CC BY
30
DOI 10.26105/SSPU.2019.63.5.019 YAK 94(571.642)"1950/1970":622.323 ББК 63.3(25)61-2+ 65.305.143.2(25)
E.A. ХРОМОВ
Y.A. KHROMOV
«НЕФТЕГАЗОВЫЙ МАНЕВР» В СССР (КОНЕЦ 1950-х - НАЧАЛО 1970-х гг.): МЕХАНИЗМ ПРИНЯТИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ И ГРУППЫ ИНТЕРЕСОВ В БОРЬБЕ ЗА НЕФТЕГАЗОВУЮ РЕНТУ
«OIL AND GAS MANEUVER» IN THE USSR (LATE 1950-s - EARLY 1970-s): ADOPTION MECHANISM OF ECONOMIC DECISIONS AND INTEREST GROUPS IN THE FIGHT FOR OIL AND GAS RENT
Работа выполнена при поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-49-860014 «Нефтегазовый комплекс Западной Сибири в контексте Холодной войны (конец 1950-х - начало 1980-х гг.): институты, стратегические проекты и международные санкции»
Научная новизна статьи заключена, во-первых, в пересмотре историографических взглядов на проблему модернизации советской экономики. Сделан вывод, что существующее в историографии мнение о том, что во властных структурах советского государства преобладали сторонники модернизации экономики за счет ресурсной ренты, полученной от добычи и экспорта нефтегазовых ресурсов, является ошибочной. Как и в целом, мнение о том, что советская социально-экономическая и политическая система могла существовать только на основе ресурсной ренты. Во-вторых, предпринята попытка реконструировать механизм согласования интересов отраслевых групп в ситуации выбора варианта модернизации советской экономики. В работе отмечается, что именно в конце 1950-х - начале 1970-х гг. между отраслевыми группами интересов происходила борьба за выбор основного варианта модернизации советской экономики: «нефтехимического проекта» и «нефтегазового маневра». В итоге началась реализация «нефтегазового маневра», так как «нефтегазовая группа интересов» значительно усилила свои переговорные позиции и коалицию «союзников» в лице смежных отраслей промышленности, региональных властей нефтегазовых территорий и специализированных отделов ЦК, что в итоге способствовало получению ими большего объема «нефтегазовой ренты».
The scientific novelty of the study lies, first, in the revision of historiographical views on the problem of modernization of the Soviet economy. It is concluded that the existing opinion in historiography that the power structures of the Soviet state were dominated by supporters of the modernization of the economy at the expense of resource rents received from the production and export of oil and gas resources is wrong. As in general, the view that the Soviet socio-economic and political system could exist only on the basis of resource rent. Secondly, an attempt is made to reconstruct the mechanism of coordination of interests of industry groups in the situation of choosing the option of modernization of the Soviet economy. The paper notes that it was in the late 1950s-early 1970s between industry interest groups there was a struggle for the choice of the main option of modernization of the Soviet economy: «petrochemical project» and «oil and gas maneuver». As a result, implementation of the «oil and gas maneuver» began, as «oil and gas interest group» has considerably strengthened its negotiating positions and the coalition of «allies» in the face of related industries and regional authorities, oil and gas areas and specialist departments of the Central Committee that ultimately contributed to their receiving a larger volume of «oil rent».
Ключевые слова: группы интересов, ЗСНГК, нефтегазовая рента, «нефтегазовый маневр», «нефтехимический проект», экономика согласований.
Key words: interest groups, ZSNGC, oil and gas rent, «oil and gas maneuver», «petrochemical project», economy of approvals.
Введение. В конце 1950-х - начале 1970-х гг. в СССР шел поиск стратегического варианта социально-экономического развития страны. Зарубежные и отечественные исследователи часто обращают внимание на доходы нефтегазового сектора СССР как источник модернизации экономики. Изучение проблем влияния природных ресурсов на социально-экономическое развитие стран происходит в рамках междисциплинарного направления, получившего название «политическая экономия ресурсного проклятия». Представители направления оценивают экономические институты ресурсных экономик, деятельность правительств нефтегазовых государств в условиях ресурсного изобилия, его влияние на экономическую политику стран, проблему распределения ренты [1; 33; 35]. Необходимо пояснить, что сама по себе ресурсная рента, т.е. сумма выручки за минусом полных издержек (включая также некий норматив прибыли на добычу и транспорт до потребителей) [32, с. 104] не является негативным фактором для экономики страны. Ресурсная рента может дать сильный импульс для ускорения хозяйственных процессов в стране, но при условии вложения полученных средств в развитие ее экономики, сопровождающееся улучшением институтов, а не направление полученных доходов на увеличение текущего потребления. Проблему влияния «ресурсного проклятия» на социально-экономическое и политическое развитие советского государства изучают и отечественные исследователи. Отечественные работы посвящены механизмам управления ресурсным потенциалом нефтегазовых территорий, механизмам «ресурсного проклятия», взаимозависимости качеств институтов и экономической политики стран с избыточными природными ресурсами [7; 8; 16; 31]. В целом, в проанализированных работах мало внимания уделяется механизму принятия решений о выборе стран с изобилием природных ресурсов стратегий модернизации, возникновению «ресурсной зависимости», особенно в СССР.
Цель статьи - определить причины выбора в конце 1950-х - начале 1970-х гг. советскими властями «нефтегазового маневра» как стратегического варианта модернизации страны в условиях существовавшего механизма принятия экономических решений.
Последние исследования, проведенные на принципиально новом архивном материале В.Л. Некрасовым, доказывают, что в конце 1950-х - середине 1960-х гг. существовало, по крайней мере, две стратегии модернизации: «нефтехимический проект» и «нефтегазовый маневр» [14]. Первая стратегия, выраженная в «нефтехимическом проекте», представляла собой комплекс мер по использованию нефтегазовых ресурсов для производства химических материалов в целях модернизации экономики, повышения благосостояния населения и увеличения высокотехнологического экспорта на рынки развитых и развивающихся стран. Вторая стратегия предполагала «нефтегазовый маневр», заключавшийся в форсированном развитии нефтегазового комплекса для экспорта нефтегазовых ресурсов, получения ренты и импорта оборудования, стратегических материалов и потребительских товаров. Несомненно, решающую внутреннюю роль в выборе стратегии развития играли отраслевые министерства и ведомства. Именно между ними развернулась борьба за потенциальную ресурсную ренту. Согласно нашему подходу, советские промышленные комплексы являлись социальными корпорациями, нацеленными на продвижение своих интересов в высших политических и экономических органах страны. Зачастую для отстаивания своих интересов они кооперировались и с региональными группами интересов, выразителями которых являлись чаще всего соответствующие партийные комитеты и их первые секретари [14, с. 36]. Указанные социальные корпорации и их групповые интересы были неотъемлемыми субъектами механизма принятия экономических решений советским руководством, которое институционально включало ЦК КПСС, Совет Министров СССР, Госплан СССР. В этой иерархии министерства занимании последнюю ступень, но, зачастую, были наиболее инициативными субъектами, жестко продвигавшие свои интересы.
В исследуемый исторический период было несколько крупных министерств и ведомств, вступивших в борьбу за нефтегазовую ренту. Этому есть объективные причины. В конце 1950-х гг. в СССР формируется экономика четвертого технологического уклада. В данном типе экономики углеводородное сырье является сырьевой базой ключевых отраслей промышленности: нефтехимической, топливной и др. Нефть и продукты ее переработки становятся одной из основных баз развития обрабатывающей промышленности. В советском государстве ситуацию осложнял тот факт, что развитие сырьевых и топливных отраслей промышленности отставало от растущих потребностей обрабатывающей промышленности [26, л. 26]. Быстрое развитие нефтегазовой отрасли напрямую было связано и с провозглашенными в третьей Программе КПСС контрольными цифрами развития народного хозяйства СССР до 1980 г. Намечалось широкое развитие транспорта и многократное увеличения объема грузоперевозок и пассажироперевозок в стране [12, с. 372, 373, 390]. Планировалось интенсивное развитие химической промышленности. За счет химической промышленности предполагалось поднять производительность и сельского хозяйства [2, С. 20-22; 17, Т. 2, с. 780]. Все эти мероприятия требовали развития широкой добычи нефти и природного газа, производства качественного углеводородного сырья. Логично, что в соответствии с решениями семилетнего плана многократно увеличились капитальные вложения в нефтегазовый комплекс. Для сравнения: на строительство предприятий черной металлургии выделялось 100 млрд. руб., на развитие химической промышленности - 100-105 млрд. руб., на нефтяную и газовую промышленность - 170-173 млрд. руб., угольную промышленность - 7578 млрд. руб. [11, с. 367-368]. Соответственно, непосредственными участниками борьбы за ресурсы являлись профильные министерства и ведомства нефтяной, газовой, нефтеперерабатывающей, химической промышленности. При этом за средства выделяемые Госпланом СССР на развитие отраслей народного хозяйства, в том числе и на нефтедобычу, претендовали и группы интересов непрофильных отраслей. В частности, металлургической, что являлось обыденной практикой в социалистической перераспределительной экономической системе, но вынуждало профильные министерства и ведомства осуществлять коалиционную «борьбу» с непрофильными министерства, а уже позже отстаивать свои узковедомственные интересы в рамках «административного торга» [10, с. 11].
Советское государство во главе с Н.С. Хрущевым в конце 1950-х гг., стремясь модернизировать экономику, встало перед выбором варианта использования добываемых нефтегазовых ресурсов. Как уже было отмечено, основных вариантов было два: «нефтехимический проект» и «нефтегазовый маневр». Хозяйственная практика зарубежных стран показывала, что нефть и газ можно использовать не только как источник топлива, но и как ценное сырье для производства синтетических материалов, удобрений, товаров народного потребления. Соответственно, использование нефтегазовых ресурсов подобным образом ведет к нарастанию индустриальной базы за счет возведения новых предприятий, напрямую и косвенно связанных с нефтехимической отраслью. Реализация подобного проекта в СССР привела бы к появлению новых предприятий, рабочих мест, новых профессий, улучшила бы снабжение населения дефицитными товарами, а главное позволила бы при условии удовлетворения внутреннего рынка новой продукцией, наладить экспорт продукции нефтехимии с высокой добавленной стоимостью за рубеж, а, следовательно, увеличить валютную выручку. Именно с этим проектом связаны попытки советского правительства в 1960-е гг. установить взаимовыгодное научно-техническое сотрудничество с зарубежными партнерами и осуществить закупку химических заводов [2, с. 14]. Первым секретарем Н.С. Хрущевым было высказано предложение о закупке оборудования для химической промышленности за границей [17, Т. 2, с. 564-565]. В соответствии с этим решением СССР осуществил закупки химических заводов в ФРГ, Ита-
лии, Японии, Франции [17, Т. 2, с. 629, 821, 858]. В 1967 г. советская делегация посетила Японию с целью ознакомления с нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленностью страны. Министерство нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности высказало предложение, что в связи с существованием в СССР острого дефицита продукции нефтехимии, высококачественных моторных топлив необходимо осуществить закупку проектов и некоторых видов современного оборудования для нефтехимии. При этом было отмечено, что Министерство нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности является крупнейшим поставщиком экспортных товаров, и закупка необходимого оборудования может быть осуществлена за счет средств, поступающих от реализации на внешнем рынке товаров предприятий, которые оно курирует [22, л. 47].
Суть «нефтегазового маневра» заключалась в увеличении текущего потребления внутри страны, обеспечение промышленных предприятий необходимым оборудованием и материалами за счет реализации на мировом рынке сырой нефти, позднее газа и получение ренты, которая покрывала все понесенные расходы. Как известно, советские власти выбрали второй вариант модернизации экономики. Большое количество зарубежный и отечественных исследователей считают, что подобный выбор советских властей был обоснован меньшими экономическими затратами его реализации. Создание передовой нефтехимической отрасли с возведением большого количество крупных предприятий, оборудованных, чаще всего, закупленным на валюту импортным оборудование, несомненно, потребовало бы, во-первых, колоссальных государственных инвестиций, а, во-вторых, достаточно продолжительного временного периода осуществления проекта. При этом реализация проекта могла быть замедленна, так как имелась реальная возможность не получить необходимое импортное оборудование из-за санкций, которыми западные страны пытались сдерживать экономическое развитие советского государства. Но, как нам представляется, подобные объяснения довольно сильно упрощают ситуацию с отказом от реализации «нефтехимического проекта» и начало реализации как основного проекта «нефтегазового маневра». Здесь необходимо отметить, что в качестве основной минерально-сырьевой базы реализации «нефтегазового маневра» предполагалось использовать ресурсы Западно-Сибирской нефтегазовой провинции [24, л. 20; 30, Т. 5, с. 427433]. Для организации добычи нефти и газа в Западной Сибири было необходимо сложное, дорогостоящее оборудование не меньше, чем для реализации «нефтехимического проекта». Это объяснялось сложными климатическими условиями региона, в которых техника, применяемая в традиционных регионах добычи РСФСР, чаще всего, давала сбой, что требовало внедрения новых технических решений, следовательно, значительного увеличения капиталовложений. Здесь стоит отметить, что в период с 1958 по 1965 гг. в СССР имелись серьезные проблемы с производством специализированного оборудования для нефтяной промышленности [24, л. 15]. С начала 1960-х гг. коэффициент нефтеотдачи снизился с 0,49 до 0,45 [25, л. 83]. Требовались значительные капиталовложения в нефтяную отрасль. Председатель Комитета нефтедобывающей промышленности СССР Н.К. Байбаков отмечал, что «технический уровень буровых работ не отвечает современным требованиям, особенно глубокого бурения, что замедляет темпы сооружения скважин и повышает их себестоимость.... За последние 5 лет скорость бурения оказалась ниже, предусмотренных контрольными цифрами на 60%, а фактическая стоимость м бурения выше почти на 33%» [27, л. 108]. Наблюдался простой нефтяных и газовых скважин, балансовая стоимость которых по данным нефте-газопромысловых объединений оценивалась в 800 млн.руб. [20, л. 25].
Необходимо учитывать и значительный рост материальных затрат на возведение отсутствующей транспортной инфраструктуры, строительство, создание социально-бытовых условий для специалистов и рабочих в регионах нового освоения [9, с. 2].
Транспортировка добываемой нефти (нефтепровод «Дружба» 19601964 гг.), а позднее газа (1970-80-е гг.) до потребителей (соцстраны Восточной Европы и капиталистические страны Западной Европы, в частности ФРГ) потребовала реализации масштабных и дорогостоящих проектов по созданию протяженных нефте- (позднее газо-) проводов, с перевалочными и раздаточными нефтебазами, подсоединенными к трубопроводным магистралям, подземными газохранилищами. Эти затраты тоже необходимо учитывать при реализации «нефтегазового маневра». Как известно, ситуацию с реализацией трубопроводных проектов осложняло отсутствие у СССР производств труб большого диаметра и необходимость их закупки в капиталистических странах, что вело к задержке реализации проектов, а значит появлению упущенной выгоды. Примечательно, что Постановления ЦК КПСС и СМ СССР от 1958 г., 1959 г., изданные в отношении ряда совнархозов, расположенных на территориях Украинской ССР, РСФСР организовать на подчиненных им заводах (Днепропетровский завод им. Бабушкина, Ждановский завод им. Ильича, Челябинский трубопрокатный завод) изготовление труб диаметром 1020 мм для нужд газовой промышленности с выпуском первых партий продукции в 1959-1962 гг. не были выполнены [18, л. 155-157]. Хотя в ряде случаев была осуществлена поставка оборудования, которое не было даже установлено. В 1963 г. указанные заводы смогли с опережением плана выполнить постановления ЦК КПСС и СМ СССР и ввести в эксплуатацию мощности по производству труб. Но в процессе эксплуатации трубных станов в том же 1963 г. выяснилось, что выход труб, пригодных для использования в магистральных газопроводах, был крайне низким [21, л. 10]. Следовательно, СССР для реализации своих индустриальных проектов, связанных с экспортом нефтегазовых ресурсов был вынужден закупать трубы большого диаметра в других странах.
Значительные расходы при реализации «нефтегазового маневра» государство понесло и в связи необходимостью удовлетворить потребность в квалифицированных кадрах для геологической, нефтяной и газовой промышленности, так как даже к середине 1960-х гг. потребность в инженерах удовлетворялась лишь на 15% [27, л. 108].
Главы нефтяной отрасли являлись прагматичными руководителями и были сторонниками получения высокой прибыли при сравнительно низких капиталовложениях [29, л. 64]. В этом плане показательным является выступление руководителя нефтяного ведомства Н.К. Байбакова в 1965 г., в котором он сделал акцент на том, что для развития нефтяной отрасли более целесообразно опираться на традиционные сырьевые базы, большинство из которых располагалось на территориях с благоприятными климатическими условиями и в значительной мере уже были обустроены [3, с. 2]. Как отмечал Н.К. Байбаков в отношении нефтегазовых районов Западной Сибири, «в 19661970 гг. эти новые районы будут находиться фактически в стадии подготовки...» [29, л. 65, 70-71]. Следовательно, мнение о том, что проект «нефтегазового маневра» был выбран советским правительством в качестве основного по причинам его более низкой «себестоимости» и сроками реализации не является обоснованным. Причины реализации «нефтегазового маневра», по нашему мнению, лежат в области институциональной специфики отраслевых групп интересов в рамках социалистической перераспределительной экономической системы, где приоритетом являлись не экономические стимулы, а защита отраслевых групповых интересов в условиях постоянной борьбы за ресурсы.
Прежде чем приступить к анализу механизма взаимодействия субъектов групповых интересов в рамках советской экономики, нужно обратиться к специфике управления народным хозяйством страны, которая возникла в конце 1950-х гг. Во-первых, только в 1950-1960 гг. начали формироваться групповые интересы нефтегазового лобби. В этот период создавались основы нефтегазового комплекса (НГК) в рамках топливно-энергетического комплекса СССР (ТЭК) [17, Т. 1, с. 214]. В «нефтегазовую» группу интересов,
кроме Министерства нефтяной промышленности СССР, позднее Государственный комитет нефтедобывающей промышленности СССР, вошло и созданное в 1956 г. Главное управление газовой промышленности при Совете Министров СССР (Главгаз СССР), позднее Государственный производственный комитет газовой промышленности. Нужно отметить особую роль газового ведомства, которое курировало строительство нефте- и газопроводов. В частности, именно Главгаз СССР координировал строительство трансев-ропейского нефтепровода «Дружба» [19, л. 121]. Подобные полномочия увеличили значение ведомства в указанной группе интересов. В «нефтегазовую» группу входило и Министерство геологии и охраны недр СССР, позднее Государственный производственный геологический комитет СССР. Это министерство входило в «нефтегазовую» группу, так как самостоятельно не могло оказывать эффективное давление на планирующие органы с целью выделения необходимых ресурсов для обеспечения выполнения поставленных перед ним плановых показателей по поиску, разведке и приросту нефти и газа [29, л. 5]. Руководители нефтяной и газовой отраслей становились для геологов не только естественными «союзниками», но и своеобразным «локомотивом» в борьбе за необходимые ресурсы в центральных планирующих органах. Данная группа имела и «естественных союзников» - контролировавшие их работу подразделения аппарата ЦК [34, с. 444 - 446, 524, 526, 549]. Указанная группа стремилась не только получить большую часть нефтегазовой ренты, но постоянно расширять свою минерально-сырьевую базу. Именно поэтому к данной группе примыкали и региональные власти отдельных территорий СССР, которые предлагали активно осваивать региональную ресурсную базу, стремясь решить имеющиеся социально-экономические проблемы за счет инвестиционных вложений министерств. В этом контексте можно рассматривать региональную политику властей Тюменской области по организации новой нефтегазодобывающей базы страны в своем регионе в первой половине 1960-х гг. «Нефтегазовой группа» могла рассчитывать и на определенную поддержку смежных отраслей, перед которыми стояли задачи обеспечить нефтяную, газовую промышленность и геологические организации оборудованием, средствами механизации и автоматизации, трубами, различными химическими реагентами [25, л. 82]. По сути, это было создание новой материально-технической базы нефтяной и газовой промышленности, что значительно укрепляло хозяйственные связи «нефтегазовой группы» со смежными отраслями промышленности. Во-вторых, в конце 1950-х гг. значительно изменилась система управления народным хозяйством страны. Закон о создании совнархозов 1957 г. [30, Т. 4, с. 343-347] и закон 1958 г. «О мерах по улучшению планирования народного хозяйства» ломал ведомственный подход управления экономикой и значительно расширил региональных хозяйственные права. В результате региональные власти стали претендовать даже на права по перераспределению капиталовложений между отраслями [15, с. 296]. Таким образом, проведенные реформы только усилили взаимодействие между представителями нефтегазового лобби и региональными хозяйственными властями, особенно после того, как, в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 11 января 1963 г. «О повышении роли государственных комитетов и их ответственности за развитие отраслей промышленности» [30, Т. 5, с. 267], председатели государственных комитетов по отраслям промышленности при Госплане СССР наделялись правами министров СССР и вошли в состав членов Госплана СССР. В-третьих, в институциональной структуре управления советской экономикой возникли новые структуры. Так, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 ноября 1962 г. был образован Совет народного хозяйства (СНХ) СССР. На него были возложены функции по реализации народнохозяйственных планов и координации деятельности совнархозов [28, л. 2]. В 1963 г. был создан Высший совет народного хозяйства СССР Совета Министров СССР (ВСНХ СССР) [17, Т. 3, с. 453-456] - решение вопросов, связанных
с работой промышленности и строительством, и обеспечение успешного выполнения государственных планов. Ему были подчинены Госплан СССР, СНХ СССР и Госстрой СССР с состоящими при них государственными комитетами. Таким образом, в механизме взаимодействия субъектов групповых интересов в рамках советской экономики появились новые институциональные структуры, взаимодействие с которыми необходимо было налаживать для эффективной реализации своих целей. Соответственно, институциональный механизм принятия экономических решений основывался на согласовании и перераспределении финансовых, трудовых, фондовых ресурсов. И в связи с тем, что распределение осуществляли специализированные центральные органы (ЦК КПСС, Совет Министров СССР, Госплан СССР, ВСНХ СССР и т.п.) посредством государственного плана, деятельность министерств и ведомств (государственных комитетов), по точному выражению А. Бима, «протекала в рамках бесконечных взаимных согласований» [4, с. 2]. Борьба «нефтегазовой группы» за получаемую ренту от экспорта нефти, а позднее и газа основывалась на институциональной логике ее существования - постоянное усиление своих позиций в советском хозяйственном системе за счет получения все возрастающего с каждым плановым периодом объема финансовых ресурсов, фондов. Стремление «нефтегазовой» группы - получить как можно больший объем нефтегазовой ренты, объяснялось вполне объективными причинами. Нефтегазовая рента, по сути, возникала в результате деятельности данной группы. Логично, что именно она и претендовала на ее основной объем при перераспределении ресурсов. Утрата позиций в «борьбе» за эту ренту могла привести к возникновению существенных проблем при выполнении уже «согласованных» плановых показателей, соответственно - потеря значимости и влияния в хозяйственной системе страны как всей «группы», так и конкретных руководителей. Объяснения выбора советским руководством «нефтегазового маневра» причинами все возрастающих цен на нефть на мировом рынке являются не объективными. Если обратиться к статистике цен на нефть, то можно увидеть, что в среднем за период с середины 1950-х до начала 1970-х гг. цена колебалась в диапазоне от двух до трех долларов за баррель [5, с. 116]. Соответственно, реализация «нефтехимического проекта», предусматривающая продажу на мировом рынке химических и прочих материалов с высокой добавленной стоимостью, была более выгодной даже при условии, что экспорт советской нефти с 1958 по 1971-й гг. планомерно вырос почти в девять раз - с 9,1 до 80,5 млн.т., а в стоимостном выражении с 1960 по 1971 гг. - более чем в четыре раза (см. табл.).
Таблица
Экспорт нефти в 1958-1971 гг., (количество - млн. т./ стоимость - тыс.руб.) [6]
Год Экспорт нефти
количество - млн. т стоимость - тыс.руб.
1958 9,1 -
1960 17,8 248128
1965 43,4 550841
1970 66,8 824563
1971 74,8 1056730
1974 80,5 2329227
Выбор советским политическим и хозяйственным руководством «нефтегазового маневра» как основного проекта социально-экономического развития страны можно объяснить наличием очень сильных переговорных позиций в рамках «экономики согласований», которыми обладала «нефтегазовая» группа интересов. Особенно ее позиции усилились после отстав-
ки в 1964 г. со всех политических и хозяйственно-управленческих постов Н.С. Хрущева, который был главным сторонником «нефтехимического проекта». В результате в первой половине 1960-х гг. советская нефтехимия стала испытывать серьезные проблемы, темпы ее развития были недостаточными, а производство синтетических материалов низким. Сравнивая капиталовложения в нефтехимическую промышленность СССР и США, можно увидеть, что рост капиталовложений в США был выше, чем в СССР и в абсолютных и в относительных исчислениях. Так, в 1965 г. СССР направил на развитие отрасли 120 млн., руб., а США 500 млн. долл., Япония - 307 млн.долл., а в целом за период 1959-1965 гг.: США - 2110 млн. долл., СССР - 748 млн. руб. [23, л. 48] Проект плана 1966-1970 гг., составленный в августе 1966 г., предусматривал капиталовложения в нефтехимию - 748,84 млн.руб., но уже в феврале 1967 г. эта цифра была уменьшена до 621, млн.руб. [23, л. 48] Такие цифры, если учесть ежегодное естественное выбытие основных фондов, вели к дальнейшему снижению темпов роста нефтехимической промышленности, а значит понижению роли «нефтехимической» группы интересов в советской хозяйственной системе.
Выводы. Таким образом, можно сделать вывод, что существующее в историографии мнение о том, что во властных структурах советского государства преобладали сторонники модернизации экономики за счет ресурсной ренты, полученной от добычи и экспорта нефтегазовых ресурсов, является ошибочной. Как и в целом мнение о том, что советская социально-экономическая и политическая система могла существовать только на основе ресурсной ренты. Причины выбора в конце 1950-х - начале 1970-х гг. советскими властями «нефтегазового маневра» как стратегического варианта модернизации страны и «забвение» «нефтехимического проекта» многогранны. С одной стороны, несомненно, значительную роль сыграли внешние факторы, связанные с повышением на мировом рынке цен на нефть в начале 1970-х гг., введение санкций против СССР, что не давало возможности покупать необходимые технологии для развития нефтехимической промышленности. С другой стороны, и эти причины являлись основными, в условиях сложившейся в начале 1960-х гг. «экономики согласований» «нефтегазовая группа интересов» значительно усилила свои переговорные позиции и коалицию «союзников» в лице смежных отраслей промышленности, региональных властей нефтегазовых территорий и специализированных отделов ЦК, что в итоге способствовало получению ими большего объема «нефтегазовой ренты». Указывать в качестве основной причины выбора советскими руководством «нефтегазового маневра», а не «нефтехимического проекта» как стратегии модернизации экономики - повышение цен на нефть на мировом рынке является распространенным заблуждением. Во-первых, потому, что цены на нефть значительно возросли только в 1973-1974 гг., а «нефтегазовый маневр» стал реализовываться с середины 1960-х гг. Во-вторых, экономическая выгода от реализации «нефтехимического проекта», предусматривающего широкое строительство химических предприятий и экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью, была более значительной.
Литература
1. Аджемоглу Д., Робинсон Дж.А. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты; пер. с англ. Д. Литвинова, П. Миронова, С. Сановича. М.: Издательство АСТ, 2015. 693 с.
2. Байбаков Н. Роль химической промышленности в развитии производительных сил // Коммунист. 1963. № 18. С. 14-26.
3. Байбаков Н.К. Прогрессивные методы добычи нефти // Экономическая газета. 1965. № 38. С. 2.
4. Бим А. Управление экономикой: рычаги перестройки // Правда. 1987. 10 апреля.
5. Бушуев В.В., Конопляник А.А., Миркин Я.М. Цены на нефть: анализ, тенденции, прогноз. М.: ИД «Энергия», 2G13. 344 с.
6. Внешняя торговля СССР в 1958-1974 гг. М.: Международные отношения, 1958-1974.
7. Гуриев С., Сонин К. Экономика «ресурсного проклятия» // Вопросы экономики. 2GG8. № 4. С. б1-74.
8. Ермолаев С. Формирование и развитие нефтегазовой зависимости в СССР [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://carnegie.ru/2G17/G3/31/ru-pub- б8448 (дата обращения: 19.11.2G19).
9. Карягин Н., Межлумов О., Шаевский Ю., Тимонин В. Проблемы сибирской нефти // Правда. 19б5. № 91.
1G. Кордонский С. Рынки власти: Административные рынки СССР и России. М.: ОГИ, 2GGG. 238 с.
11. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-198б). Т. 9. 1956-196G. М.: Политиздат, 1985. 574 с.
12. Материалы XXII съезда КПСС. М.: Госполитиздат, 19б1. 4б4 с.
13. Некрасов В.Л. Нефтехимический проект Н.С. Хрущева (вторая половина 195G^ - первая половина 196G^ гг.): стратегия модернизации советской экономики, экспорт нефти и распределение ресурсной ренты // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2G15. № 11 (44). Режим доступа: https://history.jes.su/s2G798784GGG1371-7-1 (дата обращения: 2G.11.2G19).
14. Перегудов С.П. Корпорация, общество, государство. М.: Наука, 2GG3. 352 с.
15. Планирование размещения производительных сил СССР. В 2-х частях. Ч. 1. М.: Экономика, 1985. 3G4 с.
16. Полтерович В., Попов В., Тонис А. Механизмы «ресурсного проклятия» и экономическая политика // Вопросы экономики. 2GG7. № б. С. 4-24.
17. Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления / Гл. ред. А.А. Фурсенко. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2GG3. Т. 1. 1344 с.; Т. 2. 112G с.; Т. 3. 1271 с.
18. Российский государственный архив новейшей истории (далее РГАНИ). Ф. 5. Оп. 38. Д. 185.
19. РГАНИ. Ф. 5. Оп . 38. Д. 251.
2G. РГАНИ. Ф 5. Оп. 38. Д. 252.
21. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 38. Д. 253.
22. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 1G6.
23. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 1G7.
24. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 6G. Д. 81.
25. РГАНИ. Ф. 8G. Оп. 1. Д. 322.
26. Российский государственный архив экономики (далее РГАЭ). Ф. 99. Оп. 2. Д. 14.
27. РГАЭ. Ф. 184. Оп. 1. Д. 56.
28. РГАЭ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 29.
29. РГАЭ. Ф. 9571. Оп. 7. Д. 469.
3G. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 4-5. М.: Издательство политической литературы, 19б8.
31. Садовская В.О., Шмат В.В. Парадокс «ресурсного проклятия»: межстрановой анализ // Мировая экономика и международные отношения. 2G17. Том 61. № 3. С. 125-135.
32. Суслов Н.И. Эффективность использования ренты и качество институтов в странах мира // Всероссийский экономический журнал ЭКО. 2G15. № 8. С. 1G3-119.
33. Экономика России. Оксфордский сборник. Книга I. М.: Изд-во Института Гайдара, 2G15. 776 с.
34. Hough J., Fainsod M. How the Soviet Union is Governed. Cambridge, Mass., 1979.
35. Ross M., Mazaher, N., Kaiser K. The «Resource Curse» in MENA? Resource Wealth, Economic Shocks, and Conflict Risk. World Bank Policy Research Working Paper № 5742, Washington: World Bank, 2G11.
References
1. Adzhemoglu D., Robinson Dzh.A. Pochemu odni strany bogatye, a drugie bed-nye. Proiskhozhdenie vlasti, protsvetaniya i nishchety; per. s angl. D. Litvinova, P. Mironova, S. Sanovicha [Why some countries are rich and others are poor. The origin of power, prosperity and poverty; translated from English By D. Lit-vinov, P. Mironov, S. Sanovich]. Moscow: Izdatel'stvo AST, 2015. 693 p.
2. Baybakov N. Rol' khimicheskoy promyshlennosti v razvitii proizvoditel'nykh sil [The role of chemical industry in the development of productive forces]. Kommunist [Communist]. 1963, № 18, pp. 14-26 (in Russian).
3. Baybakov N.K. Progressivnye metody dobychi nefti [Progressive methods of oil production]. Ekonomicheskaya gazeta [Economic newspaper]. 1965, № 38, p. 2 (in Russian).
4. Bim A. Upravlenie ekonomikoy: rychagi perestroyki [Economic Management: the leverage of adjustment] // Pravda [True]. 1987, 10 aprelya. (in Russian).
5. Bushuev V.V., Konoplyanik A.A., Mirkin Ya.M. Tseny na neft': analiz, tendent-sii, prognoz [Oil prices: analysis, trends, forecast]. Moscow: «Energiya», 2013. 344 p. (in Russian).
6. Vneshnyaya torgovlya SSSR v 1958-1974 gg. [Foreign trade of the USSR in 1958-1974.]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1958-1974.
7. Guriev S., Sonin K. Ekonomika «resursnogo proklyatiya» [The Economics of the Resource Curse]. Voprosy ekonomiki [Economic issues]. 2008, № 4, pp. 61-74 (in Russian).
8. Ermolaev S. Formirovanie i razvitie neftegazovoy zavisimosti v SSSR [The formation and development of oil and gas dependence in the USSR] [Elektronnyy resurs]. - Rezhim dostupa: http://carnegie.ru/2017/03/31/ru-pub- 68448 (date accessed: 19.11.2019).
9. Karyagin N., Mezhlumov O., Shaevskiy Yu., Timonin V. Problemy sibirskoy nefti [Siberian oil problems]. Pravda [True]. 1965, № 91.
10. Kordonskiy S. Rynki vlasti: Administrativnye rynki SSSR i Rossii [Markets of power: Administrative markets of the USSR and Russia]. Moscow: OGI, 2000. 238 p.
11. KPSS v rezolyutsiyakh i resheniyakh s"ezdov, konferentsiy i plenumov TsK (1898-1986) [The CPSU in resolutions and decisions of congresses, conferences and plenums of the Central Committee (1898-1986)]. T. 9. 1956-1960. Moscow: Politizdat, 1985. 574 p.
12. Materialy XXII s"ezda KPSS [Materials of the XXII Congress of the CPSU]. Moscow: Gospolitizdat, 1961. 464 p.
13. Nekrasov V.L. Neftekhimicheskiy proekt N.S. Khrushcheva (vtoraya polovina 1950-kh - pervaya polovina 1960-kh gg.): strategiya modernizatsii sovetskoy ekonomiki, eksport nefti i raspredelenie resursnoy renty [Petrochemical project N.S. Khrushchev (second half of the 1950s - first half of the 1960s): strategy for the modernization of the Soviet economy, oil export and resource rent distribution]. Elektronnyy nauchno-obrazovatel'nyy zhurnal «Istoriya» [Electronic scientific and educational journal «History»]. 2015, № 11 (44). Rezhim dostupa: https://history.jes.su/s207987840001371-7-1 (date accessed: 20.11.2019).
14. Peregudov S.P. Korporatsiya, obshchestvo, gosudarstvo [Corporation, society, state]. Moscow: Nauka, 2003. 352 p.
15. Planirovanie razmeshcheniya proizvoditel'nykh sil SSSR [Planning the deployment of the productive forces of the USSR]. V 2-kh chastyakh. Ch. 1. Moscow: Ekonomika, 1985. 304 p.
16. Polterovich V., Popov V., Tonis A. Mekhanizmy «resursnogo proklyatiya» i eko-nomicheskaya politika [Resource Curse Mechanisms and Economic Policy]. Voprosy ekonomiki [Economic issues]. 2007, № 6, pp. 4-24 (in Russian).
17. Prezidium TsK KPSS. 1954-1964. Chernovye protokol'nye zapisi zasedaniy. Stenogrammy. Postanovleniya [Presidium of the Central Committee of the CPSU. 1954-1964. Draft meeting minutes. Transcripts. Regulations]. Gl. red. A.A. Fursenko. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEN), 2003. T. 1. 1344 p.; T. 2. 1120 p.; T. 3. 1271 p.
18. Rossiiskii gosudarstvenii arhiv noveishei istorii [Russian state archive of contemporary history] (RGANI). F. 5. Inv. 38. Case. 185.
19. RGANI. F. 5. Inv. 38. Case. 251.
20. RGANI. F 5. Inv. 38. Case. 252.
21. RGANI. F. 5. Inv. 38. Case. 253.
22. RGANI. F. 5. Inv. 59. Case. 106.
23. RGANI. F. 5. Inv. 59. Case. 107.
24. RGANI. F. 5. Inv. 60. Case. 81.
25. RGANI. F. 80. Inv. 1. Case. 322.
26. Rossiiskii gosudarstvenii arhiv ekonomiki [Russian state archive of Economics]. F. 99. Inv. 2. Case. 14.
27. RGAE. F. 184. Inv. 1. Case. 56.
28. RGAE. F. 233. Inv. 1. Case. 29.
29. RGAE. F. 9571. Inv. 7. Case. 469.
30. Resheniya partii i pravitel'stva po khozyaystvennym voprosam [Decisions of the party and government on economic issues]. T. 4-5. Moscow: Izdatel'stvo politicheskoy literatury, 1968.
31. Sadovskaya V.O., Shmat V.V. Paradoks «resursnogo proklyatiya»: mezhstrano-voy analiz [The Paradox of the Resource Curse: Cross-Country Analysis]. Miro-vaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya [World Economy and International Relations]. 2017, Tom 61, № 3, pp. 125-135. (in Russian).
32. Suslov N.I. Effektivnost' ispol'zovaniya renty i kachestvo institutov v stranakh mira [Efficiency of rent use and the quality of institutions in the world]. Vserossi-yskiy ekonomicheskiy zhurnal EKO [All-Russian Economic Journal of IVF]. 2015, № 8, pp. 103-119. (in Russian).
33. Ekonomika Rossii. Oksfordskiy sbornik [The economy of Russia. Oxford compilation]. Book I. Moscow: Izd-vo Instituta Gaydara, 2015. 776 p.
34. Hough J., Fainsod M. How the Soviet Union is Governed. Cambridge, Mass., 1979.
35. Ross M., Mazaher, N., Kaiser K. The «Resource Curse» in MENA? Resource Wealth, Economic Shocks, and Conflict Risk. World Bank Policy Research Working Paper № 5742, Washington: World Bank, 2011.
