CC BY
148
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 5
ПРАВО СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА
т. Е. новицкая, доктор юридических наук, профессор кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ*
некоторые аспекты правового регулирования имущественных отношений в первое десятилетие советской власти1
В статье рассматривается ряд проблем из истории отечественного гражданского права, которые связаны со слабым знанием дореволюционного гражданского права и законодательства первых лет Советской власти.
Ключевые слова: история советского гражданского права, субъекты гражданского права, обязательства из договоров.
The article discusses a number of issues from the history of the national civil law that are associated with a weak knowledge of pre-revolutionary civil law and legislation of the first years of Soviet power.
Keywords: history of Soviet civil law, subjects of civil law, obligations of treaties.
После Октябрьской революции и перехода власти к партии большевиков нормы обязательственного права царской России юридически продолжали действовать. П. И. Стучка писал: «...законы о разных договорах и сделках, о вознаграждении за убытки и т. д. в переходное время к новому общественному строю все еще не отпали сразу, а отчасти еще соответствуют настоящим взаимоотношениям людей, почему и подлежат применению»2.
Судьба норм гражданского права дореволюционной России интересна тем, что сами нормы Свода гражданских законов к началу ХХ в. безнадежно устарели. Проект Гражданского Уложения (кн. 5) прошел все предусмотренные процедуры, но не был введен в действие. А. Л. Маковский указывает, что составление проекта Гражданского Уложения отражает значительный этап в историческом развитии страны3. Тем не менее процесс развития нового, уже советского, законодательства связан в гораздо большей степени и с учетом действовавшего на момент революции гражданского права.
*ш§и_1е8а1_Ы81огу@ша11.ги
1 Статья подготовлена при информационной поддержке СПС КонсультантПлюс и СПС Гарант.
2 Стучка П. Народный суд в вопросах и ответах. М.; Пг., 1918. С. 30.
3 Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922-2006). М., 2010.
Нормы дореволюционного российского гражданского права, даже и не отмененные законом, не могли действовать длительное время в послереволюционной Советской России. Это связано прежде всего с экономической политикой первых лет Советской власти, которая обусловливалась двумя факторами. Во-первых, потребностями государства, испытывавшего трудности на третьем году изнурительной войны. И, во-вторых, собственно экономической программой РСДРП. Так случилось, что экономическая программа большевиков, направленная на переход от товарно-денежных отношений к продуктообмену и, соответственно, замене рынка в качестве регулятора экономических отношений на плановое управление, совпала с возникшей в годы Первой мировой войны потребностью усилить государственное вмешательство в экономику. Об этой необходимости писали экономисты, да и царское и Временное правительства пытались ввести регулирование не только потребления, но и производства.
Таким образом, и теория, и сама жизнь требовали от новой власти проведения серии мер, направленных на сокращение частного оборота. Можно согласиться, что отличительной чертой обязательственного права первых лет Советской власти была ограниченность его содержания и узость рамок его применения4. Это проявлялось в сужении круга субъектов, уменьшении числа объектов гражданских прав и в ограничении оборотоспособности гражданских прав.
Какими законами регулировались имущественные отношения после Октябрьской революции? Здесь можно выделить: во-первых, нормативные правовые акты предшествующих правительств; во-вторых, принимались нормативные правовые акты, которые были вызваны обстановкой и непосредственно не вытекали из экономической программы большевиков, но ей не противоречили; и, в-третьих, декреты, принятие которых было связано с проведением в жизнь экономической программы большевиков.
Следует отметить, что именно в советском законодательстве появляются нормы, определяющие важнейшие характеристики субъектов гражданских правоотношений, такие как правоспособность и дееспособность. ГК РСФСР 1922 г. вводит главу, посвященную лицам, в том числе впервые в русском законодательстве появляется определение, да и сам термин «юридическое лицо».
Дореволюционное законодательство не имело раздела «Лица». Точнее, раздел «Лица» в Своде законов гражданских регулировал се-мейно-правовые отношения. Как писал Г. Ф. Шершеневич, «русскому законодательству известны оба термина, правоспособность (т. Х,
4 См.: История советского гражданского права. М., 1948. С. 142.
ч. I, ст. 146) и дееспособность (т. XVI, ч. I, Устав гражд. суд., ст. 1681), но без всякого разграничения соединяемых с ним понятий»5.
Понятие юридического лица складывалось в русском законодательстве постепенно. Термин «юридическое лицо» не был знаком нормативным правовым актам дореволюционной России. Однако ученые определяли юридическое лицо по специфическим чертам. Вот определение Г. Ф. Шершеневича: «Под именем юридического лица понимается все то, что, не будучи физическим лицом, признается со стороны закона способным в виду определенной цели быть субъектом права»6.
Не давая определения юридического лица, дореволюционное законодательство перечисляет некоторые виды юридических лиц. В т. Х, ч. 1 Свода законов гражданских, гл. 1 разд. 3 «О приобретении прав по имуществу» в ст. 698 читаем, что все прочие права на имущества в пределах, законом определенных, могут приобретать: «1) члены Императорского Дома; 2) дворцовые управления; 3) казна; 4) дворянские общества, города и городские общества, сельские общества, а также земские учреждения; 5) епархиальные начальства, монастыри и церкви; 6) кредитные установления; 7) богоугодные заведения; 8) ученые и учебные заведения; 9) частные лица; сословия лиц, как-то: товарищества, компании, конкурсы».
Для удобства классификации юридические лица разделялись на публичные и частные. Так, к публичным юридическим лицам относились: 1) казна; 2) дворянское, городское, сельское, мещанское общества; 3) губернское и уездное земства; 4) ученые и учебные заведения (академии, университеты); 5) монастыри, церкви, архиерейские дома.
Казна занимает особое место среди остальных юридических лиц. Она выступает здесь как единый хозяйствующий субъект, имеющий в своем составе многочисленные органы. Статья 421 Свода гражданских законов гласит: «От права частной собственности различается право собственности государственной состоящее в верховном обладании государственными имуществами, в пользовании или распоряжении оными.
Примечание. Порядок управления государственными имуще-ствами и все права, с обладанием их соединенные, содержатся в Сводах Учреждений и Уставов о Казенном Управлении».
Поэтому споры между разными казенными ведомствами решались не в судебном, а в административном порядке. Такая же система сложится в дальнейшем и в Советском государстве. Однако это не означало, что отдельные, т. е. обособленные и имеющие управлен-
5 Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. Казань, 1901. С. 75.
6 Там же. С. 115.
ческий аппарат, имущества этого субъекта не выступали в экономической жизни в качестве вполне самостоятельных юридических лиц. Таким образом, советскому законодателю, на которого работали в то время довольно грамотные юристы, не надо было выдумывать что-то новое.
Законодатель вводит в ГК РСФСР 1922 г. в качестве субъектов правоотношений физические и юридические лица. Примечательно, что юридические лица не выделены по виду собственности — социалистические, кооперативные и частные. Тот факт, что статус юридического лица имели государственные предприятия, учреждения и организации, в представлении некоторых авторов связывается с национализацией, осуществленной Советской властью: «Участие в экономических отношениях юридических лиц, лишенных возможности обладать собственностью на средства производства, было обусловлено принятыми советской властью политическими решениями о национализации. В последующем это стало причиной для подведения юридического обоснования под фактическое положение дел. В отечественном праве существование юридических лиц — несобственников было объяснено через введенную в закон категорию оперативного управления»7. Создается такое впечатление, что автор не знал о существовании в дореволюционной России субъектов права, также не являющихся собственниками. Напомню хотя бы о государственных казенных предприятиях, государственных землях, государственных железных дорогах и пр. объектах государственной собственности царской России, находившихся в управлении государственных структур, обладавших правами юридического лица, и принимавших активное участие в гражданском обороте.
В годы гражданской войны хозяйственная жизнь страны начинает регулироваться нормами административного права. Изучение причин резкого перехода к политике «военного коммунизма» находится за пределами настоящей работы. В этот период сужается и круг юридических лиц, поскольку перестают существовать в качестве таковых дворянские, городские, сельские, мещанские общества; губернское и уездное земства; многие ученые и учебные заведения (академии, университеты); монастыри, церкви, архиерейские дома. В связи с национализацией частные юридические лица, например товарищества и акционерные общества, перестают существовать, закрываются многие артели, клубы, сценические кружки, ученые и художественные общества. В этот период сфера действия обязательственного права сузилась до минимальных размеров. А. Г. Гойхбарг
7 Болдырев В. А. Становление конструкции юридического лица-несобственника // История государства и права. 2011. № 19.
вспоминал, что когда в 1920 г. на съезде деятелей юстиции пытались перечислить договоры, применяемые на практике, называли только договор найма пастуха в деревне8.
Однако переход к продуктообмену весной 1921 г., а затем очень быстро — к товарообмену обусловил повышенный интерес к обязательствам прежде всего из договоров, поскольку они стали сразу же играть решающую роль в хозяйственной жизни страны. Не случайно первой попыткой кодификации гражданского права явилось составление проекта Кодекса обязательственного права.
«Военный коммунизм» оставил след в сознании советских правоведов. Быстрый и прямой переход к основным принципам коммунизма — бестоварный продуктообмен, изживание денег как всеобщего эквивалента, тотальное распределение сырья, полуфабрикатов и готовой продукции — все это, казалось, пришло навсегда для государственного сектора экономики. Достаточно изучить материалы IV сессии ВЦИК IX созыва, на которой принимался ГК, и почитать статьи правоведов-коммунистов. Тем не менее потребности экономического развития заставили законодателей пойти по другому пути: смириться с существованием и товарно-денежных отношений, и рынка. Использовать в значительной степени опыт дореволюционной России, в которой в гражданском обороте традиционно в качестве участников (субъектов) присутствовали и казна, и отдельные юридические лица, управлявшие государственными предприятиями. Участие в гражданском обороте юридических лиц, имевших в управлении государственное имущество, кому-то нравилось, у кого-то вызывало недовольство, но этот факт не вызывал сомнения у современников событий.
Споры шли, но о другом. Например, о том, насколько серьезным должно было быть вмешательство государства в правовое регулирование имущественных отношений и надо ли использовать нормы гражданского права для регулирования имущественных отношений в государственном секторе. П. И. Стучка в выступлении во время обсуждения Кодекса на сессии ВЦИК, а затем и в вышедшей позднее монографии, упрекал составителей Кодекса (точнее, его редакторов — А. Г. Гойхбарга и Н. И. Бернштейна) в заимствованиях из буржуазных источников. «Сам кодекс составлен таким образом: взят какой-нибудь хороший кодекс, а таких очень много, значит один из образцовых гражданских кодексов или, вернее, наше Гражданское Уложение старого правительства, и из него выкинуто то, что показалось ненужным, и вставлены некоторые статьи принципиально
8 См.: Гойхбарг А.Г. Хозяйственное право РСФСР. Т. 1. М.; Пг., 1923. С. 3.
советского характера. Таким образом, Кодекс оказался совершенно случайным подбором статей»9.
С иных позиций критиковал раздел ГК «Обязательственное право» Я. Берман. Если Стучка все же видел в ГК статьи «принципиально советского характера», то Берман этого не замечал и ругал составителей за то, что они сохранили в обязательственном праве основной принцип «буржуазного» обязательственного права — принцип равенства субъектов правоотношения, поставив государство на одну доску с частными лицами. Он делает также замечание о том, что «взаимоотношения государственных организаций с частными лицами не только не выделены в особую часть или главу кодекса, что, конечно, было бы единственно правильным методом, но и вообще остались вне поля зрения авторов проекта»10. Конкретизируя это замечание, Бер-ман указывал: «В главе об обязательствах, возникающих из договоров, только одна статья (ст. 132) из 20-ти упоминает о договорах, заключаемых госучреждениями и госпредприятиями как между собой, так и с частными лицами, но и эта статья говорит лишь об ...обязательном засвидетельствовании этих договоров в нотариальном порядке»11.
Много позже, в 1948 г., ГК РСФСР 1922 г., который в то время еще действовал, оценивали так: «Дальнейшие годы показали, что Гражданский кодекс РСФСР и аналогичные с ним кодексы других союзных республик оказались удачными с точки зрения двойственной задачи, стоявшей перед ними: использовать в необходимых размерах частную инициативу в целях скорейшего восстановления народного хозяйства, но вместе с тем обеспечить дальнейшее социалистическое строительство. По мере роста социалистического строительства оказалось возможным, сохраняя в основном постановления Гражданского кодекса, суживать пределы, отведенные для „частной" деятельности, расширять и укреплять социалистические отношения. Гражданский кодекс оказался, с одной стороны, пригодным для удовлетворения потребностей момента, а с другой — с успехом регламентировал имущественно-правовые отношения, складывающиеся при социалистическом наступлении»12.
Во всех приведенных высказываниях о ГК имеется доля истины, хотя на первый взгляд позиции авторов противоположны. Редакторы Кодекса действительно изначально не ориентировали его на регулирование хозяйственной деятельности в государственном секторе. Но нельзя полностью согласиться со Г. М. Свердловым, который считал,
9 IV сессия ВЦИК IX созыва. Бюллетень № 3. М., 1922. С. 15; см. также: Стучка П. И. Курс советского гражданского права. Т. 1. М., 1927. С. 104.
10 Берман Я. Марксизм и гражданский кодекс // Советское право. 1922. № 3. С. 84.
11 Там же.
12 История советского гражданского права. С. 188.
что ГК 1922 г. не имел цели регулировать правоотношения между социалистическими организациями13. Во-первых, потому, что цель все же ставит законодатель, а не закон. И, во-вторых, потому что объективно, вопреки желаниям и целям редакторов ГК мог регулировать имущественные отношения, которые существовали в социалистическом государстве. Поэтому П. И. Стучка был прав, когда находил в Кодексе заимствования из буржуазных кодексов и даже видел в этом «частичную рецепцию права Запада»14. Это обусловливалось тем, что и после социалистической революции сохранялись товарно-денежные отношения, для регулирования которых уже существовали давным-давно разработанные гражданским правом институты. Вопрос состоял лишь в том, чтобы заставить работать их на социалистическое государство, что и было сделано с помощью нескольких статей. К. М. Варшавский писал по этому поводу: «Постановления о юридических сделках в наименьшей мере связаны с индивидуальными особенностями места и времени — они наиболее абстрактны и потому в своей основе остаются неизменными на протяжении тысячелетий от римского права до ГК РСФСР»15.
Не со всем здесь можно согласиться: даже на протяжении существования Древнего Рима постановления о сделках менялись, но удобство этой правовой категории для товарно-денежных отношений действительно доказано тысячелетиями человеческой практики.
Процесс «развертывания» новой экономической политики проходит несколько этапов. На начальном этапе допускается товарообмен, т. е. основной центр тяжести берет на себя договор мены, натуральный обмен. Связано это не только с нежеланием большевиков отойти от прежней политики, но и с объективным фактором: развалом российской денежной системы. Поэтому при неустойчивости совдензнаков государство разрешало учреждениям и предприятиям РСФСР, автономных и союзных республик выпускать денежные обязательства на предъявителя (облигации, боны, вкладные билеты, свидетельства о займе и т. п.) не иначе, как в силу постановления Совета народных комиссаров РСФСР по представлению Народного комиссариата финансов16. А почему в постановлении не говорится
13 См.: Свердлов Г. М. К истории гражданского и хозяйственного законодательства // Сов. гос. право. 1959. № 9. С. 36. Соглашаясь с выводом, нельзя согласиться с некоторыми аргументами автора. Ссылки на высказывания В. И. Ленина о Кодексе некорректны, поскольку В. И. Ленин из-за болезни не смог даже полностью ознакомиться с проектом Кодекса.
14 Стучка П. И. Курс советского гражданского права. М.,1927. Т. 1. С. 103.
15 Варшавский К. М. Гражданское право в СССР. Правовые условия торгово-промышленной деятельности в СССР: Сб. ст. Л., 1924. С. 105.
16 Постановление СНК РСФСР от 13 октября 1922 г. «О запрещении выпуска денежных обязательств на предъявителя».
о юридических лицах? Потому, что законодательство РСФСР такого термина тогда не знало и использовало слово «предприятие», под которым понимался, конечно, не объект, а субъект правоотношения. Известно было научное определение, которое подходило к данной ситуации: «Под именем юридического лица понимается все то, что, не будучи физическим лицом, признается со стороны закона способным в виду определенной цели быть субъектом права».
Только после завершения проведения денежной реформы возникли условия для перехода к полноценным товарно-денежным отношениям. Отсюда второй этап знаменует собой возрождение старых, дореволюционных институтов. И, наконец, третий этап — ограничение частной собственности, что обычно неточно воспринимается как упразднение товарно-денежных отношений. Это был переход к плановой экономике при сохранении товарно-денежных отношений и некоторых рычагов рынка.
К интересному заключению пришли авторы статьи, посвященной, казалось бы, совершенно далекой от рассматриваемой проблемы темы. Авторы справедливо утверждают: «Опыт времен НЭПа показывает, что для изживания кризиса и организации движения вперед должны быть созданы определенные организационные структуры, адекватные требованиям дня и являющиеся своеобразными "точками роста" экономики, а рынок оживает не столько с утверждением разных форм собственности, сколько с созданием соответствующей ему экономической среды обитания хозяйствующих субъектов»17.
«Среда обитания» создавалась во многом именно при помощи правового поля. Этой средой обитания стали государственные юридические лица: промышленные предприятия, действующие на началах хозрасчета (тресты) и торговые предприятия. Что они собой представляли можно увидеть из утвержденного СНК СССР 20 октября 1925 г. Положения о торговой регистрации: «а) государственные промышленные предприятия, действующие на началах коммерческого расчета (тресты);
б) государственные синдикаты;
в) прочие государственные торговые предприятия, действующие на началах коммерческого расчета;
г) акционерные общества (паевые товарищества);
д) товарищества с ограниченной ответственностью;
17 Брызгалин А. В., Головкин А. Н. и др. Налогообложение хозяйственных операций и сделок в 2008 году. Ч. 3: Командировочные расходы: спорные вопросы исчисления налога на прибыль, НДФЛ, ЕСН, НДС // Налоги и финансовое право. 2008. Разд. 4: Теория и практика налогообложения и финансового права. Статьи. Теоретические основы кластерно-инновационного развития Омского региона: Доступ из СПС Гарант.
е) товарищества полные;
ж) товарищества на вере;
з) кооперативные организации;
и) торговые отделы, бюро, конторы и всякого иного наименования торговые и промышленные предприятия, состоящие при разного рода общественных, профессиональных и тому подобных организациях, не преследующих цели извлечения прибыли;
к) физические лица, выбирающие патенты не ниже IV разряда на торговые и промышленные предприятия;
л) владельцы иностранных предприятий (юридические и физические лица), получившие в установленном порядке разрешение на производство торговых операций на территории Союза ССР;
м) предусмотренные в ст. 5 филиалы предприятий, принадлежащих всем указанным в пп. "а"—"ж", "к" и "л" настоящей статьи лицам»18.
Примечательно, что государственным юридическим лицам посвящены только пп. а, б и в. Новое Положение о торговой регистрации от 31 августа 1927 г. ограничивает участие частного капитала в торговле. Эта тенденция прослеживается и в отмене в 1927 г. Положения о трестах 1923 г., взамен которого было принято несколько положений, касающихся отраслевых объединений. В частности, для регулирования деятельности торговых предприятий ЦИК СССР и СНК СССР 17 августа 1927 г. приняли Положение о государственных торговых предприятиях (торгах).
Итак, в 1923 г. в качестве юридического лица в гражданском обороте появляется трест. ГК 1922 г. о нем, естественно, не упоминает. Слабые экономически и многочисленные государственные предприятия, которые к 1920 г. были национализированы и которые начиная с 1921 г. государство не смогло вернуть назад в частные руки, были объединены в тресты, получившие статус юридического лица. Была, пожалуй, еще одна причина предоставления статуса юридического лица крупному объекту государственной собственности: трудности руководства мелкими предприятиями, которые за годы Гражданской войны массово перешли из частных рук в собственность государства. Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 10 апреля 1923 г. «О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах)» в ст. 2 так и формулирует: «Государственный трест со дня регистрации приобретает права юридического лица (Гражданский Кодекс РСФСР, ст. 13 и 1-я часть ст. 19)». В ст. 3 мысль продолжается: «Каждый трест является единым предприятием, в состав которого входят несколько производственных единиц
18 Положение о торговой регистрации (утв. СНК СССР 20 октября 1925 г.).
(заведений, как-то: фабрик, заводов, промыслов отделений, магазинов и т. п.), перечисленных в его уставе». Примечание допускало возможность наименования трестом и лишь одной производственной единицы. Статья 19 ГК уточняла: «За их долги отвечает лишь имущество, состоящее в их свободном распоряжении, т. е. не изъятое из оборота согласно ст. ст. 21 и 22. Исключения из этого правила особо указываются законом» (курсив мой. — Т.Н.).
Положение о трестах 1923 г. содержит норму, в соответствии с которой «государственными трестами признаются государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций, согласно утвержденному для каждого из них устава, и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли. Государственные тресты несли ответственность по своим обязательствам лишь в пределах состоящего в их распоряжении имущества. Государственная казна за долги трестов не отвечает». Данное положение закона позволяет С. А. Трейбша сделать вывод: «Эта норма интересна тем, что она, по сути, провозглашала неотчуждаемость советской социалистической собственности и исключала инициацию процедуры банкротства трестов, поскольку их имущественная ответственность по гражданскому праву ограничивалась.
Неудивительно, что эта норма стала одним из препятствий эффективной работы трестов. Оборотные средства, отпущенные государством 60 трестам, составляли 50% от необходимых денежных и материальных ресурсов. Из всех отраслей промышленности только горные тресты получили необходимый им оборотный капитал в полном размере. Недостающие оборотные средства тресты вынуждены были изыскивать путем реализации значительной части продукции на рынке и через кредитование. В результате возникла беспорядочная продажа продукции предприятиями. Она во многом напоминала ситуацию, возникшую в экономике СССР во второй половине 80-х гг. XX в., с началом перестройки»19.
Высказывание интересно прежде всего тем, что первый приведенный абзац противоречит второму. В первом звучит разочарование от невозможности и так слабую советскую экономику полностью уничтожить при помощи процедуры банкротств. Однако вторая часть показывает, что советские руководители все же смогли использовать рыночные рычаги для поддержания деятельности предприятий, находившихся в собственности государства, что никоим образом не напоминает, а как раз противостоит «ситуации, возникшей в экономи-
19 Трейбша С. К. Государственные хозяйственные организации в период НЭПа // История государства и права. 2014. № 22.
ке СССР во второй половине 80-х гг. XX в. с началом перестройки», не говоря уже о «благословенных» 90-х гг.
Второе, что привлекает интерес и, кстати, содержится во многих сочинениях, так это неподдельная печаль о невозможности обанкротить предприятия, находившиеся в государственной собственности. ГК 1922 г. в ст. 19 ограничивал ответственность государственного предприятия как юридического лица его оборотным капиталом. Такая конструкция вовсе не предполагала освобождение от ответственности в принципе. Известно, что по Указу 1845 г. о заповедных имениях долги их владельца не могли быть удовлетворены из сумм, полученных от реализации этих имений: долги отдавались из доходов, т. е. оборотного капитала, по сути дела, получаемых с них. Точно так же и в советском законодательстве ограничение ответственности оборотным капиталом было связано, вероятнее всего, опасением возможности либо разорения предприятия неумелым управлением, либо тем, что ныне обозначается как рейдерский захват, а отнюдь не желанием установить режим безответственности.
А. Л. Маковский также видит здесь некоторый конфликт: «В этих нормах ГК 1922 г. исток сохранявшегося до принятия действующего ГК соединения в статусе государственного предприятия двух несовместимых начал — имущественной самостоятельности полноправного участника гражданского оборота с его безответственностью за последствия своих действий в этом качестве. Пока такие "полусубъекты" действуют в кругу себе подобных, эта несовместимость не обнаруживается явно: стоящий за их спинами один хозяин добавит денег безнадежному должнику или предпишет кредитору списать этот долг. Но во внешнеэкономическом обороте этот необычный статус выходящих на рынок советских организаций всегда был тлеющими углями под проблемой иммунитета советского государства. Если вспыхивала эта проблема сравнительно редко, то только потому, что в международном обороте не было более аккуратных плательщиков, чем советские внешнеторговые организации. Обнажалась она, как правило, при крупных деликтах в связи с досоветскими долгами и т. п.»20.
А. Г. Гойхбарг в выступлении на IV сессии ВЦИК IX созыва коснулся и государственных юридических лиц, в частности национализированных крупных промышленных предприятий, переведенных на хозяйственный расчет. Он отметил, что эти предприятия являются вполне самостоятельными в хозяйственном обороте и самостоятельно отвечают по своим обязательствам. Интересно и актуально звучит объяснение причин возложения ответственности по обязательствам на хозрасчетные предприятия: «Если бы каждая отрасль промышлен-
20 Маковский А. Л. Указ. соч.
ности знала, что если она вылетит в трубу, то за это отвечает все государство, тогда никакого стимула не было бы для этой отрасли промышленности действовать хозяйственным образом»21.
Утвержденное Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 29 июня 1927 г. Положение о государственных промышленных трестах, используя терминологию того времени, подтверждает, что «государственным промышленным трестом признается государственное промышленное предприятие, организованное на основе особого устава в виде самостоятельной хозяйственной единицы с правами юридического лица и неделимым на паи капиталом, состоящее в ведении одного, указанного в уставе, государственного учреждения и действующее на началах коммерческого расчета в соответствии с плановыми заданиями, утверждаемыми упомянутым учреждением». Тресты имеют свое правление, «права юридического лица присваиваются тресту со дня его регистрации», тресту предоставляется «самостоятельность в оперативной деятельности». Написали бы «управлении» и все бы успокоились. В состав треста могло входить одно или несколько производственных предприятий (фабрик, заводов, рудников, промыслов и т. п.), перечисленных в его уставе. Следует иметь в виду, что Положение было принято в 1927 г., и только со следующего года началось массовое строительство крупных промышленных объектов, которые и так в силу Положения о трестах не нуждались в трестировании.
Так что остается только гадать, почему в своем «Научно-познавательном очерке» Е. А. Суханов сетует, что «в советском законодательстве государственные предприятия получили на "свое" имущество легальное право (оперативного управления) лишь в начале 60-х гг. прошлого века, тогда как ранее, в течение примерно 30 лет, за ними expressis verbis не признавалось никаких имущественных прав и даже права юридического лица они получили лишь de facto только после проведения "кредитной реформы" в 1929—1931 гг. (объявление их юридическими лицами в ст. 19 ГК РСФСР 1922 г. относилось к органам управления — трестам, ставшим правосубъектными "предприятиями" в соответствии с принятым 10 апреля 1923 г. Декретом о государственных промышленных трестах)»22. Мне, конечно, лестно, что автор ссылается для доказательства справедливости своего высказывания на труд моего деда, но лучше бы все же заглянуть в закон. Тем более что И. Б. Новицкий в течение чуть больше десяти лет представлял в судах и арбитражах имущественные интересы этих самых юридических лиц, которых не было. Кстати, во фрагменте, на кото-
21 См.: Новицкая Т.Е. Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. М., 2012. С. 78; см. также: IV сессия ВЦИК IX созыва. С. 10.
22 Суханов Е.А. Вещное право: Научно-познавательный очерк. М., 2017.
рый ссылается автор, далее написано: «Из этого, по существу, следует, что производственное предприятие, в том числе трестированное, должно признаваться самостоятельным субъектом права (юридическим лицом)».
Такого вывода ни в одном законодательном акте прямо не сделано; не внесено, в частности, изменений в этом направлении и в названное Положение о государственных производственных трестах 29 июня 1927 г. Однако фактически предприятие получило признание правосубъектности. Его правовое положение особенно укрепилось с изданием постановления СТО 23 июля 1931 г. "Об оборотных средствах государственных предприятий, трестов и других хозяйственных организаций". Предприятие получило самостоятельную базу в виде выделяемых ему оборотных средств: оперируя ими, оно должно выполнять свой производственно-финансовый план, строго соблюдать плановую, договорную дисциплину, нести самостоятельную ответственность по обязательствам»23. Речь, таким образом, шла только о тех предприятиях, которые входили в состав треста и не имели собственного устава.
Что касается большей части государственных предприятий, то они в хозяйственном обороте выступали в качестве юридических лиц и имели право «оперативной деятельности» в отношении имущества, находившегося в их обладании. Советское законодательство здесь повторяло схему дореволюционного. В какой-то степени это может вызывать недоумение, поскольку этот порядок не соответствует современным стандартам. Однако изучение советского гражданского права в связи дореволюционным правом позволяет установить прямую связь, что вполне понятно, поскольку, будучи частью культуры, правовые традиции не исчезают бесследно, даже если с точки зрения прогресса они должны быть уничтожены.
список литературы
1. Гойхбарг А. Г. Хозяйственное право РСФСР. Т. 1. М.; Пг., 1923.
2. История советского гражданского права. М., 1948.
3. Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922—2006). М.,
2010.
4. Новицкая Т. Е. Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. М., 2012.
5. Новицкий И. Б. История советского гражданского права. М., 1957.
6. Суханов Е. А. Вещное право: Научно-познавательный очерк. М., 2017.
7. Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 1, 2. М.,
1914.
23 Новицкий И. Б. История советского гражданского права. М., 1957. С. 167-168.
