CC BY
331
DOI: 10.24411/2618-6888-2019-10013
Л.Е. Васильев
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИКИ КИТАЯ В ЮЖНОЙ АЗИИ
Аннотация. Статья посвящена анализу основных направлений политики Китая в Южной Азии, рассмотрению особенностей двусторонних отношениях Китая с Пакистаном и Индией, а также оценке наиболее значимых направлений внешней политики КНР на ближайшую перспективу.
В статье отмечается, что современный Китай не только стремится выйти на лидирующие позиции в торгово-экономической сфере, но и намерен выступать с политико-экономическими инициативами, принимать активное участие в глобальном «переформатировании» мира и стать одним из мировых лидеров в процессах освоения новых технологических укладов.
В ходе проведенного анализа автором сделан вывод о том, что в настоящее время самой серьезной угрозой для КНР является провозглашение новой администрацией США курса на жесткое соперничество с Китаем на международной арене, а также действия Вашингтона по дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Вашингтон недвусмысленно напоминает Пекину о возможном блокировании геополитических интересов Китая как на юго-западе (Индийский океан), так и на юго-востоке (Южно-Китайское и Восточно-Китайское моря).
В статье отмечается также, что Соединенные Штаты усиливают свое военно-морское присутствие в Тихом океане, укрепляют взаимодействие в военной сфере с традиционными и потенциальными конкурентами КНР, в частности с Южной Кореей, Филиппинами, Сингапуром и другими странами АТР. Развертывание по американской инициативе и с американской помощью систем ПРО ТВД на территориях Японии, Южной Кореи и Тайваня рассматривается в Пекине как действия, наносящие ощутимый ущерб китайским интересам в сфере военной безопасности.
Автор констатирует, что основной причиной целенаправленного противодействия Китаю со стороны западных государств являются их опасения, связанные с серьезными конкурентными возможностями и постоянным ростом потенциала КНР.
В статье отмечается также, что к основным угрозам и вызовам стабильности и безопасности Китая следует отнести наличие практически во всех государствах Южной и Центральной Азии значительных групп населения, проповедующих идеи сепаратизма, исламистского экстремизма и использующих для достижения своих целей методы и способы террористической борьбы.
Ключевые слова: Южная Азия, Китай, Индия, Пакистан, региональная безопасность, геополитика.
Автор: Васильев Леонид Евгеньевич, старший научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН. E-mail:levdvina@mail.ru
L.Ye. Vasiliev
Some aspects of China's policy in South Asia
Abstract. The article analyzes main directions of China's policy in South Asia, examines bilateral relations of China with Pakistan and India and studies the most important directions of the PRC's foreign policy in the short term.
The article acknowledges that modern China intends to take leading positions not only in the field of trade and economy, but also seeks to promote its political-economic initiatives, to play an active role in the "reformatting" of the world order and to become one of the global leaders in the implementation of newest technological techniques.
In the course of the analysis, the author concludes, that currently the most serious threat to China is the proclamation by the new US administration of a policy of tough rivalry with China in the international arena, as well as Washington's actions to destabilize the situation in the Middle
East and Central Asia. Washington clearly reminds Beijing of the possible blocking of China's geopolitical interests both in the South-West (Indian Ocean) and in the South-East (South China and East China seas).
The article also notes that the United States are reinforcing their naval presence in the Pacific Ocean, strengthening cooperation in the military sphere with traditional and potential competitors of the PRC, in particular with South Korea, the Philippines, Singapore and other Asia-Pacific countries. The deployment at the initiative and with the help of the US of anti-ballistic missile (ABM) and theater defense missile (TMD) systems in the territories of Japan, South Korea and Taiwan is considered by Beijing to be actions damaging Chinese interests in the sphere of military security.
The article states that the basis for purposeful opposition to China by part of the West sterns from concerns of the latter associated with serious competitive opportunities and constant growth of the PRC's potential.
The article also notes that main threats and challenges to the stability and security of China arise due to the existence of those significant population groups in almost all States of South and Central Asia, that adhere to ideas of separatism, Islamic extremism and use methods and tactics of terrorist struggle in the achievement of their goals.
Keywords: South Asia, China, India, Pakistan, regional security, geopolitics.
Author: Leonid Ye. VASILIEV, Senior Research Fellow, Institute of Far Eastern Studies of the Russian Academy of Sciences (e-mail: levdvina@mail.ru).
1. Основные направления политики Китая в Восточной Евразии
За последние годы Китай добился значительных успехов в модернизации экономики и повышении уровня жизни своих граждан. Влияние Пекина на международной арене постоянно растет. За короткий промежуток времени КНР постепенно превратилась в одну из крупнейших экономик мира, укрепила национальный суверенитет и как следствие — получила возможность оказывать всестороннее и все возрастающее влияние на ход развития основных международных политических и экономических процессов. Китайская экономика с темпом роста более 6 % в год (6,6 % за 2018 г., 1-е место
среди 5 ведущих экономик мира) позволила обеспечить ВВП Китая в 2018 г. в размере 12,85 трлн долл., тогда как в 1983 г. ВВП КНР оценивался лишь в 301,8 млрд долл [ВВП Китая в 2018...].
Кроме того, современный Китай стремится выйти на лидирующие роли не только в торгово-экономической сфере, но и выступать с политико-экономическими инициативами, принимать активное участие в глобальном «переформатировании» мирового порядка и стать одним из глобальных лидеров в освоении новых технологических укладов. Китай сегодня находится в числе стран, которые успешно конкурируют с ведущими мировыми державами, прежде всего — с США не только в международной и торгово-экономической, но и военно-политической сфере. Энергичная деятельность Пекина по развитию БРИКС и ШОС, реализация им транснациональной инициативы «Один пояс, один путь», провозглашение курса на «всеобъемлющее партнерство и стратегическое взаимодействие» с Россией вызывают значительное недовольство и противодействие как со стороны Запада, так и со стороны ведущих государств Востока.
Однако, проводя такую политику и выстраивая отношения с другими странами, КНР сталкиваться с многочисленными, сложными традиционными и нетрадиционными угрозами национальной безопасности, а также с необходимостью противодействия им.
Согласно последней Белой книге Национально-освободительной армии Китая, вышедшей в 2013 г., основные угрозы безопасности КНР носят тройственный характер и исходят от интернациональных террористических, сепаратистских и экстремистских группировок. Причем эти угрозы постоянно нарастают [Белая книга НОАК, 2013].
Кроме того, в последнее время ряд стран предпринял шаги по повышению военного потенциала, укреплению союзнических связей и обеспечению своего военного присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Так, США поставили своей целью перебазировать в АТР к 2020 г. 60 % своих военно-морских сил, а недавно заявили о создании по периметру восточных границ Китая системы ПРО, предназначенной якобы исключительно для парирования «северо-корейской угрозы» [ Чэнь Чжихао].
Не менее значительной угрозой Китаю его руководство считает деятельность сепаратистских сил Тайваня, которые, опираясь на США, предпринимают масштабные усилия по «сохранению независимости» острова от КНР. Пекин полагает, что эта активность крайне дестабилизирует мирное развитие ситуации в этом регионе и мешает логичному и справедливому возвращению о. Формоза (колониальное название Тайваня) под юрисдикцию материкового Китая.
К числу важных угроз национальной безопасности руководство КНР относит также интенсивное развитие крупными мировыми державами новых и более эффективных военных технологий и их стремление обеспечить свое превосходство в космосе и в кибернетическом пространстве. Все это заставляет Пекин предпринимать ответные меры, что сопряжено со значительными финансовыми затратами [Белая книга НОАК, 2013].
В своей первой за всю историю Поднебесной книге «Военная стратегия Китая», изданной Информационным бюро Государственного Совета КНР в мае 2015 г., руководство государства рассматривает угрозы и вызовы в еще более широком контексте. Так, было заявлено, что в настоящее время «происходят глубокие изменения в международной обстановке. Переживают исторические перемены мировое соотношение сил, система глобального управления, геостратегия в азиатско-тихоокеанском регионе и в мировой экономике.
В международных отношениях начинают развиваться гегемония, политика грубой силы и неоинтервенционизм. Разные международные акторы прилагают усилия по эскалации борьбы за власть и перераспределению законных интересов других государств. Активизация терроризма, возникновение религиозных противоречий, территориальных споров приводят к появлению горячих точек на изменяющейся карте мира. Непрекращающиеся локальные бои, постоянные конфликты, частые кризисы по-прежнему являются обычным состоянием некоторых регионов. Мир все так же сталкивается с реальной и потенциальной угрозой широкомасштабной войны» [Военная стратегия Китая, 2015].
Некоторые эксперты считают, что в настоящее время самой серьезной угрозой для КНР является провозглашение новой адми-
нистрацией США курса на жесткое соперничество с Китаем на международной арене, а также действия Вашингтона по дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. В Пекине хорошо осознают, что если «ближневосточный хаос» вооруженных и социальных конфликтов распространится на все геополитическое пространство от Суэца до Тибета, КНР неизбежно столкнется с проблемами обеспечения своей территориальной целостности и суверенитета.
В КНР также серьезно обеспокоены тем, что непосредственно вблизи ее границ происходит эскалация исламистских угроз. В частности, речь идет об активизации сторонников ИГИЛ (запрещено в России) и других религиозных экстремистских организаций в Афганистане и государствах Центральной Азии. Сверх того, Китай вынужден реагировать и на разрастание пантюркистских тенденций в Центральной Азии, за которыми стоит Турция. В этом случае необходимо учитывать, что в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая проживают уйгуры — тюрки мусульманского вероисповедания [Небренчин, с. 12].
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что основными направлениями внешней политики Китая на ближайшую перспективу станут:
• поддержание стабильности в Восточной Евразии и АТР, содействие экономическому развитию этих регионов;
• обеспечение как дружественности двусторонних и многосторонних связей государств региона, так и безопасности на приграничных с Китаем территориях;
• недопущение монопольного доминирования в регионе какой-либо страны, особенно недружественной КНР;
• обеспечение открытости и доступности энергетических и других ресурсов государств Евразии для экономики Китая;
• создание политических и экономических предпосылок для возможного усиления китайского влияния в регионе.
Довольно велико число тех аналитиков, которые полагают, что в обозримом будущем произойдет смещение «вектора силы» в международных отношениях с Запада на Восток. В частности, А. Рахме отмечает «эволюцию международной системы к постепенному пе-
рераспределению власти в сторону доминирования Китая». Правда, эксперт обращает также внимание на тот факт, что «Китай, возможно, не готов взять на себя роль США в мире» (приводится по [Ходаков]).
В самом деле, руководству Китая отнюдь не свойственна присущая США «моральная ответственность» за демократию в мировом сообществе, тем более в свете того, к чему таковая «ответственность» привела. Это великолепно иллюстрируют примеры бывшей Югославии, Ирака, Ливии и др. Китай крайне осторожно действует на Ближнем Востоке и в Африке, постепенно расширяя там зону своих геополитических усилий. При этом Пекин достаточно грамотно и корректно реагирует на периодически возникающее в отдельных странах недовольство его экономической политикой.
В то же время вряд ли у кого-то возникнут сомнения относительно желания США и далее доминировать на международной арене, провоцируя различной степени интенсивности конфликты между потенциальными военно-экономическими конкурентами. И в этом случае скорее всего прав А. Рахме: «Весь вопрос заключается в том, что Китай выступил в поддержку многополярного мира. В то время как США цепляются за отживший свое однополярный и не могут приспособиться к новому миру, состоящему из нескольких центров силы» (приводится по [Ходаков]).
Для достижения своих целей Вашингтон активно использует приемы и методы, сформулированные С. Манном в «Стратегии управляемого хаоса» и направленные на создание конфликтных ситуаций в регионах, соседних со странами — прямыми конкурентами США. К таким методам, примененным в АТР, можно отнести проведение летом 2017 г. США совместно с Индией и Японией совместных учений флотов на подступах к стратегическому для снабжения Китая Малаккскому проливу. Разумеется, эти маневры не оставили Пекин равнодушным. Примечательно также участие в учениях морских сил самообороны Японии. Это не только способствует обострению отношений между США и Индией с одной стороны и Китаем — с другой, но и дальнейшему обострению отношений между Пекином и Токио.
Такими действиями, Вашингтон недвусмысленно напоминает Пекину о возможном блокировании реализации геополитических интересов Китая как на юго-западе (Индийский океан), так и на юго-востоке (Южно-Китайское и Восточно-Китайское моря). При этом необходимо учитывать тот факт, что, по оценкам экспертов, общие запасы нефти в Южно-Китайском море могут достигать 213 млрд баррелей: этот объем уступает разведанным ресурсам только двух государств — Саудовской Аравии и Венесуэлы и превосходит российские. Кроме того в недрах Восточно-Китайского моря, по оценкам экспертов, залегают 1,5 млрд куб. м природного газа и до 100 млрд баррелей нефти.
Отметим также, что Китай и Япония считают свои права в Восточно-Китайском море неоспоримыми. Япония настаивает на фиксации границ особых экономических зон в равном удалении от береговой линии каждой заинтересованной страны, в то время как Китай претендует на континентальный шельф, протянувшийся за пределы равноудаленной от берега границы до Окинавской впадины. Китай и Япония продолжают также оспаривать принадлежность близлежащих островов Дяоюйдао (японское название — Сенкаку) [Чэнь Чжихао].
Соединенные Штаты же усиливают свое военно-морское присутствие в Тихом океане, укрепляют взаимодействие в военной сфере с традиционными и потенциальными конкурентами КНР, в частности с Южной Кореей, Филиппинами, Сингапуром и другими странами АТР. Развертывание по американской инициативе и с американской помощью систем ПРО ТВД на территориях Японии, Южной Кореи и Тайваня рассматривается в Пекине как действия, наносящие ощутимый ущерб китайским интересам в сфере военной безопасности.
Одновременно с этим следует отметить, что в основе целенаправленного противодействия КНР со стороны Запада, сочетающегося с его вынужденным масштабным торгово-экономическим сотрудничеством с Китаем, лежат опасения, связанные с серьезными конкурентными возможностями и постоянно растущим потенциалом КНР. Их отражением являются различные теории и лозунги ан-
тикитайской направленности, в том числе такие, как «китайская угроза» или «Пекинский консенсус».
Концепция «китайской угрозы» исходит из того, что усиление мощи КНР несет угрозу рыночным демократиям со стороны «недемократического Китая». Экологическая вариация данной теории указывает на то, что рост китайской мощи сопровождается все расширяющимся гигантским потреблением мировых энергетических и сырьевых ресурсов и, как следствие — разрушением глобальной окружающей среды [Небренчин, а 17—18].
Анализируя вышесказанное, необходимо все же подчеркнуть, что несмотря на все трудности «Китай неуклонно будет идти дорогой мирного развития, строго придерживаться самостоятельного и мирного внешнеполитического курса, противостоять разным формам гегемонизма и политики грубой силы, никогда не добиваться гегемонии и не осуществлять экспансию» [Военная стратегия Китая, 2015].
2. Сотрудничество Китая и Пакистана
Официальные отношения между Китаем и Пакистаном были установлены в 1951 г. Оба государства уделяют большое внимание поддержанию двусторонних дружеских и взаимовыгодных связей, успешно реализуют совместные экономические проекты. Пекин оказывает финансовую помощь Исламабаду. Между Пакистаном и Китаем действует соглашение о свободной торговле, объемы которой активно растут. Товарооборот между странами в 2018 г., по некоторым данным, составил около 15 млрд долл. [Правительство Пакистана...].
Верный своему главному стратегическому принципу «экономика определяет геополитику», Китай активно участвует в модернизации транспортной инфраструктуры Пакистана, решая при этом две стратегические задачи: обеспечение безопасной транспортировки энергоносителей по маршруту Персидский залив — Южно-Китайское море и ограничение влияния США в «чувствительных» для Китая регионах Среднего Востока, Южной и Центральной Азии.
Кроме того, Пакистан является крупнейшим импортером китайских вооружений и военной техники. Страны реализуют ряд совместных проектов, в частности по созданию истребителя FC-1 (JF-17 в пакистанском обозначении), а также танков МВТ 2000. КНР сыграла значительную роль в создании Исламабадом собственного ядерного оружия, а также активно помогает развитию пакистанской гражданской ядерной программы. Кроме того, Китай активно обсуждает с Пакистаном возможность формирования на пакистанской территории своих военных баз [Коваленко].
Государства регулярно обмениваются визитами руководителей высокого уровня и считают друг друга близкими стратегическими партнерами. При этом Китай воспринимает Пакистан в качестве регионального противовеса интересам США и НАТО и поддерживает позицию Пакистана по вопросу о принадлежности Кашмира. Так, уже в мае 2016 г. прозвучало заявление официального представителя МИД Китая Цзян Юй о необходимости уважения суверенитета и территориальной целостности Пакистана. «Любое нападение на Пакистан — это нападение на Китай» заявила дипломат (приводится по [Петров]). Кроме того, Пекин рассматривает Исламабад в качестве связующего звена в его сотрудничестве с мусульманскими странами.
В мае 2017 г. Пекин и Исламабад договорились о создании Китайско-пакистанского экономического коридора (далее — КПЭК) в целях интенсификации экономического сотрудничества двух стран. Экономический коридор — это инфраструктурный проект стоимостью 46 млрд долл., который включает в себя строительство железных и автомобильных дорог, а также трубопроводов. Он соединит пакистанский порт Гвадар, построенный на деньги КНР и контролируемый китайским бизнесом, с Синьцзян-Уйгурским автономным районом (СУАР КНР). Проект трактуется как часть продвигаемой Китаем инициативы «Один пояс, один путь» (далее — ОПОП). Экономический коридор позволит китайцам получить доступ к побережью Индийского океана в обход Малаккского пролива и по кратчайшему маршруту экспортировать грузы из западных районов КНР.
Реализация проекта КПЭК ценна тем, что дает возможность увидеть общие принципы, по которым Китай планирует реализовы-вать и другие инициативы на территории ОПОП. Во-первых, это требование максимального контроля над процессом строительства объектов. Пекин предпочитает по возможности использовать своих рабочих, свои материалы, свои стандарты и свою технику. Во-вторых, максимальный контроль над созданными объектами и компаниями. Все вложения должны быть не только окупаемыми, но и «соответствовать дипломатической стратегии» Китая, которая заключается, прежде всего, в обеспечении условий для экономического процветания самой КНР [Почему опыт взаимодействия...].
Таким образом, Китай расширяет собственный рынок, обеспечивая сбыт продукции в приграничных китайских областях. При этом финансирование проектов осуществляется за счет низкопроцентных займов, отдавать которые необходимо будет или деньгами, или предоставлением контроля над построенными объектами. Конечно, сегодня вопрос политической «платы» за китайские инвестиции в публичной плоскости не ставится, но в том, что такая плата потребуется, сомнений ни у кого нет. Другими словами, потенциал большой долговой массы может быть использован для политического влияния на руководство тех стран, на территории которых осуществляется проект.
Мнения экспертов касательно реализации проекта КПЭК разделились: кто-то называет его спасением экономики Пакистана, другие — планом его «колонизации». Однако все эксперты сходятся в одном: КПЭК предполагает очень глубокое проникновение китайского государства и китайских компаний на пакистанский рынок. И проникновение настолько значительное, что, глядя со стороны, его можно принять за стратегию развития экономики Пакистана, созданную Пекином специально для этой страны.
Однако при рассмотрении проекта следует учитывать несколько очень интересных фактов. Так, Пекин планирует превратить СУАР, и в особенности — округ Кашгар, в базу по переработке получаемого на территории Пакистана сельскохозяйственного сырья. Итоговую сельхозпродукцию планируется продавать в Китае, Пакистане и соседних странах. Будут построены заводы по первичной переработке
мяса, молока, зерна, овощей, фруктов, производству джема. Все это будет осуществляться путем выкупа государством земли у частных фермеров и крестьян с последующей сдачей ее в аренду компаниям с китайским капиталом для создания племенных животноводческих хозяйств и сельскохозяйственных комплексов. Другими словами, пакистанские крестьянские хозяйства будут поглощены китайскими агрохолдингами, что произошло ранее и в самом Китае, и во многих других странах мира [Почему опыт взаимодействия...].
Кроме того, Пекин считает, что все созданные на территории Пакистана компании должны в максимальной степени принадлежать Китаю и «служить интересам Китая». Предприятия с доминирующим китайским капиталом создадут фабрики по производству удобрений, пестицидов, вакцин и фуража для скота, заняв таким образом ключевые позиции в цепочках добавленной стоимости. Данная стратегия будет подкреплена всей финансовой мощью Китая. При этом финансирование проекта будет идти в виде кредитов, а к примеру, не в виде помощи развитию.
В связи с реализацией проекта экономического коридора впервые встал вопрос о китайском военном присутствии на территории Пакистана. В августе 2016 г. было заключено соглашение на уровне начальников генеральных штабов Китая, Таджикистана, Афганистана и Пакистана о сотрудничестве в сфере борьбы с терроризмом [Коваленко]. В рамках этого соглашения китайцы уже осуществляли определенные операции на территории Ваханского коридора в Афганистане и, вероятно, можно предположить такое же их присутствие на севере Пакистана в случае необходимости. Есть данные, что китайцы намерены на ротационной основе базировать свои военные корабли в пакистанском порту Гвадар.
Таким образом, Пекин стремится к расширению собственного военного присутствия на пакистанской территории путем создания там своих военных баз. При этом, как отмечают эксперты, Китай преследует как минимум три стратегические цели: оказание военно-политического давления на Индию; ограничение влияния Вашингтона в Пакистане и Афганистане; непосредственное наблюдение за деятельностью «уйгурских сепаратистов» в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана (далее — СЗПП).
Анализируя цели и условия их достижения в рамках реализации проекта КПЭК, можно выделить несколько достаточно серьезных угроз для партнеров Китая, на которые обращают внимание эксперты.
Первое. Экономика Пакистана может не справиться с тем долговым бременем, которое несут с собой китайские инвестиции в проект (по последним данным, составляющие 50—60 млрд долл. при ВВП Пакистана в 2018 г. — 303 млрд долл.). Долги, как уже было сказано выше, придется либо отдавать, либо в счет их погашения передавать китайской стороне контроль над построенными в рамках проекта объектами.
Второе. Для охраны своих объектов Китай планирует ввести в Пакистан тысячи сотрудников китайских военных и охранных компаний. Более того, как уже сказано выше, в связи с реализацией проекта экономического коридора Китай всерьез изучает вопрос о военном присутствии своих регулярных войск на территории Пакистана, что может вызвать весьма негативную реакцию исламского населения страны.
Третье. Строительство КПЭК уже сейчас вызывает серьезное недовольство Индии и потенциально может привести к обострению общей ситуации с безопасностью в регионе. Некоторые индийские официальные лица многократно высказывались против проекта, полагая его направленным на окружение Индии и нарушающим ее территориальную целостность. Здесь следует отметить, что часть инфраструктуры проекта проходит через спорные между Индией и Пакистаном территории. Однако, несмотря на протесты индийской стороны, Китай приступил к активному освоению находящихся под пакистанским контролем спорных территорий в Джамму и Кашмире в рамках почти двух десятков масштабных проектов. Среди них — разработка месторождения молибденовой руды, возведение гидротехнических сооружений, строительство мостов. Но самый значительный — проект прокладки железнодорожной ветки и шоссейной трассы протяженностью 750 км через пустыню Каракорум. Такая активность Пекина только усугубляет положение и усложняет ситуацию.
3. Решение проблем во взаимоотношениях Китая и Индии
Индийско-китайские отношения за последние годы пережили целый ряд кризисов в различных сферах. К наиболее острым проблемам двусторонних отношений можно отнести следующие.
1. Индия недовольна, о чем было сказано выше, масштабными работами по реализации проекта КПЭК в рамках китайской инициативы ОПОП. Это вызвано тем, что транспортные магистрали экономического коридора прокладываются по спорным территориям Кашмира, контролируемым пакистанцами, и рассматриваются в Нью-Дели как непризнание Пекином суверенитета Индии над этим районом. Более того, Китай пытается привлечь к проекту коридора соседние страны, что еще больше раздражает Индию.
Складывающаяся ситуация заставляет Индию создавать альтернативы международным инициативам Пекина. В противовес китайско-пакистанскому партнерству Нью-Дели активно работает над формированием треугольника Индия—Иран—Афганистан. Конкурентом КПЭК и ОПОП можно считать идею создания экономического коридора «Север—Юг», который позволил бы связать Индию с Россией и странами Северной Европы.
2. Как было сказано выше, Китай рассматривает возможность базирования своих военных кораблей на ротационной основе в пакистанском порту Гвадар, который, занимая стратегическое положение между Аравийским морем и Персидским заливом, предоставляет Поднебесной кратчайший доступ к рынкам Ближнего Востока, Африки и Европы. В дополнение к этому в 2017 г. китайцы получили в аренду порт Хамбантота в Шри-Ланке и активно его модернизируют, вкладывая в соответствующий проект более 1 млрд долл. Естественно, индийцы опасаются, что этот порт, как, возможно, и порты Мальдив и Пакистана, могут быть использованы Пекином для размещения военно-морских баз [Наркевский]. Возможной активизации деятельности китайских военных кораблей в Индийском океане Индия противопоставляет совместные с Японией и США учения ВМС, активизируя военное сотрудничество и с Вьетнамом.
3. Активное проникновение китайцев в такие страны, как Бангладеш, Мьянма, Мальдивские острова, а также участие в переговор-
ном процессе в Афганистане создают у многих индийских политиков и экспертов ощущение постепенной блокады Индии ее главным геополитическим противником.
Сильны противоречия и в вопросе обеспечения безопасности в Афганистане, где Индия и Китай выступают как конкуренты в борьбе за влияние в этой стратегически важной для них стране. Кроме того, Индия добивается от Китая признания террористическими ряд группировок, действующих в Кашмире и на территории Пакистана.
4. Яблоком раздора между двумя государствами стали также две пограничные территории. Первая — Аксай Чин в западном секторе границы, вторая — Аруначал Прадеш в восточном секторе границы. Последние пограничные столкновения между подразделениями вооруженных сил двух государств произошли в апреле 2013 г. (Ак-сай Чин) и в июне 2017 г. (плато Доклам). Следует подчеркнуть, что конфликтующие стороны в обоих случаях воздержались от вооруженных столкновений, превратив конфликт в своеобразные «потасовки» военных. Более того, пограничные инциденты подтолкнули стороны к подписанию Соглашения о военном сотрудничестве на границе. В апреле 2018 г. председатель КНР Си Цзиньпин и премьер-министр Индии Нарендра Моди провели неформальную встречу для снятия напряженности. Кроме того, лидеры поручили своим компетентным ведомствам разработать «стратегическое руководство» для пограничной охраны, чтобы предотвратить инциденты на границе.
Вместе с тем следует отметить, что при всех проблемах в политической и военной сферах экономическое сотрудничество между двумя крупнейшими странами Азии продолжает развиваться. В 2017 г. товарооборот между Индией и Китаем составил 84,44 млрд долл. Более того, председатель Си и премьер Моди во время встречи в апреле 2018 г. представили свое видение дальнейшего двустороннего сотрудничества.
«Я очень доволен встречей с председателем Си Цзиньпином в Ухане. Мы провели масштабные и продуктивные переговоры и обменялись мнениями по вопросу укрепления индийско-китайских отношений и других внешнеполитических вопросов». Этот пост, размещенный премьер-министром Индии Нарендрой Моди в ки-
тайской социальной сети Weibo по итогам двухдневного неформального саммита в апреле 2018 г., ознаменовал начало нового этапа в диалоге Нью-Дели и Пекина [Куприянов].
Независимые наблюдатели отмечают, что после этих переговоров отношения между Индией и Китаем вновь обрели положительную динамику. Таким образом, с апреля 2018 г. диалог Нью-Дели и Пекина развивается по восходящей: переговоры ведутся практически по всему кругу интересов сторон. Здесь же следует подчеркнуть, что на 2019 г. запланирован ответный визит Си Цзиньпина в Индию, который может привести к дальнейшему расширению китайско-индийского сотрудничества.
Библиографический список
Белая книга Национально-освободительной армии Китая. URL: https:// topwar.ru/27728-belaya-kniga-narodno-osvoboditelnoy-armii-kitaya.html (дата обращения: 05.04.2019).
ВВП Китая в 2018 г. вырос на 6,6 %. URL: https://ria.ru/20190122/15496992 66.html (дата обращения: 05.04.2019).
Военная стратегия Китая: девятая «Белая книга». URL: http://rusrand.ru/ events/voennaja-strategija-kitaja-devjataja-belaja-kniga (датаобращения: 05.04.2019).
Коваленко Н. Сближение Китая и Пакистана добавит проблем России // Деловая газета «Взгляд». URL: https://vz.ru/world/2017/3/25/863401.html (дата обращения: 05.04.2019).
Куприянов А. Великий южноазиатский поворот// Россия в глобальной политике. 2018. № 6. URL: https://globalaffairs.ru/number/Velikii-yuzhnoaziatskii-povor ot-19845 (дата обращения: 05.04.2019).
Наркевский Д. Китай — Индия: незамеченная встреча глобального масштаба. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/kitay-indiya-ne zamechennaya-vstrecha-globalnogo-masshtaba/ (дата обращения: 05.04.2019).
Небренчин А., Небренчин С. КНР — сверхдержава XXI века: российско-китайские перспективы. М.: АНО Центр стратегических оценок и прогнозов, 2017. 116 c.
Петров В. Пакистан—Индия—Китай: треугольник нестабильности. URL: http://lawinrussia.ru/content/pakistan-indiya-kitay-treugolnik-nestabilnosti (дата обращения: 05.04.2019).
Почему опыт взаимодействия Китая и Пакистана важен для России. URL: http://www.stanradar.com/news/full/25600-pochemu-opyt-vzaimodejstvija-kitaja-i-pa kistana-vazhen-dlja-rossii.html (дата обращения: 05.04.2019).
Правительство Пакистана: торговля с Китаем будет вестись в юанях. URL: https://regnum.ru/news/2514970.html (дата обращения: 05.04.2019).
Ходаков И.Треугольник Примакова. URL: https://vpk-news.ru/articles/46758 (дата обращения: 05.04.2019).
Чэнь Чжихао. Китай и Индия: отношения, вызовы, перспективы. URL: https://www.geopolitica.ru/article/kitay-i-indiya-otnosheniya-vyzovy-perspektivy (дата обращения: 05.04.2019).
References
Belaya kniga Nacional'no-osvoboditel'nojarmii Kitaya (2013) [White book of China's National Liberation Army]. URL: https://topwar.ru/27728-belaya-kniga-narod no-osvoboditelnoy-armii-kitaya.html (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Chen Zhihao (2013). Kitaji Indiya: otnosheniya, vyzovy, perspektivy [China and India: relations, challenges, perspectives]. URL: https://www.geopolitica.ru/article/ kitay-i-indiya-otnosheniya-vyzovy-perspektivy (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Khodakov I. (2018). Treugol'nik Primakova [The Primakov's triangle]. URL: https://vpk-news.ru/articles/46758 (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Kovalenko N.(2017). Sblizhenie Kitaya i Pakistana dobavit problem Rossii [China—Pakistan rapprochement will add to the troubles of Russia], Delovaya gazeta «Vzglyad» [Business newspaper "Vzglyad"]. URL: https://vz.ru/world/2017/3/25/8634 01.html (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Kupriyanov A. (2018). Velikijyuzhnoaziatskijpovorot [The Great South Asian pivot], Rossiya v global'noj politike [Russia in global policies]. No. 6. URL: https://globala ffairs.ru/number/Velikii-yuzhnoaziatskii-povorot-19845 (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Narkevsky D. (2018). Kitaj — Indiya: nezamechennaya vstrecha global'nogo masshtaba [China — India: the unnoticed meeting of a global scale]. URL: https://ru ssiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/kitay-indiya-nezamechennaya-vstr echa-globalnogo-masshtaba (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Nebrenchin A., Nebrenchin S. (2017). KNR — sverhderzhava XXI veka: rossijsko-kitajskie perspektivy [The PRC — the superpower of the 21st century: the Russian-Chinese perspectives], M.: ANO Centr strategicheskih ocenok i prognozov [The centre of strategic estimations and forecasts], 116 p. (In Russian).
Petrov V. (2016). Pakistan-Indiya-Kitaj: treugol'nik nestabil'nosti [Pakistan-India-China: the triangle of instability]. URL: http://lawinrussia.ru/content/pakistan-indiya-kitay-treugolnik-nestabilnosti (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Pochemu opyt vzaimodejstviya Kitaya i Pakistana vazhen dlya Rossii (2017) [Why the experience of interaction between China and Pakistan is important for Russia]. URL: http://www.stanradar.com/news/full/25600-pochemu-opyt-vzaimodejstvija-kita ja-i-pakistana-vazhen-dlja-rossii.html (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Pravitel'stvo Pakistana: torgovlya s Kitaem budet vestis' v yuanyah (2018) [The Government of Pakistan: trade with China will be in Chinese yuan]. URL: https://reg num.ru/news/2514970.html (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
Voennaya strategiya Kitaya: devyataya «Belaya kniga» (2015) [The Military strategy of China: the ninth "White book"]. URL: http://rusrand.ru/events/voennaja-strategija-kitaja-devjataja-belaja-kniga (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
VVPKitayav 2018 goduvyrosna 6,6 % [China's GDP in 2018 increased by 6,6 %]. URL: https://ria.ru/20190122/1549699266.html (accessed: 5 April, 2019). (In Russian).
