CC BY
1315
УДК 347.132 C.B. ПОТАПЕНКО
ББК 67.99(2)3 доктор юридических наук,профессор
A.B. ЗАРУБИН
кандидат юридических наук
НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ СДЕЛОК С ПОРОКАМИ ВОЛИ, ВЫЗВАННЫМИ ВИНОВНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ КОНТРАГЕНТА
ЛИБО ИНЫХ ЛИЦ*
Дана классификация недействительных сделок. Рассматриваются недействительность сделок, совершенных под влиянием обмана, насилия, угроз, злонамеренного соглашения, а также кабальные сделки.
Ключевые слова: сделка, недействительность сделок, поведение контрагента.
Единственное легальное деление недействительных сделок — на ничтожные оспоримые. Вместе с тем в науке гражданского права существует множество других классификаций недействительности сделок. Так, например, разделяют недействительные сделки в зависимости от последствий; в зависимости от того, кто вправе обжаловать сделку, и т.д. Однако «академическим» можно признать деление недействительных сделок в зависимости от порока. Выделяют порок формы, содержания, лиц, воли. При этом среди последних выделяется большая группа недействительных сделок с пороками воли, вызванными виновным поведением контрагента либо иных лиц. Интерес к ним вызван тем, что они, в отличие от случаев заблуждения, имеют более сложную структуру отношений, вызванную активным поведением контрагента либо иных лиц. К числу недействительных сделок с пороками воли, вызванными виновным поведением контрагента либо иных лиц, можно отнести сделки под влиянием обмана, насилия, угроз, злонамеренного соглашения, а также кабальные сделки. Все они объединены в ст. 179 ГК РФ, и о них настоящая статья.
1. Сделка, совершенная под влиянием обмана, признается недействительной. Под обманом обычно понимают умышленное введение стороны в сделке в заблуждение с целью ее заключения1. Недействительность таких сделок связана с пороком воли. В сдел-
* Издается в авторской редакции.
ках, совершенных под влиянием обмана, так же как и в сделках под влиянием заблуждения, видят порок воли либо, во-первых, в несовпадении воли волеизъявлению, либо, во-вторых, порочности формирования воли.
Из определения обмана, приведенного выше, видно, что необходимым его условием выступает вина в форме умысла. Эту позицию разделяет большинство ученых2, а также судебная практика3. Наличие умысла на введение в заблуждение позволяет разграничить собственно заблуждение как основание недействительности сделки (ст. 178 ГК РФ) и обман (ст. 179 ГК РФ). При этом необходимо помнить, что заблуждение тоже может быть вызвано виновным поведением другой стороны в сделке, что следует из смысла ч. 2 ст. 168 ГПК РФ. Однако вина здесь выступает в форме неосторожности.
Обман может исходить как от стороны в сделке, так и от любого другого лица и касаться, в отличие от заблуждения, любых элементов сделки, а также обстоятельств, которым при обычном течении отношений значение не придается, например мотива. В этом мы разделяем мнение О.Н. Садикова4, Р.О. Халфиной5, Н.В. Рабинович6 и др.
Традиционно обман рассматривают как некое активное действие, чаще всего в виде сообщения какой-либо информации. Однако в литературе справедливо отмечается, что обман может выражаться также в сокрытии сведений7, использовании обманных дейс-
твий другого лица8. В этом случае обман называют пассивным.
2. Недействительной является сделка, совершенная под влиянием насилия, угрозы. Порок воли в анализируемых сделках видят либо в отсутствии воли вовсе, в несоответствии воли волеизъявлению, либо в порочности формирования воли.
В соответствии с ч. 1 ст. 179 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием насилия, угроз, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего. Насилие и угроза, порочащее сделку, могут исходить от любого лица. Здесь важен другой критерий — недобросовестная сторона применила насилие, угрозу или знала о них и использовала это к своей выгоде.
В праве, применительно к ст. 179 ГК РФ, насилие понимают в узком смысле как физическое и (или) психическое воздействие, в широком — любое незаконное воздействие на волю контрагента. Буквальное толкование слова «угроза» (обещание причинить вред) позволяет нам сделать вывод о том, что оно, как и насилие, является способом воздействия на волю лица, однако, в отличие от насилия, направленным в будущее. Обычно под угрозой понимают психическое воздействие на волю лица посредством заявлений о причинении ему какого-либо зла в будущем9 или поведение, направленное на возможное причинение насилия10. Такое весьма обтекаемое определение не может служить четким ориентиром в спорах о признании сделки недействительной, поэтому у науки гражданского права появилась задача выработать критерии, которым должна соответствовать угроза. По мнению Г.Ф. Шершеневича11, для того чтобы опорочить сделку, требуется: 1) противозаконность грозимого зла; 2) значительность грозимого зла, соответствие грозимого страдания с вымогаемой сделкой; 3) основательность страха, при которой должна быть вероятность приведения угрозы в исполнение.
Другие требования к угрозе, способной опорочить сделку, выделяет Н.В. Рабинович: «угроза... способна опорочить сделку, если она серьезна, представляется осуществимой, содержит в себе указание на причинение более или менее значительного зла, касается сравнительно важных имущественных или
неимущественных интересов угрожаемого или близкого ему лица, ибо в противном случае она была бы бессильна понудить к совершению сделки»12. Основное различие в подходах Г.Ф. Шершеневича и Н.В. Рабинович в том, что последняя, хотя и признает, что все указанные моменты должны оцениваться с точки зрения угрожаемого, утверждает тем не менее, что «напрасные страхи и фантазии, неспособные влиять на решение нормального человека, значения иметь не могут. Нормальный человек — это не тот, который "соответствует норме", а тот, кто не страдает психическими дефектами, кто достиг обычного для взрослого человека развития и т.п.»13. Не соглашаясь с таким мнением Н.В. Рабинович, Ф.С. Хейфец указывает, что фигура «среднего» человека была всегда чужда российскому (да и советскому) гражданскому праву14.
По нашему мнению, следует согласиться с Г.Ф. Шершеневичем и Ф.С. Хейфец в том, что не существует абсолютного и единого толкования реальности угрозы. Этот вопрос должен решаться судом в каждом конкретном случае. Например, для суеверного человека угроза типа «прокляну» будет выглядеть реальной.
Другим весьма важным вопросом является вопрос о том, может ли быть насилие правомерным (оправданным), а потому не влекущим признание сделки недействительной. Мнения ученых разделились на две части: первая утверждает, что насилие может быть правомерным; вторая считает, что всякое насилие недопустимо и порочит сделку. К первой группе можно отнести И.Б. Новицкого15, который считал, что угроза правомерным злом не опорочивает сделку, если угрожавший имеет право ее совершения. Ко второй группе относится Н.В. Рабинович, которая склоняется к тому, что «на самом деле угроза неправомерна и тогда, когда она указывает на правомерное зло. В этом случае угроза неправомерна не по своему содержанию, а вследствие использования ее для принуждения ко вступлению в сделку, что придает ей характер вымогательства»16. Интересен в этом смысле подход римских юристов к обозначенной проблеме. Вот что писал Юстиниан: «Когда Марциан сказал: "Я не применял силы", то цезарь ответил:
"Ты думаешь, что сила только тогда, когда людям наносят раны". Сила имеется и тогда, когда кто-либо требует не судебным порядком то, что, по его мнению, он считает подлежащим уплате в его пользу»17.
Полагаем, что распознать «правомерное» насилие, которое может стать основанием недействительности сделки, можно, задав вопрос: «достигла бы сторона без применения правомерного насилия такого же результата, как и с применением насилия». Если ответ положительный, оснований для применения ст. 179 ГК РФ нет.
3. Злонамеренное соглашение представителя одной стороны с другой стороной порождает недействительность заключенной сделки. Распространенной является точка зрения, согласно которой порок воли в обозначенных сделках выражается в первую очередь в том, что воля представляемого не соответствует волеизъявлению представителя. Вот что пишет по этому поводу Н.В. Рабинович: «При злонамеренном соглашении порок сделки определяется не только расхождением между волей представляемого и волеизъявлением представителя. но и злонамеренным сговором представителя с контрагентом по сделке.»18. Аналогично у Ф.С. Хейфеца: «в сделках указанного типа проявляется расхождение между волей представляемого и волеизъявлением представителя.»19 и О.С. Иоффе20. Отсюда берет свое начало концепция отнесения сделок вследствие злонамеренного соглашения к сделкам с пороками воли, в которых порок воли состоит в том, что воля представляемого не соответствует воле представителя.
Такой вывод нельзя признать верным, поскольку наделяя представляемого полномочиями действовать от своего имени, доверитель полагается на его волю. С этого момента представляемый действует своей волей, но от имени представляемого. Ошибка состоит в том, что воля представляемого распространяется на отношения представителя с третьими лицами.
Нам более близка мысль о том, что злонамеренное соглашение — частный случай злоупотребления правом. Надо сказать, что их сходство замечается К.И. Скловским, который пишет: «Существуют специальные случаи злоупотребления правом, приводящие к
недействительности сделок (статьи 174, 179 и др. ГК РФ)». Еще ранее злонамеренное соглашение со злоупотреблением правом сравнивал В.П. Грибанов, однако говорил он о том, что схожи оба эти понятия скорее терминологически21.
Одним из наиболее спорных, применительно к рассматриваемым сделкам, является вопрос применения ст. 179 ГК РФ к случаям, когда имело место злонамеренное соглашение органа юридического лица с другой стороной. Указанные трудности возникают потому, что орган юридического лица (например, директор) не является его представителем. Вот что пишет О.В. Гутни-ков: «Строго говоря, органы юридического лица являются не его представителями, а составной частью, и формально статья 179 ГК РФ, где говорится о злонамеренном соглашении представителя, применяться в данном случае не должна. Но в таком случае в законодательстве отсутствуют механизмы, позволяющие признавать недействительную сделку, заключенную под влиянием злонамеренного соглашения органа юридического лица с другой стороной»22.
Действительно, орган юридического лица представляет интересы юридического лица, но не является его представителем (в смысле гл. 10 ГК РФ). Однако нет необходимости дополнять ст. 179 ГК РФ, как это предлагает О.В. Гутников. Достаточно, если суд будет толковать указанную статью расширительно, понимая под представителем не только представителя в смысле гл. 10 ГК РФ, но, в нашем случае, и орган юридического лица, «представляющий интересы» юридического лица, как об этом говорит п. 3 ст. 53 ГК РФ.
4. Последней разновидностью сделок с пороками воли, вызванными виновным поведением контрагента либо иных лиц, являются кабальные сделки. В настоящее время кабальной признается сделка, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась (ст. 179 ГК РФ). Порок воли в кабальных сделках видится либо в несоответствии воли волеизъявлению, либо в порочности формирования самой воли.
Приведенное нами определение кабальных сделок позволяет выделить следующие
ее признаки: 1) наличие тяжелых обсто-
ятельств; 2) совершение сделки на крайне невыгодных условиях; 3) использование этой ситуации другой стороной в сделке. Однако, по мнению А.М. Эрделевского, кабальную сделку определяет более широкий перечень признаков: стечение тяжелых обстоятельств у потерпевшего; явно невыгодные для потерпевшего условия совершения сделки; причинная связь между стечением у потерпевшего тяжелых обстоятельств и совершением им сделки на крайне невыгодных для него условиях; осведомленность другой стороны о перечисленных обстоятельствах и использование их к своей выгоде23. И это совершенно справедливо, тем более, что касается причинно-следственной связи между стечением тяжелых обстоятельств и заключением сделки на крайне невыгодных условиях.
Значительные трудности вызывает трактовка «невыгодности» сделки. Категория «невыгодность» правовой не является. Это чисто экономическое понятие. В этом смысле О.В. Гутников приводит очень удачное сравнение с примером из римского частного права, который демонстрирует принципиально иной подход к решению проблемы выгодность/невыгодность сделки: «В римском частном праве договоры купли-продажи, в которых полученная цена за товар составляла меньше половины стоимости проданной вещи, признавались влекущими чрезмерный ущерб (laesio enormis) и могли быть расторгнуты по требованию пострадавшей стороны»24. При таких обстоятельствах можно с большой точностью говорить о том, была ли сделка кабальной, а для определения цены товара использовать правило, установленное п. 3 ст. 424 ГК РФ. При этом надо иметь в виду, что невыгодными должны быть условия данной конкретной сделки среди однородных. Кроме того, как правильно заметил И. Исрафилов, невыгодность сделки должна быть объективной, т.е. только субъективное отношение лица, заключившего сделку, к ней как к невыгодной не может служить основанием для признания ее кабальной25.
Другая проблема связана с пониманием «стечения тяжелых обстоятельств». Буквальное толкование закона позволяет сделать вывод о том, что не просто тяжелая жизнен-
ная ситуация может лечь в основу признания сделки недействительной, а именно цепь или стечение таких ситуаций, как говорит закон. А если обстоятельство, подтолкнувшее на заключение кабальной сделки, одно? Если буквально толковать ст. 179 ГК РФ, то в иске надлежит отказать. Не говоря о справедливости, зададимся вопросом: обосновано ли такое положение закона? Вряд ли это правильно, да и что истцу доказывать в суде? Как можно себе представить истца, доказывающего, что на момент заключения сделки у него сложились именно две (или более), а не одна тяжелая ситуация? Полагаем, что ст. 179 ГК РФ в той части, в которой говорится о стечении тяжелых обстоятельств, целесообразно изменить так, чтобы предметом доказывания по искам о признании сделки недействительной как кабальной, был лишь факт нахождения в тяжелой жизненной ситуации.
Следующая задача, требующая разрешения, — определение особенностей применения кабальных сделок к сделкам с участием юридических лиц. Первую особенность выделил О.Н. Садиков. Он отмечает, что при неблагоприятной конъюнктуре рынка предприниматели могут идти на заключение сделок на явно невыгодных для себя условиях, опасаясь дальнейшего ухудшения экономической обстановки. Такие сделки не могут признаваться кабальными. Равным образом не должны признаваться кабальными сделки, совершенные предпринимателями с явными коммерческими просчетами, поскольку предпринимательская деятельность осуществляется на их риск (п. 1 ст. 2 ГК и коммент. к ней)26. Приведенный вопрос вовсе не абстрактен, и похожие дела уже встречались в судебной практике. Так, например, по одному из дел суд отказал в удовлетворении требований истца в признании сделки недействительной как кабальной на том основании, что, являясь коммерческой организацией, осуществляя предпринимательскую деятельность на свой риск (ст. 2 ГК РФ), истец доказал не кабальность сделки, а лишь свой явный коммерческий просчет, что не является основанием для признания договора от 31 декабря 1998 г. № 128/99 об оказании услуг недействительным27.
Вторая особенность связана с первой и касается разграничения предприниматель-
ского риска при заключении сделки с кабальной сделкой.
Третья особенность касается понимания стечения тяжелых обстоятельств применимо к юридическим лицам. О.В. Гутников считает, что в отношении юридических лиц — предпринимателей, а также граждан-предпри-нимателей (по отношениям, связанным с осуществлением ими предпринимательской деятельности) целесообразно ввести в законодательство более жесткие условия признания заключаемых ими сделок кабальными. В качестве основы указанным автором предлагается по аналогии использовать нормы об основаниях освобождения от ответственности предпринимателей за нарушение обязательств. «Единственным основанием, освобождающим их от ответственности, является наличие обстоятельств непреодолимой силы (форс-мажор), то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств (п. 3 ст. 401 ГК РФ). Такие обстоятельства во всех отношениях как нельзя кстати подходят для использования в качестве стечения тяжелых обстоятельств, применяемых в отношении субъектов предпринимательской деятельности в целях признания заключаемых ими сделок кабальными28. Мы же считаем любые дефиниции в данном случае малополезными, оставляя на судейское усмотрение разрешение вопроса о стечении тяжелых обстоятельств применительно к юридическим лицам.
Примечания
1 См. Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть первая / под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Ка-балкина. М., 2002 (автор главы Р.О. Халфина); Комментарий к Гражданскому кодексу РФ части первой (постатейный) / под ред. О.Н. Садикова. М., 1997 (автор главы О.Н. Садиков).
2 Белов А.П. Действительность и недействительность договоров во внешнеэкономической деятельности // Право и экономика. 1998. № 11. С. 42—49; Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 70.
3 См. например: Решение Арбитражного суда Новгородской области от 17 марта 2003 г. № А44-
2687/02-С11 // Справочная система ГАРАНТ; Постановление Федерального арбитражного суда ВолгоВятского округа от 6 июля 2001 г. № А82-237/00-Г/9 // Справочная система ГАРАНТ; Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 2 октября 2002 г. № КГ-А40/6464-02 // Справочная система ГАРАНТ.
4 Комментарий к Гражданскому кодексу РФ части первой (постатейный) / под ред. О.Н. Садикова. М., 1997 (автор главы О.Н. Садиков).
5 Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть первая / под ред. проф. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабал-кина. М., 2002 (автор главы Р.О. Халфина).
6 Рабинович Н.В. Указ. соч.
7 Селиванов Ф.А. Заблуждение и пороки. Томск, 1965; Кучер А.Н. Ответственность за недобросовестное поведение при заключении договора // Законодательство. 2002. № 10. С. 17—25.
8 Новицкий И.Б. Недействительные сделки // Вопросы советского гражданского права. 1945.
9 Комментарий к Гражданскому кодексу РФ части первой (постатейный) / под ред. О.Н. Садикова. М., 1997 (автор главы О.Н. Садиков).
10 Белов А.П. Указ. соч. С. 42—49.
11 Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 154.
12 Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 72.
13 Там же. С. 72-73.
14 Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. М., 2001. С. 103.
15 Новицкий И.Б. Указ. соч.
16 Рабинович Н.В. Указ соч. С. 72.
17 Дигесты Юстиниана: пер. с лат. / отв. ред. Л.Л. Кофанов. М., 2002.
18 Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 93.
19 Хейфец Ф.С. Указ. соч.
20 Иоффе О.С. Советское право. М., 1959. Т. 1.
21 Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000.
22 Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2003.
23 Эрделевский А.М. Постатейный научно-практический комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации. М., 2001.
24 Гутников О.В. Указ. соч.
25 Исрафилов И. Кабальная сделка // Законность. 2000. № 2. С. 24-26.
26 Комментарий к Гражданскому кодексу РФ части первой (постатейный) / под ред. О.Н. Садикова. М., 1997 (автор главы О.Н. Садиков).
27 Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 13 июня 2002 г. № КГ-А40/3536-02 // Справочная система ГАРАНТ.
28 Гутников О.В. Указ. соч.
