CC BY
25
Н. В. Чуйкина
НЕИСКОННО РУССКАЯ РЕЧЬ ПЕРСОНАЖА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА А. ЧЕРНЯВСКОГО-ЧЕРНИГОВСКОГО
«СЕМЬ ЛУН БЛАЖЕННОЙ БРИГИТТЫ»)
NATALIA V. TSHUIKINA
UNORIGINAL RUSSIAN SPEECH OF A LITERARY TEXT CHARACTER: A CASE STUDY OF THE "SEVEN MOONS OF BRIGITTA THE BLESSED" NOVEL
BY ALEXANDER CHERNYAVSKY-CHERNIGOVSKY
Наталия Владимировна Чуйкина
Кандидат филологических наук, лектор Института гуманитарных исследований Таллинский университет Нарвское шоссе, д. 25, Таллин, 10120, Эстония ► natalia.tshuikina@tlu.ee
Natalia V. Tshuikina
Tallinn University 25, Narva mnt. Tallinn, 10120, Estonia
В статье рассматривается проблема функционирования неисконно русской речи на особом материале, а именно в ткани повествования художественного произведения. Проведенный анализ нестандартных, с точки зрения носителя русского языка, конструкций позволяет охарактеризовать образ речи инофона, существующий в обыденном языковом сознании носителя языка, отображенный в речи персонажа художественного текста. Для анализа речевого поведения персонажа применяются концепции изучения языковых явлений с точки зрения исследований в области эритажного (унаследованного) языка и русского как иностранного, а также установки для функционирования русского языка как лингва франка. Представленный материал демонстрирует определенные лингвистические стратегии, которые становятся способом характеризации действующего лица, и восприятие читателем полученного образа проецируется на общий смысл художественного произведения.
Ключевые слова: формы бытования языка; неисконно русская речь; эритажный язык; инофон; лингва франка; художественный текст.
The article analyses functions of unoriginal Russian speech (the speech of a foreigner) in a literary text. The analysis of constructions, which are non-standard from a native Russian speaker's point of view, gives grounds for describing an image of a foreigner's speech, which does exist in the mind of an ordinary Russian native speaker and is reflected in the linguistic behavior of the fictional character. The methods of studies of the 'heritage language' phenomena and of studies of Russian as a foreign language, as well as of the studies of a lingua franca communication have been applied for the analysis the character's linguistic behavior. As a result, the author demonstrates specific linguistic strategies, becoming the means of the hero's characterization. Reader's perception of the character's image is projected onto the whole meaning of the work of fiction.
Keywords: varieties of language existence; unoriginal Russian; heritage language; foreign language speaker; lingua franca; literary text.
Введение
Настоящая статья посвящена, с одной стороны, т. н. грамматике ошибок, а с другой — использованию приема организации неисконно русской речи персонажа в художественном тексте.
В последнее время в языкознании наблюдается повышенное внимание к формам бытования русского языка [4; 8; 10; 14] и в особенности к проблеме неисконно русской речи [13; 15; 19; 20], так как, по мнению исследователей-лингвистов, анализ примеров ошибочного речепоро-ждения может способствовать не только практическому описанию «конкретной причины нарушения правильности в данной точке системы» [3: 7], но и выявлению общих лингвистических механизмов (стратегий) выбора языковых форм и конструкций.
Толчком к системному подходу в исследовании разных форм бытования русской речи стал программный доклад Ю. Н. Караулова «О состоянии русского языка современности», в котором он выделил восемь форм существования русского языка и представил их в рамках теории языковой личности [10]. Так, среди привычно выделяемых форм (язык древних памятников письменности; язык народных говоров, диалектов; письменный язык литературы, средств массовой информации и государственной документации; повседневный разговорный язык и просторечие; научно-технический и профессиональный язык; язык электронно-вычислительной среды) особое место занимают неисконно русская речь и язык русского зарубежья [6; 7; 9; 11].
Опубликованные в различных авторитетных изданиях работы по изучению корпуса текстов неносителей русского языка, а также носителей т.н. эритажного русского имеют своей целью структурировать накопленный за многие годы эмпирический материал, содержащий ошибки в применении русского языка, с целью заполнения лакун, существующих в правилах русской грамматики [16; 21; 22]. Собранные на данный момент контексты позволяют сделать вывод о том, что, несмотря на черты сходства в языковом выражении носителей эритажного русского языка и инофонов, выражающиеся в принципе композициональности построения собственного текста, существуют различия между ними в том, как «неправильно» они вербализуют свои мысли. Если для изучавших русский язык как иностранный скорее свойственно использование большого
количества калек с родного языка в своей речи, то носители эритажного языка допускают такого рода ошибки в четыре раза реже — они применяют стратегию «изобретения» конструкций, отсутствующих в обоих языках, т.н. не-кальки [3].
С точки зрения практического применения любого иностранного языка, на наш взгляд, следует принимать во внимание те установки, которые выделяет в своей статье А. Мустайоки для лингва франка: концентрация на коммуникации, а не на средстве общения; языковое упрощение речи (в соответствии с системой языка); редукция целей коммуникации; применение надлежащего реципиент-дизайна [18].
То есть человек, для которого русский (любой) язык не является родным, для достижения целей коммуникации следует определенным стратегиям и тактикам для адекватного выражения своей мысли. Примеры А. Мустайоки по сути говорят о том, что инофон во избежание коммуникативной неудачи (miscommunication) не использует, как правило, проективные высказывания (на комплексность которых указывали в свое время [2]) и сложный синтаксис.
Теоретически можно предположить, что автором художественного текста избираются те же стратегии передачи неисконно русской речи своих иноязычных персонажей, а также носителя русского языка, выдающего себя за иностранца.
Цель
В ходе анализа текстового материала предстоит определить, за счет чего происходит авторская стилизация русского под нерусский, в какой мере преобразованная речь персонажа отвечает тем критериям, которые действительно свойственны речи инофона: т. е. что может быть в реальной ситуации применения неродного русского языка, а что окажется вымыслом автора произведения. Также необходимо выяснить, как соотносится прием стилизации и художественный замысел произведения.
Методы и материалы
Материалом для исследования послужил текст романа А. Чернявского-Черниговского «Семь
лун блаженной Бригитты», а именно реплики главного персонажа, имитирующего речь иностранца. Языковой материал был отобран методом сплошной выборки, при помощи описательного анализа репрезентируются основные черты представленных речевых нарушений, сравнительный анализ применялся для выяснения природы ошибочных конструкций, когнитивный анализ использован для выявления проекции отмеченных лингвистических явлений на смысл текста.
Результаты
Наблюдения за речевым материалом показали, что авторская стратегия стилизации речи персонажа под неисконно русскую не является последовательной с точки зрения реально возможных ошибок, присутствующих в речи ино-фонов. Однако набор выбранных писателем нарушений отражает представление носителя обыденного языкового сознания о речи иностранца на русском языке.
Обсуждение
В 2016 году вышел в свет (во второй раз, впервые издан в Таллинне в 1938 году) роман русского писателя и публициста-эмигранта А. Чернявского-Черниговского «Семь лун блаженной Бригитты», который повествует о деятельности торговой делегации Советской России в начале 1920 года в Таллинне (Ревеле), но в первую очередь о том, как ротмистр Василиск (от лица которого ведется повествование) с помощью своих соратников похищает реквизированные советской властью сокровища; цель поступка бывших офицеров Северо-Западной армии — передать ценности вдовствующей императрице Марии Федоровне для освобождения России от власти большевиков. Описанные события сопровождаются повествованием об авантюрных приключениях главного героя в Ревеле, их географию роман позволяет восстановить до мельчайших деталей. Основанный на реальных исторических событиях, происходивших в столице Эстонии в описываемое время, роман также не лишен мистических, романтических и даже эротических мотивов. Истории создания романа и его культуроло-
гическим корням посвящена монография Аурики Меймре «А. Чернявский и его роман „Семь лун блаженной Бригитты". Комментарий» [12], сопровождающая переиздание самого произведения.
Роман А. Чернявского является лишь небольшой частью литературного наследия русской эмиграции 1918-1940 гг. в Эстонии, тем не менее он позволяет составить некоторое представление о жизни общины, которая не только стремилась сохранить национальные исторические ценности и передать их будущим поколениям, но и создавала новые произведения, отражающие особенности культурной и политической жизни русского зарубежья.
Одной из отличительных особенностей анализируемого произведения является исключительное многоголосие: представленное в виде записок ротмистра повествование от первого лица, включение в ткань романа большого количества интертекстов (подробнее об этом [5]), диалоги действующих лиц, речевые особенности которых становятся основным средством их характериза-ции. Автор тщательно «прописывает» черты речевых портретов своих персонажей через стилевые, диалектные особенности их речи, а также имитацию акцента, т. е. стремится использовать такие приемы речевой характеристики, которые отразили бы формы бытования русской речи, в т.ч. и за рубежом.
Рассмотрим пример авторской стилизации речи ротмистра Василиска. По-видимому, само имя главного героя романа выбрано не случайно: образ василиска в культуре (в первую очередь в мифологии) имеет длинную историю, описания его внешности противоречивы, а сущностные характеристики составляет представление о смертельной опасности для врагов.
Ротмистр становится случайным свидетелем ночного приезда в Ревель советской торговой делегации, которая испытывает трудности с поиском нужной гостиницы. Обнаружив, что в перевозимых мешках находятся сокровища Российской империи, и мгновенно выстроив план похищения ценностей, Василиск предлагает свою помощь, «замаскировавшись» под английского инженера Джефферсона.
Поскольку текст существует только в письменной форме, невозможно в полной мере оценить «истинность» фонетических особенностей речи инженера Джефферсона-Василиска, поэтому остановимся на тех способах стилизации, которые нашли отображение в романе.
В первую очередь персонаж демонстрирует владение якобы родным английским языком (ему надо ввести оппонентов в заблуждение!) и включает в свою речь непереведенные элементы: «вэ-ри-вэл», «рашенделегешен», «хозяин must come», «гуд бай», «гуд ивнинг» (с. 38-64) и другие простейшие английские высказывания, легко распознаваемые даже теми, кто совершенно не владеет английским языком.
С точки зрения т.н. системных ошибок (т. е. тех, которые совершаются инофонами по причине несовпадения двух лингвистических систем) вполне ожидаемыми оказываются случаи некорректного использования глагольного управления, а именно предложно-падежных форм. Англичанин Джефферсон, например, в одних случаях использует русский предлог, но ошибается в управляемом им падеже, вернее, использует именные части речи в исходной словарной форме: С Лондон. Я говори на ваш рашен язык. Я делал война с рашен товарищи (с. 38).
Английский инженер. От майор Клазинг (с. 39).
Я думаю, что это он скоро... примет дела от мистер Чичерин (с. 88).
Но от моих скупщиков лен на Чудское озеро я узнал, Балахович не подчинился под мирный договор (с. 97).
Кто это из ваших историков написал про большую революцию, бывший в Россия после Иван Грозный? (с. 107)
Никогда не слышал о такой человек (с. 116).
То же можно сказать и о беспредложных вариантах русских падежей. Джефферсон намеренно пользуется этим приемом и вместо косвенных падежей употребляет именительный, см., например:
Мне нет с вам никакой разговор. Дайте пройти английский инженер (с. 70).
И положение мистер Красин тоже очень непрочный (с. 88).
Подобные ошибки определяются тем, что аналитический строй английского языка для управления использует систему предлогов с объектным падежом, который не имеет отдельной формы выражения для всех частей речи, кроме личного местоимения. В случаях же беспредложного управления важным становится порядок слов в предложении. Для инофона, ведущего разговор на русском языке, использование нормативного падежного окончания действительно представляет трудность, а на низком уровне владения русским языком англоговорящие иностранцы довольно часто обходятся лишь использованием предлога, что и демонстрируют приведенные выше примеры.
Лишь однажды Джефферсон-Василиск использует предлог там, где он должен быть в английской модели (по-видимому, come under command), но отсутствует в русской:
Но от моих скупщиков лен на Чудское озеро я узнал, Балахович не подчинился под мирный договор (с. 97).
Во всех остальных случаях мы видим, что англичанин Джефферсон прекрасно справляется с выбором управляемых предлогов, но не в полной мере овладел системой русских падежных окончаний. Интересно, что даже там, где употребление предлога в английском языке не предполагается, Джефферсон не пользуется калькой (Я говори на ваш рашен язык (с. 38) — I speak your Russian language) и не смешивает с употреблением наречного сочетания (О, да! Экселенц может быть гарантирован. Мои спутники ничего не понимают по-русски (с. 88)), что весьма распространено среди реально существующих инофонов.
В своем стремлении быть убедительным, герой делает и другого рода ошибки, типичные для иностранцев вообще. Например, употребление глагола-связки «есть», которая в русском предложении эксплицируется в значении «наличие» в функции вспомогательного средства при выражении ремы (ср.: в доме есть отопление, у Ивана есть сестра):
Вообще, наш концерн есть к услугам вашим, экселенц. Всегда и во всем отношении (с. 92).
Господин военный агент не должен это говорить, когда англичанин есть здесь (с. 119).
В речи Джефферсона довольно много и других погрешностей, среди которых особое доверие вызывают формы глагола:
Черт вас убери, рашен товарищи. Революция — это вы, черти, умеете делай. А другой дел никакой не умеет. Оль райт. Вас сейчас будут впустить. Есть у вас эстонский деньга или английский фунты? Тут плати надо. Все деньга плати (с. 38).
Уже этот небольшой отрывок широко демонстрирует палитру ошибок инофона в употреблении глагола: формы времени и лица, побудительные конструкции.
Как уже говорилось выше, ошибки в речи Джефферсона-Василиска представлены непоследовательно. Отсутствие нарушений в области порядка слов и актуального членения предложения выдают в нем носителя русского языка. Даже если рассмотреть фразы, которые могут показаться не вполне русскими:
Для этих джентльмен реквизирован правительство 25 номера (с. 39). С одной стороны, выбранная говорящим глагольная форма «намекает» на возможное английское происхождение этой ошибки. Еще П. Адамец [1: 64], разбирая такого типа примеры в русском языке (со ссылкой на замечание В. Матезиуса об использовании здесь пассива для английского высказывания), также подчеркивал пассивное значение линейно-динамической структуры с подобного типа дополнением-объектом (25 номеров). Но в английском предложении указанный объект не мог бы оказаться в конечной позиции в предложении.
Представленная ниже ремарка также вписывается в систему русского актуального членения предложения с общеинформативной функцией. Выражающее отрицательную модальность, такое предложение считается мало применяемым, хотя и более распространенным в ситуации, когда дополнение-объект выражено личным местоимением [Там же: 61]:
Эти русские дела меня теперь совершенно не интересуют (с. 89).
Таким образом, исследуемый материал позволяет сделать вывод о том, что представленная в романе языковая личность инженера Джефферсона не могла бы существовать, так как набор его т.н. системных ошибок оказывается не всегда закономерным ни с точки зрения возможного калькирования с родного (английского) языка, ни с точки зрения «изобретения» новых речевых структур, что могло бы быть свойственно носителю эритажного языка — подобных моделей не было обнаружено.
Тем не менее носитель этого художественного акцента до определенного момента (саморазоблачения) следует стратегиям применения русского языка как лингва франка, т. е. языка международного общения. Если абстрагироваться от художественного замысла произведения и от истинных целей героя произведения, языковой материал первой встречи Джефферсона-Василиска с представителями делегации демонстрирует концентрацию на цели общения, которую он редуцирует как бы до минимума (представиться, оказать посильную помощь и т. д.), максимально упрощенную речь с ошибками, так как ему не важна грамотность. Приспособление же речевого поведения к ментальному миру собеседника (выбор реципиент-дизайна) прослеживается не только в репликах персонажа, но и в ремарках автора записок:
Цедя медленно, сквозь зубы, преувеличенно правильные грамматически русские фразы, я представил Гуковскому (председатель Торгделегации. — Н. Ч.) моих спутников. Язык разговора на приеме был у меня заранее тщательно психологически обдуман. Здесь, с интеллигентным человеком, игра в русского иностранца «из Парижа и Лондона» оказалась бы прямо нелепой. С простолюдинами и с пьяными (имеется в виду в первую очередь Рыкаткин, комендант штаба Торгделегации, посредник между Гуковским и поставщиками. — Н. Ч.) надо было коверкать русский язык. И чем беспардоннее, тем лучше. Но тут мой русский язык должен был быть правильным. И даже преувеличенно школьно правильным. Но в видах и залогах глаголов я намеренно ошибался (с. 86).
Приведем примеры, демонстрирующие коммуникативно-речевую установку говорящего:
Пока это мистер Чичерин. И мистер Красин. Но, пожалуй, ненадолго, так как оба они чужие для этой ...party (с. 88).
Но знаете ли вы, что настоящий Балахович действительно будет прийти сюда. Я думаю, что он сейчас скачет где-нибудь по дороге на Ямбург (с. 96).
Он думает отрезать рашен делегацию, которая здесь в Ревеле сидит. И хочет получить ваше золото и бриллианты. Балахович очень мало думает: дипломатическая неприкосновенность. Вам, джентльмены, грозит опасность. Будет нехорошо. Вы попадайте в лапы Балахович (с. 97).
Вы сказали, что я могу вам помогать. И в чем есть мое дело? (с. 118).
Заключение
Конечно, создавая художественное произведение, автор не ставил своей целью точное воспроизведение неисконно русской речи и, тем более, соответствие стратегий говорящего персонажа стратегиям пользователей лингва франка. Подобное совпадение намерений говорит лишь о естественности процессов, происходящих в реальной коммуникации и непроизвольно отображенных в произведении первой половины ХХ века. Очевидно, что набор неправильностей речи Джефферсона-Василиска является стилизацией его речи под речь англичанина и автор не ставил своей целью отобразить эти особенности с лингвистической точностью. И тем не менее автор отразил представления об образе русского языка в сознании инофона, существующие в обыденном сознании носителя русского языка, в котором, по мнению Н. Л. Чулкиной [17], хранятся разнообразные по содержанию и значимости знания о мире. Образ неисконно русского языка складывается в виде определенного набора моделей и стереотипов: нестандартное произношение, ошибки в употреблении словоформ и заместительное использование слов родного языка.
Что касается самого приема стилизации речи персонажа под неисконно русскую в художественном тексте, то он формирует дополнительный смысловой пласт. А именно Джефферсон — это подделка, за которой скрываются истинные цели персонажа, ротмистра Василиска.
ИСТОЧНИК
Чернявский-Черниговский А. Семь лун блаженной Бригитты.
Роман. М., 2016.
ЛИТЕРАТУРА
1. Адамец П. Порядок слов в современном русском языке. Прага, 1966.
2. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1990.
3. Выренкова А. С., Полинская М. С., Рахилина Е. В. Грамматика ошибок и грамматика конструкций: «эри-тажный» («унаследованный») русский язык // Вопр. языкознания. 2014. № 3. С. 3-19.
4. Гловинская М. Я., Галанов Е. И., Ермакова О. П. и др. Современный русский язык: Активные процессы на рубеже XX-XXI веков. М., 2008.
5. Данилевский А. «Чужое слово» в романе // Меймре А. А. Чернявский и его роман «Семь лун блаженной Бригитты». Комментарий. М., 2016. С. 139-153.
6. Земская Е. А. О языке русского зарубежья // Simpozij Obdobja 20: Slovenski knizni jezik — aktualna vprasanja in zgodovinske izkusnje. Ljubljana, 2003. С. 95-106.
7. Земская Е. А., Гловинская М. Я., Бобрик М. А. Язык русского зарубежья: общие процессы и речевые портреты. М.; Вена, 2001.
8. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004.
9. Караулов Ю. Н. О русском языке зарубежья // Вопр. языкознания. 1992. № 6. С. 5-18.
10. Караулов Ю. Н. О состоянии русского языка современности. Докл. на конф. «Рус. яз. и современность. Пробл. и перспективы развития русистики» и матер. почт. дискус., в которой приняли участие Ю. Д. Апресян и др. М., 1991.
11. Костанди Е. И. Русская разговорная речь в условиях диаспоры: форма, содержание, прагматика (русская речь в Эстонии) // „Mowimy, jak mowimy...". Komunikacja w j^zy-ku potocznym: podejscie interdyscyplinarne. Uhismonograafia. Gdansk, 2014. С. 256-270.
12. Меймре А. А. Чернявский и его роман «Семь лун блаженной Бригитты». Коммент. М., 2016.
13. Моисеенко И. М., Замковая Н. В. Нарушение языковых норм в письменной русской речи двуязычных учащихся, получающих образование на эстонском языке // «Я» и «Другой», свое и чужое в культуре Эстонии. М., 2015. С. 132-143.
14. Мустайоки А. Разновидности русского языка: анализ и классификация // Вопр. языкознания. 2013. № 5. C. 3-27.
15. Протасова Е. Ю. Письменные тексты билингвов // Вестн. Череповецкого гос. ун-та. 2014. № 3 (56). С. 115-119.
16. Рахилина Е. В. О новых инструментах описания русской грамматики: корпус ошибок // Русский язык за рубежом. 2016. № 3. С. 20-25.
17. Чулкина Н. Л. Мир повседневности в языковом сознании русских: Лингвокультурологическое описание. М., 2009.
18. Mustajoki A. Why is miscommunication more common in everyday life than in lingua franca communication? // Current Issues in Intercultural Pragmatics. John Benjamins Publishing Company, 2017. P. 55-74.
19. Mustajoki A., Protasova E., Vakhtin N. (eds.) Instrumentarium of linguistics: sociolinguistic approach to nonstandard Russian (Slavica Helsingiensia 40). Helsinki: Helsinki University Press, 2011.
20. Rakhilina E. V., Vyrenkova A. S. Language Interference in Heritage Russian: Constructional Violations / Working papers by NRU HSE. Series WP BRP «Linguistics». 2014. N 11.
21. Vyrenkova A. S., Rakhilina E. V. Learner corpora supporting lexical typology // XVII April International Academic Conference on Economic and Social Development: in 4 books / Ed.: E. G. Yasin, Vol. 4. М., 2017. P. 450-460.
22. Zarifyan M., Melnik A. A., Vyrenkova A. S. A case of using a Multilingual Database of synonyms for designing lexical drills // NRU HSE. Series WP BRP "Linguistics", 2016.
REFERENCES
1. Adamets P. (1966) Poriadok slov v sovremennom russkom iazyke [The order of words in the modern Russian language]. Prague. (in Russian)
2. Vereshchagin E. M., Kostomarov V G. (1990) Iazyk i kul'tura: lingvostranovedenie v prepo-davanii russkogo iazyka kak inostrannogo [Language and culture: linguistic and cultural studies in teaching Russian as a foreign language]. Moscow. (in Russian)
3. Vyrenkova A. S., Polinskaia M. S., Rakhilina E. V. (2014) Grammatika oshibok i grammatika konstruktsii: «eritazhnyi» («unasledovannyi») russkii iazyk [Грамматика ошибок и грамматика конструкций: «эритажный» («унаследованный») русский язык]. Voprosy iazykoznaniia [Topics in the study of language], no. 3, pp. 3-19. (in Russian)
4. Glovinskaia M. Ia., Galanov E. I., Ermakova O. P. et al. (2008) Sovremennyi russkii iazyk: Aktivnye protsessy na rubezhe XX-XXI vekov [Modern Russian: Active processes at the turn of XX-XXI centuries.]. Moscow. (in Russian)
5. Danilevskii A. (2016) «Chuzhoe slovo» v romane ["Foreign word" in the novel]. In: Meimre A. A. Cherniavskii i ego roman «Sem' lun blazhennoi Brigitty». Kommentarii [Cherniavsky and his novel "the Seven moons of the blessed Brigid". Comment]. Moscow, pp. 139-153. (in Russian)
6. Zemskaia E. A. (2003) O iazyke russkogo zarubezh'ia [On the language of the Russian Diaspora]. In: Simpozij Obdobja 20: Slovenski knizni jezik — aktualna vprasanja in zgodovinske izkusnje [Simpozij Obdobja 20: Slovenian book language — current issues and historical experience]. Ljubljana, pp. 95-106. (in Russian)
7. Zemskaia E. A., Glovinskaia M. Ia., Bobrik M. A. (2001) Iazyk russkogo zarubezh'ia: obshchie protsessy i rechevyeportrety [The language of Russian abroad: General processes and speech portraits]. Moscow; Vienna. (in Russian)
8. Zolotova G. A., Onipenko N. K., Sidorova M. Yu. (2004) Kommunikativnaia grammatika russkogo iazyka [Communicativegrammar of the Russian language]. Moscow. (in Russian)
9. Karaulov Iu. N. (1992) O russkom iazyke zarubezh'ia [On the Russian language abroad]. Voprosy iazykoznaniia [Topics in the study of language], no. 6, pp. 5-18. (in Russian)
10. Karaulov Iu. N. (1991) O sostoianii russkogo iazyka sovremennosti [On the state of the Russian language]. Moscow. (in Russian)
11. Kostandi E. I. (2014) Russkaia razgovornaia rech' v usloviiakh diaspory: forma, soderzhanie, pragmatika (russkaia rech' v Estonii) [Russian speech in the Diaspora: form, content, pragmatics (Russian speech in Estonia)]. In: „Mowimy, jak mowimy..". Komunikacja w jgzyku potocznym: podejscie interdyscyplinarne [„We say, how we say..". Communication in spoken language: an interdisciplinary approach]. Gdansk, pp. 256-270. (in Russian)
12. Meimre A. A. (2016) Cherniavskii i ego roman «Sem' lun blazhennoi Brigitty». Kommentarii [Cherniavsky and his novel "the Seven moons of the blessed Brigid". Comment]. Moscow. (in Russian)
13. Moiseenko I. M., Zamkovaia N. V. (2015) Narushenie iazykovykh norm v pis'mennoi russ-koi rechi dvuiazychnykh uchashchikhsia, poluchaiushchikh obrazovanie na estonskom iazyke [Violation of linguistic norms in written Russian speech of bilingual students who receive education in the Estonian language]. In: «Ia» i «Drugoi», svoe i chuzhoe v kul'tureEstonii ["I"and "The other", its and someone else's in the culture of Estonia]. Moscow, pp. 132-143. (in Russian)
14. Mustaioki A. (2013) Raznovidnosti russkogo iazyka: analiz i klassifikatsiia [Varieties of the Russian language: analysis and classification]. Voprosy iazykoznaniia [Topics in the study of language], no. 5, pp. 3-27. (in Russian)
15. Protasova E. Iu. (2014) Pis'mennye teksty bilingvov [Written texts of bilingual children]. Vestnik Cherepovetskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Cherepovets state University], no. 3 (56), pp. 115-119. (in Russian)
16. Rakhilina E. V. (2016) O novykh instrumentakh opisaniia russkoi grammatiki: korpus os-hibok [On the new instruments for the description of Russian grammar: case of mistakes]. Russkii iazyk za rubezhom [Russian langauge abroad], no. 3, pp. 20-25. (in Russian)
17. Chulkina N. L. (2009) Mir povsednevnosti v iazykovom soznanii russkikh: Lingvokul'turologicheskoe opisanie [The world of everyday life in the linguistic consciousness of the Russian: Linguoculturological description]. Moscow. (in Russian)
18. Mustajoki A. (2017) Why is miscommunication more common in everyday life than in lingua franca communication? In: Current Issues in Intercultural Pragmatics, John Benjamins Publishing Company, pp. 55-74. (in English)
19. Mustajoki A., Protasova E., Vakhtin N., eds. (2011) Instrumentarium of linguistics: sociolinguistic approach to non-standard Russian. Slavica Helsingiensia 40, Helsinki. (in English)
20. Rakhilina E. V., Vyrenkova A. S. (2014) Language Interference in Heritage Russian: Constructional Violations. Workingpapers by NRU HSE. Series WP BRP "Linguistics", no. 11. (in English)
21. Vyrenkova A. S., Rakhilina E. V. (2017) Learner corpora supporting lexical typology. In: Yasin E. G., ed. XVII April International Academic Conference on Economic and Social Development, in 4 vols., vol. 4, Moscow, pp. 450-460 (in English)
22. Zarifyan M., Melnik A. A., Vyrenkova A. S. (2016) A case of using a Multilingual Database of synonyms for designing lexical drills. NRU HSE. Series WP BRP "Linguistics" (in English)
[ хроника]
МЕЖДУНАРОДНАЯ ОЛИМПИАДА ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ В ДИСТАНЦИОННОМ ФОРМАТЕ «МЫ ГОВОРИМ ПО-РУССКИ!»
(Продолжение на с. 93, 111)
С 14 по 16 декабря в Москве прошел финал Международной олимпиады по русскому языку в дистанционном формате «Мы говорим по-русски!». На заключительный этап в столицу России приехали 100 финалистов из 18 стран мира и национальных республик Российской Федерации.
Ведущим организатором Международной олимпиады по русскому языку в дистанционном формате выступил Башкирский государственный университет при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации, МАПРЯЛ, РОПРЯЛ, фонда «Русский мир», Россотрудничества, Общественной палаты Российской Федерации, Общественной палаты Республики Башкортостан, Министерства образования Республики Башкортостан.
Особенностью проекта является его всеобъемлющий характер: конкурс проводился для детей-инофонов, для ко-
торых русский язык является иностранным, для детей-билингвов, обучающихся в зарубежных школах, а также для российских школьников. Это дети из зарубежных стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), Стран Балтии, Европы, СНГ, российские школьники, обучающиеся в полиэтнических школах с родным (нерусским) и русским (неродным) языком обучения.
Как отмечают руководители проекта — Н. Галлямова и А. Ямалетдинова, возможность проведения олимпиады обусловлена огромным заделом, существующим в Башкирском государственном университете: это и разносторонняя международная деятельность университета, и научно-издательская деятельность преподавателей филологического факультета, работающих в области преподавания русского языка как неродного и иностранного. Необходимо отметить также научную лингводидактическую школу Л. Г. Саяховой «Лингвокультурологические основы формирования языко-
