CC BY
54
И. В. Мирошниченко, С. А. Фомин, В. В. Стоякин
НЕФОРМАЛЬНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ КОРПОРАТИВНОГО БИЗНЕСА В РЕГИОНЕ (НА ПРИМЕРЕ КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ)
В статье рассмотрены типичные неформальные политические практики политического участия корпоративного бизнеса в современных российских регионах, проанализирована их роль в формировании политической субъекгности. На примере Краснодарского края выявлены и интерпретированы неформальные политические практики крупного бизнеса, их содержание, тенденции развития, основные модели взаимодействия с региональной властью.
Ключевые слова: неформальные политические практики, регион, бизнес, политические решения.
Политическая субъектность корпоративного бизнеса в российских регионах, реализуемая посредством ресурсов экономического и политического влияния (финансовых, информационных, лоббистских, социальных), складывается из формальных и неформальных практик политического представительства. При этом под политическим представительством понимается «относительно устойчивый комплекс особых институтов и механизмов, через которые осуществляется презентация (выдвижение) групповых интересов в сферу публичной политики. Это совокупность каналов, по которым оказывается систематическое воздействие на государство в целях соответствующего общеколлективным потребностям перераспределения социальных статусов и ресурсов. Как межсубъектное общение приводит к формированию устойчивых и структурированных общностей — иерархизированных институтов, так и встречные акции политических субъектов и объектов результируются теми или иными видами взаимодействия и оформляются в относительно стабильные политические отношения» (см.: Башкатов, 2004, с. 11-12).
Сложившаяся в современных условиях реальная модель отношений власти и бизнеса характеризуется тем, что сформировались три относительно обособленные зоны их взаимодействия: «белая», «черная» и «серая» (см.: Ясин Е., 2002, с.7). «Белая зона» охватывает формальные практики, такие как регулирование законодательством налоговых отношений, административного и экономического регулирования бизнеса (регистрации, лицензирования, контроля и принуждения к исполнению установленных норм и т. п.), конкурсы по распределению государственных заказов и др. В «черную зону»
© И. В. Мирошниченко, С. А. Фомин, В. В. Стоякин, 2008
входят неформальные криминальные практики, прежде всего коррупция. «Серая зона» охватывает неформальные практики поборов с бизнеса, непосредственно не связанные с коррупцией, и практики его неформального торга с властью относительно условий функционирования конкретного бизнеса.
«Белая зона» отношений власти и бизнеса основывается на создании единых правил игры для всех предпринимателей и на неизбирательном их принуждении государством к выполнению данных правил в случае допущенных кем-либо нарушений. «Черная» и «серая» зоны, напротив, обслуживают создание и поддержку преференциальных режимов для отдельных предпринимателей и избирательное применение санкций со стороны государства в случае нарушения формальных норм. Они основаны на вложениях бизнеса в «хорошие отношения» с властью. Принципиальное различие между «черной» и «серой» зонами состоит в целях и наборе инструментов создания преференциальных режимов. Отношения «черной зоны» основаны на индивидуальных корыстных интересах отдельного чиновника, а инструментом достижения интересов предпринимателя оказывается взятка, вовлечение в бизнес чиновника. Отношения «серой зоны» основаны на заинтересованности сторон в выживании территории, инструментом достижения интересов предпринимателя становится добровольный или добровольно-принудительный взнос (в натуральной или денежной форме) в до-финансированние территории его размещения,
Если практика чиновничьего коррупционного взаимодействия («черная зона») имеет общие характеристики с подобными отношениями в различных национальных хозяйственных системах, то практики «серой зоны» в российской хозяйственной системе имеют специфические особенности, связанные с действующей системой межбюджетных отношений и с потребностями решения органами местного самоуправления проблем местного развития.
Взаимоотношения власти и бизнеса в рамках «серой зоны» характеризуются следующими основными чертами: а) переплетением формальных и неформальных норм и правил, при определяющей роли последних; б) внелегальным, но, как правило, не нарушающим прямо норм закона, характером неформальных практик; в) использованием внелегальных практик представителями органов власти для реализации своих публичных функций. Однако при этом их целевые функции серьезно модифицируются по сравнению с идеально заданной ролью гаранта «правил игры» и производителя общественных благ, а также по сравнению с нормативно установленной ролью.
Возникновение вышеописанной «серой зоны» можно рассматривать в контексте преобладания в современной России процессов «деформализации правил». Данное понятие было введено в оборот применительно к России В. В. Радаевым. Он пишет, что под де-формализацией правил «понимается трансформация институтов, в ходе которой формальные правила в значительной мере замещаются неформальными и встраиваются в неформальные отношения» (Радаев, 2003, с. 135).
В такой ситуации трудно не заметить связи преемственности с практиками горизонтальных и вертикальных торгов, действующими в советской экономической системе. Реальный процесс согласования интересов хозяйствующих субъектов в поздней советской экономике также совершался на основе неформальных правил. Неформальные отношения разрастались в систему административных торгов и постепенно замещали формальные правила централизованного планирования, превращая их в пустую оболочку.
Российская модель политического представительства корпоративного бизнеса тесно связана с процессом «неформальной инсти-туционализации» (см.: O'Donnel, 1996) или вытеснением формальных институтов неформальными правилами (см.: Меркель, 2000) и является детерминирующим основанием политической системы современной России.
В качестве основных предпосылок закрепления неформально-теневой политической системы российские исследователи (см.: www.niiss.ru/publications/seminar/tenev.htm.) выделяют следующие факторы:
1. Функционирование политического рынка в социально разряженном пространстве, где политика вытесняет моральные, экономические, правовые регуляторы. Как результат, формальные демократические институты сосуществуют в качестве фасада, скрывающего реальные механизмы и процессы принятия решений, а политическое поле заполняется теневыми центрами и неформальными механизмами политических действий.
2. Накопление критической массы не формализованных соответствующим образом изменений и новаций. Возникновение параллельной политической системы, не прозрачной не только для общества, но и для большей части политического класса.
3. Корпоративизация борьбы политических сил, в условиях которой традиционные политические механизмы, включая выборы, превращаются в ресурсы и инструменты клановых разборок.
4. Закрепление традиции неформальной политической культуры, при которой более высока рентабельность и эффективность решения вопроса через теневые центры.
Существование параллельных систем организации власти — формальной (фиктивной) и неформальной (фактической), по мнению А. Б. Даугавет, обусловлено защитой политической элитой собственного «корпоративного» интереса, которая сводится к уходу от контроля общества и государства путем перенесения в «тень» процесса распоряжения ресурсами (Дуагавет, 2003). При этом под неформальными политическими практиками в политике можно понимать стремление акторов политического процесса обеспечивать самосохранение и защиту собственных интересов не посредством законных институтов (суды, законодательная деятельность, система управления и др.), а преимущественно используя неформальные (теневые) каналы коммуникации, межличностные связи и манипуля-тивные технологии управления общественными отношениями.
Экономическая деятельность корпоративного бизнеса в современной России напрямую зависит от степени его участия в освоении и перераспределении ресурсов, что возможно только при наличии политической составляющей. Однако наличие в российском социальном пространстве двух систем политико-управленческой коммуникации (формально-рациональной для публичного пользования и неформально-теневого для внутреннего использования) предполагает политическое участие бизнеса в большинстве случаев только по законам одной из них — закрытого неформального взаимодействия бизнеса и власти. Речь идет о непубличном характере принимаемых решений, слабой взаимосвязи последних с интересами социума. В подобных случаях мы сталкиваемся с фактической авто-номизацией (частичным закрытием) акторов, отчужденностью последних от реальных интересов и устремлений региональных сообществ.
Неформальные политические практики корпоративного бизнеса на территории Краснодарского края эволюционировали в рамках общероссийских тенденций. Край являлся с середины 1990-х годов одним основных звеньев так называемого «красного пояса» — цепи российских регионов, в которых у власти находилась левопатриотиче-ская оппозиция. При этом администрация края во главе с Н. И. Кондратенко, помимо пропагандируемых идеологических разночтений с федеральным центром, защищала вполне конкретные интересы местного бизнеса. По мнению А. Магомедова, в этот период на Кубани еще не произошла конвергенция двух слоев бизнес-класса — «старых хозяйственников» и «новых предпринимателей». Команда губернатора, состоявшая в основном из представителей советского партийно-хозяйственного актива, стремилась к административному контролю за основными экономическими ресурсами. В свою очередь, краевая оппозиция в лице краснодарского мэра В. А. Самой-
ленко выступала за широкое привлечение инвестиций, создание на территории Кубани свободных экономических зон (Магомедов, 1999).
Таким образом, через политико-идеологическую борьбу явно проступает конфликт двух стратегий развития бизнес-процессов в регионе: ориентация на развития регионального бизнеса, тесно связанного с краевой администрацией (эта связь достигалась через вхождение представителей бизнес-сообщества в краевое движение «Отечество» (Кондратенко)), и ориентация на привлечение в регион крупного капитала федерального уровня. Ввиду существенно большего объема контролируемых краевой администрацией политических ресурсов ее стратегия на этом этапе возобладала. Это проявилось в ряде попыток установить контроль над кубанскими морскими портами (в первую очередь над Новороссийском), в широкой поддержке местных агропроизводителей. В то же время крупные российские корпорации были представлены в регионе относительно нешироко («Газпром», «ЛУКОЙЛ», ряд других нефтяных компаний), зато сложились весьма влиятельные локальные бизнес-группировки (см.: Михайлов, 2000, с. 7-19).
С 2000 г. политика централизации позволила вывести из-под контроля губернаторов территориальные подразделения федеральных органов, а конфликтные отношения губернатора с федеральным центром были разрешены политическим способом — смещением неприемлемого для федерального центра главы региона Н. Кондратенко и избрание лояльного А. Ткачева. Именно кадровая перестановка позволила корпоративному бизнесу начать «освоение» территории Краснодарского края, которая благодаря ряду преимуществ — привлекательных активов в агропромышленном комплексе, развитой инфраструктуры, дешевой и многочисленной рабочей силы — приобрела широкие масштабы. Однако дружест-венно-партнерского альянса на сегодняшний день между бизнесом и региональной властью не сложилось, так как экспансия верти-кально-интегрированных компаний напрямую связана с интересами местных бизнес-групп, аффилированных с губернатором А. Ткачевым.
Следует отметить, что политическая система Краснодарского края характеризуется моноцентричными властными отношениями, сопровождающимися формальной слабостью легислатуры, неконкурентными выборами, контролем парламента со стороны губернаторской «партии власти». Безусловно, наиболее политически значимой фигурой в регионе является губернатор Краснодарского края А. Н. Ткачев. Вместе со своей клиентелой он продолжает контролировать существенные ресурсы: административные (влияние на федеральные структуры в регионе, символический капитал), экономические (налоги, льготы, государственный заказ, систему преференций),
политические (способность регионального руководителя отстаивать интересы региона на федеральном уровне, его влияние на региональную политику, уровень контроля за региональными процессами). С этим обстоятельством не могут не считаться корпоративные бизнес-структуры, которым приходится апеллировать к представителям власти как к арбитрам и защитникам своих интересов, в первую очередь от «недружественного проникновения» новых бизнес-субъектов в структуру региона.
На современном этапе российского политического процесса взаимодействие власти и бизнеса характеризуется набором разнообразных формальных и неформальных политических практик, позволяющим экономическим и политическим субъектам адаптировать собственные интересы к интересам друг друга.
К формальным (публичным) политическим практикам взаимодействия бизнеса и власти относятся: а) участие бизнеса в экспертных советах при структурах власти, в деятельности общественных организаций и клубов бизнеса; б) избрание представителей бизнеса депутатами Государственной Думы и региональных парламентов; в) представительство бизнеса в качестве государственных служащих во власти; г) PR- и GR-деятельность бизнеса; д) «обмен кадрами» между властью и бизнесом; е) партнерство бизнеса в региональных государственных программах; ж) реализация совместных проектов бизнеса и власти; з) проекты бизнеса в сфере социальной политики.
Однако взаимодействие бизнеса с региональной властью строится не только на формальной основе. Наоборот, неформальные политические практики по-прежнему остаются важнейшими инструментами реализации экономических задач крупного бизнеса, среди них: стратегическое партнерство на основе «доверительных отношений» экономических субъектов с высшими чиновниками, «соглашения» о перераспределении ресурсов, корпоративный лоббизм, неформальное участие государственных лиц в управлении бизнесом, политико-административная и деловая коррупция, электоральные механизмы выборов.
Хотя команда губернатора А. Ткачева создала фасадный режим формализованно-партнерских отношений для создания и поддержания инвестиционно привлекательной среды в регионе, основу взаимодействия власти и бизнеса составляют неформальные практики, которые тесно переплетаются с формальной политической деятельностью корпоративного бизнеса.
В первую очередь это проявилось в ряде новых тенденций в развитии регионального парламента, прямо или косвенно связанных с влиянием бизнес-структур. К ним можно отнести: а) увеличе-
ние в депутатском составе доли представителей крупного бизнеса (около 80% депутатов пятого созыва являются представителями бизнес-структур) (www.kubzck/?deputies=18mycase=18all=18nMenu= 4&nMenu=4); б) нарастание лоббистского потенциала в Ззаконода-тельном Собрании; в) создание групп влияния корпораций в неформальной структуре регионального парламента.
Во многих случаях компании делегируют своих представителей непосредственно в законодательный орган в качестве депутатов. В Законодательном Собрании Краснодарского края пятого созыва число депутатов, входящих в руководящий состав бизнес-структур, действующих на территории края, увеличилось с 50 до 80% от общей численности депутатов. Так, например, С. Н. Ярышев представляет интересы ОАО «Новоросцемент» и ОАО «Импортпищ-пром», А. С. Яровенко — ОАО «Нефтяная компания "Роснефть-Туапсенефтепродукт"», А. М. Крюков — ОАО «Компрессорный завод», С. П. Иванов — ООО «Строительно-инвестиционная корпорация "Девелопмент-Юг"».
В структуре Законодательного Собрания Краснодарского края отчетливо прослеживается дифференциация корпоративных групп влияния на доминирующее лобби агропромышленного и туристско-рекреационного комплексов, которые представляют интересы преимущественно регионального бизнеса. Достаточно новое явление для регионального парламента — «московская» группа влияния, которая объединяет в себе представителей различных отраслевых сегментов экономики Кубани и противостоит местным интересам.
Биснесмены-парламентарии активно используют формальные и неформальные методы политического влияния за счет ресурсов Законодательного Собрания. Согласно контент-анализу региональных печатных СМИ, в период 2005-2008 гг. 16% сообщений от общего числа публикаций, размещенных PR-службой Законодательного Собрания Краснодарского края, посвящены деятельности коммерческих структур, которые представляют действующие депутаты. В данных сообщениях сложилась весьма специфическая структура, отражающая «политический вес» корпоративных групп влияния. Около 45,5% публикаций посвящены агропромышленному комплексу, хотя его удельный вес в бюджете края не превышает 20%. Доля публикаций, освещающих проблемы промышленного развития, составляет около 18%, несмотря на то, что доходы краевого бюджета состоят в основном из налоговых отчислений от деятельности предприятий, занятых в различных сферах промышленности. При этом с точки зрения имеющихся возможностей объема контролируемых ресурсов законодательная власть регионов не может конкурировать с властью исполнительной. Исходя из этого бизнес-
структуры должны для лоббирования своих интересов создавать объединения и ассоциации либо сотрудничать с политическими партиями, общественными движениями. На практике крупный бизнес действительно обеспечивает подобное взаимодействие, финансируя избирательные кампании партий/кандидатов или участвуя в их проектах. В связи с изменением избирательного законодательства можно ожидать развития подобных форм взаимодействия. Однако распространены и другие практики.
Институционально корпоративное лоббирование в законодательных органах осуществляется через структуры профильных комитетов. Исходя из персонального состава комитетов, наибольший интерес для представителей бизнеса представляют такие из них, как вопросы имущественных и земельных отношений, финансово-бюджетной и налоговой политики, вопросы топливно-энергетического комплекса, транспорта и связи. Зачастую крупные компании ведут работу с депутатами на стадии создания и рассмотрения интересующих их законопроектов. Это происходит, к примеру, при ежегодном утверждении тарифов на энергоносители, электроэнергию и т. д.
На широкое развитие корпоративного лоббизма в Краснодарском крае указывает и возрастающая роль GR-менеджмента в функционировании компаний (см.: Груба, http://www.ki-gazeta.ru/html/ 2А1E3F6F7246CC02C325728400265D11) Как отмечает известный в крае политтехнолог Н. Петропавловский, «потребность иметь таких специалистов возникла давно». В. Волгин, старший представитель по связям с региональными органами власти ЗАО «Каспийский трубопроводный консорциум-Р», выделяет следующие обязанности, присущие его работе:
1. Цивилизованно лоббировать интересы бизнеса. Работая на стороне бизнеса, с одной стороны, нужно не допустить, чтобы его задушили налогами, а с другой — не попасть в число злостных нарушителей налогового законодательства.
2. Получать информацию как общедоступную, так и внутреннюю, инсайдерскую, которую тут же необходимо систематизировать, анализировать и применять для пользы своего предприятия, предложив руководству правильную схему действий. Особенно это важно при подготовке кадровых перестановок в органах власти.
3. Налаживать постоянные контакты с исполнительными и законодательными органами государственной власти и местного самоуправления, отчасти также с надзорными и правоохранительными органами, связанными с вопросами производственной деятельности, благотворительности, выстраиванием отношений с местным сообществом и прессой.
О. Жарко, управляющий по корпоративным отношениям и связям с органами государственной власти по Югу России ОАО «Филипп Моррис Кубань», отмечает, что для успешной защиты интересов корпорации необходимы: блестящие коммуникационные навыки, аналитическое мышление и творческий подход, глубокое знание своего бизнеса и виртуозное владение навыками управления, наличие фундаментальных знаний о системе и структуре органов государственной власти, механизмах принятия решений и понимания политических процессов, как на федеральном, так и на региональном уровне власти. Он также указывает на необходимость развития деловых ассоциаций, отраслевых союзов и других подобных объединений.
Обмен кадрами позволяет расширить диапазон влияния корпоративного бизнеса за счет неформальных практик. В ряде компаний в данном качестве работают бывшие крупные и средние чиновники, которые раньше являлись руководителями департаментов и управлений местных и региональных администраций, депутатами и даже вице-губернаторами. В некоторых случаях такую роль может выполнять сам руководитель. Например, генеральный директор ОАО «Кубаньэнерго» А. И. Гаврилов в 2004-2005 гг. был заместителем главы администрации Краснодарского края по вопросам промышленности, транспорта и энергетики (http://www.kubanenergo.ru/ stockholders/management/auditor/index.shtml). Как отмечает один краснодарских специалистов данного профиля, его работа основана на личных контактах, встречах с чиновниками буквально «с утра, на входе в здание одной из администраций» (см.: Груба, http://www.ki-gazeta.ru/html/2A1E3F6F7246CC02C325728400265D11).
Тесное взаимодействие корпоративного бизнеса и региональной власти в Краснодарском крае позволяет безболезненно для губернаторской команды разрешать кризисные ситуации путем кадровых перестановок. Так, весной 2008 г. после своей отставки с должности вице-губернатора Кубани по вопросам агропромышленного комплекса Н. Дьяченко возглавил краснодарский региональный филиал «Россельхозбанка», а бывший мэр Сочи В. Колодяжный сменил С. Вайнштока на посту президента государственной корпорации «Олимпстрой».
Однако за фасадом конструктивного сотрудничества и партнерства бизнеса и власти часто кроются довольно жесткие административные методы согласования интересов. Возникают ситуации, в которых краевая администрация выступает на стороне крупных компаний в спорных и конфликтных ситуациях, используя методы административного давления на их оппонентов. Так, например, владельцы канатной дороги в Красной Поляне ООО «Альпика-
Сервис» обвинялись в том, что не могут содержать дорогу в надлежащем порядке, а это препятствует развитию курорта и популяризации спорта. Гендиректор фирмы назвал действия проверяющих «прямым рейдерством» и обвинил руководство Краснодарского края в том, что оно хочет обанкротить его компанию и отобрать принадлежащую ей землю. Источники, близкие к спортивному руководству страны, считают, что «Альпика-Сервис» не сможет дальше работать в рамках федеральной целевой программы по возведению олимпийских объектов, а администрация передаст ее место крупной бизнес-структуре (http://www.og.ru/news/2007/01/25/24068.shtml). Примечательно, что высшие чиновники края, отвергнув эти обвинения, все же не стали подавать на фирму в суд (http://www.yuga.ru/news/88920/index.html).
При необходимости краевая администрация проводит «расчистки» муниципальных структур, создавая благоприятные условия для проникновения крупного бизнеса на ту или иную территорию, как это имело место в ряде городов и районов Кубани. Это, в свою очередь, приводит к росту интереса к данным территориям. Характерен в этом плане пример Новороссийска (http://vologda.allbusiness.ru/ NewsAM/NewsAMShow.asp?ID=21911). На сегодняшний день баталии вокруг крупнейшей российской гавани — Новороссийского порта (грузооборот в 2004 г. — 102,8 миллиона тонн) — в основном улеглись. Однако обострения не исключены, ибо Новороссийский морской торговый порт (НМТП) во многом уникален. На его территории в гавани Шесхарис расположен самый крупный на всем пространстве бывшего СССР нефтеналивной комплекс, куда выходит нефтяная труба «Транснефти». А если учесть, что развитие морской инфраструктуры Новороссийска связано с международным Каспийским трубопроводным консорциумом (КТК), то всплеск конкурентной борьбы за Малую Землю можно считать неминуемым. И тот факт, что государство намерено продать свой 20%-ный пакет НМТП, не приносит стабильности в данную ситуацию. В целом грузооборот Новороссийского порта составляет около трети от объемов перевалки грузов остальных морских торговых портов. Развернувшаяся на предприятии в мае-июне 2005 г. акционерная война стала дополнительным подтверждением деловой привлекательности НМТП. Проиграла войну компания «Дело» краснодарского депутата Госдумы Сергея Шишкарева, выиграли финансовые структуры «Инвестсбербанк» и «Уралсиб», установившие контроль над портом не без помощи губернатора А. Ткачева. Недавно акционером порта стали также «Российские железные дороги» (http://www.dp.ru/ krasnodar/news/transport/2007/02/05/114685/). Во взаимоотношениях
Краснодарской администрации и «Уралсиба» переворот в руководстве порта — вовсе не единичная акция региональных властей. Летом 2005 г. группа «Уралсиб» при активной поддержке краевой администрации установила контроль над одним из крупнейших банков региона — «Югбанком».
В последние годы наиболее ярко взаимодействие краевой власти и крупного бизнеса проявилось на примере Сочи, кандидатура которого была утверждена Международным Олимпийским комитетом на проведение Зимней 0лимпиады-2014. О своей готовности выступить в качестве инвесторов этого проекта заявили несколько крупных российских компаний и банков (РАО «ЕЭС», «Газпром», Сбербанк, ВТБ, «Московский капитал», «Интеррос», «Базовый элемент» и др.). Председатель наблюдательного совета компании «Базовый элемент» Олег Дерипаска вошел в состав оргкомитета по поддержке выдвижения Сочи в качестве кандидата на проведение Олимпиады (см.: Перевозчиков, http://www.izvestia.ru/sport/article3096621/). В крае создан Совет по экономической политике, в который вошли топ-менеджеры ведущих компаний, работающих на его территории. В рамках его заседаний члены Совета имеют возможность общаться непосредственно с губернатором, решая конкретные проблемы (www. reg nu m. ru/news/600778. htm I).
Одним из способов административного давления и закрепления административного патронажа над корпоративным бизнесом является процедура банкротства. К примеру, в 2005 г. Совет Безопасности края, отметив участившиеся случаи преднамеренного банкротства и захвата предприятий, взял эту проблему на контроль, получив возможность защищать в этом вопросе интересы отдельных корпораций и «отгонять» чужаков. В данный орган на тот момент входили А. Н. Ткачев — глава администрации Краснодарского края, А. А. Ремезков — первый заместитель главы администрации Краснодарского края, М. К. Ахеджак — заместитель главы администрации Краснодарского края по вопросам внутренней политики, В. А. Бекетов — председатель Законодательного Собрания Краснодарского края, А. П. Одейчук— главный федеральный инспектор по Краснодарскому краю аппарата полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе, ряд высокопоставленных краевых чиновников (см.: Мирошниченко, http://www.carnegie.ru/ru/pubs/media/9416%CA%F0%E0%F1%ED%EE %E4%E0%F0%F1%EA%E8%E9%20-%20%EC%E0%E9.doc).
Наряду с банкротством предприятий административный ресурс приобрели и рейдерские акции на Кубани, которые в региональных СМИ получили звучное название «белые рейдеры», а руководитель Департамента промышленности Краснодарского края А. Кравченко
охарактеризовал их как «позитивные недружественные поглощения» (см.: Ладожский, http://www.pessa.kuban.info/artircle/ngk/74906/). В результате рейдерских кампаний были признаны нерентабельными такие крупные предприятия Краснодарского края, как Краснодарский ЗИП, «Рисмаш», заводы «Октябрь» и «Тензоприбор», на территории которых на сегодняшний день построены и действуют крупные торговые и развлекательные центры (см.: Сидоренко, http://www.novgaz.ru/data/2008/08/13html).
Для курирования «белых рейдеров» и обеспечения их административной поддержкой при администрации Краснодарского края совместно с силовыми структурами создана специальная комиссия по противодействию рейдерству. Например, владельцем контрольного пакета акций строительно-коммерческой фирмы «ДСК», старейшего и крупнейшего участника рынка жилищного строительства в Краснодаре, стала финансовая корпорация «Зеленые листья», существующая на тот момент всего около года. При этом краевая пресса благожелатльно отреалировала на смену собственника на предприятии.
Поглощение «Новокубанского коньячного завода» инвестиционной компанией «Милком-Инвест» происходило по другому сценарию, где решающую роль опять-таки сыграл административный ресурс. Предприятие до начала рейдерской атаки представляло собой высокорентабельное предприятие, которое имело собственные виноградники, многопрофильные производственные мощности, а также развитую инфраструктуру и социальную сферу. До января 2005 г. держателями акций предприятия были сотрудники хозяйства, которых конкуренты смогли убедить продать их. Определенный вклад в разрешении ситуации внесли местные власти, аргументируя приход новых хозяев как способ решения социальных проблем в Новокубанском районе (ремонт дорог и школ, строительство детских садов). Переломным моментом в поглощении завода стало возбуждение уголовного дела против бывшего директора предприятия В. Коло-миеца (см.: Гармаш, http://www.yuga.ru/articles/society/?id=4447&print=1).
В целом эффективная экспансия крупного бизнеса Краснодарского края напрямую связана с соглашениями о перераспределении ресурсов между компаниями и клиентелой губернатора, которые в той или иной степени закрепляют административный патронаж. Эти соглашения впоследствии и определяют характер взаимодействия корпоративного бизнеса и власти, набор доминирующих формальных и неформальных практик. Показателен в этом плане сложный и конфликтный процесс экспансии в Краснодарский край корпорации «Тольяттиазот» (см.: Мирошниченко, http://www.carnegie.ru/ru/pubs/
media/9416%CA%F0%E0%F1 %ED%EE%E4%E0%F0%F1 %ЕА%Е8% E9%20-%20%EC%E0%E9.doc).
В целом на уровне региона губернаторы, а также влиятельные чиновники администраций, являются наиболее эффективными экономическими акторами и ключевыми фигурами регионального лобби. Объясняется это объемом контролируемых ими ресурсов, установлением в регионах «вертикали власти» по федеральному образцу. Немаловажно и то, что губернаторы, имея определенный вес и влияние в федеральных структурах, способны лоббировать интересы бизнеса и на более высоком уровне.
Примеры активного лоббирования интересов крупных корпораций можно отметить и в Краснодарском крае. Так, к примеру, группа «Разгуляй» — агропромышленный холдинг, специализирующийся на поставках сельскохозяйственной продукции (крупы, сахар и т. д.), пролоббировала в 2006 г. введение Россельхознадзором таможенных квот на импорт риса (под предлогом его небезопасности для потребителей). При этом группу активно поддерживала администрация Краснодарского края, являющегося одним из крупнейших рисоводческих регионов страны. В 2004 г. «Разгуляй» на паритетных началах с администрацией Кубани создал холдинг «Кубаньрис», который заявил о своем намерении контролировать реализацию почти 80% риса, производимого в России (http://www.raz.ru/ press.php?s=7se54tee&i). Налицо тесное сотрудничество исполнительной власти и бизнеса при защите своих интересов на краевом и федеральном уровнях. Отметим также, что «Разгуляй» владеет и другими крупными активами (http://www.raz.ru/press.php?s=705xi26j2&i) на территории края (ряд сахарных заводов, земли и т. д.).
В сложившейся региональной модели административного патронажа доминирующими практиками взаимодействия бизнеса и власти являются не только неформальные, но и теневые отношения, к числу которых относятся политико-административная и деловая коррупция. Коррупция в Краснодарском регионе связана не только с взаимодействием бизнеса и власти, функционированием органов государственной и муниципальной власти, но и с нормами поведения регионального сообщества в целом. География коррупции по совокупности ряда исследований, проводимых Фондом «ИН-ДЕМ», позволяет выделить «южный пояс» высокой коррупционной напряженности, простирающейся от Ростовской области до Поволжья. Краснодарский край, принадлежащий к «южному поясу», признан лидером среди регионов (интегральный индекс оценки коррупции — 0,331) (http://www.indem.ru/russian.asp; http://www.indem.ru/russian.asp).
Результаты экспертного опроса представителей бизнеса и руководителей некоммерческих организаций в рамках комплексного
исследования «Социологический портрет Краснодарского края и перспективы региональной политики», проведенного в 2006-2007 гг., позволили выявить коррупционные схемы, которые вписываются в такой тип коррупционных отношений, как «захват бизнеса чиновниками/властью», свойственных модели административного патронажа. Так, группа экспертов, представляющих интересы бизнеса в некоммерческих организациях, отмечают, что сами эти организации создаются по инициативе административных органов, заинтересованных в институционализации каналов неформального влияния на бизнес и создании механизмов «административного рэкета». Кроме того, с их помощью осуществляются следующие коррупционные схемы на территории Краснодарского края: а) уход от налогов путем фиктивного устройства в частные фирмы инвалидов; б) регистрация «липовых» общественных благотворительных фондов, конкретно предназначенных для «отмывания» денег, вымогаемых у предпринимателей; в) «откаты» от благотворительных взносов, обеспеченных административным давлением на коммерческие структуры; г) безусловная и безоговорочная поддержка инициатив органов управления в обмен на прямое или скрытое финансирование, а также на предоставление преференций в виде бесплатных офисов и коммунальных услуг (см.: Баранов, 2007, с. 42-44).
Социальная деятельность крупных экономических субъектов в Краснодарском крае также имеет весьма противоречивый характер и тесно связана с неформальными практиками взаимодействия бизнеса и власти. Региональные социальные проекты, инициируемые властью и поддерживаемые крупным бизнесом, как правило, направлены на обслуживание интересов административных и экономических элит в ущерб их связям с обществом. К примеру, бывший генеральный директор «Южной телекоммуникационной компании» (ЮТК) единороссовец В. Горбачев, действующий депутат Государственной Думы, использовал возможности своей выборной кампании для «электоральной поддержки» партии «Единая Россия» на федеральных выборах в Государственную Думу 2003 г. С его помощью в предвыборный период был осуществлен проект телефонизации сельских населенных пунктов Краснодарского края. Согласно постановлению Законодательного Собрания края «О ходе выполнения программы развития сельской телефонной связи на 2002-2006 годы», ОАО «ЮТК» в лице одного из своих филиалов ОАО «Кубаньэлектросвязь» обязалось вложить в телефонизацию отдаленных районов Кубани 175 миллионов рублей (http://www.kubzsk.ru/index.jsp7GenerateMateriaN141E4B2D5BEC51E 6E040A8C0133D252F&parent=090CDDAFB25C27CEE040A8C0213D0
B17&its_stat=1). Хотя от этого проекта нельзя ожидать быстрой экономической отдачи, он обозначен как подчеркнутая поддержка краевой власти в деле придания региону статуса экономически перспективного и социального благополучного региона.
Самыми распространенными формами социальной ответственности корпоративного бизнеса в Краснодарском крае являются «добровольно-принудительные» пожертвования, или «вынужденная благотворительность», с помощью которых компании обеспечивают себе лояльность региональных и местных властей. Обратной стороной таких действий является конфликт между руководством сахарного завода «Кристалл», принадлежащего холдингу «Русский сахар», и местными властями Выселковского района, на территории которого расположено предприятие. Представители ЗАО «Кристалл» подали жалобу на действия главы района, который побуждал предприятие заключить соглашения о взаимодействии и социально-экономическом сотрудничестве. По словам М. Липского, председателя совета директоров «Русский сахар», «по предложенному соглашению о взаимодействии местная власть пыталась обязать завод платить налоги в районный бюджет вдвое больше установленной нормы». Размер «добровольных взносов» достигал 4 миллионов рублей в год, и эти деньги должны были быть вручены чиновникам по первому требованию (см.: Гармаш, http://www.yuga.ru/articles/ society/?id=4447&print=1).
Установление губернатором жестких правил игры для бизнеса весьма ограничивает возможности многообразных экономических субъектов к переходу от разовой благотворительности как неэффективной и стихийной к системному участию в социальной политике региона. Таким образом, конфликтное сосуществование двух типов стратегий в региональном политическом процессе обусловливают формальные и неформальные политические практики корпоративного бизнеса на Кубани. Формальные способы взаимодействия бизнеса и власти закладывают основу для формирования привлекательной инвестиционной среды в регионе и «фасада» партнерских отношений. Неформальные способы взаимодействия обусловлены системой патронажа и реализуются такими механизмами, как административное предпринимательство и административное давление, коррупция, административный торг, соглашения о распределении ресурсов, корпоративный лоббизм и вынужденная благотворительность. На сегодняшний день в регионах России отношения бизнеса и власти плавно адаптируются к переменам — они вынуждены «притираться» друг к другу. Фактически регионы стали «переговорной площадкой» для выработки компромисса между корпорациями и властью. Подобный опыт неоценим для государства, в ко-
тором слабо развиты институты гражданского общества и сильна авторитарная традиция. Изменение же политических практик бизнеса в регионе в ближайшей перспективе может быть связано с трансформацией политического режима и системой властных отношений в Краснодарском крае.
Литература
Баранов А. В., Мирошниченко И. В. Итоги социологического исследования «Социологический портрет Краснодарского края и перспективы региональной политики». Армавир: ИП Шурыгин В. Е., 2007. С. 42-44.
Башкатов Р. Н. Институционализация политического представительства отечественного бизнеса: Автореф. канд. дис. Ростов н/Д, 2004. С. 11-12.
Гармаш С. Юг России атакуют рейдеры, невидимые и беспощадные// http://www.yuga. ru/articles/society/?id=4447&print=1
Груба И. GR по-российски // http://www.ki-gazeta.ru/html/2A1E3F6F7246CC 02C325728400265D11
«Дефицита риса в ближайшие полгода не предвидится», уверены в «Разгуляе» // http://www.raz. ru/press. php?s=7se54tee&¡
Дуагавет А. Б. Неформальные практики российской элиты: апробация когнитивного подхода // Полис. 2003. № 4.
Канатная дорога перекрыла Сочи путь на Олимпиаду // http://www.og.ru/news/ 2007/01/25/24068. shtml
Краснодарский край: представители крупного и среднего бизнеса готовы участвовать в реализации стратегии развития транспорта // http://vologda.allbusiness.ru /NewsAM/NewsAMShow.asp?ID=21911
Ладожский С. Белые рейдеры: регион крупным планом//http://www.pessa.kuban.info/ artircle/ngk/74906/
Магомедов А. К. Краснодарский край в условиях геополитической и локальной конкуренции политических сил // Полис. 1999. № 5.
Меркель В., Круассан А. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях// Полис. 2000. № 1-2.
Мирошниченко И. Краснодарский край в мае 2005 г. // http://www.carnegie.ru/ ru/pubs/media/9416%CA%F0%E0%F1%ED%EE%E4%E0%F0%F1%EA%E8%E9%20-%20%EC%E0%E9.doc
Михайлов Р. Краснодарский край в 1999 - начале 2000 г. // Регионы России в 1999 г. Альманах. М., 2000. С. 7-19.
На Кубани работают над улучшением взаимодействия бизнеса и власти // www. regnum. ru/news/600778. html
Органы управления Кубаньэнерго // http://www.kubanenergo.ru/stockholders/ management/auditor/index, shtml
Официальный сайт Законодательного Собрания Краснодарского края // www. kubzck/?deputies=18mycase=18all=18nMenu=4&nMenu=4
Перевозчиков В. Крупный бизнес заинтересовался Сочи // http://www.izvestia. ru/sport/article3096621/
Постановление Законодательного Собрания Краснодарского края «Об утверждении программы социально-экономического развития северных районов Краснодарского края («Север») на 2004-2010 годы»: Постановление Законодательного Собрания Краснодарского края от 14.07.2004 № 950-П // http://www.kubzsk.ru/ index.jsp?GenerateMaterial=141E4B2D5BEC51E6E040A8C0133D252F&parent=090CD DAFB25C27CEE040A8C0213D0B17&its_stat=1
П'ОЯМП'Э'КС- 2008. Шом 4. № 4
«Прозрачность власти»: иллюзия или необходимость? Интернет-версия конференции //www. niiss.ru/publications/seminar/tenev.htm.
Радаев В. В. Социология рынков: к формированию нового направления. М.: ГУ ВШЭ, 2003.
«Разгуляй» инвестирует в сладкие активы // http://www.raz.ru/press.php?s= 705xi26j2&i
РЖД выкупает Новороссийский порт // http://www.dp.ru/krasnodar/news/transport/ 2007/02/05/114685/
Сидоренко В. Выставка бизнесменов// http://www.novgaz.ru/data/2008/08/13html
Ткачев и Ремезков не будут подавать в суд на «Альпику-Сервис» // http://www.yuga.ru/news/88920/index.html
Ясин Е. Бремя государства и экономическая политика// Вопросы экономики. 2002. № 11.
http://www.indem.ru/russian.asp
O'Donnell G. Illusions about Consolidation //Journal of Democracy. 1996. Vol. 7. N 2.
9ТОЯЗШЭ%С- 2008. Mom 4. № 4
