CC BY
198
дел — методика есть система научных положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по организации и осуществлению раскрытия, расследования и предупреждению отдельных видов преступлений. В-третьих, методика расследованияха-рактеризуется тем, что ее общенаучные, базовые положения разрабатываются на основе обобщения практики и должны быть ориентированы на непосредственную деятельность правоохранительных органов.
Примечания
1. См.: Возгрин И.А. Криминалистическая методика. — Минск, 1983. — С. 572.
2. См.: Васильев А.Н. Проблемы методики расследования отдельных видов преступлений. — М., 1978. — С. 24.
3. См.: Криминалистика / Под ред. В.Ю. Шепитько. — Харьков, 2001. — С. 367.
4. См. там же. — С. 368.
5. См.: Криминалистика / Под ред. Н.П. Яблокова. — М., 2000. — С. 488.
6. См.: Рузавин Г.И. Научная теория. Логико-методологический анализ. — М., 1978. — С. 116.
7. См.: Якимов И.Н. Практическое руководство к расследованию преступлений. — М., 1925. — С. 12.
8. См.: Баршев Я. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. — СПб., 1841.
С.С. Безруков
Безруков Сергей Сергеевич — начальник кафедры уголовного процесса Пермского филиала Нижегородской
академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: bezrukovsergeyperm@rambler.ru
Недостатки законодательной конструкции отдельных принципов уголовного судопроизводства
Нормы, закрепляющие принципы уголовного судопроизводства, должны представлять собой образец юридической техники как по форме, так и по содержанию. К сожалению, конструкция отдельных процессуальных принципов далека от совершенства, являя собой набор не всегда согласуемых друг с другом в высшей степени декларативных положений.
Norms that entrench the principles of criminal proceedings, should represent a sample of legal technique, both in form and content. Unfortunately, the design of individual procedural principles, is far from perfect, showing a collection is not always negotiated with each other in a highly declarative provisions.
Принципы уголовного судопроизводства представляют собой несущую конструкцию, каркас, вокруг которого возводится вся система норм, регламентирующих порядок производства по уголовным делам. Совершенно очевидно, что для успешного достижения назначения уголовного судопроизводства нормы, закрепляющие его принципы (они сосредоточены в главе 2 УПК РФ), должны являть собой образец юридической техники, детально выверяться законодателем и быть абсолютно понятными правоприменителю. К сожалению, далеко не все положения, названные в УПК РФ принципами уголовного судопроизводства, отвечают таким требованиям.
Даже такой общеправовой принцип, как закон-ность(вст. 7 УПК РФ законность при производстве по уголовному делу), подробнейшим образом исследованный и в общей теории права, и в его различных отраслях, получил здесь несколько своеобразное выражение. Если втеории права, в науке
уголовного процесса сущность данного принципа определяется как требование неукоснительного соблюдения правовых норм всеми субъектами правовых отношений, то в УПК РФ аналогичные положения раскрываются в ином ракурсе. В статье 7 речь идет о том, что суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий УПК РФ. Суд, установив входе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта Кодексу, принимает решение в соответствии с УПК РФ. Кроме того, нарушение нормУПКРФсудом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем входе уголовного судопроизводства влечетза собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств. Наконец, определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными.
Безруков С.С. Недостатки законодательной конструкции отдельных принципов уголовного судопроизводства
Безруков С.С. Недостатки законодательной конструкции отдельных принципов уголовного судопроизводства
Представляется, что в статье 7 УПК РФ внимание правоприменителя акцентировано на положениях, раскрывающих только отдельные сущностные свойства данного принципа, причем отнюдь не самые важные. Как считает профессор В.Т. Томин, формула принципа законности состоит в том, что действующие уголовно-процессуальные нормы, равно как и нормы уголовного и других отраслей материального права, необходимые для производства процессуальных действий и принятия решений по уголовному делу, должны скрупулезно исполняться и соблюдаться1.
Но вместо того, чтобы закрепить в статье 7 УПК РФ требование о тщательном соблюдении и исполнении всеми участниками уголовного судопроизводства предписаний законодательства, разработчики УПК РФ подошли к формулированию принципа законности с нетрадиционной стороны. Как представляется, положения, содержащиеся в частях 1и2 статьи 7 УПК РФ логичнее было бы разместить в его статье 1, где как раз речь идет о законах, определяющих порядокуголовного судопроизводства. Но вУПКРФвсе наоборот. В статье 1, казалось бы, посвященной нормативному регулированию уголовного судопроизводства, вдруг появляется указание на то, что порядокуголовного судопроизводства, установленный Кодексом, является обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также иных участников уголовного судопроизводства. Это положение, по сути, и является сердцевиной принципа законности, но по непонятным причинам оно оказалось помещенным в часть 2 статьи 1 УПК РФ. По-видимому, чтобы не повторять одно и то же правило дважды, статью 7 УПК РФ наполнили нехарактерным содержанием. Полагаем, что подобные рокировки, порождающие противоречие между названием статьи и ее содержанием, недопустимы.
В части 3 статьи 7 УПК РФзаконодательустанав-ливаетправило о признании недопустимыми доказательств, полученных с нарушением закона. Необходимость включения указанного положения именно в статью 7 УПК РФ вызывает серьезные сомнения. Недопустимым доказательствам посвящена статья 75 УПК РФ, в части 2 которой содержатся фактически идентичные предписания. Изложение оснований отнесения доказательств к числу недо-пустимыхвглаве 10 УПК РФ «Доказательства в уголовном процессе» кажется более предпочтительным и, по крайней мере, логичным. Применительно же к принципу законности признание доказательств, полученных с нарушением закона, недопустимыми — это частный случай, одна из уголовно-процессуальных санкций, используемых при нарушении требований УПК РФ.
Лишь часть 4 статьи 7 УПК РФ в ее современном изложении не вызываетзамечаний. Можно, конечно, поразмышлять над необходимостью закрепления в этой норме требования о справедливости всех процессуальных решений, но это, как пред-
ставляется, может быть предметом самостоятельного исследования, выходящего за рамки данной статьи.
Далее хотелось бы остановиться на группе положений, обеспечивающих в уголовном судопроизводстве общеправовой статус человека и гражданина. В действующем УПК РФ, в отличие от его предшественников, многие из названных положений впервые отнесены к разряду принципов уголовного судопроизводства. Так, статья 9 УПК РФ называет принципом уголовного судопроизводства уважение чести и достоинства личности. В ее части 1 содержится запрет на осуществление в ходе уголовного судопроизводства действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. В соответствии с частью 2 данной статьи никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому илиунижаю-щему человеческое достоинство обращению.
Какие конкретно решения и действия могутуни-зить честь или человеческое достоинство в рамках производства по уголовному делу, законодатель не разъясняет. Попытка некоторой конкретизации законодательных предписаний содержится в нормах, регламентирующих общие правила производства следственных действий, а также порядок производства отдельных из них. Например, часть4статьи 164 УПК РФуказывает на недопустимость применения при производстве следственныхдействий насилия, угроз и иных незаконных мер, создания опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц. Часть 3 статьи 170УПК РФ допускает производство отдельных следственных действий без участия понятых (хотя, по общему правилу, их участие в этих следственных действиях обязательно) в случае, если производство следственного действия связано с опасностью для жизни и здоровья людей. Согласно части 4 статьи 179 УПК РФ следователю запрещается присутствовать при освидетельствовании лица другого пола, если оно сопровождается обнажением данного лица. На то, что при получении образцов для сравнительного исследования не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство, указывает часть 2 статьи 202 УПК РФ. Но приведенные примеры представляют собой лишь единичные случаи. Как поступать в иных многочисленных ситуациях, законодатель не разъясняет. Устанавливая в части 2 статьи 179 УПК РФ обязательность постановления следователя для освидетельствуемого лица, законодатель обходит молчанием вопрос о том, можно ли применить принуждение, если подозреваемый или обвиняемый не желает, чтобы его освидетельствовали. Обязательность постановления следователя о получении образцов для сравнительного исследования специально в статье 202 УПК РФ не оговорена, но, по-видимому, презюмируется законода-
телем. Полагаем, что в интересах доказывания в отношении подозреваемых и обвиняемых может применяться физическое принуждение, которое, как часто указывают в юридической литературе, не должно носить характер насилия. Тем не менее, применение физического принуждения в указанных случаях, а также при производстве обыска, личного обыска, выемки, других следственных действий, осуществлении привода и так далее неизбежно будетунижать честь и достоинство подозреваемого или обвиняемого. Честь и достоинство будут принижены и в случаях возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица, задержания лица, подозреваемого в причастности к совершенному преступлению, заключения под стражу подозреваемого или обвиняемого, привлечения в качестве обвиняемого, вынесения обвинительного приговора. Даже приусловии стопроцентной законности и обоснованности перечисленных решений честь и достоинство лица, в отношении которого они выносятся, будут умаляться, поскольку такие решения ставят под сомнение добропорядочность конкретного человека, констатируют его причастность к совершению преступления. Но без этих решений уголовное судопроизводство в принципе невозможно.
Помимо того, в ходе уголовного судопроизводства могут оказаться униженными честь и достоинство, например,потерпевшего. Неспособность (а в некоторых случаях и нежелание) правоохранительных органов раскрыть преступление, привлечь виновного к уголовной ответственности, назначение чрезмерно мягкого, по мнению потерпевшего, наказания, выплата смехотворных сумм в качестве компенсации морального вреда, причиненного преступным деянием, невозможность взыскания средств по гражданскому иску ввиду материальной несостоятельности обвиняемого, даже постановка следователем на допросе или очной ставке вопросов, ставящих под сомнение правдивость показаний потерпевшего, безусловно, в определенной степени унижают честь и достоинство данного участника уголовного судопроизводства.
В связи с этим считаем, что положения статьи 9 УПК РФ не делают запрет унижения чести и достоинства участников уголовного судопроизводства абсолютным, а скорее носят декларативный характер. Гораздо более полезным, с точки зрения правового регулирования, стала бы, на наш взгляд, разработка и закрепление в нормах УПК РФ более четких пределов, ограничивающих принуждение в уголовном судопроизводстве.
Конституционные положения о неприкосновенности личности также возводятся в ранг принципа уголовного судопроизводства (ст. 10УПКРФ). Однако вуголовном судопроизводстве данная гарантия правового статуса человека и гражданина трактуется вузком смысле. При этом наименование статьи 10 УПК РФ «Неприкосновенность личности» несколько расходится с ее содержанием. В части 1 статьи 10 УПК РФ устанавливается, что никто не
может быть задержан по подозрению в совершении преступления или заключен под стражу при отсутствии на то законных оснований, предусмотренных Кодексом. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов. То есть в данном случае фактически указываются основания и условия (естественно, в самом общем виде), при которых личность может быть лишена свободы или ограничена в ней.
Далее законодатель оговаривает последствия незаконного задержания или заключения подстра-жу, требуя от суда, прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя немедленно освободить всякого незаконно задержанного или лишенного свободы. Но, наряду с незаконно задержанным или заключенным под стражу, в части 2 статьи 10 УПК РФ вдруг появляется и требование об освобождении всякого незаконно помещенного в медицинский или психиатрический стационар, а также содержащегося под стражей свыше срока, предусмотренного Кодексом. Как известно, в медицинский или психиатрический стационар лицо помещается или переводится только по судебному решению, что также могло бы найти отражение в части 1 статьи 10 УПК РФ. Следует указать и на то, что контроль за соблюдением сроков задержания или содержания под стражей возлагается не только на названные в части 2 статьи 10 УПК РФ органы, но и на администрацию мест содержания задержанных и заключенных под стражу, которая в соответствии с Федеральным законом от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»2 также обязана освободить всякого задержанного или заключенного под стражу немедленно по истечении срока задержания или содержания под стражей, если не представлены соответствующие документы о продлении такого срока. Администрация мест содержания задержанных и заключенных под стражу не называется среди участников уголовного судопроизводства, ввиду чего законодатель и не упоминает ее в статье 10 УПК РФ, полагая, что это частности.
И наконец, часть 3 статьи 10 УПК РФ предписывает содержать задержанных и заключенных под стражу лиц в условиях, исключающих угрозу их жизни и здоровью. Кому конкретно адресованы эти предписания, не ясно. Ни суд, ни прокурор (в рамках уголовного судопроизводства), ни следователь, ни орган дознания или дознаватель не уполномочены проверять места содержания задержанных или заключенных под стражу с точки зрения их безопасности для жизни и здоровья пребывающих там лиц. Уголовно-процессуальный кодекс РФ, что совершенно правомерно, не содержит каких-либо требований по содержанию задержанных и заключенных под стражу. Нормативы площади, иные санитарные и другого рода стандарты содержания в местах принудительной изоляции от общества, правила внутреннего распорядка подобных мест устанавливаются другими норма-
Безруков С.С. Недостатки законодательной конструкции отдельных принципов уголовного судопроизводства
Безруков С.С. Недостатки законодательной конструкции отдельных принципов уголовного судопроизводства
тивными правовыми актами и не должны являться объектом правового регулирования уголовнопроцессуального закона.
Необходимо упомянуть и тот факт, что условия содержания в российских изоляторах временного содержания и следственных изоляторах признавались экспертами Совета Европы не соответствующими международным и европейским стандартам, а в отдельных случаях само нахождение в подобных условиях приравнивалось к пытке. Несмотря на предпринимаемые в последние годы усилия в этой сфере надлежащие условия содержания задержанных и заключенных под стражу остаются, скорее всего, исключением из правил. А потому на сегодняшний день часть 3 статьи 10 УПК РФ носит сугубо декларативный характер.
Наибольшее количество трудно согласуемых друг с другом положений закреплено в статье 11 УПК РФ, провозглашающей принципом производства по уголовным делам охрану прав и свобод человека и гражданина вуголовном судопроизводстве. В части 1 указанной статьи закрепляется обязанность суда, прокурора, следователя, дознавателя разъяснять подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, а также другим участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности и ответственность, а также обеспечивать возможность осуществления этих прав. В рамках рассматриваемой статьи эти положения представляются вполне логичными, поскольку охрана, а тем более осуществление предоставленных законом прав немыслимы без их разъяснения участникам уголовного судопроизводства.
Но затем законодатель переходит к лицам, обладающим свидетельским иммунитетом, согласившимся дать показания по уголовному делу. Таких лицдознаватель, следователь, прокурор и суд обязаны предупредить о том, что их показания могут использоваться в качестве доказательств в ходе дальнейшего производства по уголовному делу (ч. 2 ст. 11 УПКРФ). В российской юридической литературе отмечалось, что любому здравомыслящему человеку должно быть понятно доказатель-ственноезначениеданныхим показаний. В нормах УПК РФ возможность признания показаний подозреваемого или обвиняемого, данных входе досудебного производства по уголовному делу, недопустимым доказательством связывается с участием в допросе защитника. В соответствии с пунктом 1 части 2 статьи 75 УПК РФ показания подозреваемого или обвиняемого, данные входе досудебного производства по уголовному делу и не подтвержденные им в суде, будут юридически ничтожны, если не было обеспечено участие в допросе защитника подозреваемого или обвиняемого, либо названные лица отказались от защитника. Требования об отнесении к числу недопустимых доказательств показанийучастниковуголовного судопроизводства, решивших после разъяснения им положений закона дать показания, а в дальнейшем
по каким-либо причинам передумавшим, вУПКРФ нет. Наоборот, пункт 3 части 2 статьи 42, пункт 2 части 4 статьи 46, пункт 3 части 4 статьи 47, пункт 1 части 4 статьи 56 УПК РФ устанавливают возможность использования таких показаний и в случае последующего отказа от них. Вновь приходится констатировать, что и в части 2 статьи 11 УПК РФ содержатся положения декларативного характера, не являющиеся сколько-нибудь значимыми для уголовного процесса.
В следующей части статьи 11 УПК РФ — части 3 — законодатель переходит к обеспечению безопасности потерпевшего, свидетеля, иных участников уголовного судопроизводства, их близких родственников, родственников или близких лиц. При наличии достаточных данных о том, что указанным лицам угрожаютубийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают в пределах своей компетенции в отношении таких лиц меры безопасности. Внимание к себе привлекает то обстоятельство, чтоуголовно-процессуальный закон упоминает лишь об отдельных мерах обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, которые используются при производстве следственных (судебных) и процессуальных действий и в целом направлены на сохранение втайне персональных данных участников уголовного судопроизводства, содействующих правосудию. Детально основания и порядок применения различных мер безопасности (их перечень значительно шире тех, что названы в УПК РФ) в связи с производством по уголовным делам регламентированы в Федеральном законе от 20 августа 2004 года № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»3. Необходимость включения в содержание принципов уголовного судопроизводства положений, по большей части выходящих за пределы уголовно-процессуального регулирования, сомнительна.
Заключительная (четвертая) часть статьи 11 УПК РФ гарантирует возмещение лицу вреда, причиненного в результате нарушения его прав и свобод судом, а также должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование. Следовательно, в содержание рассматриваемого принципа входит также право на реабилитацию всякого, кто незаконно подвергся уголовному преследованию или мерам уголовно-процессуального принуждения. Таким образом, при детальном изучении статьи 11 УПК РФ выясняется, что ее содержание образуют весьма разноплановые и никоим образом не связанные друг с другом положения, направленные на охрану в уголовном судопроизводстве отдельных прав его участников. По какому критерию разработчики УПК РФ отбирали положения, вошедшие в данную статью, абсолютно не ясно. Очевидно лишь то, что конструировать таким пу-
тем принципы уголовного судопроизводства недопустимо.
Принципом уголовного судопроизводства статья 12 УПК РФ называет неприкосновенность жилища. Но при этом в указанной статье фактически не формулируется аксиома о неприкосновенности жилища: здесь лишь устанавливается порядок доступа в жилище для производства следственных действий. Хотя статья и озаглавлена «Неприкосновенность жилища», из ее содержания это не вытекает. Следуетуказатьтакже и на то обстоятельство, что в частях 1 и 2 статьи 12 УПК РФ упоминаются лишь такие следственные действия, как осмотр, обыск и выемка. Не составляет труда продолжить перечень следственных действий, для производства которых следователю (дознавателю) потребуется доступ вжилище. К числу таких следственных действий могут быть отнесены, например, следственный эксперимент, проверка показаний на месте. Закон умалчивает о том, должен ли следователь (дознаватель) получать судебное решение на производство этих следственных действий в жилище или достаточно получить согласие проживающих в нем лиц.
Помимо того, понятие «жилище», закрепленное в пункте 10 статьи 5 УПК РФ, на первый взгляд детально прописанное законодателем, является относительно определенным. В одной из работ, вышедшей под редакцией руководителя рабочей группы по мониторингу введения в действие УПК РФЕ.Б. Мизулиной, коллектив авторов предлагает в каждом конкретном случае в следственной или судебной практике специально обосновывать: может ли то или иное помещение быть отнесено к жилищу (например, помещение в подвале, выделенное ЖЭКом для проживания дворнику)4. Получается, что и положениям статьи 12 УПК РФ не хватает должной детализации, так необходимой любому принципу.
Статья 13 УПК РФ закрепляет принцип тайны переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Содержание данной нормы вызывает замечания, аналогичные высказанным применительно к принципу неприкосновенности жилища: оно фактически противоречит ее названию. Здесь вновь идет речь лишьо порядке ограничения соответствующих элементов правового статуса человека и гражданина, гарантированных Конституцией РФ и международными нормативными правовыми актами.
Не ставя под сомнение необходимость обеспечения в уголовном судопроизводстве всех прав и свобод человека и гражданина, гарантированных Конституцией РФ и нормативными правовыми актами международного характера, все же усомнимся в целесообразности позиционирования таких положений в качестве принципов уголовного судопроизводства. Такой подход законодателя не разделяется многими учеными-процессуалистами5.
В рамках уголовно-процессуальной деятельности, действительно, могут существенно ограничиваться, а порой и нарушаться права и свободы человека и гражданина. А потому стремление законодателя обезопасить участников уголовного судопроизводства заслуживает лишь поддержки. Однако возведение отдельных прав и свобод в ранг процессуальных принципов нельзя признать панацеей от всех бед и наилучшим приемом законодательной техники. Конституция нашей страны предоставляет личности достаточно широкий спектр прав и свобод, подавляющее большинство которых уязвимо при производстве по уголовным делам. Экстракт отдельных конституционных положений, зачастую весьма разноплановых и не всегда последовательных, сгруппированных в главе 2 УПК РФ, а в ряде случаев и в одной статье, объективно не способен оказывать хоть какое-то позитивное воздействие на защиту прав участников уголовного процесса. Также представляется, что принципом уголовного судопроизводства не могут провозглашаться положения, имеющие разнородную структуру, а тем более, логические противоречия между наименованием и содержанием.
Итак, даже не самый глубокий анализ отдельных принципов уголовного судопроизводства позволяет выявить многочисленные недостатки их законодательной конструкции. Некоторые нормы главы 2 УПК РФ, закрепляющей принципы уголовного судопроизводства, не лишены внутренней противоречивости, состоят из разноплановых, а потому трудно согласуемых другс другом предписаний, носящих при ближайшем рассмотрении исключительно декларативный характер. Небрежность, с которой законодатель подходит к формулированию базовых уголовно-процессуальных норм, вызывает, по меньшей мере, недоумение.
Примечания
1. См.: Томин В.Т. Динамика взглядов процессуалиста на понятие и систему принципов уголовного процесса // Правовая наука на рубеже XXI столетия. — Омск, 2000. — С. 123; Томин В.Т. Уголовный процесс: Актуальные проблемы теории и практики. — М., 2009. — С.151,153.
2. Собрание законодательства РФ. — 1995. — № 29. — Ст. 2759.
3. Собрание законодательства РФ. — 2004. — №34. — Ст. 3534.
4. См.: Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в вопросах и ответах / Отв. ред. Е.Б. Мизулина. — М., 2003. — С. 29.
5. См., например: Давлетов A.A. Принципы уголовно-процессуальной деятельности // Известия вузов. Правоведение. — 2008. — № 2. — С. 95, 102; Али-евТ.Т. Основные начала уголовного судопроизводства / Т.Т. Алиев, Н.А. Громов. — М., 2003. — С. 59; Томин В.Т. Уголовный процесс: Актуальные проблемы теории и практики. — М., 2009. — С. 241.
Безруков С.С. Недостатки законодательной конструкции отдельных принципов уголовного судопроизводства
