CC BY
21Литература
1. Микаилов Ш. И. Сравнительно-историческая морфология аварских диалектов. Махачкала, 1964. 171 с.
2. Мадиева Г. И. Морфология аварского литературного языка. Махачкала, 1981. 160 с.
3. Алексеев М. Е., Атаев Б. М. Аварский язык. М., 1998. 142 с.
4. Тагирова З. М. Гергебильский говор аварского языка. Махачкала, 2006.
5. Микаилов Ш. И. Очерки аварской диалектологии. М.; Л., 1959.
6. Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков. М., 1988.
7. Гудава Т. Е. Ботлихский язык. Тбилиси, 1962.
8. Мадиева Г. И. Бежтинский язык. Махачкала, 1965.
9. Бокарев Е. А. Цезские (дидойские) языки Дагестана. М., 1959.
D. М. KHUCHBAROVA. SOME QUESTIONS OF EXPRESSION OF CATEGORY OF NUMBER OF NOUNS IN AVAR-ANDI-TSEZ LANGUAGES
The article is dedicated to the comparative analysis of methods of formation of plural form of nouns in avar-andi-tsez languages. The author singles out productive and unproductive suffixes, finds differentiation between limited and unlimited plural forms and gives forms of common plural forms in these languages.
Key words: category of number, morphological index, metathesis, assimilation, affix, dialect variations.
А. В. СУРТАЕВА
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМАТИКИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ТИПОЛОГИИ ПОДТЕКСТА
Положения теорий, анализируемых в статье, приводят к выводу о том, что подтекст можно определить как «глубинную» часть информационной структуры текста, которая выявляется путем анализа отношений отдельных ее элементов. Классификации проанализированы в аспекте структуры подтекстового феномена и его прагматической направленности.
Ключевые слова: подтекст, скрытые смыслы, терминология, классификация.
В ХХ веке проблема подтекста находилась в центре научных интересов, к ней обращались ученые многих областей. Наличие некоего скрытого дополнительного смысла в тексте волновало не только лингвистов, но и режиссеров, например, Е. Б. Вахтангова [1].
Терминологическое определение подтекста до сих пор остается неразрешенной проблемой. Это понятие используется далеко не всеми учеными. Наряду с ним в научной практике бытуют такие термины, как «импликация» (В. А. Кухаренко), «скрытая (добавочная) информация» (В. А. Звегин-цев), «имплицитное содержание текста» (К. А. Долинин), «комбинаторные приращения смысла» (Б. А. Ларин), «содержательно-подтекстовая информация» (И. Р. Гальперин). Понимание сути данного явления осложняет то, что каждый из перечисленных исследователей понимает его по-своему.
Так, Б. А. Ларин, один из основоположников изучения феномена подтекста в отечественной лингвистике наравне с В. В. Виноградовым, определяет подтекст как тонкие семантические нюансы, которые воспринимаются, но не имеют своих знаков в речи, а образуются в художественном контексте, наслаиваясь на прямое значение слова [2].
К. А. Долинин считает, что подтекст подразумевает то содержание, которое прямо не воплощено в узуальных грамматических и лексических значениях языковых единиц, составляющих вы-
сказывание, но может быть извлечено из последнего при его восприятии [3].
Для В. А. Кухаренко подтекст - это сознательно избираемая автором манера художественного представления явлений, которая имеет объективное выражение в языке произведений [4]. Наряду с этим, как было указано выше, исследователь также использует и термин «импликация», трактуя его как «дополнительное смысловое и эмоциональное содержание (курсив наш. - А. С.), реализуемое за счет нелинейных связей между единицами текста» [4]. Очевидно, что в своем исследовании ученый употребляет термины «импликация» и «подтекст» как синонимичные. Но в этом случае, исходя из авторских определений данных терминов, остается неясным, как одно явление может одновременно представляться и как манера, и как содержание.
Некоторые ученые, исследуя область подтекста, отграничивают его от понятия «импликация». Так, И. В. Арнольд считает, что импликация и подтекст являются видами подразумевания. По его мнению, «как импликация, так и подтекст создают дополнительную глубину содержания, но в разных масштабах. В подтексте это дополнительное содержание углубляет сюжет, ведет свою смысловую линию, помогает более полному раскрытию главных тем произведения. Текстовая импликация отражает установку отдельного коммуникативного акта, поступка или действия, со-
^ "Культурная жизнь Юга России" № 4 (33), 2009
ставляющих отдельное звено сюжета - эпизод» [5]. Таким образом, И. В. Арнольд подчеркивает ситуативный характер импликации, однако отмечает, что «подтекст и импликацию часто трудно разграничить, поскольку оба являются вариантом подразумевания и встречаются вместе; присутствуя в тексте одновременно, они взаимодействуют друг с другом» [6].
И. Р. Гальперин определяет подтекст (содержа-тельно-подтекстовую информацию) как скрытый смысл, извлекаемый из содержательно-фактуаль-ной информации (СФИ), эксплицитно выраженной в тексте благодаря способности единиц языка порождать ассоциативные и коннотативные значения, а также благодаря способности предложений внутри СФИ приращивать смыслы [7]. Исследователь полагает, что подтекстовая информация имплицитна по своей природе, это диалог между СФИ и концептуальной информацией.
По мнению Л. Ю. Чуневой, «фактуальная информация» и «концептуальная информация» оказываются синонимичными терминам «значение» и «смысл». Таким образом, исследователь утверждает, что подтекст можно считать связующим звеном между содержанием (которое складывается из значений языковых единиц) и смыслом [8].
Ряд других терминов, употребляемых в работах исследователей, в той или иной мере отражает суть данного явления - нулевые знаки, скрытые категории, пресуппозиции, импликатуры, энтимемы, намеки, скрытые смыслы и т. п. Так, Л. А. Исаева считает, что скрытыми смыслами признаются те, которые не присутствуют в языковых (регулярных) значениях и отношениях единиц, образующих текст, но являются следствием видоизменения единицы в тексте, одновременной актуализации нескольких возможных ее значений, а также актуализации в тексте дополнительной «внетекстовой» нагрузки языкового знака [9].
В своем исследовании И. А. Солодилова определяет скрытый смысл как отдельную категорию, противопоставленную таким понятиям, как содержание, пресуппозиция, импликация и подтекст. По мнению ученого, скрытый смысл определяется как совокупность существенных связей и отношений между элементами текста, упорядоченных эстетической заданностью последнего, не выраженных вербально, но понимаемых читателем как результат его рефлексивной деятельности над содержательной формой (формой представления смысла) [10]. Данная трактовка, на наш взгляд, мало отличается от определения подтекста в художественном тексте и синонимична понятию «художественные скрытые смыслы», описание которых мы находим в исследовании Л. А. Исаевой. В этом случае остается неясным, как именно категория скрытых смыслов противопоставляется категориям пресуппозиции, импликации и подтекста. А. А. Масленникова также считает, что скрытые смыслы описываются широким диапазоном терминов. Под скрытым она понимает всякий смысл, вербально не выраженный в тексте сообщения. Он воспринимается адресатом как подразумеваемый и интерпретируется им на
основании языковой компетенции, знаний о мире и содержащихся в контексте показателей.
И. Ю. Облачко определяет скрытый смысл как вербально не выраженную информацию, результат совокупности существенных отношений и связей между элементами текста. Под вербальной невыраженностью подразумевается опосредованное выражение, требующее определенных усилий со стороны читателя, перед которым стоит задача соотнести элементы содержания таким образом, чтобы они обрели осмысленность, значимость в составе целого [11]. Очевидно, что такое определение во многом повторяет трактовку «скрытого смысла», данную Л. А. Исаевой.
Л. А. Голякова при исследовании феномена подтекста использует принцип дополнительности, т. е. привлечение других наук, кроме лингвистики, в частности, психологии. Исследователь полагает, что подтекст представляет собой сложное многогранное явление, сосредоточившее в себе интересы смежных наук в их переплетении и взаимном дополнении, где язык - лишь средство передачи скрытых личностных смыслов. Она дает следующее определение рассматриваемой нами категории: «Подтекст - это скрытый личностный смысл, который актуализируется в сознании воспринимающего текст благодаря направленному ассоциативному процессу воздействия лингвистического контекста на целостный потенциал личности» [12]. Подход, основанный на принципе дополнительности, который, по словам самого исследователя, можно назвать мировоззренческим, стоящим на стыке наук, безусловно, выходит далеко за рамки лингвистического исследования.
Ряд определений подтекста представляет для всех вышеперечисленных исследователей сложный многогранный феномен, не имеющий четких внутренних структурных границ и вербаль-но не выраженный в тексте. Важно подчеркнуть, что в своих определениях все ученые прямо или косвенно указывают на наличие дополнительных смыслов, привнесенных в текст. Л. А. Исаева, И. А. Солодилова, А. А. Масленникова, например, отмечают обязательное присутствие так называемого «тезауруса читателя». Некоторые из рассмотренных нами дефиниций характеризуют способ образования данного феномена. С этой позиции можно выделить ряд определений, в которых подтекст представлен как результат отношений и связей между элементами текста (И. Ю. Облачко, В. А. Кухаренко, К. А. Долинин и др.), следствие видоизменения единицы в тексте, одновременной актуализации нескольких ее возможных значений (Л. А. Исаева), инструмент создания дополнительной глубины содержания (И. В. Арнольд), взаимодействие слоев скрытой информационной структуры текста (И. Р. Гальперин) и даже скрытый личностный смысл (Л. А. Голякова). Таким образом, можно говорить о том, что подтекст является «глубинной» частью информационной структуры текста, которая выявляется путем анализа отношений и связей между ее отдельными элементами.
Проблема типологии и определения подтекста достаточно сложна и до сих пор до конца не про-
работана. Исследование типологии подтекста является в настоящее время одним из наиболее распространенных подходов к его изучению. Сложность подтекста обусловливает множество предлагаемых исследователями классификаций, каждая из которых рассматривает данный феномен с различных точек зрения. Так, И. Р. Гальперин, описывающий его как вид иерархической информационной текстовой структуры, выделяет ситуативный и ассоциативный подтекст. По мнению ученого, первый вид подтекстовой информации возникает в связи с фактами, событиями, ранее описанными. Ассоциативный же подтекст возникает в силу свойственной нашему сознанию привычки связывать изложенное вербально с накопленным личным или общественным опытом. Гальперин отмечает эфемерность, расплывчатость и неопределенность последнего вида подтекстовой информации [13].
Похожую классификацию видов подтекста мы находим у Л. А. Исаевой. Она делит смыслы на «явные» (выраженные) и «скрытые» (невыраженные). Явные смыслы основаны на появлении дополнительной информации в результате сложных взаимодействий между составляющими текста, при этом последние (слова, словоформы, словосочетания, предложения) не подвергаются каким-либо изменениям, кроме тех, которые естественны при вхождении единицы более низкого уровня языковой системы в состав более сложного образования. По мнению исследователя, такие смыслы обязательны для текстов разных видов и воспринимаются читателем автоматически (например, временные и причинно-следственные отношения между единицами). Скрытые смыслы не выводятся непосредственно из регулярных значений слов и грамматических значений синтаксических единиц. Они возникают в результате различного рода изменений, которым подвергаются языковые единицы в тексте, причем эти изменения имеют «неуниверсальный» характер (ученый рассматривает их как контекстуальные приращения значений).
Скрытые смыслы возникают также в результате привлечения к пониманию текста внетекстовых структур (например, филологического и культурологического «вертикального контекста»). В связи с этим Л. А. Исаева приводит в своем исследовании следующий пример: «15 июня того года убили в Сараеве Фердинанда». Исследователь показывает, как внетекстовые структуры (в данном случае - привлечение культурологического «вертикального контекста») вызывают у читателя появление нового понимания прочитанного [14]. Немаловажно и то, что Л. А. Исаева предприняла в своем исследовании попытку классифицировать «скрытые смыслы» по способу истолкования их содержания. Среди них она выделяет не собственно языковые (скрытая информация, выражаемая языковыми единицами с большой внеязыко-вой семантической нагрузкой, например, слова-концепты Бог, жизнь, судьба; имена собственные, местоимения, аллюзии, пародии) и собственно языковые, в основе которых лежат различные видоизменения языковых единиц. Собственно языковые смыслы основаны на существовании у чи-
тателя вертикального контекста (т. е. суммы знаний о языковых законах, правилах использования слов, истории языковых единиц и т. д.) и лингвистической пресуппозиции (например, «начало» предполагает «конец»). Говоря о собственно языковом скрытом смысле, Л. А. Исаева отмечает, что знаком его представления можно назвать единицу, содержащую нарушение, отступление от нормы и типовые формы организации контекста, которые позволяют появиться и проявиться таким «скрытым смыслам». Как уже было отмечено ранее, феномен, именуемый Л. А. Исаевой скрытым смыслом, Л. Ю. Чунева и некоторые другие исследователи называют подтекстом.
Говоря о типологии подтекста, нельзя не отметить исследование И. В. Арнольд. Ранее мы показали, что она разграничивает подтекст и импликацию, относя эти явления к видам подразумевания и подчеркивая ситуативность импликации. По ее мнению, текстовая импликация тесно связана с исторической эпохой, культурой, биографией писателя. Этот тип подразумевания требует подключения фоновых знаний читателя. В отличие от импликации, подтекст реализуется в макроконтексте всего произведения.
Ряд исследователей строит свою типологию подтекста с точки зрения его ретро- и проспективной направленности. Так, В. А. Кухаренко выделяет импликацию предшествования, которая предназначена для создания «впечатления о наличии предшествующего тексту опыта, общего для писателя и читателя», и импликацию одновременности. Ее цель - «создание эмоционально-психологической глубины текста»; «при этом полностью или частично изменяется линейно реализуемое смысловое содержание произведения». Второй вид импликации, выделяемый ею, и является подтекстом в нашем понимании. Сама автор исследования пишет о том, что лишь этот вид импликации можно назвать «собственно подтекстом» [15].
О ретроспективно и проспективно направленном подтексте упоминается и в исследовании Р. А. Унайбаевой. Помимо этих видов, она выделяет также подтекст локализованный, т. е. формирующийся в определенном отрезке текста и не требующий обращения к его предыдущим и последующим частям. Таким образом, можно говорить о том, что данная типология основана на критерии границы реализации подтекста в тексте [16]. Тем не менее ряд исследователей указывают на слабые места этой типологии. По мнению Л. А. Голяковой, она основывается на противопоставлении локализованность /дистанцированность и скорее свидетельствует о способах создания под-текстовой информации, чем о ее видах [17]. В качестве критериев дифференциации типов подтекста Л. А. Голякова выделяет мировоззренческую установку субъекта, воспринимающего текст, и его осознаваемую психическую деятельность [18]. Основываясь на принципе дополнительности в науке, она подключает область психологии к изучению подтекста и рассматривает подтекст с точки зрения его восприятия читателем. Не ума-
138 "Культурная жизнь Юга России" № 4 (33), 2009
ляя значимости данного исследования, важно подчеркнуть, что эти критерии, безусловно, являются субъективными, а феномен подтекста лишь отчасти рассматривается исследователем как лингвистическое явление.
Представленные типологии показывают, что в их основе лежат наиболее актуальные проблемы подтекстового феномена, а именно границы подтекста и то, что можно им считать (эти проблемы поставлены в типологиях И. Р. Гальперина, Л. А. Исаевой, И. Р. Арнольд), отношения, в которые подтекст вступает с единицами текста (В. А. Кухаренко, Р. А. Унайбаева), и, наконец, взаимодействие подтекста с мировоззренческой установкой читателя (типология Л. А. Голяковой). Однако необходимо отметить, что малоизученной все еще остается область типологизации смыслов, которые подтекст привносит в текст. На наш взгляд, виды этих смыслов достаточно разнообразны и заслуживают отдельной (а возможно, и нескольких) классификаций.
Литература
1. Беседы о Вахтангове. М.; Л., 1940.
2. Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974. С. 36.
3. Долинин К. А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 1983. № 4. С. 37.
4. Кухаренко В. А. Интерпретация текста. М., 1988. С. 72-99.
5. Арнольд И. В. Импликация как прием построения текста и предмет филологического изучения // Вопросы языкознания. 1982. № 4. С. 84-85.
6. Там же.
7. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. С. 28.
8. Чунева Л. Ю. Смыслообразующая функция подтекста в литературном произведении: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тверь, 2006. С. 28.
9. Исаева Л. А. Виды скрытых смыслов и способы их представления в художественном тексте: автореф. дис. ... д-ра. филол. наук. Краснодар, 1996. С. 3.
10. Солодилова И. А. Скрытые смыслы и их языковое выражение в словесно-образной системе Роберта Музиля: автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2000. С. 4.
11. Облачко И. Ю. Скрытые смыслы как компонент идиостиля С. Рушди и способы их представления: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2005. С. 2.
12. Голякова Л. А. Текст. Контекст. Подтекст. Пермь, 2002. С. 54.
13. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования ... С. 45.
14. Исаева Л. А. Виды скрытых смыслов и способы их представления в художественном тексте ... С. 9-11.
15. Кухаренко В. А. Интерпретация текста ... С. 185.
16. Унайбаева Р. А. Категории подтекста и способы его выявления: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1980. С. 38.
17. Голякова Л. А. Подтекст как полидетермини-рованное явление. Пермь, 1999. С. 74-90.
18. Голякова Л. А. Текст. Контекст. Подтекст ...
A. V. SURTAEVA. ON THE PROBLEM OF DEFINING AND CLASSIFYING THE IMPLIED SENSE
The principles of the analyzed theories suggest that implied sense may be termed as «inner» part of the informational structure of the text and may be revealed by a thorough analysis of the relationship between separate elements of the textual structure. The author gives the analysis of classifications through the structure of the implied sense phenomenon and its pragmatic meaning.
Key words: implied sense, implication, terminology, classifications.
н.М. АГГЕЕВА
РОЛЬ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ-ИСПОЛНИТЕЛЯ В ПОДГОТОВКЕ СКРИПАЧА В СИСТЕМЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Статья посвящена рассмотрению модели культурной политики, характерной для российской Федерации в 1990-е годы. Приводится типология культурной политики стран Европы и Америки, дается точка зрения правительства рФ на сложившуюся модель. уточняются такие понятия, как модель, принципы, способы и инструменты культурной политики и т. д., а также рассматриваются отдельные особенности культурной политики россии в условиях переходного периода.
Ключевые слова: европейские и российские скрипичные школы, принципы русской скрипичной педагогики.
Педагогический и исполнительский опыт в процессе преподавания по классу скрипки являются двумя сторонами единого целого. Они, несомненно, находятся в условиях взаимовлияния. В истории скрипичного искусства трудно найти
исполнителя, который бы не занимался музыкальной педагогикой, точно так же, как и каждый крупный педагог известен своими выступлениями на эстраде. Подобный симбиоз двух начал мы наблюдаем в творчестве Корелли, Вивальди,
