CC BY
19
I. РЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОР В ИСТОРИИ ДРЕВНИХ И СРЕДНЕВЕКОВЫХ НАРОДОВ ЕВРАЗИИ
П.К. Дашковский Алтайский государственный университет, Барнаул
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ОТЕЧЕСТВЕННОМ РЕЛИГИОВЕДЕНИИ*
Становление науки о религии во второй половине XIX в. происходило в условиях значительного подъема в развитии широкого круга научных дисциплин - археологии, этнографии, языкознания, фольклористики, истории, философии и др. Сложность изучаемого явления - религии - во многом и определила необходимость всестороннего исследования, с учетом его проявления в священных текстах, материальной культуре, обрядовых формах, сакральной архитектуре и искусстве. В этой связи не случайно наука о религии (религиоведение) уже на начальном этапе закладывала основы своей междисциплинарности. Особенно это просматривалось при изучении первобытных верований и религий Древнего мира, поскольку ученые в рамках сравнительно-религиоведческих исследований активно прибегали к данным археологии, этнографии, источниковедения, архитектуры и др.
Дальнейшее развитие религиоведческой проблематики привело к формированию отдельных крупных направлений - история религии, философия религии, социология религии, психология религии, в рамках которых обозначилась более дифференцированная проблематика. Сформировавшая тенденция в последующий
*
В основу статьи положены материалы доклада, представленного автором на I Всероссийском религиоведческом конгрессе в ноябре 2012 г. в Санкт-Петербурге. Поскольку оргкомитет по финансовым причинам не планировал централизованно издавать материалы конгресса в виде специального сборника, то авторы самостоятельно публикуют свои доклады в различных изданиях. Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ-МинОКН Монголии «Этнокультурные и политические процессы как факторы исторической динамики религиозной ситуации в трансграничном пространстве юга Западной Сибири и Западной Монголии» (проект №13-21-03001).
период, в первой половине XX в., в какой-то степени отодвинула на второй план комплексный междисциплинарный подход, акцентировав внимание на более частных проблемах изучения религии. В отечественной науке ситуация еще стала усугубляться тем, что в скором времени после революции 1917 г. религия стала рассматриваться как анахронизм и чуждое советскому обществу явление. Правда, один из основоположников отечественного религиоведения Н.М. Никольский (1974, с. 16-34) в своем знаменитом докладе «Религия как предмет науки», прочитанном в 1922 г. в Белорусском государственном университете, обозначил значительные перспективы религиоведческих изысканий. Однако последующее развитие страны и советской науки привело к распространению в конце 1920-1930-х гг. марксистского классового подхода в исторических исследованиях, в том числе и религиоведческих, а в последующем и к исчезновению самой науки о религии из научного классификатора. Этот важный рубеж ознаменовал «внешний» разрыв с предшествующей традицией изучения истории религии в дореволюционной России. Последнюю точку в трансформации советской науки поставил «Краткий курс истории ВКП(б)», где в четвертой главе излагалась «марксистско-ленинская» схема исторического процесса. Вслед за ним появилось постановление ЦК ВКП(б), содержавшее требование поднять «теоретический уровень» исторических исследований «в соответствии» с «Кратким курсом» (Маслов В.Н., 1996). В результате этапы исторического развития рассматривались исключительно как социально-экономические формации, но при этом требовалась огромная работа по «детализации, конкретизации и развертыванию концепции, по ее приложению к разным регионам и материалам, ...по унификации понятийной сетки» (Клейн Л.С., 1993, с. 18-19). В ситуации давления идеологии на понимание исторических процессов вполне закономерным явилось то, что изучение религиозных традиций разных народов становилось неконъюнктурной и второстепенной задачей.
В то же время даже исчезновение религиоведения как самостоятельной научной дисциплины в советский период не означало полного прекращения изучения религиозных явлений. Основные тенденции развития религиоведческих изысканий достаточно информативно изложены в одном из очерков Марианы Михайловны Шахнович (2006), поэтому в данном случае нет необходимости на этой проблеме останавливаться подробно. Более того, следует подчеркнуть, что такая достаточно трагическая для науки ситуация
в определенной степени сыграла и позитивную роль в развитии религиоведческой проблематики, в том числе и в области именно междисциплинарных исследований. Дело в том, что религиоведческая проблематика была оттеснена прежде всего в сферу истории, археологии и этнографии. При этом нужно учитывать, что именно в советский период развернулись широкомасштабные археологические и этнографические исследования в разных регионах СССР, в том числе в Центральной (Тува, Бурятия, Алтай) и Средней (Таджикистан, Узбекистан, Киргизия и др.) Азии. Указанные территории являлись мощным ретранслятором различных прозелитарных религий в разные исторические периоды. В данном случае стоит в качестве примера упомянуть Великий шелковый путь, по которому через купцов, прежде всего согдийцев, распространялись в средние века манихейство, несторианство, буддизм. С конца 1930-х гг., но особенно в 1950-1960-е гг. по государственному заказу пишутся национальные истории союзных республик, в которых вольно или невольно уделялось значительное внимание культуре конкретного народа, в том числе и религиозной. Особенно это касалось мусульманской Средней Азии и Казахстана, где религиозный фактор особо учитывался даже в советский период. Более того, реконструкция этнокультурной истории, конечно, не могла обойтись без археологических и этнографических данных. В этой связи особо показательно появление работ по религиозной истории, написанных учеными на археологических материалах.
Важно отметить, что в археологических исследованиях реконструкция древних верований и культах формально также смотрелась как второстепенная задача, что позволяло легче пройти идеологические препоны. Между тем работы С.П. Толстова (1948), Б.И. Маршака (1971; 1987), Б.А. Литвинского и его соавторов (Литвинский Б.А., Зеймаль, 1971; Литвинский Б.А., Пичикян И.Р., 2000), Т.Н. Зеймаль (1987), H.H. Негматова (1987), Г.А. Пугаченко-вой (1963), Л.И. Ремпель (1987), Ю.А. Раппопорт (1971), Б.Я. Ста-виского (1974), В.И. Сарианиди (2001; 2010), Т.Н. Сениговой (1968), Ю.Я. Якубова (1996) и других ученых демонстрируют успешное применение междисциплинарного подхода при изучении древних религий, опираясь на письменные, археологические, этнографические, искусствоведческие данные. Указанные ученые особое внимание уделяли изучению дозороастрийского пласта и непосредственно зороастризма, а также манихейства, буддизма по результатам археологических изысканий в Средней Азии и на сопре-
дельных территориях. В качестве примера можно отметить монографию Б.А. Литвинского и A.B. Седова «Культуры и ритуалы Ку-шанской Бактрии» (1984); разделы, посвященные буддизму и манихейству, в коллективной монографии «Восточный Туркестан в древности и средневековье» (подготовлены Б.А. Литвинским); монографии Ю.А. Раппопорта «Из истории религии древнего Хорезма (оссуарии)» (1971), Д.С. Раевского «Очерки идеологии ски-фо-сакских племен» (1977), «Модель мира скифской культуры» (1985); диссертации В.Г. Шкоды «Пенджикентские храмы и проблема религии Согда (V-VIII вв.)» (1986), Т.К. Мкрытычева «Космология древних и ее отражение в искусстве Средней Азии V-X вв.» (1985) и др.
Более того, анализ отдельных объектов (храмов, святилищ, погребений) и артефактов сопровождался использованием и естествен-но-научных методов. В данном случае широко применяются радиоуглеродные и дендрохронологический анализы для установления датировки объектов. Подобный подход является необходимым начальным этапом для дальнейших историко-религиоведческих исследований. Уместно также отметить, что радиоуглеродное датирование применяется также широко в библейской и христианской археологии, а также при установлении датировки некоторых церковных реликвий, в том числе знаменитой Туринской плащаницы.
В последние годы естественно-научные методы стали широко применяться не только для установления датировки религиозных объектов и предметов. В качестве примера можно отметить комплексное исследование буддийских памятников Кара-Тепе в Узбекистане, раскопанных в 1978-1989 гг. Результаты раскопок в силу разных причин опубликованы позднее в отдельном сборнике -«Буддийские комплексы Кара-Тпее в старом Термезе» (1996). В контексте рассмотрения нашей темы примечательно использование рентгеновского фазового анализа при изучении буддийской храмовой живописи (Ярош В.Н., Мееров К.А., 1996; Ярош В.Н., 1996), что может способствовать вместе с искусствоведческим анализом изучению соответствующих художественных школ. Не менее значимы гранулометрический и технико-технологический анализы, которые используются отечественными учеными при изучении средневековой храмовой буддийской (Медникова Е.В., 2005; Лопатина O.A., 2005; и др.) и православной архитектуры (Раппопорт П.А., 1986; 1993; 1994).
В последнем случае следует подчеркнуть, что еще в XIX в. произошло формирование таких областей знаний, как христианская
археология и более широко распространившаяся в нашей стране русская церковная археология. Развитие данной области протекало от богословско-литургического и историко-художественного направлений в XIX - начале XX в. через архитектурную и художественную археологию в советский период до современного междисциплинарного направления, интегрирующего археологию, источниковедение, историю религиозного искусства и архитектуры, нумизматику, сфрагистику и другие дисциплины. В конечном итоге церковная археология ориентирована на изучение процесса христианизации Руси по разнообразным историческим и религиозным источникам на основе широкого спектра методов. Возрождение русской церковной археологии и христианской археологии как самостоятельных направлений в нашей стране началось преимущественно с 1990-х гг., хотя и в советский период данная проблематика, как отмечено выше, безусловно поднималась в том или ином аспекте (Мусин А.Е., 1993; Хрушкова Л.Г., 1991; и др.). В рамках указанных направлений как раз активно изучается храмовая архитектура как в стилистическом, так и в естественно-научном направлениях. Это в свою очередь выступает еще одним направлением междисциплинарных исследований религиоведческой проблематики, через религиозную археологию.
Не менее интересен опыт применения палеоботанического метода для изучения растений, которые использовались религиозными общинами в пищу или для ритуальных целей. Находки растений в погребениях или в пределах храмовых комплексов достаточно редки в связи с их плохой степенью сохранности. В этой связи каждый такой случай привлекает пристальное внимание ученых. В контексте нашего исследования заслуживают внимания палеоботанические исследования пробы из буддийского храма начала XV в. из низовьев Амура (Дальний Восток) (Лебедева Е.Ю., 2005), находки конопли, кориандра, свербиги восточной, курильского чая и других растений в курганах пазырыкской культуры У1-Ш вв. до н.э. Алтая (Руденко С.И., 1960; Полосьмак Н.В., 2001; Дашковский П.К., 2012; и др.). Особое значение для религиоведческих исследований имеет проблема ритуального использования растений и грибов. Достаточно хорошо известен сакральный напиток Хаома (Саома) в индоиранской традиции (Елизаренкова Т.Я., 1999; Бонгард-Ле-вин Г.М., Грантовский Э.А., 2001, с. 117-126; Гусева Н., 1983; Федоров В.К., 2002; и др.), а также практика ритуального окуривания (Балонов Ф.Р., 1996; Ртвеладзе Э.В., 1989; Потапов Л.П., 1991; Жу-ковская Н.Л., 1977, с. 120; Иеттмар К., 1986, с. 392) и др.). Исследо-
вание данной проблематики ведется преимущественно в русле сопоставления письменных, археологических и этнографических данных, что достаточно хорошо продемонстрировано на конференции «Животные и растения в мифоритуальных системах», прошедшей в 1996 г. в Санкт-Петербурге. Между тем палеоботанические исследования последних лет дает дополнительные интересные данные по этой проблематике. В частности, хорошо известны сведения Геродота об использовании скифами-кочевниками в качестве дурманящих веществ конопли. Благодаря исследованиям на Алтае погребений пазырыкской культуры и последующему палеоботаническому анализу удалось подтвердить данные сведения античного историка реальными находками зерен конопли, а также кориандра, которые применялись номадами для ритуального воскурения (Шох В., 2000; Полосьмак Н.В., 2001, с. 260-261).
Еще одним направлением использования естественно-научных методов при изучении религиоведческой проблематики являются биомедицинские исследования. Первоначально данное направление получило развитие в египтологии при изучении мумий. В последующем аналогичные исследования стало возможно проводить и при исследовании религиозных традиций других народов, у которых была практика бальзамирования. В этом отношении показательным становится изучение обычая бальзамирования кочевников Алтая в У1-Ш вв. до н.э. Впервые такие изыскания провел С.И. Ру-денко в 1950-е гг., выявив различные приемы и средства мумификации у номадов и связав данную процедуру с религиозными верованиями. В середине XX в. такие исследования явились настоящей сенсацией в научном мире, поскольку к тому времени мумии были обнаружены преимущественно только в Египте, хотя античные авторы отмечали данную практику и кочевых народов Евразии. Правда, С.И. Руденко (1952; 1953; 1960) в силу специфики своей эпохи вынужден был связать полученные результаты с классовым подходом, указав на то, что бальзамировали только представителей аристократии. Однако это обстоятельство нисколько не снижает фундаментальности проведенного исследования, которое сродни аналогичным изысканиям в египтологии.
В 1990-е гг. данное направление исследований было продолжено в Институте археологии и этнографии СО РАН по руководством В.И. Молодина и Н.В. Полосьмак после исследований курганов пазырыкской культуры на плоскогорье У кок (Алтай). Привлечение широкого круга специалистов в области антропологии, ме-
дицины, биологии, генетики позволило досконально изучить особенности данного обычая, что подробно представлено в коллективной работе «Феномен алтайских мумий» (2000). Не менее интересна и практика вторичных погребений, которая изучалась автором статьи совместно с антропологом С.С. Тур при исследовании погребений той же пазырыкской культуры в Западном Алтае. В результате археологических, антропологических исследований и привлечения данных этнографии было установлено, что такая практика у кочевников обусловлена сезонностью захоронений (весна, осень) и традицией погребения в пределах родовых (клановых) некрополей (Дашковский П.К., Тишкин A.A., Typ С.С., 2005). С изучением мумий кочевников Алтая связано исследование и обычая татуировки. На разных участках мумий кочевников зафиксированы различные изображения животных и рыб, которые в своей совокупности выступали своеобразным зоологическим кодом в тернарной модели мироздания (Полосьмак Н.В., 2001, с. 228-227). Отражение представлений о модели мироздания в различных семиотических текстах было характерной чертой мировоззрения кочевников Центральной Азии в скифо-сакский период (Дашковский П.К., 2011). В данном случае интересно отметить изучение татуировок не только с помощью химико-биологического метода, но также и выявление новых изображений, которые не видны на мумиях, что стало возможным в последние годы, благодаря фотографированию мумий в отраженных инфракрасных лучах. Подобное исследование было проведено сотрудниками Государственного Эрмитажа при изучении мумий, обнаруженных еще в процессе раскопок курганов пазырыкской культуры на Алтае в середине XX в. (Баркова JI.JL, Панкова C.B., 2005).
Таким образом, краткий обзор использования данных гуманитарных и естественно-научных дисциплин показывает междисциплинарный характер отдельных направлений религиоведческих исследований на современном этапе. При этом следует подчеркнуть возрастание роли естественных наук для изучения сакральных объектов и предметов, что в конечном итоге способствует более концептуальному осмыслению религиозных процессов. В то же время необходимо учитывать, что естественно-научные методы способствуют изучению религиозных явлений преимущественно с исторической точки зрения, в то время как остальные стороны религиоведческой проблематики объективно находятся за гранями данных исследований.
Библиографический список
Балонов Ф.Р. Arkeythos, juniperus sp., можжевельник: мифологические и ритуальные аспекты // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху: мат. Междунар. конф. СПб., 1996. С. 43-45.
Баркова JI.JL, Панкова C.B. Татуировки на мумиях из Больших Пазырыкских курганов (новые материалы) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2005. №2(22). С. 48-59.
Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. 3-е изд. М., 2001. 215 с.
Буддийские комплексы Кара-тепе в Старом Термезе. М., 1996. 343 с.
Гусева Н. К вопросу о ритуальных напитках древних скотоводов евразийских степей и Центральной Азии // Информационный бюллетень / Международная ассоциация по изучению культур Центральной Азии. М., 1983. Вып. 3-4. С. 89-95.
Дашковский П.К. Мировоззрение кочевников Саяно-Алтая и сопредельных территорий поздней древности и раннего средневековья (отечественная историография и современные исследования). Барнаул, 2011.244 с.
Дашковский П.К. Направления комплексного изучения материалов из курганов скифского времени Северо-Западного Алтая // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири: мат. Междунар. науч. конф. Улаанбаатар, 2012. С. 590-594.
Дашковский П.К., Тишкин A.A., Тур С.С. Вторичные погребения в курганах скифского времени на памятнике Ханкаринский дол // Западная и Южная Сибирь в древности. Барнаул, 2005. С. 62-68.
Елизаренкова Т.Я. О Соме в Ригведе // Ригведа. Мандалы IX-X. М., 1999. С. 323-350.
Жуковская Н.Л. Ламаизм и ранние формы религии. М., 1977. 191 с. ^
Йеттмар К. Религии Гундукуша. М., 1986. 524 с.
Клейн Л.С. Феномен советской археологии. СПб., 1993. 128 с.
Литвинский Б.А., Зеймаль Т.И. Аджинатепе: Архитектура. Живопись. Скульптура. М., 1971.
Литвинский Б.А., Пичикян И.Р. Эллинистический храм Окса. М., 2000. Т. 1.503 с.
Литвинский Б.А., Седов A.B. Культы и ритуалы Кушанской Бакт-рии. М., 1984. 240 с.
Лопатина O.A. Результаты изучения технологии производства керамических деталей буддийских храмов в Тыре // Артемьев А.Р. Буддийские храмы XV в. в низовьях Амура. Владивосток, 2005. С. 186-189.
Маршак Б.И. Согдийское серебро: очерки по восточной торевтике. М., 1971.
Маршак Б.И. Искусство Согда: Новые памятники письменности и искусства // Центральная Азия. М., 1987.
Маслов В.Н. «Краткий курс истории ВКП(б)» - энциклопедия и идеология сталинизма и постсталинизма: 1938-1988 гг. // Советская историография. М., 1996. С. 240-273.
Медникова Е.В. Строительные растворы из буддийского храма 1433 // Артемьев А.Р. Буддийские храмы XV в. в низовьях Амура. Владивосток, 2005. С. 184-185.
Мкрытычев Т.К. Космология древних и ее отражение в искусстве Средней Азии V-X вв.: автореф. дис. ... канд. искусствовед, наук. Ташкент, 1985.
Мусин А.Е. К вопросу о перспективах изучения русской церковной культуры в российской археологии // Археологические вести. СПб., 1993. Вып. 2. С. 145-153.
Негматов H.H. Божественный и демонический пантеоны Устру-шаны и их индоиранские параллели // Древние культуры Средней Азии и Индии. JL, 1984.
Никольский Н.М. Избранные произведения по истории религии. М., 1974.
Полосьмак Н.В. Всадники Укока. Новосибирск, 2001. 336 с.
Пугаченкова Г.А. Мавзолей Арабата: из истории архитектуры Мавераннахра IX-X вв. Ташкент, 1963.
Раевский Д.С. Очерки идеологии скифо-сакских племен: опыт реконструкции скифской мифологии. М., 1977. 216 с.
Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры. М., 1985. 256 с.
Рапопорт Ю.А. Из истории религии древнего Хорезма (оссуа-рии). М., 1971.
Раппопорт П.А. Зодчество Древней Руси. JL, 1986.
Раппопорт П.А. Древнерусская архитектура. СПб., 1993.
Раппопорт П.А. Строительное производство Древней Руси X-XIII вв. СПб., 1994.
Ремпель Л.И. Цепь времен. Вековые образы и бродячие сюжеты в традиционном искусстве Средней Азии. Ташкент, 1987.
Ртвеладзе Э.В. Культовые и погребальные памятники кушанско-го времени из Кампыр-теле // Ученые записки Комиссии по изучению памятников цивилизаций Древнего и Средневекового Востока. М., 1989. С. 209-251.
Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. М.; Л., 1952.
268 с.
Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.; Л., 1953. 524 с.
Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.; Л., 1960. 486 с.
Сарианиди В.И. Некрополь Гонур-депе и иранское язычество. М., 2001.
Сарианиди В. И. Задолго до Заратуштры (Археологические доказательства протозороастризма в Бактрии и Маргиане). М., 2010. 200 с.
Сенигова Т.Н. Вопросы идеологии и культов Семиречья // Новое в археологии Казахстана. Алма-Ата, 1968.
Ставиский Б.Я. Искусство Средней Азии: древний период с VI в. до н.э. - VIII в. н.э. М, 1974.
Толстов С.П. Древний Хорезм: опыт историко-археологического исследования. М., 1948.
Федоров В.К. Культ Сомы/Хаомы у ранних кочевников степей Евразии: (на материалах костяных ложечек из южно-уральских погребений VI в. до н.э. - IV в. н.э.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ижевск, 2002. 28 с.
Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. 320 с.
Хрушкова Л.Г. Развитие христианской археологии в СССР // Труды XVIII Международного конгресса византинистов в Москве. М., 1991. Т. I. С. 539-540.
Шахнович М.М. Очерки по истории религиоведения. СПб., 2006. 290 с.
Шкода В.Г. Пенджикентские храмы и проблема религии Согда (V-VIII вв.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1986.
Шох В. Первые результаты палеоботанических исследований // Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 250-254.
Якубов Ю.Я. Религия древнего Согда. Душанбе, 1996.
Ярош В.Н., Мееров К.А. Исследование неорганических материалов живописи и скульптуры Кара-тепе // Буддийские комплексы Кара-тепе в Старом Термезе. М., 1996. С. 274-281.
Ярош В.Н. Изучение состава связующих органических материалов стенных росписей и скульптуры Кара-тепе // Буддийские комплексы Кара-тепе в Старом Термезе. М., 1996. С. 282-286.
И.В. Ковтун
Институт экологии человека СО РАН, Кемерово ПРООБРАЗ ВАРУНЫ НА КИНЖАЛЕ ИЗ СЕЙМЫ
Мизансцена сейминского кинжала связывает общей фабулой сюжета змеиный и лосиный образы (рис. I). Но дихотомия рассматриваемых образов еще не сводится к антагонизму Змея и его травоядных vis-à-vis. Сейминской и подобным ей композициям, скорее, присуща идея двуединства, связующая солнечный, светлый, небес-
