CC BY
9
языке Ломоносова, а также предложила создание словаря концептуальных метафор: «Наш долг перед М.В. Ломоносовым как родоначальником отечественной естественной и гуманитарной науки я вижу в создании консолидированными силами лингвистов и естествоиспытателей словаря его научного языка. Этот словарь должен отразить не только логическую мощь его разума, отлитую в терминах, но и интуицию первооткрывателя, инструментом которой является метафора, внерациональный, мифологический коррелят термина. Словарь отечественной естественнонаучной мысли, построенный на этой теоретической основе, мог бы стать интегрирующим проектом МГУ им. М.В. Ломоносова».
Е.И. Кислова, В.Л. Коровин
Сведения об авторах: Кислова Екатерина Игоревна, канд. филол. наук, преподаватель кафедры русского языка филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]; Коровин Владимир Леонидович, канд. филол. наук, доцент кафедры истории русской литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова.
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 4
«НЕЧИСЛИМЫЙ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК: ПРОБЛЕМЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ И ПРЕПОДАВАНИЯ» (к 75-летию со дня рождения Альберта Викторовича Карельского)
14—15 февраля 2011 г. на филологическом факультете МГУ состоялись подготовленные кафедрой истории зарубежной литературы чтения памяти Альберта Викторовича Карельского (1936—1993), профессора факультета, замечательного германиста, исследователя и переводчика, знатока европейской культуры. Блоковская цитата, давшая название конференции, призвана была напомнить собравшимся о занимавшем (и даже мучившем) Альберта Викторовича феномене: существовании рядом с подлинной историей литературы и культуры, нередко неявной, не вполне очевидной даже для современников, не открывающейся поверхностному взгляду, истории «параллельной» — набора гладких, идеологически выдержанных схем и клише (причем определяющие их выработку идеологические установки могут быть самыми разными)1. Соответственно обретение «нечислимого» XIX в. предполагает прежде всего преодоление
1 Об этом см.: Карельский А.В. Немецкий Орфей / Сост. А.Б. Ботникова, О.Б. Вайнштейн. М., 2007. С. 595.
стереотипов восприятия культуры, обсуждение проблемы нормативности и ненормативности литературного творчества, жанровой определенности и жанровой открытости текста, наконец, поиск новых подходов к пониманию, классификации и периодизации литературного материала (вплоть до вопроса о причине включения тех или иных авторов и художественных произведений в канонический список, который каждый преподаватель зарубежной или русской литературы предлагает своим студентам).
Открыл конференцию доклад М.И. Бента (Челябинск), в котором как о важнейшей литературоведческой задаче говорилось о необходимости проследить присутствие филологической теории в литературном процессе, не говоря уже о конкретном художественном тексте. Было замечено, что теоретические идеи «срабатывают» тогда, когда произведение становится синтетическим текстом (в качестве примера были приведены романы Г. Броха, которым в свое время немало внимания уделял А.В. Карельский, и работы В. Бенья-мина). В.Г. Зусман (Нижний Новгород) рассмотрел «Кота в сапогах» (1798) Л. Тика в качестве гипертекста, открывшего «традицию антииллюзионизма» (А.В. Карельский) в драматургии, ведущую к Л. Пиранделло, Б. Брехту, П. Хандке, из чего следует, что романтическая культура в принципе не может преподаваться в отрыве от филологической культуры ХХ в. Такого рода «обратимость» культуры была продемонстрирована и А.И. Жеребиным (Санкт-Петербург), обозначившим «уайлдовский парадокс» Г. Гейне. По А.И. Жереби-ну, Гейне воспринимал внешнюю реальность как объект интенци-онального опыта, что делает возможным видеть во «Флорентийских ночах» (1836) элементы эстетизма эпохи декаданса. Согласно А.И. Жеребину, «ничто так не возрождается в постмодерне, как декадентский эстетизм», и, таким образом, авангардизм и постмодернизм в литературе оказываются прямыми наследниками романтического мессианства и романтического нигилизма. Гейне был в центре внимания и В.А Пронина (Москва), показавшего на опыте сопоставления стихотворений Гейне и Дж.Г. Байрона о Вальтасаре, как литературная конъюнктура может оказаться основой «избирательного сродства» с классическим текстом. Е.Д. Гальцова (Москва), анализируя книгу В. Гюго «Созерцания» (1856), указала на причастность поэзии Гюго к поиску «объективного» слова, характерному для модернизма, причем поиск «объективной, «безличной» (в понимании ХХ в.) манеры выражения был для Гюго, на взгляд Е.Д. Гальцовой, связан с приобщением к эпическому началу через заметную «политизацию» стихов.
Становление нового типа письма в XIX в. стало предметом анализа Т.Д. Венедиктовой (Москва), предложившей собравшимся обратить внимание на феномен «недолжного», прерывистого, слу-
чайного железнодорожного чтения (описанного в очерке американца Дж. Аллена), противостоящего «высокому» чтению подобно тому, как «грозный призрак анархии» противостоит культуре (М. Арнолд). При рассмотрении литературы как процесса обращения текстов в культуре можно заметить, на взгляд Т.Д. Венедиктовой, как именно в XIX в. художественное слово меняет свой функциональный смысл и становится медиумом рефлексии социальных отношений, переставая быть подконтрольным культурной элите.
К мифологии XIX в. обратилась И.Н. Лагутина (Москва), рассказав об укорененном в романтической культуре «культе классика», творцом которого был И.В. Гёте, сформировавший (в числе прочих) и представление о внешней общедоступности гения («Разговоры с Гёте» И.П. Эккермана). И.Н. Лагутина особо отметила использование культа Гёте А.С. Пушкиным, проиллюстрировав свой тезис анализом «Пророка». Иного культа коснулась О.С. Асписова (Москва), говоря об истории восприятия флоберовской прозы в немецкоязычном мире, где центром флоберовского канона был роман «Воспитание чувств»: от обвинений Флобера в «безвкусице» и «бездушности» (Ф. Ницше) до признания Флобера «героем» жизни и литературы (Г. фон Гофмансталь и Г. Бенн). В полной мере, по мнению О.С. Асписовой, опыт флоберовского письма был усвоен в эпоху экспрессионизма К. Штернхаймом и отчасти Х. Балл ем, когда флоберовские полифония и цитатная техника становятся определяющей чертой штернхаймовского драматургического почерка. О.Б. Вайнштейн (Москва) остановилась на творчестве О. Вилье де Лиль-Адана как на существенном этапе «метаморфоз женской телесности», начало которых ведется от ранних образцов романтической прозы.
Отдельные положения доклада М.И. Бента проиллюстрировала А.Г. Бент (Челябинск), исходя из собственной практики внесения изменений в литературный канон (список рекомендованной студентам литературы), что вызвало дискуссию среди собравшихся (например, далеко не все были готовы, как А.Г. Бент, изъять из преподавательского арсенала Э. Хемингуэя в пользу «интеллектуального романа» образца Т. Манна или Р. Музиля).
Т.В. Балашова (Москва) указала на необходимость уточнения терминологического инструментария пишущих о XIX в. в соответствии с принятым в эпоху словоупотреблением: так, Бальзак не говорил о «реализме», Гюго предпочитал нелюбимому слову «романтизм» «новизну» и «современность», Флобер рассуждал преимущественно о «красоте». Г.В. Якушева (Москва) настаивала на необходимости экскурсов в сторону литератур Востока (арабской, японской) при преподавании западноевропейских художествен-
ных текстов, рассматривая «восточное» влияние как едва ли не основное при становлении романтической парадигмы.
О возможности пересмотра отдельных писательских репутаций говорили Н.А. Соловьева (Москва) и М.И. Свердлов (Москва). Н.А. Соловьева, сосредоточившись на восточных поэмах Дж.Г. Байрона, представила их автора как полноправного носителя британского «здравого смысла» и наследника эпохи Просвещения в большей степени, чем принято считать. В свою очередь М.И. Свердлов настаивал на плодотворности подхода к Ч. Диккенсу как вдохновенному христианскому проповеднику, апофатически утверждающему свои ценности в споре с секуляризованной философией (иногда в травестийном духе). В частности, роман «Оливер Твист», по мнению М.И. Свердлова, избавляется от снисходительных упреков в наивности и прямолинейном сведении повествования к счастливому концу, если читается как рассказ о чуде и святости.
И.Ю. Попова (Москва) и А.В. Белобратов (Санкт-Петербург) рассматривали в своих выступлениях опыт взаимодействия национальных литературных традиций: И.Ю. Попова говорила о драме перехода ирландской поэзии в XIX в. на английский язык — причем не в силу отказа от ирландской традиции, а именно в целях ее сохранения (при этом в XIX в. «народническая» составляющая ирландской культуры выразилась в спасении родного языка). А.В. Бе-лобратов, подводя итоги длительному исследованию, связанному с анализом русской литературной периодики XIX в., в своем докладе рассказал об истории знакомства отечественного читателя с австрийской литературой: от первой постановки драмы Ф. Гриль-парцера до первой публикации Л. Фон Захер-Мазоха. М.Ф. Надьяр-ных (Москва) рассуждала об истоках бразильского литературного регионализма, глубоко укорененном в культуре страны.
В рамках конференции прошел круглый стол, посвященный вариантам прочтения и преподавания «Госпожи Бовари» Г. Флобера — своего рода программного, сердцевинного текста XIX в., прочно вросшего, как было показано на конференции, в литературу последующего времени. Обсуждались как практические подходы к роману при преподавании, так и теоретическая возможность увидеть во флоберовском произведении повествовательскую, гносеологическую, метафизическую удачу/неудачу.
В конце конференции ее участники и гости получили возможность еще раз вспомнить Альберта Викторовича Карельского — не только ученого (об этом речь шла постоянно, практически все докладчики обращали внимание слушателей на то, с какими именно работами и идеями А.В. Карельского они вступают в диалог), но и человека, и учителя. С воспоминаниями, специально написанными для конференции, выступила Н.С. Павлова (Москва). Были прочи-
таны отрывки из мемуаров А.Б. Ботниковой (Воронеж). А.В. Карельского вспоминали одареннейшим студентом, увлекавшим поколения слушателей преподавателем, переводчиком с абсолютным даром слова, до педантизма придирчивым исследователем, презирающим дилетантизм в науке, человеком одновременно иронического и лирического склада, с трагическим мировидением, но со способностью одарять других своим внутренним светом. Заканчивая словами из опубликованной лекции А.В. Карельского 1992 г.: «может быть, не зря существовали однажды эти ушедшие прекрасные миры, может быть, они оставили своим потомкам какие-то еще не расслышанные, не распознанные заветы, и теперь самое время напрячься, не только вглядеться в картины минувшего, но и прислушаться к их возрождаемым сегодня голосам?»2.
А.Ю. Зиновьева
Сведения об авторе: Зиновьева Александра Юрьевна, канд. филол. наук, преподаватель кафедры истории зарубежной литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 4
ЧТЕНИЯ, ПОСВЯЩЕННЫЕ 80-летию СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПРОФЕССОРА М.В. РАЕВСКОГО
В январе 2011 г. профессору, доктору филологических наук Михаилу Васильевичу Раевскому (1931—2004) исполнилось бы 80 лет. Имя этого крупного германиста, научные труды которого внесли большой вклад в развитие лингвистической науки, широко известно в нашей стране и за рубежом. Разносторонний и талантливый ученый, он пользовался заслуженным авторитетом среди своих учеников и коллег не только в России, но и за ее пределами; его работы получили всеобщее признание и являются настольными книгами студентов-германистов, аспирантов и преподавателей.
Кафедра немецкого языкознания филологического факультета в марте 2011 г. провела чтения памяти профессора Михаила Васильевича Раевского. Доцент кафедры Е.Г. Носова приветствовала собравшихся и рассказала о жизни ученого и его вкладе в науку. М.В. Раевский, окончив филологический факультет МГУ и аспирантуру по кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания, в 1958 г. защитил кандидатскую диссертацию «К вопросу о соотно-
2 Карельский А.В. Немецкоязычная литература начала ХХ века в общеевропейском духовном контексте // Немецкий Орфей. С. 604.
