Научная статья на тему '"неформальные отношения": как с ними быть?'

"неформальные отношения": как с ними быть? Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

CC BY
295
26
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по социологическим наукам, автор научной работы — Дезер Мириам

Professor of Paris University Sorbonne-4 Myriam Desert scrutinizes social mechanisms of "informal relationships" that are forming up when Russians turn to the institutes of medical service, higher education and the army (drafting) on the data of group discussions and interviews carried out within the frameworks of international project "Mutual Help Networks in Modern Russia" (French National Center for Scientific Research, Intercenter and the VCIOM are involved in it). Intermingling and fusing of state-institutional resources and private interests in these cases is interpreted as a mechanism of "organized mutuality". It used to work also in the deficit Soviet times, but now, however, it includes circulation of not only the goods of life and payment for them but also of services, information and the capital of human relationships, and therefore its functions should be comprehended in a wider perspective. The author sees here a transfer from casual and episodic access to some life-important resources as a form of compensating the institutional deficits to forming up a certain system of generally accepted practices, its gradual formalization and even partial institutionalization (more and more differentiated and regulated rate for entering a University, postponement or exemption from draft).

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Informal Relationships: What to do with them?

Professor of Paris University Sorbonne-4 Myriam Desert scrutinizes social mechanisms of "informal relationships" that are forming up when Russians turn to the institutes of medical service, higher education and the army (drafting) on the data of group discussions and interviews carried out within the frameworks of international project "Mutual Help Networks in Modern Russia" (French National Center for Scientific Research, Intercenter and the VCIOM are involved in it). Intermingling and fusing of state-institutional resources and private interests in these cases is interpreted as a mechanism of "organized mutuality". It used to work also in the deficit Soviet times, but now, however, it includes circulation of not only the goods of life and payment for them but also of services, information and the capital of human relationships, and therefore its functions should be comprehended in a wider perspective. The author sees here a transfer from casual and episodic access to some life-important resources as a form of compensating the institutional deficits to forming up a certain system of generally accepted practices, its gradual formalization and even partial institutionalization (more and more differentiated and regulated rate for entering a University, postponement or exemption from draft).

Текст научной работы на тему «"неформальные отношения": как с ними быть?»

Мириам ДЕЗЕР

"Неформальные отношения": как с ними быть?1

Совокупность действий, направленных на получение доступа ко всевозможным институционализированным ресурсам, таким, как медицинское обслуживание, обучение в вузе и т.п., вплоть до обеспечения места на кладбище, в исследовательской практике да и в более широком обиходе принято называть "неформальными отношениями".

Неформальными эти отношения являются, однако, лишь постольку, поскольку устанавливаются без оглядки на узаконенные формы (правила). Что же касается самого их функционирования, то здесь мы имеем дело с совершенно определенным "форматом", кодом, а то и кодексом. Именно поэтому используемый термин едва ли можно считать удачным: словно вуаль, стыдливо наброшенная на более или менее противоправные сделки2, он препятствует пониманию природы и сути тех социальных взаимодействий, которые совершаются вне и помимо официальных правил.

Мы поставим перед собой задачу рассмотреть указанные разнородные практики как систему, предполагая достичь более адекватного представления об их механизме и функциях.

1. Неформальные отношения — это не атавизм. 1.1. Неформальные отношения — не паллиатив. Размывание государственной системы, ее неуклонная псевдоприватизация, выгодная прежде всего относительно тонкому слою аппаратчиков (подобное описание приложимо и к здравоохранению, и к армии), проникновение денежных отношений в сугубо государственные учреждения при низкой платежеспособности широких слоев населения — таковы очевидные и вроде бы достаточные предпосылки экспансии неформальных отношений: специфические социальные "ноу-хау", выработанные в эпоху всеобщего дефицита — как на уровне межличностных отношений ("блат"), так и в сфере взаимо-

отношений государственных структур, особенно в экономике ("толкачи") — просто перемещаются в иные системы обменов, вызванные к жизни новым общественно-экономическим укладом. Получается, что мы имеем дело с очередным пережитком прошлого, неким архаичным феноменом, если верить тем, кто проповедует новейшую телеологию общественных связей. Для них процесс модернизации подразумевает рынок и рыночные отношения, а развитие последних сопровождается неуклонным ростом доверия к общественным институтам, отчего те крепнут и все увереннее справляются со своими арбитражными функциями. Неформальные отношения, вполне органичные в советском универсуме, оказываются востребованными лишь ненадолго, для преодоления временных трудностей переходного периода. Послужив неплохим подспорьем при дефиците товаров, они становятся востребованными и в эпоху нового дефицита — безденежья, от которого страдает большая часть россиян.

Подобная интерпретация справедлива лишь отчасти. Функции неформальных отношений отнюдь не сводятся к замещению денег или к смягчению суровых реалий нынешней российской жизни по аналогии с их ролью в жестких условиях советской системы.

Нельзя их рассматривать как паллиатив безденежью хотя бы потому, что они чаще всего тем или иным образом связаны с деньгами. "Блат" в чистом виде уже практически не встречается3. К неформальным отношениям прибегают уже не только для получения доступа к материальным благам, сколько в сфере обслуживания — будь то автосервис, больница или учебное заведение, причем речь идет не о бесплатности услуг, а о том, чтобы они были предоставлены по ценам ниже "рыночных".

Неформальные отношения по-прежнему позволяют смягчать действующие правила, но уже

1 Предлагаемая работа выполнена в рамках финансируемого CNRS проекта совместных исследований CADIS и ВЦИОМ "Сети взаимопомощи в сегодняшней России" (руководители проекта Мишель Вевьорка и Алексис Береловин). Основным материалом послужили интервью, взятые сотрудниками ВЦИОМ и Интерцентра. В процессе работы немало ценного было вынесено мною из бесед с Анн Леюэру и Кати Руссле, которым я выражаю искреннюю признательность. Благодарю за перевод Я.Ю.Богданова. Замечания и соображения просьба присылать по адресу: <myriam.desert@paris4.sorbonne.fr>.

2 Разумеется, с точки зрения официальных правил или этических норм: в самом деле, предоставления всевозможных незаслуженных льгот, не обязательно подпадая под ту или иную статью Уголовного кодекса, наносит явное оскорбление чувству справедливости.

3 Так, одна из опрошенных сетовала на то, что не может купить гвоздей для починки избы именно из-за нехватки денег, тогда как в советские времена для нее не составляло большого труда "достать" гвозди, даже если в магазине их не было.

отнюдь не "во благо" системе. Не раз отмечалось, что советская система "протянула" так долго, среди прочего, из-за эрозии ее правил, хотя по логике вещей все должно было бы быть наоборот. В посткоммунистической России крепнущие неформальные отношения явно ускорили распад государственной системы, проникнув в прежде недоступные для них сферы. Многие наблюдатели в связи с этим говорят о приватизации государства (бюрократами). Следовательно, неформальные отношения усугубили и без того тяжелые государственные недуги.

В целом не удивительно, что суждения об эволюции неформальных отношений довольно противоречивы. Некоторые респонденты настаивают на сужении сферы их бытования. Как правило, так считают те, кому не осталось иного выбора, кроме стратегии выживания, и кто вынужден вести повседневную борьбу за получение доступа к жизненно необходимым благам (этим людям приходится констатировать, что неформальные отношения недостаточны для того, чтобы предоставить им бесплатно то, что теперь уже лишь продается и покупается). Другие, напротив, говорят о расширении сферы действия неформальных отношений. Таково мнение тех, кто выбрал стратегию социального восхождения и кто ищет необходимую информацию и всевозможные средства улучшить свое нынешнее положение. Это весомый аргумент в пользу того, что неформальные отношения несводимы к стратегии пассивной понижающей адаптации, за которую якобы изо всех сил цепляется вконец растерянный homo soveticus (пресловутый "совок'). Как бы то ни было, архаичность неформальных отношений сильно преувеличена.

1.2. Неформальные отношение несводимы к воспроизводству хабитуса. Неформальные отношения не являются простым воспроизводством хабитуса. Вместо попыток толковать их как тормоз желательной эволюции (имея в виду привычку советского человека выторговывать смягчение правил, что мешает установлению такого правила, которое более не сможет подвергаться постоянному пересмотру) стоит сосредоточиться на их рассмотрении с точки зрения нового, а то и новаторского применения существующих социальных форм в иных контекстах и с иными целями.

1.2.1. От абстрактной солидарности к межличностным альянсам. Термин "блат", который ассоциируется в первую очередь с советской жизнью и присущими ей способами получения доступа к редким материальным благам, употребляется все реже и реже по мере того, как уходит в про-

шлое эпоха всеобщего дефицита. На смену ему пришло очень распространенное выражение "нужные люди”. Оно интересно, во-первых, тем, что в нем актуализированы "люди" (тогда как "советский" термин обозначал собою некий механизм), а во-вторых, своей очевидной двусмысленностью: респонденты вкладывают в него эмоциональное начало (мне нужны люди, которые являются моими друзьями) вкупе с прагматическим ("нужные люди" необходимы мне для того, чтобы получить доступ к желаемому)1. Это настойчивое стремление "впрыснуть" известную дозу первичной социальности, т.е. эмоционального, в область упорядоченного, по крайней мере, теоретически, обмена и купли-продажи — или хотя бы в соответствующий дискурс — заслуживает отдельного комментария.

В противоположность советской идеологии, провозглашавшей абстрактную эгалитарную солидарность (требовалось быть солидарными с определенным классом, а не с индивидами), здесь мы, похоже, имеем дело с иной практикой, цель которой — стимулировать небезразличное отношение к индивиду-агенту со стороны других индивидов, входящих в сеть привилегированных отношений. В принципе этот механизм уже был задействован и в эпоху "блата", однако наступивший "дефицит идентичности"2 привел к его все большей востребованности. Скорее всего, неформальные отношения становятся своеобразным "паллиативом анонимности", идет ли речь о самом человеке (врач, конечно же, отнесется более внимательно к пациенту, который пришел к нему по рекомендации) или о соответствующей коррекции безличных денежных отношений ("КПД" той или иной уплаченной суммы возрастает пропорционально "личной известности" клиента получателю денег).

Неформальные отношения способствуют персонализации процесса обмена. Благодаря им легче возникает "доверие", которое далеко не всегда обеспечивается одними только деньгами. Деньги пока еще не достигли того уровня легитимности и надежности3, чтобы сделаться в полном смысле "универсальным эквивалентом", ибо это их фундаментальное свойство, в свою очередь, основано на доверии к центральной

1 0 подобной же двусмысленности можно говорить применительно к прилагательному "неформальный”: оно входит в синонимические ряды и к слову "преступный", и к слову "дружеский".

2 Потеря социальных ориентиров делает особенно болезненным для нынешних россиян процесс самоидентификации.

3 В сильно деформированной системе цен, характерной для современной России, понятие "дорого" вовсе не является синонимическим понятию "качественно".

власти, эффективно выполняющей свою функцию верховного арбитра, и на уверенности в справедливости отношения между деньгами и трудом (или услугами). Абсолютно необходимо, чтобы "пользователи денег" одновременно признавали, что любой труд (любая услуга) подлежит оплате деньгами и что, соответственно, источником денег у любого их обладателя является труд. Как известно, в нынешнюю переходную эпоху задержка зарплаты одним и беззастенчивое присвоение ренты другими полностью противоречат указанной идеальной модели. К исходной "подмоченной репутации" денег, неизменно очерняемых официальной советской пропагандой, прибавилась их нынешняя сомнительность, причем произошло это в тот самый момент, когда деньги должны были стать главным регулятором обменов1. Таким образом, персонализация процесса обмена призвана не восполнить деньги как таковые (в условиях их хронической нехватки), а скорее компенсировать их "врожденную неполноценность".

Как и в случае с "блатом", люди прибегают к посредничеству с целью удовлетворения определенных потребностей, но механизм и конечный эффект стали другими: изменилась природа отношений между участниками обмена.

1.2.2. От эфемерных отношений к длительным. К категории "неформальных" относят и отношения без посредников.

Типичный пример — "бакшиш" милиционеру с целью избежать составления протокола. Разумеется, и здесь можно представить дело так, что "звонкая монета" выступит фактором персонализации отношений, но все же в данном случае они исходно мыслятся как эфемерные. Некоторые респонденты прямо квалифицируют вымогаемую мзду как "цену свободы", причем с отрицанием самого факта события, по принципу: "расплатился и думать забыл". Деньги, следовательно, позволяют положить предел нежелательному контакту, к чему побуждает и сакраментальная фраза, произносимая в таких случаях милиционером: "Ну, как расстанемся?" Впрочем, нередки случаи, когда сам "страж порядка" начинает "бить на жалость", нудить про "нищенскую зарплату" и т.д., иными словами, позиционировать себя как личность, персону.

В других случаях стратегия персонализации отношения применяется по-другому, необязательно с участием денег: респонденты говорят,

1 К этому примешиваются разнообразные эмоциональные реакции, регулярно подпитываемые хроникой происшествий (ср. "из-за денег людей убивают").

что вначале обращаются к такому-то лицу как к чиновнику, а затем уже говорят с ним "по-чело-вечески". Во многих рассказах респонденты особо настаивают на том, что "чисто деловой" разговор переходит в "дружеский". Все происходит так, будто человек обретает нового "знакомого", а "заодно", и "решает свой вопрос", по крайней мере именно так обстоит дело в пространстве дискурса, где "общению" отводится особое место1. Тут явно обнаруживается желание "просителя" установить длительные отношения.

Во всех приведенных случаях происходит трансформация взаимодействующих индивидов в частных лиц, хотя пространство этого превращения исходно определяется как публичное, общественное. В сравнении с советской эпохой, эти отношения наполняются новым содержанием, которое вытекает из новой обстановки.

2. Неформальные отношения как процесс обращения публичного в частное и наоборот.

2.1. Как общественные проблемы решаются личными средствами. Рассмотрим различные модусы персонализации отношений.

2.1.1. От компенсации несовершенства социальных институтов... Достаточно широкое распространение получила практика дополнительного вознаграждения (один из способов персонализации отношений) медицинского персонала и в меньшей степени преподавателей. Обычно люди находят такую практику вполне приемлемой, по крайней мере, тогда, когда вознаграждение идет в карман непосредственному "исполнителю"2. Соответствующие действия сопровождаются сочувственными замечаниями типа: "государство им недоплачивает за их труд — вот мы это и исправляем".

При этом типе отношений "клиент" особо выделяет личность "поставщика", либо воздавая тому должное post factum за исполнение его обязанностей более качественно, нежели то полагалось бы делать за мизерную зарплату, либо по-

1 Отношения со "стражами порядка" могут переходить в эту категорию и даже могут быть инициированы в ходе вышеописанного эпизода. Многие, особенно представители обеспеченных слоев, утверждают, что имеют “своего мента в запасе" и охотно делятся рецептами поддержания с ним "хороших отношений", главным образом, это периодические совместные возлияния.

2 Один из респондентов, москвич, поведал историю о враче и его пациенте, которые объединились в совместном противостоянии вышестоящим инстанциям, вымогавшим определенную сумму только за "получение доступа" к медицинскому обслуживанию. В целом же о каких-либо серьезных трениях между разными иерархическими уровнями говорить не приходится, особенно в сфере образования. Так, в другой истории о поступлении в государственный вуз упоминается о пресловутом "конверте", который был передан из рук в руки ректору в присутствии преподавателей.

буждая того ex ante именно к такому, более качественному труду. Тем самым "клиент" как бы подменяет собой немощное или несовершенное государство, которое "недокармливает" своих служащих. Кроме того, он способствует восстановлению исходного "призвания" данного лица (врачевать, обучать и т.п.), не допуская девальвации и полного обесценения его труда.

В то же время действия "клиента" персонализируют его в глазах "поставщика", что обеспечивает ему доступ к институциональным благам, ставшим теперь более редкими (практически бесплатное прежде образование или медицинское обслуживание).

Таким образом, неформальные отношения временно исправляют вопиющие недостатки тех или иных социальных институтов, позволяя худо-бедно существовать государственной системе здравоохранения и образования. В этом случае неформальные отношения оказывают целительное воздействие на пораженное множественной патологией государство.

2.1.2. ...к их замещению. Если теперь обратиться к отношениям, которые складываются у просителя с чиновником, выдающим всевозможные разрешения, то они более всего соответствуют типу отношений господство/подчинение1 (в частности, начальник/подчиненный), в которых, по определению, нет места сочувствию, сопереживанию. Однако не следует упускать из виду, что поведение участников таких отношений (повиновение одного другому) зачастую определяется следованием некоему ритуалу и едва ли по-настоящему интериоризовано2. Применяемая стратегия имеет целью превращение собеседника в "своего человека", и уже само это слово указывает на нейтрализацию, пусть и эфемерную, иерархических отношений.

То обстоятельство, что чиновник может по своей прихоти облегчать или затруднять доступ к институциональным благам, отнюдь не лишает просителя возможности манипулировать чиновником. Никоим образом нельзя сводить их отношения к простому проявлению пресловутой "диктатуры бюрократии". Для них характерна ситуация "нарочитой неясности", выгодная для

1 Л.Гудков и Б.Дубин описывают эти отношения как навязанные "сверху" и как пережиток тоталитарной эпохи. См.: Гудков Л., Дубин Б. Институциональные дефициты как проблема постсоветского общества // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2003. № 3. С. 33-52.

2 Практика "челобитной" — давняя традиция. Рассекречивание советских архивов позволило добавить к тому, что известно из литературных произведений, немало живых примеров (ср. сборник "Письма во власть”) использования официальной риторики — и "злоупотребления" ею — для достижения сугубо личных целей.

обеих сторон, поскольку в такой обстановке легче торговаться о степени строгости распоряжений и предписаний.

В определенных случаях можно считать, что подобное взаимодействие имеет следствием разрешение важных общественных проблем (так, умножение числа мелких и средних предприятий, зарегистрированных по всей форме и обладающих всеми необходимыми разрешениями, в принципе выгодно социуму). Но одновременно в таком взаимодействии волей-неволей происходит объединение бюрократии и граждан против государства или, во всяком случае, против концепции государства как идеального регулятора. Тогда неформальные отношения являются фактором развития патологии внутри государства.

2.2. Как частные обмены становятся публичными. 2.2.1. От сфабрикованной легитимности... Противоправный характер неформальных отношений, вызывая у их протагонистов более или менее отчетливое чувство вины, побуждает респондентов к поискам аргументации, оправдывающей подобную практику. Особое значение придается "чрезвычайным обстоятельствам", связанным с детьми, здоровьем близких и т.п. Л.Гудков и Б.Дубин видят в этом проявление типично советской неспособности воспринимать самого себя с точки зрения "нормальности"1. Можно, однако, предложить и более "функционалистское" прочтение: аппеляция к "чрезвычайности" ситуации — это феномен того же порядка, что и хорошо известный "катастро-физм", в основу которого кладется формула "все вокруг плохо". Он обеспечивает своего рода "алиби", делая допустимыми практики, не соответствующие правилам2. При беспорядке в обществе частному лицу как бы дозволяется уклонение от соблюдения правил, что соответствует признанию за таким поведением права на существование в публичном пространстве.

1 «...K сетям прибегают в особых, крайних случаях. И это не психологическая особенность респондентов-просителей, а структурная характеристика привычной структуры их жизненных отношений, больше того — составная часть антропологии человека советского типа. Мотивация через последний (или единственный) шанс, крайний случай и прочее указывает в таких ситуациях на крайне примитивные механизмы иерархизации нужд и мобилизации возможностей в нединамичном, недостижи-тельском обществе, в условиях постоянной "социальной бедности". Социум советского типа поддерживает и воспроизводит подобную экстренность, как и привычку, в качестве устойчивых механизмов (нормативных горизонтов) взаимодействия. В нем, строго говоря, всегдашний дефицит "нормального" — в смысле известного наличного многообразия и возможностей выбора». (Гудков Л, Дубин Б. Указ. соч. С. 50.)

2 См.: Кертман Г.Л. Катастрофизм в контексте российской политической культуры // ПОЛИС. 2000. № 4. Ср. также комментарий в: Desert М. La peur comme objet sociologique dans la période postsoviétique // Revue Russe (en presse).

2.2.2. ...к складыванию системы... Неформальные отношения не исчерпываются получением разового или эпизодического доступа к тем или иным ресурсам (в порядке компенсации институциональных дефицитов). Когда индивид перестает быть связан жесткой логикой ежедневной борьбы за выживание, он стремится максимально продлить изначально мимолетные неформальные отношения, капитализировать их с тем, чтобы иметь возможность воспользоваться ими впоследствии для себя самого или для близких. Это становится определенным образом жизни. В конце концов индивид переходит к позиционированию себя в социальном пространстве именно в качестве непосредственного или почти такового1 обладателя общественных богатств, которые циркулируют и обмениваются помимо официальных анонимных каналов (будь то магазины, ремонтные мастерские или государственные учреждения). Такой механизм "организованной обоюдности" действовал и в советские времена, однако с изменением природы того, что циркулирует (теперь это скорее услуги, нежели просто некие материальные блага), вполне естественно ожидать переосмысления его функций.

Лишним доказательством того, что подобная практика не выступает в качестве паллиатива вышеописанных дефицитов, является тот факт, что к ней прибегают люди весьма обеспеченные, отнюдь не страдающие от нехватки денег. Для одного из наших респондентов (жена предпринимателя2) решать проблемы не только с помощью денег, а посредством обращения к "своим людям" означает устанавливать "новые отношения". Эта потребность компенсировать дефицит идентичности, нарушив анонимность обменов, и одновременно снять аксиологическую неудовлетворенность, преодолев голый прагматизм купли-продажи, оказывается мощным фактором экспансии неформальных отношений, призванных "обогатить" (в различных смыслах слова) тех, кто их практикует3.

Ж.Годбу следующим образом объясняет причины, по которым интересующие нас сети приобрели столь важное значение для выживания индивидов в период, последовавший за развалом советской системы: "Дар — это единственное, что остается тому, кто все забыл и кому

1 Благодаря собственным служебным полномочиям или соответствующим возможностям друзей или родственников.

2 "Что деньги?! Отдал, расплатился и до свидания! А когда проблемы решаешь с помощью связей или отношений, то при этом обязательно возникают какие-то новые отношения".

3 С подобным явлением мы сталкиваемся и в западных обществах: похожим образом функционируют так называемые SEL ("системы локальных обменов"), участники которых обмениваются знаниями и технологиями, полностью игнорируя посредничество денег.

только еще предстоит всему научиться"1. Что можно толковать так: в образовавшемся временном зазоре между двумя эпохами — ушедшей в прошлое плановой экономикой и еще не восторжествовавшим рынком — произошло переот-крытие особого способа обмена, который квалифицируется как дар2 и который мы предпочли обозначить как "организованную обоюдность".

Употребляя это выражение, мы вовсе не преувеличиваем долю альтруизма, содержащегося в данной практике: она как раз подразумевает известную инструментализацию отношений с цартнером3. Индивиды делают выбор в пользу предоставления другим индивидам доступа к тем или иным институтам, сами получают выгоду от действия того же принципа применительно к себе, делают эту практику частью своего образа жизни, более того, придают ей особое значение, начинают рассматривать как ценность4. Таким образом, циркуляция социального капитала происходит de facto через посредство индивидов, а не через соответствующие институты: образуются замкнутые циклы обоюдности. От первоначальной стадии несколько стыдливой легитимации совершается переход к стадии утверждения определенного выбора, определенного образа жизни. Неформальные практики переходят как бы на законных основаниях в "публичную" сферу. Отныне о них говорится вполне открыто и они даже делаются объектом передачи третьим лицам5, что знаменует собой утрату ими статуса взаимодействия только частных лиц между собой6.

2.2.3. и к ее институционализации. Каким образом вышеописанный своеобразный способ обменов сочетается с другим распространенным способом, а именно с рынком?

1 GodboutJ. L’ésprit du don. P.: La Découverte, 1992. P. 26.

2 Ж.Годбу понимает дар как "предоставление благ или услуг, осуществляемое без всякой гарантии на их возврат, с целью создания, поддержания или возобновления социальных связей между людьми".

3 Включить в свою компанию некоего чиновника означает не просто обеспечить себе возможность извлекать пользу из его достоинств как индивида, но и интегрировать определенный "социальный капитал", который может помочь в дальнейшем в получении доступа к той или иной информации или к институциональным благам для самого индивида либо для кого-то из его круга.

4 "Порекомендовать" кого-то, т.е. персонализировать его, на определенное место работы означает совершить полезное действие, поскольку оно оборачивается выгодой как для нанимателя (не с улицы взяли!), так и для нанятого. Однако от этого оно не перестает быть нарушением правил "справедливого" приема на работу.

5 Индивид дает людям своего круга возможность воспользоваться услугами какого-то лица, в чьей власти облегчить те или иные действия.

6 Остается открытым вопрос о том, имеем ли мы здесь дело с некоей маргинальной практикой или она является стержневой для организации всей жизни современного общества.

Известно, что рыночные отношения предполагают использование элементов других систем обмена: так, маркетинг заимствует кое-что из кода дарения (разнообразные бонусы для постоянных клиентов) и общения в дружеской компании (деловой ланч). Относительно коррупции можно сказать, что она располагается на пересечении кода дарения с логикой деловых отношений. При изучении конкретных случаев проявления неформальных отношений в сегодняшней России представляется плодотворной постановка вопроса о том, как именно в них осуществляется симбиоз различных логик обмена.

Возьмем для примера уклонение от призыва в армию. Эта практика уже до такой степени "институционализирована", по крайней мере, в Москве, что превратилась в товар, на который устанавливаются расценки, хотя сама процедура "отмазывания" неизменно предполагает обращение к персонализированным неформальным отношениям. В данном случае роль денег является первостепенно важной, по сравнению с ролью персонализированных связей. Недаром в ходе недавнего обсуждения военной реформы в Государственной Думе было выдвинуто предложение узаконить откуп от службы в армии1: что это, как не попытка "формализовать" существующую практику, в которой уже практически не осталось ничего "неформального"? Логика рынка здесь проявилась со всей определенностью, и "неформальной" эта практика остается исключительно потому, что было принято политическое решение о неприемлемости данного предложения.

Другой пример касается институционализации посреднических услуг в отношениях с различными учреждениями, когда устанавливаются расценки на получение тех или иных документов для личных (нотариальное заверение, приглашения или визы для поездок за границу) или профессиональных надобностей (лицензии, административные разрешения для предприятий). Подобные институты практикуют соединение коммерческого договора, связывающего их с клиентами, с системой/сетью привилегированных связей, не носящих отчетливо договорного характера, поддерживаемых с соответствующими государственными чиновниками. В этом случае мы имеем дело с формальным превращением связей в товар. "Бюрократическая рента" как наиболее существенный фактор экспансии неформальных от-

1 «Думская фракция "Единство” предлагает узаконить откуп от службы в армии — не желающий служить призывник сможет отдать долг Родине, заплатив всего $600 за шестимесячные военные курсы» (<0РЕС.ги>, 21 мая 2003 г.).

ношений меняет конфигурацию: рента подвергается разделу, и ее "благодеяния" распространяются на возрастающее число индивидов.

С неодинаковой быстротой в зависимости от географической зоны и сферы действия неформальные отношения переходят из частного измерения в публичное, подвергаются формализации и даже контрактуализации (приобретают вид договора).

В свое время, комментируя возвращение директоров предприятий к исполнению депутатских функций (после ухода в прошлое эпохи "красных директоров" — депутатов ex officio), мы задавались вопросом о том, не являемся ли мы свидетелями перехода от нерасчлененной солидарности, называемой также "слиянием интересов" рабочих и директоров в советскую эпоху, к солидарности договорной (иначе говоря, к договору о лоббировании интересов предприятия): рабочие решают поддержать директора в его стремлении получить доступ к тем или иным политическим функциям, ожидая, что тот, войдя в соответствующие сети связей, использует их на благо предприятию и коллективу. Здесь следует говорить о своего рода институционализации неформальных отношений для обслуживания интересов группы людей, о вписывании неформальных отношений в новые политические формы.

Неформальные отношения отличаются высокой степенью изменчивости, находя разнообразные варианты соединения, сопряжения с пространством публичного, наряжаясь в одежды демократии и рыночной экономики. При этом в них сохраняется определенный набор неизменных черт, что позволяет высказать предположение об их возможной (генетической) связи с долгосрочными культурными чертами, в частности, с религиозным представлением о заступничестве1 как делегировании некоей промежуточной инстанции обязанностей по "ведению переговоров" с верховной инстанцией. Такая практика построения отношений непременно через посредника может по-новому высветить существенные особенности организации общественной (публичной) жизни2.

3. Пределы неформальных отношений. В конечном счете неформальные отношения могут показаться системой, обладающей чуть ли не одними достоинствами, — трансформированным

1 Ср. важность функций святых-заступников в религиозном фольклоре.

2 Некоторым исследователям удалось через сопоставление католицизма и протестантизма показать, насколько организация общественной (публичной) жизни зависит от представлений о милости Божьей (см., в частности: hDnaffM. Le prix de la vérité. Le don, l’argent, la philosophie. P.: Le Seuil, 2002. P. 378.

хабитусом, обогащенным новыми функциями. Если отвлечься от нормативного подхода, можно задаться вопросом не о том, почему процветают столь сомнительные, как принято считать, практики, а о том, что служит препятствием их повсеместному распространению. На деле этот модус общественных отношений не лишен весьма ощутимых слабостей, причем они обнаруживаются на различных уровнях.

3.1. Новые парии. Начнем с того, что простого сцепления дискретных взаимодействий недостаточно для порождения коллективной системы. Оптимистический взгляд на вещи, свойственный некоторым респондентам, заставляет их делать упор на якобы стихийном складывании гармоничной системы эквивалентности различных институциональных благ и предполагать скорое приведение во взаимное соответствие различных норм с последующим установлением функциональной взаимозависимости социальных институтов (чего, к слову сказать, и в самом деле недостает). Такой взгляд предполагает наличие весьма гетерофильных по своему составу сетей (мы предлагаем использовать термин "сеть" для обозначения группы людей, внутри которой действует организованная обоюдность). Но если в советские времена социальная смешанность, похоже, действительно имела место1, то сегодня говорить о ней вряд ли приходится, а без этой предпосылки шансы на воспроизводство системы крайне невелики.

Но, главное, не следует забывать о том, что принадлежность к "сети" обусловлена непременным обладанием тем или иным благом или услугой, или доступом к ним. Характерно, что формулировка, используемая париями системы обоюдности для указания на свое положение "отверженных" ("кому мы нужны?"), вторит в отчетливо минорном тоне выражению "нужные люди", применяемому по отношению к "общественно полезным" индивидам, входящим в сети, где практикуется организованная обоюдность. Очевидно, что опи-

1 «Поскольку круг знакомых у нас широкий, то в любой области у нас есть "нужный" человек... И так все вопросы, по-моему, решаются так у всех, с помощью своих друзей и знакомых. Если нужно, то обязательно воспользуемся своим кругом общения, сразу же садишься и начинаешь вспоминать, кто и в какой области может помочь. Мне кажется, у каждого человека найдется такой человек, "важная шишка". Это элементарно, но меня это всегда смешит. Моя дочь дружит с девочкой, у которой у мужа отец — личный повар очень высокого чиновника. Мо(7 я воспользоваться этими связями, как Вы думаете? И вот практически у каждого в жизни бывает так. Или у моей свахи сохранились очень хорошие отношения с очень высоким милицейским начальником города. Естественно, если будет надо, я воспользуюсь этими связями. В нашей жизни все так переплетено... Мне кажется, что каждый человек где-то, кого-то вспомнит» (учительница).

санный способ фунционирования не предназначен для того, чтобы когда-либо сделаться достоянием все большего числа людей.

3.2. Регулирование обменов. На уровне группы/сети возникает проблема способа регулирования отношений. По всей вероятности, единственной реальной санкцией за несоблюдение принципа обоюдности является исключение (из группы/сети). Когда затрагивалась эта тема, респонденты были весьма немногословны. Несколько больше удалось выяснить о другой причине "дисфункций": увеличение числа передаточных звеньев цепи, обеспечивающих персонализацию доступа к благам/услугам, является причиной ее возрастающей ненадежности. И вновь мы сталкиваемся с проблемой ограниченной открытости группы, а значит, с ее ограниченной способностью к порождению некоей глобальной системы.

Не является ли то обстоятельство, что мобилизуется коллективный "капитал", а в выигрыше в конечном счете оказывается конкретный индивид1, дополнительным фактором уязвимости данной группы? А если речь идет об индивидуальной восходящей траектории отдельных представителей группы/сети, то расценивается ли это как увеличение богатства группы, умножение "совместно нажитого" капитала связей или же, наоборот, сплоченность группы от этого страдает?2

3.3. Логические нестыковки. На уровне индивидов неформальные отношения оборачиваются амбивалентностью чувств (даже в тех случаях, когда человек не испытывает чувства вины). Один из рассказов очень интересен именно с этой точки зрения: молодая женщина3 говорит

1 Л.Гудков и Б.Дубин подчеркивают, что неформальные отношения используются "для получения диплома, а не для улучшения системы образования". Гудков П., Дубин Б. Указ. соч. С. 51.

2 Возникает соблазн провести параллель с системой отношений внутри семьи: когда совершается переход от модели, в которой индивид служит семье, к модели, где семья обслуживает интересы индивида, вовсе не обязательно мы имеем дело с эрозией семейной системы как таковой.

3 «Мне кажется, очень хорошо, что понятие “блат" имеет место в этой жизни. Потому что если проблема, ну, никак не решается, этот последний, "блатной" выход из ситуации обязательно имеется. И этот последний выход, и последний ресурс ты постоянно держишь в уме. То есть в крайнем случае ты обязательно решишь свой вопрос "по блату". Но когда я пользуюсь "блатом", то обычно испытываю неловкость... блат — это последний способ решения проблемы! А это означает, что ты сам до этого момента что-то не доделал, что-то не смог сделать сам. Поэтому блат — это символ границы твоих собственных возможностей. Блат — это пограничный столб. По эту сторону — твоя территория, а по другую — территория противника. Этот столб не пускает войти туда. А если смажешь его, он пустит... Получается, что, когда ты прибегаешь к блату, это означает, что ты, по сути дела, расписываешься в своем собственном бессилии. Поэтому — полнейшая неловкость. И одновременно удовольствие — ты исхитрился и решил проблему. Так что блат нужен. Он как спасательный круг...»

об ощущении всесилия, которое ей доставляет вера в неформальные отношения (благодаря коим не бывает, дескать, нерешаемых проблем), и в то же время признается в том, что только ощущение личной беспомощности побуждает ее "подключать" к решению проблемы неформальные отношения, т.е. к ним прибегают, когда не удается решить проблему собственными силами.

Модель дар/ответный дар, присутствующая в организованной обоюдности, укоренена в представлениях и соответствующих им поведенческих кодах, которые являются чужими для рассматриваемой системы. Антропологи различают долг ответной реплики (система дарения) и долг зависимости (система рынка), но дело в том, что индивиды, вовлеченные в подобным образом оформленные сделки, разумеется, не владеют соответствующим понятийным инструментарием, чтобы с его помощью управлять реальными жизненными ситуациями и переживаниями1. Очень многие респонденты подтверждают, что испытывают неловкость от чувства обязанности другому: требуется найти такую форму благодарности, которая бы устранила ощущение зависимости от оказавшего помощь. Понятия, используемые для обозначения такого способа погашения долга (отплатить, отблагодарить), из-за "пресекающего" значения приставки от-, вступают в определенное противоречие с принципом циркуляции, теоретически бесконечной в контексте организованной обоюдности.

Все происходит так потому, что, кроме удовлетворения конкретных нужд, неформальные отношения удовлетворяют и совершенно иную потребность, а именно, потребность в общественном признании (вариант "жажды" персонализации). Этот нарциссизм (в нейтральном значении термина), похоже, затрудняет работу механизма транзитивности долга, хотя тот изначально заложен в систему организованной обоюдности. Одна из респонденток уверяла, что ей неудобно без всякого возмещения пользоваться услугами женщины-врача, хотя та, в свою очередь, чем-то обязана посреднице. По словам этой дамы, ей казалось, что она поступит "неприлично", придя на прием к врачу с пустыми руками2. Этимология слова "приличие" указывает на то, что оно выражает потребность "иметь хорошее лицо", т.е. "выглядеть так, чтобы другие имели обо мне благоприятное мнение" (это и позволяет нам в

1 Следовало бы попристальнее всмотреться в употребление слов должен и обязан: не выражено ли в их смысловой дифференциации смутное представление об указанных различиях?

2 "Как-то уже неприлично без ничего идти, хотя меня один раз предупредила знакомая: ты ничего ей, врачу, не неси — она мне столько должна!.. Но мне самой неудобно, я хоть что-то..."

данном случае вести речь о нарциссизме). Многие респонденты поясняют, что в акте благодарения они стараются "поразить" того, кто оказал помощь. Иными словами, от "получателя помощи" требуется такой красивый жест или предмет, по которому можно было бы составить представление о ценности полученной помощи... равно как и о ценности личности самого "получателя", способного проявить чудеса изобретательности, дабы воздать должное "дающему". Поэтому некоторые сожалеют об эпохе дефицита, который, удлиняя перечень редких благ, облегчал проблему "как отблагодарить"...

В обменах циркулируют не только блага и услуги, но и важные составляющие идентичности, индивидуальной и коллективной. Выбор тех или иных посредников обмена (чаще всего это деньги или связи) зависит от относительной величины разных потребностей (в благах/услугах и в общественном признании), что, в свою очередь, определяется психологическими и иными индивидуальными особенностями участников обмена. Социально-психологический профиль каждого участника лишь в малой степени детерминирован советским прошлым. Гораздо более содержательными являются такие параметры, как, например, "среда обитания" (городская или деревенская). В самом деле, степень монетаризации обменов в деревне ниже, чем в городе в силу различий в экономической эволюции. Допустимо также предположение, что поскольку в городе и в селе существуют различные модели построения социальных отношений, то они и оказывают влияние на предпочтение денег или личного посредничества в процессе обмена.

В целом рассказы многих респондентов свидетельствуют об испытываемом ими внутреннем напряжении, которое возникает между желанием видеть деньги1 в качестве основного рационального инструмента обменов и надеждой на то, что при всей анонимности процесса, все-таки удастся сохранить при обменах некую "ауру" человечности. Поэтому в рассказах-представлениях респондентов можно проследить риторики, которые имеют целью согласование ценностей, прежних и новых, и практик, выбранных или навязанных, снятие напряжения. "Неформальное", будучи отступлением от нормы, также выступает способом "сгладить" конфликты между нормами самого разного рода и рациональными логиками.

Перевод Я. Ю. Богданова

1 "Официальные деньги", — уточняют некоторые респонденты, отличая их от содержимого "конвертов".

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.