CC BY
27
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 12 (150). История. Вып. 31. С. 42-49.
С. А. Баканов
НЕИЗВЕСТНАЯ СТРАНИЦА ПРОМЫШЛЕННОЙ ИСТОРИИ УРАЛА: ПОЛТАВО-БРЕДИНСКИЕ УГОЛЬНЫЕ КОПИ (1915-1959 ГОДЫ)
Статья подготовлена при поддержке РГНФ. Проект № 08-01-85115 а/У
Статья посвящена изучению эксперимента по созданию местной топливной базы для промышленности и железных дорог в районе Магнитогорска. Первые добывающие предприятия на территории месторождения появились в начале ХХ в. Они приносили некоторую прибыль своим владельцам, так как требовали минимума затрат. В 1920-30-е гг. государство, ставшее новым владельцем копей, не смогло четко определить перспективы месторождения. Результатом чего стала продолжительная стагнация и ведомственные переброски, сопровождаемые крупными финансовыми затратами на затопление шахт с последующей их расконсервацией. Война и острая нехватка топлива, когда уголь нужен был любой ценой, спровоцировали рост инвестиций в развитие месторождения. Однако, как только нехватка была преодолена, стала понятна неэффективность дальнейшего вложения средств. В итоге, после амортизации действующих шахт, добывающие предприятия на месторождении были ликвидированы.
Ключевые слова: угольная промышленность, индустриализация, топливная база промышленности, промышленная история, экономическая эффективность.
Уже в конце XIX в. было известно, что при обилии на Урале обширных запасов различных руд, в крае совершенно отсутствуют значимые в промышленном отношении собственные месторождения коксующегося угля. Их отсутствие стало на рубеже Х1Х-ХХ вв. ключевым фактором кризиса, в котором оказалась уральская металлургия. В течение всей первой половины ХХ в. предпринимались геологоразведочные и поисковые экспедиции, целью которых было найти залежи пусть не коксующихся, но хотя бы энергетических углей, пригодные к промышленной добыче. Некоторые из открытых и принятых к эксплуатации месторождений оказались действительно значимыми для топливной базы региона, например Коркинское, Кумертаусское или Волчанское месторождения, а некоторые принимались к разработке только в качестве эксперимента. Среди таких экспериментальных площадок показательна судьба Полтаво-Брединских антрацитовых копей, которые в течение нескольких десятилетий рассматривались в качестве резервной топливной базы строительства Магнитогорского металлургического комбината, но не оправдали связанных с ними надежд и прекратили свое существование уже в середине ХХ столетия
К сожалению, история предприятий, занимавшихся разработкой этих месторожде-
ний, изучена крайне слабо. Единственное исследование, основанное на воспоминаниях рабочих, было проведено в начале 1980-х гг. Н. Булучевским, представившим результаты своей работы в цикле краеведческих статей, опубликованном несколькими районными газетами1. Кроме того, краткая информация о копях содержится в энциклопедии «Карталы», изданной к 60-летию данного города2. В предлагаемой же читателям статье предпринимается попытка, опираясь на архивные документы, восстановить историю копей как одного из неудачных экспериментов по развитию угольной базы Урала.
Полтавское месторождение антрацита, расположенное в 130 км к югу от Троицка (Челябинская область) и в 145 км к востоку от Магнитогорска около станции, а затем города, Карталы, и Брединское месторождение, расположенное в 80 км к югу от Полтавского и в 195 км на север от Орска (Оренбургская область), относятся к Южно-Уральскому угольному бассейну, который объединяет продуктивные отложения нижнего карбона, представленные на Южном Урале в виде 5 меридианально вытянутых угленосных полос.
Первые сведения о наличии угля в данной местности относятся к середине XIX в. В 1854 г. геологи А. И. Антипов и Н. Г. Меглицкий обнаружили в землях Оренбургского казачье-
го войска у станиц Полтавской и Брединской выходы угленосных отложений с примесью угля, о чем сообщили в 1858 г. в Горном журнале. Повторные разведочные работы начались в 1907 г. и активизировались в 1910 г. в связи с началом строительства Троицко-Орской железной дороги. В это время район обслуживался геологом Техновичем, который дал благоприятный отзыв об угленосности района. Заявки на разведку угля подали «Общество по постройке Троицко-Орской железной дороги» и его поставщик «Торговый дом Г. Ф. и В. П. Дворниченко и Ко». Именно этот торговый дом и начал проводить разведки при помощи мелкого ручного бурения и нескольких дудок с квершлагами. В 1915-1916 гг. в Полтавке им были заложены три шахты (№ 1, 2, 6) глубиной 35 м и две (№ 3, 4) глубиной 65 м, а в Бредах одна шахта (№ 1)3. Добываемый антрацит использовался на ряде уральских заводов - Златоустовском, Симском, Миньярском, Верх-Исетском для вагранок, а на Кыштымском и Карабашском медеплавильных - для ватер-жакетов. Кроме того, штыб применялся для печей в Катав-Ивановском и Невьянском заводах4. Добыча копей в первые годы составила: в 1915 г. -143,9 тыс. пуд, в 1916 г. - 536 тыс. пуд, в 1917 г. - 1300 тыс. пуд5.
В 1918 г. как разведка, так и эксплуатация участков временно были приостановлены из-за начавшейся Гражданской войны, но возобновились в конце года уже при «белых» под руководством геолога Грушева. Летом 1919 г. разведки вновь были прерваны. К этому времени на копях из почти 500 рабочих осталось только 150 человек. Отступая, «белые» сняли и вывезли все насосы, однако их удалось перехватить и вернуть. После «белых» осталось подготовленного к добыче угля около 100 тыс. пуд., который был немедленно использован для снабжения железных дорог, подконтрольных «красным»6. Добыча копей в 1920 г. составила 226 тыс. пуд. (еще 202 тыс. пуд. в 1920 г. было отгружено из старых запасов). Рабочих на копях к 1921 г. насчитывалось 170 человек, большинство из которых были заняты на поверхностных работах. Производительность одного забойщика составляла 29 пуд. за смену, а одного занятого - 1,8 пуд. Государственная программа сформулировала задачу отгрузить в 1921 г. 1 млн. пуд. угля, учитывая, что на копях за годы Гражданской войны скопилось 925 тыс. пуд.
угля7. За 1921-22 гг. копи добыли около 1,5 млн. пуд. и отгрузили еще 1 млн. из старых запасов. Успешности отгрузки способствовало то, что в 1917 г. был построен первый участок Троицко-Орской железной дороги до Карталов. В начале 1920-х гг. движение по нему от Троицка осуществлялось 1 раз в неделю. Поезд состоял из одного приспособленного и 10 грузовых вагонов, подвозящих на копи лес и вывозящих - уголь. Новое значение станция Карталы приобретет только в 1925 г. в связи с началом строительства ветки до Магнитогорска и завершением Троицко-Орской дороги.
В 1921 г. в Полтавке были заложены еще две шахты - № 5 и № 6, однако к концу 1922 г. они были полностью выработаны. Маломощные котлы и насосы не справлялись с откачкой воды из шахт, и в апреле 1923 г. было принято решение о полном закрытии копей и постановке их на мокрую консервацию. В Бредах же с 1922 г. эксплуатационные работы возобновились трестом Челябуголь, однако уже в конце года копи были переданы в ведение Джетыгоринского рудоуправления, которое в 1923 г. заложило там шахту № 2. Добытый в Бредах уголь гужевым способом переправлялся на рудник, расположенный за 100 км. В эти годы на Брединских копях имелись следующие постройки: контора, приемный покой, рабочий клуб, раскоммандировочная, склад технических материалов, продовольственный магазин, динамитный погреб, баня, конюшня, 9 жилых зданий с 18 квартирами, общей площадью 1097 аршин. Квартир было мало, но необходимо учитывать, что в прежнее время на копях работало много местного населения из поселка Бреды, пришлые же снимали у них квартиры8. Известен и предлагавшийся примерный штат Бредкопей на вторую половину 1920-х гг. Так, в 1926-27 операционном году копи должны были добыть 1,5 млн пуд. при штате 128 человек и 15 лошадей, в 1927-28 г. - 3 млн пуд. при штате 271 человек, а в 192829 г. - 4,5 млн пуд. и штате 388 человек. На оживление Брединских копей местные власти испрашивали из облпромфонда 45 тыс. р., подлежащих погашению в течение 5 лет, причем получили они даже больше - 56 тыс. р.9 Однако в 1926 г. копи были переподчинены Уралсовнархозу, который поставил их на мокрую консервацию.
В 1920-е гг. продолжались разведки геологами М. И. Липовским и М. С. Волковым, а
с 1927 по 1934 г. в связи со строительством Магнитогорского металлургического комбината геологоразведку проводил Уральский геологоразведывательный трест, под руководством О. А. Петрушкевича и Н. В. Остроумова. С помощью этих разведок была освещена площадь около 6 км2. Были обнаружены на берегу реки Карталы-Аят 8 пластов рабочей мощности, которые уже частично осваивались двумя разведочными шахтами: № 4 и № 6. Данными шахтами по отдельным пластам были пройдены штреки на расстояние до 250 м. Средняя мощность пластов составляла 1-1,5 м., а общие запасы угля на месторождении оценивались на разведанной площади в пределах 23,6 млн. т.10 Любопытно, что столь высокие цифры получались путем экстраполяции результатов по разведанным участкам на всю площадь месторождения. В качественном отношении уголь имел: влажность - 3-4 %, зольность - 20-22 %, летучесть - 4-5 %, коксуемость - 85-90 %, содержание серы -менее 1 %., т. е. Полтаво-Брединский уголь имел состав аналогичный антрацитам. Кроме того, пласты угля здесь имели большие примеси графита, что при правильной постановке процесса обогащения могло бы давать не менее ценный побочный продукт - графит11.
Южно-Уральский угольный бассейн, частью которого являлись Полтавское и Брединское месторождения, в середине 1930-х гг. был еще достаточно плохо обследован. Считалось, что помимо полосы от Троицка до поселка Бреды (около 200 км в длину и 10 км в ширину) можно было также рассчитывать на промышленное значение еще четырех совершенно неисследованных полос в районе городов Орска, Магнитогорска, поселка Варна и в северном Казахстане. Запасы Полтавки, где было вскрыто 32 пласта, оценивались в 12,9 млн. т., а Бредов (50 пластов) - в 25,4 млн. т. (по методу экстраполяции). По данным заводских теплотехнических испытаний 1935-36 гг. брединский уголь мог с успехом применяться в качестве пылевидного топлива в топках котлов больших мощностей с КПД не ниже чем у донецких или карагандинских углей, а также в качестве газогенераторного или бытового топлива, и вместо кокса при работе вагранок12.
С 1931 г. заинтересованные в инвестициях в промышленность Полтавский и Брединский райкомы ВКП(б) выступали инициаторами восстановления и дальнейшего развития ме-
сторождений, однако этому мешала продолжающаяся чехарда с подчиненностью предприятий. В 1927 г. копи были переподчинены комбинату Уралуголь, а в 1928 г. попали в ведение Магнитостроя. В 1929 г. копи возвращаются Уралуглю, а тот в 1932 г. опять передает их Магнитострою. В 1934 г. они переданы Главуглю СССР, а в 1935 г. они ненадолго оказались подчинены уполномоченному Наркомтяжпрома по Орско-Халиловскому району. Затем они были возвращены Главуглю с образованием в 1936 г. самостоятельного треста Южуралугольстрой. Все эти переброски негативно отразились на качестве проводимых работ, часть разведок проводились по уже изученным пластам, а по части оказались утраченными первичные материалы. На постоянную откачку воды для возобновления разведок или, наоборот, на затопление копей для мокрой консервации ежегодно тратились сотни тысяч рублей13. Ситуация должна была измениться в связи с принятием второго пятилетнего плана развития народного хозяйства, который предусматривал существенный рост добычи угля на месторождении. За это время предполагалось построить 5 новых шахт, а также кардинальным образом улучшить ситуацию с жильем. Жилплощадь на копях должна была вырасти с 3500 м2 в 1931 г. до 71740 м2 в 1937 г.14
Однако из-за очередных переподчинений эти планы так и не были реализованы, поэтому в середине 1930-х гг. заинтересованные стороны вынуждены были вновь вернуться к обсуждению этого вопроса. Авторы проекта развития копей, предложенного в 1936 г., в частности Протопопов - секретарь Брединского РК ВКП(б), настаивали на том, что себестоимость угля в Бредах очень низка и составляет около 14 р. за тонну, что вполне сопоставимо с Кузбассом, где себестоимость была 13 р., и меньше, чем на ближайшем антрацитовом месторождении в Егоршино (22 р.). Добыча угля в Полтавке и Бредах могла бы сопровождаться попутной добычей глинистых сланцев (огнеупоров), которые составляли до 65 % общей мощности угленосной толщи. Магнитогорский комбинат систематически отгружал с месторождения эти сланцы. Данный факт также должен был удешевить добычу15. Однако главнейшим аргументом в пользу разработки месторождения проект называл острый дефицит топлива в районе Магнитогорского промышленного узла, по-
требности которого уже оценивались в 5,3 млн. т. в год и должны были возрасти в третьей пятилетке. Удовлетворить потребность в угле можно было только за счет дальнепривозного топлива. Если в отношении кокса приходилось допускать дальние перевозки из Кузбасса и Караганды, то в отношении энергетического топлива план Урало-Кузнецкого комбината рассматривал дальние перевозки только как временную, паллиативную меру, до налаживания снабжения производства более дешевыми местными углями. Перевозки угля из Кузбасса и Караганды в объеме 5,5 млн. т. в год потребовали бы пропускать в Магнитку 14-15 паровозных составов ежесуточно, и это при том, что максимальная пропускная способность Южно-Уральской железной дороги на некоторых участках не превышала 20 составов, включая пассажирское движение16.
Однако Главуголь СССР не сильно прислушивался к мнению местных партийных органов, и в 1936 г. на работу треста Южуралугольстрой им было отпущено кредитов всего на сумму 3,2 млн. р., причем из них только 314 тыс. р. выделялось на нужды разведки. На 1937 г. было выделено еще меньше - 2,3 млн. р., что в переводе на физический объем позволяло построить только 5 жилых домов для рабочих и пройти 2 тыс. погонных метров горных выработок на шахте № 3. Подобные объемы финансирования не позволяли ввести в эксплуатацию ни один из строящихся участков в течение ближайших нескольких лет. При этом, на 1937 г. в Бредах было запланировано изыскание участка под строительство электростанции мощностью в 8-12 тыс. квт, которая должна была начать работу на привозном топливе17. Райком просил у Главугля кредитов для треста на сумму около 9 млн. р., треть от которой должна была направляться на осуществление разведок. Только в этом случае, по мнению авторов проекта, можно было ожидать в 1938 г. уровень добычи в 250-300 тыс. т.17
Борьба за фонды, происходившая в условиях ужесточения политического курса, вела к появлению в документах все более жестких формулировок, а игнорирование Главуглем, не желавшим вкладывать средства в авантюрные с его точки зрения проекты, требований районных партийных организаций приводило к обвинениям работников Главугля во вредительстве. В феврале 1938 г. Брединский райком партии направил докладную запи-
ску на имя секретаря Челябинского обкома Огурцова и наркома тяжелой промышленности Л. Кагановича, в которой указывал на то, что в 1936 г., несмотря на протесты райкома, угольный бассейн был «вредительски закрыт». Кроме того, по мнению райкома, «бассейн имеет гораздо больше запасов угля, нежели это установлено геологоразведкой», так как «само исследование пласта было поставлено вредительски и его запасы специально преуменьшались», «враги народа организовали плановое вредительство с целью сорвать добычу угля на Южном Урале, как базы снабжения топливом Магнитогорска». В связи с этим, райком требовал открыть копи и наказать виновных18.
В 1938 г. вышло постановление НКТП о восстановлении копей. Начались новые разведки под руководством В. С. Шехунова, А. А. Петренко и И. Г. Медовского. Трест Полтаво-Бредуголь как самостоятельная единица был создан в октябре 1939 г. Он объединял две действующие шахты (№ 4/6 в Полтавке и № 3/5 в Бредах) с суммарной проектной мощностью добычи в 335 тыс. т. в год и четыре строящихся предприятия. Общие вскрытые запасы по копям насчитывали 2,7 млн. т.19 Однако восстановление и развитие копей наталкивалось на постоянные трудности с отсутствием стройматериалов. Трест обратился в Главснаб за необходимыми ему огнеупорными кирпичами, тот направил представителей треста с гарантийным письмом в артель «Ударник» на станции Увелка, где им должны были выдать 5 вагонов требуемого кирпича. Однако оказалось, что данный завод сгорел несколько месяцев назад, а Главснабу об этом ничего не было известно20. Данный эпизод, на наш взгляд, хорошо иллюстрирует реальное положение с управляемостью экономикой в 1930-е гг., особенно в неприоритетных экономических проектах.
Закладка новых шахт на месторождении постоянно срывалась из-за отсутствия достоверной геологоразведочной информации и того, что вовремя не был обеспечен как ввод жилья для рабочих-строителей, так и ввод электросети, водопровода и подъездных путей к шахтам. За 1939-40 гг. в Полтавке специально созданным управлением строительства новых шахт было построено 6739 м2 жилья и 495 м2 соцкультбыта, а в Бредах - 6130 м2. При этом большая часть этого вновь построенного жилого фонда была занята строителями, а
не шахтерами. Бытовые условия для рабочих здесь, по оценке комиссии обкома, были совершенно не созданы. В бараках-общежитиях было холодно, грязно, печи были неисправны, вторых рам в окнах нигде не было, постельные принадлежности не менялись, кипяченой и холодной воды, а также чайников и бачков для воды не было почти нигде, не хватало тумбочек и табуреток. В бараках семейные и одиночки проживали вперемешку. В одной из комнат женщина с ребенком жила с пятью незамужними девушками, в другой - муж с женой делили жилплощадь (12 м2) с двумя холостыми мужчинами. Катастрофически не хватало бань, но при этом их строительство не велось. Для ИТР бытовые условия также не создавались. Немногим имевшимся инженерам приходилось жить с семьями в отдельных, но холодных, плохо прогреваемых комнатах тех же бараков21.
Естественным следствием бытовой неустроенности была высокая текучесть кадров. В 1-ом квартале 1939 г. трестом было принято на работу 304 человека, а уволено 242, и это при общей численности рабочих 549 человек. Таким образом, за квартал трудовой коллектив обновлялся почти на половину. Из общего числа рабочих стахановцами и ударниками признавались 119 человек, но при этом в тресте за квартал было совершено более 1 тыс. прогулов22. Для закрепления рабочих на шахтах проводились разъяснительные беседы, заключались трудовые договора, некоторым рабочим и специалистам выдавались ссуды, отводились земельные участки, которые силами шахт вспахивали и засевали картофелем. Заведующие шахтами уговаривали рабочих заключить договора на индивидуальное строительство, но согласившихся нашлось только 15 человек. Трест создал бригаду для заготовки самана под индивидуальное строительство для этих рабочих.
Главной нерешенной проблемой треста оставалась нехватка электроэнергии. По плану развития месторождения предусматривалось строительство двух ЦЭС (заложены в 1938 г.), сроки ввода которых постоянно откладывались, что затрудняло проведение механизации предприятий. Трест располагал 68 отбойными молотками, из которых в работе была задействована только половина по причине нехватки электроэнергии. Комиссия Промбанка предлагала отказаться от дорогостоящей затеи сооружения двух собственных электро-
станций и подключиться к Магнитогорским станциям. Протянуть линию электропередач до Магнитогорска (280 км) обошлось бы в 3,2 млн. р., в то время как строительство двух ЦЭС потребовало бы 13 млн. р.23
В июне 1940 г. конторой Промбанка проводилась инспекторская проверка деятельности треста Полтаво-Бредуголь. Трест выполнил план за 5 месяцев 1940 г. на 68,2 %. Однако, если шахта № 3 план перевыполнила, то шахты № 4 и № 5 дали только 34 % и 42 % плана. Причины невыполнения заданий комиссия увидела в низкой производительности труда (забойщики в среднем добывали за первый квартал 61 т. вместо 83 т.) которая, в свою очередь, объяснялась необеспеченностью шахт электроэнергией и плохой организацией труда. Себестоимость добычи по всем шахтам была превышена на 214 % (при плановой 38 р. за т. она достигала 77 р. за т.). Причина удорожания - невыполнение плана при высокой укомплектованности штата сотрудников
24
и высокая стоимость электроэнергии24.
1939-й операционный год трест закончил с убытком в 540 тыс. р., а за 1-й квартал 1940 г. довел убыток до 910 тыс. р.25 Это привело как к резкому росту долга перед кредиторами, так и к существенному сокращению оборотных средств, что не позволяло предприятию развивать в достаточной мере свое производство и при этом еще и заниматься строительством жилья и инфраструктурных объектов. Во втором - четвертом квартале 1940 г. производительность труда снизилась еще сильнее, и трест выполнил годовой план добычи только на 31,2 %26. В целях повышения трудовой дисциплины обком партии направил на работы в трест 22 коммуниста и 80 комсомольцев. Но, не выдержав условий труда, 4 коммуниста и 43 комсомольца почти сразу сбежали с предприятия. Чтобы стимулировать рост производительности труда обком направил в трест с проверкой свою бригаду, но и эта мера результатов не дала. За время работы на копях данной бригады обкома лишь на одной из шахт удалось выполнить, да и то лишь единожды, суточную норму выработки. Сами же шахтеры видели основную причину срыва плановых заданий в нехватке специалистов. Например, на шахте № 4 не было ни одного специалиста-угольщика, причем не только
27
инженеров, но даже и техников2'.
На 1941 г. в Полтавке и Бредах было запланировано построить 10 двухэтажных домов
(по 12 квартир в каждом), два общежития на 60 человек, кинотеатр, детский сад, две бани, горноспасательную станцию и школу. Но, как и в предшествующие годы, это строительство не было обеспечено ни рабочей силой (укомплектованность строителей - 59 %), ни стройматериалами, особенно лесом28.
Начавшаяся Великая Отечественная война резко подняла значение Полтаво-Брединских копей. В условиях оккупации Донбасса угольные предприятия восточных районов СССР должны были вынести на себе всю тяжесть снабжения армии и промышленности страны топливом. Именно поэтому малые бассейны и месторождения Урала получили, наконец, в годы войны долгожданные инвестиции. Еще в 1940 г. в Полтавке заложили шахты № 4-бис и № 6-бис, в 1943 г. - шахту № 8, а в 1945 г. - шахту № 5. В Бредах восстановили шахты № 3 и № 5. В 1942 г. в Полтавке пустили в эксплуатацию небольшую графитную фабрику. В том же году сюда стали прибывать эвакуированные донецкие шахтеры, что резко подняло производительность труда и общую добычу. Так, в 1942 г. в Бредах добыли 104,2 тыс. т., а в Карталах - 62,8 тыс. т., а в 1943 г. -130 тыс т. и 102 тыс. т. соответственно. Уголь поставлялся на предприятия Магнитогорска и Орска. В 1944 г. трест Полтаво-Бредуголь был расформирован, а его предприятия переданы в состав вновь образованного треста Чкаловуголь. Из-за отъезда донбассовцев, отправляющихся восстанавливать предприятия на своей малой Родине, а также из-за того, что в первые годы войны были выработаны лучшие пласты месторождения, добыча резко упала и продолжала снижаться в последующие годы29.
Трест Чкаловуголь в июне 1945 г. был передан из подчинения Наркомугля СССР в ведение Наркомместоппрома РСФСР30. В состав треста на тот момент входили: 1) Полтавское шахтоуправление, объединявшее шахты № 4, № 6, № 8 и законсервированные шахты № 4-бис и № 6-бис, а также вспомогательные цеха, центральные механические мастерские и достроенная в годы войны электроцентраль; 2) Брединское шахтоуправление, включавшее шахты № 3, № 5, № 7, стройконтору, а также вспомогательные цеха и отдельную электроцентраль; 3) Домбаровская группа шахт (№ 1, 3, 5,) со стройконторой, учебно-курсовым комбинатом и с коммунальными предприятиями Домбаровского поселка (Чкаловская об-
ласть). Общая численность рабочих в тресте была 3306 человек, что составляло 93 % штатов31 .
Об уровне механизации предприятий говорят следующие данные: на конференции хозяйственного актива в 1945 г. большинство участников высказалось за скорейшую замену ручной откатки угля - конной и механической. Во всех шахтах Полтавки выемка угля велась пневматическими отбойными молотками, а откатка осуществлялась вручную, вагонетками по 0,6-0,8 т. В Бредах из трех шахт конная откатка действовала только на одной (№ 5). Домбаровская группа шахт (в ста километрах к востоку от Орска) была заложена только в 1939 г. (месторождение было открыто в 1931 г.) и к 1945 г. вышла на уровень освоения мощности по разным шахтам от 20 до 83 %32.
Жилищный фонд Брединского поселка в 1945 г. составлял 9060 м2 (4 общежития и 55 квартирных домов), а Полтавского - 7916 м2 (3 общежития и 47 домов), что соответствовало по плану второй пятилетки уровню еще 1933 г. Общежития были построены каменными, а остальные дома - временными (каркасно-самышитовые, саманные и др.). Водоснабжение кое-где имелось, а канализация полностью отсутствовала. Со строительством ЦЭС была решена проблема электроснабжения. Мощность Полтавской ЦЭС составляла 1266 квт, Брединской ЦЭС - 1000 квт, вместе с шахтовыми установками на всех трех месторождениях общая мощность доходила до 4731 квт, однако реально использовалось из них только 1780 квт. Напомню, что по плану третьей пятилетки мощность одной только Брединской ЦЭС должна была достигать 12 тыс. квт. Во всех поселках имелись рабочие клубы, в Бредах и Домбаровке находились средние школы, в Полтавке - начальная, больниц и амбулаторий не было нигде, но в Домбаровке было начато строительство здания больницы. За годы войны Домбаровские копи соединили с Орском железнодорожной веткой длиной в 92 км. Копи обладали собственным транспортом: в Домбаровке - 30 автомашин (на ходу - 18), В Полтавке - 12 (8), в Бредах - 9 (4), кроме того, на всех шахтах и вспомогательных предприятиях треста имелось 88 лошадей и 11 быков33.
При средней проектной мощности действующих шахт в 700 тыс. т. добывающие предприятия были обеспечены запасами при-
близительно на 8 лет, что было близко к плановому сроку амортизации равному 10-12 гг. Дальнейший же прирост запасов был возможен только за счет более глубоких горизонтов или недоразведанных участков. По мнению экспертов, срок эксплуатации этих шахт мог быть продлен максимум до 15 лет, и рассчитывать на более благоприятные условия не было никаких оснований34.
В 1947 г. трест Чкаловуголь впервые за все годы своего существования сумел выполнить план (260 тыс. т.). Добытый уголь (около 75 % добычи) поставлялся в город Чкалов (Оренбург), а также в Астрахань, Саратов, Саранск, Куйбышев и Ульяновск35. Однако выполнение плана трестом обеспечивалось за счет предприятий Брединского шахтоуправления и Домбаровки, в то время как в Полтавке добыча продолжала падать. К 1948 г. Полтавское шахтоуправление не имело уже ни одной эксплуатационной шахты, так как шахты № 4-бис и № 6-бис из-за отработки верхних горизонтов были поставлены на мокрую консервацию еще в 1942 г., в 1946 г. к ним присоединилась шахта № 6, а в 1948 г - № 4. Действующими считались шахты №5 и №8, но запасы верхних горизонтов на них также уже были отработаны, а при их углублении пластов рабочей мощности обнаружено не было. В результате, добыча в Полтавке стала стремительно сокращаться: 1943 г. -102,7 тыс. т; 1944 г. - 86,2; 1945 г. - 68,2; 1946 г. - 44; 1947 г. - 30,8; первое полугодие 1948 г. - 5,4 тыс. т.
С затуханием добычи резко возрастали расходы, связанные с содержанием ЦЭС, производственных и вспомогательных цехов и жилищного фонда. Фактическая себестоимость одной тонны угля в Полтавке в 1944 г. составляла 94 р. 26 к., в 1946 г. - уже 123 р. 73 к., в 1947 г. - 145 р. 76 к. и в первом полугодии 1948 г. - 342 р. 42 к. Для сравнения, в том же 1948 г. тонна богословского или челябинского угля имела отпускную цену в 15-20 р. Общие убытки от эксплуатации Полтавского месторождения с 1944 по 1948 г. составили около 20 млн. р., в том числе сверхплановые - 4 млн. р. При этом энергетическое хозяйство копей пришло в почти полную негодность. Для проведения геологоразведочных работ, восстановления энергохозяйства и строительства новых шахт потребовалось около 10 млн. р. капиталовложений, чего, по мнению государственной правительственной комиссии,
инспектировавшей копи, в то время сделать было невозможно, так как эти средства были бы неоправданны, учитывая крайнюю нару-шенность геологии и водообильность месторождения. В связи со всем вышеуказанным комиссия предлагала полностью ликвидировать Полтавское шахтоуправление. Данное решение было принято в июле 1948 г., а уже с января 1949 г. Госбанк снял Полтавское шахтоуправление со всех видов кредитова-ния36. Оборудование и механизмы с закрывающихся шахт были использованы на других предприятиях местоппрома РСФСР, жилой фонд в 1950 г. был передан Карталинскому горисполкому, а только что открытый (1948 г.) горный техникум в 1959 г., после закрытия и Брединских копей, был переподчинен Министерству путей сообщения37.
После закрытия Полтавской группы шахт вопрос о ликвидации угледобычи в Бредах стал всего лишь делом времени, так как там ситуация с рентабельностью была схожа. Брединская ЦЭС за время своей эксплуатации ни разу не подвергалась капитальному ремонту из-за отсутствия какого-либо резерва электропитания. В этих обстоятельствах ее безаварийная работа гарантировалась экспертами только до 1948 г. В июне этого года электростанция вышла из строя (сгорела обмотка редуктора и подплавились подшипники турбины), в связи с этим добыча угля была прекращена, а шахты подтоплены. На ликвидацию аварии потребовалось несколько месяцев и 2 млн. р., выделенных Местоппромом РСФСР38. Реконструкция ЦЭС отсрочила закрытие Брединских копей на десятилетие, пока там не была полностью выработана последняя шахта. Это случилось в 1959 г., когда Брединские копи также были поставлены на мокрую консервацию.
Таким образом, эксперимент по созданию надежной местной топливной базы для промышленности и железных дорог Магнитогорского узла, продолжавшийся около полувека, был закончен. В целом, результаты данного эксперимента оказались неудачными, что в первую очередь объясняется тем, что ожидаемые запасы месторождений себя не оправдали. Первые добывающие предприятия, основанные в начале ХХ в., еще приносили некоторую прибыль своим владельцам, так как требовали минимума затрат. Шахты были неглубокими, а труд рабочих относительно дешев. В 1920-30-е гг. государство,
ставшее новым владельцем копей, не смогло четко определить перспективы месторождения. Результатом чего стала продолжительная стагнация и ведомственные переброски, сопровождаемые крупными финансовыми затратами на затопление шахт с последующей их расконсервацией. Война спровоцировала рост инвестиций в развитие месторождения, определяя для него потенциально видное место в снабжении топливом Магнитостроя. Копи начали обрастать рабочими поселками с социальной инфраструктурой. Однако эти инвестиции направлялись сюда в чрезвычайных условиях острой нехватки топлива, когда уголь нужен был любой ценой. Как только нехватка была преодолена, стала понятна неэффективность дальнейшего вложения средств. В итоге, после амортизации действующих шахт, добывающие предприятия на месторождении были ликвидированы.
Примечания
1 Цикл статей Н. Булучевского был опубликован следующими местными газетами: «Кар-талинская новь» (г. Карталы Челябинской области) в апреле-июне 1984 г.; «Путь Ильича» (Брединский район) в июле-сентябре 1984 г.; «Советское село» (Варненский район) в сентябре-ноябре 1984 г.
2 См. Карталы, 1944-2004 : энциклопедия / сост. Л. М. Долгашева. Магнитогорск, 2004.
3 См.: Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. П-288. Оп. 2. Д. 623. Л. 11.
4 Там же. Л. 2-2-об.
5 Лазарев, Л. Угольная промышленность РСФСР к 1921 г. Екатеринбург, 1921. С. 28.
6 Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 8082. Оп. 1. Д. 229. Л. 7-8.
7 Лазарев, Л. Указ соч. С. 41.
8 ОГАЧО. Ф. 962. Оп. 4. Д. 74. Л. 18-об, 19.
9 Там же. Л. 24, 38, 183.
10 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 2. Д. 623. Л. 2-2-об.
11 Там же. Л. 3-3-об.
12 Там же. Л. 6-7.
13 Там же. Л. 11.
14 РГАЭ. Ф. 3139. Оп. 1. Д. 453. Л. 99-об, 100, 118.
15 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 2. Д. 623. Л. 7-8.
16 Там же. Л. 8-9.
17 Там же. Л. 12.
18 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 2. Д. 623. Л. 4.
19 Там же. Л. 10, 64.
20 Там же. Л. 24.
21 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 3. Д. 664. Л. 3.
22 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 3. Д. 665. Л. 1.; Там же. Д. 673. Л. 15, 28.
23 Там же. Л. 21.
24 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 3. Д. 673. Л. 1-2.
25 Там же. Л. 5.
26 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 3. Д. 665. Л. 1.
27 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 3. Д. 535. Л. 9-11, 30-об.
28 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 4. Д. 293. Л. 35.
29 Карталы 1944-2004 : энциклопедия. С. 9798.
30 Перевод в подчинение Наркомату местной топливной промышленности РСФСР означал существенное понижение в статусе. Так, помимо разницы в заработной плате, на рабочих месттоппрома не распространялись различные виды поощрения. Например, в 1947 г. они были отлучены от празднования только что учрежденного «Дня шахтера», а также они не имели права награждаться званием «Почетный шахтер» и медалями «Шахтерская Слава». Правда, уже в 1948 г. эти привилегии будут распространены и на них.
31 РГАЭ. Ф. 8225. Оп. 27. Д. 350. Л. 1, 8.
32 Там же. Л. 10, 44.
33 Там же. Л. 13, 20, 21-22, 25.
34 Там же. Л. 9.
35 ГАРФ. Ф. А-151. Оп. 1. Д. 1290-а. Л. 9, 85; Там же. Д. 1300. Л. 167.
36 ГАРФ. Ф. А-164. Оп. 1. Д. 103. Л. 2, 7; Там же. Д. 449. Л. 4.
37 ГАРФ. Ф. А-151. Оп. 1. Д. 1462. Л. 124125.
38 Там же. Л. 139.
