговорящее население Британии. Популярная серия изданий «Живой Лондон» (полное название "Living London: its work and its play, its humour and its pathos, its sights and its scenes") подробным образом знакомит нас с жизнью русскоговорящей колонии в Британии. Глава, посвященная жизни эмигрантов из Российской империи, написана автором, скрывшимся под псевдонимом граф Е. Армфелт. Вероятно, автор был представителем российской эмиграции, так как легко разбирался в различиях внутри этой диаспоры: «Среди иностранных сообществ русское в Восточном Лондоне имеет особый интерес. [...] На ум приходят сцены [из произведений] Толстого, стоит только столкнуться с пестрым и многообразным русским населением, теми, кто толпится на главных улицах, улочках и аллеях Ист-Энда» [6]. Эта глава представляет собой описание раннего транснационализма международных мигрантов и обращает внимание на способность мигрантов «перенести» на новую почву элементы родной культуры, а также на существовавшие у них тесные связи с кругом своих прежних контактов по месту рождения на новую почву элементы родной культуры, а также существовавшие у них тесные связи с кругом своих прежних контактов по месту рождения.
Армфельд описывает русскоговорящее население Лондона как несколько колоний, различающихся по социальному положению, но общающихся и живущих рядом и являющихся одной из примечательных особенностей тогдашнего Лондона. Он говорит о том, что значительную часть иммигрантов составляют евреи, не уточняя, по каким политическим причинам они оказались в Лондоне. В главе также неоднократно упоминаются «русские» жители Лондона. Автор отмечал, что существуют компактные поселения россиян со своими почтой, библиотекой, банками, врачами и аптеками и т.д. Здесь продавались русские лекарства по русским рецептам, работали кафе и рестораны, в которых подавались доставленные из Российской империи деликатесы (икра, копченый лосось, олений язык и так далее). От него мы узнаем о существовании системы финансовой поддержки оставшихся в России членов семей. По утверждению Армфельда, около миллиона рублей пересылались ежегодно в страну происхождения только через отделение Гетто Банка в Уайтчапел, который работал каждый день, за исключением субботы, до 10 часов вечера.
Армфельд открыто восхищался «свободной» страной, в которой живет: «Христиане и евреи смешиваются (commingle) друг с другом свободно в свободной Англии, и ворота гетто - знак прошлого». Любопытный контраргумент представляет название Гетто Банка, упомянутого выше. Армфельд пишет, что униаты и римские католики, раскольники всех сект, евреи-талмудисты и караимские евреи, и меннониты живут по соседству. Автор
продолжает: «Их национальные обычаи и их национальный язык (очевидно, имеется в виду русский язык, родной язык автора - авт.) служат соединяющими узами между ними» [6].
Далее автор выступает с далеко идущим заявлением о том, что «раса и вероисповедание (creed) не имеют значения в этом роящемся улье восточного Лондона» (ibid). Армфельд также описывает гетерогенность российской эмиграции, упоминая не только бедноту, но и профессионалов, в первую очередь, инженеров, деловых людей, а также студентов, туристов. Автор настаивал, что, хотя эмигранты из Российской империи представляли собой не только многонациональные, но и разнообразные с точки зрения классового состава круги, большинство «россиян даже высокого звания» (of higher order) придерживаются социалистических взглядов и чрезвычайно активны в общественных дискуссиях в своем кругу. Особую роль, по его мнению, в мигрантских общинах играли «временные», политически активные персонажи. Свобода, социалистическое сознание и жизненные перспективы, которые воспевает Армфельд, как новые возможности, открывавшиеся в Англии для мигрантов, совершенно по-иному воспринимались местным населением.
Однако уже в 1905 году, не без влияния русской революции, в газетах началась активная компания, в которой мигрантам инкриминировалась готовность совершить преступления и способность стать источником болезней. К примеру, в 1905 году вечерняя газета города Манчестера писала: «грязный, неимущий, несущие болезни, вредный (verminous) и замешанный в преступлениях иностранец, который вываливается на нашу землю... не должен быть допущен на остров».
Учитывая растущую актуальность проблем миграции, в 1905 году законодательство в отношении иностранцев было пересмотрено. Для того чтобы иностранцы - иммигранты, не являвшиеся субъектами короны, могли поселиться в Британии им предстояло доказать, что у них есть достаточно средств, для того, чтобы поддерживать свою жизнь в этой стране. Законодательный акт 1905 года предусматривал также скрининг в морских портах и возвращение назад нежелательных мигрантов за счет перевозчика, а владельцы «иммигрантских кораблей», подвергались штрафу. Причем таким кораблем признавалось судно, на нижней палубе (самой дешевой) которых было больше 20 иммигрантов. Британия отказалась в это время от провозглашенного ею свободного въезда «преследуемых» (термин беженец, возникнет позже), создав имущественный ценз для иммиграции.
Таким образом, миграционные программы Британии XX века создавались по образу и подобию успешных государственных схем «перераспределения» населения, возникших в колониальный период и рассчитанных, в первую очередь, на круговую миграцию белых британцев. Сталкиваясь с новыми видами миграции и новыми этно-расовыми потоками, участвовавшими в процессе переселений, государство приоритезировало некоторые группы иммигрантов, выбирая различные критерии (от политических и финансовых до этнорасовых). Оно создавало различные механизмы регулирования, начиная с политики открытых дверей и вплоть до селективного отношения к той или иной категории мигрантов через некоторое время после открытия новой миграционной схемы. В принятии решений об ограничении миграции играли значительную роль проявления недовольства населения метрополии (бывшей метрополии).
Интересно отметить, что хотя роль этно-расового фактора миграции в реформировании концепции британского гражданства не вызывает сомнения, большинство миграционных кризисов в стране было связано с волнами иммиграции белых переселенцев. Обострение недовольства провоцировалось не столько расовыми различиями, сколько одномоментностью и массовостью переселения, и острой конкуренцией за ресурсы.
В каком-то смысле, стратегии в области миграции, возникшие в период распада Британской империи, стали причиной сегодняшнего раскола общества. Попытка введения государственных и социальных механизмов регулирования миграционных процессов в Британии в позднеколониальный и постколониальный период имеет много общих черт с
периодом современных миграций с точки зрения попыток разработать различные механизмы регулирования этого процесса.
Литература и источники
1. Joppke, J. Selecting by Origin: Ethnic Migration in Liberal State. - Harvard: University Press, 2005.
2. Hollifield, J. et al. Controlling Immigration. A Global Perspective. - Stanford: University Press, 2014.
3. Snow, C.E. Emigration from Great Britain in Walter F. Willcox (ed) International Migrations, Volume II, NBER, 1931.
4. Кросс Э.Г. Англофилия у трона: Британцы и русские в век Екатерины II. Каталог выставки. - Лондон, 1992.
5. Porter, В. The refugee question in mid-Victorian politics. - London: Oxxford University Press, 1979.
6. Sims, G. Living London. London: Cassell and Co, 1902.
7. Сондерс Д. «Отзвуки русской революции 1905 года на берегах Тайна» // Русское присутствие в Британии / ред. Макарова Н, Моргунова О. - М.: Современная экономика и право, 2009.
МОРГУНОВА ОКСАНА АЛЕКСЕЕВНА - координатор проектов, Институт Международной Миграции и Гендерных Проблем (Брюссель), профессор, Российский университет дружбы народов, Высшая Школа Экономики. БЕЛОГРУД ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ - доктор философских наук, профессор Финансового университета при Правительстве РФ.
MORGUNOVA, OKSANA A. - Project Coordinator, Institute for International Migration and Gender Problems (Brussels), Professor, Peoples' Friendship University of Russia, Higher School of Economics (o_morgunova@hotmail.com). BELOGRUD, IGOR N. - Doctor of Philosophy, Professor at the Financial University under the Government of the Russian Federation (inbelogrud@fa.ru).
УДК 94(47)«1917/1921»:338.43
МАГОМЕДОВ Р.Р., ДЕРЯБИНА С.Р. СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА И СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ НА ЮЖНОМ УРАЛЕ (ФЕВРАЛЬ 1917 - МАРТ 1921 ГОДА)
Ключевые слова: Временное правительство, Советская власть, большевики, продовольственные органы, реквизиции, хлебная монополия, хлебозаготовки, Южный Урал.
В статье предпринята попытка анализа и сравнения продовольственной политики Временного правительства большевиков на Южном Урале Определяются общие и отличительные черты организации продовольственного дела и методов, использованных в ходе проведения хлебозаготовительных мероприятий. Показано, что система организации продовольственной работы Временным правительством и Советом Народных Комиссаров создавалась в сложных социально-экономических и политических условиях, вызванных Первой мировой и гражданской войнами. Отсутствие твердой власти на местах определило специфику создания продовольственных структур Временного правительства, которое не смогло создать централизованную систему заготовок продовольствия в губерниях. Более того, саботаж государственным хлебным реквизиций, обусловленный местническими интересами продовольственных органов, особенно на уровне волости, достиг огромных масштабов. В отличие от Временного правительства, большевикам удалось создать централизованную систему, исключающую параллелизм в хлебозаготовках, а также саботаж местных советов и продовольственных органов.
MAGOMEDOV, R.R., DERYABINA, S.R COMPARATIVE ANALYSIS OF FOOD POLICY OF THE PROVISIONAL GOVERNMENT AND THE SOVIET POWER IN THE SOUTHERN URALS (FEBRUARY, 1917 - MARCH, 1921)
Keywords: Provisional government, the Soviet power, the Bolsheviks, food authorities, requisition, grain monopoly, the grain procurements, the South Urals.
In the article attempted to analyze and compare the food policy of the Provisional government of the Bolsheviks in the southern Urals. It determined the general and distinctive features of the organization of food business and methods used in the course of grain procurement events. It is shown that the system of organization of food work by the Provisional Government and the Council of People's Commissars was created in the difficult socio-economic and political conditions caused by the First World War and the Civil War. The lack of firm local authority determined the specificity of the formation of the food structures of the Provisional Government, that could not organize a centralized system of food procurement in the provinces. Moreover, the sabotage of state bread requisitions, caused by local interests of food authorities, especially at the level of the parish, has reached enormous proportions. In contrast to the Provisional Government, the Bolsheviks managed to create a centralized system, eliminating the parallelism in grain procurements, as well as sabotage local councils and food authorities.
