CC BY
19
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 9 (224). История. Вып. 44. С. 14-18.
ИСТОРИЯ РОССИИ И ЕЕ РЕГИОНОВ
Д. Н. Маслюженко
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ КУЧУМОВИЧЕЙ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ ОСЕНЬЮ 1598 - ЗИМОЙ 1599 ГОДА (ПО ДЕЛОПРОИЗВОДСТВЕННЫМ ДОКУМЕНТАМ)
В статье анализируются некоторые особенности повседневной жизни Кучумовичей в Московском государстве в конце XVI в. Данный вопрос рассматривается на примере попыток решения «продуктового вопроса», неоднократно возникавшего в ходе доставки пленных родственников сибирского хана Кучума в Москву осенью 1598 - зимой 1599 г. и их дальнейшего пребывания в столице. Соответствующие грамоты и отписки позволяют реконструировать наиболее предпочитаемые продукты питания и специи, пищевые ограничения, а также отношение к алкоголю среди элиты сибирских татар.
Ключевые слова: делопроизводственные документы, отписки и грамоты, Кучумовичи, повседневность, Московское государство, «продуктовый вопрос».
Проблема определения характера русско-сибирских отношений, как до похода Ермака, так и по его окончанию, наверное, никогда не перестанет быть актуальной, поскольку напрямую связана с вопросом о мирном или насильственном присоединении Сибири. Одновременно с этим обострившийся в последнее время интерес к чингизидскому наследию в истории самого Русского государства заставляет по-иному взглянуть на многие аспекты этой темы. Со времен правления Ивана IV Чингизиды и их политический статус активно использовались русской идеологией для легитимации собственных царей. Эту тенденцию закрепляла заинтересованность Москвы в активации восточного направления внешней политики.
Отношение Москвы к фигуре сибирского хана Кучума было крайне неоднозначным. Это проявлялось в отношении его ближайших родственников как части более крупного клана Чингизидов1. В связи с этим значительный интерес представляют документы, свидетельствующие о пребывании Кучумовичей в московском плену в 1598-1599 гг. Соответствующие отписки атаманов и детей боярских, стоявших во главе отряда охраны Кучумовичей, и ответы на них в форме царских грамот были изданы Археографической комиссией еще в 1841 г. В силу отнесения к категории делопроизводственной документации эти акты следует считать достаточно объективными в отношении исторической действительности конца XVI в.
Несмотря на это, они до сих пор практически не обращали на себя внимание исследователей. Впервые эти документы были использованы Г. Ф. Миллером при описании битвы у оз. Зайсан и ее последователей2. Отчасти выводы Г. Ф. Миллера были продублированы в работе Р. Г. Скрынникова. В последние годы они привлекались лишь А. Г. Нестеровым при построении достаточно спорной генеалогии Сибирских Шибанидов и А. В. Беляковым, упоминающим эти документы в контексте исследования жизни сибирского царевича Араслана в Касимове3.
Следует обратить внимание на то, что синхронные летописи того времени, как правило, ограничиваются незначительными фразами о доставке пленных Кучумовичей в Москву типа: «С царицами же и с царевичами [воеводы] прислали [посланцев] к Москве <...> цариц и царевичей повелел беречь и давал им корм великий, чтобы им никакой скудости не было»4. Однако имеющиеся отписки и грамоты интересны не только конкретной информацией о событиях в Сибири конца XVI в., но и отношением к пленным Чингизидам со стороны московской бюрократии. Эти же документы содержат описание специфических сторон их повседневной жизни в Русском государстве. Следует отметить, что относительно пребывания в России ургенческого царевича Авган-Мухаммеда в первой половине XVII в. аналогичная работа на основе схожих документов проводилась А. В. Беляковым5.
Указанные в актах и грамотах Кучумовичи, а также жены Кучума, попали в русский плен после битвы у оз. Зайсан 20 августа 1598 г. В силу высокого статуса этих пленных и возможностей их использования в дальнейших переговорах с Кучумом было решено всех доставить в Москву. 20 сентября 1598 г. все семейство Кучума было отправлено с Тары. Для их сопровождения был выделен отряд, в обязанности членов которого входило также обеспечение пленных продуктами питания.
В данной работе автор предлагает собственную интерпретацию блока документов, посвященных решению конкретной проблемы, которую мы весьма условно назвали «продуктовым вопросом». Под ним мы понимаем совокупность имеющихся в источниках упоминаний о пищевых предпочтениях Кучумовичей, их удовлетворения русской стороной и возникающих в связи с этим проблем.
Последнему вопросу вообще было уделено особое внимание, поскольку при его решении отряд столкнулся с проблемами, в конкретном выражении которых специфика повседневного обеспечения знатных пленников сквозь призму военно-дипломатической культуры Московского государства того времени. В целом почти каждая отписка, как и ответ из Посольского приказа, начинается именно с проблемы продуктового обеспечения. Столь же подробно обсуждаются лишь вопросы обеспечения пленных одеждой и маршрута въезда в Москву.
Детям боярским и атаманам, стоявшим во главе отряда, было велено собирать по ямам деньги для того, чтобы каждый из пленных имел для прокорма по одному рублю, четыре алтына и две деньги на день. Кроме того, была выдана «кормовая память» для записи поименных выдач отдельным лицам. В этом документе обращает на себя внимание, что по сути царевичи и царицы были уравнены с их служащими и языками, что не могло не вызвать определенных трений внутри отряда.
Первая грамота из Москвы к руководителям отряда относится только 25 декабря 1598 г., то есть только спустя 3 месяца после отъезда из Тары. Возможно, что она была ответом на несохранившуюся до наших дней отписку, поскольку в ней идет речь о разрешении допуска к Кучумовичам толмача. Кроме того, складывается впечатление, что во время переезда по Сибири и Приуралью у отряда
проблем не возникало. Согласно «памяти» привезшему грамоту переводчика, к тому времени отряд еще не достиг Ярославля6.
В грамоте подробно впервые освещается вопрос питания семьи Кучума, в частности, указывается: «и корму им давали, чтобы было без нужи». С этой целью дети боярские и атаманы должны были в Вологде, Ярославле, Ростов и Переяславле «имать» с кабаков по семь или десять ведер меду, а в тех городах, где кабаков нет, брать его с монастырей. Кстати, и в дальнейшем именно поставки алкогольных напитков занимали первое место среди всех продуктов к столу семьи Кучума. По приезду в Ярославль необходимо было послать своеобразный отчет в Посольский Приказ печатнику и посольскому дьяку Василию Яковлевичу Щелкалову, а затем ждать дальнейшего указа в городе Радонеж6.
По приезду в последних числах декабря 1598 г. один из руководителей отряда Савин Воейков столкнулся с проблемой нехватки денег на питание. 1 января 1599 г. ему была отправлена грамота об увеличении содержания сибирским пленным: «... на корм, десять рублев денег, в прибавку к тем деньгам, которые у вас.». Даже мурзам в день необходимо было выдавать не менее одного рубля, а царевичам и царевнам по четыре и пять рублей. Все деньги должны были выдаваться под роспись7. Исходя из этого, можно предположить, что Савин Воейков должен был вести с собой весьма солидную сумму, либо же получать ее частями из Москвы по мере продвижения к ней.
Несмотря на это, спустя восемь дней, 9 января 1599 г., Савин Воейков и Федор Лопухин вновь вынуждены обратиться с отпиской царю «о недостатке в припасах для Кучумова семейства». В отписке авторы указывают, что они получили четкое указание о том, где ждать государева указа, но при этом не было разъяснено, как получать корм для цариц и царевичей. Оказалось, что ямские охотники в Радонеже отказываются давать продукты Кучумовичам без особого указа Государя. Хотя ранее именно на ямы возлагалась обязанность по обеспечению отряда продуктами. К тому же поблизости не оказалось торга, и продукты было невозможно купить, даже имея деньги. Мед же, посланный из Москвы с атаманом Казариным Волниным в количестве 15 ведер, к 9 января полностью закончился.
При этом царицы и царевичи постоянно просят вина, меда и пива, которые также негде купить в связи с отсутствием кабака. Также дети боярские и атаманы жаловались на то, что местные охотники отказываются охранять цариц и царевичей8.
Последовавшая спустя три дня, то есть 12 января 1599 г., новая отписка Савина Воейкова является уже даже не докладом, а скорее своеобразным «криком души». С одной стороны, первые фразы данного документа внушают надежду на то, что большинство проблем было разрешено. В этот день в Радонеж прибыл толмач Микита Тютчев, который привез на прибавку на корм пять рублей, а также десять ведер меду, столько же пива и три ведра вина. Любопытно, что Воейков сразу же подтверждает, что все это было действительно передано ему. Подобные подтверждения вообще характерны для всех отписок (например, 14 января подтверждали факт передачи меда Семеном Судаковым9), что наводит на мысль о возможности казнокрадства как повседневного явления.
Если допустить, что суммы выдачи денег, указанные в этих документах, соответствуют действительности, то в таком случае за время своего четырехмесячного пути, исходя из усредненного подсчета, Кучумовичи и их свита должны были получить порядка 30 тысяч рублей серебром. В таком случае возникает вопрос о том, выдавались ли эти деньги в действительности, или указанные в документах цифры являются лишь пожеланием, далеким от российской действительности конца XVI в. Хотя в целом объем денежных средств, который расходовался на подобные нужды в Российском государстве, был очень велик. Например, содержание ногайских аманатов в Астрахани только в течение 16441645 гг. обошлось в «402 рубля 30 алтын с деньгой»10.
Однако помимо этой хорошей новости, письмо пронизано невозможностью решения всех остальных проблем. В частности, еще раз напоминается, что местные охотники отказываются продавать продукты и давать сторожей для охраны. Причем оказывается, что, согласно государеву наказу, были установлены жесткие цены покупки: за корову (яловицу) - пятьдесят денег, за барана - десять денег, а за курицу - две деньги. Однако охотники бранятся и ничего не хотят продавать за эти деньги, поднимая цену за корову
до двух рублей, а за барана - по пять алтын и больше. Без нового царского указа Воейков не мог самовольно платить такие деньги.
Эта проблема усугублялась тем, что 9 января в Москву был отправлен бывший в полоне литвин Якуб, при этом до отъезда именно он резал и варил всех животных для цариц и царевичей, который отказывались «нашего резу есть». Скорее всего, отказ был связан с мусульманской традицией резать скот без пролития крови, с которой, видимо, был знаком Якуб, проживший у Кучума 10 лет11. В результате, посоветовавшись с атаманами и «товарищами», новым поваром был назначен пленный татарин Еснигельдей. В связи с этим в отряде возник конфликт, связанный с нежеланием ответственного за него казака Пятуни Петрова подчиниться этому решению. Ночью пьяный казак пришел к царевичам, «бранил и лаял царевичей матерны» и в результате татарина увел. Сразу после этого он со своим другом казаком Обросимом Евтихеевым и «нас холопей твоих лаял». Причем оказалось, что и до этого мурзам были постоянные притеснения от казаков, которые не подчинялись ни атаманам, ни детям боярским, говоря «таковы ж де мы что и вы». Сами казаки постоянно ходили пьяными, воровали, не соблюдая «чинов», ходили к царевичам и царевнам. Причем те же охотники, которые отказывались продавать мясо для семьи Кучума, беспрепятственно возили мед и вино для казаков.
По всей видимости, жалование казаки получали крайне нестабильно. Так, Микита Тютчев привез два рубля, которые необходимо было раздать по «гривне» на человека. Однако в связи с тем, что людей оказалось больше, «государева жалования» не хватило для атаманов, Казарина Волнина и Третьяка Жареного, а также литвина Карпа, выполнявшего функции толмача. Один из тобольских татар, Кизылбай Купландыев, вообще был
отпущен в Москву бить челом государю о
" 12 своей нужде и корму12.
На эту отписку ответ в виде царской грамоты последовал почти моментально, уже 13 января. В письме разрешалось покупать продукты питания по местным ценам, а также вменялась детям боярским и казакам довести до сведения ямских охотников и казаков, что, если они не будут выполнять свои обязанности и «безчестить» царевичей, то будут за это казнены. Помимо того, с толмачем Семеном Судоковым были отправлены для царевичей
две кружки меда старого, две кружки меда черемухового, четверть ведра вина доброго. Особое внимание необходимо было обратить на болезни кого-либо из семьи Кучума, а также на достаточность питания, в состав которого необходимо было включить и гусей13.
В очередной отписке от 14 января Савин Воейков вместе с Ильей Беклемишевым пишут, что все десять ведер меда (то есть около 120 литров), которые привез 12 января Микита Тютчев, уже 13 января полностью закончились, поскольку «у цариц была мол-ба». Ощущались и последствия конфликта с Пятуней Петровым, от которого один из сыновей Кучума Асманак «позанемог с кручины». Царевичи и царевны вследствие отсутствия повара просили, чтобы мурзы были день и ночь у них на дворе для готовки пищи. При этом дети боярские, боясь сговора и побега, не могли этого разрешить самостоятельно. Кроме того, выяснились некоторые повседневные предпочтения Кучумовичей. Так, они просили яблок, перец, шафран, свечей сальных и восковых, так как на месте этого не могли купить. В результате в тот же день царь Борис Федорович отдает указ боярину и дворецкому Степану Васильевичу Годунову послать фунт перца толченого, четверть фунта шафрана, два гривенника ягод винных, столько же изюма, 50 яблок и полведра вина в готовом судне. В реальности в этот день с Семеном Судоковым было отправлено продуктов даже больше: пять ведер меда паточного, десять ведер меда кня-жего, пятнадцать ведер пива, три фунта перца, двадцать золотников шафрана, сто яблок14. Кстати, существует версия, согласно которой выдача пряностей, как очень ценного продукта, в целом могла рассматриваться как знак особого расположения15.
14 января весь отряд прибыл в «государево село» Братошино, о чем было сообщено в очередной отписке от 15 января. При этом в отписке присутствует жалоба на братошин-ского земского старосту, который сторожей дал, а в продуктах отказал, так как не было на то государевой грамоты. Причем все присланные 14 января напитки вновь закончились, купить же новые опять не представлялось возможным в связи с отсутствием торга. Царица и царевичи постоянно просили гусей и уток живых, а также патоку. Выяснилось, что проблемы были и с толмачем, который не мог ничего объяснить Кучумовичам про «государево жалование» и «корм»16.
Уже после торжественного въезда в Москву 17 января 1599 г. и расселения Кучумовичей по подворьям были вновь выделены продукты питания и денежные средства, причем теперь уже речь шла о том, что оговоренное количество должно поставляться в четкие сроки. Для примера приведем тот перечень, который выделялся для Асманака. На один день шло два калача денежных, утка, кура, на различные траты и свечи 6 денег, а также на неделю баран. С Дворца особо поставляли 4 чарки вина доброго, а с ямы четверть ведра меда паточного, ведро меда княжьего. Кроме того, на три дня выделялся воз дров. Мед выделялся и остальным царицам и царевичам, только для мурз он заменялся на аналогичное количество пива17. Любопытно, что, по мнению Н. И. Костомарова, в этом случае под вином следует понимать водку, а «вино доброе» являлось водкой хорошего качества18.
В целом пребывание семьи Кучума в Москве обходилось казне достаточно дорого. Можно посчитать, что в среднем все они получали на 42 человек: 38 калачей, 15 хлебов, 21 утку и 14 кур на два-три дня, 14 баранов в неделю, 8 чарок вина в день, 1 ведро меда паточного (только для старших царевичей) и 7,5 ведер меда княжьего в день. Таким образом, только объем алкогольных напитков почти достигал 100 литров в день. Не могут ли в данном случае эти цифры свидетельствовать в целом о значительной, если не чрезмерной, роли алкоголя в российском обществе. В среднем все пленные тратили 42 деньги в день на различные нужды, а также 8 возов дров на три дня19. Для сравнения, в 1592 г. польское посольство численностью 36 человек на день получало трех баранов, корову, двух тетеревов, столько же утят, десять куриц, 17 калачей, по одному ведру меда малинового и вишневого, по два боярского и обирного, 3 ведра паточного и 15 княжего, а также ведро вина, ведро сметаны, пуд сметаны и 300 яиц20. В целом эти цифры вполне сравнимы, особенно если учесть, что среди Кучумовичей значительным было количество женщин и детей, которые по росписи составляют не менее 32 человек при 7 царевичей21.
В заключении можно сказать, что пленные родственники и потомки Кучум-хана служили в качестве гарантий эффективности восточного направления внешней политики Российского государства, в частности, присоединения территории Сибири. Это в свою
очередь обеспечивало пленным Чингизидам почетное отношение со стороны Москвы и возможность жить в России, практически полностью сохраняя свой статус и пользуясь всеми привилегиями своего положения. Это особенно заметно по финансовым затратам русской казны на решение указанного нами «продуктового вопроса».
Примечания
1 См.: Маслюженко, Д. Н. Реставрация Шибанидов в Сибири и правление Кучум хана во второй половине XVI века / Д. Н. Маслюженко, Е. А. Рябинина // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып. 1. Казань, 2009. С. 97-111.
2 См.: Миллер, Г. Ф. История Сибири. Т. 1. М., 1999. С. 292.
3 См.: Нестеров, А. Г. Династия Сибирских Шибанидов // Тюркские народы : материалы V Сиб. симп. «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск ; Омск, 2002. С. 210-211; Беляков, А. В. Касимовский царь Араслан Алеевич и православное население его удела // Тюркологический сборник - 2002. Россия и тюркский мир. М., 2003. С. 191.
4 Новый летописец // Хроники смутного времени. Начало XVII века. М., 1998. С. 287.
5 Беляков, А. В. Царевич Авган-Мухаммед ибн Араб-Мухаммед в России первой половины XVII века // Тюркологический сборник - 2006. М., 2007. С. 95-112.
6 Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 2. СПб., 1841. С. 9.
7 Там же. С. 11.
8 Там же. С. 11-12.
9 Там же. С. 14.
10 Там же. С. 491.
11 Там же. С. 13.
12 Там же. С. 12.
13 Там же. С. 13.
14 Там же. С. 15.
15 Юзефович, Л. А. «Как в посольских обычаях ведется. ». Русский посольский обычай конца XV - начала XVII в. М., 1988. С. 83.
16 Акты исторические. С. 15.
17 Там же. С. 20-21.
18 Костомаров, Н. И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1993. С. 121.
19 Акты исторические... С. 20-21.
20 Юзефович, Л. А. «Как в посольских обычаях ведется. С. 83.
21 Акты исторические. С. 4, 8-9.
